Глава 29

На следующий день Макс стоял возле входа в ресторан. Сердце колотилось так, что было готово проломить ребра и вырваться наружу. Но стоило сделать шаг в направлении двери, как оно сбивалось с ритма и останавливалось, словно зажатое тисками. Макс едва не валился с ног от усталости. Ночью он не сомкнул глаз ни на минуту, сражаясь с тревогами и без конца представляя, какие слова скажет ему Лиззи и что он ей ответит.

Сделав над собой усилие, Макс толкнул дверь и вошел. В нос ударил аромат кофе и блинчиков, не столько раздразнив аппетит, сколько вызвав бурление в желудке. Струйки пота катились по затылку, переползая на шею. Макс оглядел зал. Она еще не пришла. Радуясь, что у него есть время собраться, Макс прошел в пустой закуток и сел, положив руки на стол. К нему сразу же подошла улыбающаяся официантка. На ее бейдже значилось: «Грейс». Макс даже зажмурился. Ну почему к столику подошла официантка с этим именем?

– Наваждение, блин! – пробормотал Макс.

Он с трудом сглотнул и заказал кофе. Хорошо бы, если бы Бог мог сотворить маленькое чудо и добавить в кофе коньяка. Это позволило бы Максу успокоить нервы и прогнать воспоминание о Грейс. Сегодня утром, едва поднявшись, он увидел перед собой ее сосредоточенное лицо. У нее всегда было такое лицо, когда она щелкала свои чертовы снимки.

Макс ерзал на стуле, ощущая необходимость поддержки. Картер брался проводить его, дождаться появления Лиззи и сразу уйти. Может, он напрасно отказался от помощи друга? Одно это ожидание способно свести его в могилу. Макс сидел как на иголках. Официантка Грейс принесла заказанный кофе, и в ту же минуту звякнул колокольчик у входа.

Макс безошибочно знал: это Лиззи. Кожа на его теле вдруг превратилась в панцирь. Максу стало тяжело дышать.

Он медленно повернул голову и поймал ее взгляд.

Выругался сквозь зубы.

Она была такой, какой он ее помнил. И все же что-то в ней изменилось.

К столику она шла с заметной робостью. Светлые волосы уже не закрывали плечи, а были довольно коротко и замысловато подстрижены, оканчиваясь на уровне подбородка. Лицо Лиззи осталось таким же худощавым, но теперь там добавилось морщин. Синие глаза, которые он обожал, были уже не столь лучистыми. В них прибавилось спокойствия и зрелости. А главное – исчезло выражение смертельной усталости и отрешенности, сохранявшееся все последние месяцы их совместной жизни. Макс почувствовал несказанное облегчение.

Идя к столику, Лиззи смотрела только на Макса. Она смотрела и теперь, остановившись с другой стороны. Максу даже не хватило сил встать, чего требовали правила приличия. Откинувшись на спинку стула, он смотрел на Лиззи, не зная, как себя вести и что говорить.

– Ну здравствуй, – тихо сказала она, убирая прядку за ухо.

«Хорошенькое начало», – подумал Макс.

– Здравствуй, – хрипло произнес он.

Ее губы сложились в робкую улыбку.

– Можно мне присесть?

– Конечно.

Лиззи поставила свою красную сумку на другой свободный стул и села сама. Макс неторопливо рассматривал ее, пытаясь увидеть женщину, которую столько лет боготворил. Он не знал, удалось ли ему это. Лиззи и сейчас оставалась на редкость привлекательной. Ее белая майка не скрывала безупречную кожу и тонкие ключицы. Выбеленные джинсы с потертостями на коленях подчеркивали миниатюрность ее фигуры.

Макс испытывал парадоксальное ощущение. Его лицом к лицу столкнули с частью его прошлого. С той частью, что когда-то занимала все его мысли и чувства, которую он холил, лелеял, любил и желал. И вместе с тем Лиззи, сидевшая напротив него, почему-то казалась незнакомой. Более того, казалось, она ему мерещится. Их встреча, едва успев начаться, уже давила на Макса, словно свинцовая гиря.

