Глава 16
– Позвольте я скажу! – произнесла она достаточно громко, чтобы ее услышали все.
Ее и услышали. Шум прекратился. Даже задние ряды стояли молча. И в наступившей тишине Мариша заговорила:
– Я не всех вас знаю. Так уж случилось, что из числа пришедших проститься с моим отцом я знаю от силы нескольких человек. Думаю, не все здесь знают и меня. Это могло бы показаться странным, но только не для моего отца. Он был человек в высшей степени незаурядный. И судить его обычной меркой, я считаю, было бы неправильно.
Мариша приготовилась говорить дальше – пафосно и выспренно, как полагается в таких торжественных случаях, но встретилась глазами с какой-то невысокой бедно одетой старушкой, смешалась и сказала просто:
– Я только что узнала от своей сестры, что отец был должен многим из вас деньги. Так вот, я как его старшая дочь и законная наследница прямо у его гроба обещаю всем, что вам будет выплачено все до самой последней копейки.
Вот теперь по рядам собравшихся пронеслась волна оживления. Люди переглядывались. Многие, Мариша это видела, не верили ей.
– А мы слышали, что дела у покойника в последнее время шли совсем плохо! – произнес кто-то.
– Он и квартиру новую в долг покупал!
– Совсем у него денег не было. Из милости у дочери жил.
– А она его еще и во всем стесняла.
– В самом необходимом отказывала!
Мариша почувствовала еще больший стыд. Если бы отец был жив, она бы его испепелила. Но папенька был недоступен для ее гнева, как, впрочем, и для всяких других чувств. Он был мертв, совсем мертв. И не оставалось ничего другого, как просто его простить.
– Мой отец не всегда бывал чистосердечен, – громко произнесла Мариша. – Это правда. К сожалению, он уже многие годы имел возможность расплатиться со всеми вами.
Тут же послышались возгласы:
– Откуда?
– С чего?
– С каких барышей? Он же не работал!
– И бизнес давно продал!
– Деньги у папы были, – твердо произнесла Мариша. – Они у него были и есть. Так что вам не нужно волноваться, вы все получите свои деньги назад.
Но люди ей не верили.
– Он нам тоже много чего обещал.
– Отец стал с годами чудаковат, – взмолилась Мариша. – Простим его.
– Мы-то простим, денежки не простят.
Люди упорно не желали верить в то, что их деньги вернутся к ним.
– Я лично даю вам слово, что я расплачусь по всем долгам своего отца! У гроба его в этом клянусь! Неужели вам этого мало?
Теперь люди ей поверили. Они обрадовались, заговорили друг с другом, обсуждая сказанное Маришей. Таким образом, время, отпущенное на торжественные речи, оказалось истраченным на обсуждение совсем других вещей. И Мариша подумала, что зря она вылезла вперед. Надо было дать возможность сказать о ее отце что-нибудь хорошее. Ведь должно же было быть в покойнике что-то хорошее, о чем можно было бы сейчас вспомнить.
Но ничего ни у кого не получилось. Лишь одна средних лет женщина вспомнила, что покойный любил собак. С этими словами гроб в могилу и опустили.
Потом играла музыка, рыдали особо впечатлительные гражданки. Одна Алиса стояла с сухими глазами, которые горели у нее злым блеском. Улучив минутку, она подошла к Марише и произнесла полным ненависти голосом:
– И что теперь? Думаешь, я стану отдуваться за твои слова?
– О чем ты?
– Ты сказала этим людям, что расплатишься по долгам нашего отца!
– Сказала.
– Вот и не думай, что я стану платить за твой длинный язык!
– Не беспокойся, – глядя на сестру со странной смесью брезгливости и жалости, произнесла Мариша. – Тебя мое обещание никак не затронет.
– Да? Интересно послушать, что же ты для этого придумала?
Голос Алисы был гадок. И Марише захотелось влепить наглой сестрице звонкую пощечину. Но она сдержалась. Напомнила себе, что девочка перенесла стресс, отсюда, вероятно, и ее враждебное поведение, и сказала:
– Получу свою половину наследства отца, из него выплачу долги.
