Книга: Атлетический тюнинг. Новый взгляд на культуру физического совершенства
Назад: Глава I ИНДУСТРИАЛЬНЫЕ РАЗМЫШЛЕНИЯ
Дальше: Глава III НАПУТСТВИЯ
Глава II
О ГЛАВНЫХ ПЕРСОНАЖАХ
Персональный опекун
С нескончаемым вниманием к профессору педагогики и психологии, кандидату педагогических наук Инне Павловне Плетневой
Еще не личный, но уже персональный
Тренер не может быть «личным», как и балетмейстер — «персональным».
Много лет назад в одном из клубов Москвы мне довелось услышать такую безапелляционную фразу: «У меня сегодня тренировка с личным тренером!» Меня эти слова очень огорчили. Неужели на специалиста персонального физкультурного тренинга можно вешать такой ярлык — «личный»? Впоследствии долго державшееся словосочетание «личный тренер» трансформировалось в закоренелое и прочно устоявшееся понятие «персональный тренер». Думая об этих словах, я понимал, что эта формулировка является некорректной даже в случае, если адресована представителям других специальностей. Успокаивало то, что такого рода измышления чаще исходили из уст дилетантов.
На фоне сложного, трудоемкого процесса тренировок сферы массовой атлетической гимнастики понятие «персональный» вполне может отражать, например, неодушевленные предметы — инвентарь или функциональные процессы, такие как «персональная штанга» или «персональная тренировка». Словосочетания, применяемые со словом «персональный» по отношению к личности, на мой взгляд, неприемлемы, в какую бы форму контрактной основы эти отношения не оформлялись. Впоследствии мое человеческое возмущение по поводу некой дискриминации отошло на задний план, уступив место более насущным профессиональным заботам, в том числе использованию правильной трактовки и верному функциональному наполнению двух должностей в сфере спортивного (соревновательного) атлетизма и массового физкультурно–оздоровительного процесса.
Две специальности — тренер и инструктор — переплетаются по многим пунктам своих обязанностей, при анализе которых незамедлительно возникают вопросы, кто же такой тренер и кто такой инструктор, в чем их различие и чья миссия весомее. Задумавшись всерьез о различии фактического распределения функциональных статусов непосредственно между тренером и инструктором в их совместном процессе персонального силового и оздоровительного тренинга, относительно отдельно взятого тренируемого атлета «профи» или «любителя», мне пришла в голову идея провести аналогию с процессом не чуждой мне профессиональной сферы хореографии.
Вначале я начал сравнивать традиционные должности индустрии атлетизма и профессиональной хореографии, учитывая, тот факт, что имею некоторое представление о хореографическом искусстве от отца–балетмейстера, написавшего в свое время замечательный (по мнению его коллег) труд — «Запах сцены». Я понимал, что режиссер–постановщик, он же балетмейстер, оформляя на сочиненное либретто балетмейстерские экспозиции, не только подробно вносит туда основные или промежуточные танцевальные элементы — па, но и описывает технические условия, в которых должен «вариться» процесс, который в конечном итоге не всегда напрямую, а при помощи репетиторов доносится до танцовщика. Надо учесть, что зачастую балетмейстер может писать свои экспозиции для нескольких коллективов, в каждом из которых имеются свои репетиторы и танцмейстеры. При этом балетмейстер физически не в состоянии охватить в отдельности каждого танцора, исполняющего его постановки.
Итак. Тренер, являясь высококлассным методистом с колоссальным опытом работы в профессиональном атлетизме или большом спорте, часто не в состоянии объяснить элементарные азы новичкам или начинающим непрофессиональным атлетам, тем более на доступном языке без употребления специализированных терминов или особого сленга. Приведенная «легкая» аналогия со сферой хореографии совсем не означает, что режиссер–постановщик, он же балетмейстер, не умеет или не хочет работать с танцовщиком напрямую или тренер не в состоянии или не желает провести персональный тренинг с конкретным атлетом или спортсменом. Совсем нет.
Тренер–методист
Опишу для примера две ситуации, которые могут встречаться в сфере не массового физкультурно–оздоровительного, а именно в профессионально–соревновательного атлетизма (бодибилдинга). Первая ситуация: нерушимый многолетний союз тренера–методиста и профессионального атлета может нередко «разбавляться» сменяющими друг друга инструкторами, о которых тренер зачастую не обязан вообще знать или помнить, так как изначально доверяет своему атлету или спортсмену и уверен в том, что последний понимает поставленную задачу и в свою очередь доверяет стратегии тренера. Тренер дает карт–бланш атлету в поиске постоянного или «разового» инструктора–опекуна.
На практике это может выглядеть так. В атлетический зал заходит атлет–профи, не имеющий постоянного «страховщика», предварительно заказав себе услугу инструктора–опекуна, т. е. «персональную опеку». Заметьте, не процесс тренировки (тренировочного занятия), которую атлет может провести или осуществить самостоятельно, а именно услугу «персональной опеки», без которой многие профессиональные действия и движения со сложными приемами самостоятельно не осилить. Каким образом нужно опекать в каждой конкретном занятии атлета, знает лучше всего сам атлет. Опытный профессиональный атлет в предварительной беседе с инструктором объясняет, какой вид помощи или страховки он хочет получить в каждом конкретном упражнении.
На профессиональной теннисной площадке ситуация может обстоять так же. Спортсмен теннисист–профи чаще использует не своего наставника тренера–методиста, а спарринг–партнера или инструктора, обладающего талантом и чутьем, например, направлять теннисные мячи под конкретный необходимый удар спортсмена.
Так вот у опытного атлета–профи в его комплексе упражнений, составленных тренером–методистом, уже бывают проставлены пометки с указанием всех необходимых принципов и приемов, а инструктор–опекун, даже не умеющий составлять тренировочные программы, может четко и верно их прочитать, понять и воспроизвести. И, что немаловажно, воспроизвести непосредственно на атлете, а не предварительно на себе! Это одна из составляющих мастерства инструктора–опекуна в процессе персонального атлетического тренинга. Так же обстоят дела в несиловой специализированной тренировке профессионально–соревновательного характера, где самый гениальный спарринг–партнер может совсем не обладать качествами хорошего тренера–методиста, но понимать его наставления.
Показывая свой комплекс упражнений разовому инструктору–опекуну, атлет–профи разъясняет, какая помощь на данной тренировке ему необходима, в каком упражнении какой вид страховки или какой ритм и режим содействия ему желателен. От инструктора–опекуна не требуется никаких излишеств, а только оговоренная конкретика.
Вторая ситуация противоположна первой: на фоне многолетнего тандема атлета–профи и одного и того же (постоянного) инструктора–опекуна может наблюдаться связь со сменяющими друг друга наставниками тренерами–методистами, т. е. переход от одного тренера к другому и далее к следующему, что, например, в большом спорте является процессом неудивительным. Зачастую под такими «переходами» или «перебежками» скрываются две основные причины: либо профессиональных качеств данного наставника тренера–методиста уже недостаточно для опытного атлета экстра–класса, либо ему необходим не просто методист, а, например, стратег понимающий, в каких турнирах нужно выступать, а какие соревнования можно игнорировать для сохранения физических и эмоциональных сил.
Такие «переходы» и «перебежки» в профессионально–соревновательной сфере от тренера к тренеру всегда совершались, совершаются и будут совершаться. При этом незначительная на первый взгляд роль «опекунов», или, как говорят на сленге, «персональщиков», в лице спарринг–партнера или инструктора будет оставаться незаменимой.
Инструктор–опекун
Сравнивая два вышеописанных случая касательно профессионально–соревновательной сферы, отмечу, что инструктору–опекуну, находящемуся в первой ситуации, потребуются более высокий профессионализм, смекалка и интуиция, чем во второй, при которой он постоянно работает с одним и тем же атлетом–профи, имея возможность лучше изучать физические способности и возможности подопечного. Это, соответственно, позволяет с каждым разом вольно или невольно проводить тренировочную опеку более качественно. А в первом случае рекомендуемый «разовый» инструктор–опекун не имеет права на ошибку, дабы не лишиться возможности, показав мастерство привлечь атлета под свою опеку. В противном случае атлет в следующий раз может по причине нюансов своего распорядка попасть к другому инструктору–опекуну или еще хуже: не получив должной отдачи и желаемого ощущения, в следующий раз воспользоваться услугами инструктора–опекуна другого клуба.
Так что инструктор–опекун, находясь во втором случае в статусе «постоянного» или «регулярного», гарантированно работает с подопечным атлетом более длительный срок. А в первом случае — нет, так как оказывается разовым.
На подхвате
Подобно тому, как музыку пишет композитор, а воспроизводит ее музыкант, точно так же комплекс упражнений составляет тренер–методист, а на практике их отображает инструктор–опекун. Замечу, что мой критерий оценки мастерства обслуживания в атлетическом (силовом, тренажерном) зале касательно ситуации массовой физкультурно–оздоровительной сферы всегда складывался по результатам взаимодействия двух исключительных персон — тренера–методиста и инструктора–опекуна, обладающих, на мой взгляд, абсолютно равноправной степенью участия в персональном атлетическом тренинге.
Так вот. Для отбора способных кандидатов на ту или другую должность мне приходилось беседовать с огромным количеством кем–то «отстажированных» посредством многочисленных фитнес–конвенций инструкторов. Беседуя с ними, я удивлялся, как возможно в течение нескольких недель или месяцев «зомбировать» этих неповинных людей, напрочь лишив их чувства и способностей к творчеству, придав им общий стиль: шаблоны в одежде, прическе, голосовых интонациях, фразах, стимулирующих желание тренироваться, жестах, улыбках и ужимках. У них абсолютно утеряны свой почерк и индивидуальное профессиональное чутье с явно выраженным (и это самое страшное) нежеланием познавать по причине самой земной, насущной и циничной: «Нам этих знаний достаточно, чтобы зарабатывать на хлеб с икрой» или «Руководство нашего клуба не позволяет проявлять творчество».
Устоявшиеся «персональщики»
Вежливость — это хорошо организованное равнодушие.
Поль Валери
Индустрия персонального физкультурно–атлетического тренинга массово–оздоровительного направления с ключевым участником — инструктором–опекуном смело вышла из поисковой стадии, вырвавшись как бы из «рабовладельческого» строя, уверенно перемахнув через «феодальный», оказавшись в развитом капитализме, разделилась естественным путем на два инструкторских лагеря.
Представитель первого лагеря — это тип «конвенционных» инструкторов, мозг которых напичкан новомодными информациями, полученными на конвенциях и клубно–местечковых лекциях, позволяющими клубам–организаторам раскручивать бренд, наращивая свои капиталы. Но такие якобы новомодные, слепо скопированные информации давным–давно были описаны российскими специалистами советского и даже дореволюционного периодов. Внешне эти инструкторы стремятся к ухоженности, уверены в себе и даже профессионально нагловаты, большинство из них обладают поверхностными знаниями, потому что не имеют структурного фундаментального образования. Они не заканчивали именно высших специальных учебных заведений, но смело облепили себя различными, красочно оформленными сомнительными коммерческими сертификатами и свидетельствами, как правило полученными за период обучения, длящийся чуть больше чем несколько недель.
Такие раскрепощенные рубахи–парни инструкторы и инструкторши, у которых, даже к 50 годам сохраняется поведенческий стиль 25-летнего юноши, с первой минуты знают, как надо общаться с подопечным любого статуса, без присутствия явно выраженных комплексов социального аутизма. «Они» читают модные глянцевые журналы и разбираются в брендах часовых и ювелирных изделий, классах автомобилей и курортов, одежды и всего что связано с категорией LUXE.
С первых минут эти инструкторы предельно вежливы. Они могут нескончаемо поддерживать беседу с клиентом буквально на все темы, умело изображая заинтересованность и восторг от суждений клиента, позволяя себе опускаться до непрофессионализма: провоцировать клиента говорить на отвлеченные темы во время занятий. Они могут (обратите на это внимание) продуманно расставленными в недельном и месячном цикле порциями льстить клиенту, восхваляя его парфюм, фасон спортивной одежды, цвет волос и качество загара. Это является для них простым и наиболее доступным способом умело расположить к себе клиента, чтобы без зазрения совести переманить его даже от своих коллег, соратников по цеху.
Почти никогда из представителя такой группы псевдоинструкторов в дальнейшем не получится стать квалифицированным, профессиональным тренером–методистом, умеющим специализированно работать с атлетом соревновательного порядка или с действующим спортсменом по специальной программе общей физической подготовки (ОФП). А вот стать более или менее адекватным инструктором–опекуном — это реальнее, но есть и подозрение на то, что с такими индивидуумами члены команды не сработаются.
Представитель второго лагеря в меру скромен и даже застенчив, обладает фундаментальными знаниями, полученными в российском вузе. На первых этапах карьеры его волнуют не только значительные результаты подопечных, но и как не навредить атлету или спортсмену, доверившему себя на момент персональной опеки. Вглядываясь по большей части философски в неглубокий сравнительный анализ двух групп инструкторов, скажу так: «На что способен представитель инструкторов первой группы, не всегда приемлемо представителю второй, а на что способен представитель второй группы, не всегда доступно представителю первой». В отличие от первого лагеря именно они могут работать в профессионально–соревновательной сфере, как атлетизма, так и спорта.
Наблюдая, как отрасль персональной работы в сфере физической культуры и атлетической гимнастики претерпевает ощутимый хаос и отсутствие выдержанных и четко оформленных стилей, я решил сформировать новый унифицированный методический здоровьесберегающий технологичный стиль, которому дал название — «Новая атлетика». «Новая атлетика» — это не панацея, а добрый провокатор разумного профессионального творчества, с принципами, не существующими вечно, но сутью актуальными до тех пор, пока кто–то не отменит существующие силы земного притяжения и иные законы природы, пока будут двигаться естественным образом суставы, струиться по жилам натуральная кровь и биться настоящее сердце. Ничто не изменит и не нарушит живой методической формулы «Новой атлетики» — удовлетворение стремлений всех вне пола, возраста и статуса получать здоровье.
Опекун и подопечный
Кому платят, тот и льстит.
