Глава пятая

В среду Ахмедов, как всегда, к 8.00 пришел в морг. Поставил в своем кабинете чайник. Присел на стул у окна с видом, так напоминавшим ему еще недавнее прошлое в Душанбе.

Сотовый телефон неожиданно издал сигнал вызова.

– Да?! – ответил профессор.

– Фархад Алимович Ахмедов?

– Он самый, с кем имею честь?

– Я – Граф!

– Вы от кого? – почувствовав волнение, уточнил Ахмедов.

– От вашего друга Петра Григорьевича Алексеенко.

– Вот как? Где вы находитесь?

– Недалеко от морга, в двух-трех минутах езды.

– Хорошо, но подъезжать не стоит, лучше припаркуйтесь где-нибудь и до морга дойдите пешком.

– Я тоже думаю, что так будет лучше. Я сейчас недалеко от чайханы. Встану около нее, куда мне идти дальше?

– Пройдите сквером, что сразу же за чайханой, забор во многих местах разрушен, попадете в сквер свободно, а дальше двигайтесь, забирая правее. Там будет довольно мрачное здание. Я буду стоять у дверей. Увидите меня.

– Договорились.

Ахмедов направился к выходу, вспомнив про чайник, вернулся, выключил его. Осмотрелся. Небольшой пузырек с раствором, внутри которого находился срез печени погибшего афганца, в кармане. Вздохнув, он вышел из морга и тут же увидел подходящего со стороны сквера довольно молодого улыбающегося мужчину.

– Салам аллейкум, доктор! – проговорил он, протягивая руку.

– Ва аллейкум, уважаемый, – пожал ее Ахметов. – Так вы, значит, от Алексеенко?

– Да, он должен был позвонить вам.

– Звонил. А зачем вы приехали?

Улыбка разведчика стала шире:

– Страхуетесь, Фархад Алимович? Правильно. Как говорится, доверяй, но проверяй. Я должен забрать у вас нечто, представляющее интерес в Москве. Но, думаю, нам не стоит стоять здесь на виду у случайных прохожих. Могут возникнуть ненужные вопросы, разговоры, как считаете?

– Да, да, конечно, проходите в здание, пожалуйста.

Ахмедов провел сотрудника Службы внешней разведки в свой кабинет.

– Странно, – проговорил разведчик, – здесь нет характерного для подобных учреждений приторного запаха.

– Потому что труп всего один. Значит, вы должны забрать у меня материал?

– По вашей же просьбе.

– Да. Как мне вас называть?

– Как хотите, можно Граф, можно любым именем – это неважно.

– Еще вопрос, извините.

– Пожалуйста, но давайте договоримся, все вопросы сразу и быстрее, мне еще ехать в Душанбе и затем лететь в Москву.

– Вы сегодня планируете покинуть Таджикистан?

– По-моему, вы не этот вопрос хотели задать.

Ахмедов испытывал нервозность, впервые он имел дело с представителем Службы внешней разведки, профессиональным разведчиком.

– Я хотел спросить, откуда вы знаете Алексеенко.

– А я его и не знаю. И даже не представляю, кто он и что.

– Но…

– Мне поручено забрать у вас материал и доставить в Москву, это все.

– Но куда в Москву?

– Фархад Алимович, переадресуйте этот вопрос своему другу!

– Да нет, не надо. Все, – смутился профессор и быстро достал пузырек из кармана.

Офицер взял его, поинтересовался:

– Что, вот так можно перевозить?

– Можно, внутри раствор, а не кислота.

– Ладно, разберемся. Какие-нибудь сопроводительные бумаги будут?

– Нет!

– Отлично!

– Когда материал окажется в руках академика?

– Алексеенко? Как только я прибуду в Москву.

– А вы местный?

– Без комментариев.

– Трудная и опасная у вас работа.

– Для меня обычная. Значит, кроме пузырька, ничего?

– Нет! – пожал плечами Ахмедов.

– Ну тогда проверьте, пожалуйста, наличие или отсутствие людей у морга.

– А вы чаю не хотите?

– Нет, благодарю.

– Я могу позвонить Алексеенко, что передал материал?

– Вы можете общаться со своим другом, сколько угодно и на какие угодно темы.

– Да, конечно, спасибо.

– За что?

– Ну за все, в общем.

– Пожалуйста, посмотрите улицу.

– Да, да, минуту.

Ахмедов вышел во двор, офицер остался в коридоре.

– Все спокойно, никого.

– Теперь у меня к вам один вопрос, Фархад Алимович.

– Да?

– Кто конкретно интересовался трупом афганца?

– Пограничники, начальник заставы из Башана, где и было обнаружено тело, которое захоронили его люди, затем начальник отряда.

– А тот что хотел?

– Подтверждение доставки трупа с погранзаставы.

– Вы кому-нибудь отдавали копию заключения о смерти?

– Да, начальнику заставы, по его просьбе, для отчетности, как он объяснил.

– И тело забрали его подчиненные?

