ГЛАВА 11

Каюсь, сперва я решила, что мы разбудили-таки второе умертвие и теперь оно явилось по наши души. Но потом сообразила — голос звучал не из зала, а откуда-то сбоку. Совсем рядом, как если бы его хозяин стоял всего в двух шагах от меня.

На мгновение в голове промелькнула безумная мысль, что это, наверное, Улька наконец вспомнила о родовом даре. Но оказалось, все было гораздо проще. И одновременно страшнее, потому что хозяином жутковатого голоса оказался… Мартин. Наш слабый, по-детски наивный и очень трепетно относящийся к жизни ангел, при виде которого у меня что-то болезненно дрогнуло и тоскливо заныло в груди.

Я видела его таким лишь однажды — в родовом замке князя Асхара, когда мелкому довелось коснуться «Ока Создателя». Но если тогда он был под воздействием артефакта, то сейчас, похоже, вогнал себя в транс осознанно. И сейчас перед нами снова стоял не неуклюжий мальчишка, а совершенно чуждое, бесстрастное, не ведающее жалости существо.

На лице ангела, как и тогда, вновь проступили нечеловеческие черты. Голубые глаза похолодели и покрылись коркой самого настоящего льда, став почти такими же жуткими, как у Зыряна во время прозрения. Худенькие плечи развернулись, расправились. Золотистые волосы растрепались. А за тощей мальчишеской спиной пугающей тенью, лишь отдаленно напоминающей крылья, затрепетало нечто необъяснимое. Жуткое. Сырая сила, одно касание которой заставляло пятиться и покрываться холодным потом от ужаса.

Это был уже не Свет, но еще и не Тьма. Нечто среднее. Неопределившееся. Серая хмарь забвения и холодное дыхание смерти, от которого даже у меня мгновенно занемели губы.

Одарив нас долгим немигающим слепым взглядом, преобразившийся ангел медленно поднялся в воздух и простер над неуверенно задравшими голову демонами маленькую ладошку.

— Умрите, — спокойно повторил он, и бьющиеся за его спиной крылья на мгновение распахнулись так, что, казалось, накрыли собой весь мир.

В холодных синих глазах внезапно мелькнуло что-то похожее на грусть. Тонкие губы дрогнули в печальной улыбке. А затем до нас донесся беззвучный вздох… невесомый, как дыхание умирающего. По залу пронесся такой же легкий ветерок, от которого мои волосы снова встали дыбом. А еще через миг армия мертвецов дрогнула. Пошатнулась. И опала вниз горстками пыли, подозрительно напоминающими прах.

Вскинув наверх тревожный взгляд, я как раз успела заметить, как у ангела закатились глаза, а затем задрожали и исчезли призрачные крылья. Охнула, рванулась к нему со всех ног и все-таки успела подхватить невесомое тело за миг до того, как оно грянулось оземь.

— Мартин!

Крепко прижав потерявшего сознание мальчишку к груди, я торопливо пощупала живчик на шее и облегченно вздохнула: живой. А затем взъерошила его мокрые, липнущие к вискам золотистые волосы, бережно стерла с ресниц невесть откуда взявшиеся слезы и с нежностью прошептала:

— Ну что же ты натворил, дурачок? Так ведь можно и сгореть…

— У меня получилось, да? Хеля, я смог? — не открывая глаз, слабым голосом поинтересовался ангел, и я с облегчением прижалась к нему щекой.

— Все ты смог, умница моя. Но, Мартин, солнышко… как же сильно ты рисковал!

Я с тревогой заглянула в голубые, абсолютно ясные глаза ангела, в которых больше не было ничего чужого, и на мгновение замерла.

Создатель… как такое могло случиться? Ангел-полукровка, которого мы считали больше человеком, чем светлым. Маленький упрямец, до последнего скрывавший от всех свой удивительный талант! Мартин, ох, Мартин! Невероятный, невозможный… чудесный! Интересно, отец когда-нибудь говорил, в чем заключается твой истинный дар?