– А с чего ты решила, что будешь что-то там наследовать?
Мариша удивилась. Это уже что-то новенькое. Помнится, до сих пор Алиска утверждала, что они с Маришей равноправные наследницы.
– Не поняла.
– Так я тебе прямым текстом скажу! В завещании нашего отца тебя нету!
– Как это?
– А так! О тебе там ни строчки!
– Но я же его дочь.
– Ни тебя там нету, ни моей матери. И чтобы он вычеркнул последнюю, мне пришлось здорово потрудиться. Даже до развода дело дошло.
– Так это ты поссорила своих родителей?
– Можешь мне поверить, игра стоила свеч! Там есть что наследовать! Наш с тобой отец был совсем не бедненьким человеком. У него только бизнес оценивался в миллион долларов. И еще кое-какая недвижимость. И деньги!
– Деньги я видела.
– Те деньги в тайниках, которые ты видела, – это капля в море. Ты нашла самые крохотные папины заначки, которые к тому же хранились в самых непопулярных валютах. Папа приобрел их просто так. Если вдруг вопреки всем ожиданиям евро с долларом каким-то непостижимым образом возьмут и грохнутся, чтобы хоть какая-то часть у него в валюте других стран сохранилась.
И пока Мариша приходила в себя, Алиска продолжала бушевать:
– Это он другим мог плести сколько угодно о том, как страшно он нуждается, крутится из последних сил, чтобы содержать семью, я-то знала истинное положение дел!
– Алиска, но зачем ты поссорила родителей?
– Затем, что отец должен был понять: у него есть только один по-настоящему близкий человек – я! И потому в его завещании только я одна и есть!
Мариша смотрела на сестрицу, не зная, что сказать. В душе у нее стремительно поднималась горечь. Это было такое мерзкое и в то же время сильное чувство, что у Мариши даже во рту появился привкус горечи.
И она спросила у сестры:
– И ты это всегда знала? Ну что меня в завещании нашего папы нет?
– После развода родителей отец пошел к нотариусу и написал там новое завещание. Я видела текст. Там было одно имя – мое!
Глаза Алиски светились теперь не просто злобой, а лютой злобой.
– И учти, сестренка, что бы ты тут ни сказала, я не позволю тебе встать на пути между мной и папиными деньгами. Они все мои! Слышишь! Мои! И я ничего и никому из них отдавать не собираюсь. Мне наплевать, что ты тут наобещала этим простофилям. Распоряжаться папиным наследством буду одна я. И я никому из него не дам и копейки!
Мариша была в таком шоке, что просто не знала, что ей сказать. То, что она пролетела с наследством, огорчало ее в последнюю очередь. С долгами отца она тоже как-нибудь разберется. Раз дала слово этим людям, будет потихоньку выплачивать из своих средств. Ничего, с детьми и мужем они с голоду точно не умрут. Но Алиска… Как сестра могла быть такой подлой, лицемерной и… мелочной? Говорит, что у отца есть миллион в долларах, а сама мало того что присвоила себе деньги из папиных тайников, так еще и вынудила Маришу оплатить похороны из собственного кармана.
– Алиска, тебя Бог накажет, – только и смогла выдавить из себя Мариша.
И удивительное дело, стоило ей произнести эти слова, как из-за соседнего надгробия показалась знакомая фигура. Это был Милорадов собственной персоной. Мариша сначала глазам своим не поверила. Но странное дело, почему-то при виде своего друга Мариша подумала, он явился сюда для того, чтобы покарать сестрицу за ее жадность и подлость. Подумала и потому совсем не удивилась, когда увидела, что следователь направляется именно к Алиске.
– Прошу вас проследовать за мной, – произнес он безукоризненно вежливо, но твердо.
Алиска тоже почуяла недоброе для себя в этом внезапном появлении следователя на кладбище и отскочила от него подальше:
– Вы что, не видите? – воскликнула она. – У нас похороны.
– Вижу. И тем не менее должен настаивать. Вы должны проследовать со мной и моими людьми.