– Да, два солдата. Было заметно, что между ними не совсем служебные отношения. Я имею в виду начальника и рядовых.

– Фамильярность?

– Можно сказать и так!

– У меня все, до свидания.

– Счастливого пути, до свидания.

Капитан внешней разведки Курбан Хадоев, он же Граф, вернулся к чайхане, зашел внутрь, выпил чашку чая, после чего сел в поддержанную «Волгу» и выехал из селения.

Ахмедов прошел в кабинет, подумав, набрал номер телефона Алексеенко.

– Салам, Фарик! – ответил академик.

– Салам, Петя! Ко мне приезжал человек от тебя. Я все передал.

– Ну и правильно сделал.

– А ты уверен, что это был тот человек, который и должен был приехать?

– Фарик, ты чего-то боишься?

– Мне не хотелось бы иметь дело с наркоторговцами.

– Тебе надо перебираться в Россию.

– Мы уже говорили об этом. Но я подумал, в отпуск, если, конечно, мне дадут его, хотя если не дадут, все равно приеду.

– Вот это дело. Тебе деньги выслать?

– И об этом мы говорили.

– Ну хорошо, хорошо, гордый потомок Чингисхана.

– Ты так называл меня в институте, хотя к монгольским ханам мы не имеем никакого отношения.

– Ну и ладно. Ты все передал. Скоро я получу материал и изучу его. Результаты сообщу. А ты давай пробивай отпуск и предупреди, когда будешь выезжать.

– Хорошо, Петь!

– Помни, ты обещал.

– Да приеду!

– Удачи тебе там, в горной стране!

– Спасибо.

– Звони!

– Обязательно.

Ахмедов отключил телефон, вспомнил о чайнике. Вскоре он пил чай, работы не было, да это и к лучшему. Сейчас профессору не хотелось работать.

Прошла неделя, как Виктору Карасенко и Елене Лепко Ринат Батыров давал таблетки эфербона. Его подельник Ванько снимал на видеокамеру то, что происходило в отдельных друг от друга отсеках одной подвальной комнаты. Начиналось все всегда одинаково. После приема наркотика подопытные входили в транс, испытывая кайф. Затем действие наркотика вызывало различные реакции. То преобладало дикое стремление к животному совокуплению, в процессе которого и парень и девушка готовы были грызть металл. Холодная вода успокаивала их. То их охватывала ярость, не связанная с половым влечением. Напротив, они ругались, проклиная друг друга, и это продолжалось довольно долго. Через часа два действие эфербона ослабевало, и подопытные просили еще дозу. Даже умоляли, ползая по бетонному полу. И вновь вода из шланга заставляла их забиться в углы. В конце концов они затихали. В это время им давали пищу. Они, как голодные звери, набрасывались на пищу, хватая ее руками. Молодые люди в течение недели практически потеряли человеческий облик. Записи и отчеты Батыров отправлял Анзуру Сангалу.

Дед Гордей, единственный оставшийся в деревне местный житель, уже не обращал внимания на поселившихся в Макинке «фермеров». А «фермеры» изнывали в старом доме от безделья. Валентина Репина, сожительница Георгия Селихова, уже неприкрыто липла к Батырову. Тот тоже испытывал желание овладеть женщиной. Как-то ему пришла в голову мысль попользоваться подопытной Леной. Он попросил Корвича в момент ломок привести к нему в комнату девушку. Та пришла, покорная, подавленная, и сразу попросила дозу. Батыров усмехнулся и сказал, что она получит таблетку только в том случае, если сделает ему приятно. Лена тут же дикой кошкой бросилась на него и вонзилась в промежность зубами. Батыров только охнул. Хорошо, что рядом оставался Корвич, надеявшийся получить крохи с барского стола, тоже поиметь наркоманку после шефа. Он оттащил взбесившуюся Елену, и только вдвоем они смогли справиться с этой хрупкой и пораженной наркотиком девушкой. Батыров сделал вывод, что новый наркотик не только рождает необузданную ярость, неестественную агрессию и дикое желание совокупления, но и придает недюжинные силы. На короткое время, но силы недюжинные. Это он тоже отметил в своем докладе.

Репина, узнав о попытках Батырова развлечься с девицей, ночью заявилась к нему.

– Ты что? – крикнул Батыров, когда рядом с ним устроилось жаркое тело Валентины.

– Тихо, Батырчик, это я, Валя, и я не буду кусать твоего мальчика. Я приласкаю его.

– С ума сошла? – прошипел Батыров. – Где Жорик?

– Спит, Батырчик, Жорик спит. А спит он крепко.

– Уйди, дура, хочешь, чтобы был скандал?

– Нет, я хочу только тебя.

Но Батыров оттолкнул ее с такой силой, что она оказалась на полу.

– Вот ты как? – проговорила Валентина. – Я к нему со всей любовью, со всей страстью, с желанием выполнить любую прихоть, а ты?

– Тихо! Потерпи, завтра переспим.

