Третий куплет: трио, аччелерандо (постепенно ускоряя), стаккато (отрывисто)

Я не скажу, что боль от потери Фейт прошла быстро, но, к моему удивлению, она затихла раньше, чем я или Анна ожидали. Это не значит, что нам не было грустно, когда мы думали о ней, просто мы были настолько поглощены заботами о малышке Хоуп, что у нас почти не оставалось времени для того, чтобы продолжать думать о потере.

Мы выплакали все слезы, успокоились и затем сделали все возможное, чтобы сосредоточить все наше внимание и любовь на ребенке, который у нас все еще был. По настоянию Анны я добросовестно играл на гитаре регулярней, чем раньше, не только для нее самой, но и для Хоуп. Прочитав где-то, что музыка Моцарта и Бетховена может помочь стимулировать развитие мозга, я часто играл классические произведения, когда Хоуп была маленькой. Иногда я пускал пыль в глаза и пускался в исполнение хорошей песни в стиле кантри или рок-гимна. Просто я хотел быть уверен, что Хоуп развивается гармонично. И каждый раз, когда я пел «Пафф, Волшебный Дракон», ее глаза загорались. Это стало ее песней перед сном, и к тому времени, когда ей было уже два с половиной года, она знала каждое слово наизусть.

На ее третий день рождения, после задувания свечи, Хоуп объявила, что она теперь «большой человек… как мама».

Мы предупредили ее, чтобы она не росла слишком быстро, и сказали, что для нас она по-прежнему маленькая девочка и всегда останется такой, какой бы взрослой она ни выросла. Она очень строго посмотрела на нас обоих и показала три маленьких пальчика.

– Нет, я теперь большая. Смотрите, мне уже много… один, два, свободна!

Да, Хоуп была «свободной» – свободно делала все, что только мог придумать ее маленький ум.

В промежутке между ее третьим днем рождения и временем, когда ей исполнилось четыре года, мы постоянно напоминали ей о всех вещах, которые «большие люди» не делают. Например, большие люди не бегают и не прячутся под стойками одежды в JC Penney, спокойно скрываясь там по полчаса, пока мама не начнет в панике выкрикивать их имя. Они также не полощут мягкие игрушки в унитазе, не отстригают им налысо челки и не выскакивают из дома в погоне за бездомной кошкой, когда мама прилегла немного вздремнуть.

Однажды ночью, когда я был расстроен тем, что мало сплю, мне в спину уперлась маленькая костлявая коленка. Мне пришлось напомнить ей, что «большие люди» обычно не спят в постели родителей.

Даже если ее выходки были иногда утомительны, не было ни одного момента, когда бы нам не нравилось, что Хоуп рядом с нами.

На самом деле, оглядываясь назад, можно сказать, это было одно из самых лучших времен в нашей жизни. По вечерам после работы мы ходили в парк и катали Хоуп на качелях или смотрели, как она, крича от восторга, скатывалась с горки. Потом шли домой и пели песни или читали сказки. По выходным ездили в город и катались на магазинных тележках, глазели на витрины или просто оставались дома и играли на полу в гостиной. Когда мы были вместе, нам на самом деле было все равно чем заниматься.

С учетом всех обстоятельств, тогда у нас было все необходимое для жизни, и даже достаточно совместного времени, чтобы наслаждаться тем, что мы семья. Но в глубине души (и часто прямо на острие своих мыслей) я чувствовал, что все еще далек от того успеха, который всегда представлял для себя. Более того, я волновался, что до сих пор не сделал достаточно для того, чтобы достойно обеспечить свою семью. Из месяца в месяц наши дела шли хорошо, но разве не было лучшей жизни, которую я бы хотел дать своей жене и дочери? Достаточно ли большой наш дом? Подходящее ли место кондоминиум для того, чтобы растить ребенка? А как насчет сбережений на будущее? Зарабатываю ли я достаточно для того, чтобы определить Хоуп в колледж? Наш счет в банке увеличивался не настолько быстро, чтобы справиться с такими расходами, и я боялся, что это никогда не изменится. Я не мог не думать о Стюарте, но каждый раз эти мысли только подливали огонь в мои переживания насчет моей финансовой несостоятельности. Он уже заныкал достаточно денег для обоих своих мальчиков, чтобы они могли пойти учиться в колледж. Его имущество было полностью оплачено, равно как и его машины, лодка и дом на колесах. И помимо этого, он все еще продолжал зарабатывать, получая ежемесячно за проценты по своим вкладам больше, чем я зарабатывал за год. В определенном смысле это казалось несправедливым. Я старался скрывать свою зависть, но это было не так легко, особенно во время наших ежемесячных поездок к нему в гости в Фресно на воскресные обеды.

