Глава 24
Мама
В коридоре было темно, тихо и пахло едой, как в детском саду, когда запахи из кухни разносятся по всем помещениям.
У закрытых дверей библиотеки стояли Дайнека, Водорезов и Песня. Темьянову оставили в комнате под присмотром охранника, вызванного из спального корпуса.
Татьяна Ивановна взглянула на часы и мученически сдвинула брови:
– Уже половина четвертого…
– Галуздин скоро приедет, – Дайнека потрогала шею.
– Болит? – справился Водорезов.
– Очень…
– И все-таки я не понимаю, как вы оказались здесь ночью? – Песня устало поежилась.
– Я? – спросил Водорезов.
– Вы здесь при чем?!
Дайнека ответила:
– Что-то подсказало мне, что нужно сюда прийти.
– Вы обманываете меня… – на всякий случай предположила Татьяна Ивановна. – Или же вы в чем-то подозревали Темьянову.
– Этого я даже себе объяснить не могу, – сипло проговорила Дайнека. – Нам лучше подождать, когда приедет следователь.
– А мы что с вами делаем? – директриса не знала, на кого выплеснуть свое недовольство. – Но Темьянова какова! Столько времени водила нас за нос! Коляску ей предоставили. Кому-то могло не хватить, а ей дали. – Понизив голос, Песня спросила: – Она действительно напала на вас?
Дайнека молча кивнула.
– Хотела задушить?
– Ей трудно говорить, – вмешался Водорезов. – Давайте лучше я расскажу…
– Вы уже рассказали. – Помолчав, директриса спросила непонятно кого: – Неужели она убийца?
– Трудно представить Темьянову, бегущую за Безруковым по лесу.
– Да, здесь что-то не так… Она сама что-нибудь говорила?
– Вы же видели – все время молчит.
– Господи, когда же все это закончится!
– Ветрякова она убить не могла, – сказала Дайнека. – В момент убийства Темьянова была на людях.
– Выходит, ничего, кроме нападения на вас, ей предъявить невозможно, – резюмировала Татьяна Ивановна.
– Давайте подождем Галуздина, – повторила Дайнека.
Галуздин приехал в шесть часов утра. Заметив его в конце коридора, Дайнека сразу поняла: он был зол.
– Что тут у вас? – следователь хмуро оглядел всю компанию.
Дайнека вышла вперед:
– Игорь Петрович, мне нужно с вами поговорить один на один.
– Ну нет! – запротестовала директриса. – Только в моем присутствии.
– Я здесь решаю, – одернул ее Галуздин. – Идемте, Людмила.
Они ушли к лестнице, а потом спустились на площадку между первым и вторым этажом.
– Возмутительно! – Песня негодовала.
– Нас это не касается, – сказал Водорезов. – Я бы с удовольствием пошел досыпать.
– Вы свидетель, вам уходить нельзя.
Они стояли вдвоем еще минут двадцать, пока Галуздин и Дайнека не вернулись обратно. По сердитому лицу следователя было заметно: после этого разговора его настроение не улучшилось, а только ухудшилось.
– Где она? – резко спросил он.
– В библиотеке, – Песня кивнула на дверь.
– Здесь заперто?
– Заходите, – Дайнека распахнула перед ним дверь.
Вслед за Галуздиным все вошли внутрь.
Охранник, увидев их, поднялся на ноги. Темьянова по-прежнему сидела на стуле. Теперь ее руки были свободны – пощадив старуху, Водорезов давно размотал скотч.
– Как вы себя чувствуете? – поинтересовался Галуздин.
Темьянова ответила:
– Плохо.
Тогда заговорил Водорезов:
– Что с вами?
– Боли в спине, и я хочу спать.
Следователь обратился к врачу:
– Платон Борисович, сделайте укол или что-то еще, чтобы поддержать ее силы. Мне нужно еще часа полтора.
Водорезов вышел из комнаты и скоро вернулся с наполненным шприцем.
– Что это? – с подозрением спросила Темьянова.
Он вручил ей пустую ампулу и велел закатать рукав.
Как только Водорезов сделал инъекцию, Галуздин кивнул охраннику:
– Вы больше не нужны.
Покосившись на директрису, охранник нерешительно двинулся к двери.
– Идите, – разрешила Татьяна Ивановна.
Он вышел.
Галуздин сел и жестом предложил сесть остальным, потом обратился к врачу:
– Рассказывайте, как все было.
– Я уже спал, когда послышался крик.
– Та-а-ак…
– Встал, оделся и побежал.
– Куда?
– На крик.
– Как вы поняли, что кричали в библиотеке?
– Моя квартира здесь рядом. Я сразу понял, откуда кричат.
– Дальше…
– Забежал в библиотеку. Смотрю, Людмила Вячеславовна лежит на полу, а она, – он кивнул на Темьянову, – сидит сверху…
– Сверху чего? – уточнил следователь.
– На Людмиле Вячеславовне, значит, сидит.
– И что делает?
– Душит.
– Как это выглядело, покажите на мне, – Галуздин улегся на пол. – Ну, же… Смелее!
Водорезов сел на него и взялся за горло.
– Так, ясно…
Они оба встали и разошлись по местам.
– Что вы предприняли?
– Я схватил Темьянову за руки, оторвал от Людмилы Вячеславовны и отбросил в сторону. Послушал дыхание. Темьянова тем временем схватила со стола фотографию и выскочила за дверь.
