Глава тринадцатая
Они напали на нас не сразу после того, как их разведчик вернулся в лесок, они выждали еще минут тридцать, дотянув до того момента, когда ночная темнота сменилась серостью наступающего утра.
И только когда на пространстве между березняком и рекой протянулись сизоватые нити тумана, наконец показались темные пятна, по одному выползающие из рощицы. Было их человек двенадцать, или около того — точно я не считал, не до того было — высунулся только на секунду, когда Павлик шепнул: «Пошли», увидел эти тени и сообразил, что лидер их, кто бы он ни был, кое-что в военном деле смыслит — половина заходила слева от бугорка, половина — справа. Хрестоматийные «клещи» — зажать с двух сторон и в ножи. Или того проще, — из автоматов стегануть — и всего делов.
Нет, если бы не Павлик — еще неизвестно, как бы это все закончилось. И, если честно, то во многом это моя вина. Не хотел ведь на берег выходить, собирался, как утка, на воде спать. Вот и надо было так делать.
Да и не кончилось еще ничего. Все только начинается. Тьфу, какая банальщина в голову лезет. «Все только начинается». Прямо название для книжки какой-нибудь.
А эти, из рощицы — они спешили. И еще, как видно, доверяли своему разведчику — и не подумали подбираться к нам ползком, просто, стараясь ступать беззвучно, почти бежали к нам. Зря, если бы ползли — нам было бы сложнее, а так… Это просто тир, а не война.
— Азиз, глянь-ка вправо, — сказал своему телохранителю я. — Только осторожно, не спались.
Негр не стал высовывать голову поверх бугорка, он оценил происходящее сбоку и одобрительно поцокал языком.
— Ну так и давай, работай по тем, что справа, — решил я. — Чего тянуть? Тех, что слева — не трогай, ясно? Голд, как минимум двое нужны мне живыми. И не высовывайтесь, может, у них тоже снайпер есть.
Последнее было адресовано ко всем остальным, люди понятливо закивали.
Собственно, никто уже особо не скрывался, — из леса нас было не увидеть — туман густел на глазах, да и сумерки, особенно утренние — они обманчивы.
Сухо лязгнули сошки пулемета, Азиз повел плечами, и гулкая очередь разрезала тишину.
— Четыре, — проревел он недовольно. — Еще два! Куда бежать? А?
Следом за ним заговорило несколько автоматов по левому краю бугорка — Настя и Марика били на поражение, Голд и я лишали заметавшихся буквально шагах в двадцати от нас людей возможности отступить в лес.
Одетые по принципу достойной бедности, но при этом с разномастным огнестрельным оружием в руках, они явно растерялись, не ожидая подобного развития событий. Трудно вот так сразу перевести себя из категории «охотник» в категорию «дичь».
— Оружие на землю, руки вверх, встать на колени! — заорал я, прекратив стрелять.
— Щас! — завопил один из них, и выстрелил в мою сторону. Пуля колупнула землю рядом со мной.
— Ну и дурак, — заметила Настя, явно жалеющая о том, что не взяла с собой «снайперку». Хотя на таком расстоянии она была бы куда менее эффективна, чем автомат.
Впрочем, и из него она буквально срезала этого крикуна.
Азиз тем временем добил оставшихся двух противников со своей стороны и алчно глянул на то, как идут дела у нас.
У нас все было хорошо. Один из ночных гостей выполнил мою команду, бросив затрапезный карабин на землю и встал на колени, заложив руки за голову, еще один получил ранение, которое свалило его с ног, а третий, последний из уцелевших, стоял и смотрел в нашу сторону. Пистолет (а именно им он и был вооружен) этот человек не бросал, но и стрелять не спешил.
А больше никого не осталось, остальные стали кучками одежды.
— Ствол на землю! — крикнула Настя, беря его на прицел. — У тебя пять секунд, и они уже идут.
— Еще и женщина, — донеслось до нас. — Вот позорище-то, а!
— Не стрелять! — крикнул я, поняв, что это их лидер.
Лидер — это хорошо, если он не совсем дурак, то можно будет с ним как минимум пообщаться. А вот уже после…
— Всех погубил — и сам в плен попал! — досадливо сказал тем временем он. — Ладно, проиграл — и проиграл. Авось, в следующий раз повезет больше.
Он очень быстро засунул дуло пистолета себе в рот и нажал на спусковой крючок.
Выстрел мотнул его голову назад, и он истаял в воздухе.
