Глава 5
Переговорное устройство на столе Спасского ожило, и озабоченный голос его верной секретарши проговорил:
– Вадим Михайлович, с вами хочет поговорить какой-то нотариус. Или помощник нотариуса.
– Что? – раздраженно переспросил Спасский. – Какой еще нотариус? Я же говорил вам, чтобы не беспокоили меня по ерунде! Вы меня удивляете!
– Он сказал, что это касается права собственности на прачечную самообслуживания, – взволнованным голосом произнесла Нелли Леонидовна, – и что вы все поймете. Значит, сказать, что вы не будете говорить?
– Нет-нет, – остановил ее Спасский, – соедините!
В трубке раздался щелчок, и блеклый голос проговорил:
– С вами говорит помощник нотариуса Иванова. Если вас интересует право собственности на прачечную самообслуживания, вам надлежит прийти в нотариальную контору по такому-то адресу сегодня в шестнадцать ноль-ноль. В деле о приобретении этой прачечной имеются существенные подвижки.
– Хорошо, я буду!
Спасский вышел из кабинета, сказал секретарше, что уезжает по срочному делу и что все встречи нужно перенести на завтра.
– Позвонить Никите, чтобы подавал машину? – Секретарша уже не удивлялась поступкам своего шефа, помня, что жена его пропала, что называется, с концами. Тут любой занервничает!
Никитой звали личного шофера Спасского, который в некоторых случаях выполнял обязанности его телохранителя.
– Не надо. Позвоните в гараж, чтобы подали какую-нибудь машину, только не джип и не «Мерседес». Я сам поведу.
Когда Спасский спустился на подземный этаж, его уже ждала машина – темно-серый «Ситроен». Ключи торчали в замке зажигания, водитель скромно стоял в сторонке. Вадим Михайлович сел за руль, выехал из паркинга и поехал по адресу, который назвал обладатель невыразительного голоса.
По указанному адресу находилась невзрачная панельная девятиэтажка. Над одним из подъездов обнаружилась вывеска «Нотариальная контора». Спасский припарковал машину, поднялся по ступенькам и вошел в контору.
В большом помещении толпились озабоченные люди – вполголоса переговаривались, читали документы. За стойкой скучал администратор. Спасский в недоумении огляделся: он не видел ни одного знакомого лица. Хотел уже обратиться к администратору, как вдруг перехватил взгляд сидящего в углу человека. Человек этот приподнял брови и показал глазами на соседний стул.
Только сейчас Спасский понял, что это тот самый уникальный специалист, с которым он говорил в прачечной. Этот человек обладал столь заурядной внешностью, что запомнить его было задачей практически невозможной. Здесь, среди озабоченных людей, он казался очень уместным, со своим невыразительным лицом, со своим потертым портфельчиком.
Спасский подошел, сел рядом и вполголоса проговорил:
– Вы сказали, что в деле есть подвижки? Где мы можем поговорить?
– Здесь, – ответил тот бесстрастно.
– Здесь? – Спасский удивленно огляделся. – Но здесь так много людей…
– Это и хорошо. Все они заняты своим, и им нет до нас никакого дела. Они все читают и обсуждают документы, и мы будем делать то же самое.
– Что ж, может быть, вы и правы, – неуверенно проговорил Спасский. – Так что, вам удалось выяснить, где находится моя жена?
– Частично.
– Что значит частично? – Спасский удивленно взглянул на собеседника. – Вы или выяснили, где она, или нет.
– Это не совсем так, – уклончиво ответил невзрачный человек и быстро оценивающе взглянул на Спасского. – Вадим Михайлович, у вас крепкие нервы?
– Что за вопрос? – возмутился Спасский. – Думаете, слабонервный хлюпик смог бы достичь таких высот? Смог бы создать такую компанию, как моя?
– Думаю, что нет, – примирительно проговорил невзрачный человек. – Но я должен был вас спросить. Дело в том, что я вынужден сообщить вам неприятные новости. Очень неприятные.
– Ульяна?.. – тревожно переспросил Спасский.
– Да. Ваша жена мертва. Убита.
– Черт. – Спасский уставился в пол, прислушиваясь к своим чувствам. Пожалуй, ему было не так уж больно. После того как он получил конверт с фотографиями Ульяны, мысль о ее смерти не показалась ему сверхъестественно страшной. Да и вообще, в последнее время жена начала действовать ему на нервы, а развод – вещь сложная и дорогостоящая. Так что тот, кто убил Ульяну, возможно, оказал ему большую услугу.
– Ее тело нашли? – задал он следующий вопрос, выдержав надлежащую паузу.
– Частично, – снова странно ответил собеседник.
– Что значит – частично? – раздраженно переспросил Спасский. – Я не понимаю!
– Именно поэтому я спросил, крепкие ли у вас нервы.
– Что? – Спасский нахмурился. – О черт! Ее что, расчленили?
– Я уж лучше покажу вам. Сами знаете, лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать… Мне пришлось приложить большие усилия, чтобы достать эти фотографии.
Невзрачный мужчина вынул из потертого портфельчика большой плотный конверт, очень похожий на тот, в котором Спасскому прислали фотографии Ульяны с дешевым черноволосым мачо. Из конверта возникла первая фотография.
Спасский взглянул на нее.
Металлический стол, на какие укладывают покойников, на нем тело. Спасский мгновенно узнал тело своей жены, знакомое ему до мельчайших подробностей – длинные тренированные ноги, впалый живот, красивая грудь, татуировка. Только почему-то Ульяна показалась ему ниже, чем при жизни.
Спасский перевел взгляд чуть выше.
И едва сдержался, чтобы не закричать.
Он понял, почему мертвая жена показалась ему ниже. У Ульяны не было головы. Шея аккуратно перерезана, выше пустота. Голый металлический стол.
– Боже, – выдавил Спасский, которому стало трудно дышать, – да что же это такое?
– Очень уместный вопрос, – кивнул его собеседник, убирая фотографию в конверт, – только не надо повышать голос. Если вы не заметили, здесь все разговаривают вполголоса.
Когда фотография исчезла в конверте, Спасскому стало куда легче. Он смог убедить себя, что это была всего лишь галлюцинация. Или фотомонтаж. Фотошоп.
– Это не фотошоп. – Собеседник словно прочел его мысли. – Я видел это тело своими глазами. Ваша жена обезглавлена, голову так и не нашли. Поэтому опознать ее было очень непросто. Должен признаться, я не стал помогать в этом полиции, пока не переговорил с вами. Хотя наши с полицией интересы на данном этапе совпадают, думаю, не стоит поднимать шум раньше времени. Если пронюхают журналисты, а в полиции непременно будет утечка информации, скандала не избежать.
– Вы правы, – глухо сказал Спасский. – Но кто мог сотворить с ней такое? Я никогда не видел ничего подобного… Это какой-то кошмар.
– Признаюсь вам, Вадим Михайлович, я такое тоже нечасто вижу. А я вижу много неприятных и даже страшных вещей.
– Тот, кто сделал такое с Ульяной, должно быть, ненормальный! Больной!
– Согласен с вами. Но давайте продолжим. У меня есть для вас еще кое-какая информация.
– Продолжим? – Спасский взглянул на конверт. – Что там еще? Еще какие-то фотографии?
– Да. Там еще несколько фотографий вашей покойной жены в разных ракурсах. Но вы на первой же опознали ее, то есть ее тело, так что смотреть на остальные, пожалуй, не обязательно.
– Да, не обязательно. – Спасский зябко передернул плечами. – Так что еще вам удалось выяснить?
– Прежде чем продолжить, я хочу задать вам один вопрос. – Невзрачный человек пристально взглянул на Спасского. – Вы не имеете к этому никакого отношения? – Он похлопал рукой по конверту с фотографиями.