Иерархия или команда
Находя не только существенные сходства, но и принципиальные различия внутри уже сформировавшейся индустрии персонального физкультурно–атлетического тренинга, я постарался расставить все служебно–должностные акценты в обязанностях на свои места, привлекая человеческий фактор в образе профессионального долга и чести. И вот что из этого получилось. Начнем с того, что в сфере как массового оздоровительного, так и соревновательного атлетизма тренер, являющийся в основе своей методистом, расписывает программу атлетических тренировок, и чаще не абстрактно, а конкретно для атлета или спортсмена, учитывая вид спорта. Хотя абстрактные программы «на все случаи жизни» тоже имеют место и, как правило, преподносятся как программы со специальными базовыми эффектами или акцентами, например «для наращивания» и «для преодоления застоя» или «для сверхвосстановления». Базовые программы на то и существуют, чтобы в конечном итоге их можно было корректировать и подстраивать под ситуацию конкретного атлета или спортсмена.
В тот момент, когда тренер–методист расписывает атлету силовой тренировочный мегацикл, разбивая его на макро — или микроциклы, вкладывая свою профессиональную душу и применяя для каждого периода собственные методические разработки, он пытается поэтапно частями донести свою идею до атлета посредством атлетических экспозиций (комплексов упражнений). Это однозначно и наглядно обусловливает основную миссию тренера — как методическую!
Хочу напомнить, что качественный анаэробный режим, в отличие от режима аэробного порядка, в ситуациях физических нагрузок на отдельную мышцу и организм в целом можно смело отнести к обстановке экстрима. Внутри такого экстрима каждая секунда должного или необходимого восстановления после выполненного подхода очень значима, и присутствие сбоев (например, в дыхании) негативно отражается на работе мышц и всего организма.
Отношения или конкуренция
Как показала практика, в любом методическом тренировочном графике существуют тренировки, которые невозможно выполнить, не прибегая к чьей–либо помощи. В таких ситуациях чаще всего помощь оказывает инструктор, назначение которого сравнимо с опекунством. Инструктор–опекун — это тот самый человек, который на весь период индивидуальной или персональной силовой тренировки является охранником тренировочного процесса атлета, содействуя, заботясь и страхуя не только сам процесс тренинга, но и личность тренируемого.
Быть опекающим инструктором — это серьезная и важная миссия, которая, безусловно, требует не только профессиональных способностей, но и высоких нравственных качеств, особенно в профессиональной сфере атлетизма и спорта. Только внутреннее от естества духовное качество может вытеснить или отодвинуть на второй план возможные коммерческие приоритеты. Нравственный аспект инструктора–опекуна высок — нельзя ни на грамм утаивать объективность ситуации атлета, тем более ему лукавить. Мои наблюдения показывали, что среда «персональщиков», к счастью, не профессионального атлетизма (бодибилдинга) или спорта, а физкультурно–оздоровительного направления, стала порождать лукавых «инструкторов–льстецов». Внутри своей профессии они используют ухищрения, посредством которых производят впечатление на подопечного (клиента) в начальный период общения, быстро располагают и приучают его к себе, для того чтобы удерживать возле себя клиента на более длительный период.
К сожалению, такие инструкторы–льстецы рассматривают клиента не как объект собственной успешной профессиональной самореализации, а как составляющую коммерческого механизма, не скупясь на заведомую лесть и похвалу, разбрасываясь высокопарными фразами типа «Гениально! Неподражаемо!». Хотя на самом деле со стороны профессионал заметит, что никаких улучшений нет и вряд ли они будут, потому что тренировки проходят по большей части в стиле разговорного жанра. Иногда наперекор программе, составленной добросовестным тренером–методистом, с утвержденным количеством дней в неделе, эти инструкторы в погоне за заработком предлагают клиенту дополнительные занятия. Но проходят недели, месяцы, и клиент окончательно разоблачает мнимого «инструктора–опекуна», покидая не только льстеца, но, к сожалению, и клуб.
Принимая во внимание проблему здоровья или, точнее, употребить оздоровления, встала необходимость в неписаные обязанности опекающего инструктора включить редко упоминаемую должностную функцию — не давать возможность присутствующим в атлетическом зале людям отвлекать «подопечного». Обратите внимание на незаслуженно забытый смысл старого понятия «подопечный», то есть человек, находящийся под опекой. Если позиционирование тренера–методиста нам более или менее ясно и понятно, то миссия инструктора–опекуна еще не до конца определена. Вернемся в атлетический зал.
Фактор доверия
Успех — это результат абсолютного доверия клиентов инструкторам.
В среде профи
Переходя к разговору о сравнении двух ситуаций в атлетизме, замечу, что между атлетами класса профи и приверженцами массового физкультурно–оздоровительного движения существуют колоссальные различия. По сравнении со «свободным» массовым клиентом, по крайней мере в России, атлет в профессиональной среде не совсем свободен, и его судьба почти полностью зависит от авторитета тренера–наставника. У атлета–профи нет выбора, он вынужден на длительный срок, а то и на период всей профессиональной карьеры полностью довериться своему наставнику, препоручив ему свое карьерное счастье. При этом почти каждый атлет–профи понимает, что настоящая удача в любую минуту может пройти мимо него на расстоянии вытянутой руки в образе другого тренера.
Атлет–профи всегда хочет осознавать, что он сделал ставку именно на того тренера. Но как это узнать? А вдруг другой специалист (тренер) есть тот, кто увидит то, чего не разглядел существующий тренер? Может быть, другой тренер давно все разглядел и пока не решается из нравственных побуждений предложить свои услуги? Чтобы понять неоднозначность и сложность обстоятельства, рассмотрим ситуацию замкнутого круга с участием трех персон: атлет, существующий тренер и сторонний тренер (при условии, что никого из них нельзя упрекнуть в безнравственном карьерном прагматизме и у всех персонажей присутствует абсолютная человеческая и профессиональная нравственность).
Талантливый и объективно более перспективный сторонний тренер видит потенциал не своего атлета, желает ему успехов и добра (это профессионально нравственно), но также верит и осознает, что может подготовить атлета–профи лучше, чем существующий на сегодняшний день тренер действующего атлета.
Существующий тренер вправе не только не доверять, но и раздражаться на сторонних тренеров, если те положили глаз на действующего атлета или тем более высказали вслух субъективные мнения о физической его форме в форме советов по усовершенствованию его физической кондиции.
Большинство атлетов–профи, перманентно находясь в подсознательно–сознательном поиске возможного улучшения тренировочных условий для достижения более совершенных результатов, обеспечивающих славу, почести и привилегии, при этом думают о том, как бы не упустить шанс добиться материального благополучия, понимая, что это позволит им безбедно жить и после окончания профессиональной соревновательной карьеры. Ситуация действующего атлета — профи крайне сложна и влечет за собой ряд проблем.
Замкнутый круг. С одной стороны, атлет–профи, часто перебегающий от одного тренера к другому (что считается дурным тоном) может попасть в негласный реестр «неблагонадежных» и оказаться в общей опале тренерской касты. С другой стороны — именно преданность атлета своему тренеру оказывает плохую услугу, доминируя над здравым смыслом, создает патовую ситуацию, в которой виноваты все и не виноват никто!
Кстати, в тренерской практике особенно когорты «крупных» спецов, тренеров нередко упрекают в перегибах, подвешая на них ярлык жестокости в обращении. Но замечу, что жестокость нередко могут путать с элементарной профессиональной непримиримостью или диктатом! Но если диктат исходит не по причине человеческих черт характера (вне профессии), а полностью отражает профессиональные качества, при которых сам «диктатор» в жизни (вне профессии) адекватный человек, то, несомненно, это прерогатива высокопрофессиональных амбиций специалиста истинно экстра–класса. Такие люди — не люди, а зомби. Они знают, чего хотят, на 100 шагов вперед до самых скрупулезных мелочей: времени года, месяца и дня недели, когда и сколько спать, есть и пить. Они в голове расписывают «атлетическую экспозицию» на несколько лет вперед, представляя в голове детали тренировочных и даже соревновательных сюжетов. Поэтому препятствий вообще не должно быть! Тренер — «диктатор» без страха ставит на карту профессиональную честь, суть которой на 99,9 процента не подвластна пониманию и доводам обывательского рассудка. Запятнать такую честь в глазах коллег и соратников по цеху легко, отмыть почти невозможно. Даже тренерские ляпы иногда остаются в памяти профессиональной среды и передаются последующим тренерским поколениям с предостережением: «Вот в прошлом веке тренер Сидоров сделал такое!»
В среде профессионалов, например, есть вещи неприемлемые в принципе. Невозможно, например, представить, чтобы атлет–профи сказал тренеру о том, что он слышал о специалисте, у которого есть программа, существеннее повышающая результат. Такие выпады расцениваются как оскорбление, базирующееся на недоверии тренеру, и влекут за собой последствия, граничащие, по сути, с расторжением отношений, если они не контрактные.
В среде любителей
Более симпатичная обстановка наблюдается у сегодняшнего российского массового народного потребителя, в частности на территории Москвы. Мне становилось радостно на душе от осознания того, что современный российский клиент XXI века наконец становится прогрессирующим интеллектуалом и неплохо разбирается в вопросах оздоровления. Российский клиент значительно позже, чем зарубежный клиент, столкнулся с таким «коварнейшим» понятием, как «сервис с улыбкой», относящимся к технологиям заманивающего характера и набиравшим за кордоном арсенал охмуряющих приемов. Тем не менее российский потребитель сумел раньше своего меньшего западного брата раскусить завуалированную кассовость используемых сервисных технологий, включив свои иммунные защитные свойства.
Наконец, став докой в физкультурно–оздоровительной индустрии, современный российский потребитель осознал, что еще какие–нибудь 5 лет назад он позволял обвести себя вокруг пальца, принимая за чистую монету обещания и матерые уловки, скрывающие истинные цели. Эти странноватые воздействия на потребителя разрабатывали «там», на Западе, а внедряли в России, причем в Москве они прижились в основном в спортивных клубах и реже — в государственных лечебно–оздоровительных учреждениях.
Многолетнее изучение характеров и настроя клиентов, их возраста, пола, социального положения и даже вероисповедания побудило меня с долей легкого юмора дать современному потребителю услуг физкультурно–оздоровительной направленности некую унифицированную поведенческую характеристику. Современного клиента можно смело отметить как особую ярко выраженную персону с хладнокровно тактичным поведением и вежливо–категоричным тоном, разбавляемым фрагментарной приветливо кокетливой интонацией на базе циничного внутреннего восприятия ситуации.
Нынешний клиент знает, чего он хочет, а знает современный клиент предостаточно, чтобы дерзновенно и бескомпромиссно вступить в любой диалог относительно предложенных ему услуг. И не дай бог, он заподозрит неладное хотя бы в одной только интонации обслуживающего персонала. Проанализировав ориентировочные мотивы, приведшие в свое время моих клиентов из числа известных и популярных личностей в атлетический зал, я обнаружил контраст намерений, побудивших их сделать этот шаг.
Подлинный век инструктора
Век живи — век удивляйся.
Творчество и деньги
Говоря о творческих натурах в любой профессии, которым свойственно творческое начало, нужно отметить, что таких людей ситуация незаконченности или незавершенности когда–то начатого угнетает в большей степени и ранит глубже, чем отсутствие каких–либо новых начинаний. Для них процесс практической незаконченности губителен, даже если мысленно законченность уже свершилась и заполнила незначительную часть мозговых ячеек творца.
В индустрии персонального физкультурного тренинга не профессиональной соревновательной, а массовой физкультурно–атлетической сферы, по моим более чем 25-летним наблюдениям, не более 15–20 процентов реально действующих инструкторов–практиков (любящих, ценящих и бесконечно преданных своему делу) не стремятся ставить свою профессию на финансовый поток. Это чаще обусловлено их врожденными (а не приобретенными!) человеческими качествами относительно норм (хотя бы общепринятых) нравственности и морали. Единожды соблазнившись поставить процесс оздоровления на конвейер, инструктор обречен на работу для кассовых сборов. И с каждым годом материальная сторона все больше и больше будет доминировать над профессиональной сутью и реноме. Хотя предпосылок для таких соблазнов у каждого из них может оказаться предостаточно, но проводить расследование — не наш удел, а дедушки Фрейда.
Мало кому приходилось задумываться о том, почему же в индустрии так недостает адекватных высоконравственных высококлассных специалистов персонального физкультур — но–атлетического тренинга. Любой осознает, что их невозможно плодить с рождения и быть уверенным, что ребенок вырастет и обязательно станет инструктором. Выбравшие в конечном итоге эту профессию, прежде всего, живые люди, со своими слабостями, и не каждому из них от рождения дано стать человечным человеком. По моим наблюдениям, в Москве и России высококлассных специалистов в области персонального физкультурного тренинга, как и гениально оперирующих хирургов, единицы. К сожалению, это товар штучный, и к нему необходимо относиться должным образом. Почему?
Штучный товар
Если рассматривать инструктора как живой организм, то качество его работы и профессионально–творческий интеллект находятся в прямопропорциональной зависимости от его физического и психоэмоционального состояния. Такому практикующему инструктору — «гранду» необходима забота, включающая в себя контроль над его элементарным восстановлением и питанием, в точности как заботятся о лошади, приносящей первые призы. Это могут осуществлять администратор и даже специально выделенный человек из числа сотрудников клуба. Исходя из ситуации максимальной загруженности, когда у инструктора первый клиент в 9.00, а последний — в 21.00, нужно следить за тем, чтобы дневная норма не превышала субъективную (воспринимаемую физически и эмоционально) норму количества тренируемых клиентов. Также нельзя допускать перегрузок в недельном цикле.
Обязательные короткие, но частые отпуска, например по 4–6 недель в году, можно давать по скользящему графику через 9–10 недель работы напряженного цикла. Обязательны три ежедневных перерыва по 30 минут. А все остальное — в индивидуальном порядке (по ситуации), потому что у инструкторов в карьерной эпопее бывают разные периоды графика работы: от двух раз в неделю с раннего утра и до позднего вечера до шести раз в неделю по полдня и т. д.
