Глава 9

– Да, брать крепостИ – это вам не фраеров пасти… – пробормотал себе под нос Максим и, откинувшись на спинку походного стула, вновь, в который уже раз, посмотрел на план крепости, издалека и с прищуром, как будто пытаясь увидеть в этом листе бумаге что-то новенькое, то, что ранее ускользало от его взгляда. Никаких свежих мыслей разглядывание не принесло – крепостная стена выглядела монолитом, не имеющим слабых мест. Чтобы хоть как-то отвлечься, Максим продолжил начатую мысль:

– … и не мусор мести… и не деньгу грести… и не интриги плести… Крепостя брать, это, дружище, искусство. Полководческое. А с этим у меня пока тово-с, не очень.

Он еще раз приблизился к плану, надеясь увидеть там хоть какое-то слабое место в обороне противника, но после минутного напряжения, сдался.

Вот уже без малого месяц армия экс – уголовников, под общим руководством кандидата в императоры Дженса, пыталась овладеть столичными крепостными стенами, возведенными еще в местные средние века, неким царем – Горохом, для защиты от варварских племен. Умели строить в старину, ничего не скажешь, потому как атаки и тогда, лет двести тому назад, и сейчас, не приносили никаких ощутимых плодов. Стены восьмиметровой высоты складывались из огромных валунов, скрепляясь между собой раствором особой прочность с каким-то секретом. Кроме того, внешняя сторона облицована под небольшим углом гладкими, как стекло плитами, взобраться по которым возможно было лишь при помощи штурмовых приспособлений. Солдаты Дженса, имевшие лишь легкое стрелковое оружие, поначалу прибегли именно к такому древнейшему способу штурма. Преодолев широкий и заполненный водой ров, они устремились к стенам, неся к ним наскоро сколоченные лестницы. Но сметенные с них огненным шквалом, который на них обрушили защитники, в панике откатились на исходные рубежи, потеряв при этом убитыми, раненными и утонувшими во рву, несколько сотен человек. Так что, взять крепостные стены с наскока не удалось, как, впрочем, не получилось это сделать и со второго и с третьего раза. Пришлось прибегнуть к осаде, которая так же не приносила никакого эффекта.

Столица была окружена стенами с трех сторон, а четвертая выходила к морю, по которому горожанам совершенно беспрепятственно подвозилось все необходимое для нормальной жизни. Торговцы, правда, пользуясь сложившимися обстоятельствами, несколько взвинтили цены, но не до астрономических высот. Так что, пережив легкий испуг месяц тому назад, жители столицы возобновили привычный быт, не особенно обращая внимание на то, кто там сидит под городскими стенами.

Небольшой, но отлично обученный гарнизон, подчинявшийся узурпатору и отцеубийце Агану, успешно справлялся с многочисленной, но бестолковой армией Дженса, ежедневно и ежечасно нанося ей урон посредством меткой стрельбы.

Морально – волевой дух осаждающих, еще совсем недавно надеявшихся на легкую победу, после которой неизбежно должен был последовать обещанный Дженсом трехдневный грабеж богатой Столицы, поначалу находился на очень высоком уровне. Но сейчас, после нескольких неудач и многочисленных потерь, настроение начало падать столь же стремительно, как лавина камней, катящаяся с гор. Почувствовав опасность, большинство солдат Дженса, которые в глубине души все же оставались обычными урками, начали задумываться о том, как бы «сделать ноги», надеясь пересидеть этот «грандиозный кипиш» до поры до времени где – нибудь в спокойном и укромном уголке. А там, как говорится, «будем посмотреть».

Некоторые, наиболее отчаянные, от разговоров об истинной свободе, перешли к реальным действиям, сбежав-таки с передовой. Пришлось прибегнуть к непопулярной, но весьма действенной мере пресечения подобных действий – заградительным отрядам, состоявших из кадровых военных и охранников лагерей. Отловив нескольких дезертиров, очень неудачно выбравших время и место побега, им устроили публичную казнь, после чего поток «бегунцов» значительно уменьшился, хотя и не иссяк совсем. Только теперь, не желавшие воевать и погибать за здорово живешь люди, начали придумывать более хитроумные способы, вроде угона личного вертолета Его Почти Что Императорского Величества, как теперь называли Дженса в окопах, почти не снижая при этом громкости голоса.

Вертолет потом обнаружили километрах в тридцати от места старта, изрядно помятым, без малейших признаков топлива и тех двенадцати человек, которые улетели на винтокрылой машине. Те же, кто еще не решился бежать, старались отсиживаться в блиндажах, не рискуя высовываться под пули защитников Столицы. Вышибить их из укрытий и послать в новую атаку, не представлялось возможным. По большей части солдаты либо отсыпались впрок, либо играли в карты, ставя на кон, все что возможно, в том числе личное оружие и обмундирование. Проигравшие, не стесняясь крыли матом всех и вся.

