Оглядываясь назад, мне кажется, Марк Ллойд поступил мудро, когда взял деньги и убежал, вместо того, чтобы жить в соответствии с ожиданиями Джессики.

Время шло, она оказалась настолько проницательной и беспощадной, насколько все ее и считали. Я знал, что хожу с ней по лезвию бритвы, и это знание подталкивало меня к проявлению моих способностей. Мне было страшно не только потерять зарплату, но я также не хотел доставить Джессике удовольствие сказать что-то вроде: «Видите, Итан, я знала, что вы недостаточно хороши».

С самого начала мы вместе с Анной понимали, что должность генерального менеджера потребует жертв. Так оно и было. Начать с того, что я ездил в командировки почти каждую неделю. Когда я не был в дороге, Джессика любила проводить частые телеконференции, но по времени восточного побережья, поэтому я часто был в офисе уже в шесть утра. Это стало еще большей обузой, когда Анна нашла понравившийся ей дом в престижном районе в тридцати минутах от офиса. Каждый день, тратя по часу на дорогу до офиса, проводя бесконечные встречи и имея босса, похожего на Гитлера, вся моя жизнь превратилась в одну большую жертву.

Следующие два года пролетели как один миг. Хоуп вдруг уже было почти пять лет, и она посещала дошкольное учреждение. Каждый раз, когда я возвращался из командировки домой, мне казалось, что она подросла на полдюйма. И с каждым днем она становилась все больше и больше похожа на свою мать – высокий рост, естественная красота, обезоруживающая улыбка. В те вечера, когда я приходил домой, чтобы уложить ее спать, она больше не просила меня спеть для нее. Как-то в нашем суматошном существовании, я думаю, она забыла, что раньше я ей играл на гитаре перед сном. Может быть, она вообще забыла, что я играю на гитаре.

Были, конечно, моменты, когда я задумывался, стоит ли работа всего этого. Но размер зарплаты помогал отодвигать эти мысли в сторону. Это единственный способ, чтобы вырваться вперед, говорил я сам себе. И это не будет вечно. В конце концов, дела на работе сбавят обороты. Но ничего не менялось.

Вскоре после того как Хоуп исполнилось пять лет, Джессика пригласила меня на обед во время одного из моих визитов в Нью-Йорк и удивила, впервые произнеся в мой адрес псевдокомплимент. Ничего подобного до этого не звучало из ее уст.

– Я редко ошибаюсь в людях. Я считала вас креативным типом, оригиналом, который никогда не сможет достичь должности высшего уровня. Но вы доказали, что я ошибалась.

– Спасибо, – сказал я, – пожалуй.

– Добро пожаловать. Вы действительно доказали, что можете работать в команде, Итан. Я знаю, что могу рассчитывать на вас, если надо сделать все возможное для достижения поставленной цели. Именно поэтому я делаю вас новым вице-президентом по операциям в Западных Штатах.

Это могло бы звучать как продвижение по службе, но на самом деле компания просто расширяла полномочия генерального менеджера для того, чтобы провести еще одну реструктуризацию. К сожалению, в ближайшее время пройдет еще больше увольнений в офисах, в том числе и в Сан-Франциско, так как они решили сделать меня управляющим всех рынков к западу от Миссисипи. Это давало им возможность сократить генеральных менеджеров в других местах и свалить их работу на меня.

Но с этой дополнительной ответственностью появились дела, которые не входили в описание моей вакансии. Как, например, еще больше встреч с клиентами. И еще более ранние утренние телеконференции с руководителями из Нью-Йорка. И утверждение еще больших расходов. И еще, и еще, и еще… Месяцы шли, Анна становилась все менее и менее благосклонно настроенной по отношению к тому, сколько мне требовалось времени для работы. Мы, правда, продолжали наслаждаться финансовыми вознаграждениями за мою тяжелую работу. Но жена также стала выглядеть менее безмятежной.

– Я не понимаю, почему ты все время должен отсутствовать, – говорила она. – Ты слишком много работаешь. Неужели они на самом деле так много требуют от тебя, или ты сам получаешь удовольствие, сидя на работе?

Последнее замечание задело меня. Я терпеть не мог быть привязанным к работе. Я продолжал это делать единственно только для нее и Хоуп. И теперь, когда мы влезли в огромную ипотеку и кредиты за два автомобиля, удержаться на этой работе было самым главным для меня.

– В ближайшее время станет полегче, – заверял я. – Просто еще немного, пока экономика не придет в норму. Тогда я смогу передать больше своих полномочий.