– Не понимаю, это что, так срочно?
– Вы должны проследовать за нами.
– Вот попугай! – рассердилась Алиска. – Не пойду!
– В таком случае я уполномочен применить силу.
Милорадов сделал знак двум оперативникам, и те взяли Алиску «в тиски». Алиска не стала терпеть, громко закричала, начала вырываться и звать на помощь. Разумеется, в толпе нашлось немало тех, кто готов был заступиться за младшую дочку своего старого товарища.
– Отпустите девочку!
– Что вы как звери себя ведете?
– Она сегодня отца своего хоронит.
Милорадов терпел упреки недолго.
– Отца хоронит? – воскликнул он, в упор глядя на особо напирающих на него Алискиных защитников. – А что вы ответите, если я скажу, что это именно она своего отца в могилу-то и определила?
Толпа отхлынула.
– Что?!
– А? – сердился на них Милорадов. – Другой у нас с вами разговор тогда пойдет? Да?
Защитники отступили, деморализованные словами следователя. Многие не верили. Но нашлись и такие, кто стал поглядывать на Алиску со страхом. Мариша не знала, что и делать. Одно она понимала совершенно точно. Это был позор. Позор страшный. Несмываемый. Вечный.
А Милорадову, казалось, и дела не было до переживаний других.
Он снова кивнул своим ребятам:
– Уводите ее!
Больше за Алиску никто не рискнул заступиться. Даже Мариша, уж на что считала себя бойкой и бесстрашной, но и она не решилась вмешаться. Она достаточно хорошо знала Милорадова, чтобы понимать: не будь у следователя веской причины для ареста Алиски, он никогда бы не потревожил их в такой день. И еще Мариша понимала: если Милорадов открыто обвинил Алиску в убийстве их отца и сделал это на глазах у всех собравшихся, значит, вина девушки была для следователя неоспорима. Он не только желал задержать преступницу, но и пытался наказать ее позором. Не учел он или просто не подумал лишь о том, что позор падет не на одну лишь Алиску, но достанется и ее сестре тоже.
Но потом мысли Мариши перескочили на другое. На то, что именно сказал следователь.
– Вот это петрушка получается, – пробормотала Мариша. – Алиска убила папу!
Голова у нее гудела. Мысли путались. А ведь еще нужно было как-то успокаивать собравшихся, объяснять, что это недоразумение. Но в то же время это недоразумение не имеет никакого отношения к данному ею обещанию расплатиться со всеми папиными кредиторами. Все и всё получат, она в этом им еще раз торжественно клянется.
Однако люди все же чувствовали себя неуютно. На поминки никто не захотел пойти. У всех нашлись какие-то уважительные причины, чтобы попрощаться с Маришей уже на кладбище. И честно говоря, она была им за это благодарна. Что бы она делала, вздумай кто-нибудь поехать с ней? О чем говорила? Все мысли Мариши была заняты только одной фразой, той самой, которую сказал Милорадов напоследок, уводя сестру.
Алиска – убийца их отца. Она виновна в его смерти.
Шок был настолько велик, что Мариша не могла поверить в услышанное. Она подумала, подумала и придумала для себя утешение:
– Может быть, Милорадов что-то неправильно сказал? Или я его неправильно поняла?
И Мариша решила, что будет разумнее и честнее прямо с кладбища ехать в отделение к Милорадову, чтобы там на месте разобраться со всем, что еще оставалось невыясненным.
Ах, лучше бы было ей этого не делать! Ведь покидая кладбище, она еще на что-то надеялась. А при-ехав в отделение, быстро поняла, что надеяться ей не на что. Первый же встретившийся ей оперативник, Степа, с места в карьер заявил ей:
– Ну и сестрица у вас, я вам так прямо и скажу!
И заметив, что Мариша таращится на него в явной растерянности, уточнил:
– Сидорова Алиса – это ведь ваша сестра?
– Сестра… да, – промямлила Мариша. – А что она сделала? В чем ее обвиняют?
