Глава одиннадцатая
Утром, около десяти, за два часа до начала похорон, подобающе скорбные, одетые в черное Палеологи собрались в Плимуте, в конторе своего адвоката. Морис Бэскомб также оделся в черное и состроил хмурую гримасу — пытался изобразить скорбь. Он сложил вместе кончики жирных, похожих на сосиски пальцев и навис над столом.
— Скажу честно, в моей карьере никогда ничего подобного не было, — медленно, взвешивая каждое слово, начал он. — Вчера вечером, когда вы мне позвонили…
— Простите, что побеспокоили вас в нерабочее время, мистер Бэскомб, — извинилась Ирен.
— Ничего страшного, миссис Винер. Случай, прямо скажем, был необычный. Строго говоря, он и сейчас необычный. По вашей просьбе я связался с адвокатом мистера Тан… — он осекся, поджал губы и поправился. — Я связался с адвокатом, с которым беседовал раньше, представляя ваши интересы, — с мисс Палмер из лондонской конторы «Хопкинс и Бродхерст». Конечно, многого она мне сообщить не смогла, сами понимаете — конфиденциальность.
— Да уж понимаем, — буркнул Эндрю.
— Подобные правила приняты в интересах клиентов, мистер Палеолог, а не адвокатов.
— Мы понимаем, — кивнула Ирен. — А что мисс Палмер все-таки смогла вам сообщить?
— Судя по всему, она ни разу не видела мистера Тантриса, что, учитывая обстоятельства, неудивительно. Мисс Палмер имела дело лишь с помощницей своего клиента — мисс Элсмор. Я повторил ей ваше описание мисс Хартли, и, хотя впрямую она не призналась, у меня сложилось впечатление, что мисс Элсмор под него подходит. Кроме того, сегодня утром я позвонил в отдел кадров Бристольского университета. У Них действительно работает Элспет Хартли, но сейчас она в академическом отпуске… в Бостоне.
— В Бостоне линкольнширском, — уточнил Бэзил, — или массачусетсском?
— Во втором, мистер Палеолог.
— Неужели она нас надула? — сказала Анна, которая со вчерашнего вечера не могла поверить в происходящее.
— Мисс Хартли явно сыграла с вами втемную, — подтвердил Бэскомб. — А также со мной. И возможно, со своим работодателем.
— А как насчет денег? — осведомился Эндрю таким мрачным тоном, что было ясно — ответ ему известен. — Насчет полумиллиона фунтов, которые должны лежать у «Хопкинса и Бродхерста»?
— Их забрали из банка. В пятницу вечером, — мрачно ответил Бэскомб. — Мисс Палмер как раз собиралась позвонить мне, чтобы сообщить об этом, когда я позвонил ей сам.
— А как их забрали? — спросила Ирен.
— По-видимому, выписали чек.
— На чье имя?
— На имя мисс Элсмор или кого-то еще, кого она выбрала в качестве получателя. Мисс Палмер не вправе делиться со мной такой информацией.
— Но ведь это единственная возможность вычислить мерзавцев, затеявших аферу! — Эндрю обвел глазами братьев и сестер, ища поддержки. — Она просто обязана все рассказать!
— Никакой аферы не было, — спокойно возразил Бэскомб. — Скорее всего просто злая шутка.
— Шутка?!
— Я тоже не пойму, что в ней смешного, мистер Палеолог.
— Но вы ничего и не теряете, мистер Бэскомб. У вас нет фермы, на которой долги растут быстрее, чем чертополох под забором, и от которой вы не знаете, как избавиться. Господи, я только понадеялся, что… — Эндрю, не договорив, отвернулся к окну. Потом медленно перевел глаза на Ника. Только они знали, как далеко пришлось зайти, чтобы обещание Тантриса стало явью. А теперь оказывается, что никакого обещания и не было. Шутка. Жестокая, несмешная шутка. Во всяком случае, никому из тех, кто собрался в конторе Бэскомба, смешно не было.
— Вы упоминали, миссис Винер, — снова заговорил Бэскомб, — что у вас есть какие-то зацепки, которые помогут нам в розыске мисс Хартли.
