Глава 12

Подойдя к Оружейке, так мы называли длинный приземистый ангар, где хранили и обсуживали своё оружие, мы замерли в недоумении. Ко входу в помещение было не пробиться через галдящую, возбуждённую толпу. Складывалось впечатление, что все ЗК вдруг резко захотели выйти на боевое и сейчас толкались у входа, стремясь побыстрее получить своё оружие и броню.

Мы тоже попытались пробиться сквозь толпу, но получив ощутимый тычок локтём под рёбра и выслушав несколько обещаний встретиться за забором, дабы успокоить особо наглых, смирились, и стали как и все неспешно продвигаться к заветному входу.

Топтание в толпе продолжалось не так уж и долго — не более получаса, хотя может и меньше, и в конце концов мы прошли сквозь заветные двери. Пока мы стояли в очереди Дик успел принять свои пилюли — наш лагерный эскулап, проанализировав его состояние, прописал ему ежедневный приём пары капсул антидепрессанта и стабилизатора психики. Дик очень переживал из-за своего срока, настолько сильно, что первые пару месяцев просто был как какой-то механизм. Он не реагировал ни на что — механически ел, выполнял несложные лагерные работы и категорически отказывался хоть как-то реагировать на окружавшую его обстановку. К концу второго месяца — аккурат к началу самостоятельных выходов, медик забил тревогу — ещё бы, с таким состоянием шансы Дика на выживание вне забора были равны нулю. А за смерть, пусть и смертника, но наступившую в первом же выходе, отвечать никому не хотелось, да и статистику опять же портить нехорошо. За некрасивые циферки по головке не погладят. Вот наш Док и прописал ему эти пилюли. Ну а чтобы пациент не переел бы их, выдал и дозатор — небольшую коробочку, реагировавшую строго на прикосновение пальца владельца. Ровно в десять утра коробочка начинала тихо попискивать, напоминая Дику, что пора принимать пилюли. Он прикладывал палец к сенсору и на подставленную ладонь падало две капсулы.

Вот и сейчас — едва услышав начавшийся писк, Дик приложил палец и быстро заглотил свой утренний медпаёк. Писк смолк, едва капсулы оказались у него в желудке. Уж не знаю как машинка контролировала это, но если капсулу брал и глотал кто-то другой, то спустя миг машинка начинала истошно верещать и ещё спустя пару минут прибегали охранники. Впрочем били они только Дика, не трогая остальных, но пары таких экспериментов ему хватило, чтобы прекратить сопротивление и исправно поглощать прописанные лекарства. Пока он проделывал все эти манипуляции, мы успели продвинуться практически ко входу в ангар.

Само помещение Оружейки состояло из двух залов: около входа зал побольше, со столами и стульями и различными тестировочно-отладочными стендами, где мы чистили оружие после возвращения с выхода, и поменьше, где собственно и хранилось наше снаряжение. Как ни странно, но к выходу ни кто не готовился! Если раньше секция, получив свою броню и стволы, усаживалось за стол и тщательно готовилось к выходу, то сейчас тут никого не было. Получившая свою снарягу, шедшая перед нами и незнакомая нам секция, трусцой помчалась на выход, просто таща в охапку свои стволы и броню.

— Что это они? — Дик неодобрительно покачал головой, но развить свою мысль не успел — подошла наша очередь получать снаряжение.

Процесс выдачи оружия, как и много в лагере был оптимизирован и автоматизирован. Я поднёс браслет к сенсору на широкой стойке, делившей ангар на две части. Тот пискнул, подтверждая мою личность. Продолжая держать браслет у сенсора, я положил правую ладонь на окошко сканера справа от него, и спустя пару секунд окошко загорелось зелёным, подтверждая мою личность. Ещё пару секунд — и транспортёр доставил ко мне контейнер со всем моим боевым оружием. Контейнер напоминал стандартный корабельный — такой же цилиндр с круглой крышкой, только гораздо меньшего размера и с парой ручек по бокам. Я подхватил его за ручки и поволок к одному из столиков. Всё же выход дело серьёзное и, несмотря на продолжавшую переполнять меня уверенность в своих силах, я всё же решил лишний раз всё проверить.

— Да брось ты, — рядом раскрыл свой конт Чип. — Всё ж порядке, мы ж проверяли после крайнего выхода. Тогда и почистили. Пошли отсюда — снаружи оденемся.

— Послушай, — я аккуратно вскрыл конт и принялся раскладывать элементы моей снаряги, — пара минут ничего не решит. Успеем. А…

— А дохнуть из за небрежности, — перебил, точнее продолжил мою мысль Дик, — совсем нет желания. Таракашки подождут.

— Зануды, — недовольно пробурчал Чип, но всё же присоединился к нам, начав выкладку своего снаряжения.

Я не стал вступать с ним в дискуссию, предпочтя плотно заняться подготовкой снаряжения.

У каждого из нас был свой, отличный от товарищей комплект брони и оружия. Здесь, на Каторге, вопрос выбора вооружения не стоял. Каждый мог заказать себе любой тип оружия или брони, исходя исключительно из своего видения основной задачи каторжанина — задачи выживания вне Забора. Хочешь сверхтяжёлую броню — нет проблем. Привезут. Хоть самую распоследнюю модель. Пользуйся на здоровье. Военные — и сами генералы и корпорации-производители тебе только спасибо скажут. Кстати говоря — каталогами с новинками военного снаряжения было тут завалено всё. Даже в сортирах и то валялись свежие каталоги. Любой каторжник мог заказать всё. Ну почти всё — летательные аппараты и всё, что могло оторвать вас от поверхности — реактивные ранцы например, подобное было под запретом. Также были запрещены все типы полностью космических скафандров. А всё остальное — да ради Бога! Хоть танк проси — дадут. Но, к большому сожалению вояк и магнатов, дураков среди каторжан не было. За всё время нашёлся только один, скажем так — неадекват, который заказал штурмовой шагающий комплекс — трёхметровый человекоподобный ээээ… механизм, обвешенный стволами и ракетами по самое не могу. Уселся в него и пошёл патрулировать. В компании ещё пары таких же придурков, выбравших себе бронированные экзоскелеты тяжёлой штурмовой пехоты. И что? Первые пять километров они прошли весело, практически — с песней, выжигая всё, что шевелилось. А потом появился какой-то червячок, пыхнул чем-то ярким — и вся навороченная электроника моментом загнулась. Последнее, что передала телеметрия, и что видели столпившиеся у экрана в комнате отдыха ЗК — был тот невзрачный червячок и вспышка. Посланная на розыски группа обнаружила любителей тяжёлого металла именно там, где и окончился их поход.

— Они стояли как живые, — потом рассказывал мне Палёный.

— Вот только в каждом из них были просверлены сквозные дырочки. Небольшие, диаметром не более полусантиметра. Да и немного их было — по три в каждом. В голове, груди и ниже. Сам понимаешь, им хватило. Только по номерам на броне и опознали — тушки их были в кашу перемолоты. Так что ты, конечно, можешь заказать себе нечто эдакое, — он сделал неопределённый жест рукой. — Но я бы не советовал. Не гонись за толщиной брони. Целее будешь.

Мой боевой набор, приняв во внимание советы ветерана, был практически стандартным. Комплект средней брони линейного пехотинца, нож, несколько оборонительных гранат — я выбрал оборонительные здраво рассудив, что воевать мне предстоит в лесу, так что куда укрыться я найду и, наверное единственное, чем я нарушил совет Палёного — ствол.

Ствол я выбирал долго. Вариант вооружиться привычными мне пистолетами я отмёл сразу — им просто не хватало мощности чтобы гарантированно пробить сверкающую броню Чужих. По этой же причине я исключил из списка всё лазерно-лучевое. А ну как мне же в лоб и отразится?! Чип, узнав о моих критериях отбора оружия, тут же загорелся идеей сделать не отражаемый лазер. Но проект «Чёрный Луч» — как он его назвал, был всё ещё далёк от завершения.

Пулевое оружие у меня так же не вызывало энтузиазма. Патроны. Не таскать же на себе пару цинков? А что — некоторые таскали. Кто-то не таскал, полагаясь на свои снайперские навыки, но я-то себя знал. Мне, чтобы поразить цель, даже такую крупную как средняя таракашка, потребуется не менее рожка. А их трое. А потом ещё трое приползут и ещё и ещё. Это мне вагон рожков таскать. В первом моём боевом столкновении я высадил весь рожок в безобидного жука-носильщика. Стрелять я перестал только когда патроны кончились, а отцепить палец со спусковой скобы смог ещё пару минут спустя. Палёный помог, сильно пнув меня по заднице, чем вывел из ступора. Ещё и обматерил. Правда потом извинился — мол так со всеми нубами в первый раз бывает. И, кстати, я потом осмотрел того жука, ну — до того, как он пропал. Они все пропадают спустя минут десять после гибели. Так вот — из полусотни патронов, в жука я попал только три раза. Три из пятидесяти! Тут, как вы понимаете, не надо быть гением чтобы понять — снайпер из меня…

— Как из г. пуля. — Подтвердил мои мысли Палёный. — Стрелковка не твоё. Может энерго-копьё попробуешь?

Энерго-копьё это просто трёх или четырёхметровая палка с разрядником на одном конце и комплектом аккумулятор плюс конденсатор на другом. Тычешь ей в цель и она получает конкретный разряд. Жуков копьё глушит на раз. Вззз… И жук замирает. Тут его спокойно и расстреливают твои товарищи.

Увы. Копьё мне тоже не подошло. Я в нём запутался. Как? А фиг его знает. На бегу решил переложить его из одной руки в другую — ну и… Закувыркался по траве, умудрившись сначала наступить на конец копья. Попробовал его отдёрнуть и, в результате продолжил движение на брюхе.

— Мда… — Только и смог сказать Палёный, с трудом сдерживая смех.

— Не твоё. Ракеты? Наплечные станции и боекомплект в ранце? На наплечных платформах по три установки и ранец с системой подачи-заряжания, ещё шесть десятков. Хотя… — он пристально посмотрел на меня и задумался. — Нет. Даже не пробуй. Своих, свою секцию в смысле, перебьёшь. И вообще — утомился я с тобой. Сходи в сортир.

— Куда? — Не понял его я.

— Туда, — он махнул рукой в сторону лагерного сортира на четыре десятка кабинок, — там каталогов завал. Посиди, полистай, подумай.

— Ты серьёзно? — Я решил, что он шутит, по Палёный был очень серьёзен.

— Абсолютно. Федеративные учёные обнаружили, что там, — он снова махнул рукой в уже известном направлении, — там думается лучше всего. Не смотрел новости что ли? Они даже свои кабинеты все этим оборудовали. Теперь сортир у них называется важно — местом раздумий и решений. Так что вали. Каталогов там много, может и найдёшь чего.

И действительно, заседая на белом брате я листал каталоги. Листал, пока не наткнулся на то, что стало моим окончательным выбором — Плазмомёт малый, пехотный, стандартный. С ним я и ходил во все свои выходы.

Несмотря на то, что в названии присутствовало определение «малый», этот ствол был довольно велик в размерах — держать его приходилось двумя руками. Одна ручка располагалась практически рядом со срезом ствола, а вторая была расположена практически у самого конца, она же имела кнопки режима стрельбы и предохранитель. По факту плазмомёт представлял собой стандартный, переделанный для военных целей, малый движок от космического корабля. Если на корабле задачей двигателя было создание постоянной тяги, то в военной модификации он просто плевался небольшими, где-то с греческий орех, шариками плазмы. Летели они недалеко — не более полусотни метров, по пути истаивая от взаимодействия с воздухом, но, при попадании в любой предмет, очень эффектно взрывались. Одно попадание гарантированно разрывало Чужого напополам. Скорострельность была так себе — десять, максимум двенадцать шариков в минуту, но мне это было более чем достаточно. Кроме того Чип, горячо одобривший мой выбор, взялся доработать его и, спустя неделю, с гордостью продемонстрировал мне обновлённый ствол. Теперь он выпускал короткие, по три шарика, очереди и мог за один раз выплюнуть аж пять таких очередей. Другой стороной медали было то, что после отстрела всех пяти очередей плазмомёт замолкал почти на минуту, накапливая заряд, и всё это время представлял из себя эдакую технодубину. Чип хотел было впихнуть в него ещё комплект аккумуляторов и кондёров, чтобы я мог выдать две серии по пять очередей, но я ему не разрешил — плазмомёт и так весил прилично, а после его апгрейда и вовсе прибавил полтора килограмма. Увеличивать вес ещё на пяток кг у меня желания не было.

Я закончил обвешивать себя бронёй и надел на голову шлем. На прозрачном забрале тут же высветился простой, можно сказать — простейший интерфейс. Мини-комп быстренько протестировал все элементы брони и, довольно пикнув в наушниках, высветил зелёного человечка в правом верхнем углу экрана-забрала. Ок, броня в норме. Когда я взял в руки плазмомёт, комп на мгновенье задумался, пытаясь опознать его. Это происходило каждый раз — комп брони видел и опознавал стандартное изделие, но, благодаря Чиповским модификациям, стандартное изделие отказывалось опознаваться именно как стандартное. То есть комп видел его, прилежно высвечивал на забрале маркер, подсказывая мне, куда прилетят шарики, но не более. Комп не видел количества зарядов, температуры ствола, остаточной ёмкости аккумуляторов-накопителей и прочей мелкой, но иногда крайне важной информации.

Ну и ладно, привык уже — очереди в уме считаю.