Наверное, он впервые проснулся в день, когда Шмуль нашел артефактную книгу. В тот самый миг, когда мы ненадолго упустили тебя из виду, и вырвавшаяся из закрытой секции Тьма с неожиданной любовью коснулась губами твоего лба.

Да, ее поцелуй длился всего мгновение. Какой-то жалкий миг, в который у меня чуть сердце не оборвалось, но этого хватило, чтобы живущая в тебе темная искорка пробудилась. А ее благословения оказалось достаточно, чтобы твой второй дар, доставшийся уже не от отца, а от матери, наконец проснулся.

Пожалуй, именно тогда ты стал с интересом относиться к нашим сомнительным забавам. Незаметно начал менять отношение к жизни, к учебе и Создатель знает к чему еще. Тогда же ты впервые узнал, что такое шантаж. Впервые схитрил и пошел на жертву. Но при этом не утратил Свет, который был в тебе изначально. И не предал то, что с такой любовью передал по наследству твой заботливый ангел-отец.

Наверное, именно благодаря Свету твоя Тьма росла так медленно и постепенно. Годами копилась и незаметно набирала мощь. Неудивительно, что я ни разу ее не почувствовала. Лишь удивлялась, как смог ты взять в руки «Око Создателя». И слишком долго гадала, почему же Темный Князь тебя не убил.

Полагаю, он уже тогда знал: ты — такой же, как и я, Мартин. Необычный, сумевший примирить в себе Жизнь и Смерть полукровка, чья истинная сила просыпается лишь в момент объединения Света и Тьмы.

— Ангел Смерти… — благоговейно прошептала Улька, уставившись на Мартина огромными, полными неподдельного восторга глазами. — Боже мой, наш Марти — настоящий ангел Смерти! Но это же легенда, Хель!

Я тихо рассмеялась от облегчения.

— Нет. Это по-прежнему наш тихоня Мартин. Правда, он зря показал нам новое умение, потому что теперь мы его никому не отдадим. Правда, народ?

— Это точно, — ошарашенно пробормотал Рисьяр, покосившись на абсолютно пустой зал. — Такое чудо нельзя показывать… Опа! Глядите-ка, кто там сидит?

Мы, как по команде, обернулись.

— Ух ты…

— Не может быть!

— Что там? — нетерпеливо подпрыгнула на месте низкорослая баньши. — Ребят, ну что? Мне же не видно!

— Да вон, смотрите! У колонны!

— Шмуль? — ошеломленно прошептал поднявшийся на ноги Мартин, которого я подбросила в воздух, давая рассмотреть еще одно лохматое чудо. — Шмуля-а-а! Ты живой?!

Сидящий у дальней стены фей, обсыпанный пеплом с ног до головы, растерянно похлопал себя по животу и груди, словно пытаясь убедиться, что с ним все в порядке. Затем неуверенно встал. Еще более неуверенно поднялся в воздух. И вихляя, как пьяная муха, с немалым трудом долетел до нашей обрадованно загомонившей компании. После чего с усталым вздохом рухнул на Васькин загривок и шокировано признался:

— Я у какого-то урода за рог на башке зацепился. Штаны порвал. А когда он исчез, так копчиком брякнулся, что до сих пор искры из глаз сыплются.

— Шмулька… — со слезами на глазах прошептала Уля. — И правда живой! Дай я тебя обниму, а то смотрю и сама не верю!

— Э, нет, — забеспокоился фей, на всякий случай забираясь на довольно урчащего медведя повыше. — Щас ты меня обнимешь, а потом опять по морде дашь? Не хочу.

— Ну Шмулечка, ну пожалуйста, я больше не буду…

— Ни за что! И вообще, народ, я там кое-что интересное увидел. Пойдемте поглядим. Вдруг это важно?