Прогуливаясь по ухоженным садам или погружая ноги в бассейн, мне было нелегко сознавать, что я все еще нахожусь слишком далеко от того, что богатые люди называют успехом.

– У нас все в порядке, – однажды сказала Анна, когда, возвращаясь домой от ее брата, я ворчал по поводу своей зарплаты.

– Мы счастливы, и за деньги это не купить.

Она говорила правильные слова, но я подметил, что не исключено, что она, в свою очередь, пытается убедить тем самым и себя.

– Твой брат счастлив и у него полно денег.

– Деньги его не волнуют, ты же знаешь.

– Потому что их у него больше, чем он в состоянии потратить! После тусовки в их новом особняке тебе не кажется, что наша квартирка немного тесновата? Если бы я мог просто позволить себе улучшить наши условия жизни, переехав в собственный дом, думаю, что все было бы намного лучше. Если бы у нас была еще одна спальня, мы могли бы превратить ее в домашний офис. Плюс Хоуп в ближайшее время пойдет в школу, и я думаю, мы могли бы выбрать округ получше.

Анна задумалась на минуту.

– Дом побольше был бы кстати.

По тому, как она сказала это, я мог догадаться, что она уже думала об этом. Анна немного помолчала, а затем добавила:

– …и, может быть, новую машину. Мне кажется, что твоя машина чаще находится в ремонте, чем ездит, да и моя ненамного лучше. Вчера снова моргала лампочка «АВС», но потом погасла.

Мое чувство неполноценности росло как на дрожжах, и я продолжал обороняться.

– Да, хорошо, нам надо сделать так, чтобы ее снова посмотрели, – пробормотал я.

– Я уверена, что с ней все нормально, – заверила она меня.

– Может быть, но я не хочу, чтобы ты и Хоуп ездили в машине, в которой, возможно, есть проблемы с тормозами. А если что-то случится? Мы просто не можем позволить себе новую машину, но я делаю все от меня зависящее, чтобы мы смогли.

Она похлопала меня по ноге.

– Я знаю, что ты делаешь, и я ценю это.

Оставшуюся часть дороги домой я почти не разговаривал. Вместо этого я сидел и думал о том, как трудно преуспеть в этом мире, когда живешь на одну зарплату.

Когда дочка родилась, мы вместе с Анной решили, что пока она не пойдет в школу, ей придется подождать с возвращением в ряды работяг. Учитывая то количество усилий, которое потребовалось для рождения ребенка, мне не нравилась идея, что кто-то посторонний будет по восемь часов в день растить нашу дочь. Конечно, это предполагало, что все наши расходы лягут на одни мои плечи. Но это было то бремя, которое я с радостью нес. Зная, что в душе Анна надеется на некоторое улучшение нашего образа жизни, но которое я просто пока не мог себе позволить, это бремя стало ощущаться более тяжелым. Реальность заключалась в том, что я не видел способа заработать больше денег. Я снова и снова делал попытки продать свои песни агентам и продюсерам, но ничего не получалось.

И, несмотря на то, что в названии той работы, которую я ежедневно выполнял, присутствовало слово «менеджер», это не значило, что она приносила с собой ту зарплату, которая могла бы обогнать высокий уровень жизни Сан-Франциско. Ее хватало на то, чтобы заплатить по счетам и положить еду на стол, но не более того.

Мы не поднимали тему финансов в течение нескольких месяцев после этого. Я старался не думать о той куче бабок, в которой купался мой шурин, потому что, казалось, я мало что мог сделать, чтобы конкурировать с ним. И Анна милостиво избегала упоминаний о собственном доме и безупречном дворике, о котором она, несомненно, мечтала.

В течение тех же нескольких месяцев экономика натолкнулась на некоторые неожиданные препятствия в достижении цели. В то время как политики в Вашингтоне и инвестиционные банкиры с Уолл-стрит были заняты тем, что искали виновных, мои друзья и коллеги по работе переживали по поводу увольнений. Понадобилось немного времени для перетирания слухов, чтобы прийти к выводу, что сокращение штатов находится на стадии проработки. Большинство сотрудников предсказывали, что сокращение будет где-то от десяти до тридцати процентов. Как менеджер первого уровня, я думал, что наверняка узнаю, если что-то подобное грядет, но если и существовала какая-то конкретная информация, то я был не в курсе. Принимая во внимание все слухи, тот факт, что высшее руководство ничего мне не говорило, весьма меня волновало. Я не хотел, чтобы Анна переживала из-за этого, поэтому ничего не говорил ей. Когда она спросила, повлиял ли экономический кризис на мою фирму, я преуменьшил то, что мне было известно.

