В советской и российской историографии война в Северной Африке представлена как серия малозначительных столкновений войск западных союзников с силами «Оси», которые не повлияли на ситуацию на Восточном фронте. К такому выводу пришли Сталин и Генштаб РККА в 1942 г., и это мнение о Североафриканском ТВД утвердилось в отечественной историографии.

Во-первых, Североафриканский ТВД можно назвать таковым чисто условно, так как боевые действия велись на Средиземном море. Во-вторых, группировка войск западных союзников в Северной Африке была теснейшим образом связана с Балканским ТВД, который после поражения Греции стал вплоть до лета 1944 г. зоной партизанских действий, но партизаны, как известно, не могут долго держаться без внешней поддержки, которая шла с аэродромов в Северной Африке. В-третьих, Северная Африка оттягивала значительные силы Италии, которые в противном случае могли быть переброшены в Россию. В-четвертых, война в Северной Африке заставляла Германию тратить значительные материальные ресурсы на поддержку режима Муссолини и снабжение корпуса Роммеля, который получил в 1941–1942 гг. много бронетехники, столь необходимой на Восточном фронте. В-пятых, усилия западных союзников в Средиземноморье в итоге обеспечили выход Италии из войны, что дало всей антигитлеровской коалиции в 1944–1945 гг. значительный бонус, не позволив к тому же Гитлеру совершить «стратегический прыжок» в Индийский океан. В-шестых, прочность коалиции западных союзников усилилась в Северной Африке, именно действия на этом ТВД обеспечили престиж Рузвельта и Черчилля в своих странах и вселили уверенность в простых британцев и американцев, что нацистскую Германию можно бить. Именно благодаря Североафриканскому ТВД Рузвельту удалось кардинально изменить всю военную стратегию США в годы Второй мировой войны, заставив американских генералов и адмиралов отказаться от приоритета Тихого океана. С Северной Африкой связана борьба штабов родов войск и администрации Рузвельта по поводу выработки европейской стратегии США, что отразилось на положении всей антигитлеровской коалиции, и мы начнем разбор событий в Северной Африке именно с ситуации в США в начале войны.

До декабря 1941 г. американцы надеялись выиграть предстоящую войну в основном посредством стратегической авиации. Концепция стратегических бомбардировок не родилась на голом месте в ходе войны, став очередной импровизацией, но явилась плодом работы американских экспертов в межвоенный период. В 1941 г. Вашингтон заключил с англичанами два соглашения, в которых были прописаны принципы ведения войны, когда упор делался на стратегические удары с воздуха. Первым таким соглашением стал АВС-1 зимой 1941 г. и Arcadia в самом конце 1941 г. Однако, согласно существовавшей в 1941 г. американской доктрине— плану Rainbow-5 («Радуга-5»), стратегические удары должны были предшествовать обязательно десантным операциям.

До войны между Ф. Рузвельтом и Военным ведомством сложилось четкое разделение полномочий: военные занимались вопросами чисто военного планирования, а президент— проблемами экономического обеспечения этих планов, но после Пёрл-Харбора разграничение полномочий стало меняться, президент все более становился единоличным главой вооруженных сил.

В июле 1941 г. Ф. Рузвельт запросил командование, какие ресурсы и в каких объемах требуются для реализации плана разгрома всех государств «Оси». Причем речь летом 1941 г. шла о тотальном разгроме противника, а не о «версальском» варианте.

Согласно разработанному командованием ВВС летом 1941 г. и представленному Ф. Рузвельту плану AWPD/1, стратегическим бомбардировкам Германии отводилась решающая роль, но начаться они могли не ранее весны 1942 г., став результативными только к весне 1944 г. Поэтому, как убеждали плановики из ВВС, высадка в Европе могла быть осуществлена не ранее весны 1944 г., к этому времени, как они рассчитали, экономика Германии должна была рухнуть. С поправками генерала Маршалла AWPD/1 стал планом AAF. Таким образом, планы американских генералов по разгрому «Оси» привязывались к эффектам от бомбардировок и способности Британии выстоять в условиях морской блокады и борьбы с люфтваффе.

AAF потребовал корректировки после атаки на Пёрл-Харбор, так как главным театром боевых действий оказался Тихий океан, японцы ударили первыми, взяв инициативу в свои руки, от наступления пришлось отказаться, США в первом полугодии 1942 г. оказались в обороне. Командование ВМС требовало пересмотреть «Радугу», перенеся приоритеты с войны в воздухе на войну на море. Логика была простой: подготовка к стратегическим ударам с воздуха потребует расхода больших ресурсов в условиях непредсказуемости ситуации на Тихом океане, когда флот терпел поражения, требуя все больше и больше ресурсов.

Свои коррективы в «Радугу» собирался внести Д. Эйзенхауэр. Он предложил высадку в Европе уже в конце 1942 г. Д. Эйзенхауэр не видел смысла тянуть с наступлением на суше против Германии, поскольку США, по его мнению, осенью 1942 г. уже могли располагать достаточно сильной армией, чтобы вступить в противоборство с вермахтом непосредственно на линии фронта. Маршалл внес свои коррективы в план Эйзенхауэра, «бросок через канал» отодвигался по времени на начало апреля 1943 г., этот план получил название «Меморандума Маршалла» и был одобрен Ф. Рузвельтом, который был за перенос центра тяжести действий вооруженных сил на европейский ТВД.

Разумеется, генералы ВВС не имели такого веса в Верховном командовании, как Эйзенхауэр и Маршалл, к которым Рузвельт питал особое доверие, поэтому требования летчиков в середине декабря 1941 г. отдать приоритеты в развитии военной промышленности авиационной отрасли остались без особого внимания. Новая программа развития американских ВВС подразумевала создание в первую очередь прикрытия зоны развертывания сухопутных сил западных союзников в Англии и их максимально возможной поддержки при высадке, что требовало развития истребительной авиации и строительства множества легких бомбардировщиков. Стратегическая авиация, согласно новой редакции «Радуги», становилась вспомогательным средством борьбы с нацистской Германией.