Так что, воинская дисциплина в этой армии опустилась гораздо ниже критической черты. Офицеры откровенно побаивались своих подчиненных, способных в любой момент пустить им пулю в спину, а Дженс, прекрасно видевший, что за последнее время от его авторитета не осталось и следа, ходил мрачный, как грозовая туча.

Максим понимал, что так долго продолжаться не может. Необходим был моментальный и значительный успех, иначе оружие, столь опрометчиво врученное уголовникам, способно будет обратиться против тех, кто его дал. Необходима была артиллерия, хотя бы для того, чтобы взломать массивные крепостные ворота, но тяжелых орудий в Империи не производили вообще, а те легкие, которыми оснащались субмарины, находились в руках Агана.

Можно было бы попробовать сделать подкоп под какой-то участок стены или даже ворота и рвануть там мощный заряд, но как в таком случае обойти ров, Максим даже не мог представить?

Кто-то из офицеров предложил начать производство орудий в сельских мастерских. Дженс одобрил это предложение и повелел начать работу. Достаточно быстро первый опытный образец был изготовлен и доставлен в лагерь осаждающих. Пушку, достаточно примитивную, заряжавшуюся не с казенной части, а прямо со ствола и стреляющую разрывными снарядами, выкатили на подготовленную позицию и зарядили. Дженс, как и все остальные, с сомнением смотревший на этого уродливого монстра, приказал совершить первый выстрел тем, кто его ковал. Кузнецы, было, замешкались, но грозный окрик главнокомандующего заставил их двигаться побыстрее. Сотворив быструю молитву во спасение своих грешных душ, старшой поджег фитиль и через несколько секунд грянул выстрел. Снаряд, описав широкую дугу, перелетел крепостную стену, раздался взрыв, о последствиях которого можно было лишь догадываться по интенсивному ответному огню, который открыли защитники крепости, старавшиеся попасть в канониров. Те, впрочем, были неплохо защищены, и весь град пуль пришелся в земляной бруствер, окружавший артиллерийскую позицию.

Приободренные первым успехом на бомбардирском поприще, кузнецы загнали в свою пушку следующий заряд, но, видимо, энтузиазм помешал им правильно определить количество пороха, который превысил допустимую величину. Второй выстрел оказался на редкость неудачным, или вернее сказать, трагическим. Ствол разорвало, и все сельские мастера полегли на месте, пораженные осколками своего детища. Стало ясно, что второе орудие ковать будет просто некому.

Именно после этой неудачи Максим начал искать что-то принципиально новенькое, нечто такое, что могло бы подарить удачу, иначе эту проклятую крепость можно осаждать с прежним успехом и год и два и все десять. Как когда-то осаждали Трою ахейцы. Тоже, как дураки штурмовали, штурмовали, пока один из них, хитроумный Уллис, внезапно поумнев, не придумал, как обмануть троянцев. Деревянный конь. Именно эта обманка с воинами внутри, отчасти напоминающая современную боевую машину, и решила исход многолетней осады, практически, за одни сутки. Стоп! Максим хлопнул себя по лбу, поняв, что почти решил труднейшую задачу. Вряд ли аборигенам известна эта чисто земная история старика Гомера, а значит, есть смысл попробовать рассказать им ее на свой лад. Так сказать, преподнести в наглядных образах. Остается только придумать какой вид придать местному Коню, но то, что слепо копировать земной опыт нельзя, было ясно.

Взгляд Максима вновь стал осмысленным, и теперь искал на столе другую карту, где изображался план Столицы и прилегающих к ней окрестностей. Выполненная в крупном масштабе, она содержала множество подробностей. Были указаны все ручейки, участки брода, всевозможные холмики с указанием их высот и даже лески с четкими значками тех деревьев, которые там преимущественно росли. Те же подробные указания касались и всех населенных пунктов, сел и деревень, с точной цифрой количества дворов. Помимо этого, на карте имелись специальные метки, обозначавшие местные достопримечательности. Одна из них, находившаяся всего-навсего в пяти километрах от Столицы, очень заинтересовала Максима. Музей, а над ним два скрещенных меча. Военный музей, где, если покопаться капитально, можно найти много чего интересного. Вполне возможно, там найдется и то, что в данный момент так необходимо для успешного завершения осады крепости.

Максим резко встал, пригнувшись, вышел из блиндажа, и уже не разгибаясь из опасения схлопотать пулю, направился по ходу сообщения к резиденции Дженса.

Сдав личное оружие охране, которая в такой ситуации не делала исключений ни для кого, Максим дождался приглашения и вошел в походные покои принца.