Инструктор — «персональщик» (существующий сленг, от не менее сленгового слова «персоналка», означающего «персональная тренировка») на протяжении всего своего практикующего стажа (при условии, что он работал с высоким качеством, а значит, и максимальной отдачей) многие годы находится почти в экстремальных для человеческого организма условиях. Стаж ветеранов именно практикующих инструкторов — «персональщиков» по доводам здравого смысла может колебаться в среднем от 15 до 20 лет. Конечно, встретятся индивидуумы, чей карьерный стаж будет доходить до 30–35 лет, но это отдельные случаи, и такие специалисты последние 10 лет своей карьеры наверняка будут работать с числом клиентов, не превышающим двух–трех человек в день, и цена таких тренировок значительно превышает категорию VIP, что не позволяет материальное возводить в культ.
Чтобы дожить до инструкторской старости, необходимо иметь колоссальное здоровье и железную психику либо на протяжении всего практикующего периода уметь искусно и филигранно себя оберегать: ежедневно и ежечасно равномерно и рационально распределять свои силы, но так, чтобы у коллег и клиентов не сложилось впечатления, что работа шла не на все сто.
Карьера практикующего инструктора, к сожалению, не может быть длительной, а тем более вечной. Это объясняется многими причинами; через какой–то промежуток времени инструктор «матереет» и чаще всего резко бросает свою практическую деятельность. Не многие инструкторы остаются в индустрии. Большинство из оставшихся продолжают работать в своих или во вновь открывающихся клубах уже на должностях тренеров–методистов, топ–менеджеров или даже управляющих. Кто–то уходит в профессиональные спортивные команды различных видов спорта тренерами по ОФП, кто–то продолжает практиковать частным образом, а некоторые создают свой бизнес в этой индустрии (например, торговля спортивным инвентарем, оборудованием, одеждой или питанием).
Почему же у практикующих инструкторов такой недолгий профессиональный век? Все слишком просто: к концу 10-го или 15-го года постоянной работы, даже если исключить перманентное присутствие таких злых «конвоиров», как недосып, недоедание и стресс, наступает что–то схожее с кризисом жанра или личности.
Возьмем неброскую ситуацию: отношения инструктора и клиента. Нужно понимать, что, например, не все клиенты однозначно реагируют на похвалу, неважно какую — искреннюю, истинную, мнимую, — так же дело обстоит с восприятием интонации и жеста. Даже безобидный совет некоторым клиентам может показаться замечанием. И выдавая ответную неадекватную реакцию, клиенты держат инструктора в постоянном эмоциональном гипертонусе. А можно представить себе эти ощущения, происходящие в течение всей карьеры.
Но как же тогда обстоят дела с долгожительством у лжеинструкторов, соблазнившихся поставить профессию на конвейер и финансовый поток? Они, судя по всему, должны работать дольше. Но уверяю вас, такого в большинстве своем не случается, потому что, когда они напарываются в работе на проницательного клиента, ими допускаются неизбежные проколы, которые проявляются на каждом этапе карьеры и фиксируются не только клиентами, но и коллегами. В конечном итоге завуалированная от посторонних глаз, тонко выстроенная непрофессиональная отраслевая фальшь распознается клиентом–санитаром, а может, и группой клиентов, и в конце концов, даже окончательно уйдя из клуба, оскорбленный клиент сообщает о причинах своего недовольства либо руководству, либо администратору, либо коллегам лжеинструктора, а то и всем сразу.
За несколько лет такой деятельности плотный шлейф нелицеприятной молвы, тянущийся по пятам за таким псевдоспециалистом, вынуждает последнего переезжать в поисках работы не только из одного города в другой, но иногда даже менять страны в поисках новой подработки (я не сказал работы), чем эти лжеинструкторы чаще всего и занимаются.
Адам или Ева
Нередко змей–искуситель становится и «искусателем».
Я думаю, что пока еще никто не смог окончательно и однозначно определить и утвердить единый безопасно корректный стиль поведения инструктора с клиентом для формирования такого необходимого в профессионально–этическом плане бесполого характера взаимоотношений, придав безупречность стилю и манере общения их непосредственно в зале. Не является секретом, что и клиент, да и инструктор нередко, сами того не желая, становятся иногда и «провокаторами», «жертвами» нежелательных вспышек, не то чтобы эмоций и тем более чувств, а я бы сказал, спонтанных фрагментарных гормональных приливов. Как бы это ни выглядело странным, но оказалось, что не каждая женщина–клиент понимает, что нет ничего предосудительного в том, что мужчина–инструктор подает ей руку, например, чтобы помочь ей встать с пола после выполненного упражнения. Это обычное правило общепринятого понятия «джентльменства». Кто же и на каком основании сможет отменить такого рода экзерсис элементарной вежливости? Думаю, никто.
К удивлению многих очевидцев, проявления таких «джентльменств» подчас ведут к непредсказуемым последствиям и курьезам, о фрагментах которых я вам сейчас поведаю. Безобидный, казалось бы, жест соблюдения обычных правил этикета со стороны мужчины–инструктора по отношению к женщине–клиенту на самом деле может иметь свое нелепое продолжение. Опытные посетительницы культурных заведений и клубов относятся к элементарной вежливости естественно, снисходительно, а то и вообще не замечая и не окрашивая в значимость простую поведенческую норму инструктора. Сложнее обстоят дела с другой категорией женщин–клиентов, которые не привыкли к местам массовых посещений. Особенно это относится к засидевшимся в палисадниках домохозяйкам, которые нередко могут расценить вежливые действия инструктора–мужчины как проявление особой симпатии или даже попытку ухаживания.
Странно, но факт, что такая «впечатлительная» клиентка, смущаясь и краснея, на подростковом уровне культивирует внутри себя радость: ее выделили из общей массы. Такая клиентка расценивает мужчину–инструктора как человека, наверняка «повидавшего виды», но одновременно приписывает ему качества как бы эксперта–ювелира, способного углядеть в булыжнике неотшлифованный бриллиант. Вот тут–то и начинаются неуместные проявления в форме жестов благодарности: женщина начинает в знак благодарности питать ответные чувства к мужчине–инструктору, оказывает ему знаки внимания в форме небольших подарков (к какому–нибудь празднику или просто без повода).
Теперь рассмотрим один из вариантов восприятия этой ситуации мужчиной–инструктором, давно позабывшем о своем безобидно исполненном жесте вежливости, инициировавшем эту странную ситуацию, когда, не ведая подвоха, даже при условии максимально корректно–сдержанного (что называется, бесполого) поведения в нем увидели не только специалиста, но еще и мужчину. Иногда такие отношения перерастают в более серьезные и становятся даже причиной разбитых семей или сломанной карьеры, и никто из них не вспомнит и не осознает, кто же выкинул первым фортель.
Женское восприятие
Женская гордость не только помогает «не потерять», но и мешает «приобрести».
Непростые отношения у мужчин–инструкторов складываются с другим сортом завсегдатаев различных клубов и салонов. Встречаются экземпляры клиенток, чья гордость настолько зашкаливает, что затмевает здравый смысл. Часто от такой гордости до надменности, как показали наблюдения, всего один миг. Клиентки зачастую настолько вживаются в свой картинно–горделивый образ, что мужчине–инструктору бывает сложно вообще подбирать слова и выражения, чтобы не нарваться на картинно–жесткий взгляд или интонацию. А не дай бог, если она оставит свое полотенце на тренажере и, напрочь забыв о нем, отойдет подальше. Ведь, как правило, зачастую в этот момент тренажером может захотеть воспользоваться другой клиент. И если это будет мужчина–клиент — горе ему! Он естественно спросит ее: «Это не ваше полотенце?» И нет гарантии того, что она не просверлит его молчаливым взглядом, который говорит: «Ничего умнее не придумали, чтобы завести знакомство?»
Поэтому, как только в атлетический зал входит «мина замедленного действия», инструктор ощущает себя минером, прохаживающимся по минному полю. Думаю, что такое поведение впоследствии вспоминается самой же клиенткой. Но не каждая об этих своих фортелях спокойно вспоминает. Кому–то может и стыдно по прошествии лет, а кому–то по–прежнему безразлично. В роль войти, видимо, легче, а вот выйти — не очень. Опытные инструкторы понимают это и строят отношения без изысков — клиент всегда прав. И стараются в большинстве своем держаться в образе врача — не психолога, а психиатра. Да–да, именно! Так это наиболее простой и доступный способ погашения «заготовленного» высокомерия, с которым эти особы приходят в клубы.
По наблюдениям, у большинства из этих представительниц возраст не превышает 27 лет. Причин себя так вести — куча. Это и статус родителей, мужей и братьев и т. д. Инструктору главное не дать возможности клиентке проявить себя. Ее цель нередко бывает донести замечание даже не до администратора, а до управляющего. Складывается впечатление, что она жаждет использовать любой момент в жизни, чтобы почувствовать любое моральное или материальное превосходство. Поэтому инструкторов лучше заранее предупреждать о возможных прецедентах и давать простейший совет, в котором нельзя запутаться: не мудрствовать лукаво, а уяснить закоренелую истину сферы услуг в том, что клиент прав всегда, а клиентка — в сто раз больше!
Только с течением времени может наступить оттепель. Это знают опытные инструкторы, побывавшие в таких переделках и прошедшие огонь, воду и медные трубы. Они зарабатывают себе седины и убивают свои нервные клетки. Чем не вредный цех? Это еще одна сторона отношений полов и характеров.
Женщины–инструкторы намного реже позволяют себе некорректность в служебно–должностном поведении. Одна из таких ситуаций, например, была оправдана тем, что инструктор–девушка не успела оправиться от посещения «курсов обольщения», которые некая фирма организовывала под предлогом чаепития, и, соответственно, не сдержалась и практически применила свои знания на клиенте. Но мы из уважения не будем заострять внимания на фортелях слабого пола.
Призвание или участь
Говорить нужно так тихо, чтобы слышали, и так громко, чтобы слушали.
Критерий мастерства
Как определить мастерство инструктора и что для этого необходимо? Именно так может если не спросить, то наверняка подумать человек, пожелавший посвятить себя этой многогранно противоречивой и всесторонне непредсказуемой профессии. Я попытаюсь на примере некоторых фрагментов из практики инструкторов объяснить и помочь сориентироваться в вопросе: что же включает в себя понятие «мастерство инструктора» и чем оно обусловливается?
Хочу сразу предупредить: в этой профессии не может быть объективных оценок труда по пятибалльной системе и качество работы ни в коем случае не должно оцениваться по шкале типа Рихтера, Фаренгейта или Цельсия. Нужно судить практические направления, такие как технику опеки, такт и создание рабочей атмосферы, артистизм! Учитывая этот специфический функциональный процесс «на грани», я не собираюсь судьбу инструктора полностью сравнивать с заезженной участью минера, но однозначно скажу, что оплошавшего инструктора только за полторы ошибки могут списать с корабля на бескрайние просторы физкультурно–атлетической индустрии. Нелегкая доля — быть списанным с корабля на берег, еще более тяжкая участь объяснять в новом коллективе другого клуба причину своей «отставки». Это не совсем лицеприятное действие, потому что касается сразу двух нераздельных аспектов специальности: профессионального и человеческого.
Инструктор — это все же солист. Процесс его работы каждый раз, как сольное выступление, при котором инструктору приходится настраиваться на то, что он может находиться в поле зрения, как минимум, одного клиента — как самого въедливого, внимательного, критичного и дотошного зрителя. Достаточно представить, как музыкант промахнулся, не взяв нужную ноту, и заслужил тем самым нелицеприятную молву среди собратьев по цеху и массы зрителей. Так вот отношение к профессии инструктора — «персональщика» таково, что ему так же непозволительно брать не ту ноту в персональном тренинге, допуская фальшь.
Возьми клиента на руки, а на шею он сам заберется
Клиенты даже не подозревают о том, что после окончания персональной тренировки инструктор по–прежнему бодрой походкой выходит из зала и, войдя в служебную раздевалку, не успев прикрыть за собой дверь, замертво падает на пол: в такие минуты ему неважно, на кафель, на паркет, на ковер. Он может позволить себе лишь пролежать так некоторое время, зажмурив глаза и подняв вверх отекшие ноги, оперев их о стену, а потом как ни в чем не бывало с радостным и приветливым лицом вновь войти в атлетический зал и поприветствовать очередного клиента.
Клиент, придя вечером в клуб на тренировку, не сможет заподозрить, что встретивший (или, как говорят на профессиональном сленге, «принявший») его инструктор работал примерно с 9.00 и до 20.00, не прерываясь даже на то, чтобы поесть. И клиент вправе этого не знать, но я хочу донести до людей истину и считаю это своим не профессиональным, а общечеловеческим долгом. Ответственные инструкторы, следуя служебной и профессиональной этике, прекрасно понимают, о чем можно клиента оповещать, а что клиент знать не обязан. Как правило, клиент не задумывается, что два других равноценных и уважаемых клиента, таких же как и он сам, чуть ранее тоже опоздали на тренировку в установленное администратором время и умоляли что–нибудь придумать и «втиснуть» хоть в какой–нибудь инструкторский промежуток. Бывает и такое, что клиент сам предлагает: нельзя ли тренировку провести в обеденный перерыв инструктора? Видимо, он представляет, что в это время инструктор сидит с коллегами за чашкой чая и болтает о жизни.
Бывает досадно, оттого что клиенты не осознают, во что могут вылиться такие ситуации, возникающие пусть даже изредка, но в конечном итоге накапливающиеся в течение многих лет работы. Сердце инструктора страдает от перманентного примитивного физического переутомления, страдают его желудок, поджелудочная железа или селезенка от систематического нервного напряжения и недоедания. Возвращаясь к разговору о служебной чести, сообщу, что все без исключения сотрудники клуба прекрасно знают, что самый реальный выход из сложившейся ситуации для опоздавшего (или пропустившего по непредвиденным обстоятельствам) на тренировку клиента — это оперативно задействовать специально отведенные для восстановления инструктора в течение рабочего дня перерывы.
