Глава 4
Столкновение

– Игорь! Поди сюда! К тебе отец!

Юнак, весь в поту, повернулся на голос. В дверях стоял хмурый родитель. Обычно он всегда улыбался при виде сына, ехидничал, но сегодня был как будто сам не свой. Игорь, чувствуя подвох, медленно побрел отцу навстречу.

– Привет, паренек, – сказал родитель, когда сын подошел к нему практически вплотную.

– Привет, бать, – буркнул Игорь, боясь сказать лишнего.

Когда у отца было непонятное настроение, отрок невольно становился робок и нерешителен. И ладно б родитель его бил за неуместную глупость, так нет же – ни разу руку на сына не поднимал, за все десять лет!.. Ни затрещин, ни подзатыльников – воспитывался Игорь только словами.

«Нет ничего сильней слова, – любил повторять батя. – Как ни больно бьет меч, словом можно ранить куда больней. И рана от слова, которая на душе, может вообще никогда не затянуться».

Игорю подобные наставления казались довольно странными. Ну как какое-то там слово может бить больней острого вороненого клинка? Уму непостижимо! Кабы отец не прослыл в Кремле мудрым и опытным разведчиком, юнак давно бы позабыл эту глупую фразу. Но статус бати невольно заставлял Игоря задуматься: может, все-таки это не отец ерунду говорит, а он чего-то не понимает?

– Как успехи? – Батя мотнул головой в сторону тренирующихся ребят: у них как раз было фехтование на деревянных мечах.

– Не получается, – потупившись, сообщил Игорь.

На самом деле, он побил практически всех одногодок – сказывались совместные упражнения с Захаром, – но один, Любим, угодил юнаку по запястью, и теперь каждое движение сопровождалось дикой болью, от которой хотелось прокусить губу до крови.

– Получится, – заверил отец. – У меня самого плохо выходило. Но ничего, научился.

– Ага, – буркнул Игорь.

Отец тоже лукавил: от учителя ближнего боя юнак знал, что батя был лучшим среди сверстников. И сын втайне мечтал, что когда-нибудь его самого будут считать искусным воином, а не всего лишь «сыном отличного мечника».

«Ему-то, поди, никто по запястью не попадал, – подумал Игорь с завистью. – Лучший мечник на потоке…»

– Захар как? – продолжил расспросы отец.

– Нормально Захар. Что б с ним было, бать.

– И то верно, – вымученно улыбнулся родитель. – Захар, конечно…

Он не стал договаривать, но Игорь и так знал, что отец, как и большинство взрослых, искренне восхищается его названым братом.

– Скоро дружинником станет, как ты, – сказал юнак.

Улыбка слетела с губ родителя, как ее и не было.

– И ничего не скоро, – возразил он. – Еще три года целых…

– Ему уже не терпится.

– Перетерпится, – отчего-то разозлился отец, и Игорь невольно втянул голову в плечи: кажется, он все-таки сказал что-то не то. – Нечего в Зону спешить, так ему и скажи. То, что мы с его батей до сих пор живы – это просто удача. Некоторые вон, в первом же рейде погибают…

– Скажу, бать, – заверил Игорь.

– То-то! – наставительно изрек родитель.

Он шумно выдохнул, пожевал нижнюю губу, а потом, причмокнув, произнес:

– В общем, завтра мы опять в рейд, паренек.

– А куда? – заинтересованно спросил Игорь.

– Пойдем на сей раз до самого МКАДа, – со вздохом сознался отец.

– Ого!..

– Вот тебе и «ого», паренек!..

– А чего так далеко-то?

– Ну, мы там пытаемся как-то с внешним миром связь наладить, – пояснил родитель. – Но чего-то, как по мне, ерундой мы занимаемся. Путь неблизкий, а те, снаружи, говорят, нас и за людей-то не считают. Вроде бы по их мнению мы – те же муты, просто выглядим не так… дико.

– Вот же! – удивленно воскликнул Игорь.

На уроках отца Филарета о таком отношении «замкадских» не рассказывали.

– А зачем же мы с ними язык общий ищем, если они нас и за людей-то не считают? – от возмущения перейдя на горячий шепот, спросил юнак.

– Увы, только у них есть то, что нам очень поможет в битве против мутантов. И мы должны найти способ это самое «что-то» выторговать для Кремля. Несмотря на нашу взаимную неприязнь.

– Понятно… – протянул Игорь.

С одной стороны, ему приятно было осознавать, что отцу доверяют самые ответственные и сложные задания. С другой же он безумно переживал, что отец не переживет очередной рейд.

– Ну и вот, зашел я попрощаться, – продолжил батя.

– Попрощаться? – переспросил Игорь.

Внутри у юнака все похолодело. Слово «прощание» ему совершенно не нравилось. Было в нем нечто… роковое.

– Путь далекий, паренек, – нехотя выдавил отец. – Да и предчувствие у меня какое-то нехорошее… Так что давай-ка мы с тобой еще раз повторим все, о чем уже говорили раньше. Если я не вернусь, ты что должен будешь делать?

– Не опускать руки и продолжать идти к намеченной цели, – буркнул Игорь, пряча глаза.

– Ну-ка подними голову, – потребовал отец.

Юнак нехотя подчинился. Глаза его предательски блестели.

– Ты чего, хнычешь? – удивился папа.

– Нет, – соврал Игорь и шмыгнул носом, невольно выдав свою ложь.

Отец окинул его хмурым взглядом и, вздохнув, вдруг прижал к себе. Игорь зарылся в складки кафтана и зажмурился, чтобы не дать слезам показаться наружу. Но они все равно лезли, проклятые, из-под закрытых век.

– Ну же, паренек, – успокаивал его отец. – Чего ты? Я же еще живой, вот он я! Сколько раз я уже уходил и сколько раз возвращался? То-то! Просто мне важно знать, что ты не отчаешься и продолжишь работать над собой. Мы должны сражаться, паренек. Иначе нас просто съедят.

С этими словами батя ушел и уже никогда не возвращался.

Теперь он приходил к сыну только во снах, как вечное напоминание об их последней встрече в юнакском корпусе.

* * *

– Как твое самочувствие? – спросил Игорь, когда нейромант, встрепенувшись, разлепил один глаз и сонно уставился на своего компаньона.

Уже рассветало. Угли погасшего костра делились с путниками последним жаром. Игорь едва заметно подрагивал: он был единственным из троицы путников, кому одеяла не досталось.

Громобой отбросил в сторону покрывало и, собравшись с силами, уселся. Повернул торс влево, потом вправо, поморщился при обратном движении.

– Неплохо, – заключил он наконец. – По крайней мере, лучше, чем вчера. Гораздо. Есть еще какие-то незначительные боли, но это так оно и будет пока что, за одну ночь полностью исцелиться я и не надеялся.

– К штурму готов? – уточнил дружинник.

– Ты все-таки решил, что надо штурмовать? – недоуменно выгнул бровь Громобой.

Опершись на руку, он встал на ноги, подхватил с пола одеяло и потащился к разведчику.

– Я не знаю… Что ты делаешь? – удивился Игорь, когда нейромант его укрыл.

– Да ты бледный, замерз явно. Погрейся. Сейчас я тебе еще покой-травы дам, выпей, чтоб зараза никакая не прицепилась…

– Да я нормально себя чувствую, – запротестовал дружинник, наблюдая за тем, как «Рекс» послушно распахивает дверь грузового отсека перед идущим к нему хозяином.

– Я вчера тебе тоже говорил, что все нормально, – хмыкнул нейромант. – А сам едва на ногах стоял. Сегодня очень важный день, ты был прав. Сегодня мы вернем твоего побратима и груз. Так что ты решил все-таки? Хочешь штурмовать склад? Думаешь, миром не выйдет?

Игорь почувствовал на себе пристальный взгляд Вадима.

– Чего уставился, мразь? – раздраженно буркнул дружинник.

– Я все еще предлагаю решить вопрос миром, – мрачно сказал маркитант. – Всего-то и надо – развязать меня, а я уж вас проведу. У вас вона – пистоли, автомат… Чуть что не так – очередь в спину, и дело с концом. Но я не подведу, уверяю!

– Знаешь, в кои-то веки я готов согласиться с мразью, – заметил нейромант, возвращаясь к догорающему костру и вручая компаньону бутыль с отваром покой-травы. – Мы можем, конечно, всех там перебить и склад себе забрать…

Вадим заметно побледнел, видимо, в красках представив такое развитие событий, и бородач хмыкнул, явно довольный собой – надо ж, как легко оказалось пощекотать нервишки продажному торгашу!..

– Но зачем нам лишние риски? – продолжал Громобой. – В Москве и так на каждом углу кипят сражения не на жизнь, а на смерть, так стоит ли затевать очередную войну?

Игорь был согласен, что не стоит. Но он соврал бы, если б сказал, что очень хочет довериться сволочи, уже однажды предавшей их отряд. Да, тогда Вадим усыпил их бдительность, тогда они не знали, на какое коварство торгаш способен, а сейчас ему в спину будут смотреть три ствола и «Рекс», вечно голодный и жутко быстрый для своих габаритов… Однако его удаленный склад по-прежнему – темное пятно на карте. Что, если на крыше тоже будут «корды», да не два, а все четыре? С таким количеством вооружения даже более подготовленный «Спайдер» не справился бы, что и говорить про «Рекса». Игорь вспомнил недавний штурм крепости маркитанта, когда Громобой, порывшись в брюхе гигантского паука, замкнул его на движение вперед. Конечно, нейроманту, который уже неплохо овладел своим даром, куда проще было бы отправить «Спайдера» в бой обычной мыслекомандой, но мозг, внедренный в паука, погиб еще там, на Строгинском бульваре – «Рекс» и его хозяин не предполагали ведь, что восьминогий био может им еще пригодиться. Благо, Громобой отлично знал устройство роботов, иначе пришлось бы бросать на амбразуру Щелкуна.

«И тогда бы наш беглый стаббер точно не согласился бы на штурм… – подумал Игорь, глядя, как нейромант гладит лицевой кожух питомца. – Ведь Щелкун – это все, что у него осталось после смерти Бо…»

История Громобоя вызвала у дружинника смешанные чувства. С одной стороны, нейромант, по сути, предал родную общину и сбежал вместе с одной из рабынь, тем самым, как минимум, немного осложнив Зоне трех заводов жизнь. С другой стороны, сделал он это не ради выгоды, а из большой любви к женщине и их совместному ребенку. То есть поставил личное во главе угла, но не с целью наживы.

«И как к этому относиться?»

Что такое большая любовь, дружинник пока знал только со слов других, поэтому поставить себя на место стаббера было для него весьма проблематично. Самым близким человеком для Игоря был побратим Захар, и разведчик невольно задумался: что, если груз патронов находился бы в крепости Вадима, а за побратимом пришлось бы топать на склад? Пошел бы он? Первый импульс – да, разумеется, это же брат! Но, если вдуматься, главный интерес общины – не десятник, каким бы золотым воином он ни был, а патроны для огнестрелов. Потому что даже самый лучший десятник для обороны крепостных стен не так важен, как боеприпасы, которыми можно удаленно расстреливать пасущихся снаружи мутантов…

Но для Игоря ведь Захар – не просто десятник. Побратим. И Долг Жизни между ними.