Ирен посмотрела на Ника.
— Элспет рассказывала о подруге, которая работает в музее, — объяснил он. — Хотя, боюсь, это очередная хитрость. Запомнила одно из имен в списке служителей и ввернула в разговоре со мной для… ну…
— Правдоподобия, — помог брату Бэзил.
— Точно. Мобильный мисс Хартли выключен еще с выходных. Номер недоступен. Делайте выводы.
— Грустно. Но выводы, по-видимому, делать придется вам, — подытожил Бэскомб. — Тут я бессилен.
— Похоже, остается одно — оплакать потерю, — пробормотал Эндрю.
* * *
Эндрю имел в виду вовсе не смерть отца. Загадочный Тантрис выставил их такими дураками, что Палеологи даже забыли, что надо испытывать или хотя бы демонстрировать скорбь. Они вывалились из офиса Бэскомба в мерзкое, пасмурное утро — ему не хватало сил даже для того, чтобы быть по-настоящему холодным, — кипя от унижения и гнева. И от чувства потери, о котором не могла не догадываться Элспет Хартли.
— Вот зараза, — в бессильной злобе шипела Анна. — Кто же она такая? И зачем ей все это?
— Просто какая-то грязная игра, — ответила Ирен, которая даже сейчас старалась держать себя в руках. — Только непонятно — что она выиграла?
— Думаю, отец мог бы тебе ответить, — сказал Бэзил.
— В каком смысле?
— Он сразу разгадал псевдоним. Иначе и быть не могло. Потому и послал Тому книжку.
— А почему он послал ее Тому? Почему не показал нам?
— На твой вопрос тоже мог ответить только он. Теперь уже, к сожалению, не спросишь.
— Не могу я участвовать в этом представлении! — взорвался Эндрю. — Идите без меня.
— Мы пойдем все вместе, Эндрю, — твердо сказала Ирен. — Пора вернуться в Треннор и дождаться остальных. Надеюсь, Том и Лора не заблудятся. Неудобно было бы опоздать.
Ирен явно хотелось, чтобы хоть похороны прошли прилично.
— Еще не хватало, чтобы Норма и Арчи заметили, что у нас что-то не так.
Норма, сестра покойной матери, и ее муж Арчи, бывший торговец газонокосилками, клятвенно обещали приехать, хотя Ирен неоднократно намекала, что в их возрасте вполне извинительно не явиться на похороны, если им трудно ездить на большие расстояния.
— Я предупрежу Лору, чтобы молчала. На Тома можно положиться?
— Разумеется, — раздраженно ответил Эндрю.
— Что ж, прекрасно. Тогда пора двигаться. А все остальное, — она кинула взгляд на окна конторы Бэскомба, — подождет.
Кое-что, однако, ждать не могло. Ник решил немедля проверить, было ли упоминание Тильды Хьюит очередным враньем. Эндрю, Лора и Том сели в машину к Ирен, а Нику достались Бэзил и Анна. Он высадил сестру у музея, а сам ездил взад-вперед по окрестным улицам, пока не решил, что ей пора уже выйти.
Анна действительно уже ждала его около музея и именно с тем результатом, которого боялся Ник.
— Мадам Тильда снизошла до разговора со мной и совершенно четко заявила, что никогда не слышала ни о какой Элспет Хартли.
— Интересно, какая мисс Хартли говорила с нами? — задумчиво сказал Бэзил. — Та, что сейчас в Бостоне, или совсем другая?
— Другая, — буркнул Ник. — Верней, она вообще не Хартли.
— Выходит, наша леди испарилась.
— Выходит.
— И ради чего все было затеяно?
— Сам думаю.
Ник понимал, что в произошедшем должна найтись какая-то логика. Возможно, никакого витража Суда никогда и не было. А вот зарытый в погребе покойник был. Он и теперь есть, только уже не зарытый. Вдруг их с Эндрю просто-напросто обдурили — заставили сделать грязную работу за кого-то другого? Нет, не похоже. Никто не мог предсказать смерть Майкла Палеолога и все те события, что последовали за ней. Или мог?
