Глава двенадцатая
— Ферма Каруэзер.
— Эндрю, это я.
— Ник? Что так рано?
— Да так… Слушай, а когда Том уезжает?
— Поезд в одиннадцать. А что?
— Можно заехать к тебе, после того как ты его проводишь?
— Да, наверное. Только у меня дела. Ферма, знаешь ли, работа.
— Это серьезно. Очень серьезно.
— Я думал, ты тоже сегодня домой.
— Мне надо кое-что тебе показать. Важное.
— Что?
— Не по телефону. У тебя есть видеомагнитофон?
— Да, а зачем?
— Затем, что я заеду к тебе около двенадцати. Тому ничего не говори.
У Ника хватило времени обдумать ситуацию. Он прокрутил кассету несколько раз, пока каждый серовато-белесый кадр не впечатался в сознание, казалось, навечно. Попытался вычислить возможные мотивы незнакомца, который снял их с Эндрю в ту страшную ночь, и прикинуть возможные последствия.
Выехал незадолго до того, как должна была прийти Пру, и поехал к Эндрю, делая изрядный крюк через Лонкестон, чтобы не появиться в Каруэзере раньше, чем уйдет Том. Вскоре после полудня Ник въехал во двор фермы. Эндрю был не в духе. Звонок Ника испугал его, и он устал прятать тревогу в присутствии Тома. Но все это, разумеется, не шло ни в какое сравнение с ужасом от просмотра записи.
— Боже мой… — пробормотал Эндрю, досмотрев видео. — Боже мой…
— Включить еще раз?
— Что?
— Еще. Раз. Включить?
— Нет. — Эндрю потер глаза, пытаясь собраться с мыслями. — Я больше не желаю смотреть эту кассету. Никогда.
— Но она существует, хотим мы того или нет. Наивно думать, что нам подкинули единственную копию.
— Покажи конверт.
— Держи.
Эндрю уставился на адрес и имя получателя.
— И что это значит?
— Я так и не понял. Кто бы ни сунул кассету ко мне в машину — нам явно хотели что-то сообщить. Намекнуть. Они собираются передать запись в полицию? Или могут передать? Или уже передали?
— А полиция поймет, что там происходило?
— По одной только записи — вряд ли. Мы могли ездить черт знает куда, чтобы выбросить старый ковер. Однако если к кассете прилагается записка, в которой сказано, что в свертке вовсе не ковер, тогда… — Ник пожал плечами. — Скорее всего им придется начать расследование.
— Они определят, где находится шахта, по расположению вышки на Кэрадон-Хилл.
— Да.
— А потом найдут тело.
— Да.
— А потом явятся за мной. Номер виден совершенно отчетливо.
— Да.
— Черт.
Эндрю уронил конверт, поднялся и подошел к окну. Посмотрел на умытый дождем двор. И вдруг резко метнулся обратно — к телевизору. Нажал кнопку и выдернул выехавшую из магнитофона кассету.
— Кто, ну кто это сделал?
— Думаю, кассету подбросили после похорон. Ключи были в куртке, куртка — в прихожей.
— Это сужает круг подозреваемых.
— До двух, по моим подсчетам. Семью, Бэскомба, Пру и Уэллеров я не беру. Остаются…
— Фарнсуорт и Дэйви.
— Точно.
— Или тот, или другой.
— Или оба. Не забудь, они ушли вместе.
— Нет, не могли они это снять. — Эндрю хлопнул кассетой о ладонь. — Ни один из них с такой съемкой не справился бы. Там и бегать надо было, и с камерой уметь обращаться.
— Согласен.
— Тогда — Элспет Хартли.
— Вполне вероятно.
— Она с самого начала знала, что в доме замурован скелет. Вот в чем дело! Она проследила за нами до самого Миньонса и посмотрела, как мы подрезали изгородь. Потому и знала, где нас подкараулить ночью. И мы не подвели.
— Похоже, мисс Хартли постоянно опережала нас ровно на шаг.
