Глава 7
Нечаянная встреча
Н-да. Дождливый выдался денек. Не то чтобы лило как из ведра, но стеклоочистители пришлось задействовать в максимальном режиме. Если бы ливень, то они и вовсе не справились бы. Ну да к чему говорить о том, чего нет. А вот грязь есть. За ночь и полдня дорогу изрядно развезло. Впрочем, не настолько, чтобы подниматься на старую. Уж лучше ехать по грязи, напрягая движок, чем трясти ливером на ухабах давно заброшенной трассы.
«Шишига» въехала в очередную здоровенную лужу и, прогнав перед собой бурун мутной жижи, выбралась с противоположной стороны. Прошла так, словно и не было препятствия с раскисшим дном и глубиной больше метра. Что неказиста, неудобна, угловата, это да. Но едет там, где хочешь, а не там, где можно. Относительно, конечно, но форы даст любому внедорожнику.
Хорошо, что он не соблазнился «УАЗом». Был вариант с буханкой. Да только, прикинув к носу и почесав в затылке, пришел к выводу, что «УАЗ» ему не подойдет, хотя цена у него вдвое меньше. Ну выплатил бы Володя разницу в течение месяца. Не так страшно. У Бекеша, по нынешним временам, и без того сумма прямо-таки неприличная образовалась. Вот только по нарезанным им самому себе задачам «шишига» больше подходит. Опять же вот эту лужу на «УАЗе» пришлось бы объезжать, он бы тут просто утонул.
Правда, вождение «шишиги» оказалось не таким уж простым занятием и потребовало выработки кое-каких навыков. Тут и неудобное расположение педалей, из-за чего приходилось задирать ноги, и рычаг переключения передач, угнездившийся справа и сзади. В общем, пришлось помучиться, поминая нехорошими словами ту женщину-конструктора, которая создала грозу непролазных хлябей и крутых горок…
…Бекеш едва успел ударить по тормозам. Те сработали как надо, однако машину еще несколько метров протащило по жирной грязи, пока она, наконец, замерла. Не хватило буквально полуметра, чтобы сбить внезапно появившуюся на дороге женщину. Вот только что никого не было, и вдруг из придорожных зарослей бурьяна выскочило это чудо, укутанное на горский манер.
Едва машина остановилась, как Бекеш дернул дверную ручку и вывалился из кабины, увлекая за собой «АКМС». Автомат все время лежал у него на кожухе двигателя, на всякий непредвиденный случай. Едва только перекатился по бурьяну, как тут же промок насквозь. Впрочем, данный факт он отметил как-то краем сознания. А вот на чем его внимание было по-настоящему сосредоточено, так это на окружающей обстановке. И отчего он все еще не слышит выстрелов, было решительно непонятно.
– Помогите! Помогите, пожалуйста!
Женщина… Нет, пожалуй, девушка… Хотя, кой черт, вон какой живот! Так что, молодка, без вариантов. В ее одежде этого сразу не рассмотреть, а вот когда начала звать на помощь. Хм. Ну и что тут у нас? Рожаем? Мысль о том, что кто-то может использовать беременную в качестве приманки, он отмел сразу. Были в этом мире свои неписаные правила, через которые заступать непозволительно, никому. Иначе против ополчатся все.
В частности, беременную ты можешь убить только в том случае, если она не просто подняла на тебя оружие, а уже выстрелила или попыталась пырнуть чем-нибудь колющим. Продать, без проблем. А вот от насилия лучше воздержаться. Как непозволительно использовать и вот так, в качестве приманки. И плевать, какого она вероисповедания. Не моги и все тут. Однако любые правила существуют, чтобы их нарушать. Так что расслабляться он и не думал.
– Ты откуда и кто такая? – поднимаясь и подходя к молодице, поинтересовался Бекеш.
– Меня Камиля зовут. То есть Катя я. Гонятся за мной.
– Из рабства бежала? – осматриваясь и держа оружие наготове, поинтересовался он.
То, что это не засада, его как-то особо не обрадовало. Наоборот, этот факт еще больше его насторожил. У горцев отношение к семье вообще и детям в частности особое. Если невольница понесла от хозяина (а кто ему запретит), ребенка у нее отбирали сразу после рождения, и он становился равноправным членом рода. Никто и никогда не уколет его тем, что он рожден от рабыни, потому как женщина – это всего лишь земля, семя же в нее бросает мужчина.
Выходит, за ней гнались. Тут без вариантов. Потому он и осматривается так внимательно. Можно сколько угодно ругать горцев, но одного у них не отнять, семья и род для них важнее всего на свете. В принципе, сейчас и русские мало чем уступят им.
Вот только они вспомнили об этом после вселенской беды, свалившейся им на головы. Горцы же, к их чести, об этом никогда не забывали.
– Нет. Да. Долго объяснять. Помогите Христа ради, – то и дело сбиваясь, вновь взмолилась она.
Н-да. Вот молодец. Выскочила чертиком из табакерки, и будьте любезны, спасайте ее. Йожики курносые. Нет, он, конечно, не откажет. Просто не сможет. А вообще, просьба на миллион. Мало того, что к первому встречному-поперечному, так еще и в диких землях. Из одной неволи выскочила, так в другую попасть, как за милую душу. Даже купцы они разные встречаются. Попадется тот, что выгоду свою нипочем не упустит, и снова здравствуй, неволя.
– Не блажи. Понял я. Давай в машину.
Угу. Терять время на разговоры – не лучшая идея. Словно в подтверждение этих мыслей, к его левой руке словно поднесли горячий прут, и пуля с глухим металлическим звоном ударила в кабину. И только после этого долетел звук выстрела. В голове тут же пролетела мысль о не вовремя расслабившемся идиоте. Тело же действовало самостоятельно, на одних рефлексах.