* * *
Машина повернула с шоссе А38.
— Вы не знаете точно, кто будет на похоронах? — спросила Анна, впервые за день вспомнив, что ожидает их впереди.
— Ты имеешь в виду — кроме соседей? — уточнил Ник.
— Я имею в виду тех, кого потом придется развлекать и угощать сосисками на шпажках и бутербродами с лососем.
— А! Ну, во-первых, Арчи и Норма. Во-вторых, наверное, придется пригласить Уэллеров.
Уэллеры жили по соседству с Палеологами, и отношения у них сложились самые теплые.
— Из оксфордских знакомых приезжает только Фарнсуорт.
— О Боже, — простонала Анна. — Этот старый распутник только и делает, что щиплет меня за задницу.
— Так ведь есть за что ущипнуть, — объяснил Бэзил.
— Заткнись!
— Фарнсуорт — один из ближайших папиных коллег, — заметил Ник. — Неудивительно, что ему хочется проводить его в последний путь.
— Возможно, — процедила Анна. — Но как только его увижу — встану спиной к стенке.
— Не переживай, я постараюсь держать его подальше, — пообещал Ник.
Внезапно ему пришло в голову, что из беседы с Фарнсуортом можно почерпнуть что-нибудь интересное. Ник уже давно понял, что они знали об отце куда меньше, чем следовало, а Джулиан Фарнсуорт слыл известным болтуном, собиравшим смешные случаи из жизни коллег. Вдруг он расскажет что-то, что пригодится Палеологам в поисках Элспет Хартли?
Как только Ник присоединился к похоронной процессии, его, как ни странно, оставили все тревоги. Он так устал от последних событий и своей в них роли, что предстоящая церемония показалась отдыхом, возможностью окунуться в простые и трогательные детские воспоминания, вспомнить время, когда жизнь была легкой и радостной. Жаль, недолго. Он был слишком развитым ребенком, чтоб не понять это уже тогда. И все равно — в раннем детстве все было чудесно. И отец при всех его недостатках был частью этого чуда.
Пропели гимны, прочли молитвы. Священник сказал несколько прочувствованных слов, упомянув о высоком происхождении Майкла Палеолога. Затем все проследовали на кладбище, и гроб опустили в могилу, священник произнес прощальную речь под крики грачей и завывание ветра. Анна всхлипывала, Лора рыдала, даже тетя Норма вытирала глаза. Ирен лишь стискивала руки и судорожно вздыхала.
Эндрю перехватил взгляд Ника и некоторое время пристально смотрел на него, пока не пришла его очередь подойти к яме и бросить горсть земли на крышку гроба. Оба не могли не думать о другом захоронении, тайну которого отец унес с собой в могилу. Тот второй покойник не удостоился ни гроба, ни медной таблички с именем, хотя где-то наверняка живут родные, которые были бы рады проводить его или ее в последний путь.
Собравшиеся медленно двинулись обратно, к воротам кладбища. Когда тетя Норма набросилась на родственников с поцелуями, Ник тихонько отошел в сторону. Рядом с женой переминался с ноги на ногу Арчи. Неподалеку неприкаянно бродили Уэллеры. А Джулиан Фарнсуорт мрачно шагал в самом хвосте процессии.
Ник быстро подсчитал, что Фарнсуорту сейчас должно быть чуть за семьдесят, хотя выглядел он моложе благодаря неестественно черным волосам и прямой осанке. Загнутый уголок рта и блестящие серо-голубые глаза создавали впечатление, будто он всегда немного улыбается. С годами Фарнсуорт не потолстел и не ссутулился. Одевался шикарнее, чем многие ученые, и ездил на забавном старом «ситроене», который сейчас стоял припаркованным у дороги. В отличие от всех остальных знакомых Нику археологов он всегда блистал тщательным маникюром — потому что, по словам Майкла Палеолога, ни разу в жизни не ездил на раскопки. Его даже прозвали Коммодором в честь старой байки о том, что флотские офицеры, дослужившиеся до этого звания, никогда не выходят в море.
И все-таки Фарнсуорт проехал две сотни миль, чтобы проводить в последний путь старого друга, а это что-то да значит.