Все-таки дурак. Не сказать хуже.
— И слава богу, — одобрила его поступок Марика. — Явно же псих. А ну, как покусал бы нас, что тогда делать?
— Эй, ползун, хорош в червячка играть, — крикнула Настя раненому, который все еще не терял надежды улизнуть от нас в лес, и дала короткую очередь, вырвавшую траву прямо перед ним. — В следующий раз попаду в тебя.
— Да насрать, — донеслось до нас.
— Вот и стоило патроны тратить, они денег стоят, — проворчал Голд, неодобрительно глянув на Настю. — Он и так никуда не уползет.
— Не стреляйте! — заблажил тот, который поднял руки. — В меня не стреляйте только, я сдаюсь.
— В лесу кто остался? — громко спросил у него я.
— Да, двое, — тут же последовал ответ. — Только они уже, наверное, убежали, такой у них приказ был, если что-то не так пойдет.
— Крыса, — сказал, как плюнул, раненый. — Твое счастье, что я ствол обронил.
— Джебе, Ранго — проверьте, — приказал я «волкам». — Только осторожно, вдруг не убежали. Не хватало еще вот так, дурняком, пулю схватить.
— Живыми? — уточнил Джебе коротко.
— Без разницы, — поморщился я. — Вон тот все равно расскажет нам то, что мы хотим услышать.
Два «волка» буквально выбросили себя из-за бугорка на поляну и устремились к лесу, достаточно умело «качая маятник».
Нет, не зря на них Жека с Наемником время тратили, кое-чему научили.
— Я вам покажу! — раздался от реки громкий вопль Одессита, а после на палубе появился и он сам, в тельняшке, труселях до колена, фуражке и с автоматом в руках. — Мой корабль! Что? Где! Всех убью!
И он, прижав приклад к животу, дал длинную очередь. Стоящий на коленях налетчик со страху повалился на землю — подумал, что в него стреляют.
— Проснулся, родимый, — по-матерински сказала Настя. — Стас, давай он кому-нибудь передаст свой опыт управления этим корабликом, а потом мы его в янтарь упрячем, хотя бы на пару месяцев. У всех должен быть отпуск — и у нас тоже.
— Еще один транжира! — возмутился Голд. — Слушай, Сват, давай ему наган дадим, а автомат отберем, накой ему вообще оружие? Так всем лучше будет!
— Угомоните его, — рявкнул я. — Ювелир!
— Ша, Жора, ша! — замахал руками Ювелир. — Уже все кончилось, ты всех победил! Корабль спасен!
— Да? — недоверчиво спросил у него Одессит. — А я-то уж! Стрельба, понимаешь!
— «Мой корабль». — Голд перевернулся на спину и, сорвав травинку, сунул ее в рот. — Смелое заявление.
— Да и шут с ним, пусть думает, что хочет, — тихонько засмеялся я. — Так даже лучше, за своим ходят лучше, чем за общим. Я другое думаю — мало ему одного Павлика будет.
— Чего это? — обиделся наш ушастый друг. — Отчего такое недоверие?
— Причем тут это? — даже удивился я. — Не в недоверии дело. Кочегар вам еще нужен. Или ты у печурки собираешься все время торчать? Ну и наконец, вам юнга нужен, для «поди, подай, принеси». Надо будет у Салеха какого-нибудь мальца побашковитей прикупить. Наши или малы слишком, или наоборот уже доростки, на юнгу не тянут.
— Лопухнулись мы, — с печалью посмотрела на Павлика Марика. — Надо было еще три-четыре тельняшки купить. Была бы почти форма для наших водоплавающих.
— Да прямо, — подала голос Фира, перебравшаяся к нам. — Ты думаешь, Жора один «тельник» прикупил? Как бы не так. Я сама не видела, врать не буду, но вот этот зуб даю — у него еще штук пять где-то заначено. Или даже больше. Он о чем-то с Арамкой шептался, я сама видела.
— Пусто, — донеслось до нас из леса. — Нет тут никого.
— Выполнили эти двое приказ. — Голд выплюнул травинку. — Плохо. В лагерь свой они побежали, как бы нам теперь тамошних обитателей не пришлось по лесам искать.
— Не факт, что мы туда вообще пойдем, — возразил ему я. — Если близко — еще ладно, а если туда пару часов ноги глушить — да пропади он пропадом. Вон, вызнаем, где его расположение, потом сюда Наемник или Ювелир нагрянут и зачистят его.