Обеденный перерыв — это сберегающая здоровье нужность и важность, предохраняющая инструктора от повреждения голосовых связок, от тромбофлебитов и варикозов, от гастритов и другого вреда, о котором можно говорить бесконечно. Думаю, что отношение к словосочетанию «обеденный перерыв» у многих клиентов чересчур стереотипное: «попивание» свежезаваренного ароматнейшего кенийского кофе в окружении благоухающих парфюмом менеджеров или других сотрудников офиса, зашедших в местное кафе или ресторанчик через дорогу напротив. Безусловно, кофе пьет и инструктор, только остывший или даже холодный, заваренный 7–9 часов назад, не смакуя, а заглатывая, понимая лишь банальную необходимость потребления обычного продукта.
Именно это банально звучащее словосочетание «обеденный перерыв» является по своей сути единственным сберегающим здоровье инструктора мероприятием или своего рода производственной техникой безопасности, позволяющей хоть как — то восстановиться морально и физически.
Технологии выживания
Упомянутый мною персонаж в лице «вечернего» клиента не узнает, что в момент сменявших друг друга клиентов свободный от «персоналок» инструктор уже находится у внешней стороны входа в атлетический зал и держит в руках заготовленный коктейль, сок или просто крепкий и обязательно остывший чай или кофе, которые легче выпивать. За какие–нибудь считаные минуты теряющий сознание инструктор доходит после окончания тренировки к дверному проему и, выставив свою руку вперед, молниеносно делает широкий шаг за порог зала. Этот отработанный жест делается на редкость рационально и виртуозно, так как инструктор знает, что там, за порогом зала, его ждет долгожданная спасительная целебная жидкость или простой бутерброд, позволяющий заглушить голод минимум на два очередных часа персонального тренинга.
У инструктора все доведено до автоматизма, и он намеренно широко выставляет за пределы порога атлетического зала только одну ногу, понимая, что в любой момент от него потребуется оперативно вернуться обратно, например чтобы какого–нибудь подстраховать. Но самое главное для инструктора — не задержать время начала тренировки непосредственно своего клиента, успеть встретить его с бодрым видом и провести тренировку без сбоев. Поэтому измочаленный инструктор с такой жадностью и скоростью поглощает приготовленную для него баланду, что только в конце рабочего дня в раздевалке узнает от своих коллег, что же он ел или пил.
К большому моему сожалению, в современных условиях, предоставляемых большинством клубов, такая инструкторская командная круговая поддержка является не блажью, а реальной необходимостью. Понятие «человеческий фактор» есть, по–видимому, категория вечная только до тех пор, пока в атлетических залах находится живой или одушевленный персональный инструктор–опекун, а не робот. И понимая это, важно этому «человеческому фактору» не только снисходительствовать или уважать, а в некотором роде сострадать ему.
Этот маленький эпизод из профессиональной «правды жизни» инструкторов — лишь один часто встречающийся фрагмент, к которому нужно быть готовым самому высокоинтеллектуальному инструктору. Здесь важно, чтобы личностная суть инструктора допустила к себе «человеческий фактор» не поверхностно снисходительно, а глубоко духовно и нравственно, сформировав понятие «служебной чести» как ранг мастерства. При всем при этом отсутствие упомянутых человеческих качеств, необходимых для специалиста, работающего с людьми, есть некая служебная профессиональная обделенность, что, к сожалению, можно отнести к категории профессионального несоответствия.
В заключение этой темы хотелось бы отметить значимость процесса персональной опеки. Сравнивая тренировку «самостоятельную» с тренировкой персональной, для наглядности обратимся к процессам в стоматологии: чистить зубы самостоятельно, безусловно, полезно, а периодическое обследование у специалиста необходимо. Вряд ли человек будет в кабинете врача–стоматолога соблюдать принцип самообслуживания: обследовать собственную полость рта, готовить при помощи бормашины место для пломб. Серьезная необходимость персональной тренировки подразумевает составление особых программ и укомплектование их упражнениями и нужными методическими приемами, позволяющими инструктору–опекуну диагностировать, выявлять и исправлять.
Профессиональная диктатура
Глупый тиран правит по принципу «пусть ненавидят,
лишь бы боялись», а умный — «пусть любят, тогда мне боятся нечего».
Сенека
Диктат — средство и характер
Мне приходилось слышать разные суждения сторонних и причастных к отрасли наблюдателей о проявлении своенравия корифеями–тренерами и мэтрами–методистами к поколению новоиспеченных инструкторов. Кто–то называл это тиранией, кто–то диктаторством или деспотизмом — все это в той или иной степени имело место быть.
Профессиональная диктатура в сфере услуг — это тончайшая грань между профессиональными и человеческими отношениями. Мое личное отношение к такой ситуации однозначно. Когда у кандидата в «мою» команду я интуитивно обнаруживаю, что количество человечности или нравственности испытывает явный дефицит перед специальной базой знаний, то веду с ним разговор такого порядка: если он в течение испытательного срока не примет должный по моему непререкаемому пониманию человеческий облик, мы с ним расстанемся в 24 часа. Я всегда держал данное слово, иногда очень сожалея в душе, но понимая, что основой профессионализма инструктора является нерушимый гармоничный тандем — специалист и человек.
Нередко безнравственность и беспринципность бывают не врожденными, а сформированными, например, в условиях предыдущей работы, вынуждающих данного инструктора «выживать». Но если все же кандидат в инструкторы обладает максимальной нравственностью и ему недостает профессионализма, то в такой ситуации я работаю с большей самоотверженностью, азартно дорабатывая его профессионализм. Такой инструктор уже попадает в категорию людей, потенциально обладающих служебной честью, что лично для меня по важности является главенствующим.
В главе «Кодекс чести» я попытался приоткрыть детали моих требований к понятию «служебной чести» инструктора, не только внутри клубной ситуации по отношению к клиентам и коллегам, но и за ее пределами, включая даже поведение в общественных местах. Когда–то в начале 90-х годов XX столетия один из «моих» начинающих инструкторов, заметил: «У Сослана несанкционированный прыжок на месте — уже побег!» Я эту фразу помню до сих пор. Может быть, мои требования к инструкторам именно так и выглядели, но для меня лично статус инструктора — как основание в цветке, к которому крепятся лепестки в образе администратора, массажиста или бармена. Инструктор — ключевая фигура! Я всегда настаиваю на том, чтобы администратор и клуб интересовались не только здоровьем, но и эмоциональным состоянием каждого инструктора, прежде чем в интересах клуба включить в график его персональных тренировок незапланированное персональное занятие.
Массажист не позволяет себе вольностей при выборе вида массажа для клиента, если тот захотел воспользоваться услугой массажа в тренировочный день, а конкретно — после тренировки. Массажист не имеет права без согласования с инструктором осуществлять вид массажа по своему усмотрению. Массажист получает от инструктора рекомендации, какие части тела можно массировать, а какие нельзя и почему, потому что только инструктор знает, какие мышцы клиент сегодня прорабатывал, какого характера была нагрузка и в какой степени целесообразен для этих мышц вообще массаж.
В тандеме инструктор и бармен инструктор назначает пищевые добавки, а бармен не позволяет вольностей и отсебятины в рекомендациях.
Инструктор в большей степени, чем тренер–методист, не говоря уже о других работниках клубов, является для меня главной фигурой и центральной персоной в клубном физкультурно–атлетическом не только процессе, но и бизнесе.
Если применить поговорку: «Из двух зол выбирают наименьшее», то мне важно: пусть клиент, придя в клуб, ощутит превосходную, без помарок работу инструктора и неважнецкий стиль обслуживания администратора, а не наоборот: инструкторскую халтуру и несобранного, нерасторопного администратора. В ситуации когда клиент удовлетворен работой инструктора, он снисходительно отнесется к недочетам администратора, потому что уже получил тот качественный продукт, за которым пришел. Но как бы администратор ни улыбался, какие бы изысканные манеры ни проявлял, это будет только раздражать «обделенного» и обобранного клиента. Именно поэтому я настоятельно требую от инструкторов дополнительных и качественных знаний в смежных и сопутствующих сферах индустрии физкультурно–оздоровительных услуг. Инструктор обязан иметь элементарное представление даже о кожных заболеваниях, чтобы уметь заметить самое небольшое, но подозрительное пятно на теле клиента.
Кодекс чести
Если тигр загрыз твоего врага, это не означает, что тигр — твой друг.
Индустриальный меморандум
Понимая, что индустрия в конечном итоге все же придет к собственному своду законов и правил, регулирующих межклубные и внутриклубные отношения на разных уровнях, я в середине 90-х начал в общих чертах создавать эскизные наброски некоего индустриального меморандума.
Итак, рассуждая о сути базового индустриального меморандума, я осознал, что он не может стать актуальным даже через 10 лет. Следовательно, будет не только обновляться или редактироваться, но и однозначно обрастет различным «сводом неписаных правил», цель которых — дополнять меморандум и в нерушимом с ним тандеме в первую очередь максимально обезопасить физкультурно–атлетическую клубную индустрию от внутрииндустриального хаоса, анархии, разрушения извне и конечного развала. Но даже неписаные правила, как и «черный список», должны являться достаточно серьезным инструментом, не позволяющим свершаться служебно–должностным проступкам, роняющим профессиональную честь. Сдерживающим фактором, безусловно, будет осознание факта сурового общеотраслевого осуждения, с применением негласных внутрииндустриальных санкций, влияющих на дальнейшее местонахождение в отрасли и осуществление прежней деятельности.
О своем реноме в любых рыночных условиях печется, по сути, каждый клуб, будь то «великий» бренд или «подвально–цокольная» марка. Клубы постоянно придумывают различные ухищрения, направленные на защиту не столько от угроз извне, сколько от внутриклубных проблем, приобретаемых, например, от покидающего клуб персонала. Я сейчас заострю внимание на инструкторах и тренерах–методистах, потому что другие специалисты могут из этой индустрии спокойно переходить в другую. Например, массажист может практиковать частным порядком либо уйти в систему здравоохранения, администраторы могут уйти туда же либо устроиться на другую должность в другой сфере, а бармены — переметнуться в рестораны, кафе и т. д.
Человеческий фактор
Если рассмотреть ситуацию увольнения с позиции, например, человеческого фактора, то она постоянно доказывает свою противоречивость, потому что неоднозначно демонстрирует позиции конфликтующих сторон. В настоящее время во многих индустриях успешно применяется ряд отработанных эффективных методов, которые позволяют поддерживать необходимую кадровую стабильность и безопасность того, что плоды от средств, вложенных организацией в развитие и становление какого–нибудь сотрудника, не будут через короткий срок пожинать другие на этом рынке.
Неписаные правила, как некие индустриальные понятия, позволяют сохранять единую поведенческую политику клубов не только на внешнем рынке, но и по отношению к своему персоналу, позволяя элементарно сохранять конфиденциальность внутриклубной деятельности вообще и коммерческой тайны используемого методического направления в частности, что в современных условиях при тенденциях перспективного рыночного развития вполне объяснимо. Помимо этого, именно посредством «индустриальных понятий» можно не только регулировать официальную численность инструкторского персонала среди равных по статусу клубов, но и отслеживать квалификацию и профессионализм сотрудников. Установка на использование «неписаных правил» будет объективнее формировать служебно–должностные отношения, позволяющие например, руководству клуба однозначно знать, как действовать по отношению к инструкторам, покидающим клуб по причине нарушения дисциплины (даже элементарных систематических опозданий на работу), должностной субординации, норм поведения на рабочем месте и т. д. Либо какие условия соблюдаются между руководством клуба и инструктором в ситуации расторжения взаимоотношений по объективным причинам.
Своего рода индустриальный меморандум поможет индустрии в целом, да и каждому клубу избавиться и очиститься от мнимых инструкторов, занимающихся различными спекулятивными операциями на территории клуба (например, различными продажами клиентам частным образом, а не через систему витринной или магазинной клубной реализации спортивных товаров, одежды, спортивных пищевых добавок и т. д.). Но есть вещи более серьезные, к которым можно причислить несоблюдение и игнорирование требований конфиденциального отношения к работе с методическими приемами (вполне сходными с понятием коммерческой тайны) или разглашение закрытой информации о частных и корпоративных клиентах, их количестве и их персональной информации.
Однажды вечером, ужиная на встрече в кафе, я услышал за соседним столом разговор людей, обсуждавших ситуацию, когда один из них столкнулся в холле клуба с местным инструктором, от которого услышал вопрос: «Ну как ваши дела?» Такого рода вопрос, заданный инструктором клиенту в контексте внутриклубной этики, следует расценивать не только как банальную нетактичность, но и как жест, который характеризуется как фамильярность. Такой казус затрагивает репутацию не столько инструктора, сколько клуба. Беседующие в кафе люди после услышанного даже не спрашивали имя инструктора, при этом один поинтересовался названием клуба, а другой — местонахождением. Это означает, что не желательно допускать на территории клуба некорректных жестов в первую очередь по отношению к клиентам, так как о проколах с коллегами в редких случаях сможет узнать кто–то из клиентов. В связи с этим в перечень «неписаных правил» в обязательном порядке можно включить и пункт, не позволяющий инструктору за пределами клуба, в обществе или на вечеринках, куда по стечению обстоятельств он нередко может попасть и встретиться с клиентом, общаться с клиентом в непозволительном фамильярном тоне.
Строгость не помеха
Чем больше пунктов в перечне всевозможных отраслевых недопущений будет указано, тем проще и лучше будут обстоять дела в индустрии в силу обстоятельств, не только жестче воспитывающих, но и сдерживающих от искушений. Мы часто ошибаемся, когда вкладываем в инструктора свою голову и смотрим на ситуацию со своей позиции, не подозревая, что многие вещи, которые для нас являются банальными, для него могут оказаться искушением. В рамках понятия служебно–должностной диктатуры не давая слабину во многом, важно при этом уметь различать, учитывать и не путать мелкие должностные нелепые глупости от сознательных злоупотреблений.
Не придавая значения, казалось бы, малозначимым в работе инструктора пунктам, все же желательно обратить внимание, не злоупотребляет ли он алкоголем, лекарственными препаратами транквилизирующего или седативного действия, азартными играми. Важно знать его поведение с людьми: корректно ли общается с коллегами по работе противоположного пола (не важно, на территории клуба или вне его), с членами семьи? Мало кто может обратить внимание на пункт: связь с несанкционированными политическими и религиозными группами, ну и, безусловно, нарушение закона и связь с криминалом.