— Доктор Фарнсуорт, — неуверенно окликнул Ник.
— Здравствуйте, Николас. — Они обменялись рукопожатием. — Рад видеть вас, хотя повод для встречи отнюдь не веселый.
— Похоже, вы меня хорошо помните.
— Только благодаря кроссвордам из «Дэйли экспресс».
— Простите?
— Тренирует память. Очень полезно.
— Ясно.
— На редкость трогательная церемония.
— Спасибо. Рад, что вы смогли приехать.
— Пенсия не прибавляет денег, зато прибавляет свободного времени. Тем более что я просто не мог не приехать.
— Почему? — Нику показалось, что он уловил в голосе Фарнсуорта некое напряжение.
— Дело в том, что недавно я разговаривал с Майклом…
— Недавно?
— Ну да. Он ведь умер в воскресенье, двадцать первого?
— Совершенно верно. Вчера была неделя.
— Значит, буквально за несколько дней до его смерти.
— Правда? — Ник постарался скрыть звенящее в голосе любопытство. — И о чем же вы говорили, если не секрет?
— Конечно, не секрет. О…
— Прошу прощения, — послышался рядом чей-то голос. — Мистер Палеолог?
Ник обернулся и встретил бегающий взгляд пожилого человека в поношенном пальто, черном костюме без галстука, в застегнутой под горло белой рубашке. Невысокий и тщедушный, он сжимал в одной руке коричневую кепку, а в другой — смятое расписание церемонии. Светлые волосы подстрижены так коротко, что кажутся бликами солнца на голове. Узкое лицо нахмурено, прищуренные глаза мрачно поблескивают из-под тяжелых век.
— Я раньше не хотел подходить, вы тут с родственниками говорили, и всякое такое. В церкви вы меня, наверно, не заметили — я у самой стенки стоял. Просто хотел представиться до того, как уехать. Фредерик Дэйви меня зовут.
Ник попытался замаскировать тревогу улыбкой и пожал Дэйви руку.
— Николас Палеолог, очень приятно. А это доктор Джулиан Фарнсуорт, давний коллега отца. Вы живете где-то здесь, мистер Дэйви?
— Да нет. В Тинтагеле. Я бы и не узнал о похоронах, кабы не некролог в газете.
— Вы приехали на машине? — спросил Ник отчасти потому, что не видел среди припаркованных автомобилей ни одного, который подошел бы Дэйви, а отчасти потому, что боялся отходить от общих тем.
— Нет у меня машины. Не могу себе позволить.
— Тогда как же вы добрались, мистер Дэйви? — вступил в разговор Фарнсуорт.
— От Плимута доехал автобусом до Пэйнтерс-Кросс, а оттуда — на своих двоих.
— Вы шагали пешком аж от Пэйнтерс-Кросс? — изумился Ник.
— А что делать? Не мог же я вообще не явиться. Должен был.
— А как вы познакомились с Майклом? — поинтересовался Фарнсуорт.
— С… кем?
— С моим отцом, мистер Дэйви, — пояснил Ник.
— Ну да, конечно. Я всегда знал его как мистера Палеолога. Молодого мистера Палеолога — это когда мы первый раз встретились. Он помогал своему отцу на раскопках, там, в замке.
— На раскопках? — как истинный археолог, насторожился Фарнсуорт.
— Под началом доктора Рэдфорда.
— Вы имеете в виду в Тинтагеле, в тридцатых годах?
— Они самые.
— Надо же, как интересно! А вы кем там работали, мистер Дэйви?
— А я как раз и копал. Я и еще несколько ребят. Работа простая, особых навыков не требует.
— Невероятно! — По лицу Фарнсуорта было понятно, что он не лукавит.
— Думаю, нам пора возвращаться домой, — сказала подошедшая Ирен. — Надеюсь, вы присоединитесь к нам, доктор Фарнсуорт?
— Почту за честь.
— А вы…
— Это мистер Дэйви, Ирен. — Ник со значением посмотрел на сестру. — Из Тинтагеля.
— А когда у вас обратный автобус, мистер Дэйви? — осведомился Фарнсуорт.