– Ложись! – падая на колено и вскидывая автомат, выкрикнул Бекеш.
И следом по кабине простучали сразу несколько пуль. Словно град прошелся. С глухим хлопком и шорохом осыпалось боковое стекло. Одновременно с этим донесся звук автоматной очереди. Бекеш ответил двумя короткими очередями, стреляя не целясь, навскидку, просто в направлении противника. Только чтобы дать понять, что вооружен и без боя не дастся. Пусть хоть чуток поволнуются, а то больно уж хорошие стрелки, коль скоро на такой дистанции, да еще из седла, так кучно кладут.
– Заляг на обочине с другой стороны! – Этот приказ он выкрикнул, уже отбегая вперед по дороге и как можно ниже пригибаясь к земле.
Нет, не в атаку. Просто ему не понравилось то, что эти уроды расстреливают его машину. Вот так покорежат что-нибудь, и транспорт превратится в якорь. Лучше уж пусть в него самого стреляют. Он не «шишига», может и пригнуться, хоть и изгваздается весь, как порося. А чтобы они точно знали, куда нужно стрелять, он дал еще две короткие очереди.
Рядом просвистела еще одна пуля. И если бы он в этот момент не поскользнулся и не растянулся на спине, проехавшись по грязи, то наверняка получил бы горячий привет. А вот автоматные пули ударили по обочине дороги, выбив небольшие грязевые фонтанчики. Не-эт, этим точно не стоит давать шанса, иначе кончат на раз.
Чавкая по грязи и окончательно измазываясь, он перекатился к противоположной обочине и залег в промоине. Когда-то дорога проходила здесь, но постепенно сместилась в сторону. Уж больно лихо тут кто-то боролся с бездорожьем, оставив глубокую колею. А там и сточные воды постарались. Словом, Бекеш тут же оказался по пояс в грязевой жиже. Стоя на коленях, конечно. Ну и улегся в грязюку. Господи, да он даже не свинья.
Впрочем, мысли о чистоте тут же ушли на второй план, потому что в этот момент пуля просвистела у самого уха. Причем это был не автомат, который, не прекращая, бил короткими очередями. У второго, похоже, винтовка с оптикой. Уж больно кучно кладет. И не попал пока только потому, что Бекеш все время пребывает в движении. Вот так. Поспешил в самом начале, а теперь никто тебе просто так подставляться не собирается.
Приклад встал на место с глухим лязгом и привычно уперся в плечо. Сколько там осталось в магазине? Не важно. Пока есть. Когда вылетит трассер, значит, еще четыре патрона. Так снаряжать магазины Шейранов научился в первую чеченскую. Были учителя. Да и в жизни не раз применял. Что с того, что доктор? Когда случалось, бился наравне со всеми.
Пока готовился дать ответку, рассмотрел нападавших. До них около трехсот метров, расположились на пологом склоне балки, недалеко от перелома. Уже спешились и теперь вели огонь с колена. А лошадки ничего, тренированные. Несмотря на стрельбу, находятся неподалеку.
Бог весть, что это было. Может, то самое шестое чувство. Пули вокруг свистели с завидным постоянством. Автоматчик наяривал так, словно у него пристегнута пулеметная банка. Однако Бекеш вдруг отчего-то уткнулся лбом в грязь, причем именно в тот момент, когда над самой головой, едва не взъерошив волосы, просвистела винтовочная пуля. Ну и следом долетел звук выстрела.
– Да твою ж вперехлест, через колено!
Он наконец приник к автомату. Дистанция – сродни учебным стрельбам на полигоне. Только спокойней надо, без нервов. Прицелился в горца с винтовкой и нажал на спуск. Автомат привычно лягнул в плечо. Двойка. Потом еще одна. Фигурка, стоящая на колене, завалилась набок. Второй, выпустив очередную короткую очередь, начал возиться с автоматом. Похоже, у него, наконец, закончились патроны и он перезаряжался.
Что это было, бравада, кавказская гордость или нежелание валяться в грязи, Бекеш так и не понял. Но только противник все так же продолжал стоять на колене, изображая из себя грудную мишень. В таком положении он и поймал свою пулю. После этого Бекеш дал еще пару двоек в лежащего. А вот и трассер. Было четко видно, как росчерк ударил в темную фигурку, лежащую на пологом склоне.
Пришла пора менять магазин. Но, увидев, в каком состоянии находится спарка, он решил заменить ее на другую, из разгрузки. «Калашников», конечно, серьезный автомат и рассчитан на самое что ни на есть дрянное отношение, но, пожалуй, не стоит этим злоупотреблять.
– Катерина, ты как? Цела?
– Да. В меня не попали. А уже все? – тут же отозвалась молодица.
– Все, все.
– А можно встать? А то я вся грязная.
– Погоди пока вставать. Я сначала схожу гляну. А то мало ли. Их сколько, кстати, было?
– А я не знаю. Я их не видела.
– Ясно. Словом, сиди жди и не высовывайся.
– А если собаки набегут? Или еще кто зубастый?
– Ладно. Лезь в салон, там в углу пирамида, возьми себе дробовик. Пользоваться-то умеешь?
– Умею.
– Вот возьми и сиди жди. Только в окнах не мельтеши.
– Поняла.