Придерживаясь формы жесткой профессиональной служебно–должностной диктатуры и понимая, что эта диктатура все же в той или иной степени будет ущемлять «человеческий фактор», я решился внедрить использование обычного для некоторых других сфер услуг «черного списка», принцип которого на первый взгляд может казаться чересчур жестким, необъективным и в чем–то даже жестоким.
Ну а когда в «черные списки» будут вносить инструкторов, покидающих место работы по обозначенным выше и многим другим причинам, то клубы смогут защитить не только свои внутренние интересы, но и интересы самого рынка, проинформировав об этом своих коллег, партнеров по бизнесу и клиентов, начиная с сегмента одного города.
Например, с момента приема на работу важно сразу обозначать предупреждающие рамки по неразглашению персоналом клуба вообще и инструкторами в частности конфиденциальной информации о применяемых в клубе технологиях и методике в случае увольнения сотрудника из клуба. В договоре или контракте нужно сделать соответствующую пометку с обязательным предупреждением обо всех вытекающих последствиях. Такой порядок позволит инструктору понять необходимость соблюдения профессиональной этики и профессиональной тайны, которые при современных тенденциях физкультурной индустрии играют нешуточную роль честной игры в бизнесе сферы услуг физкультурно–оздоровительных технологий.
При использовании «черных списков» руководствами клубов очень важно все же понимать, что уволенный из клуба инструктор будет лишен возможности заниматься своей профессиональной деятельностью в рамках базы некоего содружества клубов равного статуса. Ему придется либо менять профессию, приобретая новую специальность, либо уходить в содружество клубов рангом ниже, где о его фортеле не узнают, если клубные содружества, различаемые по статусу, не договорятся между собой об обмене некоторыми базами данных. Если, конечно, инструктор уедет за пределы того рынка, где он совершил проступок, то он, конечно, сможет продолжать работу по своей прямой специальности. Тренеры–методисты и инструкторы будут знать, что все клубы и клубные содружества — участники «круглого стола», гласно или негласно, будут активно обмениваться информацией об увольняемом инструкторе и будут в этом вопросе принимать согласованное решение.
Хочу особо остановиться на нечасто, но встречающемся некорректном поведении самих руководителей, для которых практика необоснованных увольнений стала уже достаточно привычной по отношению, например, к тем же инструкторам. Поэтому использование «черного списка» — жест двоякий и без серьезной детализации даже вносимых периодических поправок и доработок может негативно повлиять на судьбу отдельных инструкторов в случае негласного запрета на деятельность по профессии в поле зрения «содружества клубов».
Конкуренция — не вражда
В сравнении со сферой персонального тренинга, к которой у меня было какое–то заботливое, отеческое отношение, физкультурно–оздоровительную индустрию в целом я так не воспринимал, но серьезно понимал, что она является тем пастбищем, на котором пасутся и питаются инструкторы — «персональщики».
Так вот, присутствие пусть даже незначительного творческого начала, видимо, не позволило развиться в моем организме нездоровому свойству конкуренции, которая заставляла многих людей на моих глазах на отдельном этапе их творчества или всего пути подчас маниакально соперничать везде и всегда, открыто, вызывающе, воинственно или заговорщически–скрытно. Видя, как без разбору в молотилку летели и мужчины и женщины, и дети и старики, я понимал: чтобы скорректировать свирепый настрой таких яростных «конкурентщиков», потребуется помощь ни одного десятка специалистов уровня Ломброзо.
Я намеренно старался на протяжении творчества не применять слово «конкурент», а употреблять в зависимости от настроения слова «коллеги», «соратники» или «братья по цеху», потому что не видел смысла конкурировать. Слово «конкуренция» у многих может ассоциироваться со словом «борьба». Конкурировать — это значит состязаться, бороться, соперничать, и для этого слова не важно, спортивно или с оружием в руках. А в ситуации нашей индустрии к слову «конкуренция» можно поставить громаднейший вопрос: бороться против кого или против чего? За какое такое суперправое физкультурно–оздоровительное дело или атлетическую идею? Только из–за того, что идея другого не совпадает с чьим–то мнением?
Любая перманентная вялотекущая конкуренция, в отличие от спортивно–соревновательного аспекта, происходящего хоть и регулярно, но коротко и через определенный период времени, порождает вначале безобидное состязательское и соревновательское отношение к коллегам по индустрии, ну а потом может приобрести дух закоренелой борьбы, накалив страсти, которые нередко приводят к настоящей внутрииндустриальной профессиональной вражде. Мне не хотелось, чтобы индустрия была полигоном сражений или полем битвы. В связи с этим, первая идея о том, как сделать так, чтобы этого никогда не случалось в индустрии физической культуры и атлетической гимнастики, посетила меня примерно в середине 90-х годов ХХ века.
Именно эти годы горбачевской перестройки обнаружили на территории Москвы первые межклубные противостояния, первые захваты помещений любыми (даже самыми неблаговидными) способами и путями и первый раздел недвижимого имущества спортивных или физкультурно–оздоровительных учреждений, оставшихся в наследство от бывшего СССР, — многих тогдашних спортцентров типа ФОК, СОК, ФОЦ и т. д. Одни исчезли вообще, а другие сошли с ринга «большой конкуренции», сменив вывески.
«Круглый стол»
Так вот, каждодневные наблюдения за происходящим в индустрии давали мне возможность многое понимать и зародили во мне по тем меркам странную и сырую на первый взгляд идею. Суть ее заключалась в том, чтобы собрать за «круглым столом» всех представителей крупных клубных российских брендов, реально влияющих на ситуацию физкультурно–оздоровительной индустрии, для того чтобы все присутствующие вслух обозначили накопившиеся мысли, пожелания и недовольства, претензии и замечания. Чтобы наконец ударить по рукам, отрегулировав все базовые взаимодействия по общей канве дальнейшего формирования расширенной индустрии, а именно физической культуры и атлетической гимнастики (без слова «спорт»), определить собственный индустриальный неписаный закон чести, или кодекс понимания.
И необязательно, чтобы «круглый стол» был юридически оформленным в какую–нибудь ассоциацию, фонд, съезд или новомодное объединение, важно чтобы индустриалы выработали помимо индустриального меморандума свой собственный особенный негласный кодекс чести. Именно кодекс чести должен включить в себя свои «неписаные законы», возведенные в ранг если не джентльменских, то подлинно рыцарских понятий, и всего того, чего никто и никогда не позволит по отношению к членам «клубного содружества». Существование этих «неписаных законов» будет являться не только необходимым, но также и достаточным сдерживающим фактором от всяких внутрииндустриальных неблаговидностей, порождаемых конкуренцией.
Законодательство мод
На начальном этапе своей карьеры меня однозначно интересовала практическая реализация персональных тренировочных программ, составленных для клиентов–любителей, а также осуществление тренировочного процесса спецами с профессиональными соревновательными атлетами–профи. Эта заинтересованность длилась недолго, и применяемое тренерское и инструкторское мастерство в клубах России или СНГ перестало меня в одночасье волновать. Говоря о зарубежных клубах в городах Европы (например, Франкфурт, Цюрих, Дюссельдорф и Париж), скажу, что мне не довелось встретить там ничего особенного в организационно–управленческой работе, а об оригинальных методических системах и говорить не приходится. Тренеры и инструкторы всех европейских стран говорили на одном и том же типовом языке, используя унифицированную терминологию и словосочетания, приобретенные на обычных, видимо, фитнесс–сходках и из фитнесс–литературы. Как ни старался я разглядеть долгожданную изюминку, мои многочисленные попытки оказались тщетными. «Фитнес–зомби», — думал я.
На основе определенных профессиональных амбиций, существовавших у меня с момента сформировавшейся профессиональной личности, я почему–то был противником того, чтобы подсматривать чужие методические тренерские приемы и, банально подворовывая, использовать в своей работе. Меня интересовали не персоны, составляющие или воспроизводящие на практике холодную прагматичную писанину под названиями «комплекс упражнений» или «программа тренировок», а личности, которые создавали цельные методические системы. Хотелось всегда встретить талантливых и тем более гениальных коллег по профессии, может быть, чтобы утвердиться в собственном желании: стоит ли продолжать искать и создавать самостоятельно на основе творческих импульсов, или уже все давно кем–то создано и твой бумажный самолетик несуразен рядом с чужими лайнерами?
Не вставая с места
Желание и надобность познавать стили воспроизводства у меня отпали быстро, сами собой. По прошествии скорого времени, не выходя из своего клуба, я знал, что нового происходит в клубах Москвы, потому что из многих хорошо зарекомендовавших себя на рынке клубных брендов ко мне постоянно приходили их инструкторы, пытаясь устроиться работу. Беседуя, они рассказывали, чего добились и как умеют работать. Из огромного числа приходящих кандидатов у себя я оставлял единицы, по какому–то внутреннему необъяснимому решению — просто «интуичил», говоря себе: «Можно». Те, кто не попадал ко мне в команду, шли в клубы других сетевых брендов, где добивались успехов и становились местными звездочками, раскрученными не только в публикациях на местных клубных листовках, но и прессе московских СМИ.
Но некоторых кандидатов в свою команду–инструкторов я интуитивно воспринимал как «засланных казачков», пришедших перенять что–нибудь новенькое или тайное, схожее с эликсиром вечного мастерства. Инструкторы, работавшие со мной, часто приятельствовали, а то и дружили с коллегами из других клубов, а те, в свою очередь, интересовались: «Ну, как обстоят дела у Сослана?» Их волновало все: и зарплата, и отношение к подчиненным, и климат в коллективе. Но меня больше всего радовало, когда интерес проявлялся к нашей методической тренировочной системе.
Конечно, мои инструкторы нечасто, но все же рассказывали о том, что интересного в методическом плане творится на рынке, а я, выслушивая, давал возможность самим оценивать ситуацию или качество применяемых чужих новшеств. Бывали случаи, когда клиенты других клубов, тренировавшиеся там по нескольку лет, приостанавливали сроки действия своих клубных карт и целыми группами от трех и более человек и приходили ко мне. Как–то раз девушка–администратор в шутку сказала: «О, опять паломники». Такие клиенты покупали наши клубные карты короткого действия сроком на месяц, сразу договариваясь с моими инструкторами о персональных занятиях, оплачивая вперед нужное их количество. Причиной таких приходов являлось скорее то, что они получали в своих клубах, видимо, больше абстрактных советов обобщенного характера, а не конкретных детализированных особенностей по технике движения, дыхания и разным сопутствующим советам по оздоровлению.
При этом некоторые из «паломников», зашедших на короткое время, оставались навсегда, расставаясь даже со своими «замороженными» картами в других клубах, а другие посещали мой клуб два–три раза в году по карте по одному месяцу. Выяснилось, что причиной кратковременных посещений было неудобное расположение моего клуба от их местожительства или работы (пробки на дорогах и расстояние). Некоторые такие клиенты уносили с собой в другие клубы составленные моими инструкторами тренировочные программы, а мы продолжали неутомимо создавать новые физкультурные шедевры, с нетерпением ожидая, когда же опять в каком–то клубе позаимствуют изобретенную нами технику выполнения движения либо целое упражнение.
Мою профессиональную душу грело то, что мои инструкторы искренне радовались, когда новая техника какого–нибудь «заезженного» старого упражнения приходилась по душе многим их клиентам в других клубах и становилась очень модной среди масс.
Беглый инструктор
Большинство имеет за собой власть, но не право; меньшинство всегда имеет за собой право.
Г. Ибсен
Причины перебежек
Рассуждая о распространенных в клубной системе явлениях, приведу пример поведения инструкторов–перебежчиков, часто меняющих пристанище в различных клубах. Инструктор является одним из главных или основных представителей, доносящих до клиента идеи клуба, то есть всего того, что в первую очередь отражается в самом названии той или иной организации: «физкультурно–оздоровительного», «спортивного», «фитнес», «физкультурного» или просто «атлетического» клуба или центра. Мне лично по душе: «Клуб атлетической гимнастики».
Причин для перебежек существует предостаточно, и мы начнем с зарождения их мотивов. Начинаться все может с внутри — клубного местечкового конфликта, когда руководство определяет положение своего инструктора: «не соответствует должности», что чаще всего является несоответствием субъективного представления руководителя клуба о деятельности инструктора или тренера–методиста на территории клуба, а выработанные клубами должностные инструкции не всегда состоятельны в урегулировании разногласий между руководителем и инструктором.
Каждая новая сторона в лице клуба, принимающего «беглого инструктора», не может знать истинного положения вещей, то есть отношений «беглеца» с предыдущим местом работы и причин отторжения от предыдущего коллектива и выдворения его из клуба. Такие традиционные «перебежчики» становятся хорошими психологами, каждый раз вырабатывая и совершенствуя свои типовые убедительные ответы, ссылаясь на гендерные ситуации. Например, инструктор мужского пола обосновывает свое действие ответами типа «…управляющая меня начала ревновать», а инструктор женского пола — «…он систематически приставал ко мне». Иногда, в зависимости от ситуации, традиционный «перебежчик» называет в качестве довода слишком большую удаленность предыдущего клуба от его места жительства. И что он переехал куда–то рядом и т. д.
А проколы инструкторов могут быть самые рядовые, но на них уже давно многие клубы не обращают внимания и махнули рукой. Ситуация касается следующего: если в клубе нет тренера — методиста, то инструкторы, вуалируя давно уже порожденную патологическую алчность, цинично сами вынуждают клиентов на какой–то период посещать персональные тренировки не по 2–3 раза в неделю, а по 5–7 раз якобы по новейшей суперэффективной методике, дающей быстрый результат. Вдобавок советуют купить у него же препараты для улучшения намеченного результата в количестве ровно на срок этих каждодневных занятий. Но на самом деле нередко такой якобы такой нужный методический миф сфабрикован только в целях личной наживы или обогащения. Это аферство длится до тех пор, пока организм клиента не даст тревожные сигналы в виде различных видов мышечных и эмоциональных недомоганий и клиента не начнет воротить об одном упоминании слова «тренировка». К сожалению, такими делами может заниматься вся команда инструкторов одного и того же клуба, а руководство нередко отворачивается, мотивируя: «Пусть сами зарабатывают, все равно с проведенных персоналок в казну клуба перепадает». Неутешительным аккордом прозвучит и то, что в не меньшей степени практикой регулярного «впаривания» специальных спортивных добавок грешат и инструкторы, практикующие частным образом.