— В четверть пятого. Он только раз в день ходит.
— Действительно неудобно. Хотите, я вас подвезу? Конечно, если вы не спешите.
Вот так благодаря любезности Джулиана Фарнсуорта Фред Дэйви присоединился к группе избранных гостей, приглашенных в Треннор. Всего собралось пятнадцать человек, несколько больше, чем рассчитывала Пру, но, поскольку готовила она всегда с запасом, все остались довольны, в том числе и Дэйви, с восторгом отдавший дань мясным рулетам.
Только у Палеологов не было аппетита. Когда Ирен и Ник шепнули остальным, кто оказался у них за столом, в доме воцарилась непонятная гостям тревога. Ведь не кто иной, как Дэйви, засвидетельствовал сожженное в камине завещание. Трудно было поверить, что он проделал такой долгий путь из Тинтагеля лишь потому, что когда-то, шестьдесят лет назад, работал со старшим Палеологом на раскопках. План действий составили шепотом, в кухне. Ирен должна была взять на себя Бэскомба и держать его подальше от Дэйви; Анна — приглядеть за Томом и Лорой, Бэзил — втянуть Норму и Арчи в беседу с Уэллерами; Эндрю — обсудить с Дэйви корнуоллские мифы и легенды. Нику оставалось расспросить Фарнсуорта о его недавних разговорах с Майклом — все единогласно решили, что с этим он справится лучше всех.
Ник начал с того, что ловко заманил Фарнсуорта в кабинет — якобы продемонстрировать библиотеку отца. Едва тот начал рассматривать корешки книг, Ник напомнил, о чем они говорили на кладбище, до прихода Дэйви.
— Ах да. Кстати, я думал, что тут будет Дэвид Андерсон.
— Почему?
— Майкл в разговоре упомянул, что связался и с ним тоже. Андерсон сделал неплохую карьеру, учитывая, что умом отнюдь не блещет. Для Майкла он был готов на что угодно.
— Например, порыться в архиве Эксетерской кафедральной библиотеки?
— А, значит, вы в курсе?
— Немного. Я говорил с Андерсоном на прошлой неделе. Он хотел приехать и сегодня, но школьное расписание не позволило.
— Жаль. Так что понадобилось Майклу в Эксетере?
— Сведения о человеке, который жил когда-то в Тренноре. Некий Мэндрелл.
— Неужели? — без особого интереса отозвался Фарнсуорт.
— Отец… не говорил вам о нем?
— Ни слова. И неудивительно — я ведь не историк. Майкл меня даже археологом не считал. Больше, видите ли, нужно руки пачкать.
— Тогда о чем же он вас просил?
— Найти одного старого знакомого. Вот это я действительно умею. Но Майклу — увы — не помог.
— А какого знакомого?
— Дигби Брэйборна. Слышали о таком?
— Вроде бы нет.
— Да и не должны были. Он ровесник Майкла. Тоже археолог. Вместе учились в Брейзноз-колледже, в Оксфорде. Забавный был парень. Приятно его вспоминать. Исчез он из Оксфорда внезапно, и поговаривали о каком-то темном дельце.
— Каком дельце?
— В тюрьму попал. Вроде бы за мошенничество. Подтверждал подлинность подделок, которые затем продавали на аукционах. Нанес ущерб репутации университета. За такое места на парковке лишают немедля. Брэйборна бы выставили, даже если бы суд его оправдал.
— И когда это случилось?
— Лет сорок назад, если не больше. Дайте-ка подумать… Да. Осенний триместр, пятьдесят седьмой год.
— И что, его действительно посадили?
— К сожалению, да. Я пару раз навещал Дигби в Редингской тюрьме, что было очень благородно с моей стороны. Но потом он попросил меня больше не приходить. Я послушался. С тех пор я его не видел. В Оксфорде он больше не появлялся — ни в университете, ни в городе.
— Что же с ним случилось?
— Не имею ни малейшего понятия. Так и сказал Майклу, хотя и согласился порасспрашивать. И все равно ничего не узнал. Брэйборн исчез с концами.