– Завтра? А что изменится завтра?

– Узнаешь. Ни во что не лезь, делай свое дело. А сейчас иди к Жорику. Если проснулся, скажешь, в сортире была. А завтра я кое-что решу и мы будем здесь вдвоем. Потерпи. А теперь ступай!

– Ладно!

Женщина накинула сброшенный халатик и исчезла в дверях. Батыров вытер неожиданно выступивший на лбу пот.

– Чертова баба, но как хороша! Теперь не уснешь. Нет, завтра надо менять режим, и чтобы люди от безделья с ума не посходили, и самому чтобы не загнуться.

Несмотря ни на что, он уснул, и снилась ему сцена близости одновременно с Валентиной и Еленой. А когда проснулся, решил действовать, не предполагая, что совершает роковую ошибку.

Утром Батыров попросил своего заместителя выйти во двор. Валентина занималась стряпней, остальные члены банды приводили себя в порядок. Из подвала доносились всхлипывания, завывания. «Кроликов» била ломка.

– Слушай, Жора, – обратился он к Селихову, – я подумал и решил, что торчать нам всем здесь небезопасно. Либо надо тратить деньги и заниматься восстановлением хоть чего-нибудь на ферме, либо части группы находиться в другом месте. То есть ввести сменный график. Иначе мы все скопом здесь с ума сойдем. Это тебе еще ничего, баба под боком, а остальным каково?

– Баба, говоришь, под боком, которая так и стелется перед тобой? Поманишь, она и запрыгнет к тебе в постель, – усмехнулся Селихов.

– Ты думай, о чем базаришь, я женщин друзей не трогаю.

– Ладно, это я так, насчет Валентиновой слабости.

– Не о ней речь, а о нас.

– Ну и что ты решил?

– Тебе надо взять с собой Корвича и Борисова, сначала смотаться за продуктами, их здесь осталось немного, список передаст Валентина, потом проехаться по городам и поселкам Подмосковья. Их много, в любом из них можно снять небольшую квартиру.

– Почему не обустроить конспиративную квартиру в Москве?

– Сказал тоже, конспиративную, просто съемную хату. А почему не в Москве? Да потому, что тогда проще восстанавливать ферму. Столица бабла жрет немерено, даже на окраине хаты стоят дорого. В общем, найдете хату, снимите ее, поживете в ней неделю, сообщите, где конкретно находитесь. Здесь останусь я, смотреть за всем и составлять отчеты, без этого не обойтись, Валентина – жратву готовить – и Степан Ванько. Через неделю Ванько сменит кого-то из вас, кого ты захочешь. И так будем работать с «кроликами».

– Ждать, когда они сдохнут?

– Их хватит ненадолго.

– А что потом?

– Потом, что скажет Сангал. Он платит бабки, а значит, и хозяин.

– Понятно, я уеду с Федором и Лешкой, а ты будешь развлекаться с Валентиной.

– Я же говорил уже, женщин друзей не трогаю, даже если сами вешаются на шею.

– Да знаю я! Вчера, вернее, ночью, смог убедиться.

– В смысле? – насторожился Батыров.

– Я в курсе, что Валька ночью ходила к тебе. О чем уж вы беседовали, не знаю, не имею привычки подслушивать, но, судя по ее виду по возвращении, ты погнал ее. Да и недолго она была. Я же сделал вид, что крепко сплю.

– Ну вот видишь! А что мешало мне еще ночью по-быстрому подмять ее? Нет, твоя баба – это твоя баба, так что о подобном не думай.

– Ладно. Ты сам скажешь о своем решении Федору и Лешке?

– Скажи ты, и после завтрака выезжайте. Вещи возьмите. И с хатой поаккуратней, пусть в хреновом районе, в хреновом доме, но так, чтобы и вопросов лишних у соседей не возникало. По «легенде», вы – гастарбайтеры, ищете работу, но такую, что не сразу и найдешь, ну, например, каменщиков. Их сейчас по всей Росси миллионы. В каждой деревне бригада торчит.

– Разберемся.

– Давай! А Вальке скажи, будет лезть, накажу. Надеюсь, ты ничего против этого не имеешь?

– Честно, Ринат?

– Конечно.

– Да мне плевать на нее.

– Почему? Хорошая, статная, фигуристая баба и не уродина.

– Слишком страстная для меня. Мне телку поспокойней и не такую раздолбанную, ну ты понимаешь, о чем речь.

– Понимаю. Вот на новом месте и найдешь такую.

– И тогда ты заберешь Вальку?

– Предлагаешь?

– Да нет, спрашиваю! – усмехнулся Селихов.

– Откажешься от нее, заведешь новую женщину, приму Валентину. Откровенность за откровенность. До этого – ни-ни!

– Ладно. Деньги? И на продукты, и на бензин, и на хату, и на первое время на новом месте.

– Надо прикинуть, сколько это.

– А чего прикидывать? На жратву здесь для всех троих и двоих «кроликов» треха в день как минимум. С водярой, сигаретами – пятерка, и то, если затариваться где-нибудь в сельмаге. В общем, сорок штук.

