Прошла неделя после похорон Дорис. Энрико уже был в курсе дела. Душевная травма была столь велика, что доктор Харрис посоветовал дону Винченцо не спешить забирать сына. Депрессия сводила на нет все усилия врачей. Дон Винченцо посчитал, что Энрико пока будет лучше в клинике. Он всегда скептически относился к увлечениям сына; но этот случай особенный: Энрико влюбился по-настоящему. Девушка могла стать неплохой женой сыну, а дон Винченцо тайком мечтал об этом.

В последнее время ему не везло. Очевидно, что кто-то неведомый строил против него козни. На девяносто процентов — это Эспиноса, так считал дон Винченцо. Он отлично знал своего главного врага. Только Дик мог так поступить: пойти на безрассудное покушение. Для того, чтобы схлестнуться с ним, доном Винченцо, в смертельной схватке? Эспиноса не мог не знать, что, убив единственного сына дона Винченцо, он сжигает за собой все мосты, а дон Винченцо бросит в бой весь свой мощнейший арсенал и огромные человеческие резервы, которые как жернова сотрут Дика в пыль.

«Так на что рассчитывает Эспиноса?» — думал дон Винченцо. Это не давало ему покоя. Инстинктивно он чувствовал, что здесь что-то не так. Возможно, за спиной Эспиносы стоит кто-то, о ком, он, дон Винченцо, и не подозревает? Последние события как будто подтверждают это. Но могло быть и другое: Эспиноса почувствовал, что терять ему нечего и шел ва-банк. Но этот вариант дон Винченцо отмел: Эспиносе есть, что терять. В случае поражения он терял все и, наверняка, свою жизнь.

«Хуже всего, что среди нас находится подонок, работающий на Эспиносу. И, если мы не вычислим «крысу», нам придется туго. И это не просто мой солдат, он где-то в моем окружении, так как информация, которой обладал Эспиноса, не могла исходить от рядового члена моей семьи», — думал дон Винченцо.

Многих своих помощников он знал очень давно и доверял им. Всех их спаяла многолетняя, полная риска деятельность. Почти все проверены и много раз перепроверены в различных ситуациях. «Теперь мне предстоит усомниться в преданности моих друзей. Но, кто бы ты ни был, я найду тебя! Найду!» — дон Винченцо грохнул кулаком о стол. Затем он стремительно покинул кабинет. Во дворе вынул из кармана радиотелефон и набрал номер. Тотчас из динамика послышался знакомый голос.

— Срочно бери ребят и дуй ко мне, — сказал он в трубку.

Шорох позади заставил его обернуться. При этом рука привычно скользнула за пистолетом. Но страхи оказались напрасны: тропинка была пуста.

«Всюду тебе мерещатся убийцы», — подумал он и почувствовал, что напряжение спало. Он вспомнил, что скоро придет Джино Моро, в преданности которого дон Винченцо не сомневался. В организации знали, что Угрюмый — так звали Джино — мог за него перегрызть глотку любому.

Давняя история: когда-то дон Винченцо спас этого малого от электрического стула. Тогда Угрюмый отделался легким испугом. И хотя дон Винченцо потерял не один миллион песет, он никогда не жалел, что помог Джино. Тот неоднократно демонстрировал верность хозяину.

Дон Винченцо понимал, что не следует встречать гостя в кабинете. В нем все-таки, даже после чистки могли оставаться «клопы». Он подозвал охранника и сказал:

— Когда придет Джино, отведи его к фонтану, я его буду там ждать.

Через полчаса у массивных ворот остановились несколько машин. Из одной вылез Джино Моро. Он подошел к изящной калитке, взмахнул рукой перед камерой, и дверь открылась. Собственно, здесь не было ничего необычного для Джино, тем не менее он чувствовал, что босс чего-то недоговаривает, и это тревожило его. Шеф был явно чем-то озабочен, и Джино терялся в догадках: что бы это значило? В конце концов он решил, что это связано с Энрико.

Дона Винченцо Джино нашел в открытой беседке. Старик только кивнул головой вместо приветствия и показал на грубо сколоченную скамейку. Джино присел на нее и ждал, пока дон Винченцо созерцал сверкающие всеми цветами радуги струи фонтана. Это продолжалось довольно долго.

Наконец, дон Винченцо вытащил сигару и протянул Джино. Тот взял ее и поблагодарил.

— Как дела, Джино?

— Все о, кэй, шеф!