Несмотря на возражения Маршалла, Рузвельт все-таки надеялся на высадку в 1942 г. Однако с оппозицией этому намерению выступил британский Генштаб, выдвинув достаточно весомый аргумент— дефицит транспортных средств. Белый дом в то же время «осаждал» командующий ВВС Арнольд, который считал план AAF своим детищем, его аргументом в пользу концентрации на стратегических воздушных операциях было оттягивание сил люфтваффе на борьбу с превосходящими силами западных союзников в воздухе непосредственно над «крепостью Европа», что должно было истощить силы рейха и обескровить его ВВС.

«Меморандум Маршалла» был хорош, если бы другие ТВД не потребовали роста тоннажа задействованных транспортов, поставки по «ленд-лизу» шли бы без больших потерь судов, потенциал люфтваффе оставался бы на уровне второго полугодия 1941 г., немецкие подводные лодки не совершенствовались бы, и их число не возрастало бы, К. Дениц не понял бы, что код «Энигма» раскрыт, англичане и их доминионы самостоятельно могли бы справиться с корпусом Роммеля и итальянскими дивизиями в Северной Африке, Румыния не увеличила поставки нефти в Италию и Германию, и существовало еще множество «бы». Поэтому генерал Арнольд настоятельно требовал уделить больше внимания стратегической авиации.

Встретив оппозиционный настрой со стороны англичан по поводу «броска через канал», Рузвельт ухватился за план «Гимнаст», то есть десант в северо-западной Африке для поддержки наступления английских войск в Ливии. «Гимнаста» переименовали в «Факел». Однако «Факел» блокировал инициативы Арнольда по поводу стратегических ударов по Германии в еще большей степени, чем «Меморандум Маршалла». Теперь силы 8-й воздушной армии, которые с лета 1942 г. активно развертывались в Англии, надо было перебросить на совершенно не подготовленные плацдармы. В Северной Африке был минимум стратегических объектов государств «Оси».

План «Факел» при всей своей кажущейся нелепости имел определенные политические мотивы, которые были у Рузвельта в первом полугодии 1942 г. Тогда Эйзенхауэр и многие генералы, не говоря уже об адмирале Кинге, настаивали на том, что надо надолго забыть о Европе и сконцентрировать внимание на Тихоокеанском ТВД, победа (во многом случайная) в битве у атолла Мидуэй еще сильнее стала подогревать эти настроения. Однако решение Рузвельта, принятое вопреки логике как американских военных, так и логике ведения войны вообще, спутало все планы, но иначе невозможно было заставить американские военные ведомства бросить большую часть ресурсов в помощь Англии.

Адмирал Кинг, протестуя против «Факела», настаивал перед Рузвельтом на развертывании в Европе стратегических операций против Германии, особенно против ее военной промышленности, эти операции теперь должны были носить независимый от целей сухопутных сил характер. Эйзенхауэр и Маршалл пошли на компромисс Кингу, который буквально умолял Белый дом развить наступление в районе Соломоновых островов, чтобы не поставить США в ситуацию, когда поражение уже будет неизбежно. Предназначенные для развертывания в Англии 15 авиационных групп были переброшены на Тихий океан.

По мнению генерала Арнольда, силами ВВС которого Белый дом теперь распоряжался без длительных с ним консультаций, Тихоокеанский ТВД был достаточно насыщен американской авиацией, США добились к осени 1942 г. двукратного превосходства над японцами по численности самолетов, чего было достаточно для стратегической обороны.

По мнению Арнольда, дальнейшее наращивание сил ВВС на этом ТВД просто не имело смысла, так как там не было достаточного количества баз для столь огромного количества самолетов, что было им доказано после специальной инспекционной поездки на Тихий океан. Составленный там Арнольдом отчет кардинально повлиял на дальнейшую стратегию Белого дома — приоритеты в планировании воздушной войны снова сместились в сторону Европы, хотя еще существовали сомнения на этот счет. В результате жарких дебатов Арнольд настоял на том, чтобы большая часть предназначенных для Англии сил осталась там или где-то еще на Европейском ТВД. Арнольд надавил на Белый дом посредством аргумента, что удары стратегической авиации по немецким объектам намного облегчат осуществление «детища» президента — операцию «Факел». С этого времени, примерно с конца осени 1942 г., стратегические бомбардировки окончательно приобрели приоритет в планах Белого дома.

По сделанным в конце 1942 г. расчетам Арнольда, западным союзникам требовалось максимум 6000 тяжелых бомбардировщиков, чтобы поставить Германию на колени. Однако шеф ВВС не брал во внимание модернизацию ПВО Германии и резкий рост численности истребителей люфтваффе, который произойдет в 1943 г. и особенно в первом полугодии 1944 г.

Таким образом, до операции «Факел» у США не было четких планов не только в отношении масштабов и характера применения стратегической авиации в Европе, но и определенной стратегии вовсе. Американские военные летом 1941 г., судя по всему, не рассматривали всерьез вероятность нападения Японии непосредственно на США, объектом возможной японской атаки считался остров Лусон, который располагался в тысячах километров от Пёрл-Харбора. «Факел» при всех своих противоречиях логике войны стал тем бюрократическим двигателем, который изменил траекторию текущих планов Верховного командования США.

План «Rainbow-5» отразился на производстве истребителей в США, их доля в общем выпуске военных самолетов была самой низкой у США в 1942 г., по сравнению с другими странами, 22,5 %, при 35,8 % у Германии, это осложнило положение американских войск на Тихом океане в 1942 г.

Положение США можно сравнить с ситуацией, в которой оказалась Германия после начала агрессии против СССР. Образовались два отдаленных друг от друга ТВД, каждый требовавший специфических ресурсов, например охранные дивизии совершенно не были нужны для борьбы с Англией, но океанские субмарины не подходили для войны с СССР Поэтому концентрация усилий на одном ТВД приводила к введению в дело формаций и типов вооружений, не соответствовавших или мало соответствовавших условиям другого ТВД.

