Глава 10
Вторая пошла
На следующий день утром Дайнека явилась в библиотеку раньше обычного, чтобы начать работу с архивом до появления читателей. Она уже сняла с полки пару коробок и поставила на свой письменный стол, когда в комнату вошла Татьяна Ивановна. Окинув взглядом все помещение, Песня осторожно спросила:
– Вы одна?
Дайнеке показалось, что директриса ведет себя странно:
– Что-то хотели?
– Нет, ничего. – Татьяна Ивановна приблизилась к столу. С ней явно что-то творилось.
– В чем дело?
– Можем поговорить? Здесь точно нет никого, кроме вас?
– Я одна.
Шумно выдохнув, директриса спросила:
– Давно вы говорили со следователем?
– С Галуздиным? Вчера. Он сюда приезжал. А вы разве его не видели?
Татьяна Ивановна помолчала, потом вздохнула:
– Галуздин не оставил мне своего телефона. А вам?
– У меня есть его номер, – сказала Дайнека.
– Можете позвонить?
– Видимо, да. А что случилось, Татьяна Ивановна?
– Дело в том, что этой ночью умерла одна пансионерка…
– Кто? – Дайнека почувствовала, как холодеют кончики пальцев.
– Васильева Эльвира Самсоновна.
– Она же только вчера пела на сцене…
– У нас такое бывает… – покачала головой директриса. – Еще вчера человек обедал в столовой, гулял в парке, а сегодня лежит мертвый на каталке в медчасти.
– Ее убили, – проговорила Дайнека.
Песня испуганно встрепенулась:
– Что вы сказали?
– Васильеву убили.
– Не нужно говорить ерунду!
– Я в этом уверена. И вообще… – прищурившись, Дайнека вгляделась в лицо директрисы. – Если Васильева умерла естественной смертью, зачем звонить следователю?
– И кто же, по-вашему, это сделал? – задав вопрос, Песня безнадежно махнула рукой. – Да кто угодно… Она со всеми ссорилась. Всех обижала. Как только у нас появилась, взяла неправильный тон. Ее невзлюбили. Как еще относиться к наглому, высокомерному человеку?
В дверь постучали:
– Разрешите войти?
В библиотеке появился темноволосый мужчина в сером плаще. В руках он держал чемодан и модную кепку.
– Вы криминалист? – догадалась Дайнека. – Вас Игорь Петрович прислал?
– Не прислал, а направил. Я не посылка… – Мужчина поставил свой чемодан и представился: – Старший следователь-криминалист майор юстиции Галкин Леонид Павлович. Что будем осматривать?
– Это в другом корпусе. – Дайнека шагнула к двери: – Идемте, я провожу!
– Людмила Вячеславовна! – напомнила о себе директриса. – Вы обещали позвонить следователю.
– Ах да! Я забыла… – спохватившись, Дайнека потерла пальцами лоб. – Сейчас позвоню. Давайте сделаем так. Майор приехал, чтобы осмотреть комнату Лукерьи Семеновны…
– Зачем? – перебила ее Песня.
– Темьянова сказала, что ночью к ней в комнату кто-то проник.
– Что? – Татьяна Ивановна изменилась в лице. – Час от часу не легче! Почему об этом никто не доложил мне?
– Просто не придали значения, – Дайнека предпочла не углубляться в подробности.
– Тогда зачем здесь криминалист?
– Его прислал следователь.
– Не прислал, а направил, – вмешался майор Галкин. – Так мы идем или нет?
– Подождите, – директриса решительным жестом придержала его. – Раз уж вы здесь…
– Ну, что еще?
– Вам придется осмотреть еще одну комнату.
Криминалист взглянул на нее как на безумную:
– Я делаю только то, что должен делать по службе. А вы, уважаемая, не мой генерал и не можете распоряжаться. – Он перевел взгляд на Дайнеку. – Вы контактное лицо, так отведите меня на место. Долго еще ждать?
– Видите ли… – Дайнека замялась, понимая, что в просьбе директрисы есть здравый смысл. – Дело в том, что этой ночью в пансионате умерла одна женщина.
– Ну так вызовите полицию, медиков, труповозку…
– А если ее убили?