Вот сказал я «зачистят» и сам засомневался. А что значит — «зачистят»? Женщин и детей убивать, что ли? Это вряд ли. Нет, мужской пол весь под ноготь, а с остальными что делать? Штука в том, что они ведь сразу, как только мы скроемся, побегут своих покойничков искать. И ведь найдут, и расскажут им о том, каков был их промысел — и все завертится по новой.
Но и стрелять я в них не хочу. Вот так, просто. Да, задачка. И отдавать такой приказ тоже не стану, вряд ли он всем придется по душе. Не стоит понапрасну до такой степени ломать людям психику. По крайней мере — пока.
Впрочем, если до такого дойдет, то на этот случай у меня есть Азиз. Ему вот все одно, кого убивать. А в лагере осталась Китти, эта девочка, сдается мне, тех же кровей, надо будет это при случае проверить. И еще у меня есть Настя, которой вообще нормы и правила не писаны.
Нет, ну какой упорный этот ползун. И вон, скорость увеличилась, как видно «бодрости» прибыло. Смотри-ка ты, к пистолету ползет, к тому, что от самоубийцы остался, и почти ведь добрался. Интересно, в кого стрелять хочет — в нас или в вон того, что так руки и не отпустил?
— Ну-ну, — подойдя к сопящему человеку, я опустил свой ботинок ему на руку. — Не надо начинать по новой то, что уже не получилось.
— Просчитался Свен, — признал человек, тяжело дыша. — А я ведь ему говорил.
— Бывает, — согласился с ним я. — Воинское счастье — оно как качели, — то ты наверху, то кто-то другой.
Я снял ногу с его руки и, засунув носок ботинка ему под живот, рывком перевернул этого бедолагу на спину.
Тот даже не посмотрел на меня, вместо этого уставившись в совсем уже посветлевшее небо.
— Далеко отсюда ваш лагерь? — спросил я у него. — Много там народу осталось?
Человек молчал, глядя ввысь.
— Гордый? — поинтересовался я у него. — Смелый?
— Есть маленько, — наконец произнес он.
— Чего же ты, гордый да смелый, на нас в ночи попер, спящих людей убивать собрался? — присел я около него на корточки. — Не увязывается это как-то с твоим мировоззрением.
— Да не стали бы мы вас убивать, — помолчав, сказал он. — Ну, может, стрельнули бы кого, если уж совсем человек в бутылку полез — но и только. Остальных бы отпустили.
— Ну, это в корне меняет дело, — немного ернически сказал я, под смех остальных. — Если так — то конечно. А если бы наши девочки за оружие похватались, тогда что? И в них стреляли бы?
Молчал человек, сопел, губы жевал. То ли сказать было ему нечего, то ли просто говорить со мной не хотел.
— Лагерь недалеко, — подал голос второй выживший, заставив своего соплеменника зарычать от злости. Был он юн, тщедушен и обладал каким-то невероятно белым лицом. Альбинос просто, по-другому не скажешь. — Я проводить могу, только пообещайте не убивать меня. А еще лучше — возьмите меня с собой, мне этот лес уже поперек глотки стоит. Я уж про компанию и не говорю.
— С собой, говоришь? — я внимательно смотрел на лицо человека, лежащего передо мной. — Подумаем. Недалеко — понятие относительно. Сколько по времени дорога займет?
— Минут двадцать, не больше, — зачастил пленный. — Мы ведь потому про вас и узнали — вы же гудок дали, мы его услышали — и ну к реке. А тут вы как раз якорь бросаете.
— Ты как в воду глядел, Стас, — Марика посмотрела в сторону нашего «Василька». — Вернемся — сама этот шнурок сигнальный перережу.
— Ну, Свен и говорит: «Это судьба», — зачастил белолицый. — Так и сказал, что именно она вас сюда привела, прямо к нам. А вот он, Брут, ему возразил. Он предложил пойти и сначала с вами просто поговорить, мол — не все же бандиты и убийцы, есть где-то и нормальные люди.
— Так и было? — остановил я рукой трескотню пленного и наклонился к раненому. — Он правду говорит?
— Какая разница? — Брут наконец перевел взгляд на меня. — Все мертвы, что уж теперь.
— Пойдешь под мою руку? — спросил я у него внезапно для себя самого. — Мы нормальные люди, ты был прав. Да, мы стреляем, но только для самозащиты. Или в тех, кому жить не стоит вовсе. А что до этого конфликта — так хорошая дружба, она всегда с драки начинается.
