Глава четырнадцатая

– Добрый день, Джек! – сказало привидение. – Очень интересно с вами познакомиться, пусть и не лично!

– Добрый день, – машинально ответил Джек, чувствуя, как его мысли уподобились рою пчел, в котором трудно разглядеть каждую отдельную особь.

В меньшей степени его удивило то, что Лаутер, а возможно и его сын, живы – на своем острове они вполне могли соорудить убежище не то что на случай бомбардировки, а даже на случай ядерной войны. Больше его удивило тот факт, что у такой крупной фигуры, как Лаутер, может быть что-то общее с грабителем средней руки. Хотя, скорее всего, дело обстояло наоборот – это у Геллера появилось нечто, а вернее, некто необходимый Лаутеру!

На 99,99 % Джек был уверен, что именно кто-то из Лаутеров добился досрочного освобождения Геллера и, взяв его на поруки, устроил в службу безопасности. Зачем? Наверное, Геллер числился в «отряде по грязным поручениям» Лаутеров.

«И вот теперь ставка сыграла, – подумал Джек. – Отправив Геллера разбираться с хакером, они вышли на меня. Осталось узнать, для чего я им понадобился?»

И у Джека уже были очень неприятные предположения на этот счет.

– Хотя мне кажется, – продолжил Лаутер, – что мы с вами уже виделись… На моем острове, перед самым началом штурма… Вы не могли бы подтвердить или опровергнуть мое предположение? На острове вы оказались, так сказать, отдельно от спецназа Строуба?…

– Я понятия не имел о штурме. Я даже не был уверен, что Карина находится именно там.

– То есть вы тоже чуть не погибли?! Ай-ай-ай! Похоже, у вас с господином Строубом серьезные противоречия… А вы не скажете, зачем он похитил Карину и высокопоставленного представителя СОП? Что он вообще затевает?

Вопросов подобного рода Джек ожидал примерно с таким же чувством, с каким сидящий на электрическом стуле ждет поворота рубильника.

– А можно встречный вопрос? – поинтересовался он и тут же, не дожидаясь ответа, спросил: – А почему вы так вцепились в Строуба, даже не зная толком, что он замышляет?

– Интуиция. Чутье. Он ведь замыслил нечто грандиозное, в этом нет сомнений. По моим оценкам, фонды этого замысла, проекта, заговора – вам лучше знать, чего именно, – составляют десятки, если не сотни миллиардов долларов. Одна только последняя сделка – он дал добро на взлет со Спэйсроада грузового корабля с радиоактивными отходами – принесла ему полтора миллиарда долларов. А таких кораблей был не один десяток! А ведь у Строуба даже нет собственного дома, он все время проводит на Спэйсроаде. Куда же уходят эти гигантские средства? На его проект! Итак, что же он замышляет?

– Боюсь вас разочаровать, но, по-моему, вам нечего будет получить с его проекта. Насколько я понял, а он делился информацией очень скупо, Строуб хочет добиться от Содружества увеличения числа Принятых…

Лаутер рассмеялся. Не зло, от всей души.

– Ваше право не верить мне, – продолжил Джек, – но мне тоже показало, что это неправда или, во всяком случае, полу правда.

– Ну вот видите, даже если это полу правда, то поучаствовать в проекте Строуба можно хотя бы для того, чтобы стать Принятым! – улыбнулся Лаутер.

– Ну вот и поговорите со Строубом, и в обмен на сохранение его проекта в тайне предложите записать себя, своего сына и всех, кого считаете нужным, в Принятые. Но причем тут Мак?

– Но признайтесь, Джек, ведь именно вы втянули его во всё это! Теперь его судьба в ваших руках!

– И что я должен сделать конкретно?

– Вот это уже настоящий деловой разговор! – вновь улыбнулся Лаутер. Похоже, он пребывал в прекрасном расположении духа. Еще бы, выжить в этом огненном аду, оказаться в числе погибших, что при его планах очень удобно, да еще и получить на ровном месте такой козырь, как Мак Маковски – почему бы теперь улыбке не сходить с его лица? – Поселитесь пока в каком-нибудь хорошем отеле, отдохните. Сегодня вечером или завтра утром вы получите инструкции по поводу наших дальнейших совместных действий… Кстати, вы наверняка сообщали Строубу, что Мак похищен неким Яном Геллером? Хорошо подумайте, прежде чем сообщать ему, у кого в руках Мак находится на самом деле…

– Мистер Лаутер, вы тоже хорошо подумайте над таким фактом, – стараясь говорить, как можно спокойней и как можно менее агрессивно, произнес Джек. – Убив Мака, вы теряете единственное средство контроля надо мной, и тогда у вас есть все шансы стать мертвецом на самом деле…

– Я это прекрасно понимаю, – невозмутимо улыбнулся Лаутер.

