Глава 8
Соратники
Ну вот и Баксан. Добрался, наконец. А ведь должен был здесь оказаться еще неделю назад. Не судьба. Сначала нужно было Катерину доставить в Георгиевск. Потом, пока сам дух перевел и слегка оправился от потери крови. Помог Вербицкому, у которого нарисовался пациент с тяжелым ранением. Пришлось, конечно, поднапрячься, все же три часа на своих двоих с дыркой в брюхе на самочувствии сказываются не лучшим образом. Зато Василий Петрович был на седьмом небе от счастья, благодарил за полученный опыт.
Затем пришлось ехать в Ставрополь. Ну, не мог Шейранов вот так, запросто бросить девушку. Не позволяло чувство вины перед ней, пусть это был и не его грех. И потом он своих не бросает. А она вроде бы своя. Вернее, ее сын теперь для него не чужой. Ведь его стараниями появился на этом свете. Ну а как ты их отделишь друг от друга. То-то и оно.
Нет, конечно, не обошлось без обвинений со стороны девушки. Даже на княжеский суд потянула. Тот бы с удовольствием прибрал к рукам знающего хирурга. Но вынужден был признать, что девушка, будучи во время пленения не в себе, обозналась. Словом, ее показаний для опознания в Бекешеве известного бандита Бекеша недостаточно.
В общем-то в решении князя не было ничего удивительного. Во время последней операции обвиняемый вытянул с того света дальнего родственника князя, служившего в дружине и получившего бандитскую пулю. Опять же спасенная жизнь новорожденного и самой обвинительницы – тоже не мелочь какая.
И потом, Бекеш, может, и душегуб, но осторожный. Единственный, кто мог с уверенностью его опознать, – это его напарник, Воробей. Хотя даже он понятия не имел, как зовут Бекеша по-настоящему. К тому же изолирован он сейчас, причем надежно. Так что, кроме показаний впечатлительной девушки, против Бекеша не было ничего.
А фамилия? На секундочку, фамилия георгиевского князя была Воробьянинов. Вот Бекеш и поинтересовался у бедной девушки, а сам ли князь напарник бандита? Или, может, кто из его родственников? А еще в княжестве есть роды Воробьевых и просто Воробей. Последняя фамилия – так и вовсе в яблочко. Ей же, бесстыжей, не мешало бы быть благодарной своему спасителю.
Словом, вышел Бекешев после суда чистым как слеза младенца. Ему даже было чуть жаль девушку. Ведь билась в бесплодных попытках добиться справедливости, и все без толку. Правда, и идти с повинной, чтобы успокоить ее расстроенные чувства, он не собирался.
После судилища усадил нахохлившуюся и мечущую ненавидящие взгляды Катерину в машину да повез в Ставрополь. Решил помочь вступить в наследство. В смысле, доставить ее без приключений, а то мало ли. Правда, пришлось всю дорогу за ней присматривать, чтобы чего не учудила. С нее станется пустить пулю в спину.
В Ставрополе все повторилось. Она вновь потянула его на княжеский суд. Требовала справедливости. Н-да. Не повезло девушке. Причем во всем. Во-первых, ввиду отсутствия наследников, банк прибрал счет ее батюшки к рукам. Во-вторых, по этой же причине их дом отошел в казну и уже был продан. Новые хозяева въехали в дом буквально за несколько дней до ее прибытия в город.
Несмотря на то что она не успела всего-то на пару недель, никто обратный ход давать не собирался. Закон, он ведь для того создан, чтобы его выполнять, а не подкладывать всякий раз, как будет удобнее. Опять же пример в назидание другим взбалмошным девчонкам. Коли родилась девкой, так и веди себя подобающе, в мужские дела не лезь, веди хозяйство. Сидела бы дома, глядишь, сейчас была бы в полном порядке.
Правда, князь все же проявил добрую волю по отношению к бедной сироте, дочери некогда уважаемого горожанина, и велел выдать ей из казны пять тысяч рублей. Именно эту сумму и получила казна от реализации купеческого дома. Причем князь не просто вернул эти деньги, не компенсировал утрату дома, а именно одарил сиротку от щедрот душевных. Угу. Щедрость прямо зашкаливает. Ведь на счету у купца было более сорока тысяч рублей. Со слов Катерины, он собирался расширяться и ходить караваном. Да только не судьба.
Ну и с судом над Бекешем ей не улыбнулось счастье. Князь попросту распорядился сделать запрос в Георгиевск по радио насчет княжеского суда по данному вопросу. И как только поступил ответ о признании обвиняемого невиновным, просто отмахнулся от Катерины, словно от назойливой мухи. Неудивительно, собственно говоря. Слово георгиевского князя против слова купеческой дочери. Опять же они союзники.
Объяснил Бекеш ей, через кого в Георгиевске в случае надобности можно будет его найти. Заверил, что готов помочь, потому что ответственность за мальца чувствует. И уехал, оставив девушку в замешательстве.
Угу. Не было у нее уже прежней уверенности в том, что он тот самый Бекеш. Да и не мудрено. Уж больно странно он себя ведет. Опять же оказался превосходным хирургом, о котором в георгиевской больнице говорят чуть не с придыханием. А о разбойнике Бекеше подобных слухов отродясь не ходило…
В город проехал без проблем. На въездном блокпосту знакомых не оказалось, что не могло не радовать. Впрочем, поди признай человека, если до этого тот носил бороду чуть не от самых глаз. Хотя Бекеш все же предпочел лишний раз не рисковать. Остановился за неприметным бугорком да осмотрел блокпост в бинокль. Дороговато обошлась оптика, но оно того стоило. Только после того, как точно убедился, что на въезде стоит незнакомая смена, двинулся к городу.
