Глава двенадцатая
Солнце только-только показалось из-за дальней горы, которая виднелась на горизонте, а мы уже находились на «Васильке».
Если честно — момент был волнительный. В топке гудели пожираемые пламенем дрова, волна плескала о борт суденышка, а Одессит, непривычно серьезный, поправлял свою фуражку.
— Чего ждем? — возмутилась стоявшая рядом со мной Настя и нахмурила брови. — Капитан, давай, не томи.
Она, Фрэн, Голд, Милена, Джебе, Фира, Азиз и я стали первыми пассажирами корабля. Остальные отправились на лодку и плот, причем Марика и Ювелир в качестве капитанов, если можно так это назвать. Вообще на корабль хотели попасть все, но он был изрядно загружен нашими покупками, потому решили не рисковать.
— Пары развожу, — важно ответил ей Одессит и потянул шнурок, раздался пронзительный гудок. — Ну, с богом! Азиз, якорь поднимай!
Зимбабвиец кивнул и закрутил ручку какой-то ржавой штуковины, вытянул цепь с якорем из воды, после втащил его на борт и аккуратно положил на носу корабля.
Одессит дернул какой-то рычаг, «Василек» еле заметно качнулся, за кормой заплескало, и мы плавно отвалили от причала.
— Ка-а-а-айф! — завизжала Настя, радуясь, как ребенок.
Труба пыхнула, выбросив вверх столб дыма, Одессит снова огласил окрестности пронзительным звуком сирены.
— Это тебе не плот, — громко и с гордостью заявил наш капитан, вертя достаточно массивное рулевое колесо. — Техника! Ну, вперед по малой.
Через пару минут мы выбрались на середину реки, сопровождаемые прощальными напутствиями как торгового люда, который, несмотря на ранний час, уже суетился на главной пристани и с интересом смотрел на наш «Василек», так и болгар, которые пришли нас проводить на свой причал. Ну, оно и понятно — корабли, даже такие как наша посудина, здесь все еще в диковинку. Да и вообще — чего людям рукой не помахать?
Не тише гомонили экипажи плота и лодки, идущих в нашем кильватере. Еще вчера мы привязали достаточно толстые канаты одним концом к «Васильку», другим — к крюку, вбитому в одно из бревен плота и специальному креплению в лодке, так что теперь людям на них можно было не думать о том, чтобы работать веслами. Это было сделано по совету Пенко, мудро изрекшего:
— Зачем силы тратить? Идете-то вверх по течению, так что если веревка длинной будет, то бояться столкновения не надо.
Он же и крюк для плота нам дал — хороший, длинный. Мы бы и сами догадались, но он нас опередил.
«Василек» набрал скорость — не самую большую, но все равно по нашим меркам приличную, и, попыхивая дымком из трубы, начал удаляться от Нового Вавилона.
— А я рада, что мы домой едем, — сообщила всем Настя, устроившаяся на носу «Василька» рядом с пулеметом. — Не понравилось мне в этом городе.
— Чего так? — заинтересовалась Фира, которая под тентом возилась с рацией, щелкая тумблерами на ее корпусе.
— Бегают все, суетятся, о выгоде думают, — сморщила носик Настя. — Будто на том свете этого им мало было. Ведь какой мир вокруг, только посмотри! «Терра Инкогнита», по-другому не скажешь. А они все на старый лад — купи-продай.
— Ну, мы тоже, в каком-то смысле, все время выгоду ищем, — не согласилась с ней Милена. — Это вообще в человеческой природе заложено — выгоду искать.
— Согласна, — покивала Настя. — Согласна. Но мы-то ее по лесам и долам ищем. А эти… Купил, перепродал… Некоторые из них даже за стены города не выходили. Не мое это. А вот так, на корабле, да в хорошей компании — это настоящая жизнь. Криво сказала, но вы ведь меня поняли?
— Как не понять, — отозвалась Фрэн, которая уже что-то чиркала карандашиком в Своде. — И я с тобой полностью согласна. Слушайте, дымок как приятно пахнет, да? Ну, тот, что из трубы.