— Нет, — подумав с полминуты, ответил Брут. — Те, кого вы убили, все равно будут между нами стоять. Да и сам я не забуду, что вас убить хотел, какая тут дружба.
— Позиция, — уважительно сказал ему я. — Может, ты и прав.
Я встал на ноги, поднял с земли пистолет, до которого он так и не дополз, и выстрелил ему в лицо.
— Свен — это тот клоун, который себе дуло в рот засунул? — спросил я у совсем уж побелевшего пленника. — Да?
— Да, — замотал мозгляк головой так, что она, казалось, сейчас от его цыплячьей шеи оторвется. — Он был наш командир.
— Дурак он был, — зло сказал я и повернулся к Голду. — И ты знаешь, что самое обидное? Они ведь, судя по всему, были нормальные люди. Вот этого Брута я бы вообще с руками оторвал, правильный мужик-то. Вот чего он этого Свена слушал, а?
— Свен в прошлом был военным, — подал голос пленник. — Его и слушались все. Он нас многому учил.
— Ну да, военным, — я досадливо повертел головой. — И всех положил за просто так.
— Слушай, а если он, ну вот этот, — Фрэн показала на траву, где лежали обноски Брута, — тебе пришелся по душе, то зачем ты его убил?
— Потому что другого варианта не было, — ответила за меня Настя. — Да и не убил его он, а, считай, услугу оказал. Этот Брут — он из совестливых был, потом себя поедом ел бы, что все погибли, а он жив. У нас Ювелир такой же. Уже сколько времени прошло с того времени как он один раз слабину дал, а он все ходит, виноватится, себя простить не может. Ну, и какой от него был бы в этом случае прок?
— Как все в этой жизни непросто, — запечалилась Фрэн и спросила у Насти. — А в чем Ювелир дал слабину?
— Самое время для баек, — толкнула ее в бок Марика. — Потом узнаем. Стас, так мы идем в их лагерь?
— Как тебя зовут? — спросил я у альбиноса.
— Мурабилка, — немедленно ответил тот.
— Как? — одновременно переспросили у него я и еще несколько человек.
— Мурабилка, — послушно повторил пленный. — Вот такое имя. Мне — нравится, такого больше ни у кого нет.
— Надо же, как в одном человеке все сразу сходится, — негромко сказала Марика Насте. — Все в одном флаконе — он и трус, и предатель, и еще относится к той части сильного пола, которая не любит женщин.
— А может, все остальное является производной последнего фактора? — мудрено закрутила фразу Настя.
— Если я не люблю женщин, а люблю мужчин, это еще не значит, что я подлец. Просто я с умом подхожу к выбору стороны, на которую встаю, — обиделся на эти слова девушки Мурабилка. — Ну да, я гей — и что? В наши дни — это норма вещей, между прочим, даже в этом странном мире. Что за стереотипы?
— Молодец, обозначил свою позицию, — остановил я намечавшуюся перепалку. — Лично мне все одно, кто ты есть. Скажи — много народа осталось в лагере?
— Человек сорок, — пожал плечами Мурабилка. — Около того. Женщины, в основном.
— А не в основном? — подогнал его Голд.
— Ну, там еще есть несколько детей, и еще Питер с Вонгом, их Свен оставил в роще, на всякий случай, — охотно сказал ему Мурабилка. — Они молоденькие совсем еще.
Судя по тому, как его язык облизал губы, на кого-то из этих ребят это чудо положило глаз.
— Ну, не знаю, — я помялся. — Брать у них особо нечего, все их основное богатство вон, на земле лежит. И никто его, между прочим, не собирает!
— Милена, — толкнула о чем-то задумавшуюся девушку Фира. — Собирай оружие!
— А чего я? — возмутилась Милена. — Вон, Павлик стоит. Это мужское дело.
— Скажи мне, Мурабилка, — меня от этого имени даже передернуло. Лучше бы каким-нибудь «Ухахахом2547» назвался, честное слово. — Среди этих людей есть маги? Ну, те, кто владеет каким-то даром, полученным здесь. Может, огонь взглядом зажигать человек умеет или время останавливать.
— Есть такие, двое, — Мурабилка заулыбался. — Один талант, мы так это называем, он у Лизаньки. Очаровательная малышка, ей шесть лет всего. Она умеет призывать птиц. Руку вот так вытягивает — и птицы сами слетаются. По-моему, она их даже понимает. А второй талант у Алиции, она из Кракова, полячка, стало быть. Та еще грубиянка.