Мало того, оказавшись в городе, он тут же направился на постоялый двор «Малиновка». Раньше он избегал этого места, уж больно тут любили останавливаться русские купцы. Осторожен был прежний Бекеш, не отнять. И вот теперь это пригодилось.
Перед домом просторная стоянка. Настолько просторная, что тут может развернуться даже «КамАЗ» с прицепом. Не сказать, что будет чувствовать себя слишком уж вольготно, но при умелом шофере очень даже нормально получится. Хозяину двора за этот простор пришлось потратиться в пользу города.
Стоянка и сам постоялый двор расположились у вала периметра, на котором, за счет хозяина, был выстроен дот. Мало того, в доме имелась пара станковых пулеметов, расчетом к которым шли его домочадцы и прислуга. Сам же хозяин выступал в роли командира участка обороны.
Время от времени производились учения, причем со стрельбами за счет ответственных за участок вала лиц. Правда, нападений на город пока не случалось. Но с другой стороны, пожалуй, оттого и не случалось, что зубы тут можно обломать. А обиженных на баксанцев хватало.
Тут ведь торговали не только невольниками из русских княжеств и вольных сел. Хватало и из аулов. Даже из-за Закавказья случались пленники. Ну и награбленное по большей части сбывалось тут. Вопросов о происхождении товаров в этом городе никогда не задавали. Баксан ведь сам себе на уме, ни на кого не смотрит, но и постоять за себя может.
Оставив машину на стоянке и определившись с ночлегом, Бекеш поспешил оседлать велосипед и выехал в город. Он и без того потерял слишком много времени, чтобы еще давать себе время на раскачку. Тем более, уже давно решил, каким образом и через кого будет действовать. Да и времени только пять часов пополудни.
На торги на невольничьем рынке он уже опоздал. Они завершились буквально только что. Но кроме рынка, живой товар можно было купить или продать и на дому. И тут уж никаких ограничений по времени, обращайся, когда захочешь. Товар же, который интересовал Бекеша, на рынок никогда не выводили. Мало ли, как молодые парни себя поведут. От таких можно ожидать любых неприятностей.
В принципе, он мог воспользоваться машиной. Здесь особых запретов на пользование автотранспортом не было. В том же Ставрополе при сборе высокого налога в городе можно было свободно ездить только на легковушках. В Баксане же цена разового сбора разнилась в зависимости от тоннажа машины. Однодневный пропуск для легковой стоил один рубль. Далее шли два рубля за грузовики грузоподъемностью до пяти тонн, и три рубля свыше пяти тонн. В общем, ничего смертельного. Если это разовые поездки. В месяц набегало уже изрядно.
Деньги у Бекеша были, но велосипед подходил ему куда больше. Хотя бы потому, что на велосипедиста никто не обратит особого внимания. И уж тем более, никто не подумает, что известный разбойник решит оседлать двухколесного коня. Репутация дорогого стоит. Так что, он был всего лишь одним из многих. А велосипедов на улицах хватало, что было традиционно для этого мира.
Нужный ему дом находился в противоположной стороне города. В этом районе все дома были похожи, выходя на улицу глухими серыми заборами. Как таковой заботы об архитектурном ансамбле города князь не проявлял. Строились, кто во что горазд. Поэтому в Баксане смешались различные стили. Рядом с легким и изящным зданием можно было увидеть тяжеловесную и мрачную домину.
Стоит ли удивляться, что улица, где расположились дома, торгующие невольниками, представляла собой сплошные высокие каменные заборы. Эдакие крепости, готовые одновременно и не выпустить невольников наружу, и выдержать натиск оттуда. Кстати, эти дворы также отвечали за свой участок обороны вала периметра. Помимо обязанности, это позволяло иметь скрытный выход за пределы города. Уж очень специфичным товаром торговали здешние купцы.
С каждого подворья на улицу выходили железные ворота и отдельная калитка. За последней находился тамбур КПП, с охраной. Вот в одну из таких калиток и постучал Бекеш, припарковав свой транспорт в специальной стойке, где уже стояло еще три велосипеда. Либо покупателей, либо кого-то из работников. Торговля людьми требовала довольно обширного персонала. В основном он набирался из родственников, но ведь не все они проживали в одном доме с более удачливым родичем. А о краже велосипедов тут и слыхом не слыхивали.
– Чем могу быть полезен? – убедившись через глазок, что Бекеш один, охранник открыл калитку, или скорее металлическую дверь.
– Я бы хотел увидеть хозяина. Но подозреваю, что вы кликните приказчика.
– Конечно. Но вы можете подождать в комнате для посетителей.
– Разумеется.
Внутреннее убранство КПП резко контрастировало с внешней невзрачностью и даже угрюмостью. Здесь было очень комфортно, никакой казенщины, сугубо индивидуальный подход. Как видно, был кто-то в доме, кому не безразлично, как именно выглядит все изнутри. Комната для посетителей ничем особым не блистала. Разве только имелась парочка полумягких кресел. Ну да, вполне понятно. Долго мариновать клиентов тут не принято. И все же обстановка довольно приятная, и ожидание не вызывает раздражения.
Не прошло и пяти минут, как к Бекешу вышел невысокий крепыш, в восточном одеянии, с зеленой шапочкой на голове. Вежлив, но никакой угодливости, ведет себя с достоинством. Еще бы. Ведь он представляет уважаемый дом, и если уронит, то не себя, а лицо хозяина. А на Кавказе на протяжении веков лицо – это все.
– Чем можем быть полезны, уважаемый?
– Я бы хотел встретиться с хозяином дома, – не видя причин изображать неприступность, с любезной улыбкой ответил Бекеш.