– Родного отца заказала! Вот в чем ее обвиняют.
Ноги у Мариши подкосились, она плюхнулась на стульчик и попросила повторить. Степа, которого Мариша хорошо знала и который всегда с симпатией относился к ней, охотно повторил уже сказанное. Но лучше ей от этого не стало.
По словам Степы, получалось, что Алиска нашла где-то человека, который взялся приблизить конец их отца. И не только приблизить, но и все для этого организовать.
– Нет-нет, тут какая-то ошибка. Алиска папу очень любила. Она и в Питер перебралась, чтобы быть к нему поближе и за ним присматривать.
– Не за ним, а за своим наследством!
Мариша приготовилась что-то возразить, и Степа махнул рукой:
– Что нам тут с вами долго разговаривать! Ступайте к нашему следователю, от него все и узнаете.
Найти Милорадова не составило особого труда. Мариша услышала знакомый голос, едва поднявшись на второй этаж отделения.
– И вы думали, что вам это сойдет с рук? – донеслось до нее. – Думали, что мы не найдем исполнительницу? Как только у нас появилась зацепка, мы нашли ее меньше чем за сутки!
Судя по грозному рыку, Милорадов был в бешенстве. К такому тону с задержанными он прибегал редко. Даже с самыми заматерелыми преступниками предпочитал разговаривать если не доброжелательно, то хотя бы вежливо. Кто же так его разозлил? Мариша не удержалась и заглянула в кабинет. От увиденного ее сердце заколотилось часто-часто, а потом сделало неожиданную остановку. В кабинете у Милорадова сидела ее дорогая сестричка. Кроме нее и следователя, больше в кабинете никого не было, и значит, все эти грозные возгласы были адресованы следователем именно ей – Алиске.
Мариша робко постучала в дверь, чтобы обозначить свое присутствие, а потом еще более робко спросила:
– Можно войти?
– Закройте дверь!
Но не тут-то было. Мариша была намерена разобраться во всем до конца.
– Вы задержали мою сестру.
– Это не ваша сестра! Это преступница! Отце-убийца!
И Милорадов вновь взглянул на Алиску с гневом. Та, хотя и выглядела испуганной, сдаваться явно не собиралась. А при виде Мариши и вовсе вскочила со стула:
– Сестричка! Милая! Помоги мне!
– Сидеть! – рявкнул на нее Милорадов.
Но Алиска его не послушалась:
– Я вообще не понимаю, в чем тут меня обвиняют! – закричала она, глядя на Маришу до ужаса честными глазами. – Говорят, что я наняла какую-то женщину, которая зарезала нашего папу! Прямо на операционном столе! Скажи им, что это чушь!
– Конечно, чушь! Папа умер от инфаркта.
– Вы не знаете всего! – хмуро произнес Милорадов. – Всей правды об этом инфаркте вы не знаете!
– Так расскажите.
Мариша выглядела достаточно решительно, чтобы Милорадов понял: эта особа просто так из отделения не уйдет. И вздохнув, он кивнул на стул и сказал:
– Устраивайтесь.
Стоило Марише присесть рядом с Алисой, как та тут же принялась шептать ей на ухо:
– Сестричка, найми мне адвоката! Забудь, что я тебе говорила про папино наследство. Мы с тобой все поделим поровну. Я же тебя люблю, ты моя единственная близкая и родная душа. Что бы там ни было написано в завещании, мы все наследство разделим по-честному.
Мариша взглянула на сестру без всякой насмешки, лишь с одной горечью. Подумать только, как радикально изменились речи Алиски! А ведь еще пару часов назад она готова была с грязью смешать и Маришу, и их родство, а теперь вот вспомнила, что они сестры.
Отвечать Мариша пока что ничего не стала, просто сказала:
– Сначала я должна выяснить, в чем конкретно тебя обвиняют.
И кивнув Милорадову, сказала:
– Начинайте, пожалуйста.
Тот кашлянул и начал. Список прегрешений Алиски был впечатляющим. Она обвинялась не только в организации нападений на Элеонору, ограблении квартиры своего собственного отца. Еще, и на этом Милорадов делал особый акцент, Алиску обвиняли в том, что она вела подготовку двух убийств.