— А зачем он отцу понадобился — через столько-то лет?
— Наверное, вспомнил старую армейскую дружбу. Они вместе воевали.
— Правда? — удивился Ник, потому что на его памяти отец никогда не ностальгировал по старой полковой дружбе. Он вообще про войну почти не рассказывал. Отслужил, как мог, за короля и отечество, особо не рисковал — вот, собственно, все, что он говорил. Почти всю войну провел на Кипре, вдали от серьезной опасности. — На Кипре, наверное?
— Скорее всего. Помню, как они обсуждали службу. А вот на Кипре или нет — не знаю.
— Во всяком случае, отец говорил, что там.
— Вам лучше знать. Хотя подозреваю, что они могли побывать… и в других местах.
— Могли, разумеется.
— Кто теперь скажет?
— Разве что Дигби Брэйборн.
— Разве что. Но где его искать? — усмехнулся Фарнсуорт. — Похоже на него, кстати. Вечно исчезал, как только оказывался нужен.
Вечер закончился без происшествий. Арчи, как обычно, напился. Анна удачно избежала приставаний Фарнсуорта. Миссис Уэллер обнаружила, что Лора учится в школе, которую когда-то окончила она сама, и в отличие от Лоры обрадовалась. А Фреду Дэйви так и не позволили завести разговор о завещании в присутствии Бэскомба. Хотя неизвестно, о чем он заговорит с Фарнсуортом по дороге в Тинтагель.
Даже когда безутешные близкие проводили гостей и остались одни, они не сразу смогли обсудить свои проблемы. Пришлось всем вместе убирать со стола и загружать посуду в машину, чтобы пораньше выставить Пру домой. Кроме того, Том и Лора по-прежнему ничего не знали — и не должны были узнать — о втором завещании деда. У Ника с Эндрю был свой секрет, рядом с которым сожженное завещание казалось детской шуткой. И о нем тоже нельзя говорить. Может быть, им вообще не представится возможность обсудить свою тайну до отъезда Ника.
— С деньгами всегда так — были да сплыли, — легкомысленно сказал Том после нескольких бокалов вина, за которыми последовала бутылка пива «Гролш».
— Эта Хартли, она нас надула? — спросила Лора.
— Видимо, да, — ответила Ирен.
— И что мы будем делать?
— Ничего. А что тут можно сделать?
— Разыскать ее, — предложил Том.
— Для чего? Она всего-навсего морочила нам голову, это не преступление.
— И все равно, — сказал Ник. — Завтра по дороге домой я остановлюсь в Бристоле и попробую разузнать, правда ли, что настоящая Элспет Хартли сейчас в Бостоне.
— Ты что, завтра уезжаешь? — встревожился Эндрю.
— В среду меня ждут на работе.
— Жизнь продолжается, — покачала головой Анна. — И работа тоже. И конца ей не видно, особенно теперь, когда Тантрис испарился, как дым.
— Мы все равно можем продать Треннор, — напомнила Ирен.
— Да, но не так быстро. И не так выгодно.
— Зачем же Хартли водила нас за нос? — задумался Том. — Вы правы: никакой выгоды она не получила. И к чему было затевать всю историю?
— Никто не знает, — ответила ему Ирен.
— Но ведь какое-то объяснение существует!
— Вероятно.
— Не вероятно, а точно. Дед сразу просек насчет Тристана и Изольды. Он знал, что Тантрис — выдумка.
— Положим, да.
— Тогда почему не всполошился, не предупредил остальных?
— Предупредил, — подал голос Бэзил. — Тебя.
— Меня — да, только где тут смысл? Надо было трубить общий сбор, оповещать вас. Почему он вам-то ничего не сказал?
Хороший вопрос. Жаль, что ответа никто не знает. Во всяком случае, подходящего ответа, потому что леденящие догадки, который родились в душе Ника, ответом считать не хотелось. Отец раскусил Элспет с самого начала, это понятно. Но рассказать об этом во всеуслышание не смог из-за того, что лежало под полом, в погребе. Потому и послал подсказку Тому, зная, что внук вряд ли явится в родные места в ближайшее время, разве что на похороны кого-то из близких — деда, например. Майкл Палеолог и впрямь хотел, чтобы дети узнали правду, но только после того, как сам он не сможет больше бороться в одиночку. Выходит, предвидел свою смерть. А смерть, которую предвидят, вряд ли можно назвать случайной.