– Уверены, что я не смогу вам помочь? У меня довольно широкие полномочия.
– Не сомневаюсь. Но не думаю, что ваша компетенция столь широка, – отмечая правильную речь собеседника, ответил Бекеш.
– Тогда прошу извинить, но оружие вам придется оставить здесь. Вопросы безопасности.
– Вот чего я не стану делать при посещении столь любезного дома, так это разоружаться. Ну, чего ты смотришь на меня с видом оскорбленной невинности? Да я раньше отгрызу себе руку, чем полностью доверюсь работорговцу! – все же не выдержал Бекеш.
Кого при этом было больше, самого Бекешева или Шейранова, он и сам не знал. Первый вообще не имел дурной привычки доверять своим компаньонам. Второму эти работорговцы были попросту противны.
– В таком случае, ничем не могу быть тебе полезным, – холодно ответил приказчик, переходя на «ты».
И как только сдержался от презрительного словечка «гяур». Впрочем, Баксан – не то место, чтобы затевать разборки на религиозной почве. Здесь все поставлено на деловую основу и должно приносить выгоду. Война же и всяческие разборки приводят только к лишним тратам и к потере прибыли.
– А я сразу сказал, что ты мне не можешь быть полезен, как, впрочем, и я тебе. Мне нужен Рамазан. – Ну не хотелось Бекешу любезничать с тем, кто только что намеревался оставить его без оружия.
– Ты знаком с хозяином?
– Познакомимся, не велика премудрость. Уверен, что он будет этому только рад. А если ты не доложишь Рамазану, то обрадуется Айдар, что живет через два дома. Мне-то, по сути, все равно, с кем иметь дело.
– Х-хорошо. Я передам хозяину.
– Угу. Я подожду.
Долго ждать не пришлось. Приказчик просто вышел в соседнее помещение и позвонил по телефону. Богатый дом, чего уж там, коль скоро тут даже внутренняя телефонная линия имеется. Наконец он появился вновь и с холодным безразличием предложил следовать за ним. Про оружие, что характерно, никто не вспоминал.
Нет, Бекеш себя не обманывал. Случись надобность, они найдут вариант его захватить, даже если он будет вооружен. Не сомневался также и в том, что, если они допустят хотя бы одну оплошность, если им помешает хотя бы одна мало-мальская случайность, эта попытка им будет стоить дорого. Очень дорого.
В таких домах нет настоящих бойцов. Здешняя охрана, по сути, надсмотрщики. Шакалы, которым не позавидуешь, если среди них вдруг окажется матерый волчара. Бекеш знал цену себе, как знал и то, чего стоят они. И если Шейранов немного переживал, даже прекрасно сознавая, что он лично в безопасности, то Бекеш вообще не заморачивался по этому поводу. Жить ему, конечно, хотелось, но из возможности собственной смерти он уже давно не делал трагедию.
– Бекеш. Надо же. А я гадаю, кто это там такой борзый, что Мансура чуть не посылает, – делая приглашающий жест, с ухмылкой произнес хозяин дома.
Мужчина лет сорока встречал незваного гостя, а возможно, будущего компаньона, в беседке. Она скрывалась под овившим ее вьюном, уже пустившим нежно-розовые цветочки, похожие на пятигранную пирамидку. Полуденное пекло давно осталось позади, но солнце все еще припекало, и тень от живого шатра была более чем к месту.
– Кхм. Надо же. Узнал, – присаживаясь напротив, удивился Бекеш.
– Я работорговец, и оценить человека с первого взгляда для меня профессиональная необходимость. Поэтому и память на лица хорошая, с бородой, без бороды, обезображенный побоями или распухший утопленник. Без разницы. Но ты изменился. Движения и жесты стали какими-то другими, взгляд не тот, который помню я. Что-то с тобой случилось. Знаешь, я даже не удивлюсь, если ты решил покончить с разбоем.
– И будешь недалек от истины, – пожал плечами Бекеш.
– Я знаю, – самодовольно согласился Рамазан, бросая на своего помощника многозначительный взгляд, мол, учись.
Мансуру осталось только виновато потупить взор. Ведь он также был знаком с Бекешем, но вот не узнал. А ведь хозяин сказал только миг назад, что фотографическая память на лица и способность быстрой оценки человека – это залог успеха в их деле.
– Итак, с чем ты пожаловал? В последний раз ты доставил мне красавицу, на которой неплохо заработали мы оба. Что сейчас?
– Ну, во-первых, я бы попросил не распространяться по поводу того, что я Бекеш. Меня зовут Артем.
– А во-вторых? – согласно кивая головой и бросая многозначительный взгляд на Мансура, подбодрил Рамазан.
– Ты не поверишь. На этот раз я пришел к тебе в качестве покупателя.
– Бекеш… Хм. Прости. Артем, ты решил обзавестись рабами?
– Считай, что так.
– И кто тебя интересует?
– Дикие, – Рамазан в удивлении вздернул бровь. – Самые непокорные, – в подтверждение своих слов кивая головой, уточнил он. – От шестнадцати до двадцати двух лет.
– Зная тебя, я делаю вывод, что ты собираешь отряд. Тебе нужны бойцы.
– Правильно.
– Ну что же, тогда ты правильно зашел. И сколько тебе нужно?
– Десяток.
– Найдется столько. И пока даже чуть больше. Натащили тут. Не успели еще обработать. Пятьсот рублей за голову. Без торга.
– Да какой уж тут торг! Я просто встану и уйду. Ребята-то крепкие, к гадалке не ходи. Я даже допускаю, что не измождены, коль скоро их в обработку еще не взяли. Но пять сотен… Им красная цена – три. Я же беру необработанных крепких ребят, а значит, и ты не несешь дополнительные затраты.