– Я уже сказал: нужно вызвать полицию. Вы не молодцы, если не вызвали.
– Это лишь предположение, – сказала Татьяна Ивановна.
– Что она мертва?
– Что ее убили.
Майор Галкин не выдержал и взорвался:
– Чем я могу вам помочь?!
– Вы криминалист. Опытный человек, – мягко проговорила Дайнека. – Если бы вы только взглянули на труп, вы бы сразу определили, убили ее или нет.
– А вот это не факт, – уже спокойнее произнес он.
– Ну так посмотрите или как? – спросила Татьяна Ивановна.
– Или где, – буркнул майор.
– Что? – не поняла директриса.
– Где, говорю, ваша старуха?
– Какая старуха? – на этот раз не поняла Песня.
Дайнека «перевела»:
– Где лежит труп Васильевой?
– В ее комнате, – засуетилась Татьяна Ивановна. – Мы ничего не трогали.
– Это хорошо, – констатировал Галкин. – Идемте, – он взял чемодан и шагнул за дверь.
Оглянувшись на Дайнеку, директриса приказала:
– Срочно звоните Галуздину, пусть приезжает. Потом идите в спальный корпус и ждите нас у Темьяновой.
* * *
В комнату Темьяновой майор-криминалист и Татьяна Ивановна пришли после двенадцати. К тому времени в пансионат уже приехал Галуздин. Пожав ему руку, Галкин сказал:
– Прошу всех выйти из комнаты.
– Мне тоже? – спросила Темьянова.
Криминалист повторил:
– Я сказал – всех.
– Но я-то могу остаться? – поинтересовался Галуздин.
– Будешь только мешать.
– Ну, тогда расскажи, что там с Васильевой?
– Жди меня в кабинете директора. Закончу здесь, обо всем расскажу.
Дайнека выкатила инвалидную коляску с Темьяновой в гостиную и оставила у телевизора, а потом вместе с Татьяной Ивановной и Галуздиным отправилась в общий корпус.
– Кому пришла в голову эта дикая мысль? – мрачно спросил следователь.
– Какая? – простодушно поинтересовалась Дайнека.
– Что старуху убили.
– Мне.
– Вы здесь не для того, чтобы делать всякие пакости, – не без упрека заметил он.
– Но вы же не знаете…
– Зря я с вами связался!
Директриса покосилась на него, потом перевела взгляд на Дайнеку. Та, преодолевая смущение, буркнула:
– Не зря.
Дальше все трое шли по подземному переходу молча. Когда приблизились к пандусу, Галуздин обратился к Татьяне Ивановне, кивнув на винтовую лестницу:
– Куда она ведет?
– В парадную опочивальню графа Измайлова, – ответила Песня. – Существует легенда, что по этой лестнице он сбегал от жены в подвал, а оттуда – к наложницам.
– А разве у русских дворян были гаремы? – поинтересовалась Дайнека.
– Я не спрашивал, куда бегал граф! – громко сказал Галуздин и уточнил: – Я хочу знать, что теперь находится в помещении графской спальни.
– Библиотека, – ответила директриса.
– Как?! – ужаснулась Дайнека.
Татьяна Ивановна взглянула на нее с удивлением:
– Чего вы испугались? Из подвала лестница ведет на первый этаж, там с нее можно сойти, а потом на второй – к задней двери библиотеки. Она, слава богу, всегда заперта.
– Я не видела в библиотеке второй двери.
– Она за стеллажами, в дальнем углу.
– И точно заперта?
– А что, если проверить? – Галуздин направился к лестнице и стал подниматься по чугунным ступеням.
– Мы с вами там уже были… – слабо возразила Дайнека.
– Когда? – удивилась Татьяна Ивановна.
– Идемте! – откуда-то сверху крикнул Галуздин.
Им обеим ничего не оставалось, как последовать за ним. Когда все трое поднялись на второй этаж и оказались на чугунной площадке возле малозаметной двери, Игорь Петрович толкнул ее, а потом подергал за ручку.
– Закрыто… – Он обернулся: – В прошлый раз, когда мы с Людмилой Вячеславовной спускались по этой лестнице, я видел следы. Теперь их нет. Уборщица вытерла пыль?