— Это потому что дрова, — подал голос Одессит, слышавший из своей рубки весь разговор. — Был бы уголь — пах бы по-другому. И еще — были бы вы тогда все черные, как наш Азизка.
С лодки и плота слышались довольные возгласы — народу явно нравилось то, что самим ничего делать не надо, знай себе глазей по сторонам да в реку поплевывай.
— Не расслабляйтесь там, — заорал я, перегибаясь через борт. — По сторонам глядите. И — не спать!
По себе знаю — плеск волны и солнечные блики на ней убаюкивают будь здоров как.
— Во-о-от, — Фира деловито раскладывала на палубе аккумуляторы из переносных переговорных устройств. — Сейчас подзарядим их на солнышке, а потом как следует опробуем. Один нам, один в лодку, один на плот. Частоту проверим, звук и все остальное.
— Да, вопрос, — оживилась Милена. — А на ночевку вставать будем? В смысле — с выходом на берег и все такое? Или прямо на воде заночуем, как утки? Вопрос не праздный — у нас все-таки естественные надобности есть, вам-то хорошо — встали себе спиной к людям, лицом к воде — и все. А нам как?
Настя и Фира одновременно фыркнули — их этот аспект совершенно не беспокоил, стеснительность они утратили давно. Фрэн призадумалась.
И я тоже — вопрос-то хороший. Нет, с точки зрения отправления естественных надобностей он меня не волновал совершенно, не хватало мне только об этом еще думать. А вот с позиции безопасности — это да. На воде — оно поспокойней будет. Одно дело порожняком идти, другое — с добром и кораблем.
— Лучше бы на воде, — присоединился к беседе Голд. — Так оно как-то надежней.
— Все одно придется остановку делать и к берегу приставать, — проорал из-за штурвала Одессит. — До Сватбурга нам топлива может не хватить, загрузили полешек вроде и немало, но машина их жрет будь здоров как. Не знал я, что она такая жадная до этого дела. Вроде только отвалили — а уже вон, подбрасываем.
Азиз, которого временно назначили кочегаром, высунулся из рубки и закивал блестящей от пота головой, как бы подтверждая — есть такое, жрет. Да еще и пальцем потыкал, как видно — в сторону приборов, висела там пара каких-то кругляшей с делениями и стрелками.
— О как, — переглянулся я с Голдом. — Неучтенное обстоятельство. Я думал — нам до дома хватит.
На самом деле на борт затащили немало березовых чурок, и места они заняли тоже очень даже прилично.
— Тем не менее. — Одессит поправил фуражку. — Запас карман не тянет, так что завтра надо будет сделать остановку, желательно с утра, чтобы дрова на палубе подсохли маленько. Рубить да пилить будем, зря, что ли, инструмент покупали? Я в топку какой-нибудь валежник кидать не дам.
Он не даст! Вот же. Моряк, понимаешь. Спина в ракушках.
Кораблик ходко нес нас по реке, не то что город, но и строения по берегам реки, находящиеся под его протекторатом, давным-давно скрылись из вида. По обоим берегам потянулся бесконечный лесной пейзаж, время от времени сменяющийся небольшими прогалами и полянками.
— А ведь не получится «Василек» использовать для отлова пиратов, — внезапно сказал Голд. — Грустно, — но факт.
— Чего это? — удивилась Настя.
— Да они на него просто нападать не станут, — пояснил советник. — Вот ты бы рискнула устраивать захват пусть и маленького, но корабля, на котором видны вооруженные люди, а на носу установлен пулемет? Я бы — нет. И так понятно, что покосят всё мое воинство еще до того, как оно до цели доберется.
— Разумно, — согласилась, поразмыслив, девушка. — А если пойти от противного? Если машину отключить, а нам спрятаться? Плывет себе бесхозный корабль, пустой…
— Ну да, — язвительно заметила Фира, перебивая ее. — Его с берега такие же, как мы, ребята заметят, решат просто прибрать к рукам, поскольку пустое — значит ничье, а мы их за это покрошим на мелкий винегрет. Отлично придумано.
