Часть II

Я приблизился к краю обрыва, скидывая остатки страстного дурмана и глядя на волны бурной реки, сомкнувшиеся над головой коварной ведьмы. Выплывет ли? Кто ее знает, эта может. Прыгать вслед за ней я точно не собирался. Если останется жива, то вернется сама, чтобы забрать свою вещь, а я пока подожду.

Отвернувшись, направился к коню, оправляя на ходу рубашку, проводя рукой по растрепавшимся волосам. Как у верховного инквизитора, у меня появился еще один повод для раздумий, ведь я впервые встретил ведьму, которая контролирует свою вторую сущность. Колдуньи в принципе не умеют этого делать, в том-то и их слабость, а эта может, потому и ушла от меня. Вновь тряхнув головой и положив медальон в карман рубашки, вскочил в седло — нужно торопиться домой, теперь у меня появился шанс спасти сына, так что пора поспешить.

Добравшись до дома и быстро взбежав по ступенькам, бросился прямиком в детскую, на ходу вытаскивая из кармана амулет. Бенедикт тоже был тут — стоял у деревянной кроватки, гладя малыша по спутанным кудряшкам. Молча оттеснив дядю в сторону, я склонился и надел на шею едва дышащего малютки тонкую золотую цепочку:

— Теперь он твой, — прошептал я, до хруста сжимая руками тонкую деревянную перекладину детской постельки, а потом еще долго стоял, напряженно прислушиваясь, ожидая увидеть, как чудесным образом на моих глазах порозовеют щечки, начнет быстро и уверенно подниматься маленькая грудь, а карие, совсем как у брата, глаза откроются и посмотрят на меня. Я так мечтал увидеть на нежном ротике улыбку, поднять малыша на плечо и ощутить, как сжимаются вокруг шеи маленькие ручки, а он радостно смеется, заметив что-то очень забавное.

Я ничего этого не дождался и, выпрямившись, на негнущихся ногах вышел за дверь, спустился в кабинет и в ярости начал крушить все вокруг.

— Вильдан, — чуть позже заглянул ко мне дядя, — что произошло, откуда у тебя этот медальон?

— Я обменял его на собственный разум, дядя.

— Что ты имеешь в виду?

— Я инициировал одну невинную ведьму и забрал медальон в дар.

— Ты с ума сошел! Понимаешь, чем это тебе грозит? Вильдан, зачем?

— Я был уверен, что амулет спасет его. Неужели он действует только на ведьм?

— Не знаю, племянник. Это очень старинная вещь, язык древний, сложно понять принцип действия до конца. А что с той девушкой?

— Кинулась в реку.

— Почему?

— Я собирался отвезти ее на казнь.

— На казнь? Ты бы казнил ее, Вильдан?

— Я бы точно нет, дядя. Другой инквизитор сделал бы это.

— Да как же ты можешь?

— Я не имею права сохранять им жизнь исходя из личных интересов. Каждая ведьма — несколько загубленных невинных жизней.

— Не все они плохие.

— Они все рано или поздно попадают под влияние этой женщины, дядя, а потом идут убивать. Сколько человек погибло за эти два года? Не сосчитать! Они всегда убивают невинных, потому что боятся открыто выступить против нас. Их цель — сеять страх, чтобы заставить людей отвернуться от официальной власти, запугать, чтобы люди присягнули им.

— Привез бы девушку сюда, поселил бы в доме.

— Да она бы сбежала, едва представилась бы возможность. Эта ведьма очень изобретательна, дядя, даже от меня умудрилась ускользнуть.

— Как же ты будешь жить дальше?

— Я справлюсь, Бенедикт. У меня есть цель, а значит, я выдержу.

После ухода дяди, кое-как совладав с собственными эмоциями, я вновь поднялся в детскую, присел в кресло у кровати, не желая тратить и единственной минуты из тех оставшихся часов и дней, что еще могу провести рядом с Домиником. Взяв в ладонь крохотную ручку, уставился в темное окно невидящим взглядом, а перед глазами вновь проносились до боли родные и любимые лица. Я просидел так до самого утра, не сомкнув глаз ни на мгновение.