— Не тяни, — попросил я его. — Что за талант?
— Да ерунда, бестолковый донельзя. Она из воды лед делать умеет. Пальцем к воде прикасается — и на тебе, кусочек льда. Виски тут все равно нет, так что в нем прока?
— А спрашиваешь — идем, не идем? — я протянул пистолет, который так и держал в руках Павлику, у которого на плечах уже висело разнокалиберное вооружение незадачливых рейдеров. — Теперь точно идем.
— Хорошо. — Марика встала рядом со мной. — Чур, я с тобой.
— Куда я без тебя? — ее тон все равно не оставлял шансов на выбор. — Голд, Джебе, Азиз. Наверное, все. Воевать там не надо будет, так что…
— А я? — возмутилась Настя. — А как же я?
— И ты. — Как и в случае с Марикой, спор ни к чему бы не привел. — Ювелир, если всё так близко, как говорит наш новый друг, то через час-полтора мы вернемся, так что грузите дрова на «Василек», чтобы сразу после нашего прихода отчалить. Фира, твои переговорники уже зарядились? Дай нам один. Вон, Голду вручи, и покажи, что к чему, только быстренько. Заодно и испытаем их в действии. На дальность, на устойчивость связи и так далее.
Ну что, этих двоих надо изымать, что тут думать. Причем если насчет Лизаньки пока ничего не ясно, то пани Алиция из славного города Кракова — это готовый товар для И Синя. Лед нам не особо нужен, а вот обменный фонд — очень даже. Надеюсь, они еще не покинули свой лагерь, бродить по местным дебрям мне совершенно не хотелось.
А вообще — это сколько же людей с даром чародейства по лесам разбросано? Мы ведь по факту пальцем в небо ткнули — и вот уже двое, пожалуйста, подходи и бери. Нет, срочно комплектовать отряды — и мелким гребешком все прочесывать. Одних в расход, других — на обмен. Что пулеметы, мы таким макаром себе скоро броненосец заработаем.
Мурабилка сноровисто бежал впереди, лихо перепрыгивая корни деревьев и тараторя на ходу:
— На самом деле мы… То есть — они. Конечно, теперь они. Так вот — они мирные. Нет, пострелять пришлось, тут неподалеку какие-то бандиты было осели, наши с ними в лесу сцепились. Вот тогда в первый раз и получилась война. Их на нашу… То есть — на их удачу мало было, семь человек всего, вот Свен и сказал: «Пока не разрослись — надо давить». И придавил. Оружием вот разжились, патронами. А тут — вы.
Ну да. Еще оружие и патроны пожаловали, бонусные, так сказать. И корабль со всем содержимым до кучи. Сдается мне, этот Свен сам потихоньку на ту же тропку, что и бандиты, вставать начинал. Нет, чтобы просто прийти и поговорить.
А все равно — досадно. Вся эта ситуация маленько смахивает на то, что у нас произошло у второго бункера, только тамошних орлов мне ни капли жалко не было, упырями они в Ковчег пришли, такими же и померли, и это я ещё молчу про их главаря, на всю голову ушибленного. А тут — другое дело, тут потенциально полезные ребята были. И нормальные, без закидонов, в отличие от тех.
Тем временем Голд экспериментировал с переговорным устройством. Первые минут десять хода оно вело себя вполне прилично — мы слышали Фиру, а она — нас. Но чем сильнее мы углублялись в лес, тем менее отчетливым становился ее голос, а вскоре он и вовсе сменился каким-то свистом, хрипом и улюлюканьем.
— Голд, да выключи ты ее! — не выдержала в конце концов Марика. — Холера с тем, что ты нас демаскируешь, но у меня скоро мозги через уши от этого радиоклекота вытекут!
— В общем — пустое дело, — Голд нажал кнопку на корпусе устройства, то подмигнуло нам зеленым глазком и выключилось. — В зоне прямой видимости, например, в степи, километров на пять она, может, и возьмет, а в лесу — сам видел. Точнее — слышал.
— Если бы мы за них заплатили — я бы расстроился, — отмахнулся от него я. — А дареному коню в зубы не смотрят. Пять километров в степи — это не так уж мало. Опять же — в крепости мы всяко им применение найдем. Одну штуку вон, Пасечнику дадим, а то он живет на отшибе, анахоретом, понимаешь. Случись чего — не доорешься до крепости, хоть сигнальные огни жги, если их развести успеешь. Вторую — на причал определим, Одесситу. И так далее.