– Это исключено! – возразила Татьяна Ивановна. – У нас не хватает уборщиц и санитарок. Зачем протирать ненужные закоулки?
– То есть вы утверждаете, что по винтовой лестнице никто не ходит и ее не моют уборщицы?
– Я не утверждаю, я это знаю. Кому, по-вашему, нужно сюда ходить?
– Вопрос риторический… – Галуздин недовольно скривился: – А как вы объясните наличие следов?
– Где? – директриса опустила голову и стала демонстративно смотреть под ноги.
– В том-то и дело, что теперь их нет. Пыль вытерли, следы пропали.
– Значит, их не было, – заключила Татьяна Ивановна.
– С вами трудно спорить. Для вас не существует аргументов. Вы хотите настоять на своем. Что ж, спускаемся вниз. – Уже совсем было собравшись идти, следователь вдруг обернулся: – Или лучше через библиотеку? У вас есть ключи?
– Даже если бы и были, я бы не взяла их с собой.
– У кого хранятся ключи? – спросил Галуздин, спускаясь по ступеням.
– Возможно, у завхоза. Или у кого-то еще. Нужно поспрашивать.
– Окажите любезность, поспрашивайте и в следующий мой визит дайте их мне.
– Зачем?
– Затем! – следователь резко прекратил глупый спор.
Директриса не успела обидеться – они уже спустились на первый этаж, прошли к парадной лестнице и по ней поднялись на второй этаж.
– Если не возражаете, я – в библиотеку, – сказала Дайнека и, не дожидаясь разрешения, отперла свою дверь.
– Я с вами, – Галуздин первым вошел внутрь.
Не сговариваясь, оба устремились к дальней стене помещения и остановились у спрятанной за стеллажами двери.
– Она, – следователь дернул за ручку.
Дайнека напомнила:
– Вы уже проверяли.
– А где Татьяна Ивановна?
– Наверное, пошла в свой кабинет.
Темы для разговора иссякли, но Дайнека все же нашла одну. Она хлопнула рукой по коробке:
– Здесь хранится архив графа Измайлова.
– Немного он накопил, – Галуздин чуть заметно зевнул.
– Вы не поняли. Таких коробок штук тридцать.
– Что-нибудь интересное?
– Пока не знаю, но уверена, здесь отыщется немало любопытных бумаг.
– Вот и хорошо, – не имея в виду что-то конкретное, но все же одобрив, сказал следователь.
Дайнека заметила:
– Должна признаться, мне немного не по себе.
– Почему?
– Я не предполагала, что из этого помещения есть тайный выход.
– Вам же объяснили: здесь была спальня графа Измайлова.
– Это ничего не меняет. Любой предмет, обозначенный словом «тайный», на мой взгляд, опасен.
– Чем же?
– Он ждет удобного случая, чтобы выполнить свое предназначение.
– Уже выполнил. Вы же слышали: через эту дверь граф сбегал от жены, – Галуздин по-отечески похлопал ее по руке. – Так что живите спокойно. Здесь больше нет никаких тайн. Все рассекречено.
– Кстати, насчет графской жены, – вспомнила Дайнека. – Она от него ушла и жила в гостевом доме, где был зимний сад, а теперь третий корпус.
– Интересно… От кого же тогда бегал граф?
– Этого мы уже не узнаем, – Дайнека поежилась. – Мне здесь не по себе. Иногда – просто страшно. Например, в подземном переходе.
– О! – вскинулся следователь. – Вы еще не ходили в третий корпус!
– А вы там были? – спросила она.
– В самом здании – как в больнице: в палатах – только лежачие. Но подземный переход, который ведет туда из общего корпуса, жутковат. Он используется только персоналом, и там безлюдно.
– Ну вот… – вздохнула Дайнека. – Даже от сознания того, что этот ход существует, мне неспокойно.
– Простите, не должен был рассказывать… – Галуздин прищурился. – Но вы взрослая девушка. Не будьте такой впечатлительной! Включите здравомыслие и холодную логику.
– В некоторых случаях логика не работает. Знаете, есть такие приметы: скажем, нельзя держать в доме антикварную вещь, принадлежавшую плохому человеку.
Следователь удивился:
– К чему это вы?