«Вот и попробуй реши, как правильней…»

– Так что думаешь, паренек? – спросил Громобой.

– Ну, решать тебе, – пожал плечами дружинник. – Вы ведь у нас с Щелкуном – главная ударная сила, не я.

– Но друг-то твой.

Под этим углом Игорь отчего-то на проблему не смотрел. И зря: Захар ведь пленник, решат, что это за ним явились налетчики, возьмут да и убьют. И смысл тогда во всей этой операции? Или, того хуже, они сами случайно заденут побратима – «Рекс» ли задавит, или пуля шальная прилетит…

«Нет, нахрапом нам их не взять… Обязательно напасть какая-нибудь случится!»

Но прежде надо было все равно расспросить Вадима как следует.

– Расскажи, что у вас там есть? – спросил Игорь, повернувшись к маркитанту. – Сколько народу? Оружие какое?

Торгаш замялся: он явно не очень хотел распространяться на этот счет.

– Давай, выкладывай! – подначил его Громобой, недобро глядя на пленника снизу вверх. – А то ведь сами сходим, посмотрим…

– Да вы так и так сходите… – пробормотал Вадим, нервно облизывая губы.

Однако Игорь и нейромант до того угрюмо смотрели на торгаша, что он все-таки сдался и сказал:

– Четыре автоматчика по периметру, внутри два мечника и мой товарищ, Кондрат, тоже из маркитантов. Десять нео снаружи…

– Нео, значит… – прошипел Громобой.

Глаза его превратились в две узкие щелочки; наверное, если бы Вадим стоял поближе, нейромант не преминул двинуть «предателю рода людского» в морду.

– Итого семнадцать, – подытожил дружинник, покосившись в сторону нейроманта. – Немало, но, в принципе, стрелков всего четверо… или шесть? Мечники с пистолями?

– Конечно.

– Шестеро, значит.

– А крупный калибр? – с трудом переборов гнев, выдавил Громобой. – Есть же, наверняка! Не может быть, чтоб тут было, а там – не было!

– Ну, на крыше склада так же, два «корда», но эти оба уже давно не работают, так, да? Стоят только для вида, чтоб муты не совались.

– Врешь, поди? – прищурившись, спросил нейромант.

– Да нет, не вру. До вас же никто лезть и не пытался, гон стороной обходил, тем более мы ж с нео дру…

Торгаш осекся на полуслове, поняв, что о своих взаимоотношениях с дикарями лучше в присутствии Громобоя лишний раз не говорить. Нейромант и без того был на взводе, а после вчерашних откровений прям места себе не находил. Воспоминания, которые он спрятал поглубже, пришлось снова достать и отряхнуть от пыли, дабы продемонстрировать их новому товарищу, а вот убрать обратно оказалось не так просто, как бородачу хотелось бы. Игорь не знал наверняка, но предполагал, что Громобой видит лик покойной жены всякий раз, как закрывает глаза – прямо как год назад, когда она только-только сгинула в Красном Поле.

– Надо идти на мировую, – сказал дружинник, отвлекая нейроманта от невеселых мыслей. – Пусть отдаст нам груз, пленника и… – Он вопросительно посмотрел на компаньона.

– А я пройдусь по складу да выберу, пожалуй, – сказал Громобой, хмуро глядя на Вадима. – Ты ведь не против, мразь?

Маркитант, конечно же, против не был. Его взгляд говорил буквально: «Кто я такой, чтобы отказывать человеку, привязавшему меня к огромному боевому роботу?».

– Отлично, мне нравится такой план. Тогда вперед? – сказал нейромант с привычной уже полуулыбкой, однако в глазах его никакой радости не было – напротив, одна лишь вековая грусть. Возможно, сейчас он даже в глубине души жалел, что Игорь не дал вчерашней крысособаке докончить начатое и впиться ему в глотку – ведь тогда, если их вера не врала, они бы воссоединились на небесах, в раю…

«Вдали от творящегося на Земле ада».

– Вперед, – согласился дружинник.

На сборы ушло не больше пяти минут – закинув одеяла и прочую мелочовку в грузовой отсек «Рекса», компаньоны устремились через поросшее сорняком поле. Строго говоря, это было и не поле вовсе – то тут, то там из земли торчали обломки стен, больше похожие на уродливые гнилые зубы замурованного в грунт исполина. Судя по всему, до войны здесь был целый жилой район, но бомбардировщики явно не страдали сентиментальностью.

«Сколько же крови впитала эта почва? На скольких костях выросла эта трава?»

Мертвая Зона упрямо молчала.

Идти приходилось осторожно: мало, что сама по себе трава могла быть опасна – встречались в Зоне самые любопытные экземпляры – так о мелких хищниках да вредоносных насекомых тоже забывать не следовало. Впрочем, обходного пути для отряда уже не существовало – разве что возвращаться на проспект Неманского, но на подобный крюк у путников уже вряд ли хватило бы времени. Вот они и брели на свой страх и риск, постоянно держа в голове, что пересекают не обычное поле, а самую настоящую Мертвую Зону. Нанесешь кому-нибудь рану, да даже просто ногтем кожу поцарапаешь до крови – и все, поминай как звали, выпьет тебя это злосчастное место до капли. Игорь слышал немало историй о подобных ловушках, которые пугали его еще больше, чем Поля Смерти. С теми дела обстояли будто бы проще: их, по крайней мере, можно было разглядеть, определить примерные границы и спокойно обойти стороной. А вот Мертвую Зону на глаз не определишь – тут, как говорится, знать надо… или же на собственной шкуре прочувствовать. Правда, «прочувствовать» можно было лишь один раз, поскольку последствиями такой «разведки» становилась быстрая, но мучительная смерть.

Сегодня им везло: до конца сорнякового поля оставались считаные метры. Вон уже и улица виднеется, и где-то там, получается, совсем близко склад Вадима и его подельника, Кондрата… если маркитант, конечно, не соврал. Скоро придется развязать пленника, чтобы не вызывать подозрений у его прихвостней, и старательно разыгрывать из себя хозяев Арены, ищущих новое «мясо» для своих игрищ. Разведчик поежился, невольно представив, как Захар выходит в центр круга и схватывается с каким-нибудь кио, зрители-мерзавцы радостно орут и обмениваются золотом, провиантом, оружием… словом, всем, что стояло на кону. Дружинник до сих пор не мог свыкнуться с мыслью, что эта проклятая Арена – не плод маркитантской фантазии, а вполне реальное место, где одни вполне реальные живые существа бьются с другими, не менее реальными существами за право и дальше оставаться частью реальности. Этакая московская Зона в миниатюре.

«А, может, где-то там, за пределами нашего понимания, есть те, кто так же ставит и на нас, смертных? – подумал Игорь, закатив глаза к небу. – Для нас это все – вечный бой за право остаться в живых, а для них – обычные игры…»

От таких мыслей голова начинала раскалываться, и дружинник невольно поморщился, ругая себя за недопустимую расхлябанность.

«Нашел же время! Под ногами – неверная земля московской Зоны, а он в облаках витает!»

Не до философии сейчас было, совсем не до нее. Подобными вопросами лучше задаваться потом, сидя с Захаром, живым и здоровым, на пригорке у родной хаты. Впрочем, и тогда будет не до размышлений. Что, в принципе, правильно: у дружинников голова должна не об устройстве мира болеть, а о том, как бы ловчее с нео расправиться, самому уцелеть да еще и собратьев уберечь от вражеской дубины.

– Стой! Стой, сволочь! – вдруг услышал дружинник голос компаньона.

Крики нейроманта вернули его в реальный мир, и разведчик недоуменно уставился на улепетывающую крысособаку.

– Ах, ты!.. – воскликнул Громобой и хохотнул, глядя убегающей твари вслед. – Одна, мерзавка! Приблудилась, что ли? Или последняя из той стаи, на которую мы вчера наткнулись?

– Да кто ж теперь разберет? – пробормотал Игорь.

Крысособака бежала, не жалея лап. Их разделяло уже метров десять, не меньше, как вдруг яркая синяя вспышка озарила горизонт. Спутники на мгновение зажмурились, а когда открыли глаза вновь, твари уже и след простыл.

– Куда она подевалась? – недоуменно пробормотал дружинник.

Еще больше он удивился, когда Громобой вдруг опрометью бросился к тому месту, где пропала крысособака.

– Ты куда? – воскликнул Игорь, недоуменно глядя соратнику вслед.

– Куда-куда… – бросил нейромант на ходу. – Запасы пополнять, куда ж еще?

Пробежав метра три, бородач остановился, а потом размахнулся и бросил вперед… что? Дружинник разглядеть не успел, хоть и смотрел во все глаза. Новая синяя вспышка едва ли не ослепила разведчика. Хлопая глазами в отчаянной попытке проморгаться, Игорь увидел, как Громобой, согнувшись в три погибели, бродит вдоль границы сорнякового поля. Подойдя ближе, дружинник увидел, что нейромант собирает…

– Патроны? – спросил он, ошарашенно глядя себе под ноги. – Но откуда их столько взялось?

– Эх, ты! А вроде ж ученый! – фыркнул Громобой. – Это ж Синее Поле Смерти! Не проходили, что ли, на уроках ваших?

– Но… где его границы? – Игорь уставился на пространство перед собой.

– А ты приглядись повнимательней. По-прежнему не видишь?

Дружинник последовал совету нейроманта, и не зря: присмотревшись, он обнаружил, что воздух впереди отливает синевой, будто Игорь глядел через пелену тумана. Как и всякое Поле Смерти, это представляло собой полусферу, расположенную срезом вниз. По дороге из Кремля в Строгино дружинник уже видел Красное и Черное, а вот с Синим сталкивался впервые… и, честно говоря, если бы не Громобой, вполне мог просмотреть, где оно начинается.

«И сгинул бы, как та крысособака. А какой-нибудь деятельный путник швырнул бы следом патрон, как вот Громобой, и неплохо так нажился б!.. Нет, все-таки, мне еще действительно учиться и учиться… не только вслушиваться, но и всматриваться в Зону!»

Патронов из крысособаки получилось не то чтобы очень много, но, сколько б ни получилось, пришли эти боеприпасы из ниоткуда, а, значит, были вдвойне ценны.

– Надо бы запомнить место, – сказал Громобой, выпрямляясь и озираясь по сторонам – видимо, присматривал ориентиры на будущее.

Его пристальный взгляд скользил по окрестностям до тех пор, пока не остановился на Вадиме. Маркитант, почуяв неладное, заерзал в своих путах.

– Ну, ты понял, да? Если обманешь – в Синее Поле брошу, – строго сказал нейромант.

– Да не собираюсь я… – начал было торгаш, но Громобой поднял руку, призывая его к молчанию.

– Вот и посмотрим. Я тебя предупредил. Чего нам, вправду, зазря предателя переводить? Лучше его на боеприпасы пустим…

Он двинулся в обход Поля, пристально глядя себе под ноги – то ли боялся пересечь границу и сгинуть, то ли надеялся, что еще не все патроны собрал. Игорю и «Рексу» не оставалось ничего другого, кроме как последовать за нейромантом.

Они обошли смертоубийственную полусферу кругом – благо, от правой границы до ближайшего здания было достаточное расстояние, чтобы даже «Рекс» протиснулся – и остановились у полуразрушенной многоэтажки, дабы определиться с планами.