Эйзенхауэр выразил сомнения по поводу высокой вероятности успеха «Факела». Во-первых, никто не мог дать гарантии, что французы Виши не будут оказывать сопротивление, во-вторых, численность войск была слишком маленькой — 90 тыс. человек. Первый же день высадки подтвердил худшие опасения Эйзенхауэра— «Факел» обещал быть кровопролитной операцией, в ходе которой американцы и французы должны были убивать друг друга, на общей ситуации на фронтах это никак не могло отразиться в пользу антигитлеровской коалиции. Но помогла случайность: проходивший службу в Алжире сын адмирала Дарлана заболел полиомиелитом. Знаменитый во Франции адмирал и командующий вооруженными силами режима Виши приехал помочь сыну. И в это время началось вторжение американцев. Дарлан, испытывавший симпатии к западным союзникам, попытался уговорить французов прекратить огонь, однако Петэн, узнав о политических действиях знаменитого адмирала, уволил последнего с командной должности. Скорее всего, на этом миссия Дарлана в Северной Африке и должна была закончиться, с чем американское наступление должно было «захлебнуться», но Вашингтону «помог» Гитлер.

Гитлер не доверял французам, хотя взаимопонимание между Берлином и Виши наступило к осени 1942 г. Амбициозный и циничный глава правительства Виши П. Лаваль присоединился к нацистской политике преследования евреев, стал довооружать армию для вероятной в скором будущем борьбы с западными союзниками, поддался нажиму отправить в Германию французских рабочих, юридически даже большинство немцев Эльзаса оставалось гражданами Франции и должны были подчиняться режиму Виши. Развернулось формирование боевых частей СС, состоявших из граждан Франции. Но Гитлер, узнав о действиях Дарлана в Алжире и не разобравшись в ситуации, приказал оккупировать территорию Франции полностью, вопреки договоренности 1940 г.

Маршал Петэн был арестован вскоре после решения Гитлера о вторжении в «свободную зону». Дарлан в это время все еще оставался в Алжире, французские военные в Северной Африке, узнав о произошедшем, назначили Дарлана главой правительства Виши. Далее состоялась знаменитая «сделка с Дарланом», то есть соглашение, по которому французы прекращали сопротивление в обмен на признание Дарлана главой французских колоний в Северной Африке, юридически это означало мирный договор Вашингтона с Виши. Сам Дарлан уличался до этого в организации снабжения корпуса Роммеля продовольствием и техническими средствами из Алжира.

Противники Рузвельта стали рассматривать «сделку с Дарланом» как политико-правовой прецедент, который мог, по их мнению, стать поводом для переговоров с Муссолини либо Гитлером. Ответственность за соглашение с Дарланом возлагали на ЦРУ, которое с тех пор стало приобретать большой вес именно в процессе принятия стратегических решений Белого дома.

Однако операция «Факел» в конечном счете оказалась неудачной, поскольку главная ее задача — занять американскими войсками Тунис в течение короткого времени — провалилась. Итало-немецкие силы захватили Тунис, создав там укрепленные оборонительные зоны, поэтому теперь американцам предстояло сражаться с Роммелем и отборными итальянскими войсками. Роммель получил возможность получать снабжение по более коротким морским коммуникациям, соединявшим Сицилию с Тунисом, что было настоящим подарком для немцев.

Рузвельт, приняв решение об операции «Факел», излишне полагался на агентуру в Северной Африке, работавшую непосредственно на Белый дом, то есть на президента. Итогом «Факела» стало втягивание американских войск в операции в Северной Африке, войну в пустыне, к которой их не готовили. Силы, подготовленные Маршаллом для вторжения во Францию в 1943 г. (план операции «Round-up»), были срочно переброшены из Англии в Алжир, чтобы блокировать итало-германские силы в Тунисе. Семь дней — столько примерно должна была длиться операция «Факел» — превратились в долгие семь месяцев противостояния за кусок Сахары.

Стал ли «Факел» причиной упущенных возможностей западных союзников? Именно в том, что высадка во Франции произошла не в 1943 г., а в 1944 г., упрекали Рузвельта и его генералов как правые, так и левые историки. Во-первых, чтобы ответить на этот вопрос, нам надо понять, что «Факел», по замыслу Рузвельта, должен был высвободить ресурсы англичан для операций в Европе, в первую очередь тоннаж транспортов, которых в 1942 г. не хватило, чтобы даже перебросить в Египет американскую танковую дивизию. Во-вторых, надо было покончить с режимом Виши, который вполне мог превратиться к 1943 г. в полноценного союзника Гитлера, что уже показали события мая 1941 г. в Сирии. В таком случае высадившимся во Франции западным союзникам пришлось бы сражаться не столько с немцами, сколько с французами, что дало бы Гитлеру дополнительные политические бонусы. В-третьих, американцы хотели получить плацдарм в Северной Африке для операций против Италии, которая экономически могла вполне усилиться в 1943 г. за счет роста энергетических поставок из Германии и Румынии, итальянские дивизии оказывали сильное давление на югославских партизан. Гитлер был заинтересован в итальянских поставках продовольствия и бокситов.

Теперь мы переходим к Италии. Как мы видели выше, уже в 1924 г. между НСДАП и режимом Муссолини установились хорошие отношения. Правда, до 1937 г. дуче было не до европейских дел, он сначала завоевывал Ливию, а затем — Эфиопию. Потом его взоры обратились на Югославию, которая с 1939 г. стала фигурировать в планах итальянского Генштаба как вероятный противник, когда будущей войне в африканских колониях итальянскими маршалами отводилась скромная оборонительная роль. Главной целью своей будущей наступательной войны в 1939 г. Рим считал Грецию.

Война в Эфиопии и дальнейшее содержание там группировки войск спровоцировали рост военных расходов, поэтому Италия почти не сделала стратегических запасов продовольствия и сырья перед объявлением войны Франции.

Для Германии Италия могла стать как союзником, так и врагом. Дело в том, что свои планы в отношении Балкан имел и Гитлер. К тому же дуче вполне мог переметнуться в чужой лагерь, в середине 1930-х гг. в отношениях между ним и французским правительством стал немного «подтаивать лед», несмотря на проблему Эфиопии.

Остаться в стороне от нового передела мира Муссолини, конечно, не желал, оставался только вопрос, на чьей стороне он будет. В любом случае для Германии вступление Италии в войну не означало ничего хорошего: если Муссолини стал бы союзником Новой Антанты, то Германии потребовалось бы развернуть в Австрии несколько дивизий, но в случае выступления Рима на стороне «Оси» немцам надо было посылать свои войска в зону Средиземноморья.