Опомнившись и благоразумно оставив восторги на потом, мы поспешили к Шмулькиной находке.

Ею оказалась часть стены, испещренная сомнительного качества картинками и незнакомыми рунами. Раньше мы их не видели — колонна не позволяла, но обойдя опрокинутый гроб и заглянув в расположенную рядом нишу, с недоумением дружно воззрились на неведомое послание.

— Кажется, это что-то совсем древнее, — нахмурил лоб Рисьяр, подойдя ближе и ткнув пальцем в одну из рун. — Мы такое даже не изучали. Но вот это очень похоже на руну «Висс», которой в старину запечатывали двери. А вон та, кажется, читается как «Зэм» — замок.

— Я помню, как это звучит, — задумчиво проговорил Зырян и тоже подошел поближе. Его глаза вновь заволокло мутной пленкой, а руки слепо зашарили по стене, словно пытаясь отыскать среди рун подсказку. — Я помню, читал или слышал… а может быть, видел во сне? «Висс» и «Зэм»… «Сорэ» и «Бишша»… «Эйрина»… «Гериас»… «Шелт»… и «Мона», — неожиданно улыбнулся оракул, ласково погладив одну из надписей. — Конечно же это ты. А теперь откройся, солнце. Мы имеем право пройти.

Под чуткими пальцами Зыряна причудливый рисунок в виде сплетающихся в брачном танце змей вдавился в стену, и оттуда донесся тихий щелчок. А потом часть стены бесшумно повернулась, открывая проход в узкий темный коридор, и Зырян все с той же улыбкой отступил в сторону.

— Прошу.

— Ты уверен, что это — единственный выход? — вполголоса спросила я, кинув на друга внимательный взгляд.

— Скоро сюда придут другие умертвия, — спокойно отозвался Зырян, глядя куда-то мимо меня и явно видя что-то свое. — На данный момент этот путь наиболее безопасный. Я наконец вижу наше будущее. Самый краешек, конечно, но это лучше, чем ничего.

Больше не сомневаясь, я смело шагнула в открывшийся проход, крепко держа Мартина за руку. После мощного выплеска силы ангел шел с некоторым трудом, но, к сожалению, в ближайшие часы я не смогу нести его на руках — после схватки с личем мои возможности существенно уменьшились. А ржавый кастет, которым я так удачно воспользовалась, к сожалению, был не тем средством, которое позволяло решить все проблемы.

Закралась — правда, ненадолго — в мою голову заманчивая мысль попросить помощи у мужа. Но, во-первых, опасность уже миновала, а я не хотела тревожить его по пустякам, и так слишком часто пользуюсь его благорасположением. Во-вторых, обоснованно сомневалась, что он поможет нам всем. А если и поможет, то не решит ли покончить с такой опасной практикой? На которую я, между прочим, трачу время, которое вполне могла бы уделять ему.

Наконец, я не забыла о том, что снова опоздала на встречу. И смутно подозревала, что раздраженный этим фактом Князь пожелает сперва выпустить пар — на первом, кто подвернется под руку. Так что пусть он, наверное, еще пару дней побудет в неведении. Потом я сама ему все расскажу.

Какое-то время мы двигались молча, настороженно прислушиваясь к доносящимся из-за стены шорохам и стараясь даже дышать потише, чтобы не привлечь к себе внимания.

Временами, проходя мимо крохотных щелочек в стене и осторожно заглядывая в соседние помещения, я с содроганием замечала в них груды костей, начинавших при нашем приближении вяло шевелиться. В одном зале бродили неупокоенные зомби, причем один, судя по рогам и чешуе, когда-то принадлежал к касте высших. Другие было рангом пониже, зато отличались большими размерами, относительно неплохим, хоть и устаревшим, вооружением, а на ком-то я даже заметила новенькие доспехи, содранные, вероятно, со случайного посетителя этого некрополя.