– И где же твой склад? – уточнил Игорь, покосившись в сторону Вадима.

– Прямо по курсу, с километр буквально, – отозвался маркитант.

– Тогда развязываем? – вопросительно посмотрел на компаньона дружинник. – Потому что дальше уже могут приметить.

– Ну что, мразь, обещаешь себя хорошо вести? – спросил Громобой, хмуро глядя на торгаша.

– Обещаю, – буркнул Вадим.

Наверное, в те минуты он мог поклясться в чем угодно – уж слишком хотел наконец избавиться от пут и коснуться подошвами ботинок твердой почвы. Игорь его прекрасно понимал: он ведь и сам относительно недавно побывал в плену у нео. Это, к слову, очень походило на встречу с аспидом: в обоих случаях ему хотелось лишь одного – любым способом вернуть себе возможность самолично управлять своим телом. И когда этот момент наконец наступал, Игорь испытывал подлинное наслаждение.

Вот и Вадим, едва Громобой разобрался с его путами, живо спустился на землю и с видимым удовольствием принялся разминать затекшие конечности. Игорь стоял поблизости и потому отчетливо слышал, как хрустят кости опального маркитанта.

– Смотри, я предупредил, – напомнил нейромант. – Синее Поле – вон оно, только повод дай!..

– Я понял, понял, – буркнул торгаш, продолжая нехитрую разминку.

Такой небрежный ответ Громобоя явно не устроил; в один момент оказавшись рядом с маркитантом, он прошипел ему в мигом побледневшее лицо:

– Если ты думаешь, что я с тобой шутки шучу, то ты ошибаешься. Ты как был мразью, так ей и остался. Отсутствие веревок не превратило тебя в человека, о, нет! И я с радостью бы велел Щелкуну сожрать тебя с потрохами, но у тебя, к сожалению, есть то, что нам нужно.

– Ну так я и собирался вам дать то, что вам нужно, – шумно сглотнув, пролепетал Вадим. – Мы ведь для этого сюда и шли, так, да?

– Помни: я слежу за тобой, мразь, – без тени улыбки сказал Громобой. – И если ты выкинешь какой-то трюк. – Торгаш и глазом не успел моргнуть, а черный пистолет нейроманта уже уперся ему в подбородок. – Я не постесняюсь пустить тебе пулю в лоб. Помни об этом, когда будешь определяться, делать ли глупость или хоть раз в своей никчемной жизни поступить честно.

– Я все сделаю, как обещал, – заверил маркитант.

– Что ж, поживем – увидим, – медленно, почти снисходительно кивнул нейромант.

Напоследок одарив пленника пронзительным взглядом, бородач отвернулся и бросил:

– Иди впереди, чтоб они видели, с кем мы пришли. И ори во всю глотку, что био с нами, чтоб твои кретины ему обшивку не попортили. Понял?

– Понял, – угрюмо отозвался Вадим и потащился в направлении склада.

По-хорошему, маркитант, конечно, заслуживал смерти, Громобой нисколько не преувеличивал – за предательство карают смертью и только ей. Игорю достаточно было вспомнить лица тех соратников, которые погибли вчера на Строгинском бульваре, и ладони сами собой начинали сжиматься в кулаки, а глаза – наливаться кровью. Ярослав, Матвей, Ростислав – вот только неполный список имен тех дружинников, что стали жертвой даже не беспощадных нео, а самой обыкновенной людской жадности.

И вот теперь Вадим, живой и здоровый, ведет их на склад, где сидит побратим Захар, чудом избежавший смерти в той бойне. Вадим фактически цел, а за спиной у него разлились реки крови обманутых им покупателей и преданных телохранителей, которых маркитант без зазрения совести отправил на свидание со смертью. Столько людей погибло из-за одной мрази – пальцев на обеих руках не хватит пересчитать!

«Неужели он и сейчас избежит заслуженной кары? – мелькнуло в голове у Игоря. – Да разве это справедливо?»

Однако все к этому и шло. Рука дружинника сама тянулась к торчащему из-за пояса пистолю; безумно хотелось выхватить его и выстрелить мерзавцу в затылок, со спины, как подобную мразь и полагается казнить, но разведчик стойко держался. Прежде всего он должен вернуть Захара и груз боеприпасов, а потом уже решать, как поступить с Вадимом – по-честному или так же, как он сам поступил с делегацией из Кремля. Выражение лица нейроманта, с которым он смотрел на торгаша, недвусмысленно давало понять: пощады маркитанту ждать не стоит.

Автоматчиков, дежуривших у входа, они приметили издали, а те, в свою очередь, приметили Вадима, поэтому, вероятно, немного расслабились. Впрочем, оружие из рук не выпустили, и пусть держали небрежно, но, без сомнения, пустили бы его в ход при первом намеке на опасность. Игорь видел, как один из автоматчиков подходит к напарнику вплотную и что-то шепчет ему на ухо – точь-в-точь Миха и Яма, которые встречали их у крепости Вадима. Эти, правда, еще и внешне были похожи, как близнецы – оба поджарые, широкоплечие и темноволосые, с волевыми подбородками и острыми скулами. На каких харчах выращивали подобных бугаев Вадим и его компаньон, оставалось только гадать.

Закончив шептать, автоматчик устремился внутрь, оставив напарника в гордом одиночестве.

«Они настолько уверены, что идут друзья?..» – удивленно подумал дружинник.

Он покосился на нейроманта – тот, кажется, тоже недоумевал. Тогда разведчик задрал голову вверх и уставился на пулеметы, которые украшали крышу. Нахмурился: почудилось ему движение около одного из них, или там действительно кто-то был? Загадка. На самом деле наличие «кордов», конечно, вызывало больше всего вопросов. Не получится ли, что им, уходящим с грузом и Захаром, начнут стрелять в спину из этих самых орудий? Если пулеметы все-таки исправны, такой сценарий кажется вполне реальным, иначе зачем вообще водружать две такие махины наверх? Хотя Вадим утверждает, что раньше-то они работали, но, вот незадача, давно уже перестали… И вроде бы логика в его словах есть, техника ведь отнюдь не молодеет, тем более без правильного ухода, но верить отъявленному лжецу как-то не получалось.

– Доброго дня, хозяин! – приложив правую руку ко рту на манер рупора, проорал оставшийся у дверей стрелок.

– Привет-привет, – нехотя отозвался Вадим. – Куда Борю послал?

– За Кондратом. Тот просил сказать, как вы явитесь.

– А что за спешка-то, Третьяк?

– Кондрат сказал, сам все расскажет, – ответил стрелок.

Вдруг он побледнел, вскинул автомат и, направив его путникам за спины, проорал:

– Био! Био на подходе! Сюда!

Игорь оглянулся и увидел, что Щелкун, до того не видимый из-за многоэтажки, наконец предстал во всей красе.

– Отбой! – поспешно воскликнул Вадим, перекрикивая паникующего стрелка. – Этот био с покупателями пришел! Не стрелять!

Автоматчик, явно не ожидавший такого поворота, недоверчиво нахмурился, однако на гашетку жать действительно не стал.

– Да ладно, – буркнул он, с опаской поглядывая в сторону гигантского металлического ящера.

Тем временем из-за угла показались еще двое автоматчиков, а из близлежащих зданий выползли, поигрывая дубинами…

Нео.

Игорь покосился на Громобоя. Нейромант держался молодцом: вздернутый подбородок, надменный взгляд и презрительно поджатые губы – выражение лица настоящего торгаша, коего ему и нужно было играть. Дружинник не сомневался, что его компаньону пришлось задействовать все свое самообладание, дабы не выдать бесконечной злобы к роду «недочеловеческому».

Впрочем, судя по их косым взглядам, автоматчики тоже относились к нео с плохо прикрытой неприязнью. То есть они их терпели, конечно, ведь так распорядился Вадим, но при первом удобном случае, вероятно, без зазрения совести всадили бы очередь в любого из тупоумных союзников.

Да и нео, надо понимать, с радостью обрушили бы дубины на головы ненавистных хомо и полакомились человечиной. Всех их объединяла только общая кормушка, представленная щедрыми маркитантами. Торгаши исправно потчевали свое разношерстное воинство провиантом, лечили их раны медикаментами и охотно с ними менялись. Терять такое место не хотели ни люди, ни нео. Поэтому и уживались, худо-бедно, но хоть так.

– Серьезный, – заметил один из подошедших автоматчиков.

– Большой био, – угрюмо произнес один из нео. – Плохо. Мои боятся.

У этого дикаря, кроме внушительных габаритов («прожженный?»), была еще одна интересная примета: на месте левого глаза красовался уродливый шрам, при одном взгляде на который кровь стыла в жилах. Нео явно немало повидал за годы, проведенные в московской Зоне. Судя по всему, он был предводителем своей группы. А покуда вожак говорил, хмурые соплеменники с опаской смотрели на робота из-за его спины. Даже эти тупоумные создания прекрасно понимали, кто стоит в пищевой цепочке выше, и потому опасались Щелкуна не меньше любого другого био.

– Это наши покупатели, – продолжил Вадим. – Био у них вместо охраны.

– Ничего себе охрана… – пробормотал Третьяк. – Нам бы такого одного…

– Он все понимает, – угрюмо посмотрев на него, сказал Громобой. – И запоминает.

Автоматчик побледнел еще больше и спешно потупил взгляд, не рискуя больше смотреть на «Рекса».

Тут открылась дверь склада, и наружу вышел мужчина лет тридцати, но с абсолютно белыми волосами. Выглядело это дико – лицо его избороздило не так много морщин, усы над верхней губой были черны, точно смола березы-мутанта, и потому седая шевелюра казалась неумело прилепленным париком. Из-за плеча его выглядывал ствол автомата, ремень которого приминал темно-серую куртку к груди. При виде Вадима мужчина расплылся в улыбке, однако она живо слетела с его лица, когда взгляд незнакомца уперся в «Рекса», стоящего чуть поодаль. Мужчина так и замер с открытым ртом. Наверное, он бы схватился за автомат, если б все вокруг не выглядели подозрительно спокойными, а, допустим, в панике искали, где укрыться от зубов стального ящера. Даже сам био казался подозрительно спокойным и просто стоял, глядя на вновь прибывшего рубиновыми огоньками глаз.

– Это еще что такое? – спросил мужчина, медленно протягивая руку к автомату – как будто он мог помочь против «Рекса»!..

– Это охрана наших покупателей, – терпеливо повторил Вадим то ли в третий, то ли в четвертый раз.

Рука седого замерла на полпути к прикладу.

– То есть био – это их охрана? – тупо глядя на ящера, уточнил вновь прибывший.

– Да, Кондрат. Охрана.

– А это… – Мужчина посмотрел на Игоря, потом на Громобоя. – Из вас кто-то… нейромант, что ли?

– Оба, – вдруг сказал бородач.

Все взгляды обратились к нему. Кондрат вопросительно покосился на компаньона – мол, такое вообще бывает? Вадим едва заметно пожал плечами. Даже он не знал, блефует бородач или говорит правду.

– И потому, если вдруг вы решите избавиться от кого-то из нас, – продолжал Громобой, совершенно невозмутимый, как, впрочем, и обычно, – то другой покажет нашему спутнику, кого съесть. Ну а если вы вдруг убьете нас обоих, «Рекс» все равно никуда не денется. Просто жрать он вас будет уже не по нашей указке, а по собственному желанию. Вот и вся разница.