У Италии и Германии были еще взаимные экономические интересы. Когда в июне 1940 г. стало понятно, что Франция проиграла войну, Италия выступила на стороне Германии. Но до 1940 г. Британия и Франция выступали главными экономическими партнерами Рима. Однако их поражения означали, что поставки энергетического сырья и металлов в Италию прекратятся в любом случае. В экономическом смысле дуче теперь мог рассчитывать в непростой ситуации только на «Ось».

Главной проблемой Италии в начале Второй мировой войны было не то, что у ее армии было мало танков, их можно было закупить в Германии, против чего Гитлер не возражал, или произвести на заводах «Фиат», нет, итальянские войска были разбросаны на обширных пространствах Африки. Далее, генеральная стратегия дуче летом 1940 г. подразумевала, что после подписания мира в Компьенском лесу Англия уже не представляет серьезной угрозы даже в Африке, и перед Италией стоит задача «ухватить» как можно больше кусков в Европе, чтобы не оказаться в той ситуации, когда, по Версальскому договору, ей досталось очень мало. Поэтому почти вся мобилизованная в самой Италии автомобильная техника была сконцентрирована в районе Венеции для обеспечения мобильности войскам, которые должны были вторгнуться в Югославию. Это обстоятельство спровоцировало дефицит автотранспорта в Ливии, что в итоге привело к провалу наступательных действий итальянской группировки против Египта (это уже было независимое с 1936 г. государство, на территории которого на основе аренды баз располагался ограниченный контингент британских войск).

В октябре 1940 г. дуче все-таки вступил в конфликт с Грецией, которую Риббентроп сравнивал с Норвегией, так как обе страны могли стать, каждая в своей время, местами развертывания британских военно-воздушных соединений. Муссолини бросил в Албанию войск по численности личного состава в пять раз больше, чем в Ливию. Модернизация портов Ливии затянулась, поскольку немалые средства были направлены на расширение порта Дураццо в Албании. Большая часть сил военного флота Италии была сконцентрирована на защиту коммуникаций в Ионическом море, когда на защиту конвоев в Ливию в конце 1940 г. были назначены только 73 тыс. т тоннажа боевых судов. Лишь к маю 1941 г. итальянцы кардинально увеличили численность автотранспорта в Ливии, что было вызвано уже немецким давлением и поражением Греции. Однако объем грузов, перевезенных итальянскими судами в Африку, составил за первое полугодие 1941 г. 396,6 тыс. т, когда в Грецию было переправлено морем 572,3 тыс. т.

Муссолини отправил в Африку с ноября 1940 г. по май 1941 г. включительно около 63 тыс. солдат и офицеров подкреплений, когда в Грецию Римом были переброшены за тот же период почти 533 тыс. человек.

В результате такого распределения ресурсов итальянцы, разумеется, не могли эффективно оборонять свои растянутые в Ливии коммуникации, имея там к декабрю 1940 г. только 2700 автотранспортных средств на группировку в 104 500 человек и 1100 артиллерийских орудий.

По мнению Д.Д. Садковича, фатальным для немецко-итальянских сил в Северной Африке стало то, что Гитлер и Муссолини сосредоточили слишком много военно-воздушных сил на Балканах. Когда в апреле 1941 г. против Греции и Югославии были сосредоточены 662 итальянских и 1000 немецких самолетов, воздушная группировка стран «Оси» имела в Северной Африке 158 итальянских и 77 немецких самолетов. В период с октября 1940 г. по апрель 1941 г. Королевские ВВС переживали кризис из-за нехватки подготовленных пилотов, за это время они смогли, по некоторым данным, полностью оснастить и обеспечить экипажами 173 самолета для Африканского ТВД. Не будь балканской истории весны 1941 г., и англичане вполне могли потерпеть разгром в Египте, так как они имели там незначительные военно-воздушные силы, если бы итальянцы, конечно, позаботились о расширении своих аэродромов на Сицилии и в Ливии.

Такая концентрация сил фашистской Италии против Греции вполне объяснима, если посмотреть на потери итальянских вооруженных сил по ТВД. В Албании Италия потеряла убитыми, пленными, ранеными и пропавшими без вести 154172 человек, развернув в этой маленькой стране группировку в почти 400 тыс. человек, когда в СССР— 133 120 человек. Таким образом, греческая армия сумела оказать достаточно серьезное сопротивление. Итальянская армия столкнулась на Балканах со сложным рельефом местности и бездорожьем, доходило до того, что итальянская транспортная авиация в Албании была задействована для заброски грузов в труднодоступные горные районы.

Провалив блицкриг в Африке, а затем потерпев неудачи на Балканах, режим Муссолини стал в большей степени нуждаться в поставках из Германии и Румынии. Но и немцы нуждались в итальянских товарах: если простой пехотинец мог довольствоваться тушенкой и кашей, то экипажам субмарин и пилотам требовались фрукты, чай и кофе, инженерным кадрам в тылу нужны были вина и прочие деликатесные в военных условиях товары. Управленческий аппарат рейха тоже нуждался в хорошем питании.

После Компьенского мира (фактически перемирия) Гитлер задумался о наступлении против британских колоний в Азии, но для этого ему нужна была экономически сильная Италия, которая до войны импортировала до половины угля из Англии. И дело было не только в угле, Муссолини перед войной сильно зависел от британских поставок нефти и черных металлов. Это означало, что Германия с конца 1940 г. должна была взять на себя функции обеспечения Италии сырьем. Контрнаступление Британии в Северной Африке создало угрозу создания теперь уже на Балканах нового фронта. Поэтому поддержка итальянской экономики теперь стала одной из самых важных задач нацистского режима на южном фланге.

Итальянский импорт в денежном выражении вырос с 10 297 млн лир в 1939 г. до 14038 млн лир в 1942 г., доля Германии во внешней торговле Италии возросла с 20 % в 1939 г. до 60 % в 1942 г. Итальянский экспорт был сильно переориентирован, его доля в Германию увеличилась с 10 % в 1939 г. до 40 % в 1942 г., когда перед войной итальянский импорт в общем объеме немецкого импорта составлял 4,7 %. Доля Румынии в итальянском экспорте составила 10 % в 1942 г. против 3 % в 1939 г., Франции, соответственно, 25 % против 3 %.