– К тому, что здешние стены пронизаны энергетикой страшного человека.
– Вы про Татьяну Ивановну? – усмехнулся Галуздин.
– Да нет, что вы… Про последнего графа Измайлова. Дом каждого человека является проекцией его сущности. Все, что находится в доме, даже стены, связано с подсознанием и деяниями хозяина.
– Но как это относится к вам?
– Относится. И не только ко мне. Здесь плохая энергетика. Она проецируется на всех, кто живет в этих стенах. Формирует их будущее и пускает в гибельный путь.
– Эко вы завернули! Все значительно проще. Сами посудите: что может быть хуже, чем дом престарелых?
– В чем-то вы правы, но не все алгебраические выражения можно преобразовать до нуля, – Дайнека опустила глаза. – Идемте к столу, я напою вас чаем.
Однако чаю попить не удалось. Позвонила Татьяна Ивановна и сообщила, что к ней в кабинет явился криминалист Галкин. Само собой разумеется, Галуздин тоже туда пошел. Дайнека увязалась за ним.
Как только все устроились за столом в директорском кабинете, майор-криминалист сухо сказал:
– Предлагаю вам немедленно вызвать полицию.
– А мы с тобой кто? – с иронией поинтересовался Галуздин.
– Вызов должен быть официальным. Нужна группа криминалистов.
– В чем дело?
– Старуху убили.
– Ты уверен? – следователь напрягся.
Галкин кивнул:
– Я осмотрел тело. Ее задушили.
– Боже мой! – вскрикнула Татьяна Ивановна. – Да что же это такое!
– Травм на шее почти нет, но я обнаружил характерные признаки, которые уже встречал, и не раз.
– Признаки чего? – осведомился Галуздин.
– Так называемых игр с контролем дыхания.
– Я правильно понял?..
– Эротическое удушение. Асфиксиофилия. Человека легонько придушивают, ограничивая поступление кислорода в легкие и к головному мозгу. При кратковременном ограничении у него возникает повышенное сексуальное возбуждение. Это одна из самых опасных практик садомазохизма. Но, похоже, со старухой переборщили. Ее душили, она теряла сознание, потом приходила в себя, и ее снова душили. В очередной раз она умерла. Так часто бывает.
– Что вы говорите! – возмутилась Татьяна Ивановна. – У нас не бордель, а дом престарелых!
– Ты мог ошибиться? – спросил Галуздин.
– Мог, – охотно согласился криминалист. – Я человек. Одно точно: ее несильно и долго душили. Остальное можешь отбросить.
– Боже мой… Боже мой… – вторила ему директриса.
Галкин напомнил:
– Вызывайте полицию. Приедут криминалисты, они подтвердят или опровергнут мою версию.
– Ей было восемьдесят. Это невозможно…
– Постойте, Татьяна Ивановна, – вмешался Галуздин. – У этой Васильевой были средства? Возможно, она имела недвижимость, драгоценности или что-то иное?
– Нет, не думаю, – покачала головой директриса. – Обычно, если у кого-то из стариков есть квартира, ее продают перед тем, как приехать сюда. Что касается драгоценностей, это вряд ли… – Она вдруг прервала саму себя: – Погодите… Сейчас припоминаю. Несколько месяцев назад у Васильевой умерла тетушка и оставила небольшое наследство. Кажется, дом.
– Тетушка? – следователь удивленно скривил губы. – Вы только что сказали, что Васильевой было восемьдесят.
Но Песня убежденно кивнула:
– А ее тетушке – без малого сто.
– Надо же, и такое бывает, – заметил майор Галкин.
– Будем проверять. – Галуздин посмотрел на директрису и распорядился: – Звоните в полицию!
Татьяна Ивановна встала из-за стола:
– Я лучше позвоню из приемной.
– Откуда хотите…
Когда Песня вышла, Дайнека сказала:
– Васильева зачем-то ездила в Ивантеевку, в областной архив.
– Когда? – спросил следователь.
– Не знаю. Возможно, недавно.
– Кто вам сказал?
– Водитель Квят. Он сам ее отвозил.
– Опять этот Квят… – проворчал Галуздин.
Дайнека продолжила:
– Зачем-то она туда ездила?