Вот и ладно, что поняла. Так. Бинокль в кабине. СВТ с оптикой в пирамиде, в салоне. Получается, рассмотреть этих сынов гор орлиным взором не удастся. А желательно. Но лезть в кабину решительно не хотелось. Мало ли, вдруг кто из этих двоих очнется. Так что лучше держать обоих под прицелом, и ножками, ножками. И потом оптика не даст никаких гарантий в том, что он их достал наглухо. И убедиться все равно необходимо.
Автоматчик оказался мертв. Неудивительно, после четырех попаданий по торсу. Кстати, у него оказались рожки от «РПК», на сорок патронов. Надо же, а показалось, что банка. Бил экономно и довольно точно. Судя по истертому воронению, автомат, видавший виды и скорее всего с расстрелянным стволом. А так бы наверняка подстрелил. Все пули летели довольно плотно.
Второй еще жив. Две пули, в грудь и плечо. Оставь его и без грамотной медицинской помощи, сам дойдет. Легкое пробито, а это не шутки. Хм. Винтовка «манлихер» и впрямь с оптикой. И как это он дал маху, непонятно. Зато ясно, откуда такая скорострельность. Эту винтовку Шейранов помнил по одной из прошлых жизней, причем с наилучшей стороны.
– Что, гяур, твоя взяла, – зло прохрипел раненый.
– Ты еще аллаха вспомни. Идиот, – Бекеш вскинул пистолет и выстрелил горцу в голову.
Возиться и спасать его он не собирался. Мог попытаться. Но не стал. Никакого смысла. С одной стороны, в глазах горца была только ненависть и ничего кроме нее. С другой, конечно, можно было бы попытаться с ним помириться, но только не имея на руках труп его родственника. И плевать, что они сами начали. Обычно эти ребята над такими мелочами не задумываются.
Вот если бы оба были ранены, как в случае с Темляковым, на той, далекой кавказской войне, тогда другое дело. Впрочем, в тот раз ситуация была несколько иной, и род был более или менее расположен к русскому царю. А у этих, похоже, ничего, кроме ненависти. Надо будет уточнить, из равнинного они аула или горного. Разница существенная.
Поймать лошадей оказалось не так трудно, как могло показаться. Животные-то тренированные, но вполне ручные. Так что хотя и с толикой недоверия, прядая ушами, но позволили взять себя под уздцы. А там уж Бекеш задействовал весь свой опыт обращения с лошадьми. Погладил, почесал, пошептал на ушко и вроде бы заполучил толику доверия.
После этого собрал трофеи. Так себе. Ничего особенного. Пара кинжалов, с серебряной насечкой. Лезвия из хорошей стали, но и только. Видавшие виды автомат и «манлихер», столь же потрепанные жизнью «макаров» и наган. А вот пара дробовиков очень даже в хорошем состоянии, вернее, совсем новые. Это из новоделов.
Угу. Наладили в Ростове кое-какое производство охотничьего оружия. После войны доступным его оказалось не так много, как боевого. Ведь на мобилизационных складах гражданское оружие не хранилось. Вот и заняли пустующую нишу ввиду повышенного спроса.
Убитых решил оттащить в заросли камыша. Благо к седлам обеих лошадей были приторочены свернутые кольцами веревки. Вот с их помощью и привязал за ноги, а потом волоком оттащил с глаз долой. Мало ли, как все обернется, вдруг придется задержаться. Не понравилось ему, как пули громыхали по кабине. Не стоит оставлять этих жмуриков на всеобщее обозрение, и все тут.
Вернувшись к автомобилю, привязал лошадок к бамперу и полез смотреть, насколько серьезно досталось машине. Автоматные пули, хотя и прошили кабину насквозь, тем не менее, прошли достаточно высоко. А вот винтовочная ударила пониже. Матеря себя за дурные мысли, Бекеш откинул зажимы кожуха и рывком открыл двигатель.
Н-да. Предчувствия его не обманули. Но хорошо хоть так, а то ведь могло быть и куда хуже. Хотя разбитый карбюратор тоже не внушал особого оптимизма. Нужно менять, однозначно. Вот только одна проблема. Запасного карбюратора-то у него нет.
Посмотрел на радиостанцию. Бесполезно. Рация-то добьет, все же в городе стоит серьезная антенна. Но никто ему сюда запасные части не привезет. Если бы в пределах Георгиевского княжества, то без проблем. Автомастерская в городе имеется, как-никак город при дороге. Но он сейчас на дороге, ведущей в Баксан, и от Георгиевска его отделяет около сорока километров.
Есть еще шанс запросить помощь у княжеского воеводы. Тому не составит труда направить мобильную группу. Но очень уж не хотелось одалживаться. Причем настолько, что Бекеш был готов лишиться машины и всего имущества. Благо это были далеко не последние его активы. Он еще не забыл инцидент, произошедший пару недель назад, когда на дороге была предпринята попытка примучить его к княжеской больнице. Так что одалживаться даже в мелочах ему ой как не хотелось.
– Что-то случилось? – выйдя на улицу и открыв пассажирскую дверь, поинтересовалась молодица.
– Да уж случилось. Карбюратор разбили, если тебе это о чем-то говорит.
– Не говорит. Но, похоже, это серьезно.
– Еще как серьезно.
– Ой. У вас рукав в крови. Вы ранены?
Бекеш взглянул на руку и только сейчас почувствовал боль. Разоблачился. Глянул. Рана так себе, и не рана, а натуральная царапина. Кровь уже не идет. Поначалу-то в горячке не придал значения, а потом как-то не до нее было. Больше думал о том, что грязный, как свинья.
Кстати о птичках. Проблем, конечно, выше крыши, но самую простую из них он может вполне решить прямо сейчас. И откладывать это на потом не видит никакого смысла. Поэтому быстренько разделся и полез мыться в походный душ, для чего на крыше салона имелся плоский бак на пару сотен литров воды и душ, выведенный вбок. Кстати, тоже работа Владимира под того самого купца.