Италия до войны добывала ежегодно 4 млн т угля, закупая при этом 9 млн т этого сырья. В начале войны итальянцам удалось довести национальную добычу до 4,4 млн т. и увеличить ежегодный импорт угля до 12 млн т, но угля стало не хватать из-за расширения военного производства.

Добыча нефти до войны в Италии составляла 13 тыс. т в год. Но ежемесячная потребность только одного итальянского флота составляла 74 тыс. т горючего.

Не менее сложной была ситуация с металлами. Муссолини пошел на крайне непопулярную меру— переплавку церковных колоколов, чтобы восполнить потери от прекращения импорта металлов в страну.

Торговля с Италией для немцев была невыгодной, если смотреть на ее финансовую сторону. Германия продавала режиму Муссолини товары явно по заниженным ценам, приобретая у итальянцев— по однозначно завышенным. Это очевидно, если посмотреть хотя бы на стоимость топливного импорта Италии (шел в основном из Германии как реэкспорт из Румынии). В 1939 г. Италия импортировала горючего на сумму 419,5 млн лир объемом 1 827 161 т, в 1940 г. — 1 069 443 т на сумму 346,9 млн лир, в 1941 г. 234 165 т на сумму 132,5 млн лир, в 1942 г. — 261 094 т на сумму 143,8 млн лир. Таким образом, рост цен на ГСМ в Европе несильно сказывался на стоимости его импорта в Италию. Но важно другое — Германия сама испытывала острый дефицит в горючем.

Помимо коммерческих поставок, нацистский режим оказывал еще Муссолини безвозмездную помощь горючим. Кроме этого, Германия взяла полностью на свой топливный баланс итальянский флот и итальянские силы, действовавшие в Африке при корпусе Роммеля. В 1942 г. Италии была оказана помощь в объеме 122 809 т горючего, из них бензина — 56 687 т.

Но более всего из Германии вытягивали Итальянский флот и Африканский корпус Роммеля. В 1942 г. Германия экспортировала 122,3 тыс. т авиатоплива, или около 9 % от объема потребления топлива собственной авиацией (значительная часть ушла в Италию), а также 285 тыс. т моторного топлива, вероятнее всего, большая часть также пошла итальянцам, когда на всю немецкую экономику в 1942 г. пришлось 357 тыс. т моторного топлива. Из 420 тыс. т дизельного топлива для германского флота значительная часть ушла на снабжение итальянских военно-морских сил.

В 1941 г. итальянский флот получил от Германии 351 тыс. т топлива, только за два первых квартала 1942 г. немцы отправили итальянским морякам 285 тыс. т. Даже после Сталинграда режим Муссолини продолжал получать из Германии топливо в большом количестве на нужды военно-морских сил.

Африканский корпус также забирал много ГСМ, только за первые 8 месяцев 1942 г. Роммель получил из Германии 270 тыс. т топлива. Большой процент бензина немецко-итальянские войска в Африке расходовали на колонны снабжения, действовавшие на растянутых коммуникациях.

Что означали приведенные выше цифры топливных поставок в Италию? За февраль 1943 г. сухопутными силами вермахта на фронте было потреблено всего лишь 27 тыс. т топлива, то есть около 1 тыс. т в день, этого было очень мало для ведения маневренной войны. По нашим оценкам, топливные поставки в Италию сократили в конце 1942— начале 1943 г. потребление топлива вермахтом на Восточном фронте на 2,5 тыс. т в день.

В 1941 г. Италия отправила продовольствия в Германию на солидную сумму— 3474,5 млн лир. В 1942 г. в Италии возникли небольшие проблемы со снабжением населения, так как до войны эта страна импортировала продовольствие, продавая за рубеж в основном деликатесы. В 1940 г. Италия импортировала 690 557 т зерна. В 1941 г. итальянский импорт зерна упал до 85 814 т (столько поставили немцы), в 1942 г. зерновой импорт из Германии составил 82 475 т.

Несмотря на продовольственную проблему, режим Муссолини продолжал экспортировать продукты питания в Германию. В первом полугодии 1943 г. в Германию итальянцы отправили продовольствия на сумму 1 462,5 млн лир, в 1942 г. — на сумму 3279,9 млн лир, в 1941 г. — на 3474,5 млн лир. Правда, в итальянском экспорте преобладали деликатесы. Например, в 1941 г. в Германию было экспортировано 9701 т сыра на сумму 188 млн лир. Тем не менее значительные ресурсы аграрно-промышленного комплекса Италии уходили на обеспечение поставок в Германию, будучи отвлечены тем самым непосредственно от производства товаров первой необходимости (в 1943 г. заготовки зерна в Италии упали на 10–15 %). Правда, и немцы отправляли режиму Муссолини продукты питания на солидные суммы, например в первом полугодии 1943 г. немецкий экспорт продовольствия в Италию составил 597,7 млн лир, но германские поставки были недостаточными.

Таким образом, война в Северной Африке стала высокозатратной для Германии затеей. Помимо топлива, немцы отправляли в Италию уголь, для полноценных поставок немецкой стороне не хватало вплоть до конца войны локомотивов, и сам уголь с зимы 1942 г. стал особо ценен в Германии. Поэтому военная экономика Италии хронически не могла решить проблему насыщения своей армии бронетехникой и авиацией, соответственно, защита итальянских интересов в Африке легла на корпус Роммеля и военно-воздушные силы Германии. О проблеме затрат ресурсов люфтваффе на Средиземноморско-африканский ТВД мы уже говорили выше, теперь рассмотрим вопрос снабжения группировки Роммеля бронетехникой.

Советская сторона упрекала англичан за то, что они долго воевали в Северной Африке, имея перед собой незначительное количество немецких дивизий, при сражении за Эль-Аламейн у Роммеля были 4 немецкие дивизии. В то же время СССР противостоял двум сотням немецких дивизий. Несомненно, с этим аргументом Сталина и советских маршалов сложно поспорить. Но посмотрим на проблему с другой стороны.

Мы уже говорили о том, что Африка оттянула значительные силы люфтваффе. Немцы затратили на своего итальянского союзника огромные объемы нефтепродуктов. Но, помимо этого, сам корпус Роммеля вытягивал из рейха много ресурсов.