– Вот Квят пусть и расскажет.
– Он не знает, – она вздохнула.
И тут заговорил Галкин:
– Пока есть время, расскажу о результатах осмотра комнаты гражданки Темьяновой.
– Знаешь, чего она навыдумывала? – спросил следователь.
– Помню, ты говорил… Баба с крыльями и бес за шкафом.
– Что-нибудь обнаружил?
Криминалист раскрыл чемодан и вынул пару пакетов. Показал один с тремя белыми перьями:
– Одно перо я нашел на карнизе окна, второе – под кроватью. Третье лежало на шифоньере.
– Смеешься? – лениво спросил Галуздин.
– Нет, – ответил майор. – Кроме того, на деревянных рамах окна с внешней стороны – глубокие царапины, похожие на следы когтистых лап.
– Смеешься?!
Не обращая внимания на следователя, Галкин показал пакет, в котором лежал клок черной шерсти:
– Это я нашел за шкафом, на деревянной заусенице. Там же, на полу, была насыпана кучка земли. Ее показывать не буду. Земля – она и в Африке земля. Разницы никакой.
– Что это значит? – упавшим голосом спросил Галуздин.
– Только одно: в комнату прилетела женщина с крыльями, – криминалист поболтал в воздухе пакетиком с перьями. – А за шкафом прятался бес, – он показал пакет с черной шерстью. – Все очень логично.
– Мистификация какая-то! – следователь вскочил и прошелся по кабинету. – Завтра же отправь на экспертизу!
– Отправлю, – послушно отозвался майор. – Мне можно идти?
– Не будешь ждать, пока приедет оперативная группа?
– Они без меня разберутся.
– Тогда иди. Спасибо, что выручил.
– Чего для друга не сделаешь… – криминалист попрощался и вышел.
Через мгновение в кабинет вернулась Татьяна Ивановна.
– Я позвонила в полицию. Сказали – скоро приедут. – Она достала свой мобильник. – Товарищ следователь, я должна вам кое-что показать. – Потыкав пальцем в экран, Татьяна Ивановна протянула телефон Галуздину.
Тот взял его, покрутил и стал рассматривать фотографию. Спустя минуту спросил:
– Что это?
– Мне кажется, пучок из трех стрел.
– Я вижу полоски жженой земли, – раздраженно заметил следователь.
Татьяна Ивановна коснулась экрана пальцем:
– Если приглядеться, можно заметить на конце каждой полоски треугольник. Это острие. А на другом конце – оперение.
– Ну, предположим. Как это относится к делу?
– Погодите… – директриса показала еще одну фотографию. – Вот, пожалуйста!
– То же самое, – сказал Галуздин.
– Снимки сделаны в разных местах и в разное время.
– Где?
– На территории пансионата.
– Когда?
– Первый рисунок нашли за день до инцидента с Безруковым. Второй – только вчера.
– То есть некто выжигает эти фигуры на ваших газонах?
– Именно так, – подтвердила Татьяна Ивановна.
– Зачем?
– Это очевидно, – директриса сморщила лицо в печальной гримасе. – Нас хотят запугать, и я знаю кто. Я знаю, чьих рук это дело.
– Что ж вы молчали? Кто эти люди?
– Может быть, вы слышали о фирме «Простор»?
Галуздин пожал плечами:
– Нет, никогда.
– Они занимаются строительством коттеджных поселков.
– При чем же здесь вы?
– Еще до реконструкции дворцового комплекса они хотели прибрать к рукам нашу землю и даже участвовали в конкурсе на выполнение реставрационных работ.
– Разве для этого не нужна специальная подготовка? – вмешалась Дайнека.
– Для тех, у кого есть деньги, это необязательно.
– Насколько я понимаю, конкурс они не выиграли, – догадался следователь.
Татьяна Ивановна нервно кивнула:
– В противном случае пансионата здесь уже не было бы.
– Вы подозреваете, что этот самый «Простор» продолжает поползновения? – резюмировал Галуздин и добавил, не скрывая сарказма: – Жжет траву у вас под окном, да так аккуратно, словно по трафарету?
– Вы не понимаете! – завелась Песня. – Все остальное – тоже они.
– Остальное – это что?