Этой улыбкой, как показалось Джеку, тот сказал: «Никогда ты до меня не доберешься, мелкая сошка! У меня миллиарды, связи и стоит мне только свистнуть – и ты уже превратился в порошок!»

А возможно, Джеку просто показалось, и Лаутер все время улыбался потому, что у него хорошее настроение.

Улыбающееся лицо одного из боссов «мусорной мафии» исчезло с экрана видеофона, который в свою очередь исчез в дипломате Геллера.

– Хорош все-таки мистер Лаутер! – усмехнулся тот, вставая. – Десять минут – и ты уже работаешь на него!.. Кстати, Джек. Не надо следить за мной, я все равно понятия не имею, где находятся Лаутеры и сейчас направляюсь домой… Приятного аппетита!

Геллер направился к выходу из зала, а Джек молча наблюдал за тем, как официант расставляет перед ним заказанные блюда. Он просидел так еще минут пять, не притрагиваясь к пище и размышляя над сложившейся ситуацией.

В такую патовую ситуацию он никогда раньше, пожалуй, не попадал…

До посадки на Спэйсроаде оставалось примерно полчаса. Сидя в роскошном кожаном кресле на борту самолета Строуба, Джек вот уже, наверное, минут двадцать глядел в иллюминатор, абсолютно не замечая, что тот плотно закрыт непрозрачной солнцезащитной шторкой.

Сегодня утром, после того, как Лаутер дал инструкции по поводу их «дальнейших совместных действий», ситуация не то что усложнилась, она стала просто катастрофической!

После разговора с Лаутером Джек связался со Строубом и сообщил тому, что все неприятности улажены: Мак освобожден, Геллер наказан, – и попросил выслать за ним самолет. Говоря это, он надеялся, что Строуб не станет упоминать о Карине и Орли, ведь разговор их внимательно слушали люди Лаутера, однако Строуб сказал, что как он и обещал раньше, встречать Джека будут его старые друзья из Службы Охраны Правопорядка. И пусть он не назвал их имена, все равно было понятно, о ком идет речь.

Джек оторвался от созерцания солнцезащитной шторки и повернул голову. Напротив него сидели два великолепно экипированных и вооруженных до зубов головореза, еще двое находились в кабине пилотов, четверо – возле двери в нее, двое сидели позади Джека, и еще шестеро резались в карты в хвостовой части самолета.

О том, что это настоящие профессионалы своего дела, принимавшие участие не в одной боевой операции, можно было судить по тому, как они быстро и бесшумно захватили самолет Строуба прямо посреди лос-анджелеского аэропорта.

Теперь они летели на Спэйсроад, как выразился Лаутер, чтобы сделать общение со Строубом более открытым и откровенным. И эта совершенно безумная миссия вполне может оказаться успешной, потому как встречать самолет будут Карина и Орли. Не успеет никто и глазом моргнуть, как они окажутся в руках лаутеровских головорезов!

Почему он все-таки согласился на это, почему пляшет под дудку Лаутера?

Утром ему дали поговорить с Маком. Неизвестно как на остальном теле, но на лице того не было видно следов физического насилия, однако взгляд у юноши был испуганным и затравленным, хотя он и старался держаться как подобает настоящему мужчине. Говорил он тихо и явно то, что ему приказали. Джек понял, что парня хорошо обработали, если не физически, то уж психологически точно.

Джек никак не мог помочь ему, отчего внутри у него все клокотало и душа разрывалась в клочья от бессилия. Единственное, что ему оставалось, это беспрекословно выполнять инструкции Лаутера и надеяться, что тот сдержит свое слово.

– Приготовились! – сказал командир группы – крепкий мужчина лет сорока с обветренным лицом и уже поседевшими волосами. Глянув на Джека, он одел черную маску, проверил автомат с подствольным гранатометом, поправил наплечную кобуру, из которой торчала рукоятка импульсного пистолета, потуже затянул пояс с запасными обоймами, тремя гранатами и устрашающего вида кинжалом, и сказал: – Невиданное веселье начинается!