– Своего отца и его молодой любовницы. Вернее, той несчастной беременной женщины, которую ваша сестра сочла таковой.
В голове у Мариши стоял туман. Выходит, не только отец пострадал от действий Алиски, но и еще кто-то.
– О ком именно вы говорите? – спросила она.
– Я говорю про Элеонору. Ваша сестра сочла ее достаточно опасной соперницей, чтобы предпринять для устранения оной самые радикальные меры.
– Хотите сказать… Что это Алиса убила Элеонору?
– Не своими руками, был нанят исполнитель. Но да, я утверждаю, что она это сделала. И вина заказчика ничуть не меньше, а в данном случае даже больше вины самого исполнителя.
– Но зачем? Зачем Алиске желать зла Элеоноре? Девушка была добра к папе, помогала скрасить его одиночество. Папа любил бывать в обществе красивых молодых женщин, но в последнее время такая возможность выпадала ему нечасто. Конечно, он был рад побыть вместе с Элеонорой. За что же тут убивать? Даже если бы папа и влюбился в Элеонору! Даже если бы и женился на ней! Так что же с того? Мы с Алиской все равно оставались бы его дочерями.
– Элеонора забеременела.
– И что же? Или…
Тут Мариша осеклась, а потом в смятении взглянула на следователя:
– Хотите сказать, что ребенок был от… от нашего папы?
– Нет.
– Уф!
– Ребенка Элеонора ждала от своего жениха. И смею думать, что у Элеоноры с вашим папенькой были чисто платонические отношения. Роман даже если и существовал, то существовал исключительно в голове вашего отца. Сама Элеонора любила другого мужчину, своего жениха, от которого и ждала ребенка. Но ваша сестра не знала о существовании последнего. И, узнав о беременности Элеоноры, сопоставила ее частые визиты к вашему отцу, их отношения, весьма напоминающие любовный роман со всеми вытекающими последствиями, и решила, что в скором времени у вас двоих может появиться новорожденный братик или сестричка.
– И что? И родился бы. За что же убивать Элеонору?
– Алиса думала, что Элеонора ждет ребенка от вашего отца, – повторил Милорадов, но Мариша по-прежнему не понимала.
– И что тут такого? Конечно, папа был уже стар, и вряд ли я захотела бы оказаться на месте Элеоноры, но решать ей. И потом дети – это в любом возрасте прекрасно!
Милорадов смотрел на нее вроде как даже с жалостью.
– Вы что, в самом деле не понимаете причин, которыми руководствовалась ваша сестра, желая смерти Элеоноре?
– Нет.
– Ваша сестра хотела таким образом избавиться от соперников.
– Кого?
Милорадов вздохнул и терпеливо разъяснил непонятливой слушательнице:
– Если бы у вашего отца появился еще один ребенок от молодой и бесконечно любимой им женщины, а старые мужья, знаете ли, имеют обыкновение до чрезвычайности привязываться к своим молодым женам, есть у них такая привычка, не думаете ли вы, что отец мог пожелать обеспечить материально именно этого отпрыска? Маленького, беззащитного и обожаемого последыша?
Мариша молчала. А в самом деле, как она не подумала о таком развитии сценария? Конечно, родись у папы еще один ребенок, он бы захотел помочь материально именно этому малышу. Но это было бы даже и справедливо. Ведь такому маленькому и пока что беззащитному деньги были нужнее, чем его двум взрослым дочерям, вполне уже самостоятельным особам. Она так прямо следователю и сказала. И увидела, как посветлели его глаза.
– А вот ваша сестра подумала иначе, – вздохнул он. – Она каким-то образом узнала о беременности Элеоноры, скорее всего, проследила за ней или подслушала разговор, сделала для себя вывод, что ребенка Элеонора ждет от вашего отца, и решила упредить возможное развитие событий. Ваша сестра не собиралась делиться своим наследством ни с кем, а уж с каким-то там младенцем и его матерью и подавно.