Возвращая читателя в клуб, скажу: странно, почему руководителям клубов так редко приходит в голову простая мысль снять трубку и позвонить на предыдущее место работы и попросить у административного работника клуба информацию о «беглом инструкторе». Уверен, что администратор вряд ли позволит усугубить ситуацию, которая и так уже является наказанием для оплошавшего инструктора за содеянный проступок и ответит на запрос откровенно почти на 90 процентов.
Рыльце в пуху
Нет большего несчастья, чем незнание границы своей власти.
Лао–цзы
Сложности, неоднозначности и, я бы сказал, противоречивости в индустрии в целом и в профессии инструктора в частности, по моим наблюдениям, начали проявляться при создании первых частных клубов. Надо сказать, что очень редко сами управляющие клубов (реже владельцы), показывая свою значимость, вразрез служебной этике могут позволить себе увольнять инструкторов, например, после их отказа проводить несанкционированные персональные тренировки с клиентом, навязанным именно самим управляющим клуба (реже владельцем), причем во время официальной регистрационной записи клиента. Некоторые инструкторы уходили из клубов именно по этой причине сами.
В этой связи владельцы клубов должны отчетливо представлять возможные позитивные и негативные последствия одностороннего использования на практике «черных списков», поскольку никто не застрахован от непредвиденного развития событий.
Кутюрье тела
Не всякий хорошо кроящий, в той же степени шьющий.
Великое предназначение
Кутюрье, дизайнер или архитектор работают над формами и контурами, а конструкторы или инженеры трудятся над внутренним наполнением, конструируя и разрабатывая прикладное использование, с обязательным учетом технологичности, стремясь придавать наиболее совершенную функциональность своему продукту. В одних ситуациях главенствуют представители первой творческой группы, в других — второй, прикладной.
Но есть и представители третьей группы — полноправные участники действа. Как показали практика и жизнь, кто впоследствии эксплуатирует, тот, как ни странно, и «подгоняет» уже сконструированный и смоделированный, утвержденный и разработанный кем–то другим продукт под свои условия и обстоятельства. Наблюдая и оценивая культуру физической активности, а точнее, культуру физических движений в ней, воочию осознаешь необходимость ставить человеку верные (я не употребил «правильные») движения, понимая то, что именно понятие «верное» в контексте двигательной системы означает не в последнюю очередь безопасное, а значит, полезное. Назначение того самого «верного» — это обеспечение комфортных ощущений в суставах, мышцах и других компонентах суставно–связочного аппарата и мышечной системы во всех ее проявлениях, а именно когда организм наиболее качественно локализирует и акцентированно распределяет на себе нагрузку.
Сошедший с конвейера экскаватор в большинстве случаев хоть как–то дорабатывается механиком того предприятия, которому для эксплуатации была предоставлена техника. Такой тюнинг испокон веков был, есть и будет, пока не изобретут вечный двигатель и ему подобные технические открытия. Так вот, развивающемуся человечеству нужны не только специалисты тюнинга технического порядка, но и специалисты, выстраивающие верные движения человеческого тела с целью сделать его более совершенным, а человека, соответственно, более здоровым. Особое внимание необходимо обратить на то, что нужно не развивать мышцы, а совершенствовать именно движения. Любое системное или бессистемное усиление развития мышц будет в той или иной степени навязчиво влиять на межсуставную координацию, и нередко негативно. Даже шарнир в том же экскаваторе учитывает длину плеча и вес ковша. И если последние увеличиваются, болты и гайки быстрее изнашиваются. И самое главное, двигатель — наше сердце!
Более безопасная, полезная практическая ситуация, когда через отрегулированные, скоординированные движения мышцы получают те самые субъективные порции нагружающих моментов. Эта ситуация может являться лучшей базой, на основе которой можно дополнять и совершенствовать природные телесные патологии. Быстро надвигающаяся эра не попросту оздоровления, а именно здоровьесберегающих и здоровьевоссоздающих технологий имеет направление, характерной особенностью которого является улучшение качества тела через профилактику движений, то есть модификация упражнений направлена не на коррекцию мышц, а на коррекцию движений — ее суставную кинематику!!!
Умело и практично
Уверен, что технологии преподношения занятий с использованием физических упражнений будут трактоваться по–иному, например не будет надобности, чтобы все делали общие двигательные упражнения, а каждый будет делать свои, выработанные именно для него подготовленным специалистом: модель движения, консолидирующая основные и сопутствующие мышечные группы, — это и есть культура физических движений!
Если доселе суставы, стираясь, стачиваясь, воспаляясь, работали во имя мышц и для их формирования, то теперь наоборот: мышцы будут старательно удовлетворять и «ублажать» суставы — их особенный врожденный модельный ряд, созданный природой. И если только в этом будет адекватная необходимость, в нужный момент мышцы будут самостоятельно подключаться к процессу устранения сбоев в двигательной системе. Такой стратегический принцип культуры физических движений будет базой в новой эре культуры здоровьесберегающих двигательных технологий.
Тело человека нужно все же рассматривать как понятие прикладного характера. А раз оно прикладное, то, безусловно, применяемое с немалой долей выгоды при пользовании, а значит, такого рода «корысть» есть единственно нравственная и честная акция с точки зрения открытой эгоистической выгодности. Каждое перманентное действие в виде любых движений имеет свое выгодное здоровьесберегающее назначение.
Суставы человека, как и весь организм, имеют свои сроки изнашиваемости или сроки пригодности. Нет ни одного напрасного движения. Скорее всего, природой заложено определенное количество двигательных амплитуд во внутрисуставном механизме. Не больше, не меньше. Ложиться, садиться, вставать и ходить, брать и бегать… — все производится за счет движений, статических жестов и поз, безопасность применения которых во многом зависит от выверенных межсуставных и внутрисуставных включений, усовершенствование которых и формирует все то, что мы, например, характеризуем осанкой. Осанистость — это не только тот визуальный образ стройности или походки, это еще и не картинно–демонстрационные, а естественные грациозные жесты рук или кисти, поворот головы или одобрительный кивок.
Аналогично тому, как в нарушенной конструкции специально обученные люди «затягивают», подкручивают или заменяют различные болты или гайки, чтобы обеспечить практичность и функциональность, а значит, рациональность и качество, в той же степени другие профессионалы дорабатывают или устраняют телесные погрешности. Проще говоря, здоровье или даже здоровый вид — это формирование внешнего облика на базе психоэмоционального состояния и всех других систем организма, что, в свою очередь, влияет на движения, жесты и позы на базе здоровьевоссоздающих технологий культуры физических движений!
Прикладной телесный характер
Мы уяснили, что тело человека, точнее его конструкция, в конечном итоге является понятием прикладного характера! Каждое действие в своей основе воспроизводится движениями, являясь результатом различных осознанных или спонтанных намерений, которые, в свою очередь, отображаются жестами и даже статическими позами. Жесты и позы, как итог обоснованных или подсознательных действий, в результате имеют свое назначение: например, одни позы бывают расслабляющего характера, а другие — совместно с жестами отражают агрессивность настроений, безразличие или, наоборот, расположенность. Все это влияет даже на плавность или импульсивность жеста.
Осознавая, что человеку в течение всей его жизни предназначено выполнить определенное количество движений, среди которых наиболее важную роль занимают движения прикладного характера, а второстепенная позиция отводится жестам и позам психоэмоционального характера. Прикладные бытовые движения (неспортивного характера), представляющие собой ходьбу, вставания, подъемы рук, необходимы и жизненно важны и, соответственно, воспроизводятся на базе «шарнирной» системы человека, а именно суставов.
Степень изнашиваемости суставов напрямую зависит от верно и адекватно выверенных движений посредством применения рациональных и безопасных внутрисуставных и межсуставных координаций. При недвигательном статическом положении суставов их внутрисуставное состояние объективно прямо или опосредованно несет нагрузку собственных частей тела и зависит от качества мышечного состояния. Качественное состояние (не гипертрофированное) мышечного корсета и суставного аппарата формируют безопасную осанку, которая является одним из важных условий в спектре здоровьесберегающих технологий.
Запущенное состояние тела человека можно подвергнуть разбору аналогично тому, как бы мы, например, рассматривали состояние нарушенной конструкции здания. Никто не оспорит факт, что визуально здоровье отражается осанкой — внешним обликом, сформированным совокупностью мышечно–корсетного и суставно–каркасного состояния. Рассматривая конструкцию здания, понимаешь, что внешний облик фасада с точки зрения функциональности менее значим, нежели собственная конструкция сооружения. Например, функции суставов, связок, сухожилий и мышц можно сопоставить со значением креплений болтов, гаек, тросов, а также (обратить особое внимание) обязательного присутствия смазочных материалов типа вазелина, тавота или солидола в разработанной инженерами конструкторского бюро модели какого–нибудь экскаватора. Весь нехитрый набор элементов, составляющих любой агрегат, требует адекватного использования и своевременной профилактики со стороны эксплуатирующих.
Так же как не изобретена человеком схема вечного двигателя, в той же степени не найдена сотканная природой костно–суставная модель тела, которая будет служить вечно.
Технологии совращения
Улыбка бывает так часто похожа на оскал.
Лесть или комплимент?
По существу учреждения физкультурно–оздоровительной направленности последнего десятилетия существования бывшего СССР не имели особой методической конкуренции и в принципе не могли иметь. Некая обобщенная методическая система под названием ОФП и ЛФК преподносилась народу через специалистов, получивших базовые «оздоровительные» знания в вузах и на курсах повышения квалификации. В начале первого десятилетия XXI века в клубных брендах эшелонов классов «топ» и «бизнес» началась конкуренция между манерой и формой обхаживания, которое в разных клубах отличалось лишь артистизмом исполнения. Все лучшие клубные бренды по отношению к клиентам применяли однотипные стили общения: вызубренные ключевые фразы, заискивающие взгляды, игривый тембр голоса и знаменитая, набившая оскомину всей сфере услуг России улыбка типа «чи–и–з». Затем началась конкуренция между методическими фишками — якобы сенсационными разработками различных исследовательских лабораторий и научных институтов. Клубы стремились быстрее конкурентов внедрить у себя очередное «целительное новшество», чтобы на определенном этапе оказаться в выигрышном положении, важном для клубной системы и сферы услуг: обеспечить значительный людской приток. Эйфория клиентов длилась не больше года, и, прежде чем предлагаемая фишка давала крен, клубы уже расставляли новые капканы.
Фитнес–индустрия порождала авантюры, позволяющие добиваться максимальных людских притоков на клубные территории. Шла мощнейшая реклама технологически прохиндейских «сенсаций» в виде «чудодейственных» упражнений, косметических процедур, пищевых добавок и биологически активных микроэлементов. Западные «выдумщики» (в большинстве американские компании) неутомимо изобретали очередные авантюры, умело с психологической точки зрения преподносили одержимым массам, верующим вообще в такую исключительность, для которой не требуется особых усилий.
Редко кому из специалистов (с фундаментальным высшим образованием или качественной самообразовательной базой), знающих принципы механики или фармакологии, работающих даже в неизвестном сетевом клубном бренде, не была изначально понятна истинная цена таких трюков. Истинные специалисты однозначно не желали унижаться и применять такую авантюру, думая о своем реноме. Но настоятельные требования реже владельцев, чаще беспринципных клубных управленцев, жаждущих «срубить куш» сразу и любой ценой, ставили нравственного и добросовестного специалиста в тупик — перед выбором «жизни и смерти»: в случае отказа остаться без работы. Они могли потребовать от инструкторов популяризировать в тренажерном зале, например, приносящую доходы сопутствующую процедуру («обертывание тела водорослями»), якобы усиливающую эффект физических нагрузок. Но с обязательной оплатой минимум 10 сеансов. А почему десять? Почему не 7 или 11? Противостоять ситуации могли единицы подчиненных.
Владельцы и управленцы, популяризируя свои клубные бренды, всегда понимали, что нельзя пиарить непосредственно личность специалиста, например инструктора или тренера — методиста. Не выгодно. Если во время конфликта уходит специалист, то нередко за ним уходит немалая часть клиентов. Тренер–методист мог увести инструкторов, а те уводили «своих» клиентов. Большинство успешных клубов намеренно строили себе памятник в виде огромного поблескивающего постамента из драгоценных камней и металлов, воплощающего клубный бренд, и на нем еле заметная, маленького размера статуэтка, изготовленная из папье–маше, изображающая тренера или инструктора.
Якобы секреты молодости
Новомодные секреты «вечной молодости» и обещания не менее «вечной жизни без утки под кроватью» имели весомое свойство совращения тогда, когда имели более красочную легенду происхождения этой фитнес–аферы. Попробуем пофантазировать самостоятельно. Итак, к примеру, рассмотрим такой миф: «Вытяжка из коктейля на основе сырого парного молока и кожицы огурцов». Вроде бы ничего подозрительного, все ингредиенты натуральные. Но теперь, чтобы этой «басне» придать экологически чистую репутацию, добавим следующее: «Коровы, дающие молоко, пасутся на высокогорных альпийских лугах, где 3 тысячи лет не ступала нога человека». Чтобы придать интригу, уточняю: сенсация заключается вовсе не самой кожице огурца, а только в ее пупырышках!!! Именно в огуречных пупырышках ученые обнаружили якобы скопление жизненно важных целебных веществ, которые при самой сильной передозировке все равно обрекают любое живое существо на счастливую, безбедную жизнь. В этой легенде важно, чтобы огурцы представляли собой секретный сорт, скрываемый многие века жрецами племени майя и выращиваемый только на специальном грунте, добытом на территории Марианской впадины (глубина более 11 км) в период полнолуния только экологически чистым способом, без использования технических средств и только при помощи живых ныряльщиц предпубертатного периода. Вот такой бред!