Его проверявшие снаряжение бойцы одобрительно загудели и заняли свои места.

– А что мне делать во время всеобщего веселья? – поинтересовался Джек у командира.

– Тоже веселиться! – буркнул тот и удалился в кабину пилотов.

Потянулись последние напряженные минуты перед началом «невиданного веселья». Джек с ужасом перебирал в голове возможные варианты развязки сложившейся ситуации, которые были один хуже другого, когда услышал, как один из головорезов обратился к нему:

– Эй! Так ты тот Маркофф, что убил Молчаливого?…

Джек ответил не сразу, потому как при упоминании Молчаливого у него перед глазами всегда возникала навечно отпечатавшаяся в его памяти картина: Джуди на лестнице их собственного дома, и Молчаливый позади с прижатым к ее спине пистолетом…

– Да, – ответил Джек, чтобы память не нарисовала ему детали того, что произошло дальше.

– А он перед этим, кажется, подстрелил твою невесту…

Джек ничего не ответил, только обернулся, чтобы увидеть, кто из боевиков говорит с ним.

– А нам с Молчаливым очень хорошо работалось вместе, – продолжил невысокий крепыш с рюкзаком за спиной. – Жаль, что ему тогда не удалось уйти! Представляешь, если бы вы сейчас встретились!..

– Могу помочь тебе отправиться вслед за ним!

Некоторые из головорезов тихонько присвистнули, ведь это была неприкрытая угроза со стороны Джека.

Крепыш извлек из кобуры свой «Усмиритель», и красная точка лазерного прицела, пробежав по щеке Джека, остановилась на его переносице. Джек равнодушно повернулся и уселся спиной к державшему его на прицеле боевику, абсолютно не обращая внимания на красную точку, дрожащую у него на затылке. Крепыш выругался и спрятал пистолет.

– Вот он, Спэйсроад! – через пару минут сказал кто-то из боевиков, и, подняв шторку, в лучах заходящего солнца Джек увидел темную громаду космопорта, до которого оставалось совсем немного.

Шасси коснулись взлетно-посадочной полосы, и самолет стал быстро замедлять свой бег.

Со спокойным, можно даже сказать, равнодушным выражением лица Джек глядел в иллюминатор, но внутри у него все похолодело, а сердце замерло, словно у человека, собирающегося впервые прыгнуть с парашютом.

Посадочная полоса кончилась, самолет повернул, и Джек увидел метрах в трехстах похожее на пирамиду со срезанной вершиной здание главного терминала. Окрашенное в красноватые тона лучами заходящего солнца оно казалось зловещим и неприветливым, хотя в прошлый раз наоборот показалось Джеку легким и воздушным, играющим сотнями своих громадных окон с солнечными лучами.

Где-то внутри этой срезанной пирамиды находятся сейчас десяток-другой инопланетян: представители дипломатических миссий, Службы Охраны Правопорядка, таможенных служб. Возможно, кто-то из них как раз подошел к окну и увидел приземлившийся самолет. Увидел, проследил за его посадкой – да и вернулся к своим делам, ни о чем не подозревая.

Вряд ли, что на Спэйсроаде вообще кто-то подозревает о том, что в этот вечерний час с посадкой самолета Грега Строуба в космопорте может начаться «невиданное веселье»…

Практически одновременно с тем, как позвонил Джек Маркофф и сообщил, что его проблемы улажены, Грегу Строубу сообщили, что на сожженном острове Лаутеров обнаружено бомбоубежище, которое способно выдержать не то что ракетно-бомбовый удар, а даже без вреда для находящихся в нем оказаться вблизи очага ядерного взрыва. В нем найдены окровавленные перевязочные материалы, группа крови на которых соответствует группе крови Уильяма Лаутера.

Строуб знал, что одна из групп спецназовцев предположительно ранила кого-то из Лаутеров и вела их преследование, но те неожиданно исчезли. Более тщательно их искать не стали, потому как решили, что плазменные бомбы довершат начатое, ведь никто и предположить не мог, что на острове может иметься такое мощное убежище!..

Строуб покачал головой. Планируя операцию и зная, что Лаутер превратил свой остров не только в райский уголок, но и в настоящую крепость, нельзя было уповать на мощь плазменных бомб!

– Приземлился ваш самолет! – сообщила секретарь.