– Еще мыло, порошок, паста – пятьдесят тысяч.

– Нам – полтинник на жратву, на бензин «пятеры» хватит. На хату для троих, пусть самую задрипанную, не менее тридцатки в месяц.

– Где-то так, – согласился Батыров.

– На жизнь, на неделю, тоже полтинник, штук двадцать на водку, шлюх дешевых.

– На все выходит – сто сорок штук.

– Давай уж сто пятьдесят.

– У меня печатного станка нет.

– Станка нет, у тебя есть Сангал. Тот заплатит, если уже не заплатил тебе отдельно.

– Хоп! Не будем об этом. Деньги даны за «кроликов», но действительно есть заначка, ее используем. Значит, дам тебе сто пятьдесят штук, ты же поговоришь с ребятами, и на «Ниве» выезд из Макинки. Жратву привезете – и на поиск жилья. Об этом еще поговорим.

– Все?

– Все! Давай, Жора, завтракаем.

Во время завтрака Репина, узнав о том, что ее сожитель уедет, и уедет на неделю, не смогла скрыть радости и частенько похотливо посматривала на Батырова.

– Настроение, Валя, хорошее? – цыкнул он на нее.

– А чего ему быть плохим? День прошел – и хорошо, новый начался.

– Ты жратву «кроликам» сварила?

– Конечно. Все готово, но продуктов уже нет.

– Тебе же было сказано, продукты привезут, но до этого ты должна список составить.

– Он давно готов.

– Ладно, список – Жоре.

– Хорошо.

После завтрака Батыров передал Селихову деньги, и тот с Корвичем и Борисовым уехал.

Репина тут же привязалась к главарю:

– Ринатушка, ты все правильно сделал, сейчас покормим этих придурков и можем закрыться у меня.

– Не сейчас, дура, после того как привезут продукты. Потерпи.

– Ну да, я совсем забыла, что Жорик вернется. Вот что делает любовь с бабой, обо всем на свете забывает.

– Какая любовь? Под любого готова улечься, лишь бы подошел. Но хватит базарить, зови Ванько, идем в подвал.

Втроем они спустились к несчастным, одурманенным и переживающим ломку молодым людям, превратившимся за короткое время в диких животных.

Ванько просунул в щель решеток подносы с кашей.

– Дай таблетку! – уставился воспаленными глазами Карасенко на Батырова. – На хрен твоя жратва, дозу!

– Сначала завтрак.

– Доза!

– Послушай, ты, урод, – повысил голос Батыров, – не будете жрать, не получите таблеток.

– Витюха, не дури, я из-за твоих прихотей подыхать не желаю, – выкрикнула Лепко.

Она схватила поднос, принялась руками хватать куски каши и бросать их в рот, не прожевывая.

Карасенко, сплюнув, последовал ее примеру.

Как только подносы оказались пусты, Батыр бросил подопытным по таблетке:

– Кайфуйте, животные!

Карасенко и Лепко схватили наркотик, проглотили таблетки, запили из ведер, стоявших у решеток, и забились в кайфе, отпрянув на солому.

– Камера снимает? – усмехнувшись, взглянул на Ванько Батыров.

– Да, я проверял.

– Отлично. А сейчас пошли отсюда! Камеры запишут, что будут вытворять эти скоты.

Ванько двинулся следом, но Батыров, подумав, остановил его:

– А ты, Степан, пожалуй, останься, посмотри на них. Запись – это одно, прямое наблюдение – другое.

– Да чего на них смотреть? Насмотрелся уже.

– Еще посмотришь, а потом отправишься на отдых в более цивилизованные условия.

– Ладно, посмотрю. Но парашу выносить не буду.

– А кто, Степа, будет? Я или Валентина?

– А как ее забрать? Один я даже к девке в камеру не войду.

– Ладно, я подстрахую.

Наверх вышли Батыров и Репина. Она нырнула в дом, а он присел на бревно у забора.

Тут же появился с удочкой дед Гордей.

– Привет, сосед!

– Здорово, Гордей!

– Чевой-то незаметно, чтобы вы делом каким занимались?

– Ждем!

– А чего ждать-то? Убирай утиль да восстанавливай ферму, коли решили фермерами заделаться. А то так последние бабки прожрете.

– Это не твое дело, чем мы занимаемся, а чем нет, но чтобы твоя седая голова не болела, скажу, ждем мы, когда будет проект фермы готов. Отдали бумаги в контору, что делает эти проекты, заплатили. Но там сказали, на все про все не меньше месяца уйдет. Сейчас, чтобы только от ближнего столба до хаты, это где-то метров десять?

– Где-то так.

– Так вот, чтобы от столба до хаты провод кинуть, нужен проект. К любому помещению, хоть к сортиру, если он на фундаменте. А знаешь, сколько стоит проект подключения дома от этого столба?

– Копейки.