Я привычно отщёлкнул первый предохранитель и прожал большим пальцем кнопку активации оружия. Плазмомёт в моих руках мелко завибрировал, накачивая через кормовые воздухозаборники воздух в накопитель. Спустя минуту вибрация стихла, показывая мне, что рабочего тела для производства плазмы набрано достаточно. По-хорошему эта информация должна была быть высвечена на забрале, но увы, точнее — спасибо Чипу. Да, собственно, это и не важно. Привык уже. Закинув свой ствол на плечо я посмотрел на товарищей.

Дик предпочитал лёгкую броню и лёгкий стрелковый комплекс. Природно гибкий он предпочитал отпрыгивать, уворачиваться от опасностей, заливая цель градом небольших бронебойных пуль. С его меткостью это было несложно.

Чип же взял за основу такую же как и у меня броню, но глубоко её переработал, что ни у кого не вызывало никакого удивления. Инженер, одно слово. Сейчас его броня являлась по сути средней, но была обвешена массой различных дополнений. На одном его плече топорщился ствол однозарядной ракетной установки, в левом наручне прятался шип-штык, а правый скрывал в себе обоюдоострый клинок. Плюсом шли различные сенсоры и датчики. Из оружия он выбрал себе стандартную лучевую винтовку. Мои опасения по поводу возможного отражения луча он парировал, продемонстрировав мне свой шлем. На его забрале модифицированный комп подсвечивал наиболее уязвимые места цели. Попади туда — и ущерб будет максимальным.

Ещё раз оглядев своих товарищей и убедившись в их готовности к выходу, я махнул рукой в сторону выхода из Оружейки.

На КПП нам опять пришлось немного подождать. Такого оживления я никогда не видел — очередные полчаса были потрачены на стояние в очереди на выход. Сама процедура выхода была проста как мычанье.

Снять перчатки.

Приложить браслет к сенсору.

Дождаться писка и приложить правую ладонь к считывателю. Дождаться подтверждения.

Пройти через турникет и замереть перед Доктором.

Открыть панель управления брони — медицинский сегмент.

Док подносит к мед сегменту брони считыватель и, если ты достаточно здоров чтобы умереть — кивает, пропуская тебя через второй турникет.

За вторым турникетом ты замираешь, приняв горделивую позу победителя и откинув забрало — тебя фотографируют. чтобы было что послать родственникам — если ты всё же сдохнешь там, за забором.

Затем, промаргиваясь после вспышки, ты бредёшь по небольшому коридорчику в накопитель. Обычно он пуст, но сегодня народу там было под завязку.

Стоило нам зайти, для чего пришлось утрамбовать и так плотно стоявших каторжан, как ожил небольшой проблесковый маячок, показывая, что вот-вот откроются внешние ворота. И действительно — створки дрогнули и начала неспешно расползаться, выпуская нас из лагеря.

Выйдя из лагеря мы немного отошли от забора и остановились, прикидывая оптимальный маршрут движения. Некоторые секции последовали нашему примеру. Некоторые, но не все. Большая часть каторжан сразу начала движение, корректируя курс на ходу. Пожав плечами — такая спешка удивляла, я активировал карту, намечая ориентиры для движения. Вот сейчас движемся с километр до вот этого приметного камня. От него ещё пару до поляны с небольшим болотцем — там сделаем краткую остановку, а дальше двинем… — но проложить весь маршрут мне не удалось.

— Привет, Поп. — Отвлёк меня от карты неприятный, немного гнусавящий голос.

— А, это ты, Чих. — Я протянул руку для рукопожатия, но Чих, прозванный так за неизлечимую аллергию на что-то местное, проигнорировал моё движение.

— Слух сюда, Поп. Мы сверили наши маршруты.

— И что?

— А то — первые две тысячи метров мы будем идти практически по одной линии.

— И что? — Снова повторил я, не врубаясь в смысл его слов.

— А-Апчих! — Он оглушительно чихнул, подтверждая своё прозвище.

— А то! Жуки на первых двух тысячах наши. Ясно?! Он слегка наклонил корпус на меня, демонстративно выдвинув вперёд левое плечо. На левом наплечнике, согласно последней лагерной моде были размещены четыре печати с лентами из пластибумаги, на которых были напечатаны выдержки из приказов. Три печати были чёрными — демонстрируя всем, что их обладатель является злостным нарушителем лагерной дисциплины и только одна — красной, выданной за что-то положительное. С т.з. руководства лагеря. Откуда пошла такая мода ни кто не знал. В наших электронных файлах, личных делах, фиксировались все наши проступки и благодарности. Строки с благодарностями и поощрениями выделялись красным цветом, а штрафы, наказания и замечания — чёрным. Стандартным цветом шрифта был белый, на сером фоне.

Так, у меня было два поощрения — за выход в патруль в течении адаптационного срока и за примерное, читай — без нарушений дисциплины, поведение в течении года.

Как легко догадаться — мои печати, так же украшавшие мой левый наплечник, были красными.

Чип так же имел пару красных, а вот Дик, за давние выходки с пилюлями — две чёрные. Кто придумал делать из пластибумаги печати и крепить их к наплечнику — не знал ни кто. Так было принято и всё тут. Руководство с подобным проявлением индивидуализма не боролось, махнув рукой на подобное творчество, так что если нам навстречу попадался ЗК без печатей, то это означало, с большой степенью вероятности, что перед нами либо новичок, либо абсолютно серая личность.

— Усёк, Поп? Все жуки тут — наши! — И он снова потряс плечом, намекая на ждущие нас проблемы, если мы не уступим ему.

— Усёк, усёк, — поспешил согласиться я, хотя мне очень хотелось просто двинуть ему плазмомётом меж его широко расставленных ног. Но территория около лагеря просматривалась и драка была бы наверняка зафиксирована, а получать чёрную метку желания не было.

Чих слегка отодвинулся, продолжая внимательно смотреть на меня.

— Мы пойдём первыми. Вы — ждите тут минут двадцать. Да. Именно двадцать. А потом можете начинать. Всё ясно?

— Угу.

— То-то же. — Он довольно осклабился: — Сегодня папа Чих скостит себе срок. Учитесь, салаги! — С этими словами он закинул себе на плечо тяжёлый пулемёт и, не обращая внимания на двух свои товарищей потрусил к лесу. Впрочем, они быстро его догнали, сформировав короткую колонну и довольно быстро растворились среди растительности.

— Вот же дебил, — подошёл ко мне Дик. — Обкуренный он что ли? Тут же нет никого.

— А! — Я неопределённо махнул рукой. — Пусть идёт, почистит нам дорогу. Давайте что ли перекурим и двинемся — долго торчать под камерами не гуд.

Мы неспешно подымили и, выждав ещё немного, двинулись следом за секцией Чиха.

До первого ориентира мы добрались спокойно, не встретив никого на своём пути. Сверившись с картой, я задал новый вектор движения и мы неспешно потрусили вперёд. Мы уже практически добрались до болотца, как внезапно, справа от нас послышалась частая стрельба.

— Из тяжёлого пулемёта лупят. — Прислушавшись определил Чип.

— Чих? — Я приподнял забрало, будто это могло бы мне позволить лучше слышать.

— Он, — подтвердил Чип. — Поможем?

— Не. — Я сплюнул на траву. — Он же просил не лезть, нехай сам разбирается. Но свезло ему — едва отошёл и сразу фраг.

— Да, — вздохнул Дик, — некоторым везёт.

Тут пулемёт выдал длинную, очень длинную очередь и замолк. Мы некоторое время стояли и прислушивались. Ничего, только пиликала местная живность, поскрипывали ветви деревьев и шумел где-то по вершинам ветер.

— Ладно, — прервал я затянувшееся молчание, — пошли. Наши таракашки от нас на сбегут. Дождутся.

И, взвалив свой ствол на плечо, потрусил к болотцу.

До нашей промежуточной цели мы добрались быстро, так никого и не встретив на своём пути.

— Привал, пять минут и пошли, — скомандовал я, опускаясь на плоский камень, выступающий из красноватой травы, окружавшей практически идеальный круг затянутой местной ряской воды. Во времена «Освобождения Рая» сюда, скорее всего по ошибке, влепили чем-то очень крупнокалиберным. Со временем образовавшуюся воронку заполнили грунтовые воды, подтянулись местные мелкие формы жизни — в общем Природа, которую, мать её, беречь нужно, активно залечивала и адаптировала под себя следы былых сражений. По какой-то, неизвестной нам причине, механоформы избегали появляться в окрестностях болотца, что сделало его любимым местом отдыха секций, без разницы шли ли они на задание или возвращались в лагерь. Постепенно ЗК облагородили небольшой участок берега — натаскали камней, на одном из них я и сидел, т. к. сидеть непосредственно на земле категорически не рекомендовалось — в густой траве шныряли десятки различных насекомых. Нет, желающих попробовать на зуб человечины среди них не было, но, при известной неудаче, можно было раздавить кислинку — небольшого жучка, сок которого запросто разъедал броню или заполучить в бок или пятую точку, как не повезёт, шип кнопки — жучка, формой напоминавшего старые канцелярские кнопки, такого же круглого, с одним, торчавшим вверх, острейшим шипом.

Чип, усевшись на такой же как и подо мной, плоский камень, увлечённо игрался с сенсорной панелью своей брони. Поймав мой взгляд он, не прекращая своего занятия, пояснил:

— Да я тут немного покопался с броне…

Я с трудом сдержал вздох — когда Чип начинал свою речь словами типа «я тут немножко…», это означало, что в самом ближайшем будущем нас могли ждать самые различные и не всегда приятные, сюрпризы. Так, пару месяцев назад, он обрадовал нас что доработал, или точнее — переделал, свою наплечную ракетницу. Теперь она стреляла не ракетами — она должна была, по его замыслу, выстреливать вверх небольшой шарик-сканер. Не особо высоко — метров на сто. Медленно опускаясь на парашютике сканер должен был просматривать всё пространство вокруг нас в радиусе до трёх сотен метров и транслировать полученные данные на наши компы брони. Оповещать нас о приближающихся чужих. Отличная идея — кто ж откажется заранее знать откуда на нас попрут жуки?! Отличная идея — но не для леса.

Когда он, в первый и последний раз, выстрелил вверх своим сканером, над нами был плотный полог из ветвей, листьев, лиан и прочей местной растительности — со всей полагающейся к месту фауной. Шарик, выпущенный из ракетницы, как хорошая пуля пробил плотный покров над нашими головами, попутно перебив несколько ветвей, поднялся на заданную высоту, выпустил парашют и… продолжил движение дальше вверх. Сила вышибного заряда оказалась слишком большой. Правда теперь за шариком тянулся и раздутый купол парашюта, усиленно цепляясь за ветви и ломая-тряся всё, до чего он мог дотянуться. Парашют Чип тоже сделал на совесть — из армированной углепластиком ткани. Ну а пока шарик пробивал себе путь вверх, на нас обрушился натуральный дождь из обитателей верхних этажей леса. Дождь из различных паучков, мокриц, жучков, бабочек и различных прочих насекомых, которых я, не будучи энтомологом, классифицировать не мог. Дождь из насекомых был щедро сдобрен сучьями, ветками и листьями. Я не особый любитель членистоногих, а когда вам на голову сыплются различные неприятные существа — ну вы меня понимаете…

С места того пуска мы просто телепортировались одним рекордным прыжком, а потом ещё минут пять прыгали, стряхивая, вытряхивая и вытрясая различную живность из складок и щелей брони.

От немедленного суда Линча Чипа спасло только то, что несколько особо жирных ээээ… насекомых, просто лопнули при ударе о шлемы Дика и мой, залив жирной коричнево-зелёной слизью забрала. Шлемы пришлось потом выкинуть — размазанная перчатками, в попытках очистить забрало, слизь засохла плотной коркой и не отчищалась никакими патентованными средствами бытовой химии. Перчатки и наплечники тоже пришлось списать. В общем из того выхода мы возвратились с поднятыми, на манер рыцарей древности, забралами, отводя душу в обсуждении того, что мы сделаем с нашим гением по возвращении в лагерь.

Так что услышав знакомую фразу я, хоть и не вздохнул, но внутренне напрягся.

— Не, ничего особенного, вы не подумайте, — уловив наше с Диком напряжение, тут же поспешил нас успокоить Чип: — Я всего лишь усилил наши сенсоры. Теперь… — договорить ему мы с Диком не дали, одновременно встав и направившись к инженеру.

— Ты игрался с моей бронёй? — Дик опередил меня на пару секунд. — Да мне того твоего сенсора хватило! А огнемёт твой, капсульный? Мы же тогда едва удрали… — Дик начал сжимать кулаки и Чип вскочил, выставив вперёд руки в останавливающем нас жесте.

— Да постойте вы. Вот же чудаки, — он отпрыгнул назад, так — на всякий случай. — Я же для всех нас старался!

— Что ты сделал с моей бронёй? — Дик перепрыгнул камень, на котором до этого сидел Чип и продолжил своё движение, прижимая его к краю болотца.

— Как ты получил доступ к нашим контам? — Я зашёл сбоку, отрезая ему путь бегства.

— Ребята… Мужики… Да что вы в конце концов! Дайте договорить!

— Говори. — Дик остановился, но по его виду было ясно — ща Чип будет битым.

— Дик, дружище, — голос Чипа был полон позитива и оптимизма, — у тебя же лёгкая броня, тип «Скаут».

— Угу, — Дик сделал небольшой шажок, сократив ещё немного дистанцию до нашего инженера и тот снова выставил вперёд руки. — Скаут. Понимаешь? В нём, в ней то есть, в броне, есть опция усиленного сканирования, — торопливо и немного сбивчиво продолжил он, — ну я и активировал эту функцию, немного её доработал, усилил и теперь ты можешь активно сканиро…

— Активно?! — Взорвался Дик. — Это теперь я буду звенеть на всю планету?!