– Дела, возможно, немного замедлились, но мы все еще держимся.

Через шесть месяцев после появления первых слухов совет директоров распространил по компании памятку с объяснением, что в рамках реструктуризации они «к сожалению, освободили от занимаемой должности» нескольких видных руководителей в нашей штаб-квартире в Нью-Йорке.

На их место со стороны была приглашена женщина по имени Джессика Хокер. Ее назначили новым вице-президентом по продажам и операциям. Через месяц после вступления нового вице-президента в обязанности она начала увольнять людей. В беседах между сотрудниками она быстро заработала прозвище «Секира». Слишком ловко она убирала людей с должностей в наших офисах по всей стране. В начале третьего месяца своего пребывания в должности Секира появилась без предупреждения в Сан-Франциско. Когда я сразу после семи утра пришел на работу, она уже находилась там, в окружении охранников. Она заняла на весь день офис генерального менеджера и не выходила из него до девяти тридцати, явно просматривая личные дела сотрудников с менеджером по персоналу Мириам Скотт. Когда она была готова, Джессика заставила Мириам собрать всех сотрудников для короткой встречи на большой открытой площадке на втором этаже.

Это была встреча, которую я никогда не забуду. Первые десять слов, которые вышли из уст Джессики, были: «Доброе утро, мне очень приятно находиться здесь вместе с вами».

Вступление было ласковое, но по тому, как она его произнесла, было очевидно, что она презирает это место, презирает нас. Я чуть не рассмеялся вслух. Секира была низенькой полноватой женщиной, гораздо моложе, чем я представлял себе. Может быть, на год или два старше меня. Ее физические данные не были совершенно непривлекательными, но она производила впечатление такой помпезной и высокомерной особы, что на нее было нелегко смотреть, не говоря уже о том, чтобы слушать.

Мне хватило всего десяти слов, чтобы понять, что эта женщина – беда. Ее следующие десять слов подтвердили мою оценку.

– Моя сегодняшняя задача заключается в реализации некоторых столь необходимых изменений.

С этого момента ее выступление покатилось вниз.

– В результате экономического давления, в сочетании с разумными ожиданиями от акционеров, необходима местная реструктуризация, чтобы лучше согласовать наши операционные расходы с доходами.

Нам сообщили, что каждый, кто подпадает под увольнение, будет персонально вызван в ее кабинет для заслушивания условий расставания. Затем служба охраны всех проводит из здания. После того как она замолчала, мне показалось, клянусь, что эта женщина, улыбалась, наслаждаясь контролем над нашими судьбами.

Она уверенно зашла в кабинет генерального менеджера и закрыла за собой дверь. Через несколько минут было названо имя первой жертвы.

– Дана, – сказала Мириам, как только подошла к толпе людей, которые продолжали стоять на открытой площадке, – пожалуйста, пройдемте со мной.

Дана Эббот была совсем молодой женщиной из бухгалтерии, которая успела проработать в фирме приблизительно год. Очень нервничая, она последовала за Мириам в кабинет высокого начальства. Пять минут спустя Дана появились с лицом, покрытым красными пятнами. Охранник проводил женщину к столу, чтобы она собрала свои личные вещи, а затем повел ее к выходу. Она опустила голову и старалась улыбаться, когда проходила мимо группы сотрудников, хотя в это время по ее щекам текли слезы. Я всего несколько раз разговаривал с Даной, но я знал, что она была матерью двух маленьких детей, и я сомневался, что теперь ее семья будет жить припеваючи. В то время как Дана направлялась к выходу, Мириам отправила следующего человека на плаху. К всеобщему удивлению, это был Фрэнк Дейн, генеральный менеджер. В течение пятнадцати лет он руководил офисом в Сан-Франциско, и он подчиняется непосредственно Джессике. Судя по его лицу, когда назвали его имя, он был в шоке, как и все остальные. Через некоторое время Фрэнк вышел из своего бывшего офиса. Я никогда не видел его раньше в таком обезумевшем состоянии, как сейчас. Он направился к входной двери, не произнеся ни слова. Вскоре стало понятно, что список Джессики на увольнение был составлен в алфавитном порядке. Я испытал огромное облегчение, так как моя фамилия начиналась на «Б». Моему непосредственному боссу, Марку Ллойду, пришлось обливаться потом почти до обеда, когда, наконец, перешли к букве «М».