Любой здравомыслящий человек понимает, что применение такого коктейля может отразиться на здоровье некоторых людей предсказуемым образом, схожим по действию с препаратом фенолфталеин (слабительное средство, лечебный эффект которого обусловлен усилением перистальтики толстого кишечника). Однако будет продолжать к себе притягивать завораживающее слово «вытяжка», которую жрецы племени майя не разрешали получать никому. Только собственноручно. Причем смазывая руки пометом цыплят только бройлерной породы возраста 45 дней. А если к этой белиберде добавить: «Наконец опыты британских исследователей увенчались успехом! Только теперь удалось извлечь долгожданную вытяжку благодаря ультрасовременному дорогостоящему оборудованию в условиях военной лаборатории путем суперсовременного микровзрыва»! После таких восклицаний клиент окончательно сражен наповал и корчится в конвульсиях. Смешно?
А отечественным специалистам, имеющим ученые степени, чьи фундаментальные наработки в состоянии обоснованно разоблачить любую закордонную фитнес–ересь, читать эти рекламные авантюрные фитнес–бредни было грустно. Возмущенные, они уже на первой волне 90-х годов XX века вразрез со вздором аферских фитнес–кампаний считали делом профессиональной чести донести до потребителя оздоровительные истины. Причем бесплатно! Но владеть истиной и уметь ее продвинуть или протолкнуть — разные вещи. Последнее — не меньшее искусство!
Однодневки
Особо процветали западные фирмы–однодневки, орудовавшие в таком выгодном направлении фитнесс–индустрии, как производство «биологически активных добавок» (БАД). Схемы перерождения не позволяли им утонуть. Эти «мыльные пузыри», чье количество не становилось меньше, могли всплывать под другими юрлицами с новыми названиями продуктов. Они перерождались ежемесячно, преумножая количество денежных потоков в финансовой фитнес–пирамиде. Вряд ли грамотнейшие в своих отраслях с весомым международным авторитетом российские специалисты желали бросать основную работу, науку и семью ради того, чтобы перманентно обращаться в международные инстанции и средства массовой информации для опровержений некоторых утопий зарубежных коллег. Тем более в начале 90-х годов, за недостаточностью титулов, бюджет обычного талантливого начинающего советского новоиспеченного ученого был смешон и для международного «судилища».
Хочу отметить, что отсутствие специальных промоутеров в физкультурно–оздоровительной отрасли позднего СССР и ранней постсоветской России не позволило достаточному количеству отечественных изобретений, в том числе биологически активных препаратов, найти широкое практическое применение для сферы профессионального и любительского спорта и различных видов физического совершенства. С конца 80-х до середины 90-х годов XX столетия зарубежные предприниматели, желая «полакомиться» отечественными препаратами различного спектра действия, но не примитивными стероидами, а веществами, стимулирующими метаболические процессы, такими как карнитина хлорид или рибоксин, слетались как мухи на мед. Они стремились найти людей, которые за определенное вознаграждение содействовали бы в приобретении особо крупных партий отечественных препаратов. Насколько я слышал, «гастролеры» успешно вывозили за кордон товар и быстро реализовывали, потому что заранее создавали ажиотаж у себя на родине, где их с распростертыми кошельками ждали как спасителей нации.
В ожидании всплеска очередного технологического фитнес–бума немало клубов в начале XXI века, находясь в подвешенном состоянии, черпали от конвенций, организованных более сильными клубами, продающих все необходимое для «завлечения клиентов». Это уравнивало конкурентные шансы основной массы клубов, не имевших собственных методических наработок. Клубная схожесть утомляла клиентов. И вот, когда в бесконечных рекламах на оздоровительные услуги стал использоваться лозунговый стиль, который, что скрывать, имел на этапе своего начального применения колоссальное воздействие на потребителя, тогда начался момент клубной технологической деградации в фитнес–индустрии. Стилистически однотипные лозунги, склонявшие к предлагаемой услуге, одних клиентов настораживали, а других просто злили.
Просто так не возьмешь
Проницательный клиент XXI века уже не воспринимал, а возмущался уловками, взятыми на вооружение почти всеми клубами с «зомбирующих» фитнес–слетов и конвенций. Заморский дешевый однотипный фарс, к сожалению, привитый как эталонный стиль обслуживания, долгое время определял качество внутриклубного общения самых раскрученных брендов России. Первым, кто начал расшатывать фитнес–выдумки, был всем известный Интернет, дававший информацию обо всем, в том числе о пресловутой, высосанной из пальца проблеме под названием «целлюлит». Хочу снять шляпу перед прохиндеем–изобретателем, который оформил ее в отдельную самостоятельную индустрию и внедрил в соседние сферы. Специальные и не очень жидкости, гели, суспензии, масла… Обертывания, завертывания, растирания и перетирания… Водоросли и пыльца, плавники акулы и клык моржа, бивень мамонта и хвост птеродактиля… По мнению «целлюлитчиков», целлюлит образуется у женщин везде: на ушных мочках, на висках, на затылке и веках, спереди и сзади, вверху и внизу. Вот такой кошмар. Чума века!
Бум на процедуры спал, и все оказались в ожидании — а что же дальше? А дальше в сознании общества робко пробуждалось понятие «компетентность» и «здравомыслие», формируя авторитет направлений «физкультура» и «питание» (я не сказал «фитнес» и «диета»). Мнительность и недоверчивость клиента XXI века благодаря Интернету породила находчивость, позволяя отслеживать на интернет–сайтах не только исчерпывающую информацию о пользе фитнес — или велнес–услуг, но и разгромные статьи об их вреде. В дальнейшем находчивость переросла в рассудительность, благодаря которой клиент выискивал в услугах незатейливость, конкретику и доступность, становясь по–своему предсказуемым: указывающим на то, чего он конкретно хочет и ждет от индустрии.
К началу XXI века трансформировавшийся почти из «первобытнообщинного» во что–то страшно развитое на сцене индустрии появился совсем иной российский потребитель, игнорирующий заискивания обслуживающего персонала с дежурными улыбками типа «чиз» и словесными штампами типа: «Безумно рады вас видеть!» или «Сегодня вы особенны!», а уменьшительно–ласкательными обращениями типа: «Оленька. Петенька. Машенька.»
Такие «совращающие» интонации могут окунуть российского потребителя в нелепое прошлое, где были бестолковые траты средств и времени на клубные «сказки». Нынешний потребитель вряд ли позволит хладнокровно себя облапошить. Он в курсе всего происходящего в фитнес–индустрии и владеет гипперчувствительностью к предлагаемым клубным клише: интонациям, улыбкам, гримасам и обхаживающим жестам.
Сегодня, сам того не ведая, современный потребитель, к своему счастью, предсказуем (в хорошем смысле), и любой стиль обслуживания, имеющий успех «там» (не в России), не всегда имеет успех у потребителя «здесь» без существенных поправок. Очень надеюсь, что в скором будущем качество услуг «здесь» будет заключено в нехитрую честную подачу отечественными методическими технологиями, в которых даже мотив тщеславия или честолюбия будет замешан на профессионализме.
Сборочный цех
Создавать еще не значит созидать.
Куй железо, пока куется
Считаю несправедливым обойти тему, затрагивающую эстетическое развитие «осовременившегося» клиента, для которого простая колористика или музыкальный фон стали иметь не меньшее значение в дизайне клубного интерьера, чем манера и стиль работы обслуживающего персонала. Другими словами, атмосфера и обстановка клуба — это не только улыбки и заботливое отношение его персонала, но и в немаловажной степени элементарные совокупные условия комфорта, в виде удачного сочетания цветовой гаммы, светового оформления, функционально–аксессуарных элементов интерьера и музыкального фона.
На мой взгляд, одним из лучших условий успеха в любом процессе может являться достижение гармонии между степенью эмоциональных желаний, физических возможностей и интеллектуальных способностей при участии в процессе и степени качественного состояния этого процесса, успешно поддающегося воздействиям на момент «желаний». Другими словами, гармония кузнеца и металла заключена в том, что кузнец в процессе ковки должен иметь настроение «хотеть ковать», а металл на период процесса ковки должен находиться в состоянии, позволяющем поддаваться ковке — «коваться».
С первого взгляда видно, что такое условие является в какой–то степени оптимально удачным, хотя и непростым, в силу немалой зависимости от благополучного стечения обстоятельств. Но обозначенное мною условие хоть и является обобщенным, но при этом явно отражает не поверхностные прикосновения, а непосредственное отношение и прямую причастность к тому месту, где происходят сложные процессы атлетического тюнинга, — кузнице, где куются и перековываются психоэмоциональные фибры, структуры мышц и модели суставов.
Говоря о «желании ковать», замечу, что в функциональном процессе любого клуба существующая обстановка и атмосфера являются аспектами, в равной степени затрагивающими настроения как атлета, так и инструктора — именно тех одушевленных персон, у которых в первую очередь должны быть сформированы положительные желания, возможности и силы «ковать». Наблюдения за изменением психоэмоционального и физического состояния инструкторов и атлетов под влиянием как общей обстановки клуба, так и атлетического зала, в частности, выявили четыре наиболее основные влиятельные составляющие. В их группу вошли цветовая гамма, световое оформление, музыкальный фон и функционально — аксессуарные элементы интерьера. Эти позиции невозможно рассматривать обособленно, так как все они находятся в одной упряжке, дополняя друг от друга, но при этом каждая составляющая требует к себе особого и обособленного внимания. В той же степени не смогут спокойные пастельные тона стен гармонировать с агрессивными формами плафонов осветительной системы, в которой приглушенное освещение и пастельные тона штор не уживутся с атакующим ритмичным характером музыкального фона.
Атмосфера желаний
Насколько значима, например, удачно примененная цветовая гамма, или, как нередко говорят, колористика? В чем важность выбора верного освещения или музыкального фона или присутствия настенных часов с конкретной квадратной или округлой формой корпуса, с темным и светлым циферблатом? Не сомневаюсь в том, что многие специалисты физкультурно–оздоровительной индустрии, безусловно, задавались вопросом: как все же вышеупомянутые детали влияют на психоэмоциональное состояние людей, длительное время находящихся на территории различных помещений клуба? При обсуждении этой проблемы в сознании коллег (не специалистов дизайна), связанных с управлением клубами, наверное, возникала идея того, что любое сочетание цветовых оттенков в специфических условиях каждого клуба обязано быть стратегически обоснованным.
Совокупность категорично разнохарактерных по назначению помещений и зон, предварительно помеченных особенностями своего функционального процесса, предназначенных для использования клиентами, обязана создавать в пространстве каждого из помещений и зон необходимую атмосферу из расчета, что услуга так или иначе, прямо или опосредованно, имеет отношение только к процессу физической активности. Адекватное следование вышеупомянутым рекомендациям позволит избежать формирования непредсказуемых негативных ситуаций, при которых значительное количество клиентов может за достаточно короткий промежуток времени (не осознавая причины) покинуть заведение клуба. Наблюдения за психоэмоциональным состоянием и поведением именно постоянных, а не разовых клиентов в учреждениях типа ФОК и ФОЦ предперестроечного и постсоветского периодов выявили ряд ситуаций, по–разному влияющих на настроения посетителей. Рассмотрим вольно мною обрисованные ситуации.
Ситуация «однотипности». Встречается нередко. Вся территория обычно подчинена незамысловатой хозяйственно–технической удобности, где в помещениях основного специфического процесса и на площадях сопутствующих услуг отсутствует всякого рода единая архитектурно–планировочная концепция. Дизайн помещений выполнен в одинаковых тонах, с единой степенью и принципом освещения, вплоть до идентичных конфигураций осветительного оборудования и аксессуаров интерьера, а также единого музыкально — стилистического фона на всей территории клуба: в холле, атлетическом зале, массажном кабинете, баре и т. д.
Такие клубы обречены на немалый процент текучести клиентов, часть из которых, имея схожее психоэмоциональное восприятие, сможет терпеть существующую «странную» однотипность цветовой гаммы и обстановки и остаться в здании клуба еще на какой–то срок, так как живет либо работает рядом. А вот другая часть клиентов уйдет из клуба довольно скоро, не примирившись с существующими условиями, чаще подсознательно отторгая ими увиденное, услышанное и прочувствованное, порожденное «однотипностью».
Что же все–таки может происходить с клиентами, оставшимися в клубе? Те клиенты, для которых мотивом единения была одна услуга (например, в рамках атлетического зала), со временем будут реже и реже приезжать в свой клуб, когда им захочется, например, в другие дни использовать сопутствующие услуги: солярий или массаж. Этими услугами, как показали наблюдения, клиенты начнут пользоваться в других местах, с другой обстановкой и интерьером, цветовой гаммой и музыкальным фоном (например, заниматься аэробикой или йогой).
Клиентам, продолжающим ходить в первоначально выбранный клуб, будет невмоготу длительное время находиться в стенах, где царит дисгармония внутреннего восприятия тех настроений и состояний, которые навязаны существующей и укоренившейся обстановкой заведения. Обычно такие терпеливые клиенты бывают привязаны не к клубу, а к конкретному тренеру или массажисту, ради которого клиенты остаются. Но, как ни странно, в конечном итоге такому специалисту также надоедает утомляюще–раздражающая обстановка рабочего места, и он с таким же успехом уходит.
Ситуация «вычурности». В различных помещениях в зависимости от назначения цветовая гамма хоть и отличается друг от друга, но при этом вся обстановка характеризуется общей доминирующей яркостью не только за счет примененного цвета, освещения и музыкального фона, но также броского стиля аксессуаров интерьера, нередко помпезного. Такой цветовой хаос будет держать посетителя в постоянном гиппертонусе и не давать возможности расслабиться. Задержавшись на территории клуба дольше положенной субъективно воспринимаемой временной нормы, посетитель (клиент) вначале будет искать в здании любое укромное «приглушенное» местечко для уединения, а, не найдя его, через некоторое время покинет клуб.