– Что вы себе позволяете? – Спасский удивленно воззрился на собеседника. – Не убил ли я свою жену? Не сделал ли я то… то, что здесь сфотографировано? Да как вы могли?
– Не нужно громких фраз. – Невзрачный человек поморщился. – Я не полицейский, я всего лишь частный сыщик, работающий на вас, и если вы к этому причастны, вы не перестаете быть моим клиентом. Мне просто нужно знать правду, так легче будет работать. Понимаю, что лично вы сделать такого не могли, но вы могли это кому-то поручить.
– Уверяю вас, я не имею к убийству никакого отношения. Я не делал это сам и никому это не поручал. Я вообще ничего не знал о смерти Ульяны до этой самой минуты. До того, как вы показали мне фотографию.
– Что ж, тогда продолжим. Или вы считаете, что моя работа выполнена? Я выяснил, где находится ваша жена, что вы мне, собственно, и поручали.
– Нет, я хочу знать больше. Хочу знать, кто это с ней сделал. Разумеется, я оплачу сделанную вами работу, но хочу, чтобы вы продолжали.
– Я так и думал. – Невзрачный человек кивнул. – Это было еще одной причиной, по какой я спросил, не вы ли убили свою жену. В случае убийства женщины подозрения всегда сначала падают на мужа или любовника. Так что если вы ни при чем, на первый план выходит тот мужчина, с которым она сфотографирована.
Он сделал небольшую паузу, внимательно глядя на Спасского, затем продолжил:
– Я уже провел кое-какую работу в этом направлении. Ввел лицо того мужчины в программу опознания, и программа установила его личность. Он известен как Максим Королев, 1980 года рождения.
– И где же он? – Глаза Спасского хищно сверкнули.
– А вот здесь проблема, точнее, целых две проблемы. Максим Королев уже умер.
– Что, его тоже убили? Вместе с Ульяной?
– Нет, Максим Королев, 1980 года рождения, умер двадцать пять лет назад. Он утонул, купаясь в лесном озере на Карельском перешейке.
– Что вы такое говорите? – Спасский недоуменно взглянул на собеседника. – Я своими глазами видел его фотографии, он был с моей женой и выглядел вполне живым. Наверное, это какая-то ошибка.
– Нет, это не ошибка и не совпадение, это вполне заурядная история. Тот человек, который на фотографиях, прошу прощения, обнимает вашу жену, живет по фальшивым документам реально существовавшего, но давно умершего лица – того самого Максима Королева.
– А как его зовут на самом деле?
– А вот этого, к сожалению, никто не знает. И мне не удалось выяснить, несмотря на все усилия. Но зато удалось узнать, чем этот фальшивый Максим зарабатывает на кусок с толстым слоем масла.
– И чем же?
– Он наемный любовник.
– В эскорт-службе, что ли, работает? Выходит, Ульяна его просто нанимала?!
– Нет, у него более интересная работа. И более опасная. Его нанимают не скучающие богатые дамочки, а богатые деловые люди, которым понадобилось втереться в доверие к конкуренту или что-то у него украсть. Наш герой, этот фальшивый Максим, соблазняет секретаршу нужного человека, или его бухгалтершу, или женщину-аудитора, влюбляет ее в себя до беспамятства, после чего влюбленная женщина крадет для него то, что нужно. Или узнает шифр сейфа. Или компьютерный пароль. Или то, что ему понадобится, чтобы выполнить заказ. Скажите, Вадим Михайлович, в вашей фирме в последнее время ничего не случилось? Ничего не пропало?
– Случилось, – мрачным голосом проговорил Спасский, уставившись в пол. – Пропало.
– Значит, в этом случае наш фальшивый Максим соблазнил не секретаршу, не бухгалтершу, он пошел ва-банк и охмурил жену владельца. Вашу жену, Вадим Михайлович!
– Где он? Где этот мерзавец? – Спасский непроизвольно сжал кулаки, глаза загорелись темным огнем.
– К сожалению, не могу вам ответить. Этот человек исчез несколько дней назад. Его никто не видел.
– Я хочу, чтобы вы его нашли.
– Хорошо, я продолжу работу. Но я рассказал вам еще не все, что удалось узнать.
– Так говорите же!
– Как я сказал, фальшивого Максима Королева уже несколько дней никто не видел. Но примерно неделю назад он был в одном ресторане на Петроградской стороне. В то время я на вас еще не работал, поэтому не следил за этим человеком. Но мне удалось достать записи с камер наблюдения ресторана. Взгляните на снимки, может быть, вы кого-то узнаете.
Неприметный человек вытряхнул из своего конверта еще несколько фотографий и показал их Спасскому.
На этих фотографиях был тот самый черноволосый мачо, который соблазнил его жену, в обществе мужчины лет сорока. Этот человек был полной противоположностью фальшивого Максима – высокий подтянутый блондин скандинавского типа, бледно-голубые глаза, небольшой шрам на левой щеке.
– Это же Вагнер, – вполголоса проговорил Вадим Михайлович, – Рудольф Вагнер!
– Совершенно верно, – подтвердил собеседник, – это Рудольф Валентинович Вагнер, начальник службы безопасности фирмы «Интер-инвест».
– Вот кто за этим стоит! Вот кто поручил этому жиголо соблазнить Ульяну! Стало быть, ноги растут от его шефа Садулаева! Надо же, до чего человек дошел!
– Надеюсь, эта информация будет вам полезна.
– Очень, очень полезна, – подтвердил Спасский.
– Значит, моя работа окончена?
– Нет! Я, конечно, заплачу за все, что вы уже сделали, и хорошо заплачу – вы мне очень помогли.
– Вы знаете, на какой счет перевести деньги.
– Но я хочу, чтобы вы продолжили работу. Хочу найти того человека, который расправился с моей женой. Конечно, у нее были недостатки, но это была моя жена, и никто не может так жестоко обойтись с ней и остаться безнаказанным. Кроме того, как бы это выразиться… – Спасский замялся, – возможно, вы найдете…
– Хорошо, я понял, – прервал его мучения сыщик. – Вы бы хотели похоронить свою жену, так сказать, целиком, в полном комплекте.
– О господи, – еле слышно простонал Спасский.
В это время какого-то Коржикова позвали к нотариусу, тот замешкался, и в дверь проскочил кто-то посторонний. Спасский отвернулся лишь на несколько секунд, хотел еще что-то добавить, взглянул на своего собеседника – но того и след простыл.
Инга подходила к дому, когда зазвонил ее телефон.
Номер показался ей знакомым, и она ответила.
– Инга, – зазвучал в трубке измученный голос, – выручай! У меня компьютер взбесился!
– Это вообще кто?
– Это же я, Виктор Голубянкин!
– А, Виктор…
Инга вспомнила Голубянкина, лысого жизнерадостного человека лет сорока. Виктор работал журналистом на фрилансе в нескольких бумажных и электронных СМИ, писал о спорте и кино. Как для всякого журналиста, компьютер был для него основным рабочим инструментом, у него их даже имелось несколько. Инга несколько раз чистила от вирусов его компьютеры, но никогда не слышала, чтобы Виктор паниковал. Вообще Голубянкин был хорошим клиентом – жизнерадостный, не капризный, платил хорошо и жил недалеко от нее.
– Да что случилось-то?
– Говорю, он взбесился! – повторил Голубянкин плачущим голосом. – Визжит, как свинья, которую ведут на убой. Или даже уже закалывают.
Он что-то сделал, видимо, перешел в другую комнату, и она услышала в трубке дикое завывание, похожее на вой полицейской сирены.
Инга инстинктивно отдернула руку с телефоном и боковым зрением заметила белый автомобиль, который медленно ехал вдоль тротуара в нескольких метрах от нее.