– Это кто? – опасливо глядя на бородача, спросил Кондрат самым уголком рта.

– Покупатели, – туманно ответил Вадим.

– Настроены они как-то… агрессивно, – заметил седой.

– Давай просто отдадим, что им нужно. – Глаза пленного маркитанта предательски бегали.

– Отдадим? – переспросил Кондрат, нахмурившись. – А они нам что взамен? Золото? Серебро? Медикаменты?

– И то, и другое… и провиант! – на ходу сочинил Вадим. – В общем, привезли они там, конечно, много чего… всякого… Ну, долго рассказывать, брат. Сделка хорошая, не думай.

– А где это всякое находится? У тебя?

– Да-да, – охотно закивал Вадим. – Все там оставил. Тащить трудно и опасно, там много, говорю ж.

– То есть ты без моего ведома о какой-то сделке договорился? – хмуро уточнил Кондрат.

– Слушай, давай потом это обсудим, так, да? – предложил маркитант. – Покупателей отпустим, после все решим, с глазу на глаз…

Кондрат еще какое-то время глядел на компаньона, задумчиво пережевывая нижнюю губу, после чего выдохнул и пожал плечами.

– Ладно, ты ж у нас… за главного. – Последнему слову он, нарочно или нет, придал ироничный оттенок. – Говоришь, потом – значит, потом. О чем вы там с ними договорились? Что им отдать?

– Помнишь, груз, который я к тебе отправил? Ну, боеприпасы для огнестрелов?

– Помню, – медленно ответил Кондрат. Взгляд его отчего-то стал рассеянным. – Но ты ж эти боеприпасы для гостей с Арены подготовил, нет?

Игорь уже заподозрил неладное, но решил не встревать в беседу двух подельников. Устрашающая речь Громобоя и без того настроила против них всю маркитантскую братию. Особенно разозлились дикари-нео, которых всякого рода запугивания со стороны хомо неизменно приводили в ярость. С другой стороны, не будь этой пламенной речи, и в какую-нибудь дурную голову непременно стукнула бы мысль разрядить в визитеров обойму-другую. Теперь же каждый из присутствующих десять раз подумает, стоит ли испытывать судьбу и оставаться один на один с неуправляемым био. Одно дело – когда его голод сдерживают два нейроманта, и совсем другое – когда он, избавившись от их контроля, станет кромсать все, что движется. Игорь буквально в каждом лице – исключая морды нео, конечно, – видел отражение этой внутренней борьбы.

– Ну… да. – Вадим опасливо зыркнул в сторону Игоря и нейроманта. – А что? Какие-то проблемы?

На душе у дружинника стало еще беспокойней. Куда клонит этот проклятый Кондрат? Неужели…

– Проблемы такие, что с Арены уже приходили, – заявил компаньон пленного маркитанта. – Забрали и груз, и пленника… Пленника ты им не обещал, надеюсь?

Игорь обмер, словно громом пораженный. Он чувствовал себя так, будто земля резко ушла из-под ног, и яростные восходящие потоки понесли его, кувыркающегося, в хмурое московское небо. Разведчик, конечно, морально готовился к чему-то подобному, но уверенность Вадима в собственной незаменимости сделала свое дело: Игорь уверовал, что без опального маркитанта его дружки товар покупателям не отдадут. И потому разочарование дружинника было огромным, практически бесконечным – как небо, в которое он, судя по ощущениям, устремился вместе с холодным ветром.

– Что? – севшим голосом произнес Вадим. – Ты отдал груз и пленника… не дождавшись меня?

– Ха! И это мне говорит человек, который только что заключил сделку у меня за спиной! – хмыкнул Кондрат. – Ты ж уже с Ареной договорился на эти припасы и пленника! Почему же теперь решил все переиграть?

Первой мыслью Игоря было запрыгнуть на спину к «Рексу» и гнать его во весь опор за убывающим обозом с Арены. Он не знал, что им скажет, не знал, станут ли его вообще слушать или сразу придется драться; он просто хотел вызволить попавшего в беду побратима и все-таки доставить груз в Кремль.

Дружинник уже поворачивался к нейроманту, чтоб озвучить свои намерения, когда вдруг услышал его голос:

– Да, Вадим. Почему ты решил все переиграть… и ничего не сказал нам о других покупателях?

Опальный маркитант вздрогнул и покосился в сторону Громобоя. Что он прочитал во взгляде бородача, Игорь мог только догадываться, но лицо предателя побелело настолько, что, казалось, он вот-вот потеряет сознание, а то и вовсе умрет.

– Я… ну, это ведь просто… торговля, – уставившись себе под ноги, замямлил Вадим. – Они предложили отличный обмен… ну, и я согласился. Я не думал, что мы придем позже, чем с Арены.

– Да при чем тут «позже» или «раньше»? Ну, отдал бы ты товары этим покупателям, а с теми б что делал? Как объяснялся бы?

– Придумал бы, – угрюмо буркнул опальный маркитант.

– Придумал… Ох, Вадим! Ладно, это пустое. Скажи лучше, как нам теперь с этими покупателями-то быть? – Кондрат бросил тревожный взгляд в сторону «Рекса», по-прежнему стоящего без движения, а потом уставился на бородача. – Я так подозреваю, уважаемые, о возврате платы речи не идет?

– Разумеется, нет, а если б и шла, то вам пришлось бы все равно подкинуть что-то сверху, – холодно пояснил нейромант. – Ведь мы на доставку положили время и силы, а в итоге что получили?

– Понятное дело, ситуация не ахти, – согласился Кондрат. – Но тут нет никакого злого умысла. Банальное недоразумение.

– Для вас – возможно. Для нас же – пустая трата времени и сил.

– Ну, может, мы действительно вам что-то взамен дадим, да вы пойдете подобру-поздорову? – подумав, предложил Кондрат.

– Смотря что вы нам можете дать, – уклончиво ответил нейромант.

Торги между его компаньоном и дружком Вадима сводили Игоря с ума. Стоило только представить, что с каждой прошедшей секундой Захар становится все дальше от них и все ближе к таинственной Арене, как тут же возникало желание задрать голову кверху и завыть, точно обезумевшая крысособака. Дружинник обратил полный надежды взгляд на нейроманта. Ну же, давай отправимся в погоню!.. Но бородач, кажется, уже смирился с мыслью, что цели Игоря им не достичь, а вот собственные запасы пополнить вполне реально, причем весьма существенно.

Разведчик закусил губу.

Почудилось, или нейромант действительно ему подмигнул?

Игорь собрал в кулак всю имеющуюся волю. Нет, Громобой бы с ним так не поступил. Все это – лишь необходимая часть спектакля, просто дружинник пока что не понимает, в чем ее смысл. А вот нейромант наверняка знает, что делает, он куда более опытный странник, чем Игорь, в конце концов, он умудрился сбежать из Зоны трех заводов и целый год провести в Москве, не расставшись при этом с жизнью. Пусть у него был отличный помощник в лице «Рекса», все решения нейромант принимал в первую очередь сам, а, значит, на его опыт вполне можно было положиться.

Однако даже неиссякаемому терпению приходит конец. Именно поэтому Игорь удивленно выпучил глаза, когда Громобой вдруг сказал:

– В общем, ведите меня на склад, я там осмотрюсь и скажу, что мне нужно.

«Да какой, к черту, склад?! – сжигая компаньона рассерженным взглядом, хотел заорать разведчик. – Когда тут осматриваться? Надо срочно отправляться в погоню за людьми с Арены, иначе придется тащиться аж на Новый Арбат, то есть прямо в логово мерзавцев…»

И дружинник отчего-то крайне сомневался, что ублюдки захотят вот так запросто расстаться с замечательным бойцом, которым, безусловно, был Захар. В конце концов, выкуп получаешь лишь раз, а ставки на одного и того же воина можно принимать до тех пор, пока он не истощится и не погибнет от меча более свежего, яростного и охочего до жизни соперника.

– Вы оба пойдете? – уточнил Вадим, недобро косясь в сторону био.

– Дай пару минут, обсудим и решим, как лучше, – сказал нейромант.

Опальный маркитант молча кивнул, и Громобой, не теряя времени даром, повернулся к разозленному Игорю и горячо прошептал ему на ухо:

– Доверься мне, паренек. Спасем мы твоего брата. Клянусь.

Лед у сердца от этих слов растаял, как его и не было. Разведчик съел все то, что собирался высказать компаньону, и молча кивнул – мол, доверяюсь, действуй.

– Я хоть и там буду, через Щелкуна за вами тут пригляжу. Можешь их попугать – например, помашешь ему, а он тебе в ответ помашет. Думаю, они тут точно в обморок попадают.

Игорю было не до смеха, но он прекрасно понимал, чего добивается своей речью нейромант, и потому выжал из себя благодарную улыбку.

– А если решишь, что их пора кончать, – тихонечко, так, чтоб точно слышал один только Игорь, прошептал Громобой, – повернись к Щелкуну и зажмурь левый глаз до тех пор, пока он не нападет на ублюдков. А он нападет, обязательно, ведь я все пойму по твоему подмигиванию. Только подмигни, паренек, и им – крышка.

– Подмигну, коль понадобится, – так же, шепотом, заверил Игорь.

– Ну тогда все, пошел я, – сказал нейромант.

Он уже отклеился было от компаньона, однако, вдруг спохватившись, снова приник к уху товарища.

– На всякий случай отойди подальше от Щелкуна, – посоветовал он. – И если вдруг он встрепенется и атакует кого-нибудь без твоего подмигивания, беги, сломя голову. Потому что…

– Я понял, почему, – перебил его дружинник.

Их взгляды встретились.

– Я собираюсь вернуться, паренек, не подумай, – пробормотал Громобой. – Но мало ли…

– С каких пор ты стал таким сентиментальным? – через силу усмехнулся Игорь.

Бородач удовлетворенно кивнул и, сжав плечо компаньона, повернулся к торгашам.

– Ну что, ведите? Посмотрим, что у вас там осталось.

– Заходи, – сказал Кондрат, жестом указав на приоткрытую дверь.

И нейромант без промедлений на это приглашение откликнулся. Близнецы-автоматчики остались снаружи, а вот другие двое проследовали за бородачом внутрь. Туда же устремился и одноглазый нео, и это не слишком понравилось дружиннику – ведь теперь на стороне маркитантов был перевес пятеро против одного, причем трое из этой пятерки носили огнестрелы.

Едва дверь за увечным дикарем закрылась, Игорь почувствовал себя самым одиноким существом на всем земном шаре. Нео и собратья-люди, которым выгода оказалась важней чести и совести, смотрели на него с плохо прикрытой неприязнью, а «Рекс»… «Рекс» продолжал стоять, точно статуя: руководящий им нейромант то ли экономил энергию, то ли пытался усыпить бдительность врага. Из всех присутствующих только Игорь знал, на что способен Щелкун, если его спустить с цепи. Стая Таррка и телохранители Вадима не дали б соврать… если б био их давно не слопал.