Строуб кивнул, в задумчивости пересек свой кабинет и вышел в коридор, где возле электромобиля его ждали Жак Грейс, Карина и Орли.

– Поехали встречать? – улыбнулся он, хотя на душе у него было совсем невесело, ибо в ней поселились вполне обоснованные предположения о том, что Лаутерам удалось выжить…

Самолет остановился метрах в тридцати от больших стеклянных дверей аэровокзала, причем тем бортом к ним, где находился иллюминатор Джека. Тот кисло усмехнулся: он получил возможность наблюдать за всем происходящим.

Но тот факт, что встречающих пока видно не было, заставил его чуть повеселеть. А вдруг что-то изменилось, и Строуб обманет его?! Тогда задача боевиков усложнится до максимума… Правда, в таком случае они возьмут, да переложат всё на его плечи, заставив привести Карину в самолет.

Джек просто не знал, что бы стал делать в таком случае. Не подчинился бы, выступил против боевиков Лаутера – и тем самым подписал бы смертный приговор Маку. Подчинился, похитил бы Карину, передал ее в руки Лаутера… При этом, конечно, существовал довольно эфемерный вариант, что ему удалось бы освободить их обоих, но шансы этого были очень и очень малы…

В самолете царила напряженная тишина ожидания, а в голове Джека крутились цепочки неприятных размышлений и прогнозов. Так прошла бесконечно долгая минута, потом – вторая, третья, четвертая, а двери по-прежнему были закрыты и никто из встречающих не появлялся.

Хоть внешне это никак не проявлялось, но расположившийся возле небольшого иллюминатора двери командир боевиков начинал нервничать, так как еще немного – и со стороны может показаться подозрительным, что из совершившего посадку и уже выключившего двигатели самолета никто не выходит.

– Ну и где встречающие? – глянул он на Джека.

– А кто сказал, что меня будут встречать прямо у трапа? – вопросом на вопрос ответил тот, хотя, честно говоря, и сам предполагал, что встречать его будут именно у трапа.

Или он неправильно понял Строуба, и Карина с Орли ждут в его кабинете, или же глава «ПРОРЫВА» снова затеял какую-то грязную игру.

Командир боевиков указал на стоящий между сиденьями видеофон:

– Набери Строуба и шутливо спроси, почему тебя не встречают?

– А если он скажет, что меня ждут в его кабинете, вы будете прорываться туда? – поинтересовался Джек.

В ответ главный боевик еще раз указал на видеофон, давая понять, что не собирается распространяться по поводу дальнейших планов.

Джек только успел протянуть руку к аппарату, когда боевики на противоположной стороне самолета зашевелились и один из них крикнул:

– Строубовский спецназ! Окружает нас!!!

Командир боевиков рванулся к другому борту самолета, Джек поднялся со своего места, но тот приказал ему сесть и, сказав: «Арчи!» – указал на Джека кому-то из боевиков.

Арчи оказался тем самым маленьким крепышом, с которым у Джека совсем недавно был разговор. Тот остановился в паре шагов позади Джека и направил на него «Усмиритель».

Джек вынужден был сесть на место, однако успел заметить в иллюминаторе противоположного борта проехавшую на расстоянии метров сорока от самолета ярко-красную пожарную машину.

В этот самый момент на видеофоне запищал сигнал вызова. Хоть Джек и сидел ближе всего к аппарату, но даже не посмотрел в его сторону. Раз ему приказали сидеть, значит он и будет сидеть!

К видеофону подошел командир боевиков.

На экране появилось лицо Грега Строуба. Тому понадобилось всего лишь несколько секунд, чтобы оценить увиденное, а именно: вооруженного человека со скрытым за черной маской лицом.

– С кем я говорю? – спросил начальник космопорта.

– Это не важно…

– Думаю, это действительно не важно, потому как вы окружены, взлетная полоса блокирована…

– Во-первых, у нас ваши пилоты, – не повышая голоса, перебил его боевик, – во-вторых, с нами Джек Маркофф, ну и в-третьих, все переговоры вы будете вести не со мной. Буквально через минуту с вами свяжутся!

– Подождите! А что значит «с нами Джек Маркофф»?

– Всего лишь то, что эта наша с ним совместная операция, – ответил боевик, повернув видеофон таким образом, чтобы Джек попал в объектив его камеры, и тут же прервал связь.

Сначала Карина не поверила своим ушам, а затем – и глазам.