– Извини, женской одежды у меня нет. Так что держи, – Бекеш протянул Кате комплект афганки.
Посетив на следующий день оружейную лавку, он изрядно прикупился. А вот из своего ничего продавать не стал. И все трофейное оружие осталось при нем. Нет, сейчас-то оно в Георгиевске, сдано на хранение хозяину гостиницы. С ним только самозарядный дробовик, «мелкашка» и «СВТ» с оптикой и переделанными ложем и прикладом. Все это находится в пирамиде. Автомат и пистолет постоянно при нем. Были у него кое-какие планы, и оружие очень даже пригодится. Еще и мало будет. Тут без оружия вообще никуда.
– Штаны не застегивай, нечего над ребенком издеваться. Вот подтяжки. Лямки широкие, давить не будут.
– Спасибо.
– Чего смотришь, словно потеряла что.
– Да вот, вы будто мне знакомы, а вспомнить никак не могу.
– Ну это вряд ли. Будь иначе, я бы такую красавицу не позабыл бы. Переодевайся. Я отвернусь пока.
В предоставленном ей наряде молодица выглядела довольно комично. Китель едва сошелся, прикрывая выпирающий живот, да и грудь рвалась наружу. Ну ничего, на первое время пойдет, а там и ее одежда подсохнет.
– Катерина, ты как, только с дробовиком или и в другом оружие понимание имеешь? – глядя, как простирывает она свою одежду, поинтересовался Бекеш.
– И дробовик, и автомат, и что другое. Батюшка в свое время научил, – вздохнув, ответила она.
– Вот и ладно. Мне тут прогуляться малость надо. Километров семь, до Пятигорской пустоши. Так что оставлю тебя на хозяйстве.
– Как это в пустошь? Так ведь зараза там.
– Я по самому краю. Там заразы нет. Зато на въезде есть под откосом «ГАЗон». На нем должен быть карбюратор. Худо-бедно, но к утру как-нибудь прилажу, чтобы до Георгиевска добраться. Да ты не бойся. Я быстро обернусь. Вон у меня теперь два конька есть, да и карбюратор снять две минуты дел.
– А мне с вами можно?
– Издеваешься? В твоем положении, да верхом. А ну как рожать вздумаешь в чистом поле?
– Можно подумать, если меня здесь прихватит, то будет лучше.
Бекеш внимательно посмотрел на молодицу и только вздохнул. Угу. Страшно ей. Вот только обрела защитника и тут же сразу его лишиться. Да она хоть пешком, только бы не оставаться одной, пусть и при оружии, которым вроде бы умеет пользоваться.
Умом он понимал, что это высшей пробы идиотизм. Мало того, что для нее это опасно, так она еще и станет его задерживать. Будучи на сносях, рысью не поскачешь. Тут и шагом-то… Но все же подготовил обеих лошадей. Натерпелась девка, так что, кто его знает, может, от страха перенервничает так, что начнет рожать не ко времени. Опять же, если он окажется рядом, то сумеет помочь.
– А к чему вы с собой «мелкашку» взяли? Это же только детей учить стрелять, – уверенно держась в мужском седле, поинтересовалась Катя.
– Странный вопрос. Ты же знаешь, что собаки нередко сбегаются на выстрел, чтобы поживиться?
– Все это знают. Дикие собаки вообще страх потеряли.
– Вот-вот. А мелкашку через пару сотен метров и не слышно вовсе, и как выстрел они ее звук не воспринимают. А между тем ее пули вполне хватает даже для большого бобика. Я бы что-нибудь с глушителем купил, да в княжествах такое запрещено. Вот и переделал биатлонный карабин. Поэтому, если собачку увидишь и будет еще не горячо, ты мне скажи. Глядишь, и тишком обойдемся. А то запаникует наш транспорт не ко времени при виде этих псин.
– Хорошо. Я поняла.
– Вот и ладно, что поняла. Слушай, а как так случилось, что ты одна оказалась на дороге?
– Год назад на нас разбойники напали, как раз недалеко отсюда. Батюшку убили, а я в полон попала. Потом вышла замуж за горца.
– Даже так?
– Дахир был добр ко мне и нежен. Он, конечно, горец, но ведь и они бывают разные, – девушка внимательно посмотрела в лицо собеседнику, словно пытаясь найти в нем осуждение.
– Да кто же спорит, – максимально искренне согласился Бекеш. – Стало быть, замуж за него вышла?
– Вышла. По их обычаю, но сразу заявила, что веру не поменяю. А он и не настаивал, только сказал, что моя вера, она моя и есть, дети же будут принадлежать его роду. На том и порешили. А месяц назад он умер.
– Убили?
– Нет. От болезни умер. И тогда Хаким, его старший брат, решил взять меня второй женой. Он давно уже на меня пялился, но я ведь была женой Дахира. А как его не стало, так он и решился. Заявил, что, мол, позаботится и о вдове брата, и о его ребенке.
– И тебе это не понравилось?
– Дахир увидел меня на невольничьем рынке и сразу влюбился. Это он так говорил, – невольно смутившись, пояснила Катя. – Денег, чтобы выкупить меня, у него не было, поэтому он дождался, пока меня купит какой-то купец, а потом выкрал по дороге. Он привез меня в свой дом и сказал, что я буду его женой, даже не поинтересовался, невинна ли я. Но добивался меня честно, долго ухаживал и угождал, ждал, пока я сама его приму. Хаким был не такой. Он бы за волосы притащил меня в свою койку, и никто бы ему слова не сказал. И тянуть бы он не стал. Разве только дождался бы, чтобы я от бремени разрешилась. Вот я и решила бежать.
