Глава 16
Виталику с самого утра было худо. Странная тошнота, слабость, липкий пот, покрывающий спину. Не мог понять, в чем дело. Давление измерил – в норме. Признаков простуды никаких. Ни насморка, ни кашля, горло не болит, с животом все в порядке. Какого черта руки тогда трясутся?
И он вспомнил. Сел в машину, завел и, наблюдая за дворниками, суматошно чистящими стекло, вспомнил.
Сон.
Ему сегодня ночью приснился отец. Он всегда снился перед какими-нибудь пакостями. То бегает за ним, то орет на него во сне, то мать снова избивает. Сегодняшний сон был особенно мерзким. Отец с окровавленной башкой и выпученными глазами сидел за его кухонным столом и злорадно скалился. Виталик пытался его выгнать, заговорить с ним, пытался даже во сне избавиться от видения. Ничего не выходило. Отец продолжал злорадствовать. Молча! И это было особенно гадко.
Вот откуда его отвратительное утреннее состояние. Из-за этого сновидения. К чему оно, интересно? Папаша не мог просто так ему присниться. Появляясь в его снах, он всегда предрекал несчастья.
Что сегодня?
– Что у нас сегодня? – на ходу поинтересовался он у охранника, заметив на стоянке полицейскую машину.
– Ой, точно не могу сказать. – Охранник понизил голос до шепота, быстро осмотрел фойе первого этажа. – Кого-то убили, кажется, на выходных.
– В смысле – убили? – Виталик вытаращился на высокого крепкого парня, находя его физиономию невероятно тупой, а форменную одежду безобразно неряшливый. – В смысле – на выходных?
– Сегодня же у нас понедельник, так? – Парень беспомощно глянул на электронный календарь над входной дверью.
– Я помню. – Виталик саркастически улыбнулся, проследив за его взглядом.
– Так вот, то ли вчера, то ли позавчера ее убили. Сначала следственные действия велись по месту жительства, опрашивали соседей, родственников. Теперь вот следственные действия по месту работы. В ее кабинете целая группа сейчас толчется.
Виталик почувствовал, как бледнеет. Кажется, дрожали не только его внутренности, но даже мизинцы на ногах, прежде всегда уютно чувствующие себя в дорогих ботинках.
Ирка! Господи, нет! Кто мог?! За что?! Его же теперь…
Его же теперь затаскают! Его отпечатков в ее доме полным-полно, и не только на дверях и мебели. Еще и на всяких игрушках, которыми они забавлялись в постели.
Нет! Нет же! Нет!
Тут же вспомнил мерзкую ухмылку мертвого отца из сновидения. Вот оно! Начинается!
– В чьем кабинете работает следственная группа? – Как нашел в себе силы спросить, сам не понял. – В кабинете Ирины Ивановны?
– Зачем? – Охранник заморгал фарфоровой куклой, даже взгляд таким же сделался – тупым, остановившимся. – При чем тут Ирина Ивановна? Нет, в кабинете Егоровой работают. И всех вызывают, опрашивают. О вас уже тоже спрашивали, Виталий Васильевич.
– Что? Ниночка? Ее что… уби-или-и?
– Ну да, Нина Егорова. Ей пробили голову молотком, кажется. – На последних словах голос парню изменил, и он закончил сипло и неубедительно.
– Ага… – Виталик шагнул от охранника в сторону, ноги не слушались, казались деревянными. – Молотком… Голову… Когда, говоришь, это случилось?
– В выходные. Точно не могу сказать. Эй, вы куда? Ваш пропуск!
Это обращено уже было к кому-то другому, кто пытался проскочить на второй этаж мимо бдительного стража. И этому «кому-то» Виталик был крайне признателен, крайне. Он отвлек охранника, он не позволил тому наблюдать его медленную смерть.
Он умирал! Да-да, умирал! Мысленно распадался на атомы под бдительным взглядом вытаращенных глаз мертвого отца, под его издевательской ухмылкой.
Ниночку убили в выходные. А он был у нее в субботу. И если его кто-то видел, то это конец. Ему не оправдаться! Почему? Да потому что ее убили молотком! Чертовым молотком, который попался ему под руку много лет назад, когда он пытался защитить свою мать.
Господи-ии, спаси и помилуй!..