— Почему будешь? Ты уже. Я сделал этот режим основным.

— Я, что, всё время звенел? Ну, всё. Ты меня…

Но договорить или тем более воплотить свои желания в жизнь ему не удалось. Сзади, примерно там, откуда раньше слышались пулемётные очереди, вдруг раздался взрыв гранаты.

Мы замерли. Ещё взрыв и, спустя десяток секунд — ровно столько, сколько надо чтобы выдернуть гранату из кармашка, выдернуть кольцо и метнуть — ещё один. Тишина. Мы снова переглянулись, но сказать что-либо не успели — всё с того же направления послышались частые одиночные выстрелы.

— Пистолет? — Определил Чип. — Стандартный армейский, 9мм. Что у них случилось?

Действительно, палить из пистолета здесь было не по кому. Если только по пьянке по пустым бутылкам. Не брал пистолет броню чужих, не брал от слова совсем. Да и не брали с собой их ЗК в выходах. Точнее брали — но только самые отмороженные, да и то скорее ради понтов, чем для боевого применения. Нож и то предпочтительнее — его хоть можно попробовать в щель между сочленениями бронепластин загнать. Понятно, что если ты взял в руки нож, то, скорее всего, ты ужё труп, но всё же. А от пистолета толку было ноль — застрелиться разве что. Тут, как бы подтверждая мои мысли стрельба стихла, чтобы возобновиться спустя несколько секунд.

— Магазин сменил, — негромко прокомментировал Чип.

Снова послышались выстрелы — серия из пяти-семи и тишина.

— Что? — Начал было Дик, но внезапно раздался один выстрел и сразу после него — взрыв гранаты.

— За мной! — Первым рванулся Чип и мы побежали за ним. — Дик, — не сбавляя темпа бега, продолжил Чип. — введи код на панели 44-7-12. Уффф… Вводи 44-7-12. Поп, ты 44-7-13.

— Зачем? — Спросил я его, на ходу пытаясь попасть пальцем в перчатке по панели быстрого доступа, смонтированной на левом наручне. Набирать код на бегу, одновременно удерживая одной рукой плазмомёт было сложно и я на миг остановился.

— Это даст вам доступ к сенсорам, к информации от сенсоров Дика, — продолжая бег пояснил Чип и в ответ получил хлёсткую, но короткую и полностью нецензурную тираду от Дика. Её суть сводилась к процессу зачатия нашего инженера, в котором, по мнению скромного фермера, принимали участие многие представители классического животного мира. Чип, на это эмоциональное проявление чувств ни как не прореагировал, продолжая свой бег.

Наконец я сумел попасть пальцем по последней кнопке цифрового набора и тут же мини карта, проецируемая на забрало моего шлема расцвела множеством отметок. Разбираться в деталях времени не было, но прямо по направлению нашего движения располагалось несколько маркеров и среди россыпи непонятных белых звёздочек резко выделялся маленький человечек, такой, каким его рисуют дети — кружочек-голова, ниже горизонтальная чёрточка — ручки и перевёрнутая У — тело и ножки. Человечек-маркер медленно менял цвет — зеленый силуэт постепенно заполнялся чернотой.

Отходит — проскочило понимание в моей голове и, подхватив плазмомёт, я рванулся вдогон своих товарищей. Теперь я не боялся их потерять, хотя они и скрылись из виду — на карте были видны два зелёных силуэта, почему-то окружённых кружочками.

Вот они наложились на уже полностью чёрный маркер и замерли. Я поднапрягся, стремясь побыстрее к ним добраться и вскоре выскочил на край небольшой полянки.

Всё её пространство было просто перепахано, кусты и деревья на дальней от нас стороне были жестоко истерзаны множественными попаданиями и близкими разрывами гранат. На противоположном от измочаленной растительности краю лежало, не по-человечески засунув голову в шлеме под себя, тело в стандартной штурмовой броне. Я подошёл к телу как раз в тот момент, когда мои товарищи аккуратно, будто спящего, перевернули его на спину. Это был Чих. Лица видно не было — надвинутое забрало-визор было изнутри залито уже подсыхавшей кровью, а на самой броне в районе живота что-то белело. Броня в том месте была разорвана в клочья.

— Он застрелился и подорвал себя, — пояснил Чип.

Я молча кивнул, продолжая приближаться к телу Чиха и едва не упал, зацепившись за что-то сапогом. Наклонился и поднял кусок грудной бронепластины. Левой. На ней были видны цифры — 2778… Последней цифры не было видно, недостающая часть была просто срезана, будто кто-то ножом откромсал кусок брони, скрывая её как голодный каторжник вскрывает банку консервов на привале.

— Они всё тут легли, — глухо проговорил Дик и, немного помолчав, продолжил. — Не нравится мне всё это. Давайте возвращаться. В лагерь. Чих был сволочью, но не дураком. И чтобы такой ветеран — и так погиб…

— Да тормозом он был. И лохом, — прервал его Чип и внезапно я почувствовал как во мне вскипает, вытесняя остальные чувства, гнев.

На всех. На Чиха — тупого лузера, позволившего себя так легко завалить. На жуков, которые осмелились убить человека. Пусть он и был сволочью и заслуживал смерти — но он был ЧЕЛОВЕКОМ! Последние слова я, неожиданно для самого себя, прорычал во весь голос.

— Да! — таким же, хрипло-рыкающим тоном, поддержал меня Чип. — Мы им отомстим. Немедленно. Пошли.

И он повернулся в сторону побитого края полянки. Я двинулся за ним, на ходу переводя регулятор мощности зарядов в максимум. Да, будет не пять очередей по три, а пять одиночных. Одиночных — но зато повышенной мощности. А потом я их голыми руками рвать буду. Голыми руками! Твари! Завалить секцию Чиха! Смерть. Только всеобщее уничтожение! До последнего! Всех!

— Эй, ребята! Вы куда?! — Раздавшийся сзади окрик Дика заставил меня обернуться в недоумении. Как? Он всё ещё не идёт с нами? Он что — не хочет отомстить чужим? Он — трус? Они же наших убили?!

Мои мысли неслись по кругу и я понимал это. Понимал — но ничего не мог поделать. Моё сознание как бы раздвоилось — одна часть требовала немедленно бежать к гнезду и рвать! Рвать! РВАТЬ! Всё и всех! До последней таракашки! А другая, с привычным мне скептицизмом и откуда-то взявшейся, брезгливостью что ли, смотрела на всё происходящее, заставляя меня остановиться и прислушаться к Дику.

— Да стойте вы! — Дик озадаченно смотрел на нас. — Что с вами? Вы будто взбесились?! Морды красные, трясёт вас. Успокойтесь, а? Давайте хоть их похороним. — Он кивнул на тело Чиха и разбросанные по поляне неопознаваемые куски плоти.

— ГГХХхххрррр… — попытался что-то сказать Чип, но закашлялся и продолжил непривычным для него тоном: — вперёд! Убьём их! Это будет лучшая память по ним!

Я бросил мимолётный взгляд на тело и снова меня накрыла кровавая волна гнева:

— ДА! Всех! До последнего! Пошли, Дик!!! — Я отвернулся от тела и последовал за Чипом, который уже практически скрылся в зарослях.

Через пару минут нас нагнал Дик.

— Я маячок на тело поставил, — начал объяснять он каким-то, показавшимся мне жалким, голосом. — Ох, не нравитесь вы мне, ребята, — продолжил он свое, несомненно трусливое блеяние. Трусливое? — проявила себя моя вторая, осторожная половинка сознания. А может он прав? Куда спешить? Надо осмотреть поле боя. Кто напал, сколько их было? Но первая, боевая составляющая, бесцеремонно вытеснила эти пораженческие мысли из моего сознания куда-то на её периферию.

Убить! Убить! Убить! — Как молотом гвозди вбивало оно в меня. Всех! Всех! Всех! — Продолжало оно, заглушая осторожные мысли. И что самое странное — я ощущал себя как бы сторонним наблюдателем их спора, то окунаясь в обжигающе волны гнева со сладким привкусом скорой и неизбежной победы, то леденея от страха перед скорой смертью.

— Стой! — Послышался в наушниках хриплый голос Чипа. — Карта. Пеленг 205. Группа чужих. Колонна. — Продолжил он отрывистыми фразами.

— Готовы? — И, не дожидаясь наших ответов проревел: — Атакую! — Одновременно вскакивая в полный рост и стреляя на бегу понёсся в направлении появившейся на карте цепочки белых звёздочек.

Наконец-то! Кровавая пелена упала на мои глаза, отсекая остальные эмоции и рёв крови в ушах заглушил робкие мысли что хорошо бы подойти тихо и расстрелять чужих с дальней дистанции. В следующий момент я обнаружил себя бегущим сбоку сзади от Чипа и стреляющим на ходу. Цепочка сверкающих жуков рывком приблизилась ко мне и я с наслаждением обрушил тяжёлый ствол плазмомёта на ближайшего. Длинное тело чужого переломилось от удара и на миг я увидел белое, сочащееся бледной, светло-синей жидкостью, мясо. Меня на миг замутило, но перед внутренним взором проявилось тело Чиха, каким я его увидел, мертвое, с неестественно подвёрнутой головой, и я окончательно потерял контроль над собой, растворяясь в красной пелене ярости.

Не знаю, не могу сказать сколько это продолжалось. В памяти остались какие-то фрагменты произошедшего. Вот Чип приставив ствол своей лазерки прожигает сверкающую броню длинного и плоского жука. В следующий миг он уже накалывает другого шипом и остервенело, наотмашь, рубит ещё одного выскочившим из наручня клинком. Дик, расположившись позади нас, трус! Трус, стократно — трус! Стреляет короткими очередями куда-то в сторону. Многоглазая морда с торчащими и дёргающимися жвалами надвигается на меня и я, невесть когда вытащенным из ножен на ноге клинком, колю морду прямо между трепещущих жвал. Куда-то качусь по изрытой земле — кто-то пнул меня, тупое ощущение боли в боку. Некогда. Вскакиваю и прыгаю с места на повернувшегося боком жука. Он катится кувырком, переворачивается на брюхо и я прыгаю на мягкое брюхо, ударяя обоими ногами. Что-то хрустит внизу и сапоги заливает уже знакомая белёсая жижа. Опять рядом Чип — он работает своей винтовкой как дубиной, пробивая по морде очередного длинного жука. Тот смешно оседает на задницу, если она у них есть. Чип отдёргивает винтовку, замечаю, что у неё больше нет приклада, а у жука головы — там теперь месиво от блестящих обломков, перемешанных с белёсым мясом и слизью. Опять пропускаю удар — боли нет. Вскакиваю на четвереньки и снизу, из непривычной позы, бью головой подставившего брюхо жука. Снова вскакиваю. Снова куда-то бью. Падаю. Встаю…

Внезапно обнаруживаю себя сидящим верхом на жуке и бьющим кулаками по его спине. Жук не шевелился. Я неуверенно ударил пару раз и покрутил головой осматриваясь. Неподалёку Чип так же неуверенно тыкал обломком своего шипа в своего жука. Тот лежал раскинув лапы звездой и не подавал признаков жизни. С другой стороны к нам подходил Дик, державший свою винтовку по охотничьи — на сгибе правой руки. Всё окружающее я видел как сквозь туман и просто почувствовал что это он. В наушниках раздался его голос, но я смог разобрать только вопросительную интонацию и отрицательно покачал головой. Он снова что-то спросил и снова я не смог понять чего он от меня хочет. Привстал, пытаясь слезть с жука, но меня резко повело в сторону и, потеряв равновесие, я рухнул на землю. Тело немедленно отдалось острой болью. Болело всё — туловище, ноги, руки и даже голова. Со стоном я перекатился на живот и шипя от боли кое-как смог встать. Покачнулся и упал бы, если б меня не придержал за немедленно вспыхнувшее от боли плечо, Дик.

Он снова что-то сказал, но я только медленно, стараясь не обострять боль, покачал головой. Тогда он сделал жест рукой перед своим лицом, будто откидывал забрало-визор и я последовал его совету — откинул своё. Резко, как отсечённый ножом пропал белёсый туман.

— Навоевались? — Наверное в третий уже раз произнёс Дик и сочувственно покачал головой. — Ну вы, блин, даёте. Звери. — Последнее он произнёс с лёгким оттенком зависти. — Это ж надо — с голыми руками на жуков кинуться.

— Ээээ… ну… — я не знал что ответить и промычал нечто нейтральное.

— А здорово мы их, да? — Чип подковылял к нам, опираясь на какую-то палку, в которой я не без труда опознал ствол и ствольную коробку бывшую когда-то его лазеркой.

— Десятка три намолотили, а? — В отличии от меня Чип держался, да и выглядел, гораздо лучше.

— Десятка три? — с непонятной интонацией повторил Дик. — Я скажу вам — что вы навоевали, благо я вас сзади прикрывал. Семь.

— Чего? — Недоверчиво переспросил Чип.

— Вы забили семь жуков-носильщиков.

— Да не, не может такого быть, — не согласился с ним инженер. — Сейчас, я же записывал. — Он принялся очищать левый наручь от белёсой слизи, щедро покрывавшей его с головы до ног. Окинув себя взглядом я обнаружил что тоже полностью покрыт это гадостью. Дик, перехвативший мой взгляд, усмехнулся.

— Вы завалили семь носильщиков. И, судя по их раздутым брюшкам, ну — до боя, он тащили какую-то жидкость или гель. Ну а вы их того. Герои! Орлы! Семь перегруженных носильщиков завалили!