— И до сих пор опережает. Что, по ее мнению, мы должны сделать с этим видео?
— Не знаю. Может, она хочет, чтобы мы сами сдались полиции? До того, как там получат такую же запись?
— И для чего ей это?
— Тоже не знаю. Мы ведь…
— Ну?
— С самого начала не понимали, что и зачем она делает. Мы о ней вообще ничего не знаем.
— Кроме ее сообщников. — Эндрю посмотрел на зажатую в руке кассету. — Надо же — сидела в засаде, ждала, в какую сторону мы дернемся, еще небось и смеялась над нами!
— Не уверен, что…
Раздался треск — Эндрю поддел пальцем пластиковую крышку, подцепил пленку и вытянул длинную петлю. Оторвал ее, потом еще и еще, пленка запутывалась, заплеталась в узлы, Эндрю шумно дышал, пока наконец не вырвал все до конца. Швырнул пустую кассету на пол и зашагал на кухню, волоча моток за собой.
— Что ты делаешь?!
Ник рванулся следом и увидел, что брат стоит у плиты и кидает пленку в огонь. С грохотом задвинув заслонку, Эндрю медленно обернулся.
— Ты хочешь сказать мне, что сжигать запись бессмысленно?
— Мы должны готовиться…
— Сам знаю! — Эндрю схватил куртку и шагнул к входной двери. — Мы должны готовиться к худшему.
— Куда ты?
Эндрю молча хлопнул дверью. Ник дернулся было за ним, но остановился. Какой смысл? Что сейчас ни скажи, брат слушать не станет.
— Место! — громко рявкнул Эндрю на собаку, вслед за этим послышался рев двигателя. Мимо окна промчался автомобиль. Эндрю уехал.
Через несколько минут Ник тоже сел за руль и поехал в Треннор, на этот раз кратчайшей дорогой. Он понятия не имел, что теперь делать. Пойти в полицию и признаться? Или все-таки поехать в Милтон-Кинез и затаиться там, ожидая, что будет дальше? Почему Элспет Хартли дает им возможность выбирать? Чего она от них ожидает, чего хочет?
Одни вопросы и никаких ответов. Строго говоря, доказательств, что именно Элспет сняла кассету, нет. Как и того, что Фарнсуорт или Дэйви подложили ее Нику в машину — хотя как еще она туда попала? Эндрю рано или поздно успокоится, и нужно будет поговорить еще раз, найти выход. А пока…
Ника тряхнуло от внезапной тревоги. Кто бы ни подбросил кассету, он наверняка обшарил бардачок, а ведь там лежал конверт с подборкой документов о болезни. А лежит ли сейчас? Ник нажал на газ, стремясь побыстрее доехать до ближайшей стоянки.
Там он с облегчением убедился, что все в порядке. Конверт выглядел нетронутым. С вересковых пустошей дул свежий ветер, Ник стоял у открытой машины, перебирая бумаги — доказательства его давней слабости. Все здесь — каждое письмо, каждый счет. И что-то еще.
Пальцы нащупали совсем незнакомый листок — программу церемонии вручения дипломов. Той самой. Ник вытащил ее и просмотрел. «Гости могут входить и выходить из сената только в перерывах между представлениями кандидатов от разных факультетов» — гласил заголовок. «Курить и фотографировать воспрещается». Дата: 29 июня 1979 года, пятница. И список имен — стройными колонками. Он знал, что если просмотрит его, то найдет свое — среди тех, кто должен был получить диплом заочно. Видимо, отец заказал программку для того, чтобы послать Нику — маленькое, но колкое напоминание о церемонии, которую он наверняка хотел посетить лично и с гордостью понаблюдать за успехом сына, а вместо этого…
И только сейчас Ник вспомнил о брате Элспет, брате, к которому она, по ее словам, приехала на церемонию вручения дипломов. Может быть, очередная ложь для того, чтобы объяснить, откуда она знает о позоре Ника. Но зачем она вообще об этом заговорила? К чему вела?