Виталик зашел в кабинет Киры, который теперь занимал. Закрылся на ключ. Ему нужно время, чтобы прийти в себя от страшной новости. Ему нужно все продумать. Выверить каждое слово, каждый ответ. Врать – значит попасться в западню. Придется говорить правду. Часть хотя бы правды, которая всех устроила бы. И они с Ниночкой слишком много болтали, болваны, в этом кабинете. Вдруг Лосев все-таки установил тут прослушку, а?
Правду и только правду! Он ни в чем не виноват! Он никого не убивал, только отца много-много лет назад. И если даже и собирался, то только в мыслях.
Господи, спаси и помилуй!
Звонок из приемной застал его со стаканом в руке. Он допивал остатки славного коньяка, который купил, чтобы сдабривать им радость. А вышло что? Топит горечь?
– Виталий Васильевич, зайдите к Ирине Ивановне, – сухо и чопорно потребовала страшная секретарша Света, которую он бы давно уволил, будь его воля.
– Уже лечу, – бросил он и сунул в рот жвачку.
Ирка сидела на своем месте, как всегда. Но выглядела не как всегда. Ее привычную надменность и самоуверенность будто кто растворителем вытравил. Она выглядела растерянной, подавленной и жалкой. И такой ему совсем не понравилась. Крохотной птичкой в клетке показалась она Виталику. Интересно, кто ловец? Уж не тот ли белобрысый полицейский, уставившийся ему теперь в переносицу? Макаров, кажется, его фамилия. Светка растрепала на днях, что он крутится возле Ирки. Помогает ей с делом заключенной под стражу Киры, а заодно и клинья подбивает.
Только шансов у него не больше, чем у Виталикиного кота, прибившегося месяц назад к его дому. Не той масти, дружок!
– Присядь, – вяло потребовала Ирка и кивком указала на ближний к себе стул.
Надо же, какая честь.
Он уселся, с вызовом оглядел обоих. Коньяк ему наглости придал.
– В курсе, что у нас стряслось? Не у нас, вернее, а с нашим сотрудником? С сотрудницей? – Ирина прикрыла глаза подрагивающими пальцами. – С Егоровой?
– Что-то такое бормотал охранник, я толком не понял. – Виталик сделал серьезное лицо, уставился на полицейского Макарова. – Ее что же, правда убили? Точно?
– Точнее не бывает, – коротко кивнул Макаров. И оживился как-то так сразу. И спросил: – Вы в каких отношениях были с погибшей?
– С Ниночкой? – уточнил Виталик, пропустив мимо ушей гневное фырканье Ирины. – Я с ней спал.
– О как. – Макаров обрадовался. – То есть вы были любовниками?
– Я бы так не сказал, – Виталик уставился на Ирину, поедающую его глазами. – Любовники, в моем понимании, это достаточно близкие люди. Любовника допускают не только до тела, но и до души. Разве нет?
– Возможно, – пробормотал Макаров.
– Умник, – фыркнула Ирка и неожиданно покраснела.
– У нас с Ниночкой не было душевной близости. Только секс.
– И когда у вас, позволю себе спросить, последний раз не было с ней душевной близости, а был просто секс?
– Дня четыре-пять назад, – честно ответил Виталик и тут же спохватился: – Должен был быть в субботу. Но она закапризничала и прогнала меня.
– Из своего дома?
– Да.
– Вы поссорились? – с надеждой спросил полицейский Макаров, чем едва не рассмешил Виталика.
– Нет, конечно, – фыркнул он весело, коньяк все еще действовал. – Чего нам делить! Я пришел, разулся, прошел, выпил кофе. Мы поболтали. А потом ей вдруг кто-то позвонил.
– На домашний? На мобильный?
– На мобильный. Номер еще не определился, – вспоминал Виталик. – Она ушла в другую комнату, поговорила. Вернулась веселая такая, раскрасневшаяся. И сразу меня погнала. Начала что-то такое бормотать насчет женских дел, нагрянувших неожиданно, но я-то понял, что все дело в телефонном звонке.
– И вы ушли?
– Разумеется. – Виталик недоуменно округлил глаза. – Если меня выставляют, я стану навязываться? Не в моих правилах!
И он обиженно глянул на Ирку. Спит или нет она с Лосевым? Если нет, то извинения с его стороны не заставят себя долго ждать. А если да?
И он решился. То ли коньяк тому был виной, то ли подлая обида на Ирку, но он, глянув на Макарова, спросил:
– А вы в курсе, что Ниночку незадолго до смерти уволили?