Но «еще немного» не кончалось. Работа допоздна продолжалась вместе с периодическими жалобами Анны на мою занятость.

Тот год, когда Хоуп исполнялось семь лет, был самым напряженным из всех. Большинство компаний, с которыми мы имели дело, резко сократили свои маркетинговые бюджеты. Это был способ урезать расходы во время экономического спада, поэтому мы были вынуждены бороться за каждый «пенс» с клиентами. Это подразумевало больше подготовки, больше встреч, больше посещений клиентов и больше звонков от Джессики, когда она давила на меня, чтобы я ускорил темпы работы своих команд. Но напряженной была не только работа. Порой было слишком трудно находиться дома. Мысленно я был настолько поглощен бизнесом, что даже когда у меня выпадала свободная суббота, чтобы провести ее с семьей, я не мог отделаться от мрачных дум о своих клиентах, сотрудниках и слухов по всему офису, что надвигается очередной раунд увольнений.

В тот год мы с Анной неоднократно вступали в жаркие споры из-за глупых вещей, вероятно, потому, что кто-то из нас находился в состоянии стресса.

Самой глупой была перебранка по поводу косметического ремонта. Все началось в четверг вечером, когда жена спросила мое мнение о том, в какой цвет выкрасить нашу спальню.

– Покрась в тот, который тебе хочется, – сказал я. – Мне все равно. Так или иначе, я сплю в ней всего половину времени.

Анна ощетинилась на мое замечание, но не стала обострять. Однако на следующий вечер она принесла несколько чипов с образцами краски в мой кабинет, когда я работал, и спросила, может ли она меня прервать.

Я как раз был поглощен составлением рейтинга сотрудников, которые работали на меня. Слухи, витавшие в офисе, оправдались: предстояло большое сокращение штатов, и я занимался грязной работой, решая, кто останется, а кто уйдет.

– Ты только что это сделала, – сказал я.

– Это займет всего минуту.

Она протянула мне два образца краски.

– Что хочешь для стен – «Дерюжку» или «Горелую вишню»?

Меня это меньше всего волновало, но если я не выскажу свое мнение, то перерыв в работе продлится.

– Та, которая красноватая.

Я надеялся, что назвал цвет, который ей больше нравился, и на этом разговор закончится.

– Хорошо, – щебетала она. – Мне тоже он по душе. А теперь, как насчет потолка?

Она протянула еще два покрашенных кусочка картона.

– «Яблоневый цвет» или «Причудливый лен»?

В голове все еще вертелись имена людей, которых я собирался поставить в очередь за пособием по безработице, поэтому даже безобидный разговор о цветах вызывал у меня огромное раздражение. И когда я увидел протянутые образцы и рассмотрел их при свете, то потерял хладнокровие.

– Ты серьезно? Просишь выбрать между белым и белым?

– Нет, первый цвет более подходит к настоящему белому, а второй темнее и немного более теплый.

– Они совершенно одинаковые. Ты действительно хочешь знать мое мнение? Покрась любым, и я никогда не увижу разницы.

Она заговорила так же резко, как и я.

– Неужели? Ну а ты хочешь знать мое мнение? По-моему, твое мнение… совершенно ужасное. Как и ты в последнее время.

– Это правда? – Я бросил ей под ноги картонки с образцами. – Я ужасный? Что ужасного в том, что у тебя есть время беспокоиться о едва заметных различиях в этих дурацких образцах цвета? Белый – это белый, дорогая, нравится тебе это или нет.

– Что ужасного, что тебя не интересуют те вещи, которые волнуют меня? Раньше интересовали. Или, что ужасного в том, что тебя постоянно нет дома, и мне не с кем поговорить?

– У меня не хватает на это времени, – легкомысленно сказал я и отвернулся к компьютеру.

– Это самый глупый аргумент из возможных. О, извини, самый ужасный.

– У тебя больше ни на что нет времени. Кошмар, почему мы вообще женаты?

От ее слов у меня по спине пробежал холодок. Я крутанулся на кресле и развернулся в ее сторону.

– Что ты имеешь в виду?

Она пожала плечами.

– Когда твой график станет менее напряженным и у тебя появится время, чтобы немного поразмыслить, я уверена, что тебе станет понятно.

Это был первый, но не последний раз, когда она указала на то, что в броне нашего брака появились трещинки, которые могут привести к тому, что в нем можно будет пробить брешь.