– Так отчего же не дождалась родов. Родила бы, тогда и бежала бы.
– С ребенком? И думать нечего. А оставить его там не смогла бы.
– Так ведь он их роду принадлежит. Да и сама ты к такому решению пришла.
– Тот уговор был с Дахиром. А его больше нет. Поэтому прошлой ночью я вывела из стойла коня Дахира и дала ходу. Но километрах в двух от того места, где я выбежала на дорогу, он оступился и сломал ногу. Я его даже убить не смогла.
– А чего же оружие не прихватила? Места тут развеселые.
– Для женщин оружие под запретом, за ним нужно на мужскую половину идти. Побоялась.
– Под машину-то чего кинулась? А ну как недобрый человек оказался бы.
– А у меня выбора не было. Позади Хаким. Я знала, что он это дело так не оставит и обязательно погонится за мной. И что меня ждет с ним, я знаю, а тут, может, и повезет, не все же на этом свете сволочи, – ответила молодица.
При этом она посмотрела на Бекеша долгим, изучающим взглядом. Он отметил, что это уже не в первый раз, но не придал особого значения. Мало ли. Ведь и впрямь, никто не знает, чего можно ожидать от незнакомого человека, волей случая встретившегося на дороге. Хотя вроде и оружие в руки дал, но окончательно это сомнения развеять не могло.
– Ну-ну, – в свою очередь окинув ее взглядом, многозначительно произнес он, а потом спросил о другом: – А чего ты про Хакима в прошедшем?
– Тот «манлихер» – его. Он бы его никому не доверил. Особенно им гордился.
– Понятно.
До «ГАЗона» они добрались без происшествий. Бекеш заприметил его еще, когда на велосипеде ехал в Ессентукскую пустошь. Единственно только, оставался вопрос, не успел ли уже кто над ним поработать. Все же и впрямь – самый край города. Городское кладбище и дачи начинаются значительно ниже. Так что и опасений это место особых не вызывает, и машину могли разуть. А если так, придется ехать в сам город.
Едва заглянул под капот, как тут же отлегло от сердца. «ГАЗ-53» в СССР был довольно распространенным автомобилем, поэтому набрести на него в пустоши – шансы велики. И все же терять время не хотелось. И так уже дело к вечеру, а им еще и назад возвращаться. Ну и лучше бы с машиной разобраться засветло. Ехать-то и по ночи можно, не велика беда.
Сбросил рюкзак, пришедший на смену вещевому мешку. Он куда удобнее, и даже при большей вместимости и весе ходить с ним гораздо сподручнее. Бекеш использовал его как тревожный чемоданчик. Даже чехол под переделанную «мелкашку» к нему приделал, чтобы сподручнее было.
– Катерина, ты тут за окрестностями смотри, и если что, палить не торопись. Сначала меня окликни.
В ответ она только кивнула, мол, поняла, и, спешившись, привязала коней к деревцу, выросшему рядом с растрескавшейся покрышкой заднего колеса. Бекеш же достал из рюкзака сверток с ключами и полез под капот накренившегося «ГАЗона».
Он был готов вступить в яростную борьбу с проржавевшими болтами и гайками, окончательно спекшимися за прошедшие годы. Однако, к его удивлению, все оказалось очень даже просто. Относительно, конечно, но и далеко не так, как ожидалось. Не прошло и получаса, как он уже держал в руках нужную деталь.
Алюминий зацвел, и наверняка будут проблемы с забившимися внутренними каналами, но это все решаемо. Главное, что у него в руках целый корпус. А потроха можно пересыпать и из его разбитого карбюратора. Не суть важно. Теперь он был уверен в том, что худо-бедно, сумеет завести машину и доехать до Георгиевска. Ну а там уж лечением машины займется специалист.
Когда двинулись в обратном направлении, снова начался дождь. Хорошо хоть не тогда, когда он возился с «ГАЗоном». Оно вроде и начало лета, да только особенного тепла нет, а уж в промокшей одежде – и подавно. Работать же в плаще неудобно. А вот ехать верхом никаких проблем. Он облачился в плащ-накидку, Катерина – в брезентовый плащ, который он купил как раз на случай, если придется возиться с машиной в непогоду.
До машины добрались без проблем, что радовало. Ну и по дороге за это время никто еще не проезжал. А вот это ожидаемо, купцы, они ведь не экстремалы-любители. Чего по дождю грязь месить. Это ему нужно. Можно сказать, каждый день на счету. Времени не так, чтобы много, а задач он себе нарезал предостаточно.
Перед началом шоу с Перегудовым не было никаких договоренностей. Он предложил Шейранову действовать самостоятельно. Мол, иди, куда ноги поведут, а там по ходу сориентируемся и определимся с направлением, если сам его не определишь. Сергей Федорович определил. Ну не мог он видеть свой родной город в руинах. При виде Ессентукской пустоши и осознании того, что хозяевами города теперь являются собачьи стаи, поделившие город на угодья, сердце кровью обливалось.
Оставалось только определиться, в каком направлении двигаться. Не может город возникнуть сам по себе, на пустом месте. Хутор там или село – дело иное. Но чтобы ему развиться, нужно получать прибыль. А вот с нею-то у крестьян как раз сложности, и немалые.