Что такое дивизия? Это — структура управления и снабжения, как и какой-либо другой тип формации выше уровня батальона. Главной фронтовой единицей в Первую и Вторую мировые войны был именно батальон.

Дивизия состоит из управления, организаций снабжения и ремонта, учебных подразделений, медицины, связи, а также из непосредственно боевых частей, которые делятся на резервные и фронтовые, последние в вермахте составляли чаще всего 30–50 % от общего состава дивизии, если судить по распределению личного состава.

Дивизии сухопутных сил имели разный характер, особенно это касается вермахта и СС. Даже пехотные немецкие дивизии различались между собой. Часть германских дивизий относилась к разряду охранных. К концу войны получили распространение стационарные дивизии, то есть дивизии, лишенные транспортных средств. Были облегченные дивизии, то есть пехотные дивизии без тяжелой артиллерии.

На Восточном фронте ОКХ часто удавалось восстанавливать разбитые дивизии, даже те, что сгинули в Сталинграде. Почему? У каждой дивизии в тылу оставались структуры управления и снабжения, а также резервные батальоны и учебные центры. Советским силам в значительном количестве случаев удавалось разгромить только боевые составляющие германских дивизий, исключение составляли отдельные операции.

Германская дивизия получала регулярные пополнения. Чем больше она воевала, тем больше новобранцев, танков, боеприпасов и прочего распределялось в ее пользу Полевым управлением ОКВ. Например, какая-нибудь охранная дивизия могла воевать с партизанами под Витебском, ей требовались в основном старые бронемашины, минимум артиллерийских систем, пополнения шли в основном из состава коллаборационистов, которым далеко не всегда даже выдавали униформу. Такая дивизия потребляла минимум ресурсов. Но советские военные историки после войны просто суммировали число разбитых на Восточном фронте дивизий и сопоставили полученную цифру с числом разбитых немецких дивизий на Западном фронте, не различая особо охранные, и стационарные, и прочие типы дивизий.

Кампании в Северной Африке в 1940–1943 гг. стали примером войны нового типа, где решающую роль играют подвижные соединения, нет сплошного фронта, авиация доминирует над полем боя (правда, это относится более к событиям конца 1942 — первого полугодия 1943 г.).

Участие вермахта в боях в Северной Африке воспринималось многими военными экспертами того времени как авантюра. Это были действительно рискованные кампании, так как практически все снабжение корпуса «Африка», а затем уже и армии «Африка» шло через Средиземное море, а затем вдоль побережья на сотни километров по автостраде. Учитывая, что вермахт до войны не готовился к такому типу логистической сети, можно сказать, что деятельность Роммеля в Африке действительно была больше авантюрой, имевшей успех только в условиях вызванной поражением западных союзников во Франции в 1940 г. дезорганизации на стратегическом уровне, которая продолжалась вплоть до конца весны 1942 г.

Англичане не планировали вести войну в Африке с вермахтом, главным театром военных действий британский Генштаб рассматривал в межвоенный период Францию, а точнее равнины Северной Франции и Бельгии. В Англии в конце 1930-х гг. военные планировщики не задумывались о танковых баталиях, тем более в пустыне, поскольку практически все разработанные в межвоенный период британцами модели танков являлись машинами поддержки пехоты, эти модели были предназначены, по своим техническим характеристикам, к борьбе на франко-германской границе, а именно для прорыва немецкой линии «Зигфрида», после того как французская армия должна была отбить атаки вермахта.

Немецкие модели танков хоть и были разработаны для борьбы в Западной Европе, но оказались приспособленными к войне в пустыне. Тем не менее имелись экономические проблемы: как мы сказали выше, снабжение группировки Роммеля, далее обеспечение большим количеством танков и прочей техники немецко-итальянских сил в Африке, а также создание сил воздушной поддержки. Война посредством ударов крупными пехотными формациями, как показал провал итальянского наступления в 1940 г., не могла принести эффекта в условиях Северной Африки. Пехоту надо было заменять танками. Но танк является на открытой местности легкой добычей для штурмовой авиации противника, пехотинец может окопаться, укрыться в балке, а с танками дело обстоит сложнее, к тому же воздушный удар по бензовозам в состоянии был лишить любую танковую формацию боеспособности. Соответственно, от «Оси» требовалось наращивание военно-воздушных сил в зоне Средиземноморья, о чем ниже.

Роммель получил большое количество техники в период борьбы за Египет и Ливию (табл. 10).

Таблица 10. Данные по поставкам танков корпусу «Африка».

Между сентябрьским наступлением и началом битвы за Эль-Аламейн германо-итальянская группировка Роммеля несла очень незначительные потери в бронетехнике. В период между 30 сентября и 17 октября 1942 г. армия «Африка» получила через поставки конвоями из Италии 10 танков и 35 САУ, таким образом, парк ее бронетехники достиг показателей 234 танка и 35 САУ, когда у итальянцев к 17 октября 1942 г. накопилось в Северной Африке 323 танка.

26 октября 1942 г. в распоряжении Роммеля оставались 258 немецких и 299 итальянских танков, а также 35 САУ; шел третий день битвы у Эль-Аламейна. Согласно приказу Гитлера, армия «Африка» должна была получать для отражения наступления 8-й британской армии подкрепления и пополнения в технике. Очевидно, это распоряжение Гитлера выполнялось в полной мере, если даже после трех дней интенсивных боев Роммель имел в своем распоряжении больше немецких танков, чем до этого. Перелом в битве под Эль-Аламейном наступил вечером 26 октября 1942 г., по сводке ОКБ, 27 октября 1942 г. армия «Африка» сохраняла еще боеспособность, располагая 148 немецких танками и 187 итальянскими. Очевидно, 26 октября группировка Роммеля понесла серьезные потери. Положение Роммеля стало тяжелым, и не только из-за больших потерь, его войска стали испытывать дефицит топлива, на что люфтваффе быстро отреагировало поставками горючего по воздуху. 26 октября 1942 г. по воздуху армии «Африка» было доставлено 187 т топлива, 27 октября — 204 т.