Появление официантки по имени Грейс помешало им продолжить разговор.

– Принесите мне еще чашку кофе, – попросил Макс.

– И мне тоже, – сказала Лиззи.

Вокруг них ходили, вставали, садились, разговаривали. Макс и Лиззи смотрели друг на друга без симпатии, но и без неприязни. Лиззи вертела кольцо на указательном пальце. Ее безымянный палец был пуст. Макс на мгновение задумался о судьбе кольца, которое подарил ей по случаю помолвки.

Им принесли кофе.

– Спасибо, что согласился встретиться со мной, – тихо произнесла Лиззи, глядя в чашку. – Я сомневалась, что ты придешь.

– Я и сам сомневался, – признался Макс хрипловатым от напряжения голосом.

– Если бы не пришел, я бы не стала тебя упрекать, – сказала она, добавляя в чашку молоко.

Лиззи тоже нервничала. Ее взгляд блуждал, останавливаясь то на лице Макса, то утыкаясь ему в грудь.

– А ты хорошо выглядишь. Изменился, но в лучшую сторону.

Макс оглядел себя, прикидывая, какие изменения она могла заметить.

– Да и ты неплохо выглядишь, – признался он, ненавидя свой голос за предательское дрожание.

Лиззи слегка покраснела. Прежде, когда они жили вместе, это было ей не свойственно. Лиззи всегда держалась уверенно, отметая любые упреки. Макс не знал, нравится ли ему такая перемена, но, учитывая то, через что прошел каждый из них… они и должны были измениться. Они стали другими людьми, и от этого Максу вдруг сделалось очень грустно.

– Рада, что ты получил мое письмо. Ты ведь мог уехать из Нью-Йорка или сменить адрес. Ты по-прежнему владеешь отцовской автомастерской?

– Да. И живу все там же.

Он глотнул кофе, едва выдерживая этот вполне обычный разговор.

– Я вернулась во Флориду. Пожила сначала у родителей. Потом нашла собственное жилье. Работаю. Звезд с неба не хватаю. – Она улыбнулась. – Мне нравится. Я счастлива.

Макс сглотнул, но не улыбнулся. Пусть он долго не мог простить ей уход, злился, называя это предательством… в общем-то, он всегда желал, чтобы жизнь у Лиззи наладилась.

– Рад, что переезд благотворно на тебя подействовал. – Он действительно был рад, однако не мог побороть вспыхнувшее раздражение. – Значит, ты захотела встретиться со мной лишь затем, чтобы похвастаться своим счастьем?

Максу было себя не обуздать. Его голос звучал все более отрывисто, наполняясь горечью. К чести Лиззи, она только покачала головой:

– Нет, Макс. Я написала тебе совсем по другой причине. – Прежде чем продолжать, она сделала глубокий вдох. – Я написала… после всего, что произошло между нами, после потери… его… я почувствовала необходимость объясниться.

– Так объясняйся, – угрюмо бросил ей Макс.

– После его смерти… – Лиззи облизала губы. – Я резко изменилась. Я ничем не напоминала ту Лиззи, которую ты встретил и полюбил. Мне самой это не нравилось. – Ее взгляд переместился на руки Макса. – Я потеряла себя. Я была… сломлена.

– А я что, не был? – сердито спросил Макс.

– И ты тоже был сломлен, – тихо ответила Лиззи. – Потому мы и не могли друг другу помочь. И потому я должна была исчезнуть.

Как бы Максу ни хотелось понять Лиззи и принять ее слова, он не мог отделаться от ощущения, что его обманывают.

– Да, ты ушла, – сказал он, глядя в чашку. – Ушла после всего, что было между нами. Не оставила даже короткой записки. И потом, когда приехала в свою долбаную Флориду, не удосужилась послать хотя бы открытку. Ты предпочла исчезнуть с концами.

В нем опять закипала злость, но пока ему удавалось говорить спокойно.