— Я рад, рад, что у тебя все хорошо, — дон Винченцо потрепал Джино по щеке. — А с Колет ты уладил дела? — усмехнулся дон Винченцо.

— С Колет? Почти. Но проблемы остаются, — в голосе Джино сквозило удивление.

— Как видишь, я неплохо осведомлен. Кстати, у каждого свои проблемы. Они есть и всегда будут… У одних — большие, у других — маленькие. Но я позвал тебя не для того, чтобы поговорить о погоде. Разговор пойдет о другом, — он замолчал и стряхнул пепел сигары на землю. — Много лет назад, когда тебя еще не было, я, терзаемый благими намерениями, решил создать нечто вроде концерна. Пришлось начинать на голом месте. У меня не было ни опыта, ни денег. Были только мечты и энтузиазм. Да, приходилось трудно, очень трудно. Были жертвы, много жертв, но иначе, сынок, было нельзя… — он помолчал. — В конце концов я добился того, что наша организация стала мощной и монолитной. Что-то вроде кулака, готового нанести удар любому неприятелю. И я, мой мальчик, был счастлив, видя, что многое, о чем я мечтал, воплотилось в жизнь. Не скрою, что в мире этом и я преуспел и кое-что значу. И мои соратники не в обиде на меня. Я дал им многое, — он понизил голос, и Джино видел, что босс чем-то опечален. — Но в последнее время я начал сильно сомневаться, правильно ли делаю, доверяя некоторым людям, — последнюю фразу он произнес тихим голосом и оглянулся. — Понимаешь, я чувствую, что нет былой… как это сказать, сплоченности, что ли. Я чувствую вокруг себя неискренность, и не могу определить, от кого она исходит, — дон Винченцо наклонился к уху Джино. — Ты думаешь, я шучу? Пожалуйста! В моем кабинете, куда доступ, крайне ограничен, я нахожу «клопа». То же в машине Энрико. Это предательство! Предательство, вот, что это! Подлое предательство! И поэтому я начинаю сомневаться в искренности близких по совместной работе людей. И я спрашиваю тебя, Джино: это нормально, когда сомневаешься в друзьях? Нормально?

По лицу Джино, заходили желваки:

— Конечно, нет, босс! — твердо ответил Джино.

— Вот видишь, Джино, это ненормально, — успокоился дон Винченцо. — И что я должен делать в этой ситуации? — произнес он, глядя в глаза Джино. Тот в ответ пожал плечами. — В этой ситуации я должен просить тебя, Джино, помочь мне.

— Я всегда рад помочь вам! — вырвалось у Джино.

— Знаю, знаю, сынок, поэтому и пригласил тебя, — он обнял за плечи сконфуженного итальянца.

— Но что я должен делать? — осторожно произнес Джино.

— Не дергаться и не таращиться по сторонам — это первое. Веди себя естественно, как будто не знаешь, что среди нас предатель. В то же время ты должен все подмечать, абсолютно все! Абсолютно все, что вокруг тебя происходит. Ты теперь будешь главным моим телохранителем. Будешь рядом со мной везде, разве что не в туалете. Ты и твои люди. Ибо, как видишь, охрана моя ненадежна. Твои люди заменят ее. Но того подонка, который предал меня, обязательно найди… Он, несомненно, существует.

— Когда приступать, босс?

— Немедленно, мой мальчик, немедленно! Я распоряжусь, чтобы твои парни не испытывали нужду и дискомфорт. Я увеличиваю твое жалование втрое…

Джино быстро прикинул в уме. Получалась приличная сумма.

— Я готов, босс. Пойду и скажу ребятам.

— Постой, я тебе не все сказал. Как ты знаешь, на Энрико было совершено покушение…

— Да, босс. Это как-то связано с тем, о чем вы мне говорили?

— Самым непосредственным образом. Поэтому твои люди должны взять под охрану клинику, где лежит Энрико. Кроме того, если со мной что-то случится, ты должен обезопасить… нет, спасти Энрико.

— Ну что вы, босс! Что может случиться?

— Это я так… все мы смертны. Но, если что-то случится и меня не станет, обратись за помощью к сенатору Пересу… Только к нему! Ты понял, Джино, только к нему! И еще: излишне тебе напоминать, что о нашем разговоре никто не должен знать.

— Но, шеф, неужели так все плохо?

— Я бы так не сказал, но должен просчитать все варианты. Даже такой фатальный, о котором только что сказал. Но, будем надеяться, что все обойдется, — усмехнулся дон Винченцо.