— Согласна, — не стала с ней спорить Настя. — Не лучшая идея. А как тогда?
— Здравое зерно в твоих словах есть, на флотилию вроде нашей сегодняшней вряд ли кто полезет, только совсем уж оголтелые бандюки, — примирительно сказал я. — И ловить, понятное дело, будем на живца. Пустим вперед лодку, вон, «зодиак». Или, того лучше — плот, если что, его не так жалко будет, не дай бог — стрелять начнут, продырявят нам борта. Ящиков пустых на этот плот нагрузим, вроде как товар куда купцы везут, выберем народ посубтильней, для вида, «переговорник» им вручим — и вперед, вниз по течению. А сами пойдем за ними тихонько километрах в двух, с отключенной машиной, своим ходом. Соответственно, как дело до захвата дойдет — раскочегарим этот агрегат, ну, а дальше дело техники.
— Примитивно, но действенно, — согласился со мной Голд. — Что-то в этом духе я и хотел предложить. Правда, без участия «Василька», с техникой попроще, с «Зодиаками». У них моторы теперь есть, они быстрее передвигаются.
— А трофеи куда грузить? — возмутился я. — Опять же — может, кого из этой публики с собой надо будет взять. И потом — дрова ресурс пополняемый, вон их по берегам сколько. А топливо — нет.
— Резонно, — признал Голд. — Убедил. Слушай, ты становишься жадным, раньше за тобой этого не наблюдалось.
— Вот оно, тлетворное влияние города, — Настя присела рядом со мной. — Был нормальный человек, стал выжига и стяжатель. Фу-фу-фу.
«Василек» весело пыхтел трубой и шлепал лопастями по воде, оставляя за кормой пенный след, и я сам не заметил, как уснул. Даже не отдав остальным команду: «Бдеть, пока я сплю».
Проснулся я, когда солнце уже клонилось к закату, от криков Фиры:
— Ага, вот какой! А вы говорили — не поймаю!
Я поднял голову с плеча Насти, которая так и сидела рядом со мной, и глянул на то, что стало причиной моего пробуждения.
Рыжеволосая красотка держала в руках приличных размеров осетра, который вертелся как ужаленный, стремясь вернуться в привычную ему природную среду и не понимая, за что с ним так обращаются.
Судя по всему, Фира от скуки достала из багажа одну из рыболовных снастей, которые мы с запасом закупили для наших добытчиков. Среди них было все, что нужно — лески, грузила и крючки, так она каким-то образом довела снасть до ума и даже вот, умудрилась что-то поймать.
— …расава! — донеслось до нас с плота — Фира показала добычу и им.
— Чего орешь? — недовольно шикнула на нее Настя, и погладила меня по голове. — Разбудила вот.
Это было трогательно, но как-то не к месту.
— Как ты его вытащила только? — Голд перехватил рыбину у девушки. — Ого. Килограмма три, не меньше. По всему должна была сорваться.
Он посмотрел на Фиру, усмехнулся и лихо выдрал из рыбьей губы крючок.
— Спасибо, — поблагодарила его та. — Поймать — это я могу, а вот потом — мне брезгливо.
— А наживкой что было? — заинтересовался я, забирая у Насти кепи, которое во время сна, как видно, упало с моей головы. — На что ловила?
— На хлебушек, — с готовностью ответила Фира. — Червяков на борту нету.
— Молодец. — Я перехватил уже затихшую рыбину у Голда. — Экая зверюга. У, носатый какой! В нем ведь и икра должна быть.
— В первый раз ловила рыбу! — азартно сообщила всем Фира. — И вот — сразу! Спасибо Владеку, он мне рассказывал, как надо ловить! И про леску с крючком — тоже, ну, что к чему привязывать.
Не ей одной. Наш поляк всех замучил рассказами о том, как он поставил бы дело, будь у него нормальные снасти, я во многом потому их и купил. Если бы мы всем всё привезли, а ему нет, то он нас всех потом достал бы упреками. Особенно меня.