– Копейки? Это раньше, в твою эпоху копейки были, а сейчас только за это восемнадцать тысяч выложи. А до фермы два столба ставить надо. Сотку уже заплатил.

– Че, в натуре такие бабки дерут? – искренне удивился дед.

– Не веришь?

– Не верится, за что восемнадцать тысяч рублев платить, если я сам провод со столба к дому могу кинуть?

– За проект, и никто тебе не даст самому что-либо делать. Это еще хорошо, что ты постоянно в деревне один жил. Одного проверять не поедут, а то заставили бы и счетчик на улицу выводить, и налог за колодец платить, также за землю, за хату по рыночной стоимости.

– Какая стоимость может быть у моей халупы?

– Ну, думаю, тысяч пятьдесят за квадратный метр, не менее, за землю еще больше, все ж Подмосковье.

– А не облупятся местные чиновники?

– Нет, дед, не облупятся. Я вот тоже думал, все у нас быстро пойдет, ан нет, и давать взятки лишних «бабок» нет. Потому будем ждать.

– Да так проще в город уехать.

– Вот и пришлось половину бригады на заработки отправлять.

– Так это «Нива» с ними поехала?

– Сначала продукты привезут, потом искать съемную хату и работу. Иначе до фермерства в натуре подохнем здесь.

– Ну и жизнь пошла, – вздохнул Гордей. – Тока если сунутся сюда чиновники, я их из дробовика встречу, мне терять нечего.

– У тебя есть ружье?

– А как же без него? Без него на деревне жить нельзя. Одних собак одичавших брошенных сколько отстрелял. Ныне спокойно можно ходить, а то вы к ферме не прошли бы, тут целая стая псов была. Но ладно, понятно, чего застряли, пойду рыбки на ушицу поймаю. Лишок будет, занести?

– Бесплатно?

– Кто ж за это деньги берет?

– За все, дед, платить надо. Приноси, заплачу, деньги лишними не бывают.

– Это точно. Эх, жизнь наша бедова… нас во все дыры, а нам некого. Пошел!

И дед Гордей, вздыхая и охая, пошел к реке.

Батыров, закурив, подумал, что ненужные вопросы задает старик. Хотя в этом ничего странного нет. Убрать, конечно, не помешало бы, да нельзя.

Над противоположной окраиной поднялось облако пыли.

Батыров встал, прошел к воротам, укрылся на всякий случай за калиткой, чтобы при необходимости можно было быстро уйти в поле, но, увидев «Ниву», вышел из укрытия.

Внедорожник остановился у ворот.

Корвич и Борисов начали выгружать пакеты, а Селихов подошел к главарю и протянул ему длинную кассовую ленту:

– Здесь все пробито, это чтобы не базарил, что я заплатил общие «бабки».

– Мог бы не делать этого. На хрена мне эта бухгалтерия?

– Для отчетности.

– Подкалывать не надо!

– Ну почему, можно и подколоть. Валентина небось комнату уже для вас готовит?

– Слушай, ты, сожитель, – сощурив глаза, зло бросил Батыров. – Я могу и без бабы здесь обойтись, сварить нехитрую похлебку сможет и Ванько. А ты держи Вальку при себе, чтобы не было между нами недопонимания.

– Да я пошутил, Батыр, чего ты?

– Не надо, Жора, шутить со мной, не надо, не понимаю я шуток.

– Ну и ладно, жратву привезли, сейчас в Зеленогорск поедем, в магазине, где затаривались, продавщица сказала, что там квартиры за нормальную цену снять можно, и с бабами полный порядок.

– Ты на одном поселке не зацикливайся, объедь другие. Нужно недорогое, неприметное место, чтобы менты не вычислили.

– Но участковый по-любому объявится где угодно.

– То участковый – с ним договориться можно. Кстати, ты правильно сказал про участкового, найди место, где стража порядка можно прикормить. Это надежнее любой страховки.

– Да понял, не мальчик. Жди сообщений. Поехали мы.

– Давайте, удачи!

– И тебе тоже.

Селихов подмигнул главарю, но вышло это как-то неестественно, нервно. Все переживает Жорик, подумал Батыров, ну и шайтан с ним!

«Нива» укатила.

Главарь хотел вызвать Ванько, но, вспомнив, что оставил его у «кроликов», сам затащил пакеты на кухню. А помощник тем временем наблюдал, как корчится у решетки Карасенко. Лепко же, напротив, встала на колени, задрав грязное платье.

– Ты чего, девка? – сглотнув слюну, спросил Ванько.

– Хочу тебя. Не представляешь, как я хочу тебя.

– Ага! Видел уже твои хотения, еле угомонили.

– Я ничего не помню. Но сейчас хочу. Неужели ты, здоровый мужик, не желаешь меня? Я сделаю все, что скажешь.

Ванько не отличался особой сообразительностью, да и девица вела себя естественно, как обычно после принятия таблетки. Он почесал затылок. Поиметь девицу было бы неплохо, и для этого не обязательно открывать решетку. Подвинется к прутьям. Но Карасенко может все испортить.