— Разумно, — одобрил Голд, убирая рацию в наколенный карман штанов. — Эй, Мурабилка, давай, поторопись. Солнце уже встало, нам спешить надо!
И очень правильно он его подогнал, потому как мы обитателей лесного лагеря прихватили, можно сказать, почти в дверях.
С какими-то тюками, с узлами, толпа женщин явно собиралась спуститься в овраг, который имелся на противоположном от нас конце поляны. Что там овраг, сказал нам все тот же Мурабилка, с тем расчетом это место для лагеря в свое время и было выбрано. Он, если что, и от пуль защитит, и выводит прямиком к болоту, по которому Свен с Брутом со слегами походили и вешки где надо поставили, обозначив тем самым дорогу на небольшой островок, подходящий для укрытия в лихую годину.
— Джебе, — скомандовал я, и мой ординарец (именно им я его уже стал воспринимать, это слово вылезло у меня недавно откуда-то из подсознания) дал короткую очередь в воздух.
Женщины застыли на месте, часть из них повернулась в нашу сторону, на их лицах отчетливо читалось: «Чуть-чуть не успели». При этом они сразу сдвинулись плечом к плечу, дружно так.
— Бегите! — послышался юный, почти мальчишеский голос, следом за ним грохнул одиночный выстрел, причем достаточно неплохой — пуля ковырнула кору совсем рядом с тем местом, где стоял Джебе.
— А ну брось винтовку, малахольный! — заорал я. — Всем стоять, никому не бежать и не стрелять! Мы пришли не убивать, а поговорить! Юноша, я вам говорю. Еще один выстрел — и вам не миновать порки, причем я лично буду огуливать вас ремнем по заднице. Я уважаю ваше стремление умереть за своих, но сегодня уже отдало концы довольно большое количество человек, и о смерти некоторых из них я очень сожалею. Давайте не будем продолжать этот скорбный список.
— Вы как нас нашли? — поинтересовался кто-то из женщин. — Питер сказал, что вроде все наши мужчины мертвы. Кто вам указал дорогу?
Питером, надо полагать, был как раз тот самый отважный молодой человек, который хоть больше и не стрелял, но винтовку не бросил.
— Не все, — я вытолкнул вперед Мурабилку, который зашхерился за наши спины. — Кое-кто жив, просто ваш мальчик не досмотрел представление до конца.
— Пся крев, — выругалась одна из женщин, высокая и статная.
Ага, это видимо и есть Алиция из Кракова. Очень хорошо.
Была она не сказать, чтобы молода, но и порог «женщина в возрасте» еще не переступила, более того — ей до него было еще далеко. И еще она была очень красива, как и все полячки — пухлые губы, тонкие черты лица, чуть вьющиеся золотистые волосы. Что немаловажно, — сразу видно — записная стерва. Ну и ладно, я люблю таких, с ними не скучно.
— Всегда знала, что вы мерзавец, каких поискать, — добавила другая дама, в годах, очень высокая и грузная, приятно напомнившая мне нашу Мадам. — Воистину — бог шельму метит.
— Полностью с вами согласен, — даже не стал спорить с ними я. — На редкость паскудная личность. Но — что поделаешь, без него мы бы вас не нашли.
— Ну вот вы нас нашли — и что? — перевела взгляд с Мурабилки на меня женщина. — Что вам в этом?
— Поговорить хотим, — абсолютно честно ответил ей я. — Тем более — есть о чем. Только сначала кое-что доделать надо. Настя.
Девушка глянула на меня, я мотнул подбородком в сторону нашего проводника.
Собственно, больше ничего ей объяснять было и не надо. Она плавным движением достала пистолет и выстрелила в затылок не ожидающему ничего подобного Мурабилке.
— А теперь — поговорим, — предложил я и двинулся вперед, к замершей толпе женщин. — Поясню — я сам крыс не люблю. Я вообще достаточно брезгливый в подобных вопросах человек.
Они все равно мне не верили. Более того — явно кто-то из них сейчас потихоньку спускался в овраг, скорее всего — самые молодые и сильные, остальные их просто прикрывают, потому и с места не трогаются. И наверняка первыми вниз отправились дети, среди которых была Лизанька, так нужная мне. Но это ничего, как спустились — так и поднимутся.