Следуя наветам Громобоя, дружинник медленно, по шажочку, отошел от «Рекса» на весьма приличное расстояние. Хотя, конечно, приличным оно могло считаться только на взгляд человека. Био покрыл бы его за пару-тройку шагов, максимум – за четыре. Успеет ли Игорь сбежать? Кто его знает. Но уйти на другой конец улицы дружинник, конечно же, не мог: уж слишком это подозрительно выглядело бы с точки зрения защитников склада.

Каждая секунда скатывалась в бесконечность нехотя, будто черный березовый сок по изуродованному мутацией стволу. Игорь томился ожиданием, и проклятая фантазия только усугубляла его муки. Он представлял себе, как Захара везут в клети, словно дикого зверя. Представлял, как его, привязанного к седлу фенакодуса толстой веревкой, волокут в направлении Арены, очертания которой уже виднеются на горизонте… Очертания? А как она вообще выглядит? Игорь не знал. Но фантазии незнание не помеха. И вот уже ряды скамеек уходят в небо, зрители громко кричат, а в кругу, поигрывая мечами, сходятся громадный прожженный нео и…

…Захар.

О ком еще мог думать разведчик? «Захар» и «груз» – эти два слова пугающе часто мелькали в голове Игоря ровно с того момента, как первый нео из стаи Морха выскочил из развалин на Строгинском бульваре и бросился на молодого разведчика. Минувшей ночью, пока он дежурил рядом с тревожно сопящим нейромантом, только эти два слова помогали Игорю не засыпать. Припомнив первые уроки побратима, он вслушивался в московскую Зону и по услышанному додумывал, что происходит за пределами развалин, где они разбили временный лагерь. Дружинник все ждал, что «Аконкагуа 5А» вернется обратно, но гигант растворился в сумерках вместе с характерным шумом, сопровождающим его степенное шествие. Крысособаки вдали сначала тоскливо выли, а потом жалобно скулили, когда на их вой сбежались рычащие нео… Москва продолжала жить, пусть жизнью происходящее можно было назвать лишь с большой натяжкой.

Вдруг из здания склада послышались характерные хлопки.

«Выстрелы?..»

Игорь нахмурился – может, показалось? Но нет, хлопки повторились снова. Почуяв неладное, дружинник сделал несколько шагов в сторону, когда био, доселе стоявший неподвижно, резко встрепенулся и, пригнув голову к земле, угрожающе заскрежетал металлическими челюстями. Не ожидавший такого поворота Игорь резко попятился и едва не споткнулся о выбоину на асфальте. Внутри дружинника все обмерло.

«Неужели Громобой…» – успел подумать разведчик, прежде чем металлический ящер ударом хвоста снес стоящих перед ним близнецов-автоматчиков, будто пустые консервные банки.

«Не может быть…»

К счастью или к сожалению, но на осознание потери у разведчика совершенно не было времени. До смерти перепуганный, Игорь бросился к ближайшему зданию, прекрасно понимая, что автоматом рассвирепевшего Щелкуна ему не одолеть. Мысленно он молил Бога, чтобы никто из стрелков не додумался стрелять ему в спину.

Но прихвостни маркитантов были слишком заняты взбесившимся био, чтобы отвлекаться на одинокого бегуна. Разведчик не видел, что творится за спиной, но крики боли явно издавал не Щелкун, а вполне себе обыкновенные люди.

А вот нео оказались на удивление наблюдательны к деталям.

– Хомо! – донесся до ушей Игоря рык кого-то из стаи.

До ближайших развалин было рукой подать. «Рыбкой» ныряя в зияющий оконный проем, Игорь услышал до боли знакомый звук: это был безжалостный рокот пулемета.

«Соврал, мразь», – понял дружинник, уже находясь в полете.

Приземление отдалось такой болью в раненом плече, что Игорь едва не заорал в голос. Эффект от использования чудодейственного пластыря был весьма коварен: очень быстро ты напрочь забывал о травме, однако любое стрессовое движение с лихвой компенсировало этот странный склероз. Упершись лбом в грязный холодный пол, дружинник зажмурился и закусил нижнюю губу. Это была жизненно необходимая трехсекундная передышка, без которой он просто не смог бы подняться и продолжить забег.

Однако когда он вскочил на ноги, в дверном проеме уже был нео. Яростно зарычав, дикарь бросился на дружинника, однако тот, наученный горьким опытом, схватился за автомат и выпустил очередь в широкую грудь дикаря. Стрельба погасила инерцию, с которой несся здоровяк, и он рухнул сначала на колени, а потом и вовсе распластался по полу кверху спиной. Однако почивать на лаврах оказалось некогда: следом за погибшим дикарем в здание ворвался другой его собрат. Краем глаза Игорь заметил, что в окно, через которое разведчик и попал внутрь, уже лезет третий нео. От переизбытка эмоций разведчика бросило в жар. Снаружи снова зарокотал пулемет, и дружиннику почудилось, будто он слышит некое подобие крика, вот только с оттенками металла.

«Это что, Щелкун орет?» – осенило вдруг Игоря.

На думы ему времени не оставили: нео бросились к разведчику оба разом, надеясь опередить новую очередь. И, надо сказать, у них почти получилось, ведь патронов в магазине, как назло, хватило только на того неандертальца, который вошел через дверь. Однако дружинник не собирался сдаваться, не перед одним-единственным нео, это точно! Увернувшись от дубины последнего дикаря – «спасибо за твои уроки, Захар!», – Игорь прикладом автомата двинул противнику в квадратную челюсть, вложив в этот удар всю свою ненависть к их проклятому роду. Удар вышел такой силы, что гнилые зубы полетели во все стороны. Нео дрогнул, зашатался, потешно размахивая руками в надежде удержать равновесие, и дружинник добавил прикладом в незащищенный кадык. Тут уж дикарь рухнул на спину и укатился к стене, а разведчик, отбросив в сторону бесполезный теперь автомат, выхватил «стрижа» – достопамятный подарок Громобоя, ныне, по всей видимости, покойного. Нео протестующе забулькал, выставил перед собой руки, будто умоляя разведчика о пощаде, но Игорь нажал на спусковой крючок без всяких зазрений совести. Чем дальше, тем больше дружинник убеждался, что врагов нельзя щадить, ни под каким предлогом. И пресловутый маркитант Вадим легко доказал справедливость такого подхода: мало, что он соврал пленителям о работоспособности «кордов» на крыше, так еще и, вконец обнаглев, открыл стрельбу по Громобою, едва они остались наедине.

Впрочем, теперь от этих мыслей не было никакого толку. Все, что мог сделать Игорь, это бежать из Строгино, бежать без оглядки до самого Нового Арбата… или все же до Кремля? Пожалуй, с этим стоило определяться уже по дороге, а не бессмысленно расходовать время сейчас.

Игорь бросился к выходу, держа пистолет наготове, чтобы встретить очередного нео, коль тот сунется внутрь, не милой улыбкой, а пулей в лоб. Однако дикари, похоже, закончились – возможно, прятались от бушующего нео и пулеметных очередей, которые далеко не всегда бьют по выбранной цели. Как бы то ни было, разведчик беспрепятственно вывалился из здания наружу… и замер, завороженный открывшимся ему зрелищем.

«Рекс», презрев град пуль, стучащих по его и без того потрепанной броне, несся к зданию склада. Шаг, второй, третий – и вот его истерзанная морда врезалась в стык стены и крыши, сминая кирпич. До ушей разведчика долетели предсмертные крики пулеметчиков, а потом Игорь увидел, как оба «корда» падают внутрь склада вместе с плитами, на которых стояли. Что происходило в здании, дружиннику оставалось только догадываться.

«Трупы. Наверняка там одни трупы».

Впрочем, судя по тому, что крыша обвалилась не полностью, шансы у находящихся внутри были неплохие. Однако Игоря волновал только Громобой, который, судя по поведению «Рекса», все-таки действительно погиб или, как минимум, потерял сознание и утратил контроль над питомцем.

Надо было бежать прочь, но дружинник не находил сил, чтобы тронуться с места. «Рекс», покончив с «кордами», отступил на шаг и тоже замер. Со стороны могло показаться, что он любуется плодами своих «трудов», однако Игорь подозревал, что робот попросту израсходовал на рывок последние силы.

Вдруг дверь, ведущая на склад, распахнулась, и наружу шагнул…

– Громобой? – хрипло пробормотал Игорь, не веря своим глазам.

Нейромант брел, прихрамывая, но все же на своих двоих, да еще и убитого нео за собой волочил, точно охотник – тушу убитого зверя. Игорь удивленно захлопал глазами. Что это, обман зрения? Да ну, какой там! Бородача из Зоны трех заводов ни с кем не спутаешь. Но если нейромант жив, то почему «Рекс» устроил подобное безумие снаружи?

«И зачем Громобой тащит за собой дохлого нео?» – недоуменно подумал Игорь.

Держа пистоль наготове – мало ли что? – разведчик устремился компаньону навстречу. Маркитантов, автоматчиков и нео видно не было, но Игорь сохранял предельную концентрацию, прекрасно понимая, что враги могут нагрянуть в любой момент.

– Что случилось? – выкрикнул дружинник, когда между ними оставалось не больше пяти метров. – Кто начал стрелять? Вадим? Или Кондрат?

Нейромант мотнул головой.

– Я начал, – сказал он и, пыхтя, швырнул мертвого дикаря к ногам Игоря. – Первым делом пристрелил этого ублюдка, ну и маркитантам это отчего-то не понравилось…

– Но… зачем? – разглядывая лежащего на земле покойника, удивленно пробормотал дружинник. – Просто не сдержался?

– Ну, можно, наверное, и так сказать, – со вздохом произнес нейромант.

– Но… ты ведь стаббер… – произнес разведчик, наблюдая за тем, как Громобой усаживается на землю рядом с поверженным нео. – Разве ты не мог…

– Не гунди, паренек, – буркнул бородач. – И без тебя тошно…

Рука его метнулась к шее дикаря и, сжавшись в кулак, резко дернулась в сторону. Что-то блеснуло.

– Что ты делаешь? – спросил Игорь, выгнув бровь.

– А на что похоже? – Громобой исподлобья посмотрел на спутника.

Он разжал ладонь, и разведчик увидел крохотный амулет в форме сердца – точь-в-точь такой же, какой был у Морха.

– Что это? – удивленно глядя на трофей Громобоя, поинтересовался дружинник.

Вместо ответа нейромант швырнул амулет компаньону, и тот, поймав его на лету, поднес крохотное сердечко к глазам.

На потускневшей от времени поверхности было нацарапано всего три слова – «Гром и Бо». Игорь не знал, сколько лет самому амулету, но вот эта надпись определенно появилась на нем недавно.

Теперь, когда дружинник знал историю Громобоя, он бы предположил, что полтора, максимум – два года назад.

– Откуда он у него? – спросил Игорь, продолжая рассматривать амулет.

– Похоже, оттуда же, откуда и шрам, – сказал нейромант, поднимаясь. – Подозреваю, это тот самый нео, который загнал мою Бо в Красное Поле.

– Но ты же говорил, что он умер? – нахмурился разведчик, окончательно сбитый с толку таким заявлением приятеля.

– Я говорил, что он загнал Бо в Красное Поле, а потом выпал оттуда с ножом в глазу. – Он провел пальцем перед лицом, показывая, куда ударила дикаря покойная рабыня-жена. – Пульс я у него не проверял, так что…

– Но разве такие совпадения бывают?