Макаров был не в курсе. Он нахмурился, тут же бросил недоуменный взгляд на Ирку, качнул головой едва заметно.
– Нет, я не знал, – ответил после паузы, так и не дождавшись Иркиных объяснений. – Сокращение?
– Нет, совсем нет.
Виталик проигнорировал болезненный пинок под столом от Ирки. Каждый спасается как может, не так ли? Пусть ей Лосев теперь служит!
– Причина увольнения Ниночки была в ее намеренном вредительстве нашему руководству. – И с подлой улыбкой Виталик вытянул ладони лодочкой в сторону Ирины.
– То есть?
Лик Макарова сделался темен. Ирка не знала куда себя девать. Рот нервно подергивался, пальцы по столу порхали как по клавишам рояльным. То ли еще будет, Ирина Ивановна! Виталик из-за вас подставляться не намерен. Всякая чушь насчет благородства и неразглашения – это к Лосеву, пожалуйста.
Ему все равно теперь здесь не работать. Сейчас бы еще и не сесть!
– Некоторое время назад Ниночка допустила нечаянную оплошность в отчете, – принялся он рассказывать, в то время как Ирина, не переставая, молотила ему носком туфли по лодыжке. – Серьезную оплошность. Все бы ничего, да это не ускользнуло от глаз соучредителя фирмы Бориса Ивановича. Он к Ирине Ивановне, разумеется, с претензиями. А она ни сном ни духом. Началось разбирательство, нашли виновного. Пожурили, премии лишили. И забыли. Не так ли, Ирина Ивановна?
– Приблизительно, – сдержанно кивнула та, покусав губы. – У меня столько проблем, что я могу подписать отчет, не обратив внимания на некоторые цифры. Надеюсь на свою команду!
И она горько усмехнулась в сторону Виталика.
– Да, все так. – Он в ответ улыбнулся с обидой. Лосева он ей никогда не простит. – Только спустя какое-то время Ниночка вновь допустила тут же самую ошибку. И на этот раз это не прошло незамеченным, не так ли, Ирина Ивановна?
– Совершенно верно. Один из наших айтишников заметил фальсификацию и доложил мне. Отследили компьютер, установили, что это снова Егорова косячит. Установили…
– Что?!
Этот вопрос у Макарова и Виталика вырвался одновременно. Макаров, понятное дело, был профессионально заинтересован. А вот у Виталика все внутри похолодело. Они все же слушали их? Слушали все разговоры? И знали, чем они с Ниночкой время от времени в кабинете занимаются? То у него, то у нее. Вот Ирка, вероломная дрянь! Подлая, извращенная, вероломная сучка!
– Понимаю, это незаконно, конечно, но меры были вынужденными, – принялась она бормотать, не поднимая глаз от стола.
– Ирина Ивановна, – повысил голос Макаров, – речь идет об убийстве, не забывайте! Вы прослушивали ее кабинет?
– Да, – призналась она и с ехидством покосилась на Виталика. – И твой тоже.
– Я догадывался. – Он справился немного со страхом, массирующим его внутренности, и у него хватило сил не блеять жалко.
– Итак, вы установили прослушку в кабинетах. И что вам это дало?
– Мы смогли предотвратить подлые ходы Бориса Ивановича, жаждущего всеми правдами и неправдами аннулировать наш договор. Вот и пришлось немного побезобразничать.
– Ага!
Макаров смотрел на свои крепко сжатые кулаки. Ему приходилось несладко, куда хуже, чем Виталику. Он явно был влюблен в эту женщину. Он еще не знал ее так хорошо, как знал ее Виталик. Так и подмывало дать совет симпатичному менту: беги подальше, беги, дурак. Ничего хорошего от этой милой леди ждать не приходится.
– Вы остановились на прослушке кабинетов или пошли чуть дальше? – вдруг вспомнил Виталик одну деталь.
– Что ты имеешь в виду? – Ирка насупилась и снова саданула ему носком туфли по лодыжке.
– Ее телефон? – И снова две пары глаз уставились с вопросом на Ирину. – Вы его слушали или нет?
– А почему вы спрашиваете? – Это уже Макаров встрял.
– Потому что Ниночка жаловалась, что в ее телефоне время от времени появляется какой-то фон. – Виталик пожал плечами. – Я и предположил, что ее телефон тоже на прослушке.
– Ирина