– А этот? – указал Ванько на парня.

– Он в кайфе. И так будет не менее получаса.

– Да? Ну тогда давай, двигай к решетке.

– А зайти боишься?

– Внутрь не пойду!

– Ладно, – согласилась Лепко, – ты только встань левее, ближе к разделительной решетке, там прутья реже, мне удобнее будет.

Ванько сместился к перегородке, расстегнул ширинку. Лепко облизнула губы, а он похотливо разглядывал ее аппетитный зад, не замечая, как Карасенко приблизился к самой решетке. На какое-то мгновенье Ванько прикрыл глаза, и в это время его горло стиснули крепкие руки Карасенко.

Закричать Ванько не смог. Обезумевший наркоман так сжал шею, что хрустнули шейные позвонки. Тело обмякло, опустилось на солому.

– Ты что, сволочь, сделал? – воскликнула Лепко. – Кто тебя просил?

– Заткнись, паскуда! – прошипел Карасенко.

Но девица ничего не понимала. Она бросилась на решетку и тут же получила удар в нос, от которого кровь брызнула во все стороны. Схватившись за лицо, она повалилась на солому.

Карасенко же быстро обыскал труп. Заветные ключи оказались в заднем кармане. Он открыл дверь своего отсека, вышел в свободный проход.

– Куда? – выкрикнула Лепко. – Из-за тебя мне не дадут таблеток.

Карасенко смотрел на нее, пытаясь понять, а это кто такая? У него уже было подобное в последнее время. Вспомнил.

– Пошла ты!

– Сволочь, я буду кричать!

– Мне и тебе сломать шею?

Девица с трудом, но восприняла угрозу, отползла в дальний угол.

– Вот так и сиди. А я сваливаю отсюда.

– Куда, Витя, где таблетки возьмешь?

– Таблетки? Найду кое-что получше, главное, на свободе.

У парня проявились кое-какие проблески сознания. В основном же он действовал подсознательно. Когда-то жившая в нем мечта о свободе воплотилась благодаря сексуальным потребностям подруги.

Сориентировавшись, он вышел во двор, готовый порвать первого, кто попадется на пути. Наркота придавала ему силы и ярость, ничем не оправданную, необъяснимую. Но во дворе не было никого, а у покосившегося навеса стояла «Тойота».

Когда-то на Украине Виктор водил машину. Не такую большую, правда, обычный «жигуленок», но навыки остались. Он подошел к внедорожнику, открыл дверку водителя.

– Ух ты, и ключи на месте!

Есть ли бензин в баке, нет ли, зомбированного наркотой парня совершенно не волновало. Он помнил, что ключ для того, чтобы завести машину. Если есть ключ, то машина поедет.

Виктор собрался залезть в салон, как вдруг от калитки раздался строгий голос:

– А это еще что за явление Христа народу?

Он резко обернулся и увидел деда с удочкой и садком, в котором колыхалась плотва.

– Чего?

– Кто ты такой? Я тебя здесь не видел.

– Я тебя тоже, старик.

– А чего так невежливо? Где старший твой?

– Чего? – не понимая, скривился наркоман.

– Ты что, идиот?

А вот этого деду Гордею говорить не следовало.

– Я? Ага. Я идиот, а ты, ты, старый козел, – покойник.

– Ты чего? – испуганно отшатнулся дед Гордей.

Но было поздно. В несколько прыжков парень добрался до старика и одним движением свернул тому шею.

– Вот так! Отжил свое, и хорошо.

Неожиданно он почувствовал сильную головную боль и потер виски.

Наркотик еще действовал, но через час начнется ломка, поэтому надо срочно достать наркоту. Не эти проклятые таблетки, от которых кайфа на минуту, а потом полный провал в памяти и ломка с глюками. Надо найти героин. Он даже не подумал, что это не так просто, что наркотик стоит больших денег, если удастся выйти на распространителя, а это долгий процесс. Мозг работал лишь в одном направлении – нужен героин. А раз нужен, значит, надо его взять. Где? Там, где люди. А где люди? На трассе. Трасса осталась в его памяти, да и дорога отсюда была одна, к этой самой трассе.

Карасенко запрыгнул в салон, завел двигатель, вывернул руль, повел внедорожник к воротам. Тот не вошел в поворот и снес часть забора, под колеса попал и мертвый старик. Внедорожник раздавил его, из-под рубашки хлестнула кровь.

Одурманенный наркотиком Карасенко не обращал ни на что внимания. Он вел машину по деревне, сбивая все попадавшиеся препятствия. Подпрыгнув на огромном ухабе, выехал за пределы деревни и пошел к трассе, дико крича, вертя руль влево и вправо. Его охватила эйфория. Он казался себе не человеком, а чем-то высшим, особым, для кого никаких преград не существует.

Батыров услышал рев двигателя и отбросил от себя Валентину.

– Что еще за хрень? – проговорил он.