— Погоди, — не мог поверить ему я, — семь? Их точно больше было. Я лично не менее десятка завалил.

— Ты? — Он окинул меня взглядом, будто видел впервые. — Ты убил двух. Он, — Дик кивнул на Чипа, всё ещё пытавшегося что-то сделать со своим компом. — Трёх.

— Итого пять. — машинально сложил я.

— Да. Я двух подстрелил. И трёх боевых, они в хвосте цепочки шли. Их я первыми кончил. А потом вас прикрывал — чтобы не затоптали.

— Ага! Вот! — Прервал его Чип. — Их десяток был. И мы всех перебили! — Он гордо вскинул голову. — Практически голыми руками!

— Проверь мою телеметрию, — спокойно, без эмоций произнёс Дик. — Я пристрелил трёх боевых, двух транспортников да и ваших подранил. — Он вздохнул. — Ну скажите мне, чего вы в рукопашку то понеслись?! Спокойно бы перебили их с дистанции.

Я не знал что ответить, не знал судя по его молчанию и Чип. Видя, что ответа от нас не дождаться Дик махнул рукой:

— Пошли на базу.

— А как же задание? — Встрепенулся было Чип, но под жёстким взглядом нашего фермера сник.

— Чем ты его выполнять будешь? — Дик пинком выбил из рук инженера палку, бывшую совсем недавно грозной лазерной винтовкой.

— Ээээ… гранатами закидаем. — Неуверенно предложил Чип.

— Вы что, совсем свихнулись? Едва на ногах стоите а всё драться лезете! Дебилы.

— Не кричи. — Чип даже поморщился от накатившей на него волны боли. — Ну, Дик. Ну, пожалуйста, а? Карту посмотри — мы же почти на месте. Уж полтора километра осилим, а? — Начал канючить он и внезапно я почувствовал, что без выполнения этого задания — хотя бы его основной части, моя жизнь будет лишена смысла. Я не выполнил задание. Провалил. Не выполнил. Провалил. Эти слова снова, знакомым молотом кто-то неведомый вбивал и вбивал мне в сознание, снова заглушая робкие требования моей трусливой составляющей. А она просто верещала — назад, домой, в лагерь, к доку, назад, смерть, смерть, смерть! Но молот был неумолим — Провалил! Подвёл! Не оправдал!

— Мы идём к гнезду. — Максимально жёстким тоном прервал я спор Дика и Чипа, одновременно заглушая писк труса в себе.

Дик только вздохнул и покрутил пальцем у виска.

— Пошли! — Чип снова выдвинулся первым, подобрав с земли и перехватив на манер дубинки остатки своей винтовки.

Полторы тысячи стандартных метров — это же совсем немного, да? Безусловно, если ехать по улице современного города, идти по дороге с прочным покрытием или прогуливаться по тропинке в парке, петляя среди замысловато подстриженных кустов.

И совсем по другому эта ничтожная дистанция выглядит, если вы пробираетесь по дикому, чёрному, лесу. Чёрному не потому, что вокруг вас окружают чёрные деревья и зловеще ухают несомненно злобные существа и тревожно воет ветер, заставляя путника вздрагивать в страхе. Чёрному — по тому, что тут до вас ещё ни кто из людей не ходил. Да и вряд ли кто-то пройдёт после.

Мы шли именно по такому лесу. Перебирались через вспученные корневища огромных, в добрых три охвата, деревьев, уклонялись от лиан, беспорядочно свисавших повсюду и обходили огромные паутины, своими габаритами вполне соответствующие гигантским деревьям.

— Гнездо где-то рядом, — прокомментировал Чип, когда мы в очередной раз обходили огромную паутину. Впрочем, давно покинутую и забитую различным древесным мусором. Паутина вообще была хорошим признаком — раз её много, то и гнездо где-то рядом. Верный признак.

Гнёзд мы уже уничтожили не один десяток, без затей забрасывая их связками термальных гранат и везде была паутина. И всегда — покинутая задолго до нашего прибытия.

— Да вон оно, — поправил его Дик, кивая головой в сторону неприметного холмика. — Это у вас электроника накрылась. Моя-то работает.

И действительно — впереди виднелся небольшой холмик, напоминавший своей формой выход кротовьей норы. Только вот крот должен был быть размером с хорошего барана. Сам вход в гнездо был традиционно затянут паутиной. Не липкой — в отличии от той, что в избытке висела на окружавших его деревьях. Это была скорее сеть — в меру прочная и упругая — как раз такая, чтобы один человек мог по ней спокойно забраться к открытому входу, скинуть гранаты и успеть сбежать до взрыва.

— Дошли. — Дик облегчённо выдохнул и занял положение для стрельбы с колена, беря на прицел верх холма.

Сколько раз мы не ходили на подобные задания — из гнезда ни кто ни разу не выполз. Но бережённого и Бог бережёт.

В нашей секции почётным подрывником был я. Не помню, как это началось, но вот как-то само собой сложилось именно так. Специально для этого я таскал на перевязи несколько термальных гранат.

— Ты давай побыстрее там, — напутствовал меня Чип, перемещаясь за спину Дика и вновь раскрывая панель управления своего компа.

— Угу, — кивнул я, направляясь к холмику.

До входа я добрался быстро, перемещаясь в смешной, если смотреть со стороны позе — на карачках. Но именно так было удобнее всего упираться ногами и хвататься руками за толстые, толщиной в мой большой палец руки, нити паутины.

Вот и чёрный зев входа.

Я уселся рядом с ним, вытянув уставшие ноги вниз по склону и помахал рукой товарищам, давая им понять, что вот ещё немного и мы двинем домой, в лагерь. Настроение резко начало улучшаться — вот, ещё немного и всё! Победа!

Я задрал голову вверх, пытаясь рассмотреть местное светило сквозь плотное кружево ветвей и тут земля под моими руками начала проваливаться, осыпаясь внутрь гнезда. Я дёрнулся было всем корпусом вперёд, стремясь скатиться со склона, но было поздно — обрушение приняло лавинообразный характер и я верх тормашками полетел в черноту.

Приземление оказалось на удивление комфортным. Что-то мягкое и подпружиненное приняло меня в свои объятья и я некоторое время барахтался, шипя сквозь зубы и ойкая от боли — всё же, несмотря на принятое обезболивающее, последствия проведённого боя давали о себе знать. Встав, я первым делом посмотрел вверх, на сверкающий дневным светом кружок выхода и попытался связаться со своими товарищами.

Тщетно! Сигнал не проходил.

Страшно мне не было — не бросят же они меня, поэтому я, вытащив из заднего поясного крепления фонарик и включив его, начал осматриваться.

Я стоял посреди обширного и пустого зала. Стоял я на паутине. Ячея её была как раз достаточно небольшой, чтобы мои ступни не проваливались, но и довольно крупной — как раз, чтобы наши гранаты могли провалиться сквозь её ячейки. Хмыкнув, я машинально передёрнул плечами — значит все наши старания по выжиганию гнёзд были напрасны? Свет фонарика, направленный вниз дна не высвечивал, а кинуть вниз мне было нечего. Не гранату же?!

Круговой осмотр показал, что из зала вёл куда-то вглубь единственный овальный и густо затянутый паутиной коридор. Я осторожно приблизился к нему и посветил лучом на стену. Здесь паутина покрывала стену особенно густо, в её рисунке просматривалась какая-то закономерность, но какая, я понять так и не смог — резкий удар боли пронзил мою голову и, застонав, я рухнул на паутинный пол, роняя фонарик. Он, хаотично вращаясь полетел вниз и спустя пару секунд я перестал различать взблески его луча. Боль все нарастала и нарастала, заставляя меня скорчиться в позе эмбриона и внезапно пропала, оборвалась резко, как натянутая струна, оставляя после себя мягкое умиротворение и сладкую истому.

Я развернулся из своего калачика и с наслаждением встал на четвереньки.

Меня окружала мягкая и ласковая темнота. Коридор к Мудрой, так гласил рисунок изысканных линий на его поверхности, светился тёплым красноватым светом, обещая покой и отдых. Сквозь окружавший меня сумрак я различил не замеченную мной ранее сеть-отдохновения-медитации. Мне немедленно захотелось на ней повиснуть, засунуть все лапы в эти изящные петли и отдыхать, отдыхать, покачиваясь в потоке сладкого и влажного воздуха, бьющего из идеально расположенных в стене щелей. А если я смогу засунуть свои вибриссы — только две верхние пары вот в эти уловители, распушив щетинку нижних и расслабив их так, чтобы они доставали до нижнего плетения, то я окажусь в сфере вибрационного наслаждения и смогу ощущать вибрации Мудрой. Точно! Так и нужно сделать!

Досадуя на несовершенное и увеченное тело я поковылял к сети и уже был готов прикоснуться к ней, как грубый рывок заставил меня встать на ноги.

— Поп, ты чего? — Переход в человеческую реальность был резким и грубым, разрушавшим нежные плетения. Я застонал. Не от боли — от ощущения утраты. В душе была какая-то пустота.

— М-да. Гранатой тут ничего не сделать, — констатировал Дик, светя фонариком вниз. — Хотя…

Он на минутку задумался и, приняв какое-то решение, снял с меня шлем. Я не протестовал. Чувство разрыва, потери, утраты окончательно добило меня и я не обращал внимания на то, как Дик вытаскивал из моей перевязи термальные детонаторы, как складывал их в мой шлем, предварительно подвесив его, пропустив подбородочный ремень сквозь одну из петель места отдохновения и медитации.

— Чип? — Услышал я его голос. — Готов? Я поставлю задержку на три минуты, больше нет. Успеешь?

Из моего, превращённого в корзинку шлема, послышался голос Чипа:

— Успею. Давай отмашку.

— Готовься!

Дик подошёл ко мне и пропустил конец тонкого троса сквозь транспортные крепления моей кирасы. Потом он повторил ту же процедуру и с собой. Подойдя к висящему шлему он скомандовал:

— Давай!

Пару секунд ничего не происходило — трос змеился вверх, выбирая слабину, а затем меня резко дёрнуло и потащило наверх. Опустив голову я заметил как Дик, дождавшись своей очереди, бросил в шлем детонатор и устремился за мной.

Мы пробками вылетели из гнезда и закачались, подвешенные на перекинутом через толстый сук тросе. У подножья дерева стоял Чип и что-то нажимал на небольшом пульте управления походной лебёдки. Трос дрогнул и мы начали спускаться вниз. Дик раскачивался как на качелях, всё увеличивая и увеличивая амплитуду. Когда его ноги коснулись земли он был уже в паре метрах от начала холма. Вдвоём они быстро подтянули меня к себе и резво потащили подальше от гнезда.

Вовремя!

Земля под ногами вздрогнула и обернувшись я увидел как оседает внутрь кротовина, одновременно выплёвывая вверх куски чего-то горящего.

— Отлично! — Подытожил Чип. — Задание выполнено. Возвращаемся. Да, Поп?

Я кивнул, говорить не хотелось.

Глава 13

Возвращались мы долго — забор Лагеря появился в пределах видимости когда местное светило уже практически касалось кромки леса за базой. Мы бы и быстрее дошли — по моим прикидкам, в этот раз мы не отошли от Лагеря более чем на пять… ну шесть километров, но Чип едва плёлся, опираясь на свою импровизированную дубину, и нам часто приходилось останавливать свой шаг, давая ему краткий, очень краткий отдых…

Кроме того нам пришлось заложить несколько больших дуг, обходя обнаруженных сканерами Дика групп таракашек.

— Всё. Привал. — Скомандовал Дик, шедший первым. — Сейчас минуток десять перекурим и к базе.

— Может ну его? — Предложил Чип. — Помнишь толкотню на выходе? Сейчас наверняка не мы одни возвращаемся. Не хотелось бы простоять до темноты, пока все классики пропрыгают.

Он был по-своему прав. Процедура возвращения имела свои тонкости и одним из них были «классики» — семь выложенных белыми камушками квадратиков три на три метра. По процедуре мы должны были поочерёдно пройти все из них, простояв в каждом не менее одной минуты. Это было сделано для того, чтобы дежурные на воротах Лагеря смогли детально осмотреть нас. В оптику конечно. А то, не дай Творец, прицепился к вам на разгрузку какой жучок. Почему именно семь? Никто не знал. По лагерным легендам число семь было выбрано только по тому, что семёрка — счастливое число. Бредовая версия, не спорю — но другой не было.

— Нет. — Твёрдо ответил Дик. — Отдышись и поползём дальше. Лучше медленно идти, чем быстро лежать. Вы оба просто никакие.

Возразить ему было нечего и мы добросовестно отдыхали всё указанное им время. Дик занял позицию между нами и лесом, контролируя его опушку. Чип завалился на траву, злостно нарушая все правила безопасности, ну а я остался стоять, опершись на свой ствол. Стоять и внимательно рассматривать свои ноги. Когда я бежал, а точнее трусил, замыкая хвост нашей короткой колонны, смотреть под ноги времени особо не было. Но, хочешь не хочешь, мои ноги, точнее сапоги, мелькавшие на самом крае поля зрения, временами пропадали, точнее превращались в тонкие, покрытые сверкающим серебром членистые конечности. Когда я первый раз такое увидел даже остановился. За что получил окрик Дика, мол с тобой всё в порядке? Тогда я пробормотал что-то невразумительное и продолжил бег, списав увиденное на эмоциональную перегрузку. Членистая конечность появилась снова, спустя минут десять бега. На этот раз я не стал останавливаться и просто скосил глаза вниз — нет, ноги как ноги. Ещё спустя десять минут видение повторилось, теперь к нему добавились воспоминания о виденных мной утонченных узоров паутины на стене уничтоженного гнезда. Такие красивые, совершенные и зовущие. Только вот куда зовущие? Мысль ускользала едва я пытался вспомнить что мне привиделось в гнезде и я получил второй окрик Дика — теперь я единственный из нашей тройки продолжил бег прямо, в то время как мои товарищи отклонились влево, обходя небольшую группку таракашек. Если б не окрик Дика я бы вылетел прямо на них. С ожидаемым финалом. Пришлось до этого привала бежать избегая смотреть вниз, хотя нет-нет, да и проблёскивало внизу суставчатое серебро.