А вдруг все-таки правда? Могла же Элспет один-единственный раз сказать правду? Судорожно сжав программку в руке, Ник закрыл бардачок, сел в машину и начал просматривать фамилии, не зная толком, кого именно ищет. Не Хартли, это точно. Что-нибудь, кто-нибудь… Факультет за факультетом: Кингз-Колледж, Тринити, Сент-Джонз, Питерхаус, Клэр…
— Господи, — будто со стороны услышал он свой собственный голос. Палец, пробегавший по списку имен факультета Клэр, остановился и задрожал.
Брэйборн, Джонатан Чарльз.
Когда Ник вернулся в Треннор, Пру уже собиралась уходить. Он объяснил, что решил остаться еще на день, и проводил ее. Потом засел у телефона, но без толку. В Кембридже не было нынешнего адреса Джонатана Брэйборна, а если бы и был, они б его не дали, хотя предложили переслать письмо. Бристольский университет переадресовал Ника с его вопросами об Элспет Хартли в университет Бостона. Там согласились оставить для нее сообщение. Ее адреса у них тоже не было. Ник, абсолютно не веря в успех, попросил, чтобы Элспет перезвонила ему, если появится.
Прорыв, похоже, окончился ничем — истина, которую Ник никак не хотел признавать. Он вытащил себя из дома на пробежку, надеясь, что физическая нагрузка поможет прочистить мозги. И правда помогла. Джонатан Брэйборн и Элспет Хартли — настоящая Элспет Хартли — всего лишь отвлекающий маневр. Их поиски — пустая трата времени, на то и было рассчитано. Единственный реальный след — деньги, которые кто-то положил на счет у «Хопкинса и Бродхерста». А потом забрал. Кто? Ответ на этот вопрос станет ответом и на многие другие вопросы.
Когда Ник открыл дверь и, задыхаясь, ввалился в дом, телефон трезвонил изо всех сил. Он бросился к трубке, гадая, не загадочная ли это мисс Хартли откликнулась на его сообщение. Нет, не она.
— Николас? Слава Богу, что я вас поймал. Это Джулиан Фарнсуорт.
— Доктор Фарнсуорт? Чем могу быть полезен?
— Я звоню из Тинтагеля.
— Что вы там делаете?
— Решил провести тут несколько дней, прежде чем вернуться в Оксфорд. Но дело не во мне, а в вашем брате.
— Эндрю?
— Да. Мы встретились у мистера Дэйви, и ваш брат очень странно себя повел.
— Вы заходили к Дэйви?
— Да, хотел поговорить с ним про раскопки. И тут появился Эндрю. Крайне взбудораженный, если не сказать, взвинченный. Обвинил нас в… каком-то заговоре против него — и вас. Совершеннейшая бессмыслица. Кричал, злился — будто бредил. Пришлось пригрозить полицией, только тогда он ушел. Я даже испугался, что он накинется на нас. Я и сейчас боюсь, если честно.
— Ничего не понимаю, — машинально соврал Ник. На самом-то деле он прекрасно понял, что Эндрю взбесился, потому что обнаружил Дэйви и Фарнсуорта вместе и уверился в своих самых черных подозрениях. Непонятно другое — чем поможет скандал? Наверное, Эндрю уже вообще ничего не соображает. Придется Нику думать за двоих.
— А где он сейчас?
— Понятия не имею. Вылетел из дома так же стремительно, как и ворвался в него. И пообещал вернуться. Мистер Дэйви воспринял это как угрозу, и я склонен с ним согласиться. Если ваш брат узнает, где я остановился…
— И где же?
— Отель «Камелот-Касл». Прямо на мысу.
— Мне приехать?
— Думаю, да. Боюсь, он бродит где-то поблизости. Тянет время. Дожидается темноты. Я просто не прощу себе, если из-за моего бездействия с мистером Дэйви что-нибудь стрясется. Надеюсь, вы со мной согласны.