Словом, нужно какое-то градообразующее предприятие. А что производили в Ессентуках? Ну, были трикотажная, швейная и обувная фабрики. И наверняка все оборудование стоит нетронутым, дожидаясь, либо когда его окончательно доконает коррозия, либо когда наконец дойдут людские руки. Но в этот рынок влезть сейчас просто нереально. Производственных мощностей более чем достаточно, и в условиях конкуренции фабриканты делают упор на качество, всячески удерживая при себе мастеров.
И все же в Ессентуках было то, на чем держался город, что в настоящий момент было в загоне и за что люди во все времена были готовы платить, не скупясь. Здоровье. Наблюдая за тем, до какого анахронизма дошли местные эскулапы в деле медицинского образования, Шейранов решил, что если и возрождать Ессентуки, то нужно начать возделывать именно эту грядку.
Вот только, как это ни странно, имея перед собой такую цель, начинать следовало с совершенно другого. А именно, обзавестись небольшой армией. В этом мире каждый сам за себя. И если ты хочешь чего-то добиться, то сначала сумей защититься. И уж тем более защитить свое дело. Потому что если оно окажется перспективным, то тебя обязательно попытаются ограбить.
Именно с целью набора бойцов он и направлялся в Баксан. Конечно, речь идет не о подготовленных кадрах. Наемников найти не так, чтобы сложно. Народу, готового рискнуть головой за звонкую монету, предостаточно. Вот только это должна быть достойная плата, и никак иначе. Ему же нужны были бойцы, готовые драться за идею или из личной преданности. А таких заполучить просто так не получится. Этих нужно воспитывать самостоятельно.
Узнав о намерениях Шейранова, Перегудов откровенно предупредил, что в его распоряжении полгода, не больше. После этого придется делать не менее чем полугодичный перерыв. Все же с годами Шейранов не становился моложе, и его организм требовал бережного к себе отношения. Несмотря ни на какие возражения Сергея Федоровича, Антон был намерен вернуть его сознание в родное тело, в строго намеченный срок. И никаких сомнений, он это сделает.
Вот поэтому Бекеш и торопился, дорожа каждым днем. И направлялся он сейчас на невольничий рынок Баксана, где собирался выкупить из неволи десяток молодых ребят. Крепкий парень, не имеющий специальности, стоил порядка трехсот рублей, так что выкупить будущих бойцов было не так сложно. Зато они будут точно знать, кому и чем обязаны.
Разумеется, преданность – особый товар. Есть немало тех, для кого даже чувство благодарности не является достаточным основанием, чтобы оставаться преданным. И ладно, если этот индивид решит просто уйти. Но ведь может случиться и так, что он захочет занять место главного. Впрочем, на этот счет Бекеш не волновался. У него была страховка в виде съемочной группы.
Любому, оказавшемуся в окружении главного героя, в самые кратчайшие сроки устанавливали миниатюрную аппаратуру, в виде имплантатов для снятия видео и звуковой информации. Так что о любом заговоре станет известно заблаговременно. Если, конечно, тот не окажется одиночкой и не проделает все молча. Что ни говори, но, несмотря на то, что слой Перегудова ушел значительно дальше слоя Шейранова, мысли читать они так и не научились…
Ключ провернулся в замке. Стартер отозвался утробным урчанием, проворачивая маховик. Раз. Другой. Третий. Наконец, двигатель схватился. Причем без перебоев, что вселяло оптимизм. Дав поработать некоторое время, Бекеш заглушил его, а затем запустил вновь. На этот раз тот схватился с полуоборота. Никаких сомнений, расход топлива у движка сейчас закачаешься. Все же карбюратор нуждался в умелых руках и нормальной регулировке. Но это не так уж важно. Главное – доехать до Георгиевска, а там уж ему ума вставят.
В очередной раз заглушив двигатель, Бекеш вернул на место кожух и хотел было перебраться в салон, через внутреннюю дверь, но потом отказался от этой мысли. Не хватало еще все изгваздать в грязи, обильно налипшей на его сапоги. Ничего, обойдет кругом. И опустившаяся темнота ему в этом не помеха. А в салон заглянуть нужно, уж больно оттуда аппетитные запахи доносятся.
Пока суд да дело, Бекеш предложил Катерине приготовить горячее. Отчего бы и нет, если есть такая возможность. Сухомятка – она никому на пользу не пойдет. Та согласилась без лишних слов. И вооружившись предоставленным примусом, начала готовить. Хм. Судя по запахам, получалось у нее просто исключительно.
– Катерина, я гений, и руки у меня золотые, – протирая эти самые руки тряпицей и поднимаясь в салон через наружную дверь, произнес Бекеш. – Сейчас ужинаем и в путь.
– Ага. Как раз и ужин готов. Послушайте, – смущенно улыбнулась она. – Неудобно как-то. От Хакима спасли, полдня вместе, а я даже не знаю, как вас зовут. За кого богу свечки ставить.
– Артем. Артем Сергеевич Бекешев. Катя, что с тобой?
Вообще-то не сказать, что она была быстрой или особенно ловкой. Скорее он слишком уж расслабился, и осознание этого пришло вместе с болью от впившейся в живот стали. Впрочем, в последний момент он все же успел слегка довернуть тело, и нож вошел по касательной. В следующее мгновение он от души врезал ей в челюсть, отправив в полет, завершившийся на диване.
– Ч-черт! Что это было?! Гадство! – Он зажал рукой рану, присаживаясь на один из складных стульев.
Взгляд на Катерину. Н-да. Приложил он, конечно, знатно. Но, с другой стороны, трудно его в этом винить. Надо же, что удумала. Ладно, приводить ее сейчас в сознание некогда. А вот обезопаситься совсем не будет лишним. Вот только хотя бы слегка унять кровь.