– Знаю, – сказала Лиззи и закрыла глаза.

Макс скрипнул зубами. Только еще не хватало, чтобы она начала реветь. Лучше всего было бы встать и уйти, но Макс сомневался, что решится на это.

– Макс, ты даже не представляешь, как тяжело мне было уходить. Клянусь тебе. Мне хотелось написать тебе или даже позвонить… но сначала я была ужасно напугана. А потом… потом мне показалось, что слишком поздно.

– А сейчас?

Лиззи вздохнула:

– Мне по делам нужно было поехать в Нью-Йорк. Я восприняла это как шанс. Как знак необходимости увидеться с тобой и все объяснить. Мне подумалось, что тебе это тоже нужно. – Она поправила волосы. – Мне захотелось… извиниться за свое бегство. Я очень виновата перед тобой. – Лиззи смотрела на него своими красивыми синими глазами, в которых появился знакомый блеск. Максу вдруг подумалось, что она тысячу раз репетировала эту речь. – Я так виновата перед тобой, Макс, – прошептала она. – До сих пор не могу себе простить, что потеряла его. Я так виновата, что не смогла тебе помочь, не смогла спасти наши отношения. Бросила тебя в самый критический момент, обрекла на разрушение. Я кругом виновата… Конечно, я не заслуживаю твоего прощения. Но я надеюсь… когда-нибудь ты меня простишь.

Макс открыл рот, собираясь ответить, но слова не выговаривались. В горле стало горячо от нахлынувших эмоций. Лицо Лиззи расплылось из-за навернувшихся слез. Он смотрел в окна ресторана, злясь на жизнь, мелькавшую по другую сторону стекол.

– Ты чуть не убила меня, – сдавленно произнес Макс. – Это ты понимаешь? Ты чуть меня не убила. – Он мотнул головой, поднял глаза к потолку. Каждое слово давалось ему с боем. – Мало того, что я потерял Кристофера. Но потом потерять еще и тебя… Я… Лиззи, я превратился в живой труп.

У нее по щекам потекли слезы. Макс отнесся к этому спокойно. Впервые с тех пор, как они потеряли ребенка, он видел у Лиззи человеческие эмоции. Странно, но его это немного успокоило. Значит, Лиззи внутри оттаяла. Она снова была живым человеком.

– Ты произнес его имя, – хрипло прошептала она, улыбаясь сквозь слезы.

– А что тебя удивляет? Он был моим сыном.

– Раньше ты бы этого не сказал. Я рада слышать от тебя эти слова.

– Это на меня повлияли психотерапия и реабилитационный центр, – хмыкнул Макс.

Лиззи удивленно распахнула глаза, потом кивнула.

– Мне тоже помогла психотерапия. – Она невесело рассмеялась. – Правда, мне и сейчас тяжело произносить его имя. Но если бы не психотерапевты, я бы здесь не сидела.

Лиззи вытирала слезы бумажной салфеткой. Макс смотрел на нее, чувствуя, как злость начинает его отпускать.

– Ты хоть думала обо мне? – спросил он и только потом спохватился.

Вопрос явно удивил Лиззи.

– Каждый день, – призналась она и, увидев кивок Макса, спросила: – А ты?

– И я о тебе думал, – ответил Макс, глядя в стол. – Я тебя ненавидел за твой побег.

– Еще бы. – Лиззи откинулась на спинку. Похоже, признание Макса не ударило по ней. – Макс, а как ты… на самом деле?

Ему не хотелось юлить или приукрашивать действительность.

– Я… нормально. Выживаю. Перемещаюсь из сегодня в завтра.

– У тебя есть женщина, с которой тебе хорошо?

Перед глазами Макса встало улыбающееся лицо Грейс, чего он никак не ожидал.

– Нет… – ответил он, качая головой. – Нет у меня никого.