— Готовый ужин, — подал голос из рубки Одессит. — Эдакой красоты на всех хватит, из него уха будет отменная. Сват, может, пока не стемнело — найдем местечко, да и пристанем к берегу? Сразу бы и дров заготовили. Я так думаю, что если завтра с рассветом отправимся в путь, то если даже не до Сватбурга, то до знакомых мест точно дойдем.
— А сколько сожгли за сегодня? — спросил у него я.
— Половину запас, что с собой бери, — подал голос Азиз, который по-прежнему кочегарил. — Быстро гори, я не успевай бросать.
— Ну, не знаю. — Мне, если честно, сходить на берег не хотелось. — Половину сожгли, значит до дома как раз половины и хватит. Нет, я понимаю, надо иметь резерв, но…
— Надо, — горячо сказал Одессит. — Очень надо. Ты пойми — у меня тут специальных препаратов для разжигания нет, кончится сухое топливо — сырые дрова поди, запали. А так — чередовать будем, вот и славно выйдет. Ну, только что дым будет повонючей да погуще, но это не страшно.
— Вот какой ты жадный, — заметил Ювелир. — Расход, сырые… Ладно, Сват не знает, мне-то лапшу на уши не вешай. И потом — положи поленья у топки, они у тебя мигом высохнут.
— Оба правы. Но в целом — запас карман не тянет, — я подошел к борту и посмотрел на береговой пейзаж.
Все то же самое — лес, лес, лес.
— Берега почти пустые, — заметил Голд, подойдя ко мне. — Пока ты спал, мы людей видели только дважды. Одни — явно рейдеры, они на нас ну очень алчно смотрели, однако — не полезли, только руками вслед помахали.
— Я это место отметила, — подала голос Фрэн.
— Есть такое, — подтвердил Голд и продолжил: — Вторые — просто поселенцы, полуголые и с луками. Тоже руками махали, но не с агрессивными целями, явно на борт просились.
— Чего не разбудил? — возмутился я. — Можно было бы с ними поговорить, узнать — что к чему.
— Можно, — подтвердил Голд. — Только вот неудачно они место для беседы выбрали — у излучины. Ну, не разворачиваться же нам было?
— Я и их пометила на карте, — Фрэн помахала Сводом. — Никуда они не денутся.
— На самом деле — больше народу нас видело, — негромко произнесла Милена. — Я словами объяснить не могу, но вот как-то ощущаю иногда — на нас смотрят люди из леса, только показываться не хотят.
Верю. В такое — верю. Опять же — может, остатки того дара, который у нее был, а после смерти исчез, так о себе знать дают.
— Так что с ночевкой? — Одессит высунулся из рубки и глянул на небо. — До темноты часа два — два с половиной осталось. Пока якорь бросим, пока дрова заготовим — это все время.
— Ладно, будь по-твоему, — согласился с ним я. — Надо только место подходящее найти, чтобы открытое пространство. И еще — на мель бы не сесть, осадка у «Василька» хоть и низкая, но он не лодка.
— Не беспокойся, командир, все будет как надо, — повеселел Одессит. — Слово даю.
Он дернул шнурок, и над рекой поплыл гудок.
— Тьфу, балбес, — сплюнул я за борт. — И так шумим будь здоров как, так он еще всем сообщил — «Мы тут».
— Лучше не придумаешь, — согласился со мной Голд.
— Да вот еще что, — я повернулся к нему. — Надо завтра к нам на борт кого-то из «волчат» взять, практикантом к нашему «морскому волку». Управление тут не сложное, но практика все одно нужна. Надо, чтобы этим делом овладело несколько человек, понимаешь меня?
— Само собой, — подтвердил Голд. — И чего — завтра? Сегодня и назначим кого-нибудь, из тех, кто побашковитей. Кстати, я бы предложил не из «волчат», я бы предложил Павлика. Ну, а что? Голова у него варит, да и дело ему нужно, а то мотается парень по крепости, никак себя не найдет. А человек-то он хороший, правильный.