Ситуация «серости». Все помещения отличаются по цветовой гамме, но в унисон образуют стиль некой навязчивой пастельности, выполненной в форме общей цветовой, световой приглушенности с использованием усыпляющего музыкального фона. В связи с этим у постоянных посетителей (клиентов) может развиваться неизменное депрессивное настроение уныния.
Ситуация «оптимума». Этот один из наиболее оптимальных вариантов. Все подчинено естественной логике, оформление каждого помещения выполнено в необходимых тонах и с оправданным освещением, учитывающих даже технические особенности конкретного помещения, его конфигурацию и объем, а также его назначение с конкретной спецификой технологического процесса, протекающего в нем. Музыка и аксессуары — их выбор так же подчинен жестким обоснованиям.
Несложно понять, что дизайн спальни не может быть схож с оформлением банкетного зала. Дизайн–проект должен учитывать функциональные особенности всех без исключения клиентских помещений и зон клуба, позволяя клиенту, например, после присутствия среди задорных и веселых тонов интерьера атлетического зала погружаться в уют спокойных, мягких оттенков помещения кафе или зоны, связанной с расслабляющей гимнастикой. Практика показала, что яркие и сочные цвета более уместны для посетителей, находящихся в помещениях, где им необходимы живое настроение, кураж и активность (атлетический зал, помещение для ритмической гимнастики и т. д.).
Откуда черпать здоровье для нации
Желать и хотеть — еще не означает нуждаться.
Помнить ошибки
Мне однажды попалась очень интересная статья, имени автора которой я уже не помню и заранее прошу у него прощения, в которой он с горечью, прикрытой юмором, провел сравнительный обзор «состояний детства», окунув читателя во времена 60-х годов. Автор очень много рассказывал о многих сторонах детской жизни, от которой в те времена детям было весело, безоблачно и беззаботно. Но автор все же упустил одну, на мой взгляд, немаловажную деталь — он не упомянул про ГТО и детскую двигательную активность в форме подвижно–развивающей игры «Зарница» и такой популярный дворовой неподражаемой игры, как «Кожаный мяч». На мой взгляд, неоспорим тот факт, только школа может являться тем местом, где не только закладываются знания страны, но и формируется здоровье нации.
Хотелось бы сразу выразить свою признательность всем тем, кто пытался хоть что–то сделать в этом ответственном направлении — физическом развитии детей. На мой взгляд, одной из немаловажных задач является не фрагментарная рекламово–пиаровая вылазка чиновников перед камерами телеканалов, а постоянное конструктивное обсуждение, утверждение и более или менее масштабная реализация наилучших путей организации школьного физического воспитания и, безусловно, развития, которое не должно сводиться к культу застойных тестов: рост, вес, пульс — и нормативов: «Даешь 30 метров за 3 секунды!!!»
Учитывая тот факт, что мне приходилось заниматься совершенствованием именно персонального физкультурно–атлетического тренировочного процесса, хочу отметить: подавляющая часть тех, кому я помогал корректировать свое здоровье, перестраивая стиль движений и возбудимость «уснувших» мышц, не были причастны к профессиональному спорту. Все эти люди (включая тех, кто находился отнюдь не в начале своего жизненного пути) рассматривали наши занятия как своего рода базу, необходимую для максимально успешной реализации своих индивидуальных профессиональных и творческих планов. Полагаю, именно это обстоятельство роднило мой род занятий с работой учителя и педагога по предмету «физическая культура», и надеюсь, что большой опыт, который мне удалось накопить, может добавить нечто полезное к кругу рассматриваемых здоровьесозидающих идей.
Прежде всего, хочу заметить, что многие мои коллеги соглашались с тем, что система и уровень материала в учебных заведениях, призванных готовить преподавателей физической культуры, не всегда соответствует сложности и значимости тех проблем и задач, с которыми в дальнейшем приходится сталкиваться выпускникам — будущим педагогам. Было бы принципиальным прорывом, если бы их образование расширилось за счет ряда смежных дисциплин, охватывающих возраст именно школьного периода: возрастная психология, нейропсихология, детская невропатология, ортопедия, травматология, эстетика, эргономика и т. д. Желательно наладить выпуск специализированных оперативных справочников по вышеперечисленным предметам в помощь оперативной работе на местах. К концу первого десятилетия XXI века важно активно внедрить в систему образования изучение организации психических процессов для оказания помощи детям–школьникам с отклонениями в развитии. Также важно внедрять некоторыми разделы истории культуры, затрагивающие зарождение физического развития и воспитания в разных странах, в том числе с исторической этнографией (отражение формы организованного физического движения и его влияние на формирование психосоциальных типов личности).
Школьная практика, к сожалению, в глазах самих школьников и родителей долгое время демонстрировала педагогическую изолированность, разобщенность преподавателей физической культуры с преподавателями других дисциплин. Только понимая и осознавая, насколько едино и неразрывно существо ребенка, можно охватить в его воспитании всю полноту человеческой природы. Именно по этой причине психолого–педагогические контакты преподавателей всех дисциплин должны стать нормой школьной жизни. Существует великое разнообразие качественных характеристик человеческой души, которые, например, в рамках такой дисциплины, как литература, являются предметом глубочайшего исследования, и специалисты в области научной педагогики разрабатывают методические рекомендации, необходимые для их развития.
Множественность и структурность существует также в сфере внешних и функциональных качеств человеческого тела, однако практикуемые методы школьной физической культуры позволяли формировать лишь два–три из числа этих качеств. Пластичность или грациозность движений, особенности походки и осанки, а также многие другие свойства оставались фактически за рамками методик физического воспитания.
Существенно в этом отношении и то, что детям разных полов требуется акцентирование на принципиально различных сторонах их телесного развития. Недостаточно был разработан и строго дифференцированный подход к занятиям с учащимися возрастных групп предпубертатного, пубертатного и постпубертатного периодов.
Не выбирать, а подбирать
В истории человеческой культуры накоплен богатейший опыт использования разнообразных форм организованного физического движения, посредством которых у представителей разных народов вырабатывались не только определенные физические, но и психологические характеристики. Несомненно, существуют целые массивы традиционных форм двигательной культуры (которые просто невозможно заменить чем–то новым), важнейший из них — народные танцы. Они влияют на формирование характера ребенка, так как их жесты, позы и движения — это чувства. Танец представляет собой жестко отработанную систему телодвижений, как правило органично слитую с выразительной музыкальной композицией, и идеально подходит для решения целого ряда физических, эмоциональных и воспитательных задач. Традиционный общедоступный танец был когда–то не только индивидуальным самовыражением, как в наши дни, но и нередко парным, групповым и массовым. В этом отношении трудно переоценить достоинства народного танца.
Мышление, чувства, воля, все стороны человеческого существа только в том случае получают наилучшие условия для развития, когда для ребенка создается адекватная его возрасту и телесному состоянию обстановка и атмосфера. Полагаю, что в связи с этим школьное физическое воспитание фактически должно представлять собой не столько систему уроков, сколько непрерывный и организованный разноплановый двигательный процесс.
Поэтому весьма существенно обустроить внешнее дворовое школьное пространство: разумно спланировать атлетические мини–беседки, предназначенные для малышей и для детей старшего возраста; организовать мини–площадки для разнообразных игр; приобрести в достаточном количестве спортивный и игровой выносной уличный инвентарь. Можно только приветствовать стремление преподавателей расширить ассортимент этого инвентаря, но с предварительно обоснованным перспективным применением.
Хотелось бы также указать на некоторые моменты в отношении детской спортивной одежды и обуви. К счастью, в последние годы наибольшее распространение получила спортивная одежда, изготовленная из натуральных материалов, а искусственные материалы имеют сертификаты безвредного воздействия на организм. Однако то, что вполне уместно для взрослых людей, занимающихся фитнесом или пилатес в комфортабельном оздоровительном клубе, не совсем подходит школьникам. Желательно, чтобы одежда для учебных физкультурных занятий была сшита исключительно из натуральных, дышащих тканей. Надо помнить, что детям негде и некогда оперативно было принимать душ, после тренировок они вынуждены были до конца дня оставаться в пропотевшем состоянии. Громоздкие кроссовки из искусственных материалов нельзя рассматривать как подходящую обувь. Ее ношение может не только способствовать заболеваниям кожи ног или ногтей, но и ограничивать свободу движений стоп. Также нужно и не злоупотреблять занятиями в игровых залах босиком.
Далее стоит остановиться на вопросе ритма и частоты уроков физической культуры. Очевидно, что всегда существуют естественные потери учебного времени, которые необходимо учитывать при составлении плана занятий: болезни детей, прогулы, отмены и замены уроков, болезни самих преподавателей. Для обеспечения фактического временного минимума (3 урока в неделю), необходимого не только для стабилизации физического состояния учащихся, но и его ощутимого улучшения, следует включать в недельный учебный план хотя бы 4–5 уроков. При этом желательно избегать спаривания занятий, поскольку такая форма распределения времени не просто менее эффективна в тренировочном плане, но и может привести к сбоям физиологического ритма учащихся.
Болеть и не сдаваться
Проблема детских заболеваний и их учета при построении учебного процесса является одной из центральных, и ее невозможно обойти. Однозначно и просто решить эти вопросы не представляется реальным, но надо хотя бы формулировать их, чтобы пытаться найти подходы. Каждому педагогу приходится сталкиваться со следующими проблемами.
• Часто болеющие, ослабленные дети не просто недополучают физическую нагрузку, а по существу регулярно выпадают из общего ритма занятий: две–три недели обычно длится заболевание, плюс на две недели врач может дать освобождение от уроков физкультуры. Как разорвать этот порочный круг?
• Дети, которые вынуждены носить очки. Контактные линзы оказывают побочное негативное воздействие, а в очках дети скованны, зажаты, не могут полностью включиться в процесс занятия. Ряд упражнений и игр вовсе исключен для них. Как адаптировать ход урока к их ограничениям?
• У детей, имеющих лишний вес, нередко следствие заболевания может поддерживать его причину.
• У детей с высокой степенью плоскостопия обычная нагрузка вызывает сильную боль не только в ногах. В этой ситуации следует в обязательном порядке использовать грамотно изготовленные супинаторы. Кроме того, поскольку для таких детей стоит делать акцент на занятия в партере, возникает вопрос: как это совместить с вариантом урока, рассчитанного на обычного ребенка?
• Отклонения осанки — этот вид нарушений не единообразен и требует в идеале внимательной и добросовестной персональной коррекции, но в целом проблема касается почти всех. Парадокс же состоит в том, что именно этому вопросу практически не уделяется никакого внимания.
• У ряда детей наблюдается не просто отставание в физическом развитии, а отсутствие первичных, базовых рефлексов, несформированность важнейших младенческих типов движений, дефицит проприоцептивных ощущений (чувство сокращения и расслабления мышц) и манифестация кинестетических ощущений (чувство равновесия, управления движениями, оценки направления и скорости движения, величины расстояния) и внутреннего контроля. Вследствие этого наблюдается плохая координация, нередко случаются травмы. Отсутствие необходимой корректировки, помощи ребенку в освоении пространственной среды может приводить в этих случаях к некоторым формам интеллектуальной ограниченности.
Остановлюсь теперь на одной существенной проблеме. Часто приходится слышать, что надлежит последовательно и неотступно прививать детям представления о пользе физических упражнений. Не думаю, что такой лобовой подход может принести что–нибудь, кроме вреда. Привычка или внезапная потребность в самостоятельных занятиях возникают естественно, по зову детского организма, а не как навязанное следствие школьных уроков. При этом важно понимать, что содержательные специализированные занятия на территории школы не предполагают их дублирования в домашней обстановке как некоего адаптированного синонима, частично воспроизведенного за пределами школы, что не касается прогулок и коллективных детских игр. При этом лучше всего было бы полностью исключить из физкультурно–педагогической школьной практики два существенных, ставших привычными момента: нормативы и отметки. Оба этих приема однозначно приведут немалое число детей к психологической травме, вызывающей отторжение предмета, к нарушению сложившихся отношений в детском коллективе и существенным потерям драгоценного времени.
Они такие разные
Хотелось бы затронуть также следующий вопрос. В отличие от многих школьных наук, допускающих абсолютно унифицированную подачу учебного материала, потребности каждого ребенка в строго определенном объеме конкретных физических упражнений всегда являются индивидуальными, не похожими друг на друга. Следовало бы при этом спросить: как и в какой мере реальное школьное занятие может удовлетворить потребность каждого ребенка? Когда мы говорим об индивидуализации обучения в области физической культуры, надо иметь в виду такой глубоко продуманный универсальный подход к занятиям, при котором предлагаемые формы двигательной активности приносят пользу всем и не вредят никому.
Обучение физической культуре в рамках школы, безусловно, должно учитывать индивидуальные особенности ребенка, но ни в коем случае не подчеркивать его недостатки. Только такая позиция может уберечь взрослых от грубых ошибок и драматических последствий для растущего человека, из которых не все смогут впоследствии приложить моральную силу и с помощью душевного и физического напряжения исправить что–то в себе и своем теле.
Нужно только понять, какое достояние мы даем ребенку с собой на целую жизнь, когда делаем его организм приспособленным носителем духовно–нравственного. Своим продуманным, профессиональным трудом и личным примером мы способствуем правильному, адекватному запуску тончайших двигательных механизмов, не нарушая при этом естественных закономерностей детского развития.
В заключение мне хотелось бы обозначить одно принципиальное обстоятельство, которое отмечалось многими выдающимися мыслителями, педагогами, да и просто наблюдателями человеческой природы на протяжении всех этапов истории.
Ребенок всегда воспринимает своего учителя непосредственно, целостно, одновременно во всех ипостасях, а это значит, что через внешний облик, физический жест он улавливает и глубоко усваивает самое существенное для себя — индивидуальный душевный опыт учителя и его нравственную позицию.
Именно поэтому так важно специалистам физического воспитания всегда помнить о своей высочайшей ответственности перед ребенком не только за любое сказанное слово, но и за каждый продемонстрированный жест и примененную интонацию.
Назад: Глава I ИНДУСТРИАЛЬНЫЕ РАЗМЫШЛЕНИЯ
Дальше: Глава III НАПУТСТВИЯ