Едва солнце осветило комнату первыми лучами, дверь отворилась и вошла няня Доминика. Эта уже немолодая женщина была искренне привязана к малышу, и часто я слышал от нее слова, что лучше бы ей погибнуть тогда на площади, чем видеть сейчас угасание малютки. Я помню, что первое время тоже надеялся на выздоровление сына, но детский организм оказался слишком слаб, чтобы побороть проклятие, хотя примерно половину пострадавших на площади взрослых людей удалось спасти.

— Господин Вильдан, вам нужно отдохнуть. Я присмотрю за Домиником.

— Я не устал, Нира, побуду здесь еще.

— Но ваш дядя говорил, что через час совещание в совете, а вы всю ночь провели в кресле и видно, что глаз не сомкнули.

— Думаю, подобные вопросы я в состоянии решить сам.

Няня только вздохнула и отошла к окну раздвинуть до конца шторы. Я поднялся, склоняясь над ребенком, чтобы поцеловать нежную щечку и замер. Мне показалась, почудилось, что кожа порозовела. Сердце мучительно сжалось на миг, а потом забилось сильными резкими толчками, грозя вырваться из грудной клетки. Я прислушался к дыханию ребенка, он хрипел будто чуточку меньше. Резко выпрямившись, посмотрел на няню, а потом велел ей передать дяде, что сегодня я никуда не поеду.

Быстрое течение подхватило меня, утягивая на дно, протащило по острым камням, до крови оцарапав о них ноги. Затаив дыхание, позволила реке просто тянуть меня вперед какое-то время, опасаясь выныривать на поверхность, а когда воздуха стало не хватать, я рванулась наверх, чтобы сделать хоть один столь необходимый вдох, но на миг показалось, что не смогу выплыть. Холод горной реки пробирал до самых костей, пальцы немели, мне стало страшно, но тут наконец голова вынырнула над поверхностью и я задышала, глотая воздух как редчайший живительный эликсир.

Река стремительно несла меня вперед, а за поворотом раздавался шум водопада. Меня утащило уже слишком далеко от Вильдана, и инквизитора не было видно, а значит, я смогла ускользнуть.

Я задвигала руками и ногами что было сил, пытаясь подгрести поближе к берегу. Приближалась слишком медленно, потому что течение было очень бурным. Впереди показались пороги, и я вновь рванулась к спасительной земле. Меня протащило по еще одной отмели, без малейшего шанса за что-то уцепиться. Впереди показались белые буруны у камней, за которыми река падала вниз тяжелым каскадом, а водопад ревел так, что слышно было за сотни шагов. Страх мерзкими щупальцами проник в сердце, пытаясь лишить меня возможности бороться до конца, но помня о том, что это единственный шанс выжить, я вновь рванулась вперед и успела ухватиться обеими руками за большую толстую ветку, свисавшую с берега и касавшуюся бурной воды. Река влекла меня дальше, а я, уцепившись пальцами за качающееся спасение, пыталась подтянуться, чтобы с помощью ветки выбраться на берег. Одну руку удалось разместить ближе к середине шершавого ствола и, ухватившись второй, я подтянулась, но внезапно по ногам ударил несомый потоком толстый тяжелый сук, и я вновь соскользнула вниз, в последний миг схватив веточку потоньше. Больно ударившись спиной о торчащий из воды валун, я все же не упустила единственный шанс на спасение и вновь стала карабкаться наверх. Приложив поистине нечеловеческие усилия, наконец забралась на толстую опору и проползла по ней до самого ствола. Повезло, что дерево, ветка которого так удачно свисала над рекой, крепко держалось корнями за отвесный берег. Поднявшись на ноги, я обняла спасительное древо руками, выискивая место на земле, куда могла бы спрыгнуть. Удобного для приземления участка внизу не оказалось, а потому пришлось забираться еще выше и переместиться на другую сторону, иначе я вновь соскользнула бы с берега в воду. Выбрав местечко получше, спрыгнула вниз, ушибив о твердый грунт колени и ладони. Не имея сил подняться, вытянулась на земле во весь рост, тяжело дыша и чувствуя, как на глазах вскипают горячие слезы. Я не могла понять, отчего появились эти соленые капли. От радости ли плачу, что сбежала, от облегчения, что смогла выбраться из реки, или от горя, что оказалась совершенно одна, гонимая и преследуемая, непонятно где, в чужом незнакомом лесу. Осознав в этом месте собственных раздумий, что начала предаваться жалости к себе, я вытерла лицо о плечо, ясно ощутив, как заледенело все тело. Начав перебирать в уме всевозможные способы развести огонь, я вдруг сообразила, что теперь мне достаточно собственной силы, чтобы согреться. Вот только она почти вся ушла на ненавистного Вильдана. Пришлось встать на корточки и проползти немного вперед, на освещенный лучиками солнца участок, а затем лечь там, закрыв глаза и питаясь крохотными золотистыми частичками солнечной магии. Они падали на кожу, проникая внутрь, согревая каждую отдельную маленькую клеточку. Крохотные истощенные змейки сперва вяло, а потом все активней побежали по телу, щекоча меня и возвращая подвижность рукам и ногам. Спустя некоторое время мне удалось опереться на локти, а потом сесть на земле, осматриваясь вокруг.