Стыдно, я мог бы и сам додуматься до такой простой вещи. Это да — Павлик как-то никак не мог себя найти в нашей жизни, при этом всячески пытался доказать, что он очень полезен, я это видел, но все забывал ему что-то подобрать по душе и способностям, дел-то вечно полно, а времени мало. А тут прямо под него место — помощник капитана. Да и с Одесситом он ладит.
— Быть по сему, — обрадовался я. — Отличная идея. К тому же он готовый локатор со своими ушами, где ему еще быть, как не на корабле?
Вскоре нашлось и место под ночлег — русло реки делало небольшой изгиб, где образовалась такая же неширокая отмель, на ней мы могли замечательно разместиться. И лес, источник топлива, виднелся относительно неподалеку, за небольшим бугорком, то есть таскать стволы деревьев для распилки не слишком далеко будет. Опять же — бугорок этот отмель от леса изрядно прикрывает, хоть вроде и невелик, но вот так сходу нас не выцелить будет.
Одессит не соврал — якорь он бросил недалеко от берега, но и днищем «Василек» по песку не скреб.
Мы, правда, все-таки вымокли, хоть и незначительно — пришлось сигать с борта в воду, так сказать — легкая компенсация за желание относительно комфортно провести ночь, чем вызвали смех у пассажиров с лодки, которые лихо отшвартовались у самого берега. Те, что на плоту — те не смеялись, а понимающе сопели. Его на берег затаскивать не стали, просто подтянули вплотную к «Васильку».
Громче всех смеялся Одессит, а после показал нам специальную лесенку, которая имелась на «Васильке» для подобных случаев.
Если честно, — плавание — это здорово, но твердая земля под ногами — это другое дело. Да и места тут были славные — лес оказался самым что ни есть для нас подходящим, — светлый березнячок, с деревьями подходящей толщины, которые «волчата» с молодецкой удалью принялись валить одно за другим, для последующей распилки. Я их еле остановил, поскольку столько, сколько они нарубили, нам было просто не нужно. У нас на такое количество дров просто места на корабле не было.
Да еще и с грибами, в которых Настя опознала «боровики», точь-в-точь как те, которые были на старой Земле. Причем их было здесь невероятно много, то, что наши предки называли «косой коси».
— Сюда бы девчонок из Сватбурга, — вздыхала она, глядя на это изобилие. — Собрать бы, да засушить.
— Возьми, нарви и в крепость отвези, — посоветовала ей Фрэн, собиравшая сушняк для костра. — Кто тебе мешает?
— Прочервивеют, — печально ответила ей Настя, поднимая с земли приличных размеров сухую лесину. — Не довезем. Их надо сразу чистить и на веревочку нанизывать, а потом сушиться вешать. А так…
Работа кипела до темноты — одни деревья рубили, другие их носили, а третьи — пилили, для этого дела мы распатронили тюк с закупленными инструментами. Финальную точку ставил Ювелир, лихо орудуя колуном и превращавший чурки в потенциальное топливо. Я было попросил у него дать мне тоже расколоть один кругляш, но успеха не достиг — лезвие топора застряло в сырой древесине, не желая двигаться ни туда, ни обратно. Вот же, это тоже, оказывается, целая наука. А у Ювелира они раскалываются как миленькие.
В этом процессе не участвовали только двое — Одессит, отказавшийся покидать «Василек» и сейчас спящий, поскольку ночью он решил сам нести на нем вахту, и Марика, которая до пробуждения нашего капитана согласилась побыть часовым у плавсредств. Впрочем, на темное время я все равно одного Одессита дежурить не оставлю, поставлю корме него еще одного часового, от греха. Безопасности много не бывает.
Когда стемнело, на травке красовалась приличных размеров поленница, которую зевающий Одессит, все-таки соблаговоливший ступить на землю, милостиво одобрил.
— Им бы таки подсохнуть, — не удержался от замечания он. — Нет, отцы-командиры, вы как хотите, а надо делать отдельный склад для топлива моей «ласточки».
— Кого? — одновременно спросили Фира и Фрэн.
— Ну, то она для вас, прости господи, «Василек», — язвительно ответил им Одессит. — А для меня — «ласточка». Это не имя собственное, это я ее так любовно зову.