Не обратив на белую машину внимания, она снова прижала телефон к уху. Завывания стали тише – наверное, Виктор отошел от взбесившегося компьютера.
– Перезагружал? – деловито спросила Инга.
– Перезагружал, три раза! Как только грузится система – комп зависает и начинает визжать.
– Колонки к нему подключены?
– Само собой, но я их сразу же отключил и даже унес в другую комнату, а он все равно визжит! Инга, приезжай, он так визжит, что здесь невозможно находиться! А я без него как без рук. У меня в нем все самые важные файлы.
– Ладно, приеду. – Инга подумала, что хотя у нее своих проблем выше головы, но лишние деньги не помешают, а Витя Голубянкин – хороший клиент, за него нужно держаться. Да и вообще, хватит страдать, нужно включаться в нормальный рабочий ритм. Не в том она положении, чтобы деньгами разбрасываться.
Инга огляделась – поймать ли такси или остановить подходящую маршрутку – и снова заметила белую машину.
Это был большой мини-вэн с затененными стеклами.
Что-то в нем показалось ей подозрительным. Кажется, она видела его вчера. А может, еще раньше.
Что-то было у нее связано с такой же точно машиной. Точнее, с этим словосочетанием – «белый мини-вэн». Что-то важное. И еще почему-то перед глазами возник горящий клочок бумаги…
Как раз подъехала маршрутка, и Инга забыла о своих подозрениях и воспоминаниях.
Голубянкин встретил ее на пороге квартиры. Лицо у него было несчастное, как у человека, у которого в семье кто-то безнадежно болен. Из глубины квартиры доносилось истерическое завывание.
– Инга, сделай с ним что-нибудь, – простонал Виктор, – я больше не могу выносить этот вой! Хотел уже утопить его в ванне или в окно выбросить. Но вспомнил, какие в нем важные файлы, и передумал. Легче самому утопиться, чем все это заново восстановить.
– Ладно, не переживай. – Инга вошла в кабинет Виктора, как дрессировщик входит в клетку к хищнику. Ноутбук стоял на столе и выл диким голосом.
Она перевернула его вниз лицом, вынула аккумулятор, положила рядом.
В комнате наступила тишина.
– Господи, как тихо, – проговорил Виктор у нее за спиной. – Это же просто счастье неземное!
Инга подождала пару минут, затем вставила батарею на место и повернулась к Виктору:
– Неси сюда колонки!
– Ты это серьезно?
– Я сказала – неси!
Она включила компьютер. Загрузилась система, и ноутбук снова завыл дурным голосом.
Виктор застонал и повалился на пол возле стола. Но Инга уверенно включила провод колонок в гнездо, и в комнате наступила долгожданная тишина.
– Все, можешь работать.
– А что с ним было?
– У него внутренний микрофон был включен на максимум, и он вошел в резонанс с колонками. Я привела его в начальное состояние, а потом снова подключила колонки, и он опомнился.
– Ничего не понял.
– А тебе и не надо. Главное, что компьютер работает. Как говорится, жизнь победила смерть неизвестным науке способом.
– Отлично! Спасибо! Сколько я тебе должен?
Инга назвала весьма скромную сумму, учитывая, что работала всего несколько минут. Витя рассыпался в благодарностях и все порывался ее поцеловать, чего Инга, конечно, не разрешила. Но и сердиться не стала – за что? Просто человек сильно обрадовался.
Виктор уже уселся за стол и защелкал клавишами компьютера. Инга бросила взгляд на экран и остановилась. То и дело мелькало слово «маньяк».
– Что это у тебя?
– А это статейка моя, хотел в журнал один пристроить, так не взяли, гады. Теперь переделаю маленько да в Интернет выложу, – охотно ответил Витя. – Материал интересный, много чего получилось нарыть. И еще интервью взял у одного психиатра, Слонимский его фамилия. Он в этих маньяках сечет, как ты в компьютерах! Диссертацию по ним защитил и монографию написал на шестьсот страниц. Все о них знает, в их психологии разбирается, много интересного наговорил. А в журнал статью не взяли. Формат им не тот, и вообще незачем читателей пугать.
Пока Витя разглагольствовал, Инга рассеянно глядела на экран. Глаз зацепился за знакомое сочетание «Лужский маньяк». Ого, даже у Вити в статье о нем целый абзац. Значит, психиатр Слонимский и правда много чего знает.
Инга почувствовала, как сердце поднялось вверх и забилось где-то у горла. Значит ли это, что психиатр сможет ответить ей на некоторые вопросы? Ведь Лужского маньяка так и не нашли…
Она записала координаты психиатра Слонимского – так, на всякий случай. Витя ничего не заметил, он как раз вышел, чтобы по ее просьбе принести стакан воды. Инга не собиралась рассказывать ему, для чего ей нужно знать как можно больше о маньяках.
Уходя из его квартиры, она думала о том, что человек устроен почти так же, как компьютер: если его психику перегрузить, оказав на нее слишком сильное давление, он может внезапно слететь с катушек и стать очень опасным…
Она вышла на улицу и огляделась.
И первой машиной, которую она увидела, был белый мини-вэн с тонированными стеклами.
Это не могло быть случайностью. Мини-вэн наверняка ехал за ней до дома Голубянкина и караулил ее на выходе.
Инга быстро зашагала по улице. Белый автомобиль поехал вслед за ней.
И тут она вспомнила клочок бумаги, по краям охваченный пламенем. На этом клочке было написано корявым почерком Макса: «Белый мини-вэн номер ОГУ-978».
Макс написал это на листке и показал ей.
А потом сжег листок.
Инга увидела, как смятая бумажка корчится в пепельнице, догорает, превращаясь в горстку пепла.
А потом была ночная улица и белый автомобиль, заметный в темноте. Она помнила, что должна подойти к нему и что-то сделать, но вот что? За этим видением следовала темнота. Нет, Инга помнила еще, как бежит по темной улице и в голове колотится только одно: нужно как можно скорее спрятаться, уйти от всех, нужно добежать домой.
Что ж, судя по тому, что она проснулась в своей постели, до дома она добралась. Инга дернулась при мысли, в какой компании проснулась тем ужасным утром, и решила сосредоточиться на мини-вэне. И на сгоревшей бумажке с номером.
Что это было?
Наверняка это воспоминание всплыло из той черной дыры на месте последнего вечера, который они провели с Максом. Так из глубины черного, как ночь, подземного озера всплывает вдруг неизвестное существо – мелькнет угольно-черной спиной, ударит по воде хвостом и тут же исчезнет в таинственной глубине…
Однако белый мини-вэн никуда не исчез – он ехал за Ингой, и расстояние между ними неумолимо сокращалось.
Инга быстро оглянулась и прочитала номер на капоте автомобиля.
Это был тот самый номер – ОГУ-978.
Тот же номер, что на сожженном Максом клочке бумаги.
Инга и раньше не сомневалась, что этот мини-вэн следует именно за ней, теперь же отпали последние сомнения.
Что будет, когда они поравняются?
Инга не хотела это проверять.
Она зашла в знакомое кафе, где кроме прочих плюсов было два выхода на разные улицы.
Села за столик около окна и заказала кофе.
Мини-вэн остановился перед входом.
Инга достала телефон и набрала номер Ивана.
– Это ты? – проговорил он чужим голосом. – Я же просил тебя не звонить.
– Вот как? – перебила она его. – А не ты ли сам позвонил мне, когда оказался в заминированной машине? И я, кстати, сразу примчалась. И не стала напоминать тебе, что мы должны держаться подальше друг от друга. И, кстати, ты мне хотел что-то рассказать.
– Ладно, – быстро проговорил Иван, – что тебе нужно?