— Очухались? — Дик пихнул сапогом Чипа. — Пошли, пошли. Шевелимся. Нам ещё классики, да и ужин сухпаем получим, если не поторопимся.

И мы поторопились — потрусили к едва различимым в начинающем темнеть свете контрольным квадратикам.

К нашему удивлению около них никого не было! Совсем никого! Я даже покрутил головой — а мы точно к своему Лагерю пришли? По всем официальным данным мы были единственными людьми на Рае, но среди каторжан временами начинали циркулировать слухи о Лагере номер два, три и пять. Что служило источником таких слухов ни кто не знал. Просто вдруг кто-то получал весточку от друга или знакомого, отбывавшего свой срок на этой же планете, но не в нашем Лагере. Устную весточку от пилота — мол ты такой-то? Тебе этот просил привет передать и сказать, что он тоже тут. Кто-то случайно слышал обрывки фраз пилотов, которые жаловались на то, что им приходится много мотаться по этой планете. А раз мотаться — значит они садились не только у нас? Несколько раз ЗК собирали представительные делегации и пытались выяснить у начальства — мы тут одни или ещё люди на Раю есть? Но каждый раз лагерное начальство отвечало одинаково — мы знаем только про наш лагерь. И только один раз начальник Каторги почти проговорился, добавив — планета, она большая.

Эти его слова моментально обросли подробностями и фантазиями — у других лагерей появились номера, появились ЗК, которые якобы слышали в своих шлемах переговоры ЗК других лагерей. Но Чип категорически развеивал подобных слухи — ну не может система связи нашей брони ловить что-либо в радиусе более десяти, ну пятнадцати километров. В принципе не может. А вокруг лагеря мы зону в двадцать пять — тридцать держим. На это ему отвечали особенностями атмосферы Рая. В ответ он только фыркал, завершая дискуссию. Как вы понимаете, достоверных сведений о прочих лагерях не было. От слова совсем. Но это не мешало половине ЗК верить в их существование, а другой половине — отрицать подобное и споры сторонников с противниками этой версии заметно разнообразили нашу жизнь. Новостей-то мы не получали.

— Никого… — Немного растеряно озвучил явный всем нам факт Дик.

— Тем лучше, быстрее пройдём. — Я не стал задерживаться и шагнул в первый квадрат. Сами квадраты были расположены цепью вдоль забора, каждый последующий всё ближе и ближе к воротам и мои товарищи быстро последовали за мной, желая побыстрее пройти проверку.

Едва мы все оказались внутри выложенного белыми камнями периметра, как у нас под ногами загорелись жёлтым светом три лампы, предлагая нам встать перед ними, что мы и сделали, встав так, что наблюдатели Каторги могли осмотреть нас во фронт.

Меньше минуты ожидания и лампы сменили свет на зелёный, разрешая нам пройти в следующий квадрат. Там ситуация повторилась, но теперь огни заставили нас встать правым боком к забору.

Следующий квадрат — левый бок.

Следующий — спина.

Следующий — огни заморгали, требуя выполнить несколько приседаний.

Далее — попрыгали.

В последнем квадрате мы совершили несколько оборотов вокруг своей оси, подняв руки вверх.

— Ненавижу! — Прохрипел Чип. Ему хуже всех нас давались все эти упражнения. — Они что, не могли что ли сенсоры поставить? Прыгаем, крутимся как идиоты.

Мы с Диком его не поддержали. Ибо эту пластинку он заводил каждый раз при прохождении классиков, а мы были крайне вымотаны и мечтали только сдать наш обвес и завалиться спать. Даже без ужина — сухпай мы и потом съедим.

Но всё имеет свой конец и вот вспыхнули, приглашая нас в ворота лампы по его периметру.

Процедуры внутри мы прошли гораздо быстрее.

По одиночке прошли турникеты и рамки сканеров.

Сложили оружие по контейнерам и транспортёр унёс их куда-то вглубь Лагеря на проверку, дезактивацию и прочие, неинтересные процедуры. Чип только хмыкнул, укладывая в конт свою дубинку, но не более.

Прошли опять через турникеты и сканеры. Мы вообще ходили по кругу. Сдали стволы — заново в сканеры. Сняли броню и уложили её в конты — сканеры.

Сняли комбезы, оставшись в одном исподнем — в сканеры.

Всё. Проверка закончилась.

Мы прошли в предбанник перед выходом на территорию лагеря и начали натягивать новые комбинезоны — тут мы обычно перешучивались, подтрунивая и обсуждая выход, но не в этот раз. Слишком устали.

— Жрать? — Спросил Дик, протягивая руку к кнопке открытия двери.

— Спать! — Чип был не более многословен.

Я кивнул соглашаясь и Дик ткнул пальцем в кнопку открытия дверей.

Ничего. Двери не шелохнулись.

Он снова ткнул кнопку — никакой реакции.

— Заело что ли? — Он прижал и держал кнопку нажатой, пока откуда-то сверху не раздался недовольный писк перегруженного сенсора или реле.

— Отожмём? — Предложил я, рассматривая стандартные раздвижные двери.

— А что? Вполне отожмём. — Дик придвинулся к сомкнутым створкам и попытался засунуть пальцы между двух полос резинового уплотнителя.

— Отставить! ЗК! — Резкий окрик заставил нас обернуться назад. Сзади, держа в одной руке стандартную армейскую флягу и несколько пластиковых, вложенных друг в друга стаканчиков, стоял наш Лагерный Доктор.

— Ээээ… да, Док? — Поинтересовался я.

Доктор был фигурой уважаемой. Бывший полевой медик, он толи кому-то не то отрезал, то ли не так и не то пришил, тёмное дело. Был сюда сослан, но не как ЗК, а именно как лагерный эскулап. И, в отличии от нас, имевших теоретические шансы покинуть планету, шансов вернуться в нормальный мир не имел. Бессрочный контракт без права расторжения. Док был вечно мрачен, не многословен, но лечил крепко. На совесть.

— Вам всем. — Он протянул нам те самые, вложенные друг в друга одноразовые стаканчики. — Пить. — И, когда мы разобрали их, набулькал грамм по двести из своей флаги.

— Что это, Док? — Я принюхался. Пахло пряностями, сквозь которые пробивался едва уловимый едкий аромат чего-то знакомого. Ацетон? Не, бред. Зачем нас поить ацетоном?

— Стресс. Снять. Пейте.

— Так раньше-то…

— Теперь надо. Пейте. Ну?!

Портить отношения с ним не хотелось и мы быстро опорожнили свои стаканчики. Напиток плавно, масляно обволакивая рот и горло, протёк в желудок, оставляя ментоловое послевкусие.

— Этот состав снизит уровень тестостерона и позволит вам быстрее адаптироваться после перенесённых там, — он кивнул куда-то в сторону, — стрессов. Пейте, это вам поможет быстрее адаптироваться к мирному состоянию.

После такой длинной фразы Дока мы тут же выпили.

— Ээээ… Док, — я хотел было спросить, чего это он вдруг стал столь красноречив, но он не дал мне закончить фразу, резко отобрав пустые стаканчики.

— По одному. Ко мне. — Он снова вернулся к своей излюбленной манере разговора.

Деваться было некуда и мы, образовав нечто вроде очереди подошли к нему. Осмотр занял не более десяти секунд — Док внимательно вгляделся каждому из нас в глаза, пощупал что-то на шее и удовлетворённо кивнул.

— Разблокируй. Можно. — Проговорил он куда-то в пространство и не прощаясь с нами покинул помещение.

— Я и не думал, что он может так долго говорить. — Начал было Чип, но тут створки открылись и мы покинули сектор возвращения в Лагерь.

Обычно в вечернее время в Лагере было немноголюдно. Кто-то прогуливался перед сном. Кто-то

совершал пробежки или висел на турнике или тягал тренажёры. В курилке всегда присутствовало несколько человек, обсуждающих последние сплетни, спорящих о чём либо или перемывающих косточки лагерному начальству. Временами даже кто-то играл на музыкальных инструментах, в основном играли местные, рождённые в Раю, тягучие и невесёлые мелодии. Весёлых песен было совсем мало — я слышал только одну, об удачливом ЗК, выполнившего последнее Задание и собиравшемся домой и представляющем как он обнимет любимую. У этой песни было несколько куплетов и часть из них, содержавших, скажем так — эротические моменты, исполняли только в крайне узком кругу. Во избежание начальственного гнева, ибо в них он вспоминал как его… кхм… начальнички и как он… кхм… будет… ёё. Общий смысл вы уловили, да?

Обычно — но не сегодня. Мы были единственными, кто шёл через виа праэтория — через центральный плац, по факту и являвшийся единственной улицей Каторги.

Никого.

— Что-то тихо сегодня, — заметил Дик, я было хотел с ним согласиться, как раздавшиеся от Доски Приказов голоса и, что было совсем неожиданно, смех, заставили нас круто изменить траекторию нашего движения и направиться к небольшой кучке ЗК, что-то бурно и весело, весело?! там обсуждавших.

Сама Доска состояла из трёх частей. Левую часть занимали Наши Передовики — с фото ЗК, регулярно перевыполнявших Задания — ниже каждого портрета была табличка, указывавшая продолжительность начального срока и сколько данный передовик уже скостил себе дней.

По центру высвечивались Приказы и Распоряжения нашего начальства. Единственно ценным там было меню на неделю, но сейчас, после запуска новой Столовой, эту информацию передавать перестали и центр Доски был абсолютно пуст.

А вот правая часть была посвящена нашим потерям — погибшим и пропавшим без вести ЗК. И тем неожиданней было услышать от стоявших перед правой частью людей смех.

Мы подошли поближе.

Однако!

Список погибших занимал добрые две трети пространства. Я попытался прочитать имена и личные номера, как стоявший передо мной ЗК, почувствовав моё приближения, обернулся и призывно махнул рукой.

— О! Поп! Ты живой?! — Он заржал. — Прикинь, да? А Палёного-то того — спалили! — Он согнулся в приступе хохота. На пару секунд я замер, шокированный подобным отношением к смерти. Но постепенно, пробиваясь и ломая все моральные устои до меня начал доходить весь юмор ситуации. Это ж надо! Палёного — и спалили!

— Как спалили? — Уголки моих губ дрогнули, формируя на лице против остатков моей воли улыбку.

— А вот так! — ЗК снова заржал. — Вон, сам смотри. На жука огнеплюя выскочил. Спалился наш Палёный!

Шутка пришлась по вкусу и рядом рассмеялось ещё несколько голосов.

— А, это, мужики… — начал кто-то, усиленно борясь с душившим его смехом. — Прихлопа помните? Ну, Прихлопа — опа-опа, три прихлопа?! — Снова смех и на этот раз я рассмеялся со всеми.

Я помнил этого не особо уклюжего мужчину старше меня. Он любил танцевать какой-то немудреный танец своей планеты, изобиловавший короткими подпрыгиваниями и хлопками себя по ляжкам.

— Прихлопнуло его! Деревом прихлопнуло! Аха-ха… не… не могу. Прихлопа — деревом прихлопнуло! Напарничек помог.

Смех душил меня, разрывая мне грудь. Я согнулся вдвое, потом опустился на одно колено — меня накрыла просто истеричная волна смеха.

Как сквозь пелену я слышал возгласы всё более и более расходившихся мужиков:

— А Гусь-то! Слопала гусеница гуся!

— Ааааа…!!! Мусор наш — мусором и стал!

— Консерву-то глянь те, гляньте, — прям в броне сожгли! Запекли!

Из этой толпы меня и Чипа, пребывавшем в таком же истеричном состоянии, выволок Дик. Схватил за вороты комбезов и выволок. К нашему удивлению он не смеялся, сохраняя спокойное состояние духа.

Оттащив нас через виа праэтория, он бросил нас, и откуда сил-то взял, к стенке одного из бараков. А когда мы немного отошли от всё ещё душившего нас смеха наклонился над нами:

— Вы что, мужики? Сдурели? Люди же погибли?!

— Па… Па… Палёного-то… под-по-поджарили, — я снова рассмеялся, вспоминая лицо моего первого местного наставника.

— Ха-ха-ха… И Косого вылечили, — заржал в тон мне Чип.

— Да что с вами такое?! — Дик наклонился над нами, пристально вглядываясь в наши лица. — Вы же нормальные люди… были. — Он ещё внимательнее присмотрелся к нам. — Не понимаю!

А нас переполняло веселье. Весело же! Особенно с Палёным. Уржаться! Да и с тем толстым — с Прихлопом. Они того, а мы-то, мы-то — тут! Живые!

— Пошли жрать. — Помогая нам встать произнёс Дик.

— Ага! Жаренного! — Поддержал его я и Чип зашёлся в хохоте. — Или кашки прихлопнем! — Заржал он.

— Эххх… да что с вами-то!

— Дик, дружище! — Я положил руку ему на плечо. — Смешно же! Не?

— Нет. — Он сбросил мою руку со своего плеча. — Не смешно.