— Совсем сбрендил, — печально констатировала Марика. — Вот такая у него любовь. Ладно, давайте уху есть, вроде она готова.
Из котла, висящего над костром, и вправду валил аппетитный пар.
— Это разве уха? — Одессит залез ложкой в варево, зачерпнул, аппетитно подул на нее и отправил в рот. — Ну да, перец есть и соли в меру, но вот где картошечка? И еще туда стопочку водки надо было влить.
— Пошел вон! — не выдержала Марика, которая нынче была за повара. Она вообще не терпела, когда ее кто-то критиковал, особенно в тех областях, которые ей удавались. — Кто-то сегодня несет вахту на пустой желудок!
— Чего, чего? — перепугался горе-дегустатор. — Что вы такая нервная, милая дама? Холоднокровней! Я же сказал — божественно, перца и соли в меру, такое мало кому удается сделать, всякий раз — или переперчат, или недосолят. А вы соблюли пропорции! А что до картошечки и водки — так они все только портят.
— В последний раз ты ел уху, которую варила Фрау, — заметила Настя, протирая свою ложку краем майки. — Я непременно ей передам твои слова, уверена, что она их оценит по достоинству.
— Вот до чего вы, женщины, мстительны и нетерпимы к чужим ошибкам, — патетично изрек Одессит. — Ну, оговорился человек, бывает. Нет же!
Надо нам на «Василек» несколько тарелок определить, из тех, что мы в бункере взяли. Не скажу, что зазорно по кругу из котла черпать, но это хорошо с кашами или чем-то таким. Супы удобнее все-таки каждому из своей тарелки есть.
Очень скоро ложки застучали по дну, а осетр превратился в кучку хрящей забавной формы.
— Вот интересно, а они на самом деле такими вкусными были? — спросила Фрэн, глядя в костер. — В смысле — осетры. Ну, на той, старой Земле?
— Не знаю, — пожал плечами я. — Там я их не едал ни разу, это было слишком дорогое для меня удовольствие. Марика, ты их пробовала?
Марика в той жизни была дочкой ну очень богатого человека, так что если кто и пробовал осетрину — так это она.
— Я белугу как-то ела, — ответила она, подбрасывая в костер хворост. — Она тоже из осетровых. Меня отец с собой на прием в посольство «Семи Халифатов» взял, вот там ее подавали. В Халифатах, по слухам, осталась единственная ферма, где их выращивали, в смысле — этих рыб, но они стоили столько, что даже мой папка не стал бы ради кулинарной забавы платить такие деньги. Тогда эту белугу на составные части разобрали минуты за две, одна голова осталась. Ну, и я ухватила кусочек.
— И чего — похожа на местную? — с интересом спросила Фрэн. — По вкусу?
— Не помню, — немного растерянно сказала Марика. — Серьезно. Вкус — это же не лицо человека и не цифры, он забывается. Помню, что было вкусно, а так, как сейчас, или как-то по-другому — не помню.
— Да какая разница, — сытым голосом сказал Ювелир. — Так, не так… Вкусно? Сытно? И хорошо, и ладно. Главное-то это.
— На самом деле мне ту Землю жалко, — Милена заметила наши гримасы, говорящие «Опять она за свое» и нахмурилась. — Да не проповедь я завела, я о другом. Просто представьте — там же когда-то было так, как здесь! Леса с деревьями, реки в которых можно было купаться, и в которых водилась рыба. Не просто рыба, а та, которую можно было есть! И всё ведь профукали! Сами люди — вот это всё!
— Человек — такая сволочь, что у него это просто, — подтвердил Одессит. — Ладно, я на «ласточку» пошел, буду ее стеречь. Ох, чую, не будет мне больше в этой жизни покоя, переселюсь я на причал из Сватбурга. Мне же не уснуть теперь, понимаешь, все будет казаться, что её вот-вот вражина угонит!