К этому времени я уже перестал наблюдать за торжественным прохождением. Мне было невыносимо видеть, как большинство моих коллег вышвыривают на улицу без работы. Я сидел в кабинете, пытаясь что-то делать, до тех пор, пока все не кончилось. В два часа Броку Уайту, его фамилия была последней в списке компании, указали на дверь. Бедный парень просидел как на иголках весь день, и когда, наконец, подошла его очередь, он разразился таким потоком брани, что у меня уши завернулись. Услышав ругательства, я вышел из кабинета, чтобы посмотреть, что происходит. Я успел захватить только конец его прощального жеста, прежде чем охранник схватил его за руку и «помог» ему пройти оставшуюся часть пути к выходу. Когда буквы в алфавите закончились, те из нас, кто остался, еще раз выдохнули с огромным облегчением, хотя радость была горькой. Часть моего «я» хотела бы быть уволенной. Вина за то, что меня оставили, была не менее изнурительной, чем страх быть уволенным.

Тут и там можно было видеть нескольких человек, которые избежали увольнения. Они плакали. Как менеджер, я посчитал своим долгом поддержать их сейчас. Я начал ходить из одного кабинета в другой и говорить ободряющие слова, которые приходили мне на ум. В то время как я был занят, разговаривая с людьми, Мириам Скотт вернулась из офиса Джессики и позвала Марка Ллойда. Когда я услышал его имя, я забыл, о чем говорил, и с ужасом наблюдал, как Марк стоически преодолел расстояние до кабинета Джессики. Мне показалось, что он находится там уже целую вечность, но, судя по часам на стене, прошло всего двадцать минут, когда дверь вновь открылась, и из нее вышел Марк. Я подумал, что улыбка на его лице – хороший знак, но она не объясняла, почему офицер безопасности шел рядом с ним. Вместе они прошли в кабинет Марка. Через несколько минут, когда они вновь появились, Марк держал в руках маленькую коробку с личными вещами. Все вокруг начали шептаться.

– Они все еще не закончили с увольнениями! – услышал я, как ахнула одна женщина.

– Только не Марк! – возмутилась другая.

Проходя рядом со мной, Марк, тот человек, которого настолько поразил мой талант, что он взял меня на работу, вежливо улыбнулся и кивнул головой, а потом исчез.

Тридцать секунд спустя, когда мое сердце все еще бешено колотилось, Мириам покинула пределы кабинета Джессики и направилась в мою сторону. Я старался не смотреть ей в глаза, но в конце концов она остановилась прямо перед мной и я уже не мог делать вид, что не замечаю ее. Мое сердце сжалось. Может быть, она пришла за кем-то другим, но каким-то образом я знал, что она пришла за мной. Если Фрэнк и Марк были уволены, то, конечно, я был следующим.

– Мистер Брайт, – бесчувственно сказала женщина, – госпожа Хокер хотела бы поговорить с вами.

В тот день дорога домой показалась мне особенно длинной. Самой длинной за всю мою жизнь. Я, честно говоря, понятия не имел, как буду объяснять все Анне. Я перебрал сотни различных способов, как сообщить плохую новость, но ни один не показался мне хорошим.

– Ты сегодня рано вернулся домой, – сказала Анна, когда я вошел в кухню. – Чему я обязана таким удовольствием? – Она мыла посуду в раковине.

Когда я не ответил, она перестала чистить горшок, над которым трудилась, и уставилась на меня.

– Все в порядке, милый?

– Сегодня был тяжелый день на работе. Oни… дама из корпорации была в офисе.

– Да? – Она вытерла руки кухонным полотенцем, глядя прямо на меня.

– Ей дали прозвище Секира, потому что она ловко разделывается с делами, когда надо оптимизировать работу компании, что-то типа этого.

– Звучит не очень хорошо.

Во рту у меня все пересохло, словно он был полон песка.

– Ага. Они, точнее она, пустила под корень почти пятьдесят процентов наших сотрудников.

– О, черт возьми…

– Да, это было похоже на работу мясника.

– Так ты… попал в эти пятьдесят процентов?

– М-м-м… нет. Но, благодаря некой перетасовке, которая произошла в самый последний момент, моя судьба может быть и хуже.

– Что?

– Они уволили Фрэнка Дейна, – объяснил я. – Собирались передвинуть Марка на его место, на должность генерального менеджера, но Марк решил, что вместо этого хочет уволиться. Видимо, он искал способ вернуться туда, где вырос, в Пенсильванию, и посчитал, что сейчас как раз удобное время, чтобы спокойно уйти из компании.