— В общем, да, хотя…
— Жду вас в течение часа.
— Да, но…
Ник осекся — Фарнсуорт повесил трубку.
Часа хватило в обрез. Ник ехал быстрее обычного, держа путь на север. Облака поредели и утекли серыми полосами под напором дувшего с пустошей пронзительного ветра, небо очистилось, стало светлее. Показалось солнце — низкое и бледное, скупо осветило холмы.
Ник прикинул, что последний раз был в Тинтагеле лет двадцать назад, хотя с тех пор там, вероятно, мало что изменилось. Развалины старинного замка по-прежнему высятся на подточенной волнами скале, а сушу оккупировали многочисленные пабы, кафе, сувенирные лавки. Разумеется, в это время года большинство из них закрыты. Автостоянки пусты, дороги заброшены. Тихо и безлюдно. Не сезон.
Ник повернул на взбирающуюся ввысь дорогу и вдруг увидел море — серо-синее, оно вскипало пенными бурунами у черных скал. Баррас-Ноуз и Тинтагель-Айленд выдавались в океан, а между ними на клочке земли стоял куда более похожий на замок, чем близлежащие развалины, отель «Камелот-Касл» — причуда викторианской архитектуры, построенный как гостиница при станции. Станцией должна была оканчиваться железнодорожная ветка из Камельфорда, которую в итоге так и не построили.
С холма Ник съехал в селение Боссини, которое туристический бизнес давно превратил в придаток Тинтагеля. Отсюда уже не было видно ни берега, ни отеля. Внезапно ему вспомнилось, как отец часто говорил о замке: «Странное место, причем еще страннее, чем кажется».
Главная улица, однако, выглядела до неприличия спокойной и безлюдной. Ник даже не стал бы останавливаться, если б не углядел припаркованный у паба «Меч в камне» «лендровер» Эндрю.
Ник припарковался на другой стороне дороги и вышел. Эндрю нигде не маячил. Но «Меч в камне», самое неприглядное из заведений Тинтагеля — с облезлым фасадом и обшарпанной вывеской «Лучшая паста в городе», — был открыт. Ник перешел через дорогу и вошел внутрь.
Бар оказался еще хуже, чем он ожидал: собачий холод, убогая обстановка, в дальнем углу — бильярдный стол. Магнитофон играл что-то в стиле кантри. Два человека в спортивных костюмах с объемистыми брюшками и пустыми, бесцветными лицами сидели за одним из столиков, потягивая из кружек лагер. Кроме них, в баре был только один человек — на табурете у стойки сгорбился Эндрю. Перед ним стоял стакан с виски и, судя по виду Эндрю, далеко не первый. Он был так пьян, что даже не смог удивиться, увидев идущего к нему через зал младшего брата.
— А, Ник… выпьешь со мной?
— Что происходит, Эндрю?
— Ты о чем?
— Мне позвонил Фарнсуорт. Сказал, что ты ворвался к Дэйви и закатил скандал.
— Сами напросились.
— Все равно ни к чему было сюда ехать.
— Пра-а-вда? А то, что я застукал их вместе, ничего не значит? — Эндрю зло сощурился. — Сидели там вдвоем. Замышляли что-то.
— Ты ничего не сможешь доказать.
— И не собираюсь. Главное, что я сам знаю. А теперь и они знают, что я знаю.
— Надеюсь, ты не планируешь туда вернуться?
— Может, и вернусь. В одиночку Дэйви будет проще расколоть.
— Свихнулся? Хочешь, чтобы полиция вмешалась?
— Все равно вмешается, какая разница — раньше или позже? Ну что, заказывай! — Эндрю кивнул на туповатого бармена, который как раз выполз, шаркая, откуда-то из подсобки.
— Кока-колу пожалуйста.
— Классное пойло. Шипучка для настоящих мужчин. А мне еще виски. Большой.