– У тебя ведь наверняка есть знакомые в дорожно-патрульной службе?
– Допустим.
– Сделай так, чтобы они задержали для проверки белый мини-вэн номер ОГУ-978. Он сейчас находится… – Она продиктовала адрес.
– Для чего это тебе?
– Объясню позже. Но я уверена, что этот мини-вэн как-то связан с людьми, которые заминировали твою машину.
– Вот как? – В голосе Ивана зазвучал металл. – Я все сделаю! Значит, нужно остановить их, проверить документы.
– Да, и выяснить, кто они такие.
– Хорошо, все будет сделано.
– И поспеши! Сделай это, пока они не уехали. Потом их будет не так просто найти.
В трубке зазвучал сигнал отбоя, а Инга устроилась поудобнее, как зритель, предвкушающий замечательный спектакль. Даже позвала официантку и заказала десерт, чего почти никогда не делала. Такой уж сегодня день.
Прошло не больше десяти минут.
Мини-вэн стоял на прежнем месте, явно дожидаясь, когда Инга выйдет.
Вдруг завыли полицейские сирены, и на улице появились два автомобиля характерной расцветки с надписью «ДПС» на борту. Продолжая завывать, чтобы усилить психологическое воздействие, машины дорожно-патрульной службы подкатили к белому автомобилю. Одна остановилась впереди, другая сзади, и усиленный мегафоном голос выкрикнул на всю улицу:
– Водитель автомобиля ОГУ-978! Заглушите мотор и выньте ключи из замка зажигания!
Водитель мини-вэна подчинился.
– Теперь выйдите из машины! Все: и водитель, и пассажиры! Повторяю – выйдите из машины!
Какое-то время ничего не происходило, затем дверцы мини-вэна распахнулись и оттуда вышли два человека. Один высокий, худой, с длинным лошадиным лицом, другой низенький крепкий коротышка, подвижный, как ртуть.
Инга наблюдала за происходящим, лакомясь десертом, и получала от жизни двойное удовольствие.
– Ноги расставить! Руки положить на капот машины! – командовал голос из мегафона.
Двое типов подчинились приказу. А что им еще оставалось делать?
Из полицейских машин высыпало несколько парней в форме, экипаж мини-вэна окружили плотным кольцом.
Инга спохватилась, что теряет время, и вышла из кафе через другой выход, сунув по дороге деньги официантке. Дом Вити Голубянкина был недалеко, так что вполне можно было дойти пешком, но она села в маршрутку, чтобы сделать небольшой круг.
Тут же позвонил Иван и сказал скучным голосом, что мини-вэн зарегистрирован на фирму «Интер-инвест», а те двое, что были в нем, – сотрудники этой фирмы. Документы людей и на машину в полном порядке, так что их отпустили.
– Зря. – Инга вздохнула.
– Тебе это все зачем? – Теперь в голосе Ивана звучало заметное напряжение.
– А ты со своим делом разобрался? Кто тебя так сильно не любит?
Иван буркнул что-то сердито и повесил трубку.
Инга подходила уже к своему подъезду и остановилась, чтобы пропустить неприметный крытый грузовичок с надписью «Мебель» на боку.
– Девушка, это какой дом? – спросил водитель, высунувшись из кабины.
Был он в кепке, надвинутой на самые глаза, и что-то не понравилось Инге в его внешности, так что она сухо бросила «пятнадцатый» и повернулась, чтобы уйти. Но тут же рядом возник кто-то и сильно сжал ее руку.
– Пусти, гад! – крикнула Инга, крутанулась на месте, пытаясь вырваться, но окна их дома вдруг надвинулись на нее, из каждого торчала жуткая ухмыляющаяся рожа, и все они рвались к Инге. Она вскрикнула и обмякла в руках высокого мужчины с лошадиным лицом. Его коренастый напарник выкатился из кабины и помог затолкать Ингу в фургон. Машина тронулась с места, никто ничего не заметил, да никого и не было рядом.
Она пришла в себя от тряски. В первый момент показалось, что она снова в темном подвале, что впереди ее ждет самое страшное – она увидит мертвую сестру в окружении горящих свечей, что сейчас ее настигнет боль в сломанной ноге и она будет лежать, беспомощная, и ждать, когда огонь заберет из подвала остатки кислорода, тогда она умрет и останется здесь навсегда.
Инга пошевелилась и почувствовала, что руки и ноги туго связаны. Она хотела закричать, но рот был заклеен скотчем. Нужно было скосить глаза и попытаться осмотреться.
Над головой нависал низкий потолок, помещение было небольшим, но все же больше гроба. В это время пол, покрытый резиновым ковриком, затрясся под ней, впереди заурчал мотор, и она наконец поняла, что находится в том самом фургоне с надписью «Мебель» на борту.
Да, ведь эти двое – те же самые люди, которые ездили раньше на белом мини-вэне, Инга видела из окна кафе, как у них проверяли документы. И отпустили, потому что документы были в порядке. И она, идиотка этакая, вместо того чтобы, не теряя времени, ехать домой, еще вздумала заметать следы, чтобы те как раз успели поменять машину и встретить ее у собственного подъезда!
Машина остановилась, Инга перевернулась, замычала и начала бить ногами в стенку фургона.
– Ах ты, гадина, – это повернулся со своего места тот, с лошадиной рожей. – Очухалась!
– Мало ты ей вкатил, может, добавить еще один шприц? – подал голос водитель.
– Нельзя, – вздохнул длинный, – она вырубится надолго, а нам ее быстро допросить надо. И так уж сколько времени потеряли. Езжай уж скорее, вон зеленый давно горит. Пусть стучит, кто ее здесь на дороге услышит.
Машина тронулась с места, Инга утомилась и перестала стучать – и правда, кто услышит. Она постаралась отвлечься и обдумать свое положение. С другой стороны, что тут думать, и так ясно, что наступил для нее полный абзац. Эти двое церемониться не станут, будут ее пытать. А она и понятия не имеет, зачем им нужна. Но они ведь не поверят, что она ни черта не помнит.
Хотя… Вот мини-вэн же она вспомнила. Значит, Макс написал номер автомобиля, чтобы она запомнила, и сразу же бумажку сжег. Для чего ей запоминать номер? Чтобы найти нужную машину. Макс не хотел сам идти на встречу с этими двумя и послал ее. Так и сказала та девица из «Хаоса», Ксения, которая подслушала, как Макс разговаривал по телефону. Дескать, придет девушка, блондинка, очень худая. Значит, послал он Ингу к этим что-то передать. И, судя по всему, она до них не дошла в ту ночь. Но что это было?
От напряжения в голове возникла тупая гудящая боль, виски сдавило, как обручем. Машина остановилась, Ингу выволокли из салона, она сопротивлялась, как могла.
– Кой черт! – разозлился длинный. – Тощая, а тяжелая. Кожа да кости, смотреть не на что, мяса нет совсем, а весу… Помоги!
– Ты развяжи ей ноги, – посоветовал коренастый, которому не хотелось, надо думать, тащить Ингу.
Длинный достал нож и перерезал веревки на лодыжках Инги. Она тут же двинула ему ногой в самое чувствительное место. Удар получился не слишком сильным, ноги затекли, и руки связаны, но место-то уж больно болезненное, так что длинный заорал и замахнулся на Ингу ножом. Ей уже было все равно. Раз пришла смерть, то и пускай. Не все ли равно, где умереть.
Коренастый шустро подскочил и перехватил руку с ножом.
– Тихо! Сам сказал, что нам допросить ее нужно, потом делай с ней что хочешь, хоть на кусочки нарезай. Звони скорей Рудольфу, пускай едет.
– Ты что, зачем имена называешь? – всполошился длинный. – Не знаешь порядок?