– Случай с Безруковым, нападение на Темьянову, убийство Васильевой, избиение нашего дворника Федора.
– Не слишком ли жестко для строительной фирмы?
– Вы не знаете этих людей, – тяжело проговорила Татьяна Ивановна. – Они на все пойдут ради прибыли. Тем более теперь, когда в придачу к земле можно получить отреставрированный дворцовый комплекс.
– Простите, но это утопия, – усмехнулся Галуздин. – Даже не представляю, каким образом можно провернуть такую аферу.
– Вы не знаете этих людей! – чуть громче повторила она.
Галуздин снова взял телефон и принялся изучать фотографии.
– Три стрелы, говорите? Но почему они торчат в разные стороны?
– Можно? – Дайнека тоже взглянула на фотографию. – Они в пучке. Каков реальный размер этой фигуры?
– Примерно два на два.
– Метра? – удивился Галуздин.
– Чего же еще?
– И та и другая?
– Они одного размера.
– Кто их нашел?
– Наш главный врач.
– Водорезов? – уточнила Дайнека.
– Он бегает. И чаще всего – по утрам, – сообщила директриса.
Следователь спросил:
– В каком месте обнаружены эти символы?
– Первая – у третьего корпуса. Вторая – у старой часовни.
– Мне нужно их осмотреть.
– Скажу завхозу, он вам покажет.
– Я бы предпочел компанию Водорезова.
Татьяна Ивановна недовольно заметила:
– У него много работы.
– Придется выделить для меня полчаса.
– Вы должны понимать, – продолжала Татьяна Ивановна. – Это организованная акция. Нас устрашают.
– Почему же вы не показали эти фотографии раньше?
– Во-первых, я до сих пор боялась в это поверить. Во-вторых, общая картина сложилась только сегодня.
– Ну, положим, еще не сложилась… – задумчиво проронил Галуздин.
– Знаете, все это напоминает мне историю Зодиака, – сказала Дайнека. – Был такой серийный убийца в Америке в конце шестидесятых годов. Между убийствами он посылал сообщения и подписывал их символом – окружностью с перекрестьем. Его, кстати, так и не нашли.
– Типун вам на язык, – отозвался Галуздин. – Где вы о нем вычитали?
– В Интернете есть все. Конечно, случай не идентичный – там были послания. Но эти выжженные символы, – Дайнека постучала ногтем по стеклу телефона, – тоже можно расценить как сообщения. Одно неясно: о чем они говорят?
– Зря я с вами связался, – сказал следователь. – Вы безответственны и болтливы.
– И, к счастью, не обидчива, – подхватила Дайнека. – Кому пришло в голову выжечь эти фигуры? Почему оба символа появились перед тем, как что-то случилось? Вам не кажется, что здесь все взаимосвязано?
Галуздин напрягся:
– Повторяю, вы безответственны и болтливы! Только безответственный человек может приплести сюда историю про маньяка.
Переводя взгляд с одного на другого, Татьяна Ивановна вдруг попросила:
– Могу я на пару минут отлучиться?
– Можете, – кивнул Галуздин.
– Совсем забыла зайти на кухню. Как говорится, война войной, а обед – по расписанию, – она вздохнула и вышла из кабинета.
– Зря вы так… – сказала Дайнека.
– А вы думайте, что говорите! – рявкнул Галуздин. – Панику хотите посеять? Кажется, у вас получается.
– Вот уж не думала…
Следователь прервал ее на полуфразе:
– Думать не вредно! А в нашем деле – необходимо.
– А у нас с вами есть общее дело? – спросила она и расплылась в самой дурацкой улыбке из всех, какие были в ее арсенале.
Галуздин развел руками:
– Так вышло! И я сам в этом виноват.
– Не понимаю, чего вы так разошлись?
– Если не понимаете, могу объяснить. Не всегда нужно вываливать все, что у вас есть. – Он поправился: – Я хотел сказать – говорить. Тем более при посторонних. Вы ей про Зодиака, а завтра весь пансионат, словно растревоженный улей, будет обсуждать новость, что в Доме ветеранов сцены орудует маньяк.