То и дело снимая с себя паутину и стряхивая с волос сыплющуюся с потолка пыль, мы довольно долго шли по потайному ходу, изредка сворачивая на прячущиеся в толще скал лестницы или же ныряя в охотно открывающиеся перед Зыряном двери.

Направление угадать было трудно — мы кружили по подземелью, словно заблудившиеся в лабиринте мыши. Я понимала только, что мы все больше спускаемся вниз, на какие-то совсем уж глубокие уровни, где воздух с каждой минутой становился все суше и горячее, а терзающая нас жажда — все острее.

Несколько раз Зырян выходил вперед и, достигнув развилки, сворачивал в одном ему ведомом направлении. Из прозрения он ни на минуту не выходил, поэтому вопросов мы не задавали — оракулу лучше знать, где безопаснее. А вот вода у нас закончилась быстро, всего через час Мартин вытряс из своей фляги последнюю каплю, и теперь небольшой запас остался только у бережливой Ульки. В составе зелий, разумеется, из которых самые полезные мы давно уже выпили, а остальные не рискнули бы даже лизнуть.

Привалов Зырян делать не позволил, сказал, что до рассвета мы должны обязательно выбраться из замка. Зачем и почему — не объяснил, но шагу мы, не сговариваясь, прибавили.

В одном из тоннелей он попросил нас быть особенно осторожными и внимательными. Ступать буквально на цыпочках, стараться не дышать и, упаси Создатель, не чихнуть в неподходящее время.

И мы честно постарались себя не выдать. Ульку снова водрузили на крепкую Васькину холку, потому что слабенькая баньши окончательно выбилась из сил. Мартина посадил себе на спину Сар, а Шмуля без возражений подхватил Рас. Ну а насчет себя и остальных я не беспокоилась.

— А вот теперь предстоит самое сложное, — пробормотал в какой-то момент Зырян и, подойдя к одной неприметной, кажущейся монолитной стене, ненадолго приник к ней лбом. — Ребят, вы должны проскочить этот зал очень быстро. И очень тихо. Идти недалеко, всего два десятка шагов по прямой. Пробежать нужно будет вдоль стены, она слева, исхитрившись не нашуметь и не разбудить того, кто спит в этом зале. Если он нас почует, мы умрем. Если нет — все, считай, выбрались. Учтите только, первым пойду я — открою дверь на той стороне. Сразу за мной вампир, он шустрый. Потом оборотни — я очень прошу вас не скрежетать когтями по мрамору. И наконец ты, Хель. Прости, но почему-то только в таком порядке у нас есть хоть какое-то будущее.

Поймав беспокойный взгляд Сара, я пожала плечами и отступила в сторону. Последней так последней, Зыряну я верила. А когда в мой живот так же тревожно уткнулся Рас, ласково погладила его морду и легонько шлепнула по плечу.

Все, поехали…

Опасный эксперимент под кодовым названием «тайная переправа» начался сразу же, и первое время шел как по маслу. Зырян, все тем же непонятным образом уговорив потайную дверь открыться, абсолютно бесшумно выскользнул наружу и быстро, но уверенно пересек погруженное во мрак пространство до противоположной стены, испещренной огромным количеством рун.

Не оборачиваясь и ни на кого не глядя, он так же быстро провел вдоль них рукой, нащупывая невидимые пружины. На удивление легко открыл вторую дверь и, спокойно зайдя внутрь, подал условный знак.

Тревожно замерший на пороге Рисьяр, набрав побольше воздуха в грудь, стартовал с места с такой скоростью, что после него только пыль до потолка взвилась. Я даже моргнуть не успела, как шустрый вампир просвистел вдоль стены и влетел в открытый проем, едва не снеся по дороге Зыряна.