– И что же она сделала?
– Ею был нанят исполнитель, вернее, исполнительница. Эта женщина получила от вашей сестры крупную сумму в качестве аванса и приступила к выполнению поставленной перед нею задачи. Должен сказать, что в деле убийства Элеоноры они обе проявили недюжинную фантазию. Алиби вашей сестры на время смерти Элеоноры было безупречно. Она постаралась раздобыть себе самое лучшее алиби, какое только возможно. Устроила себе и своему приятелю привод в полицию. И как раз в тот момент, когда несчастная, ни в чем не повинная жертва прощалась с жизнью, ваша сестрица закатила концерт перед работниками службы охраны супермаркета. Расчет ее был верен. В супермаркете повсюду камеры, они фиксируют не только происходящее, но и время, когда и что происходит. Про полицию и говорить нечего. Алиса лично проверила, чтобы в протоколе задержания было проставлено время, когда они с приятелем оказались в участке. Я беседовал с дежурным, который составлял протокол. Эта деталь поведения задержанной показалась ему особенно странной, и он ее запомнил.
Мариша слушала и не верила. Но следователь продолжал:
– Также вашей сестрой и ее сообщником, всю степень вины которого нам еще предстоит выяснить, был найден человек, которого впоследствии можно было бы обвинить в убийстве Элеоноры. Этакий козел отпущения их собственных грехов.
– Козел отпущения? – пробормотала Мариша вопросительно.
И следователь охотно откликнулся:
– Был у иудейского народа такой обычай в древности – выбирать из стада одного из козлов, на которого символическим образом священниками возлагались грехи всего племени. Затем животное изгонялось в пустыню, где его убивали дикие звери, либо забивалось камнями самими членами племени.
– Я знаю, что такое козел отпущения. Но при чем тут Алиса?
– Вот на роль такого животного ваша сестрица с ее дружком и определили Андрея Заболотникова.
– Кого? Этого дурачка?
– Да, вы не ослышались. По просьбе вашей сестры Анджик нашел недалекого и глуповатого приятеля, которому они совершенно запудрили и без того покрытые пылью мозги. Заболотников по пятам преследовал Элеонору, будучи твердо уверен, что тем самым отрабатывает карточный проигрыш. Ему даже для этой цели на время была возвращена машина его отца. И все это для того, чтобы после убийства Элеоноры полиция легко вышла на след Заболотникова и обвинила именно его в убийстве женщины.
– Но он бы сказал, что делал это по чужой просьбе. По просьбе Анджика!
– А Анджик бы от всего отперся. И что? Удалось бы Заболотникову выкрутиться?
Ну, с помощью денег его отца, вероятно, да. Но могло быть всякое. Если уж Анджик с Алиской решили подставить Заболотникова, то они могли и еще какие-нибудь улики парнишке подкинуть. С них бы сталось. Мариша достаточно пообщалась с сестрицей и понимала: от Алиски можно ждать и не таких пакостей.
И поэтому спросила о другом:
– А наш папа? Неужели Алиска и его тоже приговорила к смерти?
– Увы, да.
– Но папа умер от инфаркта.
– Верно. В случае с молодой, избегавшей всяческих излишеств Элеонорой инфаркт бы вызвал лишние подозрения, поэтому с ней решили разыграть версию маньяка, роль которого предстояло исполнить Андрею Заболотникову. А в случае с вашим отцом отлично годился инфаркт. Никто бы не заподозрил злого умысла. Пожилой человек, слабое сердце, с ним случился инфаркт, он и унес пожилого мужчину на тот свет. Вот только получить инфаркт вашему отцу помогли.
– Где? И кто?
– Помните ту женщину, которая, по словам врачей, навещала вашего отца в больнице? Невысокую симпатичную блондинку?
– Да! После нее в палате еще сладко пахло розами и лилией.
– Вот… Это она и была.
– Кто?