И он, сняв ботинки и закатав штаны, пошел в сторону реки. И еще прихватил длинную палку, он настоял на том, чтобы ему ее вырубили. Он ей в будущем собирался дно промерять, в случаях вроде сегодняшнего. Чтобы на мель не сесть.
— Вот так с ума и сходят, — со знанием дела заявила Фира. — Точно вам говорю.
— А я ему завидую, — неожиданно сказал Павлик. — Серьезно. У человека появилось дело, настоящее.
Мы с Голдом переглянулись, — было приятно убедиться в своей правоте.
— У людей, — громко сообщил я. — У него — и у тебя. С завтрашнего дня ты официально его помощник. Перенимай опыт, учись рулить… Или как там это называется? Управлять? Ну, неважно. В общем — ты с завтрашнего дня запасной рулевой, штурман и так далее. И на совесть учись, смотри у меня.
— Ура! — абсолютно искренне сообщил окружающим Павлик. — Ура-ура! Я теперь тоже буду «морским волком»!
— Скорее — речным, — подметила Марика и попросила его: — Только ты замашки одесситовы не впитывай, хорошо? Ты славный мальчик, не уподобляйся этому…
— Я все слышу, — донеслось до нас с реки. — И память у меня хорошая. Хотя — я со всем сказанным согласен. Павлуша, не тяни, иди сразу к дяде Жоре, поговорим о твоих обязанностях.
— Нет уж, — после этих слов я сразу заподозрил, что дядя Жора умудрился каким-то образом купить в Новом Вавилоне бутылочку с чем-то спиртосодержащим, и сейчас ему нужен собутыльник, а не собеседник. — Хотел дежурить — дежурь. Все, отбой по подразделению, кроме караульного. Ранго, твоя вахта первая, через три часа разбудишь Стакса, за ним, последним, дежурит Джебе.
В принципе я бы мог и сам подежурить — я днем хорошо придавил ухом, но, с другой стороны — не командирское это дело. Особенно, если подчиненных хватает. А я вон, полежу спокойно раз в кои-то веки, на бугорке, точнее — под ним, на звезды посмотрю. Очень они тут красивые.
Вскоре лагерь затих, только потрескивали дрова в костре, похрапывал Ювелир да что-то тихонько напевал себе под нос Ранго.
А вскоре, неожиданно для себя самого, уснул и я, похерив все надежды на созерцание небесных светил и размышления о вечном. Видно — требовал этого организм. Да и Настя, как обычно пристроившаяся рядом, уж очень уютно сопела носом.
Вот только нельзя сказать, что мне удалось уж очень долго поспать. Меня разбудили, судя по небу, которое только-только начало светлеть, часов через пять, причем совершенно бестактно тыкая в плечо.
— Ти-хо! — приложил палец к губам Павлик и огляделся. — Тихо!
— Что? — не подумал и возмущаться я — лицо у парня было встревоженное.
— В лесу, — он махнул в сторону березняка, где мы недавно махали топорами и пилами. — Там люди.
— Ты их видел? — подобрался я.
— Я их слышу, — потыкал пальцем в ухо Павлик. — Еле-еле, на грани звука. Они очень тихо переговариваются, я почти ничего не могу разобрать. И еще иногда что-то там брякает, наверное — оружие. Или амуниция. Днем я бы их вообще не услышал, просто сейчас ночь, звуки дальше разносятся.
Повезло нам, что мы ушастого Павлика с собой взяли. Нет, возможно, что мы и так бы отбились, но непременно были бы жертвы, ночной бой — дело такое. Тем более — внезапный. А особенно, если атакуешь не ты, а тебя.
— Голд, Ювелир, — прошептал я ему. — Буди их и сюда — нас из леса не видно будет. Потом остальных поднимем.
— Я остальных разбужу, — прошептала Настя. — Чего тянуть?
Вот егоза, уже проснулась.
— Никаких особых телодвижений, — приказал я. — Проснулись — и лежат, чтобы этих стервецов не спугнуть, так что — давай ползком, потихоньку. Костер почти погас, так что никто тебя особо не увидит. Но чтобы все лежали, как лежат, на ноги не вскакивали. Если они там оружием брякают, то сдуру и стрелять могут начать, раньше времени, оно нам не надо.