— Да брось ты, — Чип попытался взять его под руку с другой стороны, но Дик ускользнул.

— Они все такие крутые фу-ты ну-ты, ветеранчики. А слились! А мы?! — Он горделиво выпятил грудь. — А мы — живые. Не спалились, не сплющились, не слились и нас жуки не прихлопнули!

Я кивнул. На смену смеху приходило чувство нашего полного и подавляющего превосходства над жуками-пауками. Вот сейчас перекусим, короткий сон и снова в бой!

— Зададим им! — Я потряс поднятым кулаком.

— Да! — Рявкнул Чип. — Пожжём их поганые гнёзда! Все до единого!

— Все! — Поддержал я своего боевого товарища.

— Прямо сейчас! С собой сухпай берём и на выход!

— Да!

— Отомстим за наших!

— Эй, ребят, вы чего? — Дик вышел вперёд и преградил нам дорогу. — Куда, на ночь-то глядя?!

В моей груди начали разгораться угольки ярости. Что? Он не хочет убивать жуков?! Он их боится?! Как тогда — в лесу? Трус? Трус! Предатель! Предатель или изменник?! Может он продался чужим?!

Его купили… Точно!

— Ты чего, Поп, — Дик отступил на пару шагов. — Чип… ребята? Что с вами?

С другой стороны на него наступал Чип. Сейчас мы зададим этому предателю! Только не до смерти! Проучим и сдадим начальству. Ишь как он своим прикидывался! Гад! Гад! Га…

Левую руку пронзила резкая боль и я затряс ей в воздухе.

Браслет на ней сильно завибрировал, сообщая мне о получении срочного сообщения. Машинально, не спуская налитого кровью взгляда я поднял руку, поднося его секцией аудио к уху.

— Отставить! ЗК 2777! Вам выносится первое предупреждение! — Раздавшийся голос заставил меня замереть — в нём были, ощущались какие-то такие нотки, от которых по мне пробежал холодок и страх. Я подвёл своё руководство Каторги! Ой… что они со мной сделают…

— ЗК 2777! Немедленно прекратить! — Продолжал повторять голос и я медленно выпрямился. — ЗК 2777! Прослушайте данное сообщение до окончания звукового сигнала!

Из аудио секции раздалась простейшая, восьми битная мелодия, похожие я слышал в детстве, в своей первой, примитивной игровой приставке. Мелодия завораживала, заставляла вспомнить дом, родителей, попутно смывая гнев, злость и заставляя меня по-другому посмотреть на всё происходящее. Вот Чип — отличный, верный и надёжный боевой товарищ. Вот Дик — проверенный во множестве боёв напарник. И что я на него ополчился? Мелодия закончилась и браслет коротко провибрировал, показывая что сообщение прослушано полностью. Я медленно опустил руку.

— Дик, ты это, ну, в общем. Ну, прости, — слова с трудом лезли из пересохшего горла.

— Что-то на нас накатило, дружище. Не серчай, сорвались, — таким же сдавленным голосом произнёс Чип.

Дик немного помолчал, всматриваясь в наши лица:

— Ну, вы меня и напугали, мужики, — произнёс он после небольшой паузы. — Морды красные, глаза горят и — на меня идёте. Что с вами было-то?

— Не знаю, — пожал я плечами, ощущая полнейшее спокойствие и умиротворённость. — Может откат после выхода?

— Да, я про такое слыхал, — вставил Чип.

— Ну, откат, так откат. — Не стал спорить Дик, но тревога из его взгляда не пропала. — Пошли в барак, наш сухпай у баталера получим и на боковую. А завтра…

— А завтра — в бой! — Прервал его Чип.

— Да, зададим этим пауканам! — Поддержал его я, машинально сжимая кулаки до боли.

— Ох, не нравитесь вы мне, парни, — пробормотал Дик и мы двинули к своему бараку.

Следовало хорошо отдохнуть — ведь завтра мы уничтожим столько гнёзд и жуков, сколько найдём! Убьём всех! Очистим планету для человечества! С этой твёрдой решительностью я последовал за моими товарищами.

* * *

Подъём.

Просыпаться по звонку будильника не самое приятное начало дня, а просыпаться от команды дежурного по бараку, чей истошный вопль многократно перекрывает звенящий сигнал горна, раздающийся из динамиков общей трансляции — вообще, скажу я вам — задница. И так каждое утро. Одновременно с осточертевшим визгом горна слышать «Баааарррррраааак!!! Подъёёёёём!»

это не то чтобы раздражает, мягко говоря, но гарантировано демотивирует.

Увы, но и это утро не стало исключением.

Привычно обматерив всех подряд мы потянулись на «утреннюю оправку». По крайней мере это так называлось в нашем распорядке дня. По факту — посещение сортира плюс умывание. Если вы не служили, то вам сложно представить себе амбре армейского сортира поутру, когда там, практически одновременно опорожняют свои накопления человек так сорок или по более. Ну, а если вы не служили, то и не стоит мучить своё воображение. Не служившим скажу просто — самый заплёванный сортир общего назначения на самом нижнем уровне самой обычной Станции благоухает фиалками по сравнению с утренним армейским.

Спустя ровно пятнадцать минут, в течении которых нам предлагалось совершить все необходимые утренние действия, двери зоны оправки автоматически закрылись. Не успевшие уложиться, в основном таковыми были новички, едва попавшие на Каторгу, оказывались запертыми там. Со всеми вытекающими последствиями — как-то не самая приятная беседа с капо, логично завершавшаяся предупреждением и нарядом на работы. Второй залёт грозил получением замечания, третий — отправкой на коррекционные мероприятия, ну да я вам про них уже рассказывал.

Но сегодня в сортире было малолюдно. Поначалу, не проснувшись окончательно, я только обрадовался тому, как много вокруг свободных мест, мысленно похвалив себя за проворство. Но к моменту окончания водных процедур и по мере расставания с сонным состоянием, я начал понимать, что что-то тут не так. В сортире было подозрительно тихо. Нет, слышался плеск воды, жужжание электрощёток и временами звуки отправления биологических потребностей. Но, по сравнению хотя бы со вчерашним или позавчерашним утром тут царила абсолютная, гробовая тишина.

Закончив процедуры как минимум за пять минут до окончания разрешённого срока, ветеран я в конце концов или нет? я неспешно подошёл к месту дежурного по бараку. Сегодня дежурил Макарон — длинный и жутко тощий парень лет тридцати, недавно пополнивший ряды нашего отряда.

— Слышь, Макароныч, — авторитетным тоном бывалого старослужащего начал я. — А где все? Чё народишку-то мало так, ась?

— Не велено, проходи, — попытался он увильнуть от ответа, но не тут то было.

— Слышь, паря, не бузи. Старшему ответь, да? — Я сознательно копировал поведение одного из авторитетов нашего отряда — ЗК Дрожж. Рыхлый и тучный мужик сумел построить всех в нашем бараке. До отправки сюда он трудился бухгалтером на заводе по производству дрожжей. Насквозь мирная профессия, не так ли? И вот, во время какой-то проверки — не то аудиторской, не то при сдаче стандартного квартального, у него в отчёте нашли ошибку. Мелкую. Исправить — раз плюнуть. Другой бы и исправил, а наш Дрожж — нет. Упорствовал до последнего, а потом взял нож — обычный, канцелярский — тот, которым конверты вскрывают, и перерезал весь свой отдел. Потом и проверочную комиссию вроде. Спокойно, по-деловому так перерезал. Отлавливал каждого и ножиком в глаз.

Чик! И — к следующему. Человек около двадцати он так оприходовал. Что характерно — закончив это дело он спокойно уселся за свой рабочий стол и продолжил отчётность свою ваять. Дебеты с кредитами сводить. Там его и взяли. Кругом трупы, кровища, а он спокойно сидит — циферки в ведомость вносит.

Посчитали психом, но все тесты он успешно прошёл. На временное помутнение рассудка тоже списать не смогли — на все вопросы он чётко и крайне детально отвечал. Кого, в каком месте, что они говорили перед смертью. На вопрос — зачем? Он ответил тоже чётко и честно:

— Надоели, работать мешали.

Поначалу, когда его сплавили к нам, администрация была в восторге — как же! Профессиональный бухгалтер! И его сразу же засунули в административный корпус. Ненадолго. Ровно до того момента, как он, на невинный вопрос кого-то из работающих там, не рявкнул, что ему мешают работать. Ну и его тут же к нам отправили. Во избежание, так сказать.

Все были абсолютно уверенны, что его первый выход станет и последним. Но! Он вернулся — целый и невредимый. Напарников же, в отличии от его бодрого состояния, просто трясло. Оказывается, едва они встретили таракашек, наш мирный толстячок выхватил нож и рванул на них с нечленораздельным воплем, в котором, впрочем, различались отдельные слова — не мешайте, отчётность и сведу баланс. Зарубил он букашек короче. Это же повторилось и во втором выходе и в третьем. К четвёртому он подготовился, заранее заказав себе кончар, который он ловко вгонял в узкие щели сочленений бронепластин панцирей жуков. Ещё немного времени спустя наш толстячок пообщался с авторитетами, державшими Каторгу и снова удивил нас. В нём словно щёлкнул ещё один переключатель — теперь его стиль общения изменился на приблатнённо-превосходный, речь обогатилась феней и Дрожж, с благословления авторитетов, стал неофициальным «Папой» нашего барака.

— Так где все мужики то? — Повторил я свой вопрос, небрежно почёсывая голый живот.

— Так это, — сдался Макароныч. — Вчера ж выход был. Ну и того…

— Чего того? — не понял я.

— Не вернулись, — он опустил голову. — Многие. Ты сам глянь — вон сколько коек нетронуты стоят.

— Да иди ты, — не поверил ему я и посмотрел вглубь барака. Вчера мы ввалились сюда поздно, уже после отбоя — работало только ночное освещение, да и мы особо не осматривались — скинули комбезы и завалились спать. А вот сейчас, обегая взглядом помещение барака я медленно охреневал.

Две трети коек были не тронуты. С учётом того, что нас тут обитало около сорока, картина была не радостная.

— Чего завис? — Жизнерадостно подтолкнул меня в спину Чип. — Одевай комбез, пойдём, дымнём до завтрака.

— Глянь, — я махнул рукой в сторону коек.

— Ну? — не понял он. — Койки. Уже заправили. — Но до него дошло быстро:

— Ох-хренеть… Они, — он сглотнул, — вчера того?

Я молча кивнул.

— То-то в сортире так свободно было. — Чип коротко вздохнул. — Пойдём к баталеру. Эдакое дело… Я не я буду, если по двести не накатим из его запасов. Помянуть надо. — Он снова вздохнул, поворачиваясь в сторону каптёрки:

— Эххх… ребята. Ну что ж вы так…

Мы сделали только пару шагов в сторону каптёрки, как нас окликнул дежурный:

— Вы, это, мужики. Ну, не ходите туда.

— Чего это? — Развернулся к Макаронычу Чип.

— Нет его.

— А где он?

В ответ дежурный только вздохнул.

— Что? И он тоже пошёл? — Не поверил я. чтобы наш баталер, не кажущий и носа из своей норки вдруг подорвался и понёсся в бой?

— Ага, — грустно подтвердил мои мысли Макароныч. — После завтрака прибежал, я как раз к наряду готовился, сухпаем перекусывал. Глаза горят, говорит — мол вот и мне, ему то есть, шанс вырваться выпал. Схватил бронник, каску, ствол какой-то, не рассмотрел я. И — бегом на улицу. — Дежурный снова вздохнул. — И не вернулся.

Чёрт! Чёрт! Сто раз чёрт! Да что ж это такое?!

Мы молча натянули комбезы и вышли из барака, направляясь к курилке.

Громкоговорители снова ожили, выдавив из себя очередную мелодию горна, на сей раз — общий сбор. Это тоже было привычно. Сбор играли перед утренним и вечерним построением. Непривычно было то, что ни кто из заполнивших курилку ЗК не прореагировал на поданную команду. Кто-то негромко переговаривался, но большинство молча курило, временами зло сплёвывая во вкопанный посреди обрез.

— Чего стоим? На построение! — Резкий и чрезмерно бодрый окрик нашего капо неприятно резанул по ушам.

— Да пошёл ты. — Кто сказал это было не понятно. Лично я всё это время тупо разглядывал носки своих сапог. Тупо и бездумно пялился на них.

— Вы что? Замечания получить захотели? Кто? Кто это сказал? — Не ожидавший подобного ответа капо растерялся.

— Конь в пальто! — Снова ответил тот же голос.

— На построение, я сказал! — Капо дёрнул кого-то за плечо и это было его ошибкой — народ взорвался моментально, сбив его несколькими ударами наземь и окружив нелепо барахтающегося на спине начальничка. Он несколько раз пытался было встать, но каждую его попытку пресекал добрый пинок.

— Мужики, вы… вы чего это? — Вдруг дав петуха на последней ноте взвизгнул он. — Так я…

Раздавшийся выстрел заставил нас замереть. В нескольких метрах от нас, уверенно сложив руки за спиной, стоял на Док. Рядом с ним медленно опускал руку с пистолетом Начальник Каторги. За их спинами неспешно разворачивались цепью линейные пехотинцы из отряда внутренней охраны.

— Отставить! — Док сделал небольшой шаг к нам и мы машинально подались назад, освобождая ему проход к всё ещё лежащему капо.

Подняв его и бегло осмотрев, Док повернулся к нам и сделал ещё один шаг — оказавшись в самой середине толпы.

— Бунт. Отставить. — Коротко приказал он. — Его, — он мотнул головой назад, в направлении осторожно отходящего за спины солдат капо. — Накажем. За превышение.