Сорвал с себя одежду, свернул нательную рубаху в жгут и наложил тугую повязку. Потом связал девушку и уложил ее на пол. Плевать, что беременная. Ему сейчас диван нужнее. А она может полежать и на полу, ничего с ней не станется. Поставил на примус кастрюлю с водой, пусть закипает. Достал свой хирургический набор, под который сшил специальный чехол из белой бязи.
Подумал малость и вколол себе морфий. Шейранов-то способен и так вытерпеть любую боль, просто отрешившись от нее. А вот он – дело иное. Помнится, когда оказывал себе помощь, будучи в теле молодого офицера Темлякова, так у того едва сердце не зашлось от боли. Не стоит издеваться над носителем. Хотя этот Бекеш та еще сволочь, во всяком случае, грехов у него предостаточно, но он ему еще пригодится.
Последний штрих – закрепить над диваном зеркало. Это крепление Володя соорудил уже по специальному заказу Бекеша. И еще – штатив под надкроватную лампу. Все это было сделано на всякий случай, вдруг придется превратить салон в операционную. Ну и, разумеется, на случай, если пациентом окажется он сам. С этой же целью был заказан небольшой складной столик из фанеры. Места занимает немного, зато есть куда положить инструмент, чтобы было легко дотянуться, случись оказывать помощь самому себе.
Последняя мысль перед началом операции была о том, что Перегудов сейчас наверняка потирает руки. Вон как все закрутилось, а операция на самом себе – это вообще апофеоз. Во всяком случае, на сегодняшний день. Впрочем, уже в следующее мгновение в голове остались только матерные слова. Работать с зеркальным изображением с непривычки было крайне неудобно. А тут еще и руки плохо слушаются, сказывается то, что Шейранов сейчас присутствовал в теле отстраненно и пользовался руками, словно какими-то манипуляторами.
Просто зашить рану, оставленную широким кухонным ножом, недостаточно. Необходимо установить, не причинил ли нож какие внутренние повреждения. Если пробит кишечник, то может начаться некроз, а там и прости-прощай. А этого хотелось бы избежать.
Проведенная операция ничего страшного не выявила. Он оказался прав, и рана была проникающей. Но клинок ножа не задел внутренние органы, что не могло не радовать. Признаться, он плохо себе представлял, как бы справился с такой серьезной раной. Но, с другой стороны, и тянуть с этим не следовало. А потом, как бы ни нахваливали в Георгиевске доктора Вербицкого, хирургом тот был средненьким. И будь у него хоть какая-то конкуренция, вряд ли бы он ее выдержал.
Наконец, последний шов и повязка. Гадство, как же не хватает пластыря. Приходится сидя накладывать повязку вокруг тела, щедро расходуя бинты. Ну да, ладно, это меньшее из зол. А вот то, что он потерял изрядно крови, уже куда серьезнее. Ощущается легкое головокружение. Ну а как ты хотел? Чтобы вот так просто все прошло? А не бывает так. Ему вообще сейчас постель и особый уход не помешали бы. Да только это все пустые мечты.
Глянул на лежащую на полу девушку. Та, видно, давно пришла в себя и смотрит на него затравленно и в то же время с ненавистью. Интересно, что бы это значило? Об этом и поинтересовался, не скрывая своего недовольства.
– Катя, ты больная? Чего на меня с ножом кинулась? Испугалась чего?
– А ты, гад, меня не помнишь?! Не помнишь, как батюшку моего порешил?! Как меня на невольничий рынок свез?! А теперь вздумал по новой? Мало одного раза?
– Глупость какая. Катя, ты о чем?
– Год назад, неподалеку отсюда, ты со своей бандой напал на нас! Не помнишь?! – с ненавистью выкрикнула она.
Хм. Вообще-то вспомнил. Теперь вспомнил. Ничего удивительного, что только теперь. Для Бекеша это был просто удачный налет, принесший ему тогда около двадцати пяти тысяч. Эти деньги он с напарником Воробьем благополучно промотали на Каспийском курорте всего лишь за одно лето. Для нее же это было событие, перевернувшее всю ее жизнь. Так что ничего особенного в том, что ее образ был на задворках его сознания.
– Так, девочка, ты успокойся. Я понятия не имею, о чем ты говоришь. Убивать, да, убивал. А кто не убивал? Жизнь у нас тут дурная. Но я никогда не грабил купцов.
– Ты Бекеш! Я тебя узнала! Ты сбрил усы и бороду, но этот шрам и эти глаза спрятать не смог.
– Бекеш? Глупость какая! Это потому, что фамилия моя Бекешев?
– Господи, ну к чему эта игра! Вези уж меня в Баксан, только не надо разыгрывать тут удивление.
– В Баксан я поеду. Но позже. После того, как отвезу одну идиотку в Георгиевск. Сейчас поужинаем, и я тебя снова свяжу, чтобы ты чего не учудила. И вообще усажу в кабину, а то мало ли. Бекеш. Господи, и чего только не услышишь от бабы на сносях.
Ну да, он врал. Причем врал так, что сам верил в это. А иначе и начинать не стоит. Если ты сам не веришь в то, что говоришь, то и других ни за что не обманешь. Впрочем, не больно-то он и врал. Ведь перед ней сейчас был не тот Бекеш, с которым она столкнулась на дороге. И вообще не Бекеш, а Шейранов.
– Ты чего кривишься? Где болит? Погоди, сейчас развяжу. А это еще что?… Не-эт. Не, ну его к ляду. Только не говори, что воды отошли, – глядя на мокрые штаны, даже затряс головой Бекеш. – Йожики курносые. Что-то многовато для одного дня.