– О, черт возьми, – сказала она, очевидно, ошеломленная известием, что мой наставник и друг покинул корабль. Несколько раз мы приглашали Марка и его жену к себе домой и сблизились с ними, как ни с кем еще.

– Ну, и кто собирается заменить Фрэнка?

Я сделал глубокий вдох.

– Я.

Она издала сдавленный смешок.

– Ты?

– Безумие, правда?

– Нет, я уверена, что ты добьешься многого. Просто… для меня ты все еще мечтательный ребенок, который исполняет музыку на улице, а не… А кто ты теперь? Представитель деловых кругов? Кто бы мог подумать. – Она замолчала. – Сильно изменится твой график работы?

– Да, и это большой недостаток. Предстоят частые поездки. Многие из наших ключевых клиентов находятся в Лос-Анджелесе и Сан-Диего, но есть еще куча в Сиэтле. И Денвере. И, конечно, мне придется время от времени останавливаться в Нью-Йорке для встреч с Джессикой.

– Кто такая Джессика?

– Мой новый начальник, Секира. Теперь я отчитываюсь напрямую перед вице-президентом.

– Ничего себе. – Было видно, что она искренне поражена. – Ну ты даешь! От менеджера первого звена прямо в корпоративные шишки.

– Уверяю тебя, в этом не будет ничего прекрасного. Потеряв всех этих людей, нам предстоит испытать нехватку рабочих рук. Мне придется работать день и ночь, чтобы удержать фирму на плаву.

Она крепко обняла меня и прошептала:

– Я знаю, что ты справишься.

– Спасибо за доверие, – ответил я. К сожалению, я знал, что мой новый босс не разделяет ту же уверенность.

Она поставила меня на эту должность только потому, что Марк сказал ей, что я лучше всех подходил для этой работы, а так как осталось очень мало людей, у нее на самом деле выбор был небольшой.

– Рассматривайте работу как временную, если угодно, – сказала Джессика во время нашей беседы. – В конце концов, если добьетесь успеха, то она может стать постоянной. Если нет, ну, тогда… Я думаю, вы знаете, что поставлено на карту.

– Да… моя работа.

Я заверил ее, что превзойду все ее ожидания.

– Я ничего не ожидаю, – спокойно сказала она, – потому что думаю, что вы не готовы к этой должности. Но я дам вам неплохой шанс, чтобы вы смогли доказать, что я ошибаюсь.

Я ничего не передал Анне из этого разговора. Может быть, мне стоило это сделать, но ей, кажется, очень нравилась идея, что я буду новым генеральным директором. Она обхватила меня руками и немного игриво стиснула.

– Осмелюсь спросить, а ваша новая должность подразумевает увеличение заработной платы?

Джессика не считала, что я заслуживаю больше денег, так как мое продвижение было результатом спонтанно принятого решения. Но Мириам сообщила, что по закону каждый должен получать компенсацию на основе документально подтвержденного уровня зарплат для каждой должности.

Когда мне сказали, каков был уровень зарплаты для главного менеджера, я чуть не задохнулся. Глядя Анне в глаза, которая все еще обнимала меня, я впервые за все время позволил себе улыбнуться.

– Это, моя дорогая, единственная хорошая новость из всего случившегося. Я думаю, что мы сможем выбраться из этого кондоминиума и переехать в более свободное жилье в том районе, который ты выберешь.

Я знал, что далеко забегаю вперед. Я мысленно тратил деньги, которые еще даже не поступили на мой счет, полагаясь лишь на работу и зарплату, которых я мог легко лишиться буквально на следующий день. Но мне было все равно. В тот день я увидел так много людей, которые потеряли работу, что теперь я понимал, что нет ничего постоянного. Так почему бы не насладиться моментом? Пусть даже на время, но я собирался воспользоваться своим новообретенным успехом. Ее глаза загорелись именно так, как я себе представлял.

– Не может быть!

– Может. Но помни, что это новая должность влечет много работы. Если я хочу удержаться на высокой зарплате, это потребует жертв со стороны каждого из нас.

Она немного отстранилась.

– Какие жертвы?

– В основном время. Я не смогу столько же времени быть рядом с тобой. Ты готова на это?

– Насколько больше ты будешь зарабатывать, только точно?

Я притянул ее к себе так, чтобы прошептать ей это на ухо.

– Немного больше чем в два раза.

Она издала небольшой вопль и обняла меня изо всех сил.

– Тогда с такой жертвой, мне думается, я смогу жить!