За три недели до восьмого дня рождения Хоуп Анна позвонила мне на мобильный телефон в то время, как я обедал с несколькими руководителями отелей в Лас-Вегасе. Они видели, что их прибыль неуклонно снижается, и искали пути маркетинговой модернизации, чтобы направить дела в нужное русло. Это была такая сделка, которую нельзя было прерывать из-за звонка супруги. Я выключил звонок и перевел его на голосовую почту.

Когда я вернулся в свой отель поздно ночью, то перезвонил Анне.

– Сейчас уже почти полночь, – холодно сказала она.

– Я знаю. Сожалею. Эти ребята действительно хотели поговорить.

– Ты уверен, что у тебя… нет неприятностей? Это Вегас, в конце концов.

– Анна, я надеюсь, ты не думаешь так на самом деле. Мы сейчас говорим обо мне.

В течение нескольких секунд она молчала в трубку.

– В последнее время я не уверена, что вообще знаю, кто ты. – Она снова замолчала, ожидая, что я скажу что-то в ответ. Когда я промолчал, она сказала: – Ты в курсе, что у нашей дочери скоро день рождения, не так ли?

– Да, я получил по электронной почте сообщение о вечеринке. Почему в пятницу, за неделю до ее фактического дня рождения?

Она вздохнула.

– Думаю, что ты не прочитал сообщение до конца. Трое маленьких друзей Хоуп из школы заняты в день ее рождения, но они хотят отпраздновать с ней, поэтому мы выбрали более раннюю дату.

– Ах да, правильно, – солгал я. – Сейчас вспомнил, что читал про это.

– Угу. В любом случае ты должен точно знать, что в нужную дату будешь свободен во второй половине дня. Ты уже запланировал свободное время?

– Утром я первым делом поручу своему помощнику, чтобы он это сделал.

– Пожалуйста, не забудь. Ты пропустил ее школьный спектакль, танцевальный вечер и десяток других вещей, которые она хотела бы, чтобы ты видел. Ты по-любому не можешь пропустить ее день рождения.

– Я знаю. Я буду там. Я обещаю.

Анна позволила моим словам повиснуть в воздухе. Сколько вещей я обещал сделать за эти годы? И как много из этих обещаний я выполнил? Я старался не думать об этом. Но несмотря ни на что, даже если мне не удалось выполнить что-то из мелочей, я добросовестно выполнял более важное обещание – заботиться о своей семье и удовлетворять ее потребности. Разве это не компенсировало все остальное?

– Ну-ну, – сказала она с легким сомнением в голосе.

Через два дня, когда я вернулся в город, мы поздно ночью с Анной сидели во внутреннем дворике и разговаривали. Мы пытались наверстать упущенное, живя параллельными жизнями. Она восполняла мои пробелы насчет достижений Хоуп, а я вкратце рассказывал ей о своих поездках и сделках, которые мне удалось совершить.

Наконец она спросила, освободил ли я время в своем календаре для празднования дня рождения Хоуп. Я этого не сделал, но солгал и сказал, что все сделал, мысленно дав себе команду не забыть об этом на следующее утро, когда приду на работу.

– Спасибо. – Кажется, она успокоилась. – Тебе еще нужно успеть купить ей подарок. Не пойми меня неправильно, но мне надоело самой выбирать подарки, а потом говорить, что они от тебя. Я думаю, что она догадывается. Она должна знать, что ее отец заботится о ней.

– Ты права. Что ее интересует? Куклы, велосипеды?

– Итан, тебе на самом деле нужно больше времени проводить со своей дочерью. Я не должна говорить о таких вещах.

Наверняка из-за того, что было уже слишком поздно, это ее последнее замечание вывело меня из себя больше, чем обычно.

– О, не начинай, – огрызнулся я. – Я хотел бы проводить больше времени с Хоуп, но вместо этого работаю как проклятый, чтобы вы могли наслаждаться жизнью, к которой уже успели привыкнуть.

Она выпрямилась в кресле и, сузив глаза, посмотрела на меня.

– Как я должна это понимать?

– Ты слышала, что я сказал. В то время как я каждый день изматываюсь до изнеможения, ты торчишь дома, обедаешь с друзьями, ложишься вздремнуть, когда тебе вздумается, – совершенно никаких обязанностей.

Лицо Анны покраснело, хотя в свете лампы, которая освещала патио, оно больше походило на апельсин. Я думаю, что если бы она была персонажем из мультфильма, то я увидел бы, как у нее из ушей повалил пар.

– Ну кто-то должен растить нашего ребенка! Разве это не обязанность?