В течение 28 октября 1942 г. британцы предприняли интенсивные атаки с воздуха на бронетанковые соединения противника, в результате чего у Роммеля остались к исходу того дня 81 немецкий танк и 297 итальянских, и это произошло, несмотря на выделение для прикрытия группировки Роммеля 250–260 боевых самолетов люфтваффе.

Согласно сводкам от 3 ноября 1942 г., в составе армии «Африка» осталось порядка 24 немецких боеспособных танков и 17 итальянских (правда, насчет итальянских машин есть сводка только относительно точно про дивизию «Литторио»). Часть шедших из Италии с тяжелой техникой транспортов была уничтожена в начале ноября авиацией западных союзников, некоторые корабли были потоплены прямо в порту Триполи.

Гитлер был ошеломлен успехом британцев. Он приказал немедленно отправить три запасных (маршевых) батальона в Африку, к ним предполагалось добавить танковую группу, уже находившуюся в первых числах ноября 1942 г. в Италии, эта группа состояла из 12 «Тигров» и 12 T-III. Еще 15 «Тигров» было приказано произвести и перебросить из Касселя (там они строились фирмой «Хеншель») в Италию, а оттуда в Африку в течение ноября 1942 г.

К 4 ноября Роммель лишился практически всех боеспособных танков. В ремонтных мастерских между Салумом и Марса-Матрух оставались еще 40–60 танков сил «Оси». Судя по всему, большую часть этих танков немцы отремонтировать не успели, так как практически до начала декабря 1942 г. Роммель почти не имел в своем распоряжении танков.

В первой половине декабря 1942 г. нацисты развернули планомерную переброску 10-й танковой дивизии в Тунис, эта дивизия находилась на восстановлении с мая 1942 г. во Франции после тяжелых потерь в боях под Юхновым. Эта дивизия была представлена на 17 декабря 1942 г. парком боеготовых танков числом 108 шт., из них 7 «Тигров», 22 декабря 1942 г. в Тунисе уже были 160 танков сил «Оси», из них 7 «Тигров», по всей видимости, все танки были немецкого производства. К 22 декабря Роммель имел в своем распоряжении в Ливии 58 боеспособных танков. Эти данные дают нам возможность предположить с большой долей уверенности, что «Ось» перебросила в Африку с начала ноября по конец декабря 1942 г. не менее 200 танков только немецкого производства, и это в условиях, когда на Дону в полосе прорыва группировки Манштейна к Сталинграду каждый танк был на счету.

Более 1000 танков потеряли в 1941–1942 гг. в Африке итальянцы. Итальянские средние танки незначительно уступали по техническим характеристикам немецким Т-III и могли неплохо себя показать в Битве за Кавказ или на Дону в декабре 1942 г. Итальянская 8-я армия сражалась в конце декабря 1942 г. почти без танков, то же самое касается румынских войск. Нам трудно установить сейчас, сколько танков «Оси» пошло на дно вместе с транспортами на линиях снабжения армии «Африка» в Средиземном море. Армия «Африка» стала тем фактором, который лишил немецкие бронетанковые соединения того дополнительного количества техники, которое им было необходимо для эффективного решения задач.

Тем не менее имели место и обратные процессы. Например, в конце лета 1942 г. ОКВ приняло решение передать предназначенную для Северной Африки боевую группу «Фелми» (по имени немецкого генерала Феями, командовавшего группой) в состав 1-й армии, наступавшей на Кавказе. Это решение выглядит, на первый взгляд, странно, если учесть, что группа «Фелми» была укомплектована этническими немцами, долгое время жившими в тропических странах, среди таковых насчитывалось много бывших солдат и офицеров Французского легиона, которых правительство Виши передало нацистской Германии. Помимо немцев, в группе находился арабский батальон, в составе которого служило много людей, владевших английским и французским языками, среди немцев в этой группе тоже насчитывалось много таковых. Судя по этому факту, положение вермахта на Кавказе уже в августе 1942 г. стало тяжелым, но не исключен и другой мотив переброски этой группы на Кавказ — ОКВ планировало уже в первой половине осени 1942 г. организовать прорыв через Закавказье в Иран и Ирак, где вермахт должен был столкнуться с резервами западных союзников. Появление арабов-коллаборационистов в Ираке и Сирии имело бы весомое политическое значение в аспекте агитации арабского населения поддержать вермахт.

В составе группы «Фелми» был танковый батальон, включавший в свой состав 50 танков. В начале декабря 1942 г. группа «Фелми», состоявшая на тот момент из 4 батальонов, артиллерийского дивизиона и дивизиона ПВО, остановила при поддержке некоторых частей первой танковой армии вермахта два советских корпуса на линиях Новкус-Артезиан, Иргаклы, Найко, Морозовский, Сунженский, а также Каргов, Ага-Батырь, Довлаткин. Ничего удивительного в этом нет, поскольку в составе наступавших советских войск было много спешно обученных солдат.

Нетрудно понять, какой серьезной поддержкой для Роммеля могла оказаться группа «Фелми», вместо которой армия «Африка» получила совершенно не готовых физически к операциям в южных широтах солдат отдельной десантной бригады.

Отказ ОКВ в 1940 или даже в 1941 г. от проведения наземных операций в Северной Африке вполне мог сэкономить значительные ресурсы, в первую очередь бронетехнику, для Восточного фронта, и этот вариант был вполне возможен. Итальянские контингенты в России оказались почти без танков, хотя Италия осуществляла их выпуск в немалом масштабе, но итальянские танки отправлялись в Африку.

Вермахту в 1942 г. на Восточном фронте не хватало бронетехники, особенно танков. Об этом мало известно в популярной литературе, но война в Северной Африке облегчила положение Красной армии на Московском направлении летом 1942 г. Надо сказать особо, что Гитлер не планировал практически до августа 1942 г. отказываться от планов взять столицу Советского Союза.

Одним из не совсем понятных решений Гитлера является, как мы говорили выше, остановка наступления на Кавказ, чему предшествовало не менее непонятное ослабление группы «А» в пользу ГА «Север», которая должна была взять Ленинград. При этом Гитлер планировал провести одновременно наступление и на участке ГА «Центр», о чем недвусмысленно сказано в конце директивы № 45: «Находящиеся в стадии подготовки операции на участках фронта групп армий „Центр“ и „Север“ провести максимально быстро, одну за другой. Этим в значительной мере будут обеспечены разгром сил противника и падение морального состояния его командного состава и войск. Группе армий „Север“ подготовить захват Ленинграда до начала сентября. Кодовое наименование „Фойерцаубер“. Для выполнения этой задачи передать ей 5 дивизий 11-й армии наряду с тяжелой и самой крупнокалиберной артиллерией, а также прочие необходимые войска».