«С нами Джек Маркофф… Это наша с ним совместная операция.»

Вместе с Орли, Жаком Грейсом и Грегом Строубом они находились в помещении службы безопасности аэровокзала, и когда связь с захваченным самолетом прервалась, все переглянулись, словно спрашивая друг у друга, можно ли доверять собственным органам восприятия.

Джек действительно находился среди террористов. Когда говоривший слегка повернул видеофон, все увидели его сидящим в кресле и с каким-то равнодушным видом поглядывающим в сторону.

Он был виден всего лишь пару секунд, которые показались Карине невероятно мимолетными, несоответствующими эталону секунд. На нем был светло-серый гольф и чуть более темный пиджак, и он не очень-то походил на террориста…

Да какой он террорист?!

– Смотрите!!! – воскликнул Жак, указывая за прозрачную, выходящую в небольшой зал ожидания стену комнаты.

Карина даже сначала не поняла, на что именно смотреть, так как ей показалось, что абсолютно ничего не изменилось. Тот же зал, из которого завершалась эвакуация немногочисленных пассажиров, ожидавших свой рейс, и где занимало позиции антитеррористическое подразделение космопорта. Большие стеклянные двери, за которыми прекрасно был виден захваченный самолет и блокировавшие ему путь к взлетно-посадочной полосе пожарные и специальные машины, на которых можно было разглядеть снайперов из спецотряда, что освободил ее с острова. Этот отряд должен был покинуть Спэйсроад буквально через час! Теперь же его бойцы, уже успевшие облачиться в полное боевое снаряжение, выдвигались к самолету.

Только через несколько секунд она заметила, на что именно обратил внимание Жак.

Самолет двигался. Причем двигался в сторону аэровокзала.

В зале ожидания раздались предупреждающие крики, не успевшие покинуть его пассажиры, побросав вещи, кинулись врассыпную. Несколько бойцов из антитеррористического отряда, что находились возле больших стеклянных дверей зала, успели отскочить от них в тот самый момент, когда набравший скорость самолет протаранил их.

Едва его носовая часть коснулась дверей, как они осыпались на фюзеляж сверкающим потоком мелких осколков, которые разлетелись чуть ли не по всему залу. Крылья зацепили боковые стойки, раздался душераздирающий скрежет металла, откуда-то посыпались искры. Висевшее прямо над дверьми большое информационное табло погасло, вздрогнуло будто от испуга – и его зацепил, а вернее сорвал с положенного места хвост самолета. Ударив по фюзеляжу, оно грохнулось на пол, добавив свои осколки к тысячам уже имевшихся там.

Самолет тем временем снес подсвеченный изнутри рекламный стенд, вызвав подобный взрыву грохот и яркую вспышку, и, скрывшись на секунду в облаке белого дыма, влетел в ряды комфортабельных кресел. Он раскидал их, словно пустые картонные коробки, часть подмял под себя и переломал, превратив в неподдающийся ремонту хлам. Потом ткнулся носом в витрину авиакасс и, не разбив ее, замер прямо под расположенным на втором уровне помещением службы безопасности аэровокзала. Если убрать прозрачную с внутренней стороны стену комнаты, то можно было бы перешагнуть на верхнюю часть его фюзеляжа.

Грохот, лязг, скрежет, шипение и звон прыгающих по полу осколков затихал, когда в кармане у Грега Строуба пропищал телефон. Глядя в зал, тот автоматически достал его из кармана и поднес к уху.

В этот самый момент двери самолета по обоим бортам открылись, и из них выпрыгнули два облаченных во все черное человека в масках с автоматами в руках. Потом еще двое, и еще.

Краем глаза Карина заметила, как Строуб, выслушав какое-то короткое сообщение, заметно помрачнел, хотя с началом этих событий был уже мрачнее самой темной грозовой тучи. Не отрывая телефона от уха, он продолжал смотреть в зал, где началась перестрелка.

В основном стреляли выпрыгивающие из самолета террористы. Они вели шквальный огонь по всему периметру зала, в зародыше подавляя сопротивление бойцов антитеррористического отряда. Под их пулями оказались и несколько не успевших покинуть зал пассажиров. Двух бойцы успели вытащить прямо из-под огня, причем один из спецназовцев при этом был ранен в ногу; несколько человек – сколько конкретно Карина увидеть не смогла – залегли среди кучи кресел.