Лес был довольно редкий, значит, неподалеку находится какое-то жилье. Куда меня унесло? Поднявшись на ноги, осмотрела себя. Вид был, мягко говоря, пугающий. Порванное платье облепило мокрой тряпкой исцарапанное тело, кровь сочилась из ран и порезов, волосы холодили плечи и спину, прилипнув к ним мокрыми прядями. И что мне делать дальше?

Внезапно неподалеку раздались голоса. Я тут же спряталась за близстоящее дерево, осторожно выглядывая из-за него. Разговаривали парень с девушкой.

— Да что ты, Тинюша, мне родители не велят. Они знаешь, какие строгие!

— А ты им не рассказывай. Давай потихоньку, пока никто не видит.

— Боязно мне.

— Да чего тут бояться?

— А ты раньше так делал?

— Ну так… — замялся парень.

— А с кем это? — в голосе девушки явно прозвучала ревность.

— Да я не сам, это она на меня набросилась.

— А кто она?

— Да ты не знаешь. Приезжие они были, а потом уехали.

— Точно уехали?

— Точно!

— Ну тогда ладно, давай.

Я тихонечко наблюдала за молодыми людьми. Девушка привстала на цыпочках и потянулась к высокому парню, вытягивая губы трубочкой, а тот наклонился навстречу, зажмурив глаза и неумело целуя ее. В груди отчего-то заныло. Мне, чьего мнения насчет права овладеть девичьим телом никто и не спрашивал, непривычно было наблюдать такие вот отношения: робкие, трогательные, несмелые. Захотелось тоже испытать нечто подобное, но вряд ли ведьме позволено такое, у нас ведь в душе такие страсти кипят, что их невозможно усмирить, а мое собственное поведение в объятиях Вильдана, когда я не просто сдалась, но испытала при этом удивительное удовольствие, явилось ярким тому подтверждением! Многие ошибочно полагают, что колдуньи и любить-то не могут по-настоящему, а мы любим, и любим едва ли не сильнее обычных людей. Взять хотя бы к примеру мою Арику. Она так пылала в огне своей любви, что просто сгорела. Сгорела, узнав о предательстве. Что-то сжалось в моей душе. Странное чувство, похожее на ненависть, выползло на свет черным червем, поднимая мерзкую узкую головку, сердце зашлось в приступе едкой ярости. Я усилием воли прогнала непривычные ощущения, запрятав их подальше, не позволяя взять верх над собой. Вдруг раздался громкий возглас, заставивший меня вздрогнуть. Парень с девушкой резко отпрянули друг от друга, а на поляне появился крепкий низкорослый мужчина с проседью в волосах.