Следом настала Васькина очередь, на спине которого из последних сил зажимала нос посеревшая от пыли баньши. Глаза у нее при этом были большие-пребольшие — ей явно хотелось чихнуть, а в расширенных зрачках застыл такой ужас, что я всерьез забеспокоилась. Но обошлось; медведь, чудом не загремев когтями по полу, на цыпочках прокрался на ту сторону, ловко протиснулся мимо Зыряна и следом за вампиром исчез в глубине коридора.

Когда следом за ним громадными прыжками, но при этом абсолютно бесшумно, промчались акинарцы, я расслабилась и даже начала надеяться, что самое страшное миновало. Но затем осторожно подошла к порогу, украдкой выглянула за дверь, открывавшуюся наружу и до последнего момента мешавшую рассмотреть загадочное помещение, и… неожиданно обомлела.

Простите, что назвала зал с летучими крысами исполинским. Ошиблась, бывает. И ненароком сравнила собачью конуру с Небесными чертогами.

Не знаю, кто и когда создавал это великолепие, но мне оно, наверное, будет теперь сниться.

Убегающий вдаль, выполненный с невероятной тщательностью мозаичный пол, на котором изображены сцены боев и богатых пиршеств… величественные статуи неведомых богов, держащие на своих плечах изящные арки… играющие яркими красками сцены, в изобилии украшающие потолок… и непередаваемая, вызывающая восхищение талантом зодчего атмосфера, полная сдержанной роскоши, строгой красоты и идеально выверенных пропорций.

Тот пятачок, где мы оказались, находился в самой узкой части великолепно оформленного зала. Сразу позади тронного возвышения, к которому вели тринадцать мраморных ступеней. И позади собственно трона, на котором восседал, неестественно выпрямившись… ну, видимо, тот самый архилич, которым нас так напугала Улька.

Он оказался огромным, как всякий уважающий себя темный. Ширококостным. С могучей грудной клеткой, которую небрежно прикрывало некогда пышное одеяние. Прямой, словно памятник. Неподвижный, как скала. А на голове у него, венчая высохшее от времени, давным-давно мумифицировавшееся, но все еще пугающее властное лицо, лежала великолепная золотая корона, поблескивающая в темноте целой россыпью драгоценных камней.

«А видный, наверное, когда-то был мужик, — ошеломленно подумала я, изучая высокие скулы, аккуратные обводы глазниц, чудом сохранившиеся рога и виднеющиеся сквозь полусгнившие мышцы немаленькие клыки. — Определенно демон. Высший. Поэтому и лич из него должен был выйти что надо».

Представив, сколько веков этот монстр неподвижно сидит на своем троне, я поежилась. А при мысли о том, что будет с Преисподней, если это чудовище когда-нибудь проснется, внутренне содрогнулась.

«Хеля, быстрее, — по слогам процедил начавший терять терпение Рас. — Время уходит. У Зыряна дурное предчувствие!»

Я утерла рукавом внезапно выступивший на висках пот. А затем покрепче сжала в руке кастет. Глубоко вздохнула. И наконец сделала осторожный шаг вперед.

Что там увидел в моем будущем Зырян и какого демона ему вдруг что-то привиделось, один Создатель знает. Но Темного Князя ему в душу за такие предсказания! Наверняка он что-то такое знал, ведь ни у кого до этого сложностей не возникло. Никто не запнулся, не кашлянул, не расчихался… даже пуговки с куртки случайно не обронил!

А я везучая. Местами. А еще мне почему-то всегда достаются проблемные мужики, потому что уродский лич, который столько лет протирал штаны на золотом троне и наверняка даже челюстью лишний раз не двинул, при моем приближении вдруг пошевелился. И, с оглушительным хрустом повернув голову, в упор уставился немигающими зелеными зенками.

У меня во второй раз за последние дни вся жизнь пролетела перед глазами.

Взгляд короля-лича оказался тяжелым, пронизывающим, парализующим волю. От него каменели мышцы, путались мысли, слабели ноги. В нем полыхала такая неприкрытая мощь, что передо мной на долю мгновения открылись все эпохи существования Преисподней, включая те, которые она спокойно прожила задолго до объединения миров…

А потом наваждение схлынуло.