Дженс встретил его не очень радушно, скорее, даже безразлично. Похоже было, что он уже потерял всяческую надежду найти победное решение своему предприятию, и теперь всерьез подумывал о сдаче позиций, с последующим сохранением собственной чести и достоинства при помощи пистолета, заряженного одним патроном.

– Ваше Величество, – обратился к нему Максим. – У меня к вам есть разговор, но я бы хотел, чтобы он состоялся с глазу на глаз.

Дженс посмотрел на него тусклым взглядом, и после небольшого раздумья, вялым движением руки выпроводил всех присутствующих вон.

– Я слушаю вас, барон, – сказал он голосом, не выражающим ни малейшего интереса. – Что там у вас еще?

Максим, не вдаваясь в ненужные подробности, коротко изложил суть своего нового плана, и испросил высочайшего дозволения на осмотр, в паре со своим ординарцем, музея военной истории. Дженс выслушал его не перебивая. В конце доклада стало видно, что кандидат в Императоры заметно оживился. Не так уж что бы очень, но все же.

– Хорошо, барон, действуйте, – произнес он голосом, в котором затеплилась надежда. – Возможно, вы и правы, кто его знает. Возможно, именно там вы найдете ключик к воротам этой крепости. Только вдвоем вам туда идти не следует – это опасно, а я не хотел бы рисковать столь ценной головой, какой является ваша. Поэтому, я дам вам нескольких своих головорезов, которые смогут в случае чего помочь и охранят вашу жизнь, если в том возникнет необходимость.

– Я вполне способен сам защитить себя, Ваше Величество, – ответил ему Максим, и понял, что Дженс просто опасается, как бы он не удрал от него, подобно другим. «Нет, господин мой, мне от тебя бежать нет резону. Повязаны мы с тобой, как сиамские близнецы – куда ты, туда и я, и постараюсь сделать все, чтобы ты, Дженс, поскорее добрался бы до трона. В этом вся надежда на успех моей миссии».

Сопровождение, выделенное Максиму Дженсом, состояло из двух амбаловидных детин, очень напоминавших несгораемые сейфы. Даже внешне они были практически неразличимы. На их лицах не читалось ничего, кроме личной преданности своему повелителю. Других искр разума не мелькало, и Максиму сразу стало ясно, что эти ребята, очень похожие на примитивных роботов, не остановятся ни перед чем, чтобы выполнить свой долг до конца, даже если он будет для них ужасным. Поэтому он сразу же оставил надежду хоть как-то разговорить их, и общался только с Хорьком, служившим теперь у него в качестве ординарца. С этой ролью тот справлялся легко, предваряя любое желание своего начальника, даже если оно еще им только обдумывалось, но не озвучивалось. Хорек мог достать все необходимое для создания необходимого комфорта, начиная от фляжки со спиртом или дефицитной тушенки, и заканчивая теплыми, богато расшитыми разнообразными узорами, одеял, без которых по ночам было достаточно прохладно. По привычке он, конечно же приворовывал, и это было рискованно. Красть у своих в уголовной среде считалось тягчайшим преступлением. Но Хорек все делал настолько виртуозно, что подозрений на него не падало.

По жизни Хорек был типичной «шестеркой», но обязанности свои выполнял не подобострастно, а с известной долей достоинства, совершенно искренне радуясь тому, что сумел вовремя угадать желание старшего. Сам же он довольствовался тем, что перепадало ему с барского стола, но и подачки принимал так, как будто делал одолжение Максиму. Одним словом, Хорек был тем самым идеальным ординарцем, за спиной которого любой полководец мог чувствовать себя в плане быта, как за каменной стеной.

Небольшой отряд дошел до поста заградгруппы, где один из сопровождающих амбалов показал часовому выданные Дженсом пропуска. Без лишних слов им открыли шлагбаум и показали направление, по которому легче всего было добраться до музея военной истории.

Ничего интересного по пути не случилось, и спустя час четверка подошла к металлическим воротам, закрытым на огромный висячий замок. Максим надавил на кнопку звонка, и где-то далеко раздался звук, очень напоминавший корабельный ревун. Прошло несколько минут томительного ожидания, но на этот сигнал, способный разбудить даже мертвого, никто не откликнулся. Тогда детины принялись колотить в ворота прикладами автоматов, делая это столь рьяно, что едва не разнесли оружие вдребезги. Эффект и на этот раз получился нулевым. Потеряв всякое терпение и надежду войти на территорию музея, как нормальные посетители, Максим приказал всем отойти в сторону, а сам короткой очередью срубил замок. Лишь после этого на тропинке, ведущей в глубину двора, появился согнутый дугой старик в истрепанной форме субмарин – боцмана. Рядом с ним шел огромный черный пес, наверняка, такой же древний, как и его хозяин.