Со звоном осыпались витрины магазинчиков. В этом сверкающем стеклопаде мелькнул спасающийся из-под шквального огня боец. Разбрасывая искры, зашипели простреленные указатели.

С душераздирающим визгом срикошетив от фюзеляжа – кто-то из бойцов сумел-таки начать вести более-менее прицельный ответный огонь – пули первой очереди умчались в неизвестном направлении, заставив пригнуться всех находившихся за прозрачной стеной, ибо рикошетили они в каких-нибудь пяти-шести метрах от них. Вторая очередь уже прошила фюзеляж.

Из самолета, прямо из иллюминаторов, ответили сразу два автомата. То место, где притаился боец, скрылось за пеленой выбиваемой пулями из стен цементной пыли и осколков декоративного пластика, но буквально через несколько секунд он начал вести огонь уже из другого места.

Инстинктивно присевшая Карина не могла охватить взглядом весь зал, но ей прекрасно была видна куча поломанных кресел, среди которых спрятались несколько перепуганных пассажиров. Двое боевиков отыскали их и, прежде чем пространство вокруг самолета, а потом и практически весь зал, скрылось в белом тумане брошенной кем-то дымовой шашки, потащили к изрядно помятому и утыканному дырами от пуль самолету.

После того, как зал заволокло дымом, стрельба быстро стихла.

Погруженный в белый туман зал накрыла тишина, нарушаемая только шипением искр какого-нибудь простреленного табло или указателя. Потом раздались неразборчивые голоса, чье-то испуганное всхлипывание, негромкий стон и хруст осколков под чьими-то ногами. Затем все эти звуки потонули в гуле заработавшей системы принудительной вентиляции, которая быстро заставила дым рассеяться.

Взору Карины предстала картина полного разгрома, но первое, на что она обратила внимание, так это на отсутствие в зале террористов. Она увидела нескольких бойцов из отряда антитеррора, что помогали своим раненым товарищам и пассажирам покинуть место побоища; увидела подъехавшие вплотную к развороченным дверям пожарные машины и занявших среди них позиции спецназовцев, но ни одного человека в черной маске в зале видно не было. Самолет уже стоял с закрытыми дверьми, какой-то молчаливый и холодный, угрожающе надавив носовой частью на стекло авиакасс.

Карина с замершим сердцем глядела на его простреленный во многих местах фюзеляж, ведь внутри его находился Джек…

Раненый террорист застонал, когда ему на рану наложили антисептическую повязку и выругался по поводу того, что этот бывший коп, провалявшийся всю перестрелку на полу, пялится на него. Джек ухмыльнулся и уселся обратно в кожаное кресло, испорченное несколькими застрявшими в нем пулями.

Едва самолет, протаранив стеклянные двери и прокатившись по залу, замер на месте, Джек мгновенно свалился на пол. И правильно сделал!!! Хоть боевики и подавили основное сопротивление явно не готового к такому решительному напору спецназа, но все же ответный огонь по ним велся. Свидетельством тому – дыры в фюзеляже, пули в кресле, ну и конечно – раненый боевик.

– Ну что, испугался, что свои пристрелят? – прямо над ухом услышал Джек голос приставленного к нему Арчи. – Гляди сюда!

Джек обернулся и увидел демонстрируемую крепышом пулю, остановленную бронежилетом в районе сердца.

– У меня нет такого жилетика!

Краем глаза Джек увидел лежащих в хвостовой части двух захваченных во время перестрелки заложников. Сами же боевики разделились и в самолете сейчас остались восемь человек. Командир общался с ушедшей группой с помощью закрепленной на ухе мини-рации, поэтому Джек не мог слышать его разговоров со второй восьмеркой.

Его больше заинтересовал спутниковый телефон, по которому тот позвонил после разговора со Строубом, перед самым началом атаки на аэровокзал. Из контекста его разговора со Строубом и судя по короткой фразе: «Мы начинаем!», произнесенной по этому самому спутниковому телефону, нетрудно было догадаться, с кем связывался командир боевиков.

Естественно, со своим шефом, с Уильямом Лаутером.

Этот телефон был единственной ниточкой, которая могла привести Джека к Лаутеру, а значит – и к Маку!..

Грег Строуб молча наблюдал за тем, как в зале рассеивается дымовая завеса. Он все еще держал у уха телефон, потому как перед самым началом этой бешеной перестрелки, секретарша удивленным голосом сообщила, что с ним хочет поговорить Уильям Лаутер.