– Я поняла, – Дайнека опустила глаза. – Отныне буду держать язык за зубами. Только вот что… – Она в упор взглянула на следователя: – Мне кажется, вы что-то скрываете.
– С чего вы взяли? – Галуздин посмотрел на часы, затем достал телефон, потом сигареты. Было ясно, что ни то, ни другое, ни третье ему не нужно.
– Это очевидно.
– Еще скажите, что написано у меня на лице! – Он чертыхнулся. – Связался черт с младенцем!
– Значит, не скажете?
– Мне нечего вам сказать.
– Ну хорошо… – Дайнека прищурилась: – Теперь представьте… Если я узнаю важную информацию…
– То что?
– Узнаю, но скрою от вас.
– Только попробуйте!
– Теперь это зависит от вас.
– Это шантаж?
– Ни в коем случае! – она миролюбиво распахнула глаза. – Просто я хочу дать вам понять, как плохо не владеть информацией.
– Зачем это вам? – как будто сожалея, поинтересовался Галуздин. – Чего вам не живется спокойно? Живите и радуйтесь жизни. Вы молодая…
– …красивая, – подхватила Дайнека. – А как же наш уговор?
– Наша договоренность не подразумевает полной осведомленности. Я имею в виду вас. Узнали что-то, расскажите и – в сторону.
– Ах вот, значит, как… Да вы меня за человека не хотите считать! Думаете, у меня голова только для того, чтобы в нее есть?
– Вовсе не думаю, – он все-таки взглянул на часы. – Кстати, скоро обед.
– Хотите избавиться от меня?
– Только если вы голодны.
– Ну хватит! – Дайнека шлепнула рукой по столу. – Если вам не нужна помощница, я исчезаю. Только вот что хочу сказать…
– Не трудитесь…
– Что? – от того, как вдруг поменялся Галуздин, Дайнека оторопела. – Что?
– Не нужно исчезать, – проговорил он, намеренно разделяя слова. – Я расскажу. Дело в том, что на спине у Безрукова была вырезана та же фигура. Преступник сделал это ножом или каким-то острым предметом. Получилось откровенно плохо. Что именно должно было получиться, я понял десять минут назад, когда увидел фотографии выжженных символов.
– Боже мой! – Дайнека открыла рот. – Вы хотите сказать, что это были стрелы?
– Три стрелы, собранные в пучок и торчащие в разные стороны.
– Поверить не могу…
– А придется, – усмехнулся Галуздин. – Вы же хотели все знать. Ну вот! Как говорится, кушайте на здоровье.
– Ешьте…
– Что?
– Правильно говорить – ешьте. Слово «кушать» эмоционально окрашено. Так можно говорить только с больным или с ребенком. – Заметив, что следователь зашелся в беззвучном смехе, она спросила: – В чем дело?
– А я про что?.. – сквозь смех прорыдал Галуздин. – Как говорится, и то и другое… – он продолжал смеяться. – Два в одном…
До нее наконец-то дошло:
– Хотите сказать…
– Имею полное право. Кушайте на здоровье!
– Ну знаете!
– Простите, Людмила Вячеславовна, – приложив неимоверные усилия, он успокоился. – Просто не удержался. Смешно получилось.
– Кому смешно, а кому не очень.
На этих словах в кабинете появилась директриса:
– Игорь Петрович! Вы хотели посмотреть выжженные фигуры. Водорезов, наш главврач, ждет вас внизу.
– Еще я хотел сходить в сарай с инструментами и поговорить с дворником, которого избили грабители.
– Платон Борисович вас отведет.
– Что ж, я пошел. – Галуздин взглянул на Дайнеку. – До встречи, Людмила Вячеславовна! Надеюсь, наш уговор в силе?
Она серьезно ответила:
– Все будет по-прежнему.
Следователь вышел за дверь. Песня села за стол, а Дайнека сказала:
– Татьяна Ивановна! У меня есть одна просьба.
Директриса с пониманием опустила глаза:
– Хотите уволиться.
– Нет. Можно мне привезти собаку?
– Что? – Песня удивленно вскинула голову.
– Разрешите привезти сюда собаку.
– Большая? – Татьяна Ивановна на глазах ожила.
Дайнека показала руками:
– Вот такая. Дворняжка.
– Тогда везите!