Бармен принес напитки и отсчитал несколько монет из кучки мелочи, лежащей у локтя Эндрю. Недоуменно посмотрел в пустое ведерко из-подо льда, взял его и пошаркал обратно в подсобку.
— Ты веришь в чудесные совпадения, Ник? Я — нет. Фарнсуорт приехал к Дэйви не посмотреть, как тому живется на пенсии. И не послушать воспоминания о старых горшках, выкопанных из-под развалин. Они сидели вместе — тебе этого мало?! Наверняка против нас сговаривались, ублюдки.
— Хорошо, а что ты можешь сделать?
— Пока думаю. В отличие от тебя.
— Слушай, я сейчас пойду к Фарнсуорту. Успокою его, как смогу. Потом отвезу тебя домой. Согласен? Тебе нельзя сейчас за руль.
Эндрю уперся в брата пьяным взглядом.
— Смеешься, что ли?
— Больше сейчас ничего не придумаешь. Нужно выиграть время.
— Время? Ты сдурел, что ли, Ник? — Эндрю затряс головой. — На хрена? На хрена, я спрашиваю?
Он сполз с табурета и поковылял к двери с надписью «Для джентльменов», на ходу отмахиваясь от Ника.
— Ну и вали. Вали, лижи задницу своему Фарнсуорту. Мне плевать. Я сам разберусь и с ним, и с Дэйви, и с этой сукой Хартли. Больше-то некому — ты ведь меня кинул. Надо было думать — ты всегда линял, как только пахло паленым. Разве что…
Грохнула дверь туалета. Два посетителя встрепенулись и с мимолетным интересом посмотрели на Ника. Тот сделал глоток колы и вдруг заметил на стойке, вблизи груды мелочи, ключи от машины Эндрю.
Ник на секунду задумался, потом, решив что-то, взял ключи, допил колу и пошел к выходу.
Он быстро доехал до «Камелота», находившегося в северной оконечности поселка. Кольцо новых, современных домов заполнило пространство между отелем и кучкой потрепанных бунгало, которые Ник помнил с детства. Сам отель, выстроенный в виде сурового замка в псевдоготическом стиле, отбрасывал густую тень, которая становилась все длиннее и длиннее по мере того, как солнце опускалось в море.
Ник припарковался рядом с «ситроеном» Фарнсуорта, вышел. И сразу же отметил, что здесь холоднее, дыхание стыло на ветру. Воздух, казалось, леденел с каждой секундой. Ник бросил взгляд на Тинтагель-Айленд, где, подобно зубам поверженного дракона, торчали во тьме останки средневекового замка, и поспешил ко входу в отель.
Войти, однако, не успел — на крыльцо выскочил поджидавший его Фарнсуорт. Ученый надел пальто, перчатки, теплую шапку и замотался в шарф. В Оксфорде он выглядел бы нелепо, а здесь — просто странновато.
— Добрый вечер, Николас. А я решил подышать свежим воздухом, чтобы успокоиться. — Фарнсуорт натянуто улыбнулся. — Еле вас дождался. Не спешили?
— Не в том дело. Я наткнулся на брата.
— Тогда хорошо, что вы, а не я. Он угомонился?
— Да. В общем и целом. Эндрю рассказал мне про вашу… размолвку еще меньше, чем вы.
— Неудивительно. Похоже, он сам не знает, чего добивается. А я — тем более. Вам не удалось прояснить ситуацию?
— К сожалению, нет.
— И вы не в курсе, что заставило вашего брата вести себя столь… необычно? — скептически подняв брови, спросил Фарнсуорт.
— Я знаю не больше вашего.
Молчание.
— Жаль, — спустя несколько секунд проговорил Фарнсуорт.
— Эндрю страшно удивился, обнаружив вас у Дэйви.
— Если бы он просто удивился, я бы его понял. Но он словно ошалел! Что ужасного в нашей встрече? Мистер Дэйви работал на самых знаменитых раскопках двадцатого века. Разумеется, я заинтересовался!