— Вы что здесь творите?

Юноша вышел вперед, загораживая девушку собой, и смело ответил:

— Ничего плохого не творим. Тебе-то какое дело?

— Да такое! Мне эту девицу в невесты обещали, понял, юнец! Я вас еще на улице приметил, как вы тайком, словно воры, пробирались куда-то. Вы что тут удумали? Решил, что если девку возьмешь, так ее тебе в жены отдадут? Не выйдет! У тебя что есть? Ни родни влиятельной, ни денег, а я с ее батюшкой уже все обговорил.

— Я ничего дурного делать не мыслил, понятно тебе? Сам-то только и заришься на ее приданое, а до Шенны тебе и дела нет.

— А не тебе мне указывать. Руки от моей невесты убрал, а то…

— А то что?

— А то от тебя мокрого места не оставлю.

— Так давай, попробуй!

В следующий миг мужчины сцепились между собой как два злобных пса, но парень явно уступал, поскольку был с виду довольно тощим, а второй оказался намного крепче.

Девушка по имени Шенна тонко взвизгнула, отпрыгивая от покатившихся по земле мужчин. Второй, который был постарше, очутился сверху, ухватил парня за шею и принялся душить.

— Сейчас убью тебя, и никто мне ничего не сделает, даже не поинтересуются, куда ты пропал.

Шенна после таких слов запрыгнула мужчине на спину, но он отшвырнул ее на землю, и она упала, подвернув тонкую лодыжку, и застонала от боли. Не выдержав подобного зрелища, я выскочила из-за своего дерева, подбежала к не заметившим меня противникам и, ухватив мужчину за голову, пустила послушных змеек сбегать по рукам, а потом отняла вмиг ослабшие ладони, и мужчина безвольно упал поверх почти придушенного парня. Я осторожно сползла обратно на землю, поднимая голову и глядя на неподвижного юношу, затем перевела взгляд на застывшую в страхе девушку.

— Помоги ему, — произнесла я шепотом, потому что голос отказывался звучать громче.

Девушка в ужасе продолжала смотреть на меня, губы ее задрожали, и она выдохнула одно-единственное слово: Ведьма!

Я только поморщилась, понимая, что глупо поступила, вмешавшись. Теперь еще натравят на меня инквизиторов, а я в таком состоянии далеко уйти не смогу.

Внезапно Шенна, ведомая, очевидно, своей тревогой за парня, поднялась с земли, громко охнула, припадая на поврежденную ногу, а потом кое-как дохромала до возлюбленного. Встав на колени и ухватив коренастого мужика за ноги, она начала стаскивать его тело со своего тщедушного героя. Парень, пришедший в себя, принялся усердно ей помогать. Наконец тяжеленая туша сдвинулась в сторону, а молодой человек сел на земле, глядя на меня примерно с тем же испугом, что и девушка.

— А ты его убила? — осмелился все-таки спросить он, кивая на неподвижного противника.

— Оглушила.

— А скоро в себя придет? — продолжал выспрашивать парень.

Я только плечами пожала.

— Уходите отсюда, — промолвила я, — а то накличете на свои головы еще больше неприятностей.

Парень с девушкой переглянулись.

— А ты как же? — спросила Шенна, рассматривая меня так, словно впервые заметила. Очевидно, присутствие парня вселяло в нее уверенность.

Я вновь пожала плечами, ощущая сильнейшую усталость и желание вытянуться на голой земле и закрыть глаза.

— Мы тебя спрячем, — вдруг принял решение молодой человек, — ты же нам помогла. А Шенна тебе потом другое платье принесет.

При этих словах я вновь судорожно стянула руками порванный ворот, облепивший грудь мокрой тряпкой, а Шенна согласно закивала головой. С каким-то щемящим чувством в груди я вновь попыталась подняться на ноги.