– Вы, конечно, за ней?
– Должен заметить, еле догнал.
– Значит, доставили подозреваемую обратно, – Галуздин огляделся. – Где фотография?
Водорезов подошел к окну, взял с подоконника портрет и подал следователю:
– Вот.
– Здесь что-то написано…
– Игорь Петрович, – встряла Дайнека, – я говорила, там на обороте есть кое-что еще.
Галуздин посмотрел на Темьянову:
– Зачем вы пришли сюда ночью?
Она усмехнулась:
– Неужели трудно понять?
– За фотографией! – влезла Дайнека. – Я же вам говорила!
Следователь посмотрел на нее с осуждением:
– Помолчите, пожалуйста.
– Молчу.
– Зачем вам понадобился этот портрет? – Галуздин снова обратился к Темьяновой.
– Он мой.
– То есть как?
– Эта фотография принадлежит мне. Большего я вам не скажу, – заявила старуха.
– Ну хорошо. Не скажете – и не надо. Поговорим о другом: зачем вы всем морочили голову?
– Насчет коляски? – старуха усмехнулась. – Одно время мне действительно было трудно ходить. Потом не захотелось что-то менять.
– Где, кстати, она? – следователь огляделся.
– В подвале, за винтовой лестницей.
– Значит, до лестницы вы в коляске доехали?
– Мало ли кто увидит…
– Вверх по винтовой – на своих двоих? И часто вы захаживали сюда ночью?
Дайнека снова не удержалась:
– Я же вам говорила, она здесь много раз побывала.
Не обращая на нее внимания, следователь задал следующий вопрос:
– Что вы искали?
Совсем обнаглев, Дайнека заметила:
– Она рылась в архиве.
Галуздин уточнил:
– Это так?
Темьянова опустила глаза.
– Не будете отвечать? – догадался следователь.
Она отрицательно покачала головой.
Водорезов посмотрел на часы:
– Половина восьмого. Скоро завтрак. Нужно что-то решать…
– У вас есть куда ее поместить?
– Инфекционный изолятор в медпункте. Он под замком. Станет плохо – есть медсестра.
– Очень хорошо. Заприте ее там, пока решится вопрос, что с ней делать.
Внезапно в коридоре послышался топот. Он делался громче и приближался к библиотеке с какой-то пугающей неотвратимостью.
Все смотрели на дверь. Наконец, она распахнулась, и в комнату влетел Федор. Застыв на минуту, он огляделся и вдруг бросился в ноги к Темьяновой. Его крик был страшным и одновременно пронзительным:
– Мама! Я никому тебя не отдам! Никому!
Темьянова отдернула ноги и брезгливо поджала губы:
– Уберите от меня эту скотину.
Не понимая, что происходит, Галуздин потребовал объяснений:
– Почему этот человек называет вас мамой?
Она взвизгнула:
– Уберите его от меня!
Федор встал на колени и, рыдая, обнял ее ступни:
– Мамочка, прости меня, мамочка!
– Пошел вон, ублюдок! – старуха пнула его ногой и стала бить кулачками.
– Прости меня, прости! – умолял ее Федор.
– Платон Борисович, уведите подозреваемую и заприте в инфекционном боксе! – приказал Галуздин.
Водорезов подошел к старухе и взял ее за руку. Одновременно раздался нечеловеческий рев. Вскочив на ноги, Федор врезался в главврача и, протащив несколько метров, с силой влепил в стену. Платон Борисович сполз по ней на пол.
Федор обернулся и обвел присутствующих налитыми кровью глазами:
– Никому ее не отдам!
– Тихо… тихо… – Галуздин стал медленно к нему приближаться. – Никто и не собирается ей навредить… Мы просто отведем ее в медпункт, к медсестре…
Федор напрягся и, готовый к нападению, следил за каждым его движением.
– Мы только отведем ее… – следователь не договорил, потому что Федор сбил его с ног.
Дайнека и Татьяна Ивановна испуганно прижались друг к другу.
В комнату вбежал охранник и с ходу выстрелил из электрошокера. Федор тяжело рухнул на пол.
– Вовремя подоспели, – Галуздин с трудом поднялся и, потирая плечо, подошел к Водорезову. – Как вы?
– Сейчас… – тихо сказал он. – Еще немного, и встану.
Следователь обернулся к охраннику:
– Наручники есть?
Тот достал из кармана пару «браслетов».
– Предусмотрительно… – одобрил Галуздин, перевернул Федора и заломил ему руки. – Давайте!
Охранник защелкнул наручники:
– Я, когда увидел, что он сюда ломанулся, побежал следом.
Следователь спросил:
– Как он узнал про Темьянову?
– Ну, я же не думал…
– Не думал… Свинья скажет борову, а боров – всему городу. Слышали поговорку?
Охранник опустил голову и повторил.
– Ну, я же не знал… Он пришел утром, чтобы отвезти ее на прогулку. Я ему – так и так… Рассказал. Спокойный же парень. Мухи не обидит. А тут как с цепи сорвался.
– До прибытия полиции его нужно где-нибудь запереть.
Водорезов поднялся и подошел к Темьяновой:
– Ее уводить?
– Уводите. – Галуздин обернулся к старухе: – Вам нужно отдохнуть. После обеда будете давать показания. – Он посмотрел на Дайнеку: – Вы тоже идите спать. Вас допрошу вечером.