– Ты говорил, что у тебя для меня выгодное предложение. И в чем моя выгода? – пожав плечами, с ленцой произнес работорговец.
– Рамазан, не прибедняйся. Отдав их мне по три сотни, ты уже не прогадаешь. И при этом я еще не озвучил свое предложение.
– Четыре сотни за голову. И я готов выслушать твое предложение.
– Три. И я излагаю суть.
– Хм. Оно хоть того стоит?
– Уж поверь.
– Хорошо. Триста пятьдесят.
– Три сотни, Рамазан. И я еще буду выбирать. Раз уж их у тебя больше десятка.
– Бекеш…
– Артем. Меня зовут Артем. И я сказал свое последнее слово.
– Л-ладно. Но если твое предложение меня не заинтересует, то ты купишь весь десяток по пять сотен. И возьмешь тех, кого выведу я.
– Хорошо, – подмигнув, легко согласился Бекеш и отправил в рот горсточку цукатов. – Итак, меня интересуют старики. Мужчины, женщины, русские или нет – без разницы. Но есть определенные критерии. Они должны быть возрастом не моложе семидесяти и не престарелыми маразматиками. Должны иметь высшее медицинское или фармацевтическое образование. Как ты понимаешь, довоенное. И еще. Они должны иметь в своем прошлом реальную практику работы. Подсовывать мне абы кого не советую. Обман я вычислю на раз и тогда не заплачу ни копейки.
– Вот это запросы. Ты что же, решил через этих старичков собрать знания? – догадался Рамазан.
– Нравится идея? Дарю.
– Щедрый подарок. Но я предпочитаю заниматься своим делом. А твоя затея… Крепко же ты изменился. А главное – где-то очень хорошо приложился головой. Но это твои трудности. Меня же волнует другой вопрос. Ты вообще представляешь, во сколько тебе обойдется каждый такой старичок или старуха?
– Ты постарайся добыть тех людей, что мне нужны. И если они будут соответствовать всем требованиям, я за каждого готов заплатить пять тысяч рублей. Цена высока, знаю. Но поверь, таковых ты много не найдешь. Скорее уж мало. И высокая цена только ради того, чтобы ты не бросил эту затею как безнадежную. Ну как? По глазам вижу, что предложение тебе понравилось. Так что выбирать диких буду лично и по три сотни за человека.
– Ш-шайтан с тобой. Забирай, – помяв подбородок, согласился работорговец.
Придя к соглашению, направились в подвал. Непокорных и несломленных держали именно там. Темнота, грязь, сырость, крысы, неопределенность – все это было начальным этапом обработки. Казалось, людей оставляли гнить заживо. Но это только на первый взгляд. Ни Рамазан, ни его соседи – не маньяки и не больные на всю голову звери. Они не получают удовольствия от человеческих страданий и не ставят перед собой цель замучить невольника до смерти.
Еще чего не хватало! Совсем даже наоборот. На территории домовладения в обязательном порядке имеется небольшая больничка, где, случись надобность, раба подлечат. За здоровьем невольников присматривает фельдшер, а случается надобность, так и доктора из города приглашают. Каждый раб – это деньги, вложенные с перспективой получения прибыли. А какая прибыль от мертвого раба! Нет, если бы трупы приносили выгоду, то разговор иной. Но только так, и никак иначе.
Н-да. Умереть-то рабам тут проблематично. Но вонь стоит такая, что с непривычки аж голова захмелела. После этого подвала рабов переводят в верхние помещения, где содержат во вполне приемлемых условиях. Но туда они попадают уже сломленными, а такие Бекеша не интересовали. Как бы это гнусно ни звучало, но вкладываться в сломленных людей он не мог. Может быть, позже, но не сейчас.
Они остановились перед одной из железных дверей, и охранник щелкнул выключателем, включая освещение в камере. Потом зазвенел ключами, заглянул через глазок, лязгнул замком, громыхнул засовом, и вот со скрипом дверь распахнулась.
Н-да. А ведь казалось, что сильнее вонять уже не может. Ошибочка. Очень даже может. Такое впечатление, что смрад, буквально ударивший по нему, можно резать ножом. Интересно, чем дышат эти бедолаги? На что Бекеш непривередливый мужик, да и Шейранову удалось повидать всякое, но вот чуть не задыхается, а еще нещадно режет глаза.
– Круто. Не боишься, что кони двинут? – достав носовой платок и утерев слезы, брызнувшие из глаз, поинтересовался Бекеш.
– Не двинут. Мы свое дело знаем. Встаньте вдоль стен. Ну вот они. Всего двенадцать человек. Выбирай! – когда все пленники выстроились, как было сказано, закончил Рамазан.
В принципе, особо выбирать было не из кого. Разве только отбросить двоих. И кого именно, вопрос также не стоял. Один из пленников был горцем и смотрел на них просто с ненавистью. Было в нем что-то дикое и непокорное. Бекеш даже подумал о том, что этого либо придется прибить, либо намучаются с ним изрядно. Второй был взрослым мужиком, явно за тридцать. И коль скоро оказался в этой камере, а значит, для него не подходит.
Остальные… Да бог их знает, что они ему преподнесут. Однозначно, кто-то из них решит от него уйти, кто-то не сможет отвечать его требованиям и отсеется в процессе подготовки. Но сейчас они ему подходили все. Молодые, вполне еще поддающиеся обработке, где-то наивные и чистые, верящие в какие-то идеалы. Словом, вполне годный материал, и если удастся слепить то, что нужно, хотя бы из половины, то цель будет полностью достигнута. Набирать же больше, с учетом естественной убыли он не мог. С большим количеством попросту не справиться.
– Вот этих двоих не возьму. Остальных забираю.