– Да кому она теперь расскажет! – безразлично махнул рукой его напарник, и Инга с ужасом поняла, что все так и есть, эти двое ее уже приговорили.
Она не успела оглядеться на улице, ее втащили в двери. Двери были деревянные и ужасно скрипели. Инга подумала, что это последнее, что она услышит перед смертью, – этот жуткий скрип в аду.
– Шевели копытами-то! – прикрикнул коренастый. – Некогда тут с тобой…
Был он энергичный и страшно активный, глаза неестественно блестели, он беспрерывно двигался, размахивал руками и крутил головой.
Помещение, куда они пришли, было большим – комната с низким потолком, в углу печка, точнее, не печка, а плита, из чего Инга сделала вывод, что находится в деревенском доме. Об этом говорили и некрашеные бревна, из которых были сложены стены.
Комнату перегораживала низенькая стеночка и до потолка не доходила. Пахло затхлостью и помойкой. Мебели не было никакой, кроме самодельного стола и двух колченогих табуреток.
Коренастый скрылся за перегородкой, а когда вернулся, Инга даже удивилась, потому что злодей толкал перед собой компьютерное кресло. Старое, с рваной обивкой, но обычное офисное кресло на колесиках, которых, кстати, был некомплект, всего два. Вдвоем с длинным они бросили Ингу в кресло и привязали ноги к нижней крестовине, а руки оставили связанными за спиной. Когда длинный с лошадиным лицом отклеивал от ее лица скотч, она исхитрилась и укусила его за палец изо всех сил, до кости. Длинный взвыл и здоровой рукой дал ей в лоб, да так сильно, что клацнули зубы и в затылке что-то хрустнуло.
– С-сволочь, – прошипел он, тряся укушенной рукой, из которой капала кровь на грязный пол, – да я ж тебя…
У Инги в голове шумело от удара, перед глазами встала серая полупрозрачная пелена, так что она даже не испугалась, когда длинный схватил нож.
– Тихо! – гаркнул коренастый, который в это время разговаривал по телефону. – Вагнер задерживается, так что будем сами ее колоть. Ты вот что, – он сильно сжал Инге челюсти, как бульдогу, – кончай моего напарника нервировать, он и так нервный и с ножом очень хорошо управляется, настругает тебя, как чукча рыбку. В каком тогда будешь виде, а? Скажи, куда ты ее дела, лучше по-хорошему скажи, а то прирежем здесь и закопаем вон в подполе.
Услышав про подпол, Инга вздрогнула, коренастый отнес это на свой счет.
– Вот видишь, что будет? А если отдашь нам ее, то отпустим, домой даже отвезем.
«За полную дуру меня держит», – устало подумала Инга и сплюнула горькую слюну.
– Дай воды!
– Обойдешься! – рявкнул коренастый. – Давай лучше по делу говори, где она?
– Да чего вам надо-то? – заорала тоже Инга. – Какого черта за мной гоняетесь?
– А ты не знаешь? – осклабился длинный. – Валя, она нарочно тебе зубы заговаривает, время тянет. Дай я с ней по-своему…
– Обожди. – Коренастый схватил сумку Инги и вытряхнул все из нее прямо на пол.
Расколотил ноутбук, растоптал ногами разные мелочи, высыпал на ладонь горку розовых таблеток.
– Ага, колеса. Ну что ж, это хорошо, что ты наркоманка. Значит, долго не протянешь. Короче, слушай сюда: нам нужна флешка, которую тебе Макс дал в тот вечер в баре «Пещера». О! – Коренастый был не дурак и заметил, как вздрогнула Инга. – Сообразила! Дал тебе и велел нам в машину принести.
– Ничего он мне не давал, – быстро сказала Инга, – с ним у вас были дела, с него и спрашивайте.
– Я у тебя спрошу, – сказал коренастый, – потому что его нет нигде. Но мы его найдем, и тогда у него тоже спросим.
«Это вряд ли», – подумала Инга.
– Если он нас кинул, – прорычал длинный, – то ты должна знать, где он!
– Ничего о нем не знаю, – сказала Инга, – мы раз в неделю встречались для траха, а какие у него дела и с кем – я понятия не имею. Меня это не касается.
– Значит, не хочешь по-хорошему. – Коренастый такому Ингиному поведению, кажется, даже обрадовался. – Значит, будем действовать по-плохому.
Он ушел в угол и нажал на рубильник. Под потолком тотчас загорелась засиженная мухами тусклая лампочка.
– О, – еще больше обрадовался коренастый, – умели делать вещи в советское время! Работает лампочка Ильича!
Он снова скрылся за перегородкой и вышел оттуда с двумя старыми настольными лампами. Взял у длинного нож, отрезал сами лампы и бросил их возле плиты. Шнурами же примотал руки Инги к подлокотникам кресла.
– Сережа, – ласково пророкотал он длинному, так что получилось «Серожа», – выруби электричество на время, будь так добр. – Вот, – пропыхтел он, с трудом впихивая вилки в розетку, – сейчас ты у нас заговоришь. Только долго из себя не строй партизанку на допросе, потому как электрический ток – штука опасная. Со знанием дела тебе говорю, батя у меня всю жизнь электриком проработал. Так что как бы тебе не окочуриться.
Инга молчала. Сказать, что память у нее начисто отшибло, – так все равно ведь не поверят.
«Умирать не страшно», – вспомнила она расхожее выражение. И правда не страшно. Никого она на этом свете не оставляет, не о чем ей жалеть. Что касается боли, то как-нибудь перетерпит, что физическая боль по сравнению с тем ужасом, который носит она в себе уже восемь лет. Бесконечные восемь лет.
– Ну, – спросил коренастый, – надумала?
– Да не знаю я ничего! – рявкнула Инга и тут же едва не прикусила язык от внезапной резкой… это была не боль, а как будто взорвалось что-то внутри и на миг резкий свет заполнил все. Заполнил и выжег. Ингу трясло, руки колотились о подлокотники, казалось, что голова сейчас отвалится, а сердце выскочит из груди, изо рта пошла пена.
– Вырубай! – заорал коренастый. – Вырубай, на хрен, рубильник!
Инга обмякла в кресле. В ушах стоял ровный гул, тело было не свое, оно больше не чувствовало ни боли, ни неудобств.
– Ты чего, Серый, совсем с ума спрыгнул? – орал коренастый. – Так долго нельзя, она же ласты склеит тут у нас! Вагнер приедет, что я ему скажу?
Инга тяжело дышала, этот спертый воздух не мог насытить тело кислородом. Снова представилось ей, что она находится в темном подвале и ждет смерти рядом с мертвой сестрой.
Но нет, это она бежит, задыхаясь, по темной улице, бежит, подгоняемая страхом, – домой, скорее домой. Дома можно спрятаться, закрыться на все замки, и с ней не случится самое страшное. Раньше воспоминания на этом обрывались, но теперь, когда через нее пропустили высокое напряжение, ее как будто осветило изнутри, и в этом свете проснулась память о той ночи. Как будто с черной дыры сдернули плотный занавес.
Она свернула в узкий переулок и увидела впереди какую-то фигуру, замедлила шаги. И вдруг перед ней вырос человек с волчьей головой и горящими красными глазами.
Человек?
Разве человек может быть таким? Глаза чудовища пылали, как два раскаленных угля, с белых клыков падали капли слюны, от всего облика веяло древним, как сама жизнь, ужасом.
Охваченная этим древним ужасом, почти потеряв рассудок, Инга бросается назад, сворачивает с улицы на освещенный проспект, машет рукой. Перед ней сразу же останавливается неказистая машина. Мрачный небритый кавказец только безмолвно кивает, когда она называет адрес. Отчего-то он подвозит ее не к самому дому, и она протягивает ему то, что сжимает в руке, – черный цилиндрик, компьютерную флешку.