А вообще — правильные люди. Я от таких не откажусь. От всех.
— Еще раз — я пришел не мстить, — громко произнес я. — Да, менее часа назад мы убили ваших мужчин, — но в честном бою. Защищаясь, а не нападая. Среди нас потерь нет, так что мстить нам не за что. Более того — я уже сожалею о том, что вместо разговора у нас началась стрельба.
— Какое благородство, — язвительно сказала Алиция. — Пан — гуманист?
— Пан — инвестор, — не поддался на провокацию я. — В этом мире все решают не деньги, а люди, они здесь главное богатство. Тот, кого звали Брут — он был настоящим мужиком, такие мне нужны. Судя по всему, к делу вы подошли с умом, даже, вон — отнорок с поляны приготовили, который к болоту ведет. А это значит, что и места возрождения вы тоже переписали или запомнили. Уверен — скоро Брут и все остальные снова будут с вами. И я вполне серьезно предлагаю вам примкнуть к моей семье. Причем стать в ней не рабами, не вассалами, а полноправными ее членами.
— Ничего не поняла, — пожаловалась пожилой женщине ее соседка, ослепительно красивая девушка с толстенной косой. — Какая семья?
— Извините, — прижал руку к сердцу я. — Начал рассказ с конца. Меня зовут Сват, я лидер достаточно крупной группы людей, которая обосновалась в крепости, стоящей выше по течению реки. Мы называем себя «семьей», в которую я и предлагаю вам войти. Всем, кроме таракана, которого только что раздавила моя помощница, и Свена, который вас возглавлял до сегодняшнего утра.
— Пан боится конкуренции? — снова съязвила Алиция.
— Нет, — снова не принял ее тона я. — Просто я не слишком уважаю людей, которые при первой же неудаче плюют на тех, кто им верит и идет за ними, предпочитая избрать более простой путь, а именно — застрелиться. Ваш Свен — слабак, мне такие не нужны.
— Он застрелился? — Алиция посмотрела на Питера. Тот, помедлив, кивнул. Этот же жест повторил второй юноша, вообще почти мальчик, явно уроженец Китая. Когда и откуда он появился — не знаю, но это, скорее всего, был Вонг, которого упоминал покойный Мурабилка. Сдается мне, что он в засаде сидел и держал кого-то из нас на прицеле. Возможно, даже меня.
Полячка хотела что-то сказать, но промолчала.
— Эти двое мне не нужны, — повторил я. — Остальных приглашаю к нам, кто пожелает, конечно. Неволить не буду. Манны небесной тоже не обещаю, но жизнь у нас устоялась, не голодаем, голыми не бегаем и народ у нас спокойный. Да и дело найдется всем, скучать не придется. Не хотите жить на реке, привыкли к лесу — не проблема, у нас есть фактория, мы там кое-какие травы выращиваем. Тихое и спокойное место.
— Слишком все сладко выходит, — сказала одна из женщин. — Мы вас убивали, а вы нас вон, к себе зовете. Не сходится как-то.
— Нет, с женщинами надо общаться, только наевшись гороху, — сказал я своим и заорал в голос: — Дамы! Если бы ваш Свен не был таким уродом и не полез к нам с оружием, а пришел просто поговорить, то сказано было бы то же самое! Нам нужны люди! Вот — нужны! Землю мы осваиваем, понимаете? Рук у нас не хватает, потому что большинство мужчин занимается вопросами войны, не получается пока по-другому. И долго еще не получится, вот какая штука. В результате все вопросы мира лежат на женщинах, по хорошей старинной традиции. Кто хочет нормально жить и нормально работать — тем у нас всегда рады. Вы не похожи на белоручек, вон, как обустроились, а значит вы те, кто нам нужен.
И это было правдой. Поляна была очень неплохо обжита, с умом, и даже огородик у них имелся, причем такой, очень даже… Профессиональный, что ли. Похлеще нашего будет, они даже что-то вроде теплицы сделали, той, о которой мечтала Дарья. Тот, кто его разбил, мне нужен в непременном порядке, без вариантов. А еще тут стояли не какие-нибудь шалаши, а вполне себе комфортабельные, хоть и незамысловатые хижины, сделанные из подручных средств и с большим мастерством.
Еще мне в глаза бросились какие-то распорки, на которых сушились шкуры, явно предназначенные для последующей выделки. Однако.