– Хм. Кто бы сомневался, – ухмыльнулся Рамазан.
– И если можно, сейчас же поднимите их из подвала, дайте обмыться и сполоснуть их лохмотья. Ну и накормите. А завтра к семи утра доставьте их к постоялому двору «Малиновка».
– Не вопрос, все сделаем, – пожал плечами Рамазан и кивнул охранникам. – Послушай, у меня к тебе предложение, – когда они вновь оказались в коридоре, произнес работорговец.
– Какое?
– Тут через камеру есть один пленник. Наемник. Соблазнился я на скромную цену, а он оказался не так прост. Не сломать мне его. А тебе будет полезен, коль скоро ты решил сбить из этих парней настоящих бойцов. Матерый волчара, тебе понравится. И вполне молод. По возрасту чуть больше двадцати, как раз то, что тебе нужно.
– Рамазан, не мне тебе объяснять, что сломать можно любого.
– Угу. Но только не этого. Он понимает, что предел есть у каждого. Вот и решил покончить с собой. А если человек пришел к такому решению и уже дважды пытался себя прибить… Словом, не сломать мне его. Он уже труп.
– Понимаю, тебе жалко денег. И во сколько он тебе обошелся?
– В сто рублей. Тебе отдам за сто пятьдесят.
– Рамазан, я почти гарантированно потеряю его.
– А если нет, то получишь готового бойца и помощника.
– Это если он меня не пошлет к нехорошей маме. Я готов дать за него сотню.
– Это даже не покроет мой расход. Я останусь в убытке.
– Так он мне и не нужен, по большому счету. Вот эти ребята – кот в мешке, а твой наемник, один к десяти, уйдет от меня при первой же возможности. Ты ведь понимаешь, что силой я никого из них держать не буду. Смысла нет.
– Понимаю, конечно. Хотя, при должной обработке, из рабов получаются отличные и преданные бойцы. Про турецких янычар слышал?
– Слышал, конечно. Но если ты о них вспомнил, то должен знать и то, что воспитывают их в нужном духе с детского возраста. Словом, сотня. Отдаешь, поднимай ко всем. Нет, пошли отсюда. Вонь такая, что вот-вот блевану.
– Л-ладно. Сто рублей. Ибрагим, открой камеру с тем наемником.
– Да, хозяин.
Охранник вновь зазвенел связкой ключей, и вскоре дверь отворилась. Пленник лежал в углу на охапке соломы. Не сказать, что свежей, но и не настолько уж и мокрой. При этом он был лишен возможности как-либо себе навредить. Впрочем, одного взгляда в его глаза было достаточно, чтобы понять, этот далеко не сдался и только ждет момента, чтобы воплотить свое намерение в жизнь.
– Тебя как зовут, дружище?
– Крыса в нужнике тебе дружище, тварь!
– Кхе, – не удержался от смешка Бекеш. – Отлично сказано. Ладно, спрошу по-другому. Уважаемый, не назовете ли свое имя? Ну не животное же вы, чтобы к вам без имени-отчества.
– Павел Иванович, – разлепив потрескавшиеся губы, после секундной заминки ответил мужчина.
– А я Артем Сергеевич. Павел Иванович, просьба у меня к тебе есть, ты бы погодил счеты с жизнью сводить. Мне тут удалось тебя выкупить по сходной цене. Так что завтра выезжаем в Георгиевск, а там определимся, как ты должок вернешь. Захочешь, поработаешь на меня. Нет, подумаем, как сможешь расплатиться. Ну а если такой жадный, то просто подумай, во время переезда сбежать куда проще, чем из этих казематов. Ну, так как? Договорились? Потерпишь до завтрашнего обеда?
– Ты кто таков? От святых отцов, что ли?
– Нет. У церкви, похоже, сейчас трудности с деньгами. Да и выкупать они предпочитают простых работяг, а не вояк вроде тебя, что сами же ищут приключения на свою пятую точку. Ну так, что решил?
– Ладно. Обождать малость можно.
– Вот и хорошо. Рамазан, этого к остальным.
– Может, пусть здесь полежит. Смотри, если что учудит, мы его грохнем, и плакали твои денежки.
– А это уже будут его трудности. Я от ста рублей не разбогатею и не обеднею.
– Ибрагим.
– Я все понял, хозяин.
Ну что же, теперь ему тут делать нечего. Да и нет желания находиться там, где торгуют людьми. Шейранов, конечно, не считал себя ангелочком и много раз убивал самыми различными способами. Но люди для него так и не стали скотом, которым можно запросто торговать.
Проезжая мимо кинотеатра, заприметил, что сегодня будут показывать какой-то иностранный фильм. Если судить по изображению на афише, это что-то на тему девятнадцатого века. С одной стороны, он вроде бы в этом самом веке успел побывать вживую, и сомнительно, чтобы потомки сняли что-то правдоподобное. Эти фильмы были наивными, а профессиональный уровень съемочной группы оставлял желать лучшего.
Но, с другой стороны, Шейранову отчего-то они нравились. Мало того, он ходил в кино при малейшей возможности. Может быть, причина именно в этом слое, где развлечений не так чтобы много, а от телевидения не осталось и следа. Хотя… След-то как раз остался. Телевышка на Машуке все еще возвышается и падать не думает.
Оставил велосипед в привычной уже стойке и направился в кассу. А то ведь это дело такое. Билеты, и уж тем более на вечерние сеансы, нужно покупать загодя. При этом отстояв в очереди, да еще и купив билет не на то место, какое тебе понравится, а на то, что достанется. Это в его слое народ буквально зазывают в кинотеатры, а здесь попробуй еще попади.