– Что это? – Он отводит ее руку. – Дэньги давай!
Она достает из кармана кошелек – выходя из кабака, на автопилоте взяла его с собой. Кавказец берет сколько-то и возвращает ей кошелек. Она выходит из машины и в первый момент не понимает, где оказалась. Этот тип плохо ее понял и подвез с другой стороны квартала. Теперь нужно пройти еще квартал, потом срезать дорогу через двор, обойти дом…
Снова бежит она по пустой безлюдной улице, дальше – через детскую площадку, внезапно за углом дома видит какую-то тень и прячется в детский домик с ежиком на крыше. И тут осознает, что все еще держит в руках флешку.
Инга корчится на детской скамейке, ей хочется спрятаться и сидеть тихо-тихо, но вдруг перед глазами встает строгое лицо Макса, который говорит, чтобы она была осторожна и берегла флешку.
И тогда она прячет маленький черный цилиндр в крошечное углубление между сиденьем и левой ножкой скамейки. Потом осторожно выглядывает из домика. Кругом все тихо, она выбирается из домика и бежит к своему подъезду.
Это все, больше воспоминаний нет.
– Да что с ней будет-то, – бормочет длинный с лошадиным лицом, – здоровая баба, молодая еще.
В это время на пороге появился высокий блондин. Волосы очень светлые, как у самой Инги, глаза пронзительные.
– О, Вагнер. – В голосе коренастого нет особенной радости.
– Что у вас тут? – бросил блондин, увидев Ингу. – Опять твои шуточки, Боровик?
– Какие шутки, вот она тут, нашли и привезли, как велено было.
– А отчего она без сознания?
– Придуривается, – влез тут длинный, – она здорова как лошадь.
Жесткие руки схватили Ингу за подбородок. Совсем рядом она увидела очень светлые глаза. На левой щеке мужчины был небольшой шрам.
– Итак, – начал он, – что же мы будем делать? Будем повторять эксперимент или на этом закончим?
Инга хотела уже сказать, что не надо повторять, что она отдаст им эту чертову флешку, но помедлила. Если она скажет сейчас, где спрятано то, что им нужно, они и правда закопают ее в подполе. Или просто бросят здесь связанную умирать.
Так и сделают, ведь она знает их имена. И вообще, много знает. Нужно придумать такое, чтобы они вывезли ее из этого крысятника, а там, может, повезет удрать от них.
– Шутки кончились! Где флешка? – закричал Вагнер.
Чуткое ухо Инги уловило еле слышный скрип двери. Показалось? Да нет, как будто дверь скрипнула, но кто-то придержал ее сильной рукой.
– Не знаю! – крикнула Инга нарочно как можно громче, чтобы эти уроды ничего не услышали. – Ничего не знаю!
– Давай, – Вагнер кивнул длинному, по-прежнему стоявшему у рубильника, – врубай его.
Длинный взялся за ручку. Для Инги время как будто замедлилось, она ждала, когда внутри снова взорвется бомба и смертоносный свет выжжет все, что осталось. Одно она знала твердо: второго раза она не переживет, сердце просто не выдержит. И последнее, что она увидит перед смертью, – лица этих уродов. Жаль.
Рука длинного так и осталась лежать на рубильнике, но почему-то он его не нажал, а стал медленно сползать на пол. Тут все вокруг снова стало двигаться в обычном темпе, даже слишком быстро – Инга увидела, как из-за спины длинного появился высокий человек в черном комбинезоне, перешагнул через безжизненное тело и бесшумным прыжком оказался на середине комнаты.
Вагнер не следил за рубильником, он профессионально наблюдал за Ингой, коренастого же подвело любопытство. Ему нравилось пытать, запугивать и причинять человеку боль, оттого он и был таким оживленным – предвкушал интересное зрелище. Поэтому он тоже не заметил вошедшего. А когда почувствовал что-то не то и обратился лицом к длинному возле рубильника, получил хороший удар ботинком в челюсть, отчего тут же свалился на пол.
В это время двое других людей в черных комбинезонах схватили сзади Вагнера под руки и мигом надели на него наручники. В дверь вошел еще один человек – этот был в обычном костюме, лицо его вроде было Инге знакомо. Впрочем, она наблюдала все действо из-под ресниц, на всякий случай сделала вид, что она без сознания.
– Привет, Вагнер, – сказал последний из вошедших, – давно не виделись. Вот сейчас и поговорим.
Вагнер скривился и пробормотал что-то презрительное. Главный огляделся, сморщился брезгливо, потом велел тащить жертву за перегородку – очевидно, там были более подходящие условия для допроса с пристрастием.
Двое молчаливых людей в черном подхватили Вагнера за плечи и поволокли. Третий перед тем, как уйти, тщательно связал коренастого, подававшего слабые признаки жизни, и ушел, бросив подозрительный взгляд на Ингу.
Перегородка была хлипкой, не доставала до потолка, и Инга отлично слышала все, что там происходит.
– Сам все расскажешь или тебе помочь? – спросил главный. В ответ раздалось замысловатое ругательство.
– Зря ты это, – проговорил главный в ответ, – очень зря. Мне ведь шеф многое разрешил. У него, понимаешь, теперь руки развязаны после того, что вы устроили. Так что колись, паскуда, а не то прирежем здесь и закопаем в подполе! И тебя, и твоих людей!
Инга невольно усмехнулась – до чего же они все одинаковые, ничего нового придумать не могут.
– Ты не посмеешь, – прошипел Вагнер, – эти методы…
– Да? А кто убил моего человека в том баре? Зарезали в сортире, как последнего наркомана! Ладно, ребята, время дорого, вколите ему сыворотку правды. Он все расскажет, куда денется.
За перегородкой послышалась возня, приглушенный вскрик, а Инга решила, что пора ей подумать о себе. На этих вряд ли можно рассчитывать, не спасут, а как бы хуже не было.
Она подергала подлокотники кресла.
Надо же, с виду такое ломаное, а крепкое, да еще этот урод прикрутил проводом намертво. Но ей ли не знать, как устроены эти кресла, сколько их перевидала, точнее, на скольких пересидела. Она оттолкнулась ногами и попыталась подпрыгнуть. С третьего раза кресло чуть опустилось, до этого оно было отрегулировано на самый высокий рост. Инга замерла на месте, потому что за перегородкой установилось временное затишье. Потом послышался приглушенный стон.
– Давай, – произнес голос главного, – очухивайся и приступай к рассказу. Значит, твой хозяин Садулаев велел тебе раздобыть очень важные документы нашей фирмы. Чтобы окончательно компанию утопить. Конкуренция, блин! Говори! – рявкнул он.
– Мы, – теперь голос у Вагнера был неуверенный и какой-то блеющий, – мы нашли человека… Его рекомендовали, классный спец по бабам. Подставили его к этой, к жене вашего шефа. Чтобы информацию получить…
«О как, – подумала Инга, – стало быть, Макс был своего рода профи. С Ульяной он не развлекался, а работал. А я у него была для души. Черт, противно как!»
Она снова подпрыгнула в кресле, вложив в это движение всю злость на Макса. И кресло быстро опустилось вниз. Инге показалось, что провода чуть ослабли, руки не были теперь стянуты так туго.
– Он преуспел, – бубнил за перегородкой Вагнер, – как уж бабу обаял, но достала она ему код сейфа, помогла флешку выкрасть. Или сам он сумел. В общем, он светиться не хотел, сказал, чтобы его ждали, он передаст все, и чтобы деньги сразу перевели. Пока, говорит, денег на счету не будет – никакого разговора.
– Ага, знал небось, что вам человека напарить – что чихнуть, – хмыкнул главный.