Ирен и Лора уехали на закате. Ирен, как обычно, спешила открыть «Старый паром» — теперь, когда гусыня, обещавшая было снести золотое яйцо, улетела, приходилось думать о работе. Видно было, что сестре хочется поговорить более откровенно, чем днем, но она держала себя в руках.
В отличие от Анны, которая кипела и фыркала без слов, но достаточно красноречиво. Когда Том объявил, что выйдет на воздух покурить, никто к нему не присоединился, тем более что Эндрю буркнул что-то про отсутствие табака в сигаретах сына. Все только обрадовались возможности наконец-то поговорить.
— Эндрю, Дэйви спрашивал тебя о кузене Димитрии?
— Нет. Хотя меня это скорее насторожило. Он ведь должен о нем знать.
— Не обязательно, — сказал Бэзил.
— А я говорю, знает, — настаивал Эндрю. — Интересовался у меня, вся ли семья собралась. Зачем, спрашивается?
— А если просто так, без всякой задней мысли?
— Вот именно — задней. Заднее не бывает.
— Он все равно ничего не докажет, — упрямо сказала Анна.
— Надеюсь, ты права. Потому что если у Дэйви осталась копия завещания, даже та малость, которую мы можем получить, выскользнет у нас из рук.
— Не назвал бы это малостью, — заметил Ник.
— Тебе легко говорить.
— Не так уж легко, если вспомнить, что я рискую головой не меньше тебя.
Братья уставились друг на друга. Ник винил Эндрю в том, что тот не позволил ему сразу же, как только обнаружилось тело, вызвать полицию. Тогда бы сейчас не пришлось гадать, насколько серьезно они завязли. Он не мог высказать опасения вслух и лишь сверлил Эндрю недобрым взглядом.
— Мы все рискуем одинаково, — попыталась успокоить Ника Анна, не имея никакого понятия об истинном значении его слов. — Ну что вы петушитесь, словно мальчишки.
— Ты говоришь как Ирен, — поддел Бэзил.
— Да заткнись ты! Дело-то серьезное. Ник, а по разговорам Фарнсуорта непохоже, что он знает о нашем венецианском кузене?
— Нет, — кратко ответил Ник.
— Ну и хорошо. И не стоит бояться, что у Дэйви сохранилась копия, этак можно до паранойи дойти. Я, например, считаю, что мы уничтожили единственный экземпляр.
— Откуда такая уверенность? — мрачно поинтересовался Эндрю.
— Оттуда, что надо же на что-то надеяться. Я психую не меньше, чем ты, но…
— Сомневаюсь.
— Ладно, ты больше, если хочешь. Мне все равно. Я бы очень хотела добраться до этой стервы, Хартли, но вряд ли смогу. Понятия не имею, зачем она сыграла с нами такую злую шутку, но единственная возможность…
— У нее наверняка была причина, — перебил сестру Бэзил.
— Правда? — обернулась к нему Анна. — И какая же?
— Не знаю.
— Вот именно. Не знаешь. И я не знаю. Никто из нас не знает. И сомневаюсь, что Элспет Хартли собирается нас просветить. Поэтому предлагаю сконцентрироваться на том, что мы можем сделать.
— А! Философия последнего шанса!
— Благодаря тому, что мы сунули в камин кусок бумаги, у нас не отняли дом. Вот единственное, что сейчас имеет значение. Все остальное — пустой лотерейный билет. Выбросить и забыть. Я, конечно, поговорю с Ирен, когда Лора уедет, но уверена: будь она здесь, она бы меня поддержала. Надо жить так, будто мы никогда не слыхали об Элспет Хартли.
— А о кузене Димитрии? — спросил Эндрю.
— И о нем тоже. Особенно о нем. Пора подвести черту, мальчики, и забыть весь этот кошмар. — Анна сделала солидный глоток джина с тоником. — И жить дальше.