– Как видишь. – Нейромант взглядом указал на амулет в ладони Игоря. – Если ты уже посмотрел, я бы…

– Да, да, конечно!

Дружинник спешно вернул товарищу памятную вещицу, и тот, ненадолго задержав взгляд на трогательной надписи, спрятал находку в нагрудный карман – поближе к сердцу.

– А где Вадим? И Кондрат? И автоматчики?

– Один из автоматчиков – там. – Громобой мотнул головой в сторону склада. – Попал ему в голову. Другой свалил, как и те две мрази.

– Маркитанты?

– Ну а кто ж еще? – Бородач утер нос грязным рукавом. – Больше там никого не было… а потом и эти куда-то делись. Не думаю, что стоит их искать. Тем более что…

Громобой запнулся. Взгляд его на время утратил фокус, однако нейромант тут же мотнул головой, будто отгонял морок, и, посмотрев на дружинника исподлобья, неожиданно виноватым голосом сказал:

– Ты прости, что с твоим побратимом так получилось… Я не думал…

– За что ты извиняешься? – удивился Игорь, стараясь казаться спокойным, однако сердце его обливалось кровью: он снова в красках представил, как Захар сражается на Арене – на сей раз с каким-то фантастическим шестируким мутантом о двух головах. – Это ведь я предложил остановиться на ночлег, значит, сам и виноват.

– Э, нет, паренек! – энергично мотнул головой нейромант. – Это меня ведь ранили, значит, и привал был по моей вине.

Он упер руки в боки и, закусив нижнюю губу, задумчиво уставился на потрепанного «Рекса». Игорь, проследив его взгляд, тоже повернулся к стальному динозавру и невольно присвистнул от увиденного. На Щелкуна было больно смотреть: «корды» неслабо потрепали этого стойкого био, особое внимание уделив головной башне и грудному отделу, практически уничтожив торчащую оттуда автоматическую пушку. По счастью, она давно уже была бесполезна. Но вот голова…

– Еще бы немного – и конец Щелкуну, – сказал Громобой тихо. – Мозг, конечно, надежно защищен, но от очередей из пулемета никакая броня не спасает…

Он шумно выдохнул, а потом сказал:

– Что ж, надо отправляться, а то рискуем не догнать.

– Ты что, про обоз? – не поверил ушам Игорь. – Его догнать хочешь?

– Ну да. А у нас что, разве есть выбор? Надо ж как-то спасать твоего побратима. Да и Кремль без груза пропадет… Только давай закинем кое-что Щелкуну в грузовой отсек да малость его подлатаем, чтоб потом помчаться во весь опор. – Нейромант задорно подмигнул компаньону.

– А ты не боишься, что Щелкуна… добьют? – с трудом подобрав более-менее подходящее слово, осторожно спросил дружинник.

Бородач окинул «Рекса» оценивающим взглядом, а потом с равнодушным видом пожал плечами:

– Ну, значит, такова судьба. В конце концов, что бы я ни говорил, а он вовсе не преданный друг и соратник, а злобная и вечно мечтающая о жратве груда железа, чью волю я однажды смог подчинить. Уж точно он не замена моей Бо.

«А я и не говорил, что он замена Бо», – хотел сказать Игорь, но вовремя удержался от подобной глупости.

Он прекрасно понимал, что сейчас происходит. И потому молчал, пока Громобой возился с обшивкой Щелкуна, пытаясь хоть как-то стянуть разошедшиеся стыки с помощью мощных болтов, которые на этот случай хранил в грузовом отсеке. Когда нейромант осматривал голову улегшегося на брюхо «Рекса» и с помощью молотка выправлял вмятины, дабы избавиться от щелей в броне, Игорь тоже не проронил ни слова. И только когда они перетаскивали ящики с боеприпасами из здания в грузовой отсек «Рекса», дружинник не удержался от вопроса, который мучил его с начала их знакомства:

– А ты не хотел бы отправиться в Кремль? Ну, как вы с Бо хотели изначально?

Громобой замер с коробкой в руках. Потом медленно засунул его в отсек и, отступив в сторону, почесал в затылке.

– Честно говоря, не думаю, что мне это подойдет, – признался он, стараясь не смотреть на дружинника.

– Почему? – удивился Игорь. – Ты ведь отличный воин! И твои способности…

– Да я не про способности, – поморщился нейромант. – Если б дело было только в них!.. Просто… это довольно сложно объяснить, паренек, но я попробую. Смотри: раньше у меня была Бо, была цель. Я к ней стремился. Теперь же, после ее смерти, моя цель – убить побольше нео, пока сам не умру. А ты предлагаешь мне отсиживаться в Кремле.

– Ну так если ты присоединишься к Кремлю, у нас обоих будет общая цель – защитить наш дом. Разве это плохо?

– Нет, но… Вот ты говоришь – дом. А разве можно заставить себя считать какое-то место домом? – невесело усмехнулся Громобой. – Думаю, нет. Сначала моим домом была Зона трех заводов, потом, когда я встретил Бо, мой дом стал там, где она. А теперь дома у меня нет. И вот так запросто, по щелчку пальцев, считать домом Кремль я не стану. Да и меня там за своего когда еще примут…

– Все придет со временем.

– Ха! – фыркнул бородач. – Я тоже так думал! Но все это ложь, паренек. Воспоминания никогда не отпустят до конца. Просто… бить, возможно, будут не так сильно. И то – не факт…

Взгляд его на некоторое время стал стеклянным, точно у покойника. Потом он мотнул головой и предложил:

– Давай лучше сконцентрируемся на спасении твоего побратима, а про Кремль поговорим уже потом, а, паренек? Все равно я пока не готов сказать что-то… конкретное.

– Как скажешь, – ответил Игорь. – Дело, в конце концов, твое.

– Вот-вот…

Они закинули в отсек последний ящик из тех, что выбрал нейромант, и Громобой махнул рукой в сторону «Рекса».

– Давай, забирайся. Самое время накормить Щелкуна отборным мясом с Арены.

Разведчик не спорил. Более того, Игорь вдруг к собственному стыду понял, что последняя стычка и последовавший за ней ремонт несколько сбили его с толку.

«Что это? – спросил он себя. – Я уже смирился с мыслью, что Захара и груз не вернуть? Хороший же я друг!.. А ведь я даже Долг Жизни ему не вернул… и уже опускаю руки!»

Но ничего еще не кончилось. Вряд ли отряд мог уйти так уж далеко – в конце концов, кроме самого пленника, они ведь еще и груз на себе волокли. Ну а то, что «Рекс» раз в десять быстрей любого фенакодуса, знал даже самый зеленый юнак.

Они забрались к стальному ящеру на спину. Громобой разместился ближе к загривку, дружиннику же досталось место у хвоста.

– Держись покрепче, – сказал нейромант, оглянувшись на компаньона. – Я собираюсь гнать его во весь опор, так что будет трясти.

– Разберемся, – отозвался дружинник.

– Тогда в путь, – кивнул бородач.

Как ни готовился Игорь к стартовому рывку, все равно оказался застигнут врасплох. А все потому, что не слышал команды, ведь нейроманту обычные слова были не нужны – он, в отличие от всадников, разъезжающих на фенакодусах, отдавал команды мысленно.

И сейчас Громобой безжалостно гнал истерзанного «Рекса» по пустынным улицам московской Зоны, даже не разлепляя губ. Могучие стальные лапы динозавра оставляли на асфальте глубокие вмятины, и крысособаки, встреченные на пути, визжа, улепетывали прочь.

Цепко держась за выемки в боках спинного кожуха, Игорь размышлял о словах Громобоя. Дружинник плохо представлял себе, каково это – утратить родной дом. По крайней мере, он не знал ни одного человека, который добровольно покинул бы Кремль в поисках лучшей жизни. Хотя причин ее искать вроде бы было немало: тут тебе и постоянный риск смерти, и недостаток ресурсов – еды, чистой воды, оружия. В Кремле, по сути, не жили, а выживали, каждый день начинали с борьбы и ей же заканчивали. Редкие моменты отдыха считались чуть ли не дурной приметой – типа, сейчас прохлаждаешься, значит, скоро придется попотеть. У детей не было времени на раскачку – с младых ногтей их приучали к громадным физическим нагрузкам, особенно тех, кому на роду написано было стать дружинниками и стрельцами. Именно поэтому Игорю это казалось нормальным… но Громобой, уроженец других место, мог думать совершенно иначе. Тем более в его жизни случилась Бо, навсегда изменившая мировоззрение профессионального стаббера – начиная от религии и заканчивая вещами, о существовании которых дружинник мог лишь догадываться.

«А на меня только Захар так сильно повлиял и до сих пор влияет, – подумал разведчик. – Я всегда хотел, чтоб нас считали ровней, и ради этой цели работал над собой, как проклятый!»

Комплекс младшего брата давил на него с самого детства, а после смерти отца и вовсе достиг небывалых масштабов. Захар вынужденно стал для товарища не просто примером – он буквально заменил ему родителя и со временем научил всему, что знает сам. Но, даже изведав приемы старшего брата, Игорь стал лишь его копией, то есть вечным вторым номером. Он был лучше абсолютного большинства, но, поскольку фактически заимствовал весь арсенал у Захара, так и не смог его превзойти.

Однако теперь, после трагедии, случившейся с отрядом, все изменилось. Нет, Игорь не собирался смиряться с ролью второго – это было не в его принципах, противоречило его естеству. Однако теперь он наконец понял, что это стремление стать лучшим должно быть дополнительной мотивацией, а не самоцелью. Захар был чертовски хорош, однако в плену оказался именно он, а не Игорь, что значило буквально «все решает случай». И это понимание принесло дружиннику долгожданное облегчение, буквально сняло груз с души. Он больше не считал себя отстающим или ущербным. Он просто был другим. И в этом, определенно, имелся свой шарм.

А «Рекс», меж тем, продолжал мчаться по дневной Москве. Казалось, ничто не сможет остановить его спорую поступь… как вдруг, входя в очередной поворот, они обнаружили «Чинука», лежащего поперек дороги. Понять, что он тут делает, оказалось несложно: присмотревшись, Игорь увидел двух «сервов», которые возились с его правой ногой. Похоже, био каким-то образом повредил ее во время странствий по столице и случайно наступил на нечто взрывоопасное, оставшееся еще со времен Последней Войны. Иного объяснения, где робот мог так «травмироваться», дружиннику на ум не пришло.

Несколько секунд био смотрели друг на друга красными светящимися глазами, а потом «Чинук» совершил едва уловимое движение манипулятором, и огромный металлический диск вонзился «Рексу» в грудь – туда, где находилась все та же пресловутая пушка, которой ящер не пользовался, считай, две сотни лет. Видимо, анализатор в мозгу раненого био счел это орудие наиболее опасным. Другое дело, не совсем понятно было, с чего вообще один робот вдруг напал на другого?

Щелкун от атаки «Чинука» содрогнулся всем телом, но устоял и бросился влево, уходя с линии огня. Со стороны это походило на трусливое бегство, и дружинник поначалу так и решил. Следующий метательный диск едва не снес «Рексу» полголовы, однако обошлось – снаряд, угрожающе вращаясь, улетел прочь и обвалил стену здания, стоящего неподалеку. Тут же огрызнулся и Громобой – выхватив пистолет, он дважды нажал на спусковой крючок, и оба «серва», содрогаясь, рухнули на асфальт. Игорь едва сдержался, чтоб не ахнуть: подобной меткости за день не научишься, тут нужны, как минимум, врожденный дар и долгие изнурительные тренировки.