– Да, конечно, – насмешливо сказал я, – это очень важно после того, как автобус привозит ее из школы. А как насчет остального времени? Что случилось, ведь ты собиралась вернуться на работу, когда Хоуп пошла в детский сад, Анна? Сейчас она уже в третьем классе! Не жалуйся, что я редко бываю дома, если ты не готова мне помочь изменить ситуацию. Потому что я могу гарантировать, в первый же момент, как только я отпущу газ на работе, Секира тут же найдет того, кто займет мое место, а при нынешнем состоянии экономики мало что можно еще найти. И я очень сомневаюсь, что пособия по безработице хватит на то, чтобы за все заплатить.

Я махнул рукой в сторону дома и двора.

– Ты этого хочешь?

– Конечно, нет! – прошипела она. – Я просто хочу… Мне нужно… – Она не договорила. Гнев на ее лице вдруг сменился печалью. Я не мог понять, то ли она не знает, что сказать, то ли не хочет говорить то, о чем думает.

– Что ты хочешь, Анна? Дом, ухоженный газон, новые автомобили и чтобы я постоянно был рядом? Это называется и рыбку съесть и в пруд не залезть. Боюсь, это просто невозможно.

Печаль, которая начала возрастать, вдруг мгновенно испарилась, и на ее месте вновь появился горящий оскорблением взгляд. Она грозно сжала кулаки, потом встала из кресла.

– Я собиралась сказать, что просто хочу вернуть мужа, – фыркнула она сквозь зубы. – Но теперь я не настолько уверена.

Анна развернулась и забежала в дом. Прошло тридцать минут, и я понял, что надо зайти в дом и попытаться уладить конфликт. На следующий день у меня была очередная командировка, и я не хотел уезжать на пессимистической ноте. Я нашел Анну лежащей в кровати и уставившейся в потолок.

– Я сожалею, – сказал я.

– Я тоже, – ответила она, продолжая неотрывно смотреть прямо над собой. Ее голос был по-прежнему напряженный. Я лег рядом с ней и посмотрел в том же направлении.

– Есть что-нибудь интересное?

– Где?

– На потолке.

– Нет. Я просто вижу огромное белое беспорядочное пустое пространство. Оно напоминает мне наш брак.

– Ах, но оно не белое, – поправил я, мягко ткнув ее в бок. – Это «Причудливый лен». Девять месяцев назад художник, который находится внутри тебя, уверял меня, что это намного более теплый и глубокий цвет, чем обычный белый.

Неожиданно ее голос смягчился.

– Я не знаю, остался ли во мне еще художник. Сейчас это выглядит для меня обыкновенно белым.

– Это нормально, музыкант во мне, кажется, тоже исчез.

Она, наконец, повернулась, чтобы посмотреть на меня.

– Это так грустно. Что случилось с нашими мечтами, Итан? Мы должны были бы поделиться ими с Хоуп, а вместо этого мы от них отказались. У меня такое чувство, что мы много от чего отказались за последние несколько лет.

Я не знал, что ей ответить. По крайней мере, мне ничего не приходило в голову такого, чтобы вновь не вернуться к нашему разговору во внутреннем дворике, поэтому я держал рот на замке.

Она вернулась к разглядыванию «Причудливого льна» у себя над головой.

– Ты спрашивал, чем Хоуп интересуется сейчас. Ты действительно хочешь знать?

– Да.

– Музыкой, Итан. Она любит музыку. Это ее любимый урок в школе.

– Так что, ты думаешь, мне следует купить ей айпод?

Слегка вздохнув, она ответила:

– Я размышляла на этот счет. Сейчас благоприятный момент, чтобы ты приобрел для нее гитару, подходящую ей по размеру.

Мне сразу понравилась ее идея.

– О, это прекрасно.

– Но, Итан, – предупредила она, – гитара – это просто вещь. Она не будет знать, что с ней делать, и она, конечно, не будет играть сама. Если ты купишь ей гитару, ты также должен дать ей несколько уроков. Научить ее. Поделиться с ней своими способностями. Ей нужно это от тебя.

У меня в голове промелькнула мысль, что с моим графиком поездок Хоуп пришлось бы начать тайком путешествовать в моем багаже, чтобы у нас было время для занятий, но я знал, что сейчас не лучшее время для таких замечаний.

– Я научу, – пообещал я. – Обязательно.

Анна повернулась и посмотрела на меня так, словно сказала: «Я слышала эту стихотворную строчку и раньше». Сейчас из ее уст прозвучало лишь:

– Хорошо.

Не сказав больше ни слова, она повернулась на другой бок и уснула.