Именно этим и собирался заняться Ник. Хотелось верить, что привычная жизнь вытеснит из памяти все потрясения прошедшей недели. Проводив братьев и сестер, он вошел в кабинет и засмотрелся на фото: отец, дед и Рэдфорд в Тинтагеле, в 1935 году. Майклу в тот год исполнилось девятнадцать, хотя выглядел он старше — серьезный, в солидном твидовом костюме. На заднем плане маячили расплывчатые фигуры, которых Ник раньше не замечал: двое рабочих оперлись на лопаты и тоже смотрят в фотоаппарат, по пояс высовываясь из вырытой ими ямы. А вдруг один из них — Фред Дэйви? Ник долго всматривался в снимок, но так ничего и не разглядел. Да это и не имело значения. Значение имело то, что Дэйви мог быть одним из них.
Мысли о находке из погреба мучили Ника, не давая ему спать. Во сне он снова поднимал тяжелую плиту, и луч света падал на пустые глазницы черепа. Он вскакивал на кровати не раз и не два — три раза за эту тяжелую, маятную ночь.
Задолго до рассвета Ник поднялся и собрал вещи. Ему хотелось поскорее в путь — наконец-то оказаться одному и подальше отсюда. Он даже решил не дожидаться Пру, как обещал, а оставить ей записку. Наспех позавтракал и, как только забрезжил холодный, пасмурный день, вышел к машине — проверить колеса и залить бачок омывателя стекол.
Манометр лежал в бардачке. Ник открыл дверцу со стороны пассажирского сиденья и тут же заметил на водительском какой-то предмет, которого раньше определенно не видел. Большой коричневый конверт, незапечатанный, внутри что-то объемное. На конверте большими буквами надпись: «Констеблю Уайсу, Кроунвилл, полицейский участок, Плимут».
Ник уставился на конверт, гадая, что в нем и как он сюда попал. Окна были целы, машина заперта. Может быть, кто-то брал ключи? С тех пор как вчера утром он вернулся в Треннор из Плимута, они лежали в кармане куртки, которая висела в прихожей. Вчера кто угодно мог вытащить их, выскользнуть во двор, а потом подкинуть обратно. Нетрудно. И не дольше, к примеру, чем сходить в туалет. Но кому это могло понадобиться? Кому — и зачем?
Ник взял конверт и вытряс содержимое на сиденье. Видеокассета. Кто бы ни положил ее сюда, он хотел, чтобы Ник просмотрел запись раньше, чем это сделает полиция.
Через минуту Ник уже сидел в гостиной, глядя на экран телевизора.
Запись сделали ночью, с помощью инфракрасной камеры. Ник узнал зернистую, белесую картинку, какие время от времени показывают в новостях про войну. Но тут войны не было. Был Бодмин-Мур. Камера скользнула по телевышке на Кэрадон-Хилл, по дальним холмам — будто ориентируя зрителя на местности. Затем перескочила ближе — к густым зарослям кустарника, оплетенным колючей проволокой. Ник давно понял, где это. И что будет дальше.
Машина — судя по силуэту, «лендровер» — остановилась на обочине дороги. Погасила фары. Через несколько минут оттуда выбрались два человека. Огляделись. Оба не слишком узнаваемы, и все же, на взгляд Ника, определить, кто есть кто, труда не составит. Открыли багажник, вытащили оттуда сверток длиной около шести футов и потащили вверх по склону. Приподняли изгородь, и первый пролез под ней, волоча сверток за собой. Второй включил фонарь — всплеск ядовито-белого света на пленке. Сверток исчез из виду. Фонарь погас. Первый выполз обратно, и оба сбежали с холма.
Как только люди сели в «лендровер», камера задвигалась, подпрыгивая, будто ее владелец тоже бежал вниз по склону. Автомобиль начал разворачиваться, но до того, как он закончил маневр, камера сфокусировалась на номерном знаке. И прежде чем машина взвыла и рванулась прочь, унося водителя и пассажира, уверенных, что они не оставили после себя никаких следов, на экране четко появился ее номер.