Инга попробовала поездить в кресле. Это было трудно, потому что половины колесиков не было. Тогда она наклонилась, чтобы весь вес падал только на те колеса, которые уцелели, и что было сил оттолкнулась от пола.
Провода натянулись, вилки выскочили из розетки. И то хорошо, теперь хоть током не дернет, если рубильник случайно включится.
Теперь она могла передвигаться в кресле, отталкиваясь ногами.
Инга огляделась. В комнате не было ничего острого. Тут она вспомнила, что у длинного ее мучителя был нож. Еще пугал ее им, сволочь.
Очень медленно, чтобы кресло не скрипело, она передвинулась к неподвижно лежащему телу. Длинный не шелохнулся, хотя вроде его и не били, видно, вкололи что-то незаметно в спину. Вот он, нож, валяется под ним. Но как его достать, если Инга не может наклониться?
Она подвигала привязанными руками. На левом подлокотнике кресла обнаружилась трещина. Инга потянула что было сил, потом налегла всем весом на левую руку, трещина расширилась, провода растянулись, так что, когда она ослабила напор, рука с трудом, но пролезла. Инга наклонилась с немалым усилием и подхватила нож. И тут заметила, что длинный смотрит на нее и губы его шевелятся. Не примериваясь, Инга ткнула его тяжелой рукояткой ножа в лицо. Нос хрустнул, брызнула кровь, длинный булькнул и затих.
«То-то же», – мысленно сказала Инга.
– Что дальше было? – спросил начальственный голос за перегородкой.
– Перевели мы ему деньги, а тут он звонит: накладка вышла, встреча состоится, но позже, в другом баре, и сам выйти боится, а придет девка его. Описал ее, в общем, и чтобы мы ждали. Конечно, я насторожился – что-то он темнит, думаю, велел своим следить в оба, а деньги пока на всякий случай придержать. Но поздно, ушли они уже. Короче, девку эту мои уроды упустили, как уж она проскочила… Звонят они этому Максу, а он сам психует. А потом пропал, ушел от них. И с тех пор как в воду канул.
– Все ясно, кинул он вас на ржавый гвоздь, – усмехнулся главный. – Сбежал, скрылся.
– Не знаю, – теперь голос у Вагнера был совсем слабый, – не похоже на него. Мы стали его девку искать… она…
В это время Инга наконец перепилила ножом веревки на ногах, оттолкнулась и со всей силы бухнула креслом в стол. Сиденье отлетело, подлокотник отломался с грохотом.
– Что еще там? – послышался крик главного.
Инга, волоча за собой оставшийся провод, бросилась к выходу, но сообразила, что там ее сразу же найдут и юркнула в маленькую дощатую дверцу в углу. За ней оказался чулан, заваленный вовсе уж каким-то хламом. Свет проникал сюда через небольшое окно.
Инга рухнула на кучу гнилого тряпья и с остервенением принялась перерезать провод на правой руке.
В комнате слышались шум, грохот и мат.
Инга наконец освободилась от проклятых проводов.
После электрошока ее трясло противной мелкой дрожью, руки и ноги были слабыми, как у ребенка, но зато в голове была звенящая пустота, как в институтской аудитории во время каникул. Благословенная звенящая пустота – вместо привычного гнетущего ужаса. Она поймала себя на мысли, что уже некоторое время не думает о темном подвале, о лице мертвой сестры и о своем отчаянии, боли в ноге и ожидании смерти от удушья.
Инга подкралась к двери и услышала за ней громкие голоса.
– Где эта девка? Она не могла далеко уйти! Вроде бы совсем квелая была, а вот на тебе!
– Да она вообще не могла уйти! Она была привязана к креслу!
– Тогда где же она? И что это? – Судя по звукам, кто-то пнул остатки кресла.
– На улице нет, посмотри в чулане!
За дверью послышались шаги. Инга подхватила тяжелый обломок кресла, который тащила на себе, и прижалась к стене рядом с дверью.
Дверь широко распахнулась, закрыв от нее того, кто вошел в комнату.
– Здесь ее нет, – раздался в одном шаге от Инги хриплый простуженный голос.
Она чувствовала через тонкую дверь его присутствие, чувствовала его запах – запах табака, крепкого одеколона и пота, слышала его дыхание, сама же пыталась почти не дышать. Даже биение собственного сердца казалось ей чересчур громким.
– Точно нет? – донесся из соседней комнаты недовольный голос, в котором слышались начальственные нотки.
– Не вижу. Постой, сейчас свет включу.
Мужчина шагнул в сторону, щелкнул выключателем – но ничего не произошло, рубильник был выключен.
– Черт, нет света.
С этими словами мужчина отошел в другую сторону – и Инга увидела его. Крепкий плотный мужик лет тридцати с гаком, ежик русых волос. Один из тех двоих, что управились с Вагнером.
Если Инга увидела его – он тоже может ее увидеть, стоит только повернуться.
– Что там? – спросил начальственный голос из соседней комнаты.
– Нет никого. – Мужчина медленно повернулся, собираясь выйти из комнаты, и тут увидел съежившуюся за дверью Ингу.
Время словно остановилось или потекло невероятно медленно. Мужчина в черном только начал открывать рот, чтобы что-то сказать или крикнуть, и одновременно потянулся к наплечной кобуре за оружием, но Инга опередила его. Она подняла обломок кресла и со всего маху опустила его на коротко стриженную голову. Мужчина удивленно округлил рот, словно хотел что-то сказать, и беззвучно повалился на пол. Инга еще успела подумать, что, если бы на его месте был тот первый, более ловкий, у нее ничего бы не получилось.
– Что там? – повторил начальственный голос за дверью.
Она не стала терять драгоценные секунды: не выпуская из рук обломок кресла, бросилась к окну, швырнула свое орудие вперед, так что во все стороны серебряным дождем брызнули осколки, и прыгнула туда же.
Вылетела в окно, чудом не изрезавшись, свалилась в густой жухлый бурьян, смягчивший падение, прокатилась кувырком и вскочила на ноги.
То есть собиралась вскочить.
После электрошока силы у нее были не те. Она с трудом поднялась на ноги, едва подавив стон. Но взяла себя в руки и бросилась наутек.
Она бежала через большой пустырь, заросший высокой пожелтевшей травой, бурьяном и репейниками. Какие-то ветки хлестали ее по ногам, репейник цеплялся за джинсы, ноги оскальзывались на глинистой почве, но Инга бежала вперед, не останавливаясь, бежала к краю пустыря, где виднелась глубокая канава, через которую были переброшены дощатые мостки.
Вдруг за спиной раздались голоса:
– Вон она! Стой, стерва! Стой, стрелять буду!
– Бей по ногам, – прозвучал прежний начальственный голос, – она нужна мне живой!
За этим криком раздался выстрел.
Пуля хлестнула по траве совсем близко, сшибла сухие соцветия. Следом за первым выстрелом прогремел второй, потом третий. Инга продолжала бежать, то и дело меняя направление, петляя как заяц – то влево, то вправо.
До края пустыря оставалось совсем немного, может быть, всего несколько метров, когда нога поскользнулась, она потеряла равновесие и упала в бурьян.
– Я ее подстрелил! – раздался за спиной торжествующий голос. – Пойдем подберем.
Инга перекатилась по траве, попыталась подняться, но дальше почва пошла под уклон, и она покатилась вперед, все быстрее и быстрее, пока наконец скатилась в канаву.
К счастью, канава была сухой, и Инга не промокла, только ушиблась и перемазалась в грязи. На этот раз она поднялась на ноги, ощупала свое многострадальное тело. Переломов и серьезных ушибов не было, хотя болело всюду.