На сеанс, который должен был состояться через три часа, приобрел чуть не последний билет, причем на третий ряд. И это после почти получасовой давки в очереди. Н-да. Это вам не 3D. Тут бы подальше сесть, да желательно посредине. Впрочем, посредине-то как раз получилось. А что касается ряда… Ну, не все коту масленица. Надо радоваться, что вообще досталось. Прямо, как в детстве и молодости на индийское кино. Кстати, оно и тут в почете. Как наследие после СССР.
Сначала на постоялый двор, помыться, приодеться и привести себя в порядок. Угу. Поход в кинотеатр – это почти то же самое, что в театр. Людей посмотреть да себя показать. В фойе есть буфет, где продаются закуски, пиво, лимонад и соки. Напиваться не рекомендуется. В кино же устраивает свидания молодежь. Так что за полчаса до сеанса, когда контролеры начинают впускать зрителей, кого только не увидишь и чьи только не поймаешь на себе взгляды.
Купить билеты – это одно. Там будь хоть в робе, на тебя никто не посмотрит, если только ты не решишь пролезть без очереди. Хотя-а… В этом случае не только посмотрят, но еще и проблемы можно огрести лопатой. В княжествах дуэли очень даже разрешены, а в Баксане из этого еще и зрелище устраивают, со ставками на поединщиков. И дуэлей несколько видов. И нарваться проще пареной репы.
Как бы то ни было, а вечер удался. И фильм оказался просто отличным. Странно, отчего-то Шейранов не помнил эту английскую картину, но остался доволен донельзя. Наивная, добрая и светлая сказка? Да. Сто раз да. Но именно такую картину и хочется посмотреть. Грязи, боли и правды жизни вокруг более чем достаточно. Смотреть на это еще и на экране… Нет уж, увольте. В зрительском зале хочется отдохнуть душой, и вот такие картины для этого подходят лучше всего.
Во всяком случае, Бекеш придерживался именно этого мнения. Не Шейранов, а именно Бекеш, который наблюдал за происходящим на экране с замиранием сердца и искренне переживал за героев картины. А ведь при этом у Сергея Федоровича не было и тени сомнения, что этот человек способен убить просто так, походя…
Утром, как было оговорено, на постоялый двор прибыл грузовик с выкупленными Бекешем пленниками. Охранники особо не церемонились. Поинтересовались, куда сгрузить товар, и без лишних вопросов затолкали всех в салон «шишиги». После этого Мансур, приказчик Рамазана, получил от Бекеша оговоренную сумму и вручил ему купчую, без которой пределы города с рабами не покинуть.
Наконец, когда все формальности были улажены, охранники сняли с рабов цепи и вместе с приказчиком ретировались с территории постоялого двора. Все, теперь невольники были ответственностью Бекеша. И его же головной болью, если он не сможет за ними уследить. Законы в Баксане были довольно суровы.
Провожая людей Рамазана, Бекеш только осуждающе покачал головой. Нет, не достигнуть Мансуру больших высот. Нельзя путать личные и деловые отношения. Будучи зол на покупателя, Мансур попросту бросил живой товар без присмотра, прекрасно сознавая, что у купившего нет никакой охраны. Стоит только рабам устроить беспорядки, как их владельцу не поздоровится. Иными словами, он подставил Бекеша, даже не подумав о том, что тот, по сути, является компаньоном хозяина в весьма выгодном предприятии. А вот этот, на первый взгляд мелкий укол может обернуться упущенной выгодой.
– Ну что, парни, надеюсь, никому не нужно оказывать немедленную медицинскую помощь? А то как-то не хотелось бы задерживаться в Баксане, – встав в дверях и держа руку на рукояти пистолета, поинтересовался у пленников Бекеш.
Ответом ему были злые и непокорные взгляды. Ну да, не бросаются сразу, и то ладно. А вообще, их вид ему очень даже нравится. На этот раз парни предстали перед ним уже без разводов грязи, да и обноски их были более или менее простиранными. Правда, скорее всего, это была обычная вода, но все же от прежней сшибающей с ног вони не осталось и следа. Хотя им и не удалось полностью избавиться от неприятного запаха.
– Значит, так, парни. Во-первых, меня зовут Артем. Во-вторых, во избежание неприятностей для всех нас слушайте меня внимательно. Я вас купил, это так. Но вы не рабы. Во всяком случае, перестанете быть таковыми, как только мы покинем Баксанское княжество. Поэтому убедительная просьба – потерпите до границы. Как только мы ее пересечем, я сделаю первую остановку, и любой желающий может выйти из машины и идти на все четыре стороны. Каждому из вас я выдам по десять рублей, так что на первое время средства у вас появятся, а дальше разберетесь. Вторая остановка будет перед въездом в Георгиевск. И тогда вы снова сможете уйти. У вас не будет никаких обязательств или долгов передо мной. Впрочем, если кто-то решит расплатиться, то и я ломаться не стану.
– Может, объяснишь, чего это ты такой щедрый? – склонив набок голову и изучающе глядя на Бекеша, поинтересовался наемник по имени Павел.
– Я не щедрый. И я не занимаюсь благотворительностью. Но если из всех вас со мной останется хотя бы один, деньги будут потрачены не впустую.
– То есть у тебя есть какая-то своя цель?
– Есть. И я хочу найти тех, кто будет готов идти к ней вместе со мной. Не искать выгоду, не набить свой кошель серебром, не обзавестись большим домом с прислугой и красавицей женой, а двигаться к определенной цели.
– Уже интересно. И чего же ты хочешь?
– Создать княжество.
– К-хе. Неслабое желание.
– Но достойное. И у меня все получится.
– Ну и сколько ты станешь платить?
– Нисколько.