Я опомнилась, ощетинилась, отшатнулась. А стоило только личу начать со скрипом приподниматься с трона, всплеснула руками:

— Сидите, сидите… не надо почестей!

И опрометью кинулась к позеленевшим от страха друзьям, успев напоследок почувствовать прокатившуюся по полу мощную вибрацию и услышать подозрительно громкое бряцание костей о металл.

Едва я влетела в коридор, Зырян в мгновение ока захлопнул дверь, отсекая нас от происходящего в зале. Одарив меня диким взором, дрожащей рукой утер обильно струящийся по лицу пот. А затем молча развернулся и со всех ног кинулся прочь, наверное, точно так же, как и я, чувствуя себя не в своей тарелке. И с тревогой гадая, достаточно ли крепкой окажется потайная дверь, чтобы сдержать очнувшегося от спячки и почуявшего наш запах умертвия.

Сколько мы так неслись, затрудняюсь сказать. Когда сердце грохочет где-то в районе ушей, а в груди липкой паутиной расползается страх, как-то не до запоминаний поворотов или подглядываний в щелочку. Мы просто спасали свои шкуры, бездумно следуя за надсадно хрипящим оракулом и с беспокойством прислушиваясь, не раздастся ли где шум погони.

Клянусь, эту сумасшедшую гонку я не забуду до конца своих дней! Никогда раньше нам не приходилось так поспешно и целенаправленно улепетывать, как в эту жуткую, полную нехороших событий ночь.

Мы вихляли, словно испуганные зайцы, десятки раз перепрыгивая из одного тайного хода в другой и методично обрушивая их один за другим. Я истратила все силы до капли, пытаясь создать хоть какое-то препятствие для нежити. Оборотни по очереди тащили на себе выбившихся из сил мелких, с каждым разом сменяясь все чаще. И даже двужильный Рисьяр под конец начал сдавать.

Но когда за нами захлопнулась наконец последняя дверь, а под ногами зашуршали не обтесанные или обработанные магией камни… когда громадный дворец проклятого владыки остался позади… мы еще часа два безостановочно бежали, упрямо обрушивая за собой стены. Чтобы, как только Зырян даст отмашку и позволит остановиться, обессиленно упасть кто где стоял. И, уткнувшись лицом в грязный пол, измученно простонать:

— Все… больше не могу…

Вымотавшись до предела и вычерпав себя до дна, я была готова лежать так целую вечность — раскинув руки и ноги в стороны и жадно хватая ртом спертый воздух. Но, едва восстановив дыхание, я все-таки заставила себя сесть, опираясь на прикорнувшего рядом Сара. А затем, приложив гигантское усилие, поднялась на мелко подрагивающих ногах, чтобы оценить обстановку и понять, куда нас занесло.

Пещерка оказалась совсем небольшой, но на редкость уютной и чистой. Один вход, один выход, да и в тот далеко не всякая тварь протиснется. В углу даже родничок небольшой имелся, где я с удовольствием умылась и с еще большим наслаждением напилась. А когда услышала позади шорох приближающихся шагов, охотно подвинулась, чтобы Рисьяр, или Зырян, или кто там решил последовать моему примеру, тоже утолил жажду.

Упавшая на плечо тяжелая рука стала для меня полнейшей неожиданностью.

Отразившиеся в потревоженной воде отблески чьих-то хищно прищуренных глаз заставили вздрогнуть от недоброго предчувствия. Тяжелое дыхание, опалившее мне спину, было каким-то уж слишком горячим. А потом я медленно-медленно обернулась, со страхом взглянув на знакомое до ужаса лицо…

И, услышав напоследок «Вот теперь ты доигралась, Хель», самым недостойным образом грохнулась в обморок.