Строуб уже не удивился этому. Но теперь, связав всё воедино, ужаснулся. Не оставалось никаких сомнений в том, что этот набитый боевиками самолет – привет именно от Лаутера.

А это значило, что над «ПРОРЫВОМ» повисла самая большая угроза за все время его существования! И это тогда, когда проект практически вступил в завершающий этап!!!

– Еще раз привет, Грег! – раздался в телефоне голос Уильяма Лаутера.

До начала перестрелки он только успел поздороваться, а потом стрельба не давала им говорить.

– Привет… Билл.

До этого они общались только на «вы», хотя и знали друг друга больше десяти лет. На Лаутере Строуб заработал для «ПРОРЫВА» не один десяток миллиардов долларов, правда не совсем чистых, но все равно необходимых проекту. Теперь Лаутер хотел получить нечто большее, чем просто миллиарды долларов, которые у него уже были.

– Как там дела у моих ребят? – веселым и отнюдь не наигранным тоном поинтересовался босс «мусорной мафии».

– Боюсь, что скоро тебе придется вычеркнуть их из списка своих ребят…

– Блефуешь, Грег! – Можно было легко представить, как Уильям Лаутер, сидя в каком-нибудь своем убежище, улыбается. – В самолете, кроме пилотов и Джека, еще двое заложников. Также захвачено багажное отделение со всеми его работниками, комната отдыха техников и диспетчерская. Количество заложников подсчитаете сами…

– А если я возьму и пренебрегу заложниками?! – не обращая внимания на то, что в комнате находятся Жак Грейс, Карина и Орли, с явной угрозой в голосе проговорил Строуб.

– Дело в том, Грег, что все мировые информационные агентства уже передают первую и пока еще не уточненную информацию о кризисе с заложниками на Спэйсроаде. Думаю, к тебе уже летит стая репортеров. Тебе придется объяснять им, ради чего ты пожертвовал жизнями невинных людей… Кстати, ради чего ты можешь пренебречь заложниками, Грег?

Строуб с трудом подавил в себе клокочущий вулкан бессильной и от того особенно неудержимой ярости. Сейчас нужно было действовать с холодным рассудком, иначе проект, который кропотливо готовился в течении сорока лет, потерпит полный крах, и жизнь сотен и сотен тысяч достойных людей будет подвержена смертельной опасности.

– Разве тебе не поведал этого Джек Маркофф? – не найдя ничего лучшего, как просто потянуть время, спросил Строуб.

– Джек работает на меня в силу определенных обстоятельств…

– У тебя в руках Мак Маковски! – Строуб понял, что Маркофф вынужденно соврал о том, что успешно разрешил свою проблему.

– У меня на руках все козыри, Грег! – тоном, который уже просто осточертел Строубу, продолжал Уильям Лаутер. – Но я играю честно…

– Да уж!

– Я пошел в открытую, а мог ведь просто подослать к тебе Джека, и он бы выяснил, что ты затеваешь.

– Он и так знает!..

– Лукавишь, Грег! Ты не сказал ему всей правды!.. У нас получается совершенно пустой нерезультативный разговор!!! Ты что, просто тянешь время в надежде проследить мой звонок?! Это совершенно бесполезно! Я позвоню тебе попозже, когда ты хорошо подумаешь и поймешь, что в общем-то ничего не теряешь, посвятив меня в тайну своего грандиозного – я в этом просто уверен – замысла. Мы не раз плодотворно сотрудничали, почему бы сейчас не объединить наши возможности? Только прошу, не говори, что твоя цель – это увеличение числа Принятых. Эта сказка не для меня!

Все еще глядя в разгромленный зал ожидания, Строуб автоматически засунул телефон в карман пиджака, чувствуя на себе взгляды находившихся в комнате людей и инопланетянина.

– Это Лаутер? – охрипшим от волнения голосом спросил Жак.

– Да. – Строуб решительно развернулся и, обращаясь к Карине и Орли, сказал: – Вам здесь оставаться слишком опасно! Я распоряжусь, чтобы вас сопроводили в мой кабинет. Я настаиваю на этом!!! – добавил он, заметив, что Карина собирается возразить.

