XIV. У парикмахера
Счастливо миновав любопытные взгляды толпы, барон с Хризан-той направились стороной мимо багажной станции в маленькую улицу Мартиньоль, где, миновав угол площади, они впервые свободно вздохнули.
— Кажется нас никто не заметил, — сказала Хризанта.
— Я также убежден в этом, — подтвердил барон.
Они прошли мимо рыбного склада с консервами. Тут была нагружена рыба соль в больших ящиках, предназначавшаяся для отправки в вагонах-ледниках.
Хризанта поморщилась. Запах рыбы ей был неприятен.
— Фи, здесь пахнет совсем как у нас в Нагасаки, на большой рыбной платформе.
— Это замечательно! — воскликнул барон, заметив рядом с рыбной лавкой парикмахерскую. — Вот где я могу снять мою бороду, а ты тут найдешь какой-нибудь крем для лица.
Они вошли к куаферу, где их встретила старуха в засаленном переднике, прибиравшая столы.
— Пожалуйте, муж сейчас освободится: вот он тут на дворе бреет кондукторов.
Оказалось, что барон попал в железнодорожную парикмахерскую.
Делать было нечего. Они уселись на каких-то деревянных стульях в ожидании господина куафера.
— «Ме voila», вот и я, — воскликнул сутуловатый толстый мужчина лет пятидесяти. Рукава его были засучены. В левой руке он держал ноздрястую губку, переполненную мыльной пеной, а в правой бритву, которой, по-видимому, только что производил свою работу.
— Снимите мне бороду, — спокойно сказал барон.
— Мосье, это преступление. Такие бороды отращиваются годами, их холят, но не бреют.
— Femme le veut, — Dieu le veut (женское желание, как Воля Божья, повелевает), — сказал барон.
— Совершенно верно, — отвесив поклон, произнес куафер, — мы, как негры доброго старого времени, рабы наших дам.
— А вот этой даме, — продолжал барон, не обращая внимания на болтовню парикмахера, — благоволите лицо и шею помазать каким-нибудь кремом.
— У меня, к сожалению, нет дорогих кремов. Здесь, мосье, нет такой публики, которая бы платила за friction по пяти франков. Мы тут пользуемся попросту белилами с вазелином или кольдкремом.
— Делать нечего, — сказал барон, подводя Хризанту к креслу.
Словоохотливый парикмахер полез в шкаф и достал большую банку с разведенными белилами.
Надев на Хризанту белую блузу и отделив воротник от шеи ватой, он принялся большими комьями наносить на лицо краску.
— Это ужасно, — воскликнула Хризанта, — я буду совсем татуированная, как малайка.
— Немножко терпения, — успокаивал куафер. — Все лишнее сотрем.
Через пять минут Хризанту нельзя было узнать, и барон всплеснул руками, когда к довершению всего на щеку была поставлена обычная анжулемская мушка.
— Теперь за вами очередь, — обращаясь к барону, самодовольно произнес куафер.
Бороды как не бывало. Только клочья и пряди, валявшиеся на полу, указывали на ее присутствие.
— Вот так, теперь ты мне нравишься больше прежнего, — сказала Хризанта, неожиданно поцеловав барона.
— Il est toujours beau (он все-таки прекрасен), — с легким поклоном подтвердил куафер.
Барон щедро рассчитался за работу и видимо повеселел.
Молодые люди вышли от куафера в самом прекрасном настроении.
Минуя захолустные улицы и переулки, барон позвал фиакр, который их быстро довез в гостиницу «Континенталь».
— Мы без багажа, проездом, — обратился барон к консьержу.