И еще одна интересная деталь — совершенно не пахло отходами жизнедеятельности человека. На поляне у второго бункера периодически подванивало, в зависимости от того, куда ветер дул, а здесь — нет. Видно, решили они как-то этот вопрос. Нет, здесь есть о чем подумать, рукастый тут живет народ, знающий, как обустроиться. Ого, у них тут даже что-то вроде очага из камней в наличии имеется!
— Понимаю, что прозвучит странно, но я почему-то ему верю, — внезапно сказала Алиция. — Не могу объяснить отчего, но дело обстоит именно так.
— Что я предлагаю, — снова заговорил я. — Вам все равно нужно время, чтобы подумать, взвесить и так далее. Плюс — отыскать своих мужчин вам тоже надо. Пусть со мной в нашу крепость отправится вот эта дама, которая все норовит меня подколоть, сдается мне, что она обладает среди вас достаточным авторитетом. А через пару недель я вам ее обратно доставлю — и тогда вы примете необходимое решение. Как вам такой вариант? Если хотите — могу даже ей спутницу прихватить, чтобы имелся зритель из своих, который оценит ее остроумие.
— А что, я согласна, — подбоченилась Алиция. — Поехали.
— Ты вот так, сразу, соглашаешься поехать с человеком, который меньше часа назад убил наших мужчин? — удивленно спросила у полячки какая-то девушка из толпы.
— Не вижу в этом ничего такого, Зося, — невозмутимо ответила ей Алиция. — С нами здесь ничего хуже того, что уже случилось, не случится. Заманивать меня в свое логово у этого пана смысла нет никакого. Выкупа за меня ни у кого не попросишь, мучать меня бессмысленно — здесь нет боли, изнасилования я тоже не боюсь, это им меня бояться надо. А что до смерти… Если бы они хотели, то мы бы уже все несколько минут как были бы мертвы. Так что — я еду.
Ну, не так ты и права. Есть у тебя то, что дорого ценится в этом мире, но ты сама про это еще не знаешь. И хорошо, что дело обстоит именно так.
— Если мы скажем «да», то вы всех нас перевезете к себе? — уточнила пожилая женщина. — Или нам придется добираться до вас на своих двоих? Просто у нас детки есть, они совсем еще маленькие, не знаю, как они дорогу перенесут.
— Детей я тоже могу забрать прямо сейчас, — пожал плечами я. — У нас своих спиногрызов полно, шумят так, что сил нет, причем с утра до вечера.
Самое забавное в этой ситуации было то, что я всерьез поменял свой первоначальный замысел — просто изъять из этого сообщества людей с даром и забыть про эту поляну на веки вечные. Нет-нет, мне эти дамочки все нужны, такими спаянными коллективами не разбрасываются. Да и ребята их мне пригодятся, как минимум эти двое, что уцелели — готовые «волчата». А магов мы и так потом насобираем, в других местах. Я даже готов детей забрать, шут с ними, пусть шумят. Меня все одно в крепости толком не бывает.
— Я не знаю даже, — всплеснула руками пожилая дама. — Алиция, ты точно решила ехать?
— Поеду, — твердо сказала полячка. — Санча, составишь мне компанию? Что до наших карапузов — эти люди на детоубийц не похожи, так что, может, и стоит их отправить с ними.
Черноволосая и черноглазая красотка, скорее всего — Санча, явно испанка, кивнула не раздумывая.
— Тогда собирайтесь, — сказал им я. — И если мелкоту захватите с собой, то и их собирайте тоже. Время поджимает, мы уже полчаса как в пути должны быть.
— Насчет детей я даже не знаю, — снова засомневалась пожилая дама. — Но с другой стороны — нам же сейчас по лесу бродить, наших вояк искать. А там и другие детки есть, все общение. Дичают они тут, с нами.
— Если бы только дети, — я хмыкнул. — При них еще и воспитательница есть, с дипломом психолога. Весь мозг мне выела.
В результате через лес к «Васильку» мы шли расширенным составом — я, мои люди, сосредоточенная Алиция, улыбающаяся Санча, которая явно была рада вырваться из леса, Питер с Вонгом, которым я пообещал отдать захваченное нами у них же оружие и трое детишек лет пяти-семи. Последние, правда, не шли, они ехали на Азизе, визжа от удовольствия.
И над одной из них, глазастой, с косичками цвета спелой ржи, непрестанно кружили две маленьких птички, то и дело садясь ей на руку.