– Значит, время еще не пришло, – улыбнулась Лиззи. – А я вот уже два месяца встречаюсь с одним человеком. Ничего серьезного. Но… мне нравится. Если честно, я думала, что эта сторона жизни для меня закрыта. Оказалось, нет.

Макс внутренне приготовился к тому, что ее признание сокрушит его… Странное дело, он даже не почувствовал боли. Мыслимо ли это? Он ведь любил Лиззи, прожил с ней несколько лет. Он дышал ею, боготворил ее тело. И вдруг… Признание, что она встречается с другим, странным образом убрало из его груди тяжесть, поселившуюся с того самого дня, как Картер передал ему письмо.

Они проговорили час. Скованно, неуклюже, словно парочка на первом свидании. Сравнили назначенные им курсы психотерапии. Вспомнили старых друзей. Лиззи спросила про Картера. Макс спросил про ее родителей. Она рассказала, как искала себе жилье и переезжала. Он поведал ей про свою жизнь в округе Престон, опустив некоторые детали, порхавшие у него в мозгу, словно осенние листья на ветру. Лиззи постоянно извинялась. Говорила она вполне искренне, однако Макс не ощущал удовлетворения. Как будто ее покаяние могло что-то изменить в его прошлом или настоящем!

– Да, я кое-что принесла тебе, – сообщила Лиззи, запуская руку в сумку. – Ну растяпа! – поморщилась она. – В номере забыла.

– Что ты забыла?

– Оставила на столике, – бормотала она, не отвечая на вопрос. – Я так волновалась перед встречей… Ты не возражаешь, если я схожу за ними?

– О чем ты говоришь?

Лиззи огорченно наморщила лоб.

– О том, что мне необходимо тебе отдать.

– Хорошо, – сказал Макс, испытывая легкое любопытство. – Сходи. Я подожду.

Она задумалась, внимательно глядя на Макса:

– Слушай, а пойдем вместе сходим. Я тебя долго не задержу.

Отправиться к ней в номер? Макс покачал головой и только потом сказал:

– Вряд ли стоит.

Лиззи вдруг громко засмеялась:

– Ты так думаешь? Боишься оказаться со мной наедине?

Макс сам не знал, чего он боится. Казалось бы, перспектива оказаться с ней наедине должна его радовать. Но Максу было не по себе.

– Ладно. Зайду ненадолго, – сказал он, чувствуя всю смехотворность своих оправданий. – А то мне уже скоро пора возвращаться.

Лиззи встала. Макс выложил на стол деньги за кофе. Они вышли из ресторана, пересекли улицу и оказались в холле отеля «Хилтон».

В лифте они поднимались одни. Кабина бесшумно скользила вверх, мелодичным звоном отмечая каждый этаж. Лицо Лиззи отражалось на блестящей стальной поверхности двери. Макс отметил, что сейчас она была куда спокойнее, чем в первые минуты их встречи. Морщины на лице почти исчезли. Она выпрямилась и даже стала выше ростом, словно их разговор снял с нее невидимый груз. По правде говоря, у Макса были схожие ощущения. И его груз прошлого уменьшился.

Лифт остановился на двадцатом этаже. Они вышли и вскоре уже стояли возле двери ее номера. Лиззи открыла дверь, приглашая Макса войти. Он вошел, уловив аромат ее духов. Запах был сладковатый и незнакомый. Сунув руки в карманы джинсов, Макс смотрел на Лиззи, закрывающую дверь изнутри. Оттуда его взгляд пропутешествовал к окну, скользнул по кровати и снова остановился на Лиззи. В висках застучало. Поутихший страх снова заявил о себе.

За каким чертом он сюда явился?

– Вот, держи.

Макс повернулся. Лиззи держала в руках большую пачку конвертов, перевязанную синей лентой. Он опасливо взял пачку, увидев на верхнем конверте свое имя и адрес.

– Что это за письма?

– Когда я проходила курс реабилитационной терапии, я каждый день писала тебе по письму. Это было частью процесса выздоровления. В каждом письме я рассказывала тебе, через что проходила. Я писала о своих чувствах к тебе и о… потере Кристофера.