Она стояла в канаве, которая была ей примерно по плечи, и видела пустырь, где только что бежала. Теперь по этому пустырю быстро двигались две мужские фигуры. Еще минута, самое большее две, и они будут рядом с ней.
Инга завертела головой.
На дне канавы лежала толстая ржавая труба непонятного назначения. Достаточно толстая, чтобы в нее, согнувшись в три погибели, мог влезть человек.
Что Инга и сделала – согнулась и влезла в трубу.
И проползла по ней несколько метров, чтобы ее не было видно снаружи, от устья трубы. При этом она наткнулась на что-то живое, мягкое. Раздался возмущенный пронзительный писк, и мимо Инги простучали по железу маленькие лапки. Инга вздрогнула от омерзения, но не издала ни звука. Не в ее положении бояться крыс…
Прошла бесконечно долгая минута, и наконец совсем близко раздались приглушенные голоса:
– Да где же она? Ты ведь говорил, что ранил ее!
– Точно, ранил! Я видел, как она упала.
– Так куда же она делась?
– А черт ее знает! Может, в канаву свалилась?
На какое-то время настала тишина, затем снова зазвучал прежний голос:
– Здесь ее тоже нет.
– Может, в трубу уползла?
Светлое пятно на выходе из трубы потемнело, закрытое человеческой фигурой, прозвучал гулкий, эхом отражающийся от стен голос:
– Не видно. Черт, тут крысы, не могла она здесь спрятаться. Удрала, гадина!..
Второй голос что-то проворчал, темное пятно в основании трубы исчезло, и наступила тишина.
Инга выжидала.
Ее вполне могли караулить на выходе из трубы.
Она сидела, обхватив колени руками, и старалась не думать ни о чем: ни о крысах, перебегающих в темноте совсем рядом, ни о тех, кто может поджидать ее снаружи.
Вместо этого она, как пересматривают старый черно-белый фильм, пересматривала собственные воспоминания – те воспоминания, которые проявились под действием электрошока. Те воспоминания, которые до этого таились в черной дыре ее памяти.
Перед ее глазами проплывали картины той ночи. Последней ночи, когда она видела Макса живым.
Инга вспоминала, как бежала по ночной улице, сжав в кулаке какой-то маленький предмет. Как увидела в переулке человека с волчьей головой. Это ей, наверное, померещилось, но потом она остановила случайного таксиста. Как расплачивалась с ним на углу возле своего дома. Как шла через детскую площадку, как остановилась возле домика…
На этом месте кинопросмотр внезапно закончился – в темноте рядом с Ингой загорелись две рубиновые точки, послышался тонкий настороженный писк. В этот раз крыса была не одна, в полутьме Инга разглядела как минимум три хвостатые тени.
Ее передернуло. Казалось бы, это самая малая из всех бед, что выпали сегодня на ее долю, но сил терпеть уже не было.
Ей стало безразлично, караулят ее снаружи или нет, лишь бы не слышать этот писк, не видеть горящие глаза крысы. Черт бы побрал этого Макса за то, что так ее подставил, правильно ему досталось! Но кто, кто мог такое с ним сделать? Эти явно сами находятся в недоумении, думают, что Макс сбежал. Она же точно знает, что нет, не сбежал. Ладно, оставим все на потом, сейчас не до этого.
Согнувшись в три погибели, Инга бросилась к свету, к выходу из трубы…
Она выпрямилась, перевела дыхание, огляделась.
Никого поблизости не было.
Кое-как отряхнувшись и приведя одежду в относительный порядок, Инга выбралась из канавы и побрела вперед.
Скоро она увидела железную дорогу.
Пошла вдоль путей и через полчаса дошла до пустой платформы.
Еще через час она была в городе.
Если в электричке люди смотрели на нее равнодушно – там и не такое видели, то в городе прохожие шарахались от нее – после допроса в бараке, после пустыря и падения в канаву Инга была похожа на настоящую бродяжку.
Не обращая внимания на косые взгляды прохожих, она шла вперед. Правда, возникала еще одна проблема: как добраться до дома? Ни один уважающий себя таксист не возьмет в машину такую пассажирку, даже водитель маршрутки заартачится. И в метро в таком виде могут не пустить. Не идти же пешком через весь город?
К счастью, деньги у нее были – те уроды, что пытали ее в бараке, не позарились на кошелек. Кошелек и ключи лежали у нее в кармане куртки, все остальное, переломанное и разбитое, осталось в том бараке. Жальче всего дорогущий компьютер. Ладно, он у нее не один, спасибо, что ноги унесла, а техника дело наживное.
Инга подошла к краю тротуара, достала крупную купюру и замахала ею в воздухе.
Несколько минут машины проносились мимо, не тормозя, она уже подумала, что ничего не выйдет, но тут рядом затормозил ржавый «жигуленок».
– Садись, – проговорил водитель, оглядев Ингу с ног до головы, – только сзади!
Открыв заднюю дверцу, Инга поняла, в чем дело: заднее сиденье «Жигулей» было заляпано краской, там валялись обрезки обоев и клочья утеплителя.
– Ремонт делаю, – пояснил водитель. – Так что ты мне ничего не испачкаешь.
Инге в ее положении выбирать не приходилось, и она назвала адрес.
Уже подъезжая к дому, она снова вспомнила ту ночь и попросила водителя остановиться на том же месте, где ее высадил ночной таксист. Тот без слова затормозил, взял деньги и умчался.
А Инга пошла через двор той же дорогой.
Она отчетливо вспомнила, как проходила здесь ночью, вспомнила нарядный детский домик с улыбающимся ежиком на крыше. Тогда здесь не было ни души.
На этот раз детская площадка не пустовала – возле домика моложавая бабушка выгуливала мальчугана лет пяти. Тот самозабвенно катал по гравию большую пожарную машину.
Увидев Ингу, бабушка позвала своего внука:
– Игорек, пойдем отсюда!
– Почему? – недовольно отозвался малыш.
– Потому что потому.
Бабушка схватила его за шиворот и потащила прочь, что-то вполголоса ворча и искоса бросая на Ингу неприязненные взгляды.
Инга проводила их взглядом и направилась к домику.
Согнувшись, она пробралась внутрь, запустила руку под скамейку, пошарила там.
И ничего не нашла.
Она опустилась на колени, заглянула под скамейку и окончательно убедилась: там ничего не было.
Значит, воспоминание, пробудившееся под действием электрошока, обмануло ее. Значит, черная дыра в памяти осталась черной.
Инга задом выползла из-под скамейки, вылезла из домика, отряхнула колени.
И услышала за спиной тоненький голосок:
– Тетя, ты что там искала?
– Ничего, – огрызнулась Инга, прежде чем обернуться.
Затем все же оглянулась.
Перед ней стоял очаровательный мальчуган лет шести, с длинными светлыми локонами и круглыми голубыми глазами. Настоящий ангел с картины Рафаэля. Руки ангела были спрятаны в карманы.
– Гонишь, тетя, – проговорил этот ангел.
– Как ты выражаешься, мальчик, – поморщилась Инга.
– А ты, случайно, не это ищешь? – Ангелок вытащил правую руку из кармана, раскрыл ладошку.
На ней лежал маленький плоский предмет. Самая обыкновенная компьютерная флешка.
– Это? – повторил маленький ангел свой вопрос и немного отбежал.
– Это, – оживилась Инга. – Отдай мне это, мальчик!
– Пятьсот рублей! – потребовал ангел. – Или я убегу. И ты меня ни за что не догонишь. А еще лучше – закричу, что ты ко мне пристаешь. Через пять минут знаешь сколько народу сюда набежит? Так что лучше заплати пятьсот рублей!
– Не вопрос. – Инга достала деньги, обменяла их на флешку и проводила голубоглазого ангела словами: – Далеко пойдешь.
Тот только дернул плечом в ответ.