— Мой отец мог рассказать вам то же самое и даже больше.
— Всегда интересно выслушать несколько точек зрения. Увы — ваш брат помешал мне это сделать.
— Прошу прощения за выходку Эндрю, — извинился Ник, стараясь, чтобы голос звучал как можно вежливее. Беда была в том, что он вслед за Эндрю начал всерьез подозревать Дэйви и Фарнсуорта. Кто-то ведь подкинул конверт в машину, а этот пожилой эстет, глазеющий на него сквозь тинтагельские сумерки, — главный подозреваемый. И все равно — надо скрывать свои мысли. Если их с Эндрю шантажирует именно Фарнсуорт, нельзя показывать, что они обо всем догадались.
— Я лично отвезу его домой и прослежу, чтобы он больше не причинил вам неприятностей.
— А могу я узнать, где он теперь?
— В одном из здешних пабов.
— Тогда будем считать, что мы договорились. Вы не заскочите к мистеру Дэйви, чтобы успокоить и его?
— Я думаю, сейчас важнее отвезти Эндрю домой.
— Да, вы правы. Я сам позвоню Дэйви и все ему расскажу.
— Спасибо.
— Не знаю, что заставило вашего брата, Николас, вести себя подобным образом, но мне было очень неприятно.
— Я позвоню вам утром, доктор Фарнсуорт, хорошо?
— Хорошо, — задумчиво кивнул Фарнсуорт.
Обуреваемый недобрыми мыслями, Ник поехал обратно к «Мечу в камне». Первым делом надо утащить Эндрю домой. А с кассетой что делать? Тактика Эндрю — переть напролом — ни к чему хорошему не приведет. Только вот другая, менее провальная, тактика никак не придумывалась. Их поймали на крючок. Кто держит удочку — неизвестно. Тем более — зачем…
Пара пустолицых все так же сосала свое пиво. Бармен листал газету. Эндрю не было. Куча монет на прилавке исчезла.
— Он ушел, — опередил вопрос Ника бармен. — Сразу за вами.
— А куда — не сказал?
— Не-a. Да вы не бойтесь — далеко он такой не ушагает. Злился, что вы его ключи прикарманили. Прям изорался весь. А я думаю — правильно вы сделали, сразу видно — перебрал человек.
Куда же двинулся Эндрю? В голову пришел один-единственный ответ.
— Вы не знаете Фреда Дэйви? Он живет где-то здесь.
— Нет.
— Бутчер-роу, три…
— Бутчер-роу? — задумался бармен. — Что-то не помню… Стойте! Тот ряд коттеджей за Трегаттой, по дороге в Камельфорд — это не Бутчер-роу? — обратился он к посетителям, которые выразили свое согласие неторопливыми, солидными кивками. — Да, он самый.
Из поселка Ник выехал уже затемно. Дорога в Камельфорд была более оживленной, чем та, по которой он приехал, собралось даже что-то вроде пробки. Деревушка Трегатта лежит в полумиле к югу от Тинтагеля, а Бутчер-роу, если бармен не соврал, находится еще в полумиле от нее. Дорога тут одна — не заблудишься. Если Эндрю на самом деле рванул к Дэйви, Ник обгонит его по пути. Вряд ли брат успел прошагать больше мили.
Однако на дороге Эндрю не было. Может, и к лучшему — у Трегатты тротуар кончался, а проезжая часть — не место для пьяного пешехода.
Сразу за деревней Ник заметил поворот на небольшое шоссе. Он притормозил и услышал за спиной сердитые гудки, зато не пропустил нужную дорогу и вовремя свернул. Вдоль шоссе протянулся ряд низких серых коттеджей. Ник съехал на обочину, затормозил под кустами терновника, выпрыгнул из машины и пошел к двери коттеджа Дэйви.
Из-за задернутых занавесок пробивался тусклый свет. Ник несколько раз ударил в дверь молотком и услышал внутри шаркающие шаги.