– Исполнительница. Та самая женщина, которой ваша сестра поручила устранение отца. Она каким-то образом познакомилась с вашим отцом, пригласила его на свидание, вместе они провели всю ночь, как я подозреваю, отлично покутили напоследок. И где-то в процессе гулянки исполнительница дала вашему отцу препарат, который вызывает ускорение ритма сердцебиения, увеличивает частоту сокращений чуть ли не в разы. Сердце вашего отца было не в лучшем состоянии, оно и не выдержало. У него случился инфаркт.
Мариша не знала, что и сказать. И вдруг вспомнила.
– Но второй смертельный инфаркт случился у отца после звонка, когда ему сказали, что Алиску похитили. Уже в больнице!
– Первый инфаркт вашему отцу и впрямь удалось пережить, клиентка была недовольна, так что исполнительнице пришлось рискнуть и второй инфаркт спровоцировать самой.
– Но как же она не побоялась… Отравить отца, прямо в больнице, под носом у кучи врачей!
– Вы правы, преступница личность неординарная. Первый раз отрава была дана вашему отцу чуть раньше, еще ночью, когда ваш отец, не чувствуя подвоха, весело проводил свои последние часы жизни в компании с убийцей. Вторая порция досталась ему уже в больнице. Эта порция и свела его окончательно в могилу. Достаточно было и одного звонка.
– Подумать только, до какой степени надо быть наглой, чтобы так действовать, – поразилась Мариша. – Под носом у врачей! Как она не побоялась?
– В больницу преступница приходила еще и с другой целью.
– С какой же?
– Подозреваю, что ей была нужна от вашего отца одна вещь.
– Какая вещь?
– Та самая, которую передали мне вы.
– А что я вам передала? А-а-а… Зажигалка?! Это вы о ней говорите?
– Да. И благодаря этой зажигалке, на которой частично остался один из отпечатков исполнительницы, мы и сумели найти и задержать ее. Улики против нее оказались существенными. И запись видеонаблюдения в школе, и показания врачей в больнице. Хотя исполнительница оба раза постаралась замаскироваться, но технику не обманешь. Специальная компьютерная программа живо сопоставила этих дамочек и выдала вердикт – это одна и та же особа.
– Как же вы все-таки вычислили преступницу? Как узнали, кто она?
Мариша была поражена работой правоохранительных органов. Подумать только, по одному лишь нечеткому отпечатку они сумели найти преступницу!
– Женщина ранее уже засветилась в нашей картотеке. И после того, как вы мне передали зажигалку, на которой сохранился один из пальчиков злодейки, нам было несложно найти и задержать ее саму. А дальше она уже назвала способ связи с заказчицей, наши гении из компьютерного отдела потянули за ниточку и вытянули… почтовый адрес самой Алисы.
– Но возможно, с ее адреса писал какой-то другой человек?
Стоило Марише произнести эту фразу, как Алиска, которая до сих пор хранила молчание, словно бы и не о ней тут шла речь, внезапно вскрикнула:
– Правильно, сестричка! Я ничего не знала! Это кто-то другой… Мама! Да, точно! Это она! Я уверена! А я сама ни в чем не виновата. Я – хорошая! О, Мариша, найди мне частного адвоката! Заплати ему! Я потом тебе отдам!
Марише стало противно. До какой же степени может пасть человек в погоне за добычей?!
– И что дальше будет? Найду я тебе адвоката. И что? Сначала засадишь свою маму за решетку, а потом поделишься со мной наследством?
– Да! Мы с тобой отлично заживем. У папы было даже больше, чем ты знаешь. Гораздо больше!
– Ах, Алиска, неужели ты еще не поняла, что я за человек? Не стану я помогать тебе!
И поднявшись с места, Мариша решительно зашагала к выходу. Уже подойдя к дверям, она повернулась и сказала на прощание:
– И денег мне папиных тоже не надо. Грязные они. Возьми их себе, конечно, если совесть тебе позволит.
И ушла, стараясь не слышать жалобных Алискиных причитаний и стонов, каждый из которых был адресован лишь себе любимой. Но ни одного слова сожаления с ее уст не досталось тем двоим, которые погибли по ее вине.