В начале июля 1942 г. появился план операции «Оркан» для ГА «Центр». Этот план явно шел в контексте анализа со стороны экспертов ОКХ ситуации в центральной части Восточного фронта. ОКХ было убеждено, что Красная армия выдохлась к марту-апрелю 1942 г.

Для проведения операции «Оркан» планировалось выделить 34 дивизии, из них 10 танковых и 3 моторизированные, распределенных между 2-й танковой и 4-й и 9-й полевыми армиями, а также резервом ОКХ (2 танковые дивизии).

Подозрение Красной армии в исчерпании в зимнем наступлении последних резервов возникло у ОКХ не на голом месте. К июлю 1942 г. на каждую дивизию ГА «Центр» приходилось по 30–40 км фронта, причем многие немецкие дивизии были ослабленными. На участках фронта 2-й, 3-й танковых и 9-й полевой армий были развернуты в обороне 12 пехотных и одна моторизованная дивизии, они должны были защищать фронт протяженностью 380 км. Войска нуждались в отдыхе и пополнениях в масштабе 37–40 батальонов. Только для обороны Калужского направления требовались дополнительно три дивизии.

Таким образом, для реализации плана «Оркан» требовались крупные дополнительные силы, в начале июля 1942 г. ОКХ готовилось отправить ГА «Центр» последний свой оперативный резерв — две танковые дивизии. То есть для реализации наступления в таких масштабах, какие были прописаны в плане «Оркан», необходимо было усиление имевшихся в распоряжении ГА «Центр» дивизий.

Для проведения ограниченного наступления в полосе ГА «Центр» планировалось вместо «Оркан» провести операцию «Вьюга», но и для нее необходимы были как минимум 30 дивизий, из них 8 танковых.

Реализация плана «Вьюга» была сопряжена не столько с количеством дивизий, которые ОКХ обещал изыскать, сколько с завершением операции «Зейдлиц».

Цель «Оркан» — выйти на линию Ока-Шань с проведением входе наступления разгрома крупных сил Красной армии, расширение Калужского плацдарма с получением дальнейших возможностей к осуществлению наступлений на Тулу и Москву. Линия фронта ГА «Центр» при этом должна была сократиться на 140 км.

Операция «Вьюга» предполагала захват в котел от 44 до 59 батальонов Красной армии, переход реки Угра с возможностью контролировать к востоку от нее крупный лесной массив.

В начале июля 1942 г. выбор пал на «Вьюгу». ОКХ предписало незамедлительно начать подготовку к наступлению. Основной целью этой операции все-таки оставалась Калуга, освобожденная советскими войсками 30 декабря 1941 г. Калугу ОКХ предполагало взять быстрым ударом механизированных частей со ссылкой на опыт Воронежа и Вязьмы. ОКХ считало, что, как и в перечисленных выше случаях, Красная армия не сможет противостоять на небольшом плацдарме одновременному удару с двух сторон бронетанковых соединений.

Операция «Зейдлиц» была направлена на уничтожение выступа в районе города Белев, в этом выступе находились 39-я армия и 11-й кавалерийский корпус. 12 июля 1942 г. командование 9-й полевой армии вермахта сообщило о полной победе, в плен, по немецким данным, попали около 50 тыс. советских военнослужащих. О немецких потерях почти ничего не известно. Однако в документах штаба ГА «Центр» упоминается, что танковые части, задействованные в операции «Зейдлиц», очень нуждались в пополнении материальной части. Кроме 9-й армии и в особенности ее танковых соединений, все остальные войска ГА «Центр» были готовы к выполнению плана «Вьюга».

Таким образом, мы имеем основания утверждать, что 39-я советская армия сумела нанести противнику ощутимые потери в бронетехнике. 9-я армия вермахта нуждалась после «Зейдлица» в пополнении и отдыхе, а также ей требовалось время на переброску сил в район Калуги. Командующий ГА «Центр» высказал в этой связи скептическое отношение к плану «Вьюга», сославшись на возможное упорное сопротивление советских войск в районе Калуги, что уже испытала на себе 9-я армия под Беловым. Помимо этого, командующий ГА «Центр» ссылался на недостаточность сил 9-й армии (сказались потери в боях с 39-й советской армией).

Директива 45, по сути, повторяет план «Барбаросса», таким образом, концепция одновременного наступления против СССР на всех направлениях не была отвергнута Гитлером и не встретила особых возражений со стороны командования вермахта. Однако, как и в конце 1941 г., нацистская Германия столкнулась с дефицитом бронетехники. К концу лета 1942 г. танковые дивизии на Восточном фронте претерпели радикальное изменение в своем составе в сторону уменьшения численности танков и людей. Например, 2-я и 5-я танковые дивизии имели по пять батальонов. При этом 2-я ТД на начало августа 1942 г. имела в своем составе 18 Т-II, 21 T-III, 4 Т-IV, 3 командирских танка и 28 САУ 38 т. Таким образом, материальная часть некоторых танковых дивизий вермахта на Восточном фронте летом 1942 г. была хуже или соответствовала тому, что было зимой 1945 г. И 2-я ТД не была исключением, например 5-я ТД имела в своем составе 71 легкий танк. Обе дивизии имели по одному танковому полку, дополненному артиллерией и инженерами, но без пехоты. При этом на 27 июля 1942 г. положение 2-й ТД было удручающим, эта дивизия имела на вооружении только 12 танков, из них 4 средних. 1-я ТД имела только 36 танков в своем составе, являясь фактически усиленным артиллерией и инженерами батальоном, кода 20 июля 1942 г. 5-я ТД имела в своем составе 46 танков, но в то же время в 20-й ТД вообще не значилось танков. Такое положение с насыщенностью дивизий бронетехникой стало следствием как больших потерь на Восточном фронте, так и перераспределения немалого числа танков в пользу группировки Роммеля.