Это было одно из самых неприятных чувств, которые только может испытывать человек. Гнетущее чувство постоянной и близкой угрозы, опасности; ощущение того, что впереди тебя ждет нечто ужасное и непоправимое, ощущение возможного проигрыша, потери…

Именно так чувствовал себя Джек. Чувствовал себя, как человек стоящий на краю бездны и ожидающий, что в каждое следующее мгновенье чья-то злая рука толкнет его вперед. И даже больше: он уже летел, уже не чувствовал под собой твердой почвы, а сердце подпрыгнуло и замерло в этом неестественном положении, распространяя по телу неприятный холод.

Он по-прежнему сидел в испорченном пулями кресле, где-то позади находился держащий его на прицеле Арчи. Два боевика заняли позиции у иллюминаторов с левого борта, двое – с правого, один находился в хвостовой части, контролируя лежащих на полу заложников и пилотов, раненый лежал на диване, а командир занял место в кабине. На всех иллюминаторах, кроме тех, возле которых находились боевики, были опущены шторки, так что Джек не имел возможности видеть то, что происходит снаружи.

Мог лишь догадываться об этом.

Скорее всего сейчас шли переговоры между Лаутером и Строубом. Результат их Джек предугадать не мог…

Вот уже минут десять он сидел в одном положении, подперев рукой подбородок и уставившись куда-то в пространство, не проявляя никакого интереса к происходящему вокруг. Со стороны казалось, что он ушел в себя, отстранился от этого захваченного боевиками самолета, от сложившейся катастрофической ситуации, в которой жизнью некоторых людей вполне могли пренебречь ради возможно и благородной цели, от всего этого мира, в котором такая ситуация оказалась возможной…

Грег Строуб по-прежнему стоял у прозрачной с внутренней стороны стены служебного помещения и глядел на пулевые отверстия в фюзеляже своего самолета. Там действительно находились два заложника, плюс пилоты и Джек. Лаутер не соврал и по поводу того, что вторая группа его боевиков захватила багажное отделение, побывала в комнате отдыха техников и диспетчерской и теперь удерживала багажное отделение, в котором находились семь или восемь заложников.

Хорошо еще, подумал Строуб, что у него возникли смутные и в общем-то ничем не подкрепленные подозрения по поводу своего самолета, и он дал команду проверить его при посадке тепловым сканером. Оказалось, что вместо трех на нем целых девятнадцать человек! Не будь этой проверки, они бы встречали Джека прямо у трапа, и все вчетвером оказались бы в руках боевиков. Тогда бы Лаутер имел не просто козыри, у него бы вся колода состояла исключительно из козырей!!!

Правда, Лаутер и сейчас был уверен, что держит контроль над ситуацией и горло Строуба в своих руках. Сам же Строуб думал по-другому.

Он повернулся к командиру спецназовцев:

– Какие будут жертвы при штурме?

– С самолетом несколько легче. Мы знаем, где заложники: лежат в хвостовой части. Террористов могут снять снайперы с тепловыми прицелами. Жертв не будет вообще! Единственная проблема – этот Джек Маркофф. В тепловой прицел невозможно отличить людей друг от друга…

– Он должен остаться живым!!! – неожиданно резко и твердо заявил Жак Грейс.

– Проблема решаема, – пожал плечами командир спецотряда. – расположение видеофонов в самолете известно. Просто позвоните ему!

– Какие проблемы с багажным отделением? – спросил Строуб, хотя уже давно принял решение и разговор этот затеял исключительно для того, чтобы успокоить Жака.

– Толстые стены! Убрать террористов с расстояния, без штурма не удастся. Мы ввели через вентиляцию пару мини-камер, но они не дают точной картины. В багажном отделение есть где спрятаться. Мы не видим, как минимум, трех боевиков и двух-трех заложников…

– Готовьтесь ко штурму! – прервал его Строуб. – Пока они не выкинули еще чего-нибудь…

– Джек должен остаться живым! – еще раз повторил Жак, когда командир спецназовцев вышел. – Я знаю, что ты можешь пренебречь жизнью землян…

– Да, могу!!! – сорвался вдруг Строуб. – Содружество уступило нам! Мы можем начинать завершающий этап, и тут – бац! Самый что ни на есть настоящий землянин Уильям Лаутер заваривает эту безумную кашу!.. У нас уже просто нет времени и возможности думать о гуманизме! – устало произнес он, взяв себя в руки. – Теперь все, кто встанет на нашем пути, будут убираться с него любыми средствами! Прости, Жак, но по-другому здесь, на этой планете, нельзя!