Через пару минут защелкали предохранители на автоматах — людей мы воспитали на совесть. Никаких лишних вопросов, никаких «а?», «чего?», «не понял?». Лежат и вроде даже как храпят.
Голд, Ювелир и Марика подползли ко мне, благо все они лежали не рядом с костром, их движения было со стороны леса отследить сложнее. Да и впрямь потух почти костер на нашу удачу, еще немного — и останутся одни угольки, от которых света — чуть.
— Сколько их? — перво-наперво спросил Голд.
— Не знаю, — виновато ответил Павлик. — Человек семь, может — десять. А может и больше. Голоса неразличимы, поди пойми.
— Все Одессит с его сиреной, — проворчал Ювелир. — Если бы не дудел, то про нас никто бы и не знал.
— Да прекрати ты! — шикнул на него я. — Нашел время. Если они до сих пор не напали, значит, ждут раннего утра, не хотят в ночной бой влезать. Ну, оно и понятно — темно, кто, чего, где — неясно.
— «Час волка» — лучшее время для такого дела, — согласился со мной Голд. — Часовой зевает, остальные крепко спят и видят сны.
— Классика жанра, — кивнул я и глянул на небо. — То есть через часок начнут, если не раньше.
— Они потому и зашебуршились, — предположил Голд. — Светать начало. Молодец, Павлик, считай, что ты сегодня уже не зря день прожил.
— Значит так, — я повернул голову к Ювелиру. — Предупреди Ранго и Фиру, на вас — река. Они и оттуда могут пойти, чтобы отсечь нас от плота и лодок.
— Или просто ударить с двух сторон, — добавил Голд.
— Да, — согласился с ним я. — Река не трава, беззвучно не подплывешь и человека с рыбой не спутаешь. Да и видимость там получше, чем здесь. Но раньше нас не начинайте, понятно? Ну, если только совсем уже иначе никак будет, если они на борт полезут. Сдается мне, наш капитан таки уснул, не дай бог они его прикончат.
— Понял, — ответил Ювелир и, извиваясь змеей, пополз в сторону реки.
— Лучше бы и уснул, — заметил Голд. — А то он вперед нас начнет палить и все испортит.
— А если они не убивать пришли? — задумчиво произнес Павлик. — А просто ждут, пока мы проснемся, чтобы законтачить? Ну, мы-то тоже с оружием, мало ли, не разберемся, стрелять начнем.
— Тебя Милена не кусала в последнее время? — зло прошептал я. — Если они мирные, то мы их в самом скором времени не убьем, вот и все. Да, Голд — мне нужен хотя бы один живым, расстарайся уж. Коль пошла такая пьянка, надо и их базу выпотрошить.
— Кто-то вышел из леса, — прошептал Павлик. — Точно-точно, один. Сюда ползет… Или что-то в этом роде.
— Выслали разведку, — привычно обменялись взглядом мы с Голдом. — Все спим. Джебе, ты кемаришь.
Джебе, так и не поменявший позу с самого начала этого кипеша, понятливо кивнул и опустил голову на грудь.
Разведчик подполз минут через семь. Надо заметить, что это был очень плохой разведчик — он шумно полз, громко сопел, взбираясь на бугорок, и вдобавок пару раз шмыгнул носом, разглядывая спящих нас. Если бы я на самом деле спал, то запросто бы проснуться мог, не говоря уж о Джебе, который такое недоразумение точно срисовал бы.
Но — пусть его, мы спим и крепко. И видим сны. А ты ползи, приятель, ползи и скажи своим, что все тихо, и что часовой у нас лапоть, причем — сонный.
Так и вышло — посопел соглядатай, посопел, да и отправился восвояси, понес командиру благую весть.
— Азиз, когда начнется, то твоя позиция здесь, — показал я зимбабвийцу на вершину бугорка. — Причеши их, но помни — один должен остаться живой. А лучше — двое.
Азиз улыбнулся и довольно зажмурился, предвкушая стрельбу по движущимся мишеням.