Макс сжал пачку. Он дышал ртом. Эти письма стали для него настоящим потрясением. Ему передалась их печаль.

– Даже не знаю, что́ и сказать, – признался он, глядя на Лиззи.

– Не надо ничего говорить. Возьми эти письма. Они тебе объяснят то, что у меня не получается объяснить словами.

Макс еще раз посмотрел на увесистую пачку, затем повернулся к двери:

– Хорошо… Пойду я, пожалуй.

Лиззи отошла, пропуская его.

– Макс.

Он повернулся и вдруг увидел девчонку, которую хорошо помнил. Красивую, дерзкую, готовую ухватить жизнь за яйца. Видение было секундным и тут же исчезло.

– Да?

– Мы могли бы… У тебя есть мой номер. Можно мне… Я бы хотела перезваниваться с тобой. Может, видеться иногда.

Макс ошеломленно вздохнул:

– Не знаю, Лиз. Понимаешь… – Он развел руки, указывая на нее и пространство номера. – Все это… все это…

– Слишком тяжело.

– Да.

– Я понимаю.

Макс смотрел на нее. Хорошо зная Лиззи, он догадывался: она сказала не все. Поэтому он не спрашивал, а просто ждал.

– Может, нам… – Она переминалась с ноги на ногу. – Давай обнимемся на прощание.

Лиззи просила так искренне, в ее голосе было столько надежды, что Макс кивнул раньше, чем задумался над ее просьбой. Лиззи неспешно подошла к нему, протянула руки, обвила его шею и прижала к себе. Макс осторожно ответил на ее объятие, и только когда она уткнулась носом в его щеку и обняла крепче, он закрыл глаза и расслабился. Их щеки соединились. Макс понимал: это объятие означало их взаимное извинение. Оно было знаком прощения, спокойным и уважительным признанием тяжелого и мучительного пути, который они вместе прошли.

– Спасибо, – прошептала Лиззи, уткнувшись губами в его шею. – Спасибо за сегодняшний день.

Макс кивнул. Ее пальцы теребили ему волосы на затылке. Еще один ее жест из прошлого.

– А ты пахнешь совсем как раньше, – сказала она.

Макс вдруг почувствовал что-то близкое к сожалению.

Лиззи не пахла как раньше. Все ее запахи были ему незнакомы. И она сама по большому счету лишь внешне напоминала прежнюю Лиззи.

Он поднял голову, но рук не разжал.

– Лиззи, мне пора.

– Знаю. – Она нервозно кусала губы. – Но боюсь снова тебя отпускать.

Ошеломленный неожиданным признанием, Макс мог лишь смотреть на нее. Лиззи тоже смотрела на него, а потом поцеловала.

Не в губы. В уголок рта. Поцелуй был мягким и нежным. Не успев подумать, Макс повернул голову и сам поцеловал Лиззи. Она слегка вскрикнула. Он помнил этот звук. Когда-то ее негромкое вскрикивание пробуждало в нем отчаянное желание. В былые годы он, не раздумывая, трахнул бы ее в любой позе. Даже прижав к стене. Но сейчас ощущение было иным. Макс почувствовал странное замирание внутри, словно они взлетели на вершину «американских горок» и теперь должны были камнем рухнуть вниз. Поцелуй лишил его равновесия. Голова закружилась. Казалось, тело отказывалось принимать его порыв.

Макс не понимал, в чем дело. Казалось, губы Лиззи были ему хорошо знакомы. Он миллион раз целовал эти губы. Но они почему-то казались губами чужой, незнакомой женщины. Их вкус был совсем не таким, как ему хотелось бы. От Лиззи не пахло маслом какао… Черт, при чем тут масло какао? Почему, когда его целовала Лиззи, он думал о Грейс?

Но разве он не этого хотел? Разве не на это надеялся? Не он ли столько времени мечтал снова оказаться рядом с Лиззи?

– Нет, – пробормотал Макс, вслух ответив на свой мысленный вопрос.