— Кто там? — спросил из-за двери женский голос.
— Николас Палеолог! — крикнул в ответ Ник.
— Кто?
— Это миссис Дэйви?
— Да.
— Я Николас Палеолог. Мой брат не у вас?
Дверь неожиданно распахнулась, в дверном проеме стояли две фигуры. Фред Дэйви выглядел ниже, чем запомнилось Нику, а его жена Маргарет казалась еще меньше мужа. Оба в потертой одежде, за их спинами — в гостиной — никакого тепла, ледяной затхлый воздух, как в чулане. Беззащитными Дэйви, однако, не выглядели — трудная жизнь закалила супругов и сделала их похожими друг на друга.
— Ваш брат был и ушел, мистер Палеолог, — сказал Фред. — Уже как пару часов.
— Я думал, вдруг он вернулся.
— Не возвращался.
— И слава Богу, — добавила Маргарет. — Он просто кипел, чуть на нас не набросился!
— Позвольте мне принести извинения за его выходку.
— Доктор Фарнсуорт уже звонил нам, — сообщил Фред. — Сказал, что вы просите прощения и забираете брата домой.
— Заберу непременно, лишь бы найти.
— Слинял от вас, что ли?
— Вроде того.
— Ему надо быть поосторожнее. Не дело разгуливать в таком состоянии. Может плохо кончиться.
— Извините еще раз, мистер Дэйви.
— Может, он из-за смерти отца так переживает?
— Кто знает.
— Ну что ж, — Фред выпятил нижнюю губу, — везите его домой и забудем об этом.
— Спасибо вам.
Ник развернулся и, чуточку ошарашенный, поехал обратно, в Тинтагель. Может, Эндрю просто перебрался из «Меча в камне» в другой бар? Их там немало. В сложившихся обстоятельствах напиться — милое дело. Самому Нику трезвость явно на пользу не шла.
И вдруг он увидел брата на обочине: тот брел навстречу, прикрывая глаза ладонью от света фар. Ник резко тормознул, сзади возмущенно засигналили и замигали. Разъяренный водитель объехал машину Ника и пронесся мимо, чуть не сорвав ему дверцу.
— Какого дьявола ты здесь гуляешь, Эндрю? — заорал Ник, выскакивая из автомобиля. — Это я, Ник!
— А тебе какое дело, где я гуляю? — рявкнул Эндрю. При свете фар его лицо казалось злющей хэллоуинской маской.
— Такое, что нам надо держаться вместе!
— Ты свистнул ключи от моей машины! Классный способ… — Обрывок фразы потонул в реве проехавшего мимо грузовика.
— Ты не в состоянии сесть за руль!
— Может, и нет. Зато в состоянии выбить правду из Дэйви!
— Не дури! Садись в машину.
— Я не дурю! — Эндрю качнулся вперед и схватил Ника за грудки. — Я пойду к Дэйви, и мне плевать, против ты или нет. Уберись с дороги.
— Послушай же, — Ник стиснул его руку. — Нам нельзя…
— Отцепись от меня!
Эндрю всегда был сильнее. Он стряхнул брата и толкнул его к машине. Ник грохнулся на капот. Но и сам Эндрю не удержал равновесия, качнулся в другую сторону и ударился о крыло.
То, что случилось следом, заняло около секунды, хотя для Ника растянулось на несколько медленных, тягучих минут. Эндрю и так с трудом сохранял равновесие, а тут, пытаясь не упасть, сделал три мелких семенящих шага к середине дороги и остановился там в слепящем свете фар. Загудели сигналы, завизжали шины, и над Эндрю вырос громадный фургон.
Глухой стук. Мешанина теней. Пронзительный скрежет шин. Сигнал гудел уже не переставая, будто его зажало. Фургон дергался, его колеса давили, крушили, размазывали то, что еще мгновение назад было братом Ника. А теперь…
…уже нет.