«Рекс» свернул за угол ближайшего здания, обогнул его и устремился вправо, споро перебирая лапами. Он стремительно приближался к раненому «Чинуку», который, судя по металлическому скрежету, отчаянно пытался развернуться лицом к врагу.

Однако Щелкун, даже израненный, проворности не утратил и потому в считаные секунды оказался позади «Чинука».

– Держись покрепче, – велел Громобой.

«Рекс» распахнул стальную пасть и впился в «затылок» поврежденного собрата. «Чинук» содрогнулся всем телом, попытался вырваться, но Щелкун держал крепко – до тех пор, пока предсмертные конвульсии не закончились.

– Готов, – тихо прошептал нейромант.

Ящер осторожно разжал стальные челюсти, позволив убитому био распластаться по земле грудой бесполезного металлолома. Мозг робота был мертв, окончательно и бесповоротно.

– А с чего он вообще напал на Щелкуна? – разглядывая покойного «Чинука», поинтересовался Игорь. – Они же оба – био!

– А с чего ты взял, что он на Щелкуна напал? – удивился Громобой.

– А на кого ж тогда?

– Да на нас с тобой. А Щелкун просто на пути у диска очутился.

– И он этого что, не видел?

– Да черт его знает. Есть у них там какие-то датчики мудреные, которые реагируют на тепло, выделяемое людьми и мутами. Может, у этого «Чинука» общее зрение не работало, только на такие датчики и ориентировался?

– Ну, может, – буркнул Игорь, не поняв и половины из сказанного нейромантом.

«Рекс» ухватился обоими передними манипуляторами за диск, торчащий из груди, и выдернул его наружу. Стальные пальцы разжались, и снаряд покойного «Чинука» со звоном упал на асфальт.

– Ладно, нечего время терять, – проворчал Громобой. – Айда за Захаром!

И Щелкун галопом устремился вперед, оставляя на потрескавшемся асфальте вереницу характерных следов.

* * *

– А вот и они, кажется, – морщась, сказал нейромант.

По проспекту маршала Жукова действительно двигалась группа из дюжины всадников. Ехали на фенакодусах, неспешно и осторожно, как, в принципе, по Зоне и принято, поэтому-то только Щелкун их и нагнал. Оставив «Рекса» за высотным зданием, чтобы не попался путникам на глаза, компаньоны подобрались так близко, насколько смогли, и приступили к оценке.

– Захара видишь? – шепотом осведомился Громобой.

– Нет, – после недолгой паузы отозвался Игорь.

– И я чего-то не наблюдаю… Он со шрамом, верно?

– Через все лицо, – кивнув, уточнил дружинник. – Ни с кем не спутаешь.

Побратима действительно нигде не было видно. Возможно, его везли на одном из фенакодусов, перекинув через седло, точно мешок, оттого и не бросалось в глаза присутствие пленника. А вот то, что у некоторых всадников есть объемные седельные сумки, дружинник видел замечательно. Кажется, это были те самые, в которых кремлевские вчерашним днем перевозили груз. Кроме того, у большинства путников болтались за спиной автоматы или, на худой конец, мечи в заплечных ножнах.

– Нападать опасно, – заметил Игорь. – Еще зацепим побратима…

– Опасно, но… Ты действительно думаешь, что мы сумеем договориться? – недоверчиво осведомился Громобой.

– Сомневаюсь, конечно, но чем черт не шутит? В конце концов, у Кремля с Ареной никаких конфликтов не было, так с чего бы им начинаться?

– Ну да, а покупка дружинника – это просто случайность, – саркастически усмехнулся Громобой. – Сейчас мы им скажем, что Захар из Кремля, глаза, так сказать, откроем, и они его, конечно, тут же отпустят, с извинениями, заодно вернут груз и, довольные, уберутся восвояси…

– Нет, конечно же, они так не поступят. Но что предлагаешь ты? – спросил разведчик.

– Ну, думаю, надо отправить к ним Щелкуна, все лучше, чем самим высовываться прежде времени. Посеем панику в их рядах, заодно, может, рассмотрим все-таки Захара. Ну, глазами Щелкуна – с такой-то высоты, да еще с близи, грех не увидеть!..

– А Захара они не прирежут сдуру?

– Да с чего бы? Они ведь ни про нас, ни про Щелкуна не знают. С чего б им связывать нас с пленником?

– Тоже верно… Ну, я просто варианты перебираю, все ж таки побратим, и уже так близко… Не хочется сплоховать в самый важный момент.

– Ну, правильного решения тут нет, но Щелкуна вперед пустить – это лучшее из всех, точно тебе говорю. Посмотрим, как они на него отреагируют, может, кинутся врассыпную, мы Захара шустро умыкнем, а там уж пусть ящер порезвиться! Потом просто пройдемся, соберем сумки с грузом и – в путь.

– Звучит заманчиво, – признался Игорь.

– Ну так это ж, говорю, лучший вариант из всех! А иначе нас просто застрелят на месте, от греха подальше, так сказать… или же пленят, чтоб бросить на свою Арену, вместе с твоим побратимом. Тоже для них вариант.

Доводы нейроманта показались Игорю весьма убедительными. Если убьют на месте – это еще полбеды. Но сражаться с себе подобными на пресловутой Арене… Нет уж, такого счастья даром не надо!

Пока они ломали голову, как же лучше поступить, отряд медленно, но верно удалялся от их схрона. Терять время не следовало. Дружинник не простил бы себе, если б они снова упустили Захара.

«Только не сейчас. Сколько уже можно играть в эти нелепые догонялки!..»

Вдруг один из наездников откинул капюшон, и дружинник увидел, что волосы его седы, точно первый снег, еще не успевший перемешаться с грязью.

«Что это? Никто не взял бы с собой в рейд старца».

– Среди них – седой, – сказал дружинник.

– Да ладно? – Громобой вытянул шею. – И впрямь… Да неужто это тот… Кондрат? Но как он нас обогнал?

– Ну, мы же еще загружались, – напомнил Игорь. – Щелкуна ты чинил. Тоже время…

– И все же… Ладно. Хорошо. Если мразь идет вместе с покупателем, значит, разойтись добром у нас точно не выйдет, верно?

– Похоже на то, – угрюмо кивнул дружинник.

– Ну тогда пускаю «Рекса» вперед, – решился Громобой. – Пули автоматные ему все равно не сильно навредят, а вот если в меня или тебя попадут, пиши-пропало!

– Да, давай, – шумно выдохнув, сказал Игорь.

Увидеть Кондрата вновь он не ожидал. Нет, конечно, Громобой не утверждал, что подлый маркитант нашел свою смерть на складе, очевидно было, что он сбежал. Но кто мог предположить, что торгаш прибьется к идущему на Арену отряду?

От тяжелой поступи Щелкуна, кажется, земля заходила ходуном. «Рекс» зарычал, и всадники оглянулись, с трудом сдерживая испуганных фенакодусов, встающих на дыбы и в ужасе глядящих на приближающегося ящера. Игорь скользил по отряду пристальным взглядом, надеясь рассмотреть в разношерстной толпе Захара…

…и, наконец, в этом преуспел: пленник, как и предполагал разведчик, лежал поперек седла. Поначалу он был повернут к убежищу дружинника спиной и попросту сливался с темным крупом фенакодуса. Однако когда из засады выскочил Щелкун, скакун взбрыкнул и сдуру крутанулся вокруг своей оси, позволив Игорю увидеть лохматую шевелюру и профиль, который он не спутал бы ни с каким другим.

Ком подкатил к горлу. Кажется, на лице побратима прибавилось шрамов, да и в целом он выглядел неважно: помятый, грязный, вялый то ли с голоду, то ли от травм, пленник, однако, все равно излучал небывалую уверенность – как будто мог в любую секунду освободиться от веревок и самолично перебить своих конвоиров. Хотя, возможно, так казалось лишь Игорю, слишком привыкшему к геройствам Захара. Но на самом деле без посторонней помощи десятнику сейчас было явно не обойтись.

Благо, помощь в лице щелкающего челюстями ящера уже на всех парах неслась к отряду…

«Странно, что они не бегут, – подумал Игорь, удивленно глядя на приплясывающих фенакодусов, которых всадники отчего-то не спешили направлять прочь. – Хотят дать бой? Но на что надеются? Это ведь био, пусть и слегка потрепанный…»

Внезапно толпа извергла из себя всадника на гнедом фенакодусе. Чем-то он напоминал Громобоя, только слишком ухоженного: статный, с кучерявой бородкой, незнакомец был одет в роскошный для здешних мест плащ, под которым серебрился стальной панцирь. Штаны из замши и высокие хромовые сапоги дополняли образ неведомого храбреца, решившего встать на пути у гигантского био. Словом, таким нарядом, пожалуй, даже кремлевский князь бы не побрезговал.

Щелкун был уже в считаных метрах от бородатого смельчака, когда тот, продолжая смотреть на стального динозавра, выставил перед собой руку, облаченную в черную шелковую перчатку.

«Что он делает? – не понял Игорь. – Думает, что «Рекс» при виде его руки остановится? Это какой-то… сумасшедший, возомнивший себя не пойми кем? Почему дурака никто не одергивает, не пытается увезти прочь, пока Щелкун его не слопал?»

Однако «Рекс», к вящему удивлению дружинника, действительно остановился. Сначала сбавил темп, потом и вовсе перешел на шаг и вскоре замер, точно в нерешительности.

– Что происхо… – начал было Игорь, однако, увидев лицо нейроманта, фразу не закончил.

Громобой так раскраснелся от натуги, что больше походил на парадный стрелецкий кафтан. Костяшки же его, напротив, побелели – до того сильно нейромант сжал кулаки. Не понимая, что творится с его бородатым компаньоном, дружинник снова повернулся к «Рексу».

Щелкун не был похож сам на себя: трясясь в странном подобии лихорадки, он вертел головой из стороны в сторону, словно отгонял надоедливую муху, которая упрямо не желала оставлять его в покое.

«Что это? Какой-то… сбой? Громобою больше не под силу управиться с разумом био?»

– Пристрели… его… – услышал Игорь сдавленный голос нейроманта.

Дружинник резко обернулся к компаньону и недоуменно спросил:

– Кого – его?

Оттопырив палец, Громобой поднял руку и указал на лощеного бородача.

– Того…

Запнулся, но не сдался и все-таки докончил фразу:

– …нейроманта.

Разведчик обомлел. Нейромант? Еще один? Но откуда он взялся в отряде?

«Выходит, прямо сейчас этот тип в дорогом плаще и серебряном панцире отбирает у Громобоя бразды правления Щелкуном?..»

– Давай же, – прорычал беглый стаббер.

На него было больно смотреть.

Игорь поднял пистоль, прищурил один глаз, целясь. Расстояние было очень приличное, настолько, что, пожалуй, даже многоопытный Громобой вполне мог допустить промашку. Однако бородач, кажется, был на пределе возможностей, и потому, презрев сомнения, дружинник скользнул пальцем по спусковому крючку…

«Рекс» вдруг припал мордой к земле и издал душераздирающий крик, отчего Игорь вздрогнул, случайно спустил курок прежде времени. Пуля предательски ушла в молоко, срикошетив от асфальта у ног нейромантского скакуна.