Он не хотел нового сближения. Это казалось ошибочным, неправильным. Они стали разными людьми. Их желания теперь не совпадали. Макс не испытал даже проблеска сладостной ностальгии по тем временам, когда они могли часами наслаждаться друг другом. Ее поцелуй лишь напомнил ему об определенном периоде в его жизни. То время он никогда не забудет, но он не собирался застревать в прошлом.

– Нет, – повторил Макс, осторожно отодвигая Лиззи.

Он видел и пылающие щеки, и желание близости в ее глазах.

– Боже мой, Макс! – воскликнула Лиззи, отходя в сторону и закрывая рот ладонью. – Прости меня, пожалуйста. Я не должна была… Ни в коем случае… Сама не знаю, о чем я думала.

Макс закрыл глаза. Слушая возражения Лиззи, он вспомнил Грейс. Поцеловав его, она извинялась. Он и сейчас слышал ее бормотания. А как она тогда смутилась. Макс вспомнил вкус на языке, когда он ответил на поцелуй Грейс, сделав это с такой страстью, какую не испытывал никогда.

Но перед ним стояла Лиззи, а его губы и сейчас покалывало после их поцелуя. Бог ему свидетель, Макс отдал бы что угодно, чтобы увидеть перед собой Грейс. Он бы отдал что угодно за возможность снова ее поцеловать, поцеловать так, как она заслуживала. Ему отчаянно хотелось обнять Грейс, услышать, как она его зовет, и рассмешить ее какой-нибудь глупостью.

Макс кашлянул, задыхаясь от нахлынувших воспоминаний о недавнем прошлом. Они неслись потоком, забирая с собой все страхи и тревоги последней недели и оставляя после себя надежду, решимость и еще одно чувство, подозрительно напоминающее любовь.

Макс огляделся по сторонам, как будто только сейчас понял, где находится.

– Мне надо идти, – торопливо произнес он.

– Конечно. – Лиззи скрестила руки на груди.

Макс теребил волосы. Его сердце яростно колотилось.

Ему хотелось прямо отсюда помчаться в округ Престон, к Грейс. Макс обнаружил, что до сих пор держит в руке пачку конвертов. Там наверняка содержались все ответы, которых он так давно добивался. Когда-то они ему были жизненно необходимы. А сейчас? Макс чувствовал, что ответы слишком запоздали. Он молча положил связку на столик возле двери номера.

– Я их не возьму, – тихо сказал он.

Достав из кармана джинсов смятое письмо Лиззи, Макс положил его поверх пачки.

– Ты уверен? – спросила Лиззи, хотя по ее лицу было видно, что она все поняла.

– Да. – Макс улыбнулся уголками рта. – Думаю, мы сказали все, что нужно.

Лиззи кивнула:

– Знаешь, Макс, она счастливая женщина.

Макс даже вздрогнул, пораженный ее догадкой.

– Я не спрашиваю, кто та, к кому ты спешишь. Я рада, что ты снова научился любить, – призналась Лиззи. – Ты этого заслуживаешь.

Ее слова коснулись холодного, темного уголка его души, вернув этот уголок к жизни. Попутно ее слова сорвали паутину с других частей, которые он считал такими же безжизненными. Макс знал: эти части хотели Грейс, они нуждались в Грейс и очень скучали по ней.

Подойдя к Лиззи, Макс поцеловал ее в щеку.

– Береги себя, – прошептал он. – Хорошо?

– Постараюсь. И ты тоже береги себя.

Не сказав больше ни слова, Макс повернулся и вышел из номера. Звук закрывшейся двери гулко отозвался в длинном коридоре. Для Макса он звучал погребальным колоколом по его прошлому со всеми трагедиями, глупостями и нелепостями. Уходя от Лиззи, он понимал, что отпускает прошлое и начинает жить заново. И чем больше становилось расстояние между ним и Лиззи, тем крепче делалось желание идти по жизни рядом с Грейс.