– То есть мы до гробовой доски должны будем оставаться тебе благодарными за то, что ты вытащил нас из рабства?
– Мне не нужна благодарность. Мне нужны соратники. Те, кто будет готов делить со мной все тяготы и невзгоды, холод, голод и смертельный риск ради достижения поставленной цели. Те же, кто дойдет до конца, займет достойное место в НАШЕМ княжестве, потому что был в числе первых.
– Красиво поешь.
– Павел, следил бы ты за своими словами.
– А то что? Прикажешь выпороть? Ой. А слуг-то у тебя нет. Кто пороть-то будет?
– Пороть тебя я не буду. Просто пристрелю и выброшу на съедение крысам. Тем более что все это тебя не касается. Мы с тобой условились еще в камере, что ты вернешь мне ту сотню, которую я заплатил за тебя Рамазану. Так что ты тут только как попутный пассажир. А потому засунь свой язык в задницу и сиди молча. Ну чего ты на меня уставился? Хочешь вызвать на поединок? Не вопрос. Доберемся до Георгиевска, посчитаемся. Я ясно излагаю?
– Ясно. Ясно, – примирительно выставив руки, произнес бывший наемник, а не вчерашний раб.
– Вот и ладно. Теперь дальше. Мне плевать, какая у кого национальность и кого он славит, Аллаха или Господа. Если с нами, значит, мы одна семья. И любого, кто решит посеять вражду в семье, я убью без лишних разговоров. Теперь получите по десять рублей и сидите спокойно до границы княжества. И еще, – уже начав раздавать деньги, решил уточнить Бекеш, – это касается тех, кто решит уйти. Не советую пробовать устроить мне какую-то неприятность. Вышел из машины и пошел своей дорогой. Нет… Просто поверьте, оружием я владею отлично, и вместо свободы вы получите смерть.
– О! А мне-то денежки для чего? – подбросив в руке золотой червонец, удивился Павел.
– Будешь должен сто десять, – пожав плечами, пояснил Бекеш.
– Х-ха. Добро. За мной не заржавеет.
До границы княжества доехали без проблем. Разумеется, Бекешев и не думал доверяться этим ребятам полностью. Еще чего не хватало. Одно то, что среди них было четверо горцев, уже говорило само за себя. Поэтому он следил за происходящим, поглядывая в зеркало заднего вида, что было возможно благодаря окошкам на задней стенке кабины и передней салона. Ну и все колюще-режущее, и уж тем более стреляющее, ясное дело, перекочевало в кабину.
А вообще, публика подобралась интересная. Настолько, что расставаться с оружием или выходить из машины в его планы вообще не входило. Горцы скорее всего промышляли разбоем на дорогах. Это у них чуть не национальная традиция. Пусть русские работают, а воину это не пристало. Нет, не все горцы ведут себя подобным образом, но проживающие в горных аулах – практически поголовно.
Странно. На первой остановке после перехода через границу двое славян направились куда-то восвояси. Бог весть. Может, из лихих, дело это нехитрое, так что молодые годы этому не помеха. И наоборот, молодость, горячность и отсутствие опыта как раз способствуют тому, чтобы разбойничья карьера оказалась недолгой. Но, с другой стороны, могут быть и из вольного села, каковых в округе хватает. Не так много, как в былые времена, но и полного безлюдья не наблюдается.
А вот все четверо горцев, выйдя из машины, обошли кабину, чтобы поговорить с Бекешем. Отчего не поговорить. Тем более что он уже начал подумывать о том, что сильно прогадал. Мало ли что он там сказал про одного-единственного человека. В принципе, конечно, лучше один надежный товарищ, чем десяток, в которых имеются сомнения. Но Бекеш прекрасно знал, что порой просто не хватает рук. Поэтому они с Воробьем все время старались заполучить к себе еще одного помощника. Правда, помощники эти отчего-то у них никак не задерживались, отправляясь прямиком на тот свет.
– Артем, мы сможем навестить наши семьи? – спросил худощавый парень лет восемнадцати.
– Навестить не раньше чем через год. Сообщить, что живы и здоровы, без проблем.
– А если помочь семьям?
– Я не обещал, что буду платить за службу. Но, тем не менее, и с пустыми карманами вы ходить не будете. Кое-что выкроить сможете. Думайте. До Георгиевска еще есть время. Если, конечно, вас там не потянут на суд.
– Мы подумаем, – переглянувшись с единоверцами, заверил парень, и они дружно потянулись обратно в салон.
Угу. Они подумают. Обязательно подумают. Дружина – это не только достаток, но и статус. К тому же, по большому счету, сейчас они ничего не теряли. А вдруг у этого странного мужика, с такой легкостью разбрасывающегося большими деньгами, и впрямь что-то получится. Ведь очень может быть, что сейчас им удалось ухватить за хвост удачу. Так что подумать над чем, есть всем парням. Хотя… Вон, двое ушли, даже не обернувшись.
И снова дорога. И снова невеселые думы. Жаль, конечно, что горцев среди выкупленных оказалось целых четыре. Нет, вопрос тут вовсе не в национальности. Вот уж что его волновало меньше всего. Коль скоро кавказцы решат идти с тобой по одной дороге, то ожидать от них удара в спину можно меньше всего. Конечно, если не будут задеты интересы рода. Тут уж их не удержат никакие клятвы. Род превыше всего – и точка.
Но именно в этом и заключалась основная проблема. Видно, что парням интересно поучаствовать в чем-то большом и серьезном. И создание княжества на ровном месте – именно то, к чему стоило бы стремиться. Но, с другой стороны, они мужчины, да молодые и пока еще неумелые, но мужчины, и потому обязаны заботиться о роде. Защищать его, оберегать, обеспечивать и заботиться о его продлении.