Безымянный бородач отреагировал безошибочно и мгновенно – повернув голову, он пристально уставился на дом, откуда прилетела пуля.

– Там! – воскликнул незнакомец, направив указующий перст на временное убежище «спасателей». – Они там!

Игорь и Громобой скрипнули зубами практически синхронно. Дружинник видел, как двое путников направили фенакодусов к дому, на ходу укладывая автоматы на головы скакунов, чтобы снизить отдачу при стрельбе.

«И что теперь делать? Бежать? – пронеслось в мозгу у разведчика. – Подставляя им спины? Глупейший ход…»

Он выставил руку с пистолетом наружу и несколько раз нажал на спусковой крючок. Что там говорил Громобой? Не стоит экономить на боеприпасах, когда ситуация критична? Черт, да он как будто знал, что их ждет в грядущем!..

«Впрочем, в московской Зоне всегда так – одна критичная ситуация за другой…»

После очередного выстрела чей-то фенакодус дико заржал, и, судя по протестующим человеческим воплям, начал падать.

«Семь пуль на одного мерзавца… Не слишком ли расточительно?»

– Ну же! – прорычал Громобой, мотая головой из стороны в сторону. – Давай!

«Это он мне? Или себя подбадривает?» – успел подумать Игорь, прежде чем очередь из автомата оббила крошку с бетонного края стены. Облако белой пыли взметнулось вверх, и дружинник невольно втянул голову в плечи, надеясь, что пуля разминется с его затылком. По счастью, обошлось. Пользуясь возникшей «дымовой завесой», Игорь высунулся из укрытия и выстрелил. Целил он в темное пятно, едва различимое сквозь клубы пыли, и, кажется, преуспел: взвыв человеческим голосом, «пятно» рухнуло на землю. Автомат, правда, не выпустило и даже спусковой крючок умудрилось задавить пальцем при падении, отчего пули полетели во все стороны. Скрипя зубами, Игорь вновь спрятался за уступом. Только когда рокот стих, дружинник рискнул высунуться… но тут же спрятался опять, когда по нему открыли огонь другие автоматчики. Разведчик успел заметить, как двое всадников разъезжаются в разные стороны, намереваясь, видимо, зайти с боков.

«Похоже, на этом все, – решил дружинник, спиной вжавшись в бетонную стену. – Сейчас нас возьмут в «клещи» и расстреляют из автоматов. «Рекса», судя по всему, Громобой уже назад не отвоюет… но попробуй его сейчас тронь! Вдруг это подобие транса или еще что-то подобное?»

Конники появились практически одновременно – поравнявшись с оконными проемами, они уже поднимали автоматы, как вдруг грянуло два выстрела. Игорь готов был поклясться, что знает этот звук, что уже слышал его прежде, когда выбирался из канализации в компании Вадима и двух преданных мечников торгаша.

Тогда пистолеты Громобоя отправили к праотцам обоих телохранителей опального маркитанта. Теперь же пришел черед автоматчиков с Арены. И снова бывший стаббер показывал завидный навык в обращении с огнестрелами: обе пули попали в цель, и ничем больше не сдерживаемые фенакодусы понесли убитых всадников прочь с поля брани.

Игорь удивленно воззрился на внезапно очнувшегося Громобоя, однако уже в следующий миг разведчику стало не до нейроманта: снаружи послышались испуганные крики и металлический скрежет – столь же характерный, как и недавние выстрелы.

«Там же Захар!» – мелькнуло в голове у дружинника.

Он вскочил, презрев страх поймать пулю, и увидел, что Щелкун, выдрав из седла какого-то незадачливого наездника, споро его пережевывает.

«Неужто это тот самый лощеный нейромант?» – мелькнула робкая надежда.

Но нет: присмотревшись, Игорь понял, что жертвой ящера стал другой человек – всадник фенакодуса… через седло которого как раз был перекинут Захар! Лишенный седока и до смерти перепуганный, скакун бросился наутек.

«И что же теперь? Надеяться, что фенакодус не убежит слишком далеко?»

Но Игорь долго ждал этого момента, чтобы пускать все на самотек прямо сейчас. Поэтому, закусив нижнюю губу, он перевалился через обглоданный пулями подоконник и бросился уносящемуся фенакодусу наперерез.

– Игорь! – услышал дружинник протестующий вопль Громобоя.

«Знаю, все знаю, – думал разведчик, не сбавляя темпа. – Но сейчас иначе – никак…»

По счастью, остальные воины Арены были слишком заняты «Рексом», чтобы обращать внимание на одинокого бегуна. Краем глаза дружинник увидел, как ящер взмахом хвоста выбил из седла еще одного автоматчика и, склонившись к нему, защелкал массивными челюстями.

«Ужас! Но поделом вам, мрази!»

И вот, когда казалось, что Игорь вот-вот нагонит тяжело идущего фенакодуса, его правое плечо внезапно взорвалось болью. Дружинник инстинктивно схватился за него левой рукой и почувствовал, как по пальцам струится нечто теплое.

Его подстрелили. Надо же.

Фенакодус с Захаром на крупе продолжал бежать, медленно, но верно удаляясь от поля брани.

Зажимая рану рукой, Игорь бросил мимолетный взгляд в сторону отряда. Он увидел Кондрата, который, шевеля губами, спешно отбросил в сторону пустой рожок и потянулся к седельной сумке за новым. Заминка седого маркитанта давала Игорю шанс выстрелить в ответ, но он слишком хотел спасти побратима, чтобы тратить бесценное время на месть. Рука медленно немела, утрачивала чувствительность, но адреналин зашкаливал, и дружинник несся вперед, следом за улепетывающим фенакодусом.

Сзади яростно зарычал разозленный Щелкун, а потом Игорь расслышал среди прочих очередей и одиночных те самые выстрелы, причем очень громкие, будто нейромант стоял от него в паре шагов. Дружинника так и подмывало обернуться и посмотреть на Громобоя, но он заставил себя не отвлекаться от цели.

Силы, меж тем, оставляли раненого дружинника, а фенакодус ближе не становился. Тогда Игорь решился на отчаянный шаг, на который в иное время осмелился бы разве что его сумасбродный компаньон: выхватив пистоль из-за пояса здоровой левой рукой, он выстрелил перепуганному скакуну по ногам.

Первая пуля ушла в молоко, но вторая угодила фенакодусу в круп, и несчастное животное, завизжав, взвилось на дыбы. Игорь с замиранием сердца наблюдал, как связанный Захар соскальзывает и сваливается прямо на асфальт. Вот он приземлился, и дружинник обмер: не расколол ли черепушку при падении? Тем временем обезумевший от боли скакун не стал долго топтаться на месте и бросился наутек, оставляя за собой кровавый след. Умоляя высшие силы не забирать его побратима раньше времени на небеса, Игорь поспешил в лежащему на асфальте пленнику. Похоже, с Захаром все было в порядке – по крайней мере, он извивался, а не лежал неподвижно.

«Живой!»

По щекам Игоря бежали крупные слезы. Он из последних сил дотянул до барахтающегося на земле побратима и рухнул на него сверху. Захар от неожиданности вздрогнул и попытался вывернуться из объятий невидимки, однако дружинник остановил его простыми словами:

– Я тебя нашел, брат…

Десятник так и замер.

Топот множества ног за спиной немного подпортил трогательный момент встречи. Игорь встрепенулся и затравленно оглянулся через плечо: не по их ли душу скачут наездники? Но, к счастью для кремлевских, люди с Арены в тот момент думали только о сохранности собственных шкур. Пришпорив фенакодусов, всадники спешно покидали поле брани. Игорь увидел среди бегущих лощеного бородача в дорогих одеждах.

– Кудесник! – донесся до ушей дружинника возглас одного из всадников, и мужчина, встрепенувшись, повернулся на голос.

«Кличка?» – мелькнуло в голове дружинника.

Вадима и Кондрата среди убегавших видно не было. Неужто опять ускользнули? Судя по всему, следуя негласной маркитантской привычке, они стремились разорвать любой союз при первом намеке на опасность.

Хотя, может, на сей раз Щелкун их все-таки сожрал?

«Было бы здорово!..» – подумал разведчик.

«Рекс» зарычал, невольно привлекая к себе внимание Игоря. Повернув голову, дружинник увидел, что гигантский ящер подхватил в зубы чье-то тело… и неожиданно резво бросился прочь с поля брани. Не понимая, что происходит, Игорь прищурился и с удивлением обнаружил, что Щелкун несет в зубах своего хозяина нейроманта.

– Громобой! – вытянув шею, проорал дружинник. – Громобой!

Ответа не было. Ящер не оглядывался и не сбавлял темпа.

Преодолевая неимоверную слабость, Игорь с трудом поднялся на ноги. Голова кружилась, а правая рука повисла безжизненной плетью, но в тот момент дружинник плевать хотел на недуги.

– Громобой! – орал он, надрывая глотку, но Щелкун продолжал бежать.

Игорь упал на колени и из последних сил выкрикнул:

– Громобой!!!

Позади замычал связанный Захар. Опомнившись, разведчик медленно повернулся и на четвереньках пополз к побратиму. Его мутило, но он героически сдерживал рвоту. Достигнув брата, Игорь дрожащей рукой вытащил из кармана нож и взялся за веревки.

«Куда же побежал Щелкун? – думал разведчик, возясь с путами. – Куда потащил Громобоя? Он вообще жив был или мертв? Если жив, то почему не шевелился, не реагировал на мой крик, на тряску… и, главное, мог ли он управлять ящером, находясь без сознания? Хотя Щелкун же не нападал на него, пока он спал? Но одно дело – не нападать, и совсем другое – приказать унести прочь… Да и зачем бежать, если всадники и другой нейромант уже свалили к себе на Арену?»

С головой погрузившись в мысли, Игорь совсем забыл про кляп во рту Захара, однако настойчивое мычание побратима вернуло его в реальность. Мотнув головой, дружинник вытащил изо рта старого друга грязную тряпицу, и тот тут же засыпал младшего вопросами:

– Откуда ты взялся, брат? Как меня нашел? И кто такой Громобой?

– Честно сказать, брат, сейчас я не готов ответить на все эти вопросы, – покачал головой Игорь.

Продолжая водить лезвием ножа по веревке, дружинник задумчиво смотрел в том направлении, куда сбежал Щелкун. В глубине души Игорь надеялся, что ящер вернется и что Громобой будет сидеть у него на загривке и махать дружиннику рукой, бормоча что-то в духе: «Вот как-то так, паренек…»

Но этого, конечно же, не случилось.

– Твоя рука…

– Это ничего, – покачал головой разведчик. – Главное, что ты жив, брат.

Он зажмурился и прислушался. Москва говорила с ним шорохами, шепотками, воем и свистом ветра, проносящегося по ее пустынным улицам. Игорю казалось, теперь он понимает этот город куда лучше, чем прежде. Открыв глаза, он грустно улыбнулся хмурому побратиму и сказал:

– Главное, что мы оба живы.

Назад: Глава 3 Откровения

Дальше: Эпилог

Глава 4 Столкновение

* * *

* * *

Глава 4
Столкновение