– Кто такие, чего здесь расстрелялись? – недружелюбным голосом спросил он, подойдя вплотную к воротам. Густой запах перегара совершенно явственно говорил о том, что субмарин – боцмана оторвали от очень важного занятия, которому он решил посвятить всю оставшуюся часть жизни. Вооруженные люди, похоже, не вызывали у него особого страха. Видал он и не такое и не таких, а алкоголь, недавно принятый им вовнутрь, только усиливал его пофигизм ко всему происходящему за пределами созданного им самим мира. Однако походка у старика была удивительно ровной, а речь достаточно внятной.

– Нам необходимо осмотреть ваш музей, – вежливо ответил ему Максим.

– А пропуск у вас есть? – угрюмо спросил субмарин – боцман. – У нас тут строго, только по специальным пропускам.

– Такой пропуск тебя устроит, старик? – вопросом на вопрос ответил ему один из амбалов. Он подошел вплотную к воротам и, широко расставив ноги, демонстративно положил на плечо свой автомат.

Старик с уважением посмотрел на его статуеподобную фигуру и, отступив на шаг, буркнул: «Вполне».

Путь был открыт, и вся компания дружно двинулась по тропинке. Почти сразу Максим увидел первые образцы военной техники, стоявшие слева и справа на специальных площадках. Это были корабельные пушки, стрелявшие когда-то ядрами и составлявшие основную огневую мощь парусного императорского флота двухвековой давности. О том, чтобы использовать их сейчас в качестве осадных орудий, нечего было и думать: орудия не были обеспечены в необходимом количестве боекомплектом. Возле каждой из них лежало по несколько снарядов, которыми при желании можно было стрелять, но тащить все это хозяйство за пять километров к укреплениям Столицы из-за трех – четырех выстрелов – только смешить ее защитников. Да и крепостным стенам эти ядра, как слону щелобаны.

– Чего ищете-то? Может, я подскажу чего, – спросил у Максима старик, увязавшийся за компанией, и уже успевший понять, кто здесь старший, и что эти люди пришли сюда не с праздным интересом, а с вполне определенной целью.

Максим и сам не знавший, что определенно ему нужно, повернулся на голос и тут же заметил за густо растущими кустами нечто такое, отчего сразу же понял: они не зря сюда пришли. В десяти шагах от него стоял самый настоящий танк. Именно на таких, достаточно легких и скоростных машинах, с мощным вооружением, разъезжали береговые патрули.

– Откуда он здесь? – спросил он у субмарин – боцмана, кивая в сторону кустов.

– Танк-то? Так это наши доблестные десантники года три тому назад во время высадки на вражеское побережье отбили у неприятеля в неравном бою. Я как раз заканчивал службу, так экипаж моей субмарины и отличился. Два танка мои «кайманы» сумели подбить, а этот захватили в целости и сохранности. Потом его на транспортной лодке домой доставили. Хотели скопировать, для наших внутренних нужд, ну там, ежели подавлять бунт придется, или еще чего, но что-то там, у инженеров не пошло, так они его сюда и сдали. С тех пор он здесь и ржавеет, а жаль, потому как, трудов на него затрачено было, страшно сказать.

Максим обошел находку и внимательно оглядел ее со всех сторон. Даже этот поверхностный осмотр показал, что трофеями в императорском военном музее дорожили. Ходовая часть исправна, разве что необходимо было подтянуть траки. Максим одним прыжком взобрался на корму, открыл командирский люк и перекинул ногу вовнутрь. Хорек был уже рядом, подавая руку для опоры. Амбалы так же подошли поближе, с интересом наблюдая за всем происходящим.

– Слыш, дед, а снаряды к этой коробке есть? – спросил Максим, сидя верхом на башне.

– Есть, как не быть, – ответил старик. – Все до единого находятся на складе. Только он закрыт и опечатан.

– Пусть тебя это не волнует, – сказал Максим. – Нам там кроме них ничего больше не нужно. Только их, да еще бочку горючего.

– А вот этого нет, тут уж не обессудьте.

– Ясно, – откликнулся Максим. – Ну что ж, нет, так нет, будем искать. Так, парни, слушай боевой приказ! Где хотите, а чтобы в ближайшее время нашли мне топливо. Задание понятно?

Амбалы молчали, затем один из них сказал:

– Нам, это… не дозволено оставлять вас. Обязаны быть при вашей особе неотлучно.

– Хорошо, пусть один остается, а другой отправляется на поиски. И побыстрее, если не хотите, чтобы я доложил о вашем отказе выполнять мои приказы Их Величеству, – раздраженно сказал Максим и исчез в башне.

Когда он, с перепачканным в смазке лицом, но довольный произведенным осмотром, выглянул из люка, возле танка стоял лишь один сопровождающий. Второй, видимо, побежал выполнять приказ.