Народ загалдел, но Док молча поднял левую руку вверх, затянутую в чёрную перчатку, призывая нас к тишине:

— Сейчас завтрак. Разговор после. — Он повернулся, намереваясь уйти, но, в последний момент остановился, окидывая нас взглядом через плечо. — Если захотите. — И видя наше непонимание пояснил: — Разговаривать.

После чего, не оборачиваясь направился к административному корпусу, махнув на ходу пехотинцам, чтобы те шли назад.

Спустя пару минут на виа претория остались только ЗК.

Некоторое время мы стояли молча, но потом все как-то дружно вздохнули и нестройной толпой побрели к Столовой.

Наш второй завтрак в обновлённой Столовой ни чем не отличался от вчерашнего. Кабинки так же сноровисто подвозили нас к окошкам, исправно снабжавших нас вкусными блюдами. Отличие было только одно — сегодня нам дали на завтрак четыре порции и последняя была одинаковая для всех — небольшой цилиндрик с чем-то желеобразным внутри. На блюдечке.

— И что с этим делать? — Я покрутил цилиндрик в руке рассматривая его. Ни крышки, ни кнопки обнаружить не удалось. Я со вздохом положил его обратно на блюдечко, между небольших наплывов в самом центре. Стоило мне убрать руку как по корпусу цилиндрика пробежала трещинка и он раскрылся, распадаясь на две половинки и заливая всё пространство блюдечка желтоватой, обильно пузырящейся жидкостью.

— И как это есть? Ложек то нет? — Дик тоже выглядел озадаченным.

— Может это пить надо? Как травяной сбор из блюдечка? — Предположил Чип, беря его под донышко и поднося к губам. — У меня так бабушка пила, — пояснил он, готовясь отхлебнуть, но внезапно замер закрыв глаза.

— Чип? Чииип? — После небольшого ожидания окликнул его Дик. Ноль реакции — Чип сидел неподвижно, только слегка покачиваясь в такт движения кабинки.

— Хм… — я повторил его жест, поднося блюдце ко рту и машинально втягивая воздух.

Лето. Жара. От моря тянет приятной свежестью, наполненной запахами йода.

Мне четырнадцать и мой отец ведёт меня в первый раз охотиться на морских пауков. В руках у меня дешёвая маска и дыхательная трубка. Его спина впереди, он уже зашёл в море по пояс и машет мне рукой, подбадривая.

Страшно.

Очень страшно.

Ему-то что, он нырять любит. А я? Только у прибрежных камней ползал.

Страшно.

От страха мне становится холодно, но я делаю небольшой шажок вперёд, в белую пену прибоя.

Может не стоит? Я вот в этих камнях, тут мелко и не страшно.

Отец поворачивается ко мне и, придерживая одной рукой маску снова машет.

Надо. Перебороть. Он. Он же на меня смотрит.

Ещё шажок. Ещё. Вот я уже рядом с ним.

— Не бойся. Я буду рядом, — говорит он и закрывает маской лицо, закусывает загубник трубки и ныряет.

Выныривает, выбивая выдохом фонтанчик воды из трубки и снова машет мне.

Иду. Он же рядом.

Натягиваю на лицо маску, закусываю загубник дыхательной трубки и неуклюже, не ныряя, плыву к нему.

Я — смог! Я переборол свой страх! Я всё смогу!

Победа.

Победа будет нашей!

— Фууухххх… — я шумно выдыхаю. Кабинка стоит неподвижно, ожидая когда мы её покинем. Рядом сидят товарищи и, судя по их ошалелым взглядам — они тоже пережили что-то подобное.

— Что это было? — Сдавлено шепчет Чип, но тут оживают наши сиденья, намекая нам что пора и честь знать, и мы покидаем Столовую, положив на столик блюдца заполненные неприятной на взгляд затвердевшей коричневатой массой.

— Что у тебя было? — Спрашивает меня Дик.

— Детство, море. Первая охота на подводных пауков с папой. А у тебя?

— Первое свидание. Ух… как я тогда трусил…

— А я первый патент защищал, — подаёт голос Чип. — Ох и гоняли меня тогда… страху натерпелся — жуть.

Договорить не удаётся — оживают наши браслеты, ожидаемо высвечивая задание на сегодня.

В двух словах нам предлагали повторить вчерашнее задание, отличие было только в векторе движения. Сегодня нас посылали в диаметрально противоположном вчерашнему направлении.

— Да они что, сдурели? — Начал было заводиться я, но вдруг вспомнил море, отца и как я переборол свой страх тогда. Тогда же я смог? Смогу и сейчас. Делов-то. Да и вчера мы же вернулись? Вот и сегодня вернёмся.

Мои товарищи похоже переживали те же чувства — первоначальная неуверенность покидала их глаза, замещаемая убёждённостью в своих силах.

— Сделаем их! — Решительно рубанув рукой воздух произнёс Дик.

— А то! Легко! — Поддержал его Чип и посмотрел на меня.

— Пффф… — Я отключил секцию браслета, убирая информацию о миссии. — Плёвое дело, мужики! Пошли за обвесом.

У Оружейки снова, как и вчера толпился народ. Не так много, как сутки назад, но постоять в очереди нам всё же пришлось. И, как и в прошлый раз, Дик воспользовался моментом, чтобы заглотить свои пилюли — едва успел. Вторую он сунул в рот уже стоя перед прибывшим к нему контом.

— Что за хрень? — Чип недовольно рассматривал содержимое полученного конта. — Мне в этом идти? — Он надел на кулак каску и теперь крутил её, рассматривая со всех сторон. — Это же хлам. Древний хлам. Пустынный комплект. Он же…

— Забей! — Прервал его нытьё я. — И так порвём. Не в первой.

— А ствол? Ты глянь. — Он бросил каску, не шлем, а простую каску с узким забралом, оставлявшим открытым большую часть лица — от переносицы и ниже. — Это ж вообще антиквариат. Пулевое.

— И что? — Я взял в руки свой ствол. Мда… не плазмомёт, но все же.

— Чем ты недоволен? У нас пол лагеря с такими бегает. Бегали, неудачники. — Поправил я себя.

— Они бегали с поколением 6 или 6.2.

— Ну?

— Гну! Это 2.0. Тут пули тупо болванки с сердечником. Не доворачивают они в полёте. Понимаешь? Только по прямой.

— Пофиг! — Уверенность в своих силах даже не поколебал тот факт, что стреляю я, мягко говоря, не очень. — Бронебойные? Отлично! — Я лихо вставил цилиндрический магазин в нужный паз на затыльнике своего ствола. — Будем в упор бить гадов! — Молодцеватый удар и магазин с характерным щелчком замирает на своём месте.

Хотя броня действительно не того. Простейшая каска с минимум электронной начинки, лёгкий бронник, наручни, наколенники и тактические перчатки. По сравнением с тем обвесом, в котором я был вчера — бронзовый век, если не каменный. Но наши дикие предки и тогда динозавров били! И ели потом у костра. Они же преодолели свой страх? Смогу и я.

Я уже его преодолел. Тогда — на море. Я смог тогда, смогу и сейчас.

Решительно надеваю каску, не застёгивая подбородочный ремень. И так сойдёт.

Рядом возится с чем-то большим Дик.

— Помочь? — Наклоняюсь к нему, но проклятая каска тут же сползает на глаза и мне приходится придерживать её рукой.

— Угу. Я вообще не понимаю что это за хрень. — Дик выпрямляется, протягивая мне двумя руками сильно увеличенное в размерах подобие моего ствола.

— Ну — пулевоё, — лихо определяю я, не боясь ошибиться — уж очень они близки, его и мой стволы.

— Деревня, — к нам подходит Чип и отбирает оружие. — Это пулемёт. Вот, — он чем-то щёлкает и в конце ствола откидываются растопыренные лапки. — Это упор. Поставил и пали. Это, — перегнувшись и слегка потеснив через Дика, Чип вытаскивает из его конта что-то округлое, цилиндрическое, до боли напоминающее магазин моего автоматического карабина. — Вот так. — Он закрепил цилиндр снизу, закрепляя его торцевой защёлкой около рукоятки со скобой управления огнём.

— Как выйдем дёрнешь вот за этот рычаг. — Показал пальцем на неприметный выступ. — Он взведётся. Дальше отожмёшь вот эту планку, — Чип повернул пулёмёт левым боком вверх, указывая нужную деталь. — И можно стрелять. Только запасные магазины возьми.

— А тут что? Выстрелы ограничены? И сколько их? — Привыкнув к практически бездонным аккумуляторам лазерников и плазменников, где ограничением было только время накопления необходимой ёмкости конденсаторов, ограничение по патронам выглядело диким. Нет, я помню, что на моём корабле… эх, когда это было…, я ставил пулемёты. Но их боекомплекта в три тысячи выстрелов хватало с запасом на пару боёв. А потом и синтезаторы корабельные появились — вопрос БК был закрыт.

— В твоём, — снизошёл до разъяснения Чип. — Да и в моём тоже — по сотне пуль. Патронов то есть. У Дика тоже сотня, но у него крупнее.

— Кончаем языками молоть, — прервал он сам себя. — Пауканы сами не передохнут. Пошли!

На ходу поправляя броню мы двинули за ним.

Контроль на выходе мы прошли быстро. За прошедшую ночь ничего в процедуре не изменилось и только гораздо меньшее количество рвавшихся наружу ЗК позволило нам выскочить за забор спустя три, может четыре минуты.

Обойдя Лагерь мы выбрали нужное направление и неспешно побежали, экономя силы. В этом направлении у нас так же было облюбованное под короткие привалы место. В отличии от болотца, тут ту же роль играла обширная полянка с большим плоским валуном почти по центру.

Усевшись на его край я с наслаждением поболтал едва заметно гудевшими ногами. Местное светило ласково пригревало нас, поднимая наше и без того отличное настроение. Наше — это моё с Чипом. Дик, как выяснилось тут же пребывал в крайне негативном состоянии духа.

— Мужики, — осторожно начал он. — А ведь нас того, списали.

— Сдурел? — Вопрос задал Чип, но я, как и он непонимающе уставился на Дика.

— Мозги включите, — Дик снял каску и постучал себя согнутым пальце по лбу. — Древний хлам выдали. Этому обвесу, — он подкинул и поймал свою каску. — Три сотни лет.

— Гонишь. — Я снял свою и внимательно её осмотрел. — Новьё. Не гони. Наверняка какие-то новые разработки. Их нам же постоянно шлют. Вот и эта…

Договорить он мне не дал — повернув каску внутренней стороной к нам он молча оттянул резинку тканевого чехла, демонстрируя оттиск-штамп производителя.

Мы дружно повторили его действия.

— Ого! — присвистнул Чип. — Это ж антиквариат! Это сколько ж будет? — Он прищурился что-то высчитывая в уме и тут же сообщил. — Триста двадцать четыре года. Ого! А как сохранилась! Надо сберечь — за неё коллекционеры на ауке знаешь сколько отвалят? — И он расплылся в мечтательной улыбке.

— Ни сколько. И знаешь почему? — Грубо прервал его мечтания Дик и, не дожидаясь ответа, продолжил, — Потому что они, — он пробарабанил пальцами по своей каске. — Останутся здесь. С нашими трупами!

— Дик, дружище! Ну нельзя быть таким пессимистом! — Начал уговаривать его я. — Мы этих жуков-пауков голыми руками порвём. Сейчас быстро гнездо забросаем и назад. Не дрейфь.

— Ты так уверен в победе? — Каким-то очень осторожным тоном ответил мне вопросом Дик.

— Конечно! — Вместо меня вернулся в разговор Чип, закончив осмотр своего обвеса. — Древнее не значит плохое, старина! Мы их порвём. Вот увидишь!

— Да что с вами такое? — внезапно взорвался Дик. — Вчера вы какими-то неадекватами были — что в бою, что потом в лагере. Сейчас в бой рвётесь?! Убьют нас. — Добавил он тихо. — Чувствую я.

— Дик, дружище, — начал было я, но он меня не слышал.

— Выдали хлам. Вы что, серьёзно хотите их этим валить? — Он потряс своим пулемётом и с раздражением бросил его на камень. Скрежетнув внезапно откинувшимися сошками, его ствол завалился на бок.

— Смертники мы, — выдохнул он. — Как вы этого не видите.

— Сопли. Отставить! — Подражая Доку я скомандовал резко, рублено. — Конец привалу. Вперёд!

Дик вздохнул, покачал головой, и подобрав свой пулемёт двинулся за нами.

Первую группу пауков мы встретили спустя пол часа. По этому вектору мы ранее не ходили и по началу, углубляясь в неизведанную территорию, шли осторожно. Но никого не встречая довольно продолжительное время, мы расслабились, за что и были закономерно наказаны.

Мы шли быстрым шагом, сверяя наше направление с высвечиваемым на забрале маркером цели, сожалея об отсутствии в этой броне таких, ставших привычных нам элементов, как сенсоры и мини-карты. Собственно — указать направление на точку, это было всё, что могла предоставить нам трёхсотлетняя броня.

Поэтому полянка, на край которой мы выскочили к полной нашей неожиданности, оказалась большим сюрпризом. Большим и неприятным — справа от нас на ту же полянку выскочила тройка боевых пауков.

Выскочившие пауки моментально, в отличии от нас, развернулись в нашу сторону и задрали переднюю часть тела вверх, принимая атакующие позы. Их минус, чем мы всегда пользовались, состоял в том, что паукам всегда было необходимо несколько секунд на принятие позы атаки или позы отступления — может у них были и другие стойки, не знаю. Мы знали только три — атаки, бегства и смерти. Последняя, как вы и сами понимаете, была нашей самой любимой.