Оно, конечно, удивить его было сложно. Но сейчас Шейранов был в растерянности. Нет, понятно, что хирург и видел многое. Вот только ему еще ни разу не доводилось принимать роды. В общем и целом, он, конечно, имел представление, но только и того. Он никогда не присутствовал при подобном. Просто не доводилось. И на тебе.
– Ой мамочки. Ой, что же делать, – залепетала растерявшаяся молодица.
– Не блажи, Катюша, сейчас все сделаем. Сначала развяжу тебя. А там мы все устроим.
– Не подходи ко мне! Не приближайся! Сволочь!
– Ну извини. Я не знаю, с какого ляда ты вдруг решила, что я твой враг, но так уж получилось, что рядом больше никого нет. Так что будем рожать.
Н-да. Следующие два часа прошли просто на славу. Катерина, так и не поверив ему до конца, сопротивлялась, как дикая кошка. И как бы ни костерил себя за это Бекеш, пришлось ее связать. Так что процесс подготовки к родам оказался муторным и весьма экстраординарным. Разок она заехала ему прямо по ране, вызвав тем самым обильное кровотечение.
Однако, как говорится, все имеет свойство заканчиваться. Закончились и эти сумасшедшие роды. Только положив горланящего во всю новорожденную глотку богатыря на живот мамки, Бекеш развязал ей руки. А куда еще младенца девать? Пусть мамка держит, пока он ее в порядок приводит. Хорошо, что у него имелся запас всего необходимого для операций. Ну отчего бы не возить его с собой, не на своем же горбу, в конце концов.
– Богатырь. Взвесить оно, конечно, не на чем, но, думаю, килограмма четыре, никак не меньше, – с улыбкой глядя на свою первую работу в области акушерства, подытожил Бекеш.
Младенец же в это время, спеленатый по всем правилам, мирно сопел на руках у мамки. Которая, в свою очередь, занимала уже протертый от крови диван. При этом она прижимала к себе сына и затравленно пялилась на своего спасителя.
– Да не гляди ты так. Дырку проглядишь.
Бекеш поднялся со стула и начал суетиться у стола, наводя окончательный порядок после кавардака, устроенного ими за последние пару-тройку часов. В этот момент его взгляд зацепился за скороварку, все еще продолжавшую источать аппетитный запах тушенки с картошкой. Желудок требовательно заурчал, требуя оказать ему внимание.
Н-да. А вот молодой мамочке сейчас лучше не злоупотреблять. Взгромоздил на примус кастрюлю, залил водой. Вскрыл банку с тушенкой и вытряс ее содержимое туда же. Пока закипало, начал есть едва теплый ужин, приготовленный Катериной. Та в свою очередь следила за ним затравленным взглядом.
Пока ужинал, вода закипела. Шейранов слил получившийся бульон в кружку и присел рядом с молодицей, задорно подмигнув и получив в ответ полный ненависти взгляд. Н-да. Крепко же ему подгадил тот Бекеш. Вот как теперь доказать, что он не верблюд? Нет, он, конечно, верблюд, в смысле, носитель, но вот ответит он за свои злодеяния попозже. Ну, рано ему пока отправляться в края вечной охоты.
– Дай-ка мальца, – протянул он руки.
В ответ девушка только сильнее прижала младенца к себе и выглядела при этом словно затравленный зверек.
– Катюша, ты не упрямься. Тебе поесть надо. Я вот бульон приготовил. А так, не приведи господь, ребеночка обольешь кипятком, потом ввек себе не простишь.
– Не надо мне бульона.
– Надо, дурья твоя башка. Тебе вон, богатыря кормить надо. А чем, если ты ерепениться будешь? Хочешь, чтобы молоко пропало? Вот то-то и оно. Так что давай сюда мальца и ешь.
Надо же. Пока принимал его, пока возился, обмывал, пеленал, все было нипочем. Обращался с малым, как с куклой. А едва взял на руки сейчас, так тут же появился страх, как бы чего не учудить. Он же махонький и хрупкий. С одной стороны, оно вроде богатырь, а с другой…
– Послушай, Катерина, я вот все в толк не возьму. Если ты меня признала как бандита, то чего же тогда на меня с ножом кинулась. Ну взяла бы оружие на выбор и саданула бы от всей широкой души.
– А ты бандит и есть. Бекеш ты.
– Ага. А еще сатана в человеческом обличье. Ладно, не суть. Ты на вопрос-то ответь.
– Я признала тебя, только когда ты фамилию свою назвал и улыбнулся. Глаза и шрам. Их под бородой не спрячешь. Вот так все в одно сложилось, и я тебя признала.
– Не признала, а обозналась. Глупышка. Оно и не мудрено. На тебя тогда столько всего свалилось.
– Не-эт. Я тебя точно узнала, – сделав очередной глоток обжигающего бульона, упрямо возразила она.
– Ну, точно, значит, точно. Значит, так, в Георгиевске властям и расскажешь. Мол, так, мол, и так, этот гад Бекеш, разбойник и тать, за голову которого объявлена награда в тысячу рублей. Глядишь, поверят, и у тебя появятся деньги хоть на первое время.
– Ты Бекеш. И ты повезешь меня в Баксан, – стояла она на своем.
– Ну в Баксан, значит, в Баксан. Тебе лучше знать. Поела. Вот и ладно. – Бекеш забрал у нее кружку и вернул ребенка. – Теперь спи. Тебе нужно восстановить силы. С утра, как немного оклемаешься, двинем в Георгиевск. Нужно же тебе сдать властям бандита. А то непорядок получается. Душегуб, и на свободе.