– Кажется, Степка решил покататься, – лениво ответила она.

– Какого шайтана?

– А чего ему, Ринатик? Надоело торчать в подвале. А может, услышал, как мы забавляемся, и тоже решил развлечься.

– Я ему сейчас развлекусь.

– Правильно, Ринатик, с ними надо быть строгим. Всыпь Степану, чтобы не безобразничал, и возвращайся быстрее.

– Ну ты и стерва!

– Да, но ведь такой я и нравлюсь тебе.

Батыров оделся, вышел в коридор и вдруг увидел, что дверь подвала открыта.

– Что за шайтан? Почему Ванько не закрыл дверь? – проворчал он. А спустившись вниз, застыл в оцепенении, глядя на еще не остывший труп подельника, закрывшую глаза в углу своей камеры Лепко и открытую дверь камеры Карасенко. – Твою-то мать! Ах ты, придурок!

Батыров кинулся наверх, заскочил в свою комнату, выхватил из стола пистолет. Обойма вставлена, патрон в патроннике.

«Тойота» выворачивала во дворе, водителя не видно, но понятно, что это был Карасенко. Батыров вспомнил, что заправлял машину и, поставив ее во дворе, не вытащил ключ. Лоханулся.

Он рванул на улицу.

В это время «тойота» выскочила со двора, оставив у ворот раздавленный труп деревенского старичка. От его вида Батырова едва не стошнило. Он забыл про пистолет, не стал стрелять. Да и бесполезно, машина удалялась стремительно, петляя из стороны в сторону и подпрыгивая.

«Шайтан! Этот идиот теперь такого наделает! Надо срочно сваливать. А сваливать – это вызывать Селихова. Без машины далеко не уйдешь. Хотя… – пришел в себя Батыров, – не следует дергаться. «Тойота» подставная, оформлена на человека, год назад ушедшего в мир ной, документов внутри нет, они в борсетке, та в столе. Ну попадет Карасенко к ментам, а это как пить дать, и что? Наркоман за рулем. Где взял машину? Ничего путного не ответит, без таблеток у него начисто отобьет память, а через какое-то время он просто сдохнет. Вывести в Макинку ментов он не выведет, потому как уже не вспомнит, откуда бежал, где взял машину. Здесь, кроме Гордея и подельников, его никто не видел. Ну и пусть менты с ним возятся, пока он не даст дуба у них в камере. Да, не надо суетиться. Переехать следует, но не сейчас, ночью. Да и девку надо перевозить очень аккуратно, продумав маршрут. Бросать нельзя, убивать тоже. Сангал голову снимет. Ему вообще ничего не надо докладывать. У нас все нормально, как и должно быть».

На крыльцо вышла полуголая Валентина. Хрюкнула и закрыла ладонью рот, завидев раздавленный труп деда.

– Ты чего вылезла? – рявкнул на нее Батыров.

– Что это, Ринат?

– «Крол» сбежал. Ванько завалил, деда тоже. Тот, наверное, случайно попал ему под руку.

– О господи! Бежать надо, Ринатик!

– Уймись. Быстро в хату, оденься, деда вынесем к болоту. Потом Ванько. Уберем следы.

– Но нас здесь возьмут!

– Кто?

– Менты, кто ж еще?

– Не возьмут, если дергаться не будем. Ступай, приведи себя в порядок.

– Я его, – указала она на изуродованный труп деда, – не смогу тащить.

– Сможешь, тварь, – сорвался Батыров, – если не хочешь следом за ним на небеса отправиться!

Репина скрылась в доме.

Батыров, прикурив сигарету, достал сотовый телефон, набрал номер Салихова.

– Да, начальник? – ответил заместитель по банде. – Чего надо-то?

– Вы где?

– Поселки объезжаем, твой, шеф, приказ исполняем.

– Снимайте первое подходящее жилье и ночью объездной дорогой двигайте сюда.

– Зачем?

– Затем! Пацан из подопытных сбежал.

– Чего?

– У тебя со слухом проблемы? Карасенко удавил Ванько, забрал у него ключи, выбрался из камеры, прошел во двор, там встретил деда, свернул и ему шею. Завел «тойоту». Я поздно спохватился, он уже ушел, я даже выпрыгнуть вниз не успел.

– Не успел? А чем так занят был? Валькой?

– Да иди ты со своей Валькой! У нас ЧП, ты врубаешься?!

Селихов наконец понял, ЧТО произошло.

– А чего в деревню-то возвращаться? Может, ты с Валькой и девкой пешком дойдешь до моста? Там безопаснее подобрать вас будет.

– И как я потащу девку? Ты не помнишь, что еле затащили ее в камеру? И это мужики, а со мной только твоя Валька.

– Она уже твоя. А может, бросить все, Ринат, и свалить отсюда, покуда не повязали?

– И далеко мы свалим? От ментов уйдем, это не проблема, а вот от Сангала и его людей нигде не спрятаться. Они из-под земли достанут.