Я едва успел сорвать с плеча свой автомат, как пауканы, сверкая своей зеркальной бронёй бросились на нас.

Не целясь направляю ствол на ближайшего и до боли в пальцах зажимаю спусковую скобу. Оружие оживает в моих руках, посылая длинную и почему-то сверкающую жёлтым огнём очередь в цель. Паук будто напарывается на стенку — бронебойные пули не пробивают зеркало его брони. Они то рикошетируют в разные стороны, то просто бесследно исчезают, разбиваясь о плиты защиты, но одно они делают — паук останавливается, замирает на месте, что даёт мне краткий миг на раздумья.

Куда бить? Низ головогруди, я даже вспомнил как это по научному называется, мне не пробить.

Паук приподнял голову и на меня уставились, мерцающие тёмно рубиновым огнём его глаза. Интуитивно я повёл стволом, сдвигая бившую из ствола жёлтую струю на них.

Погасить!

Ослепить!

Есть!

Пара крупных глаз по центру разлетелись блестящими осколками.

Чуть сместить струю.

Мимо!

Паук неожиданно мотнул головой и моя очередь прошла выше, бессильно рикошетируя от покатой спины.

Неожиданно к треску моего автомата добавился грохот пулемёта. Ага! Дик очнулся. Долго же он!

Ещё очередь — мимо.

Дёргаю стволом, стараясь погасить оставшиеся глаза, их много, с десяток наверное. Мимо. Паук крутит головой и я мажу, мажу, мажу.

Вдруг он замирает и удачная очередь гасит сразу три глаза.

Есть!

Ещё один или два. Ах, как неудачно — они на противоположных краях головы!

Дёргаю стволом влево и автомат замолкает.

Патроны?

Трясущимися пальцами отщёлкиваю пустой магазин и трясу автомат одной рукой, шаря в подсумке. Ну падай же, вываливайся, я уже держу новый наготове.

Не падает!

Бью по нему заряженным, выбивая его из горловины приёмного отсека. Есть! Магазин начинает медленно, как на планете с небольшой гравитацией падать вниз — мне некогда за ним следить, я уже засовываю на его место полный.

Удар ладонью вгоняет его на место.

Затвор.

Огонь!

Длинная очередь шарит по морде паука, ища последний глаз.

Мимо! Мимо! Мимо!

И тут он на меня прыгает.

Уже в полёте везучая пуля находит его последний глаз, но это не оказывает на него никакого действия — крупное, шириной в пару коней, тело сбивает меня с ног, опрокидывая на траву.

Автомат отлетает в сторону. Я дёргаюсь, инстинктивно пытаясь выбраться из под туши, но проворные многосуставчатые лапы прижимают меня. Надо мной склоняется ужасная голова и я ору в ужасе.

Всё. Конец.

Его жвала подрагивают в предвкушении моей плоти.

Вырваться, выскользнуть любой ценой.

Голова наклоняется ниже и я вижу целую россыпь маленьких глаз на его нижней части. Жвала раскрываются для смертельного удара и я зажмуриваюсь в страхе.

Ничего.

Резко пропадает навалившаяся на меня тяжесть.

Открываю глаза — паук стоит ко мне спиной, принимая классическую позу бегства — лапы напряжены, спина-брюшко, та огромная часть его тела, на которой у садовых пауков нарисован крест, выровнена параллельно земле, на меня смотри дырка его задницы. Пардон, дамы.

Ещё миг и он срывается с места, скрываясь в кустах.

Тишина.

Я бессильно опускаю голову.

Жив.

— Ты живой? — Слух, да и прочие чувства медленно возвращаются ко мне. Вроде это голос Чипа.

— Не уверен, — отвечаю ему, пытаясь встать.

Встаю. С трудом — на колени и только потом, помогая себе руками, кое как встаю.

На краю полянки лежит труп паука. Поза смерти — лапки согнуты и прижаты к брюшку. Готов!

Сейчас исчезнет.

— Это ты его? — Спрашиваю Чипа, но тот отрицательно машет головой, отчего его каска смешно трясётся.

— Не. Дик его завалил. Я по поляне бегал. — Он отстёгивает подбородочный ремень и вытирает пот сняв каску.

— А он где?

Чип молчит и я оглядываю поляну.

Дик лежит на том самом месте, где мы и вышли из леса. Лежит, бессильно уронив голову на землю, рядом с прикладом пулемёта. Одна его рука всё ещё сжимает рукоять, другая где-то под телом.

— Дик, старина, — я бросаюсь на колени рядом с ним и медленно переворачиваю его. Его тело. Оболочку. Дика больше нет.

Длинный разрез разрубил-разрезал его грудь от шеи и дальше вниз, оканчиваясь немного выше колена.

— Дииик! — Ну как же ты так, дружище.

— Отомстим! — Напротив меня так же — на колени, опускается Чип.

— Убьём гадов!

— Да!

— Маячок есть? — спрашиваю Чипа, но он отрицательно качает головой.

— Пошли, — он встаёт и протягивает мне мой автомат.

— Нет, — не соглашаюсь с ним. — Дика похоронить надо.

— На обратном пути. Пошли. Пока следы этих, — он скрежещет зубами и я вздрагиваю от этого звука. — Пока не пропали.

— Ну хоть ветками давай забросаем!

— Потом. Сейчас — месть! Месть! Смерть! — Рычит он и во мне медленно начинает нарастать знакомый мне уже багровый гнев. Дик! Друг ты наш! Мы вернёмся! Мы принесём тебя на базу!

Я делаю шаг назад от тела, но моё внимание привлекают какие-то янтарные шарики, рассыпанные около тела. Я наклонился и подобрал одну — к моему удивлению все шарики оказались как бы нанизанными на одну нить, как бусы.

— Пошли, — в очередной раз поторопил меня Чип. — Чего застрял?

Я поднял руку, демонстрируя ему свою находку.

— А, это же колёса Дика, — сразу опознал их инженер. — Помянем товарища. — Он протянул руку и оторвал сразу несколько бусин.

— Помянем, — я последовал его примеру, отправляя в рот свой кусок с не менее чем четырьмя шариками. Едва я их положил на язык, как шарики начали немедленно распадаться, наполняя рот сладкой, слегка покалывающей нёбо пеной и я, немного по наслаждавшись новым вкусом, сглотнул.

— Идём! — Коротко качнул головой Чип и мы двинулись по следам — один из пауков был подранен и его след из белёсой слизи был хорошо заметен, резко контрастируя на красноватой траве.

Едва мы отдалились от места гибели Дика, как кровавая пелена в моей голове начала резко опадать, оставляя после себя резко контрастирующее с ней состояние спокойствия. Пройдя ещё десяток метров я остановился, чтобы не врезаться во внезапно замершего Чипа.

Он медленно повернулся ко мне и меня поразила бледность его лица.

— Он был прав, — тихо проговорил мой последний товарищ.

— Ты о чём, — начал было я, но тут и на меня нахлынуло понимание.

— Нас приговорили.

— Да, — подтвердил его мысли я.

— Накормили химией, наверно новые стимуляторы опробовали. А мы-то и рады. Вперёд в бой. Тьфу! — он сплюнул на траву. — А Дик-то — он знал это с самого начала.

Я молча кивнул. Таблетки покойного кроме снятия стресса, судя по всему имели и побочный эффект — они нейтрализовали всю постороннюю химию. И сейчас те лошадиные дозы, что мы заглотили — сработали. Без химического стимула мы ясно видели всю картину. И необъяснимо высокие потери и то, что нам было смешно от этих потерь и чувство победы и превосходства. И, конечно, стало понятно — зачем нас послали на это задание, выдав откровенный хлам. Всё одно сдохнут. Зачем тратиться? Могли бы и вообще с голыми руками послать. С палками. Чуть поменяв дозы в Столовой.

Я медленно поднял голову и посмотрел на Чипа:

— Что делать будем?

— Мстить! — он резко выдохнул. — Нет, не этим, — кивок в сторону матового следа подранка. — Лагерным с-сукам! А Док-то, ну тварь, ну…

Договорить ему не удалось — из-за деревьев, весело посверкивая корпусами, на нас шли пауки.

Много. Шесть или восемь.

— Аххх… твари! — Заорал Чип, падая на одно колено и открывая огонь.

— По глазам бей! — Крикнул я ему. — Броню эта хрень не берёт!

Пауки шли неспешно, выстроившись полукругом. Наши пули бессильно бились об их броню, отскакивая и дополняя картину боя красивыми жёлтенькими вспышками.

Пауки разошлись ещё шире, окружая нас с трёх сторон и между ними засверкали их гораздо меньшие собратья.

— Фуражиры! — Вдруг заорал во всё горло Чип, и я похолодел. Это было самое поганое.

Небольшие, не бронированные — с телёнка размером шестиногие жуки были в принципе лёгкой добычей. Их главная опасность заключалась в горбатом наросте, содержащем приличный запас быстро твердеющей на воздухе массы. Фуражиры выплёвывали сгустки этой массы в цель и, при попадании, жертва оказывалась приклеенной. К чему? Да к чему угодно — к стволу дерева, к земле или склеивая руки-ноги жертвы, если особенно не везло. Обездвиженные жертвы куда-то уволакивали простые жуки-носильщики и думать об их дальнейшей судьбе как-то не хотелось — хотелось только молится, чтобы их смерть была лёгкой.

— Уходим, — крикнул я ему в ответ и открыл огонь, прикрывая его кувырок назад, туда, где ещё оставался проход.

— Ты, — выкрикнул Чип и я привстал, готовясь откатиться назад. В ствол над моей головой с мягким чавком угодил клеевой заряд, слегка обрызгав меня мелкими белыми брызгами.

— Это не страшно, — пробормотал или подумал я, откатываясь назад.

Чавк! Чавк!

Надо мной пролетели сразу два заряда, попав в пару близко расположенных деревьев. При практически одновременном попадании брызги белёсой массы встретились и склеили стволы между собой, сформировав нечто вроде сети. Пути нет! Кувырок в сторону, обошёл! Рывок, нырок вперёд и перекат через голову.

Надомной со свистом пролетает очередная серия зарядов, блокируя и это направление.

Очередной перекат приводит меня за очень толстый ствол. За ним, прячась от непрекращающегося обстрела сидит на корточках Чип.

— Рванули? — Предложил он, когда я смог восстановить дыхание. — Вдоль этого поваленного ствола, — он указал на лежавшее в двадцати, примерно, шагах от нас дерево.

— Потом, прикрываясь им выскакиваем на крайнего. Они плохо поворачиваются, проскочим.

Я кивнул. Пауки, по крайней мере эти, поворачивали действительно плохо и среди ЗК были удальцы, у которых получалось бегать вокруг них, отстреливая лапы на трофеи. Таких, как их называли, кайтеров, было мало. Но они были, и их опыт, многократно виденный нами по лагерному видео, мог нас спасти.

— Ну что, готов? Дыхалка как? — Спросил он, осторожно, едва-едва выглядывая из-за ствола.

Всё это время фуражиры не прекращали свою работу и, наверное, ствол — с их стороны, был уже покрыт толстым-толстым слоем клея. Лучше бы — шоколада, проскочила мысль, как реакция на вбитую и виденную много раз рекламу очередного химического снека.

— Пошли. — Я сгруппировался, готовясь к рывку и едва уловив начало движения Чипа рванул к поваленному стволу.

Первые пять шагов мы пролетели в прыжке. Жуки не успели среагировать и перевести огонь.

Ещё пять мы проскочили под свист пролетающих над нами комьев клея.

Половина!

Отталкиваюсь от земли и рыбкой ныряю за ствол.

Что-то бьёт меня по ногам. Попали?!

Чип, проскочивший первым хватает меня за руки и втаскивает под укрытие. Поваленное дерево тут же начинает мелко содрогаться от множества попаданий.

— Задели тебя, — с абсолютно спокойным выражением лица он достаёт нож.

— Ты чего? — Я приподнимаюсь на локтях, вжимаясь в дерево. Ногами шевелить я не могу — в районе колен они спаяны крупной блямбой клея.

Чип не отвечает и, поигрывая ножом склоняется надо мной.

— Ты?… — Выдыхаю я ему прямо в лицо.

— Расслабься. Штаны срежу. Побежишь с голой задницей, авось напугаешь жучков.

Он начинает резать мои штаны, помогая мне вытащить ноги из закаменевших участков, но треск сучьев сзади — с единственного пока безопасного направления заставляет его обернуться. Что там я не вижу — выпрямившись он полностью перекрыл мне обзор.

— Вот же су-суки! — Слышу я его всхлип и в следующий момент нас обоих накрывают небольшие, но очень точный плевки клея.

Хлоп-хлоп-хлоп! Серия коротких плевков намертво блокирует мою нижнюю половину тела.

Ещё серия хлюпающих звуков и передо мной падает, скованный в напряжённой позе, пойманный во время движения Чип.

Он поворачивает голову ко мне и шепчет:

— Гранату. Успей.

— Нет. Нету, — отвечаю ему я, пытаясь вытащить из ножен на чудом не заплёванном сапоге нож.

— Хлоп-хлоп! — Моя рука приклеивается к сапогу. Кончиками пальцев я могу дотянуться до яблока ножа, но толку от этого нет никакого.

Какая-то тень накрывает нас и я вижу одного из пауков. Он, стоя в позе атаки, приподнимает передние лапы и мощный удар вбивает меня в темноту.

Назад: Часть — 2 Каторжник

Дальше: Глава 14