Поэтому шансы, что эти ребята уйдут, были очень высоки. А с учетом того, что двое славян уже подались восвояси, число его еще не рожденной дружины уже сократилось донельзя. Угу. Несмотря на то что эта четверка попросила тайм-аут, он не сомневался в том, к какому решению они придут.
Он остановился, не доезжая до блокпоста сотню метров. Нужно было обозначить перед охраной, за кого он отвечает, а кто сам по себе. Он их выкупил, но не обещал быть им мамочкой. И думать собирался только о тех, кто пойдет с ним. Все решится здесь и сейчас.
– Остановка Березай, кому надо, вылезай! – открывая дверь салона, с энтузиазмом произнес Бекеш.
– Оп-па. Артем, а чего не довез-то? – тут же поинтересовался спрыгнувший в траву Павел. Его вообще словно подменили, как только он осознал, что жизнь продолжается. Нормальная в общем-то реакция.
– Дойдешь, не маленький, – наблюдая за тем, как народ покидает салон, отмахнулся Бекеш. – Итак, здесь у вас последняя возможность пойти своей дорогой, – обратился он уже ко всем.
– Артем, а ты часом не разбойничью ватагу собираешь?
Бекеш в очередной раз посмотрел на Павла. Возрастом чуть за двадцать. Вполне хорош собой. А уж как приведет себя в порядок после каземата, так и вовсе гроза девок. На правой стороне черепа борозда плохо зажившего шрама. Если бы не стрижка под ноль, то его, скорее всего, и заметно не было бы. А так, очень даже бросался в глаза. Работорговцы собирались сломить волю пленников, это да, но зараза и разная паразитическая живность им была совсем ни к чему. Так что все здесь щеголяли такой стрижкой.
– Сказал же, княжескую дружину, – провожая взглядом еще одного парня из славян, направившегося к городу, ответил Бекеш.
– Хм. Чудно как-то получается. Княжества нет, но княжеская дружина…
– Павел, ты вообще уже приехал, и тебе вон туда, к блокпосту, – кивнув головой в нужную сторону, оборвал его Артем.
– Молчу, молчу, молчу. Просто страсть до чего интересно, что у тебя из этого получится. Впервые слышу, чтобы княжью дружину набирали из невольников.
– Любое большое дело начинается с малого. Любая самая дальняя дорога – с первого шага. И этот шаг ничуть не хуже любого другого. Итак, кто остается, а кто уходит? Пришло время решать. Но учтите, тот, кто пойдет со мной, должен быть готов подчиняться мне во всем беспрекословно. Должен принять тот факт, что мы одна семья и нет ничего важнее нее. Выйти из дела можно будет либо через пять лет, либо вперед ногами. И еще. Запомните. Я своих не бросаю и не обманываю. Никогда.
– Вот прости, Артем. Честно, просто страсть как любопытно. Почему через пять уйти можно, а до того ни-ни? – снова не удержался Павел.
– Потому что через пять лет никто уходить не захочет. Итак, кто еще уходит? – кивнув в очередной раз в сторону блокпоста, где уже скрылся один из них, поинтересовался Бекеш. – Вот и ладно. Ну что, парни, для начала магазин, прикупим вам какую-никакую одежонку. Потом в баньку при гостинице. Нас там уже ждут. Ну а все дела с завтрашнего утра.
Народ переглянулся, глядя друг на друга как на чужаков. Пока чужаков. Ничто так не сближает, как тяготы и невзгоды. И уж он-то их им обеспечит полной мерой. Уж он-то постарается. Главное, что у него есть семь человек, которые пока ему верят. А ведь он и впрямь уже был бы рад хотя бы одному.
– А ты куда? – придержав Павла за руку, поинтересовался Бекеш.
– Так не довез малость, – делано разводя руками, ответил тот.
– Пешочком дойдешь, не барин.
– А откуда тебе знать. Может, я княжеский сын.
– И в наемниках?
– Внебрачный, – упрямо гнул свое Павел.
– А-а. Ну тогда ты проделаешь этот путь с подобающим тебе достоинством, – отвесив ему ироничный полупоклон, пояснил Бекеш.
– Да ладно тебе, Артем, жалко, что ли?
– Ну и наглец же ты, Павел. Жалко у пчелки. Иди своим ходом, говорю.
– А чего это они на машине, а я своим ходом? – тыча пальцем в ухмыляющиеся лица парней, заметные в окнах салона, поинтересовался тот.
– Потому что мы – дружина.
– А я что, лысый, что ли? Нет, сейчас-то оно, конечно. Но ведь ты понял, о чем я.
– Нет, не понял.
– Слушай, хотел бы уйти, уже давно ушел бы. Ты помнишь, что говорил в каземате? Мол, я сам решу, куда мне податься, с тобой или самому по себе. Вот я и решил. Или ты обманул? А говорил, что своим не врешь.
– А ты мне тогда еще не был своим.
– Согласен. Значит, буду. Ладно, пусти, я там себе местечко уже пригрел.
– Погоди. Ну они, ладно. Молодо-зелено, привязанностей особых нет, ну и мир посмотреть хочется. А заодно и перевернуть его. Собственно, на то и расчет был. А ты? Вроде и молод, но жизнью уже бит.
– А скучно просто охранять чужое добро, рискуя шкурой. Нет, все по-честному, мне плату, с меня риск. Но чувствую, что с тобой будет настоящее дело. А если так, то смысл появляется.
– Ну что же, тогда учти, если прикажу застрелиться, ты можешь задать только один вопрос – куда пускать пулю, в грудь или в голову.
– Да понял я, понял, – в подтверждение согласия еще и выставив перед собой руки, заверил Павел.