– Но чего делать-то?

– Я же сказал тебе, снимите первую попавшуюся хату, а в полночь сюда объездными путями. Их на карте определишь.

– А нас не прихлопнут в машине?

– Нет, я все обдумал. Но поговорим при встрече, я тут зачищаюсь, ты же делай, что сказано. Как снимешь хату, звонок, как начнешь движение – звонок, как будешь подъезжать к деревне – звонок, все понял, Жора?

– Ты, если что, предупредишь?

– Если не отвечу, то перезвони, используя другую sim-карту, через полчаса. Не отвечу и на этот раз, значит, нам здесь крах. Но уверен – все закончится нормально.

– Сангал недоволен будет.

– А он ничего не узнает. В ломке Карасенко ничего ментам сказать толкового не сможет, а пока они его будут в чувство приводить, сдохнет. Без дозы сердце долго не выдержит. Печень развалится, и сердце остановится. Так что ничего страшного не произошло. Долю Ванько разделите. Работай, Жора, сейчас от тебя многое зависит.

– Лады, но Валька мне на новой хате не нужна.

– Да брось ты, не было у меня ничего с Валькой, не было.

– Все одно.

– Ну тогда сам и решишь с ней вопрос. Время будет.

– Хоп, поговорили.

– Хату быстрее снимай!

– Да сниму, сейчас вернемся в Зеленодол, и сниму. Есть там подходящий барак на отшибе.

– Жду звонка, все!

– Давай!

Батыров отключил телефон.

Во двор вышла одетая в комбинезон Репина. От нее разило водкой.

– Ты выпила?

– На трезвую не смогу.

– Ладно. Сначала деда оттащим, потом Ванько. Ночью за нами твой Жора приедет, есть на примете хата в Зеленодоле, туда перекочуем.

– Я не хочу с ним жить!

– Ты все о своем? Сейчас не жить, сейчас выжить надо, дура! Пошли!

– Не ори на меня! Я ни в чем не виновата.

Батыров сдержал себя, а так хотелось влепить этой стерве по физиономии, чтобы знала свое место.

Главарь и его новоявленная любовница взялись за дело. Переложили труп деда в садовую тележку, откатили к болоту в лесу, сбросили труп в узкую полосу воды. Вернулись. То же самое проделали с телом Степана Ванько.

Лепко продолжала безразлично сидеть в углу камеры.

– Надо ее оглушить наркотой до беспамятства, иначе не перевезти.

– Дашь немного больше эфербона – уснет.

Убрав трупы, они присели на бревно.

– Что же будет дальше, Ринат? – спросила Репина.

– Ничего не будет. В Бадахшан сообщим, что у нас все нормально, продолжаем работу с девицей, потом доложим, что «кролики» сдохли. Получим деньги и новые инструкции.

– И так всю оставшуюся жизнь?

– Нет. Я вечно пахать на Сангала не собираюсь. Выкачаем побольше денег на всех, о смерти Ванько я говорить не буду, завалим твоего бывшего сожителя, Корвича, Борисова и рванем в Сибирь. Есть у меня дом в селе на берегу Енисея. Село небольшое, только на вертолете добраться можно.

– И зачем забираться в такую глушь?

– Это здесь глушь, там жизнь, всего валом. Но, главное, нас могут достать везде, но не в Сибири, куда Сангал точно не сунется. А сунется – в сибирской тайге и останется.

– Ты сказал, нас, значит, хочешь взять меня с собой? – с надеждой в голосе спросила Валентина.

– Почему нет? Ты мне подходишь и как баба, и как хозяйка. А надоешь – любовницу заведу. Так же будем жить, как жили, тебя не трону. Согласна?

– Конечно, согласна, Ринатик.

– И не зови меня так. Нашла Ринатика дорогого, еще зайчиком назови. Я твой хозяин, твой господин, учти это, женщина.

– Да, Ринат.

– Бестолковая! – сплюнул Батыров. – Давай во дворе порядок наведи!

– Ага!

Она пошла к сараю, где хранился нехитрый уличный инструмент.

«Тойота» же тем временем, дважды слетев в кювет и дважды выбравшись оттуда с большим трудом, вышла на трассу.

– Ва-у! Есть! Где тут кафе? Где марафет? – издал восторженный вопль Карасенко.

Но впереди находился пост ДПС, на нем трое полицейских, двое инспекторов ДПС и один боец спецназа. В связи с террористической угрозой все посты дорожной службы были усилены бойцами спецназа.

Карасенко увидел этот пост, и эйфория в нем сменилась яростью. Эти люди на посту являлись преградой. Они против него, а значит, он должен убрать их. В голове замкнуло, но он машинально сбросил скорость и вывел «Тойоту» на крайнюю правую полосу, на которой у поста стоял один из инспекторов. Карасенко превратился в зверя, рычал, сжав руль. Впереди схватка, и он должен победить. Обязан победить! План действий созрел так же машинально, словно кто-то извне влиял на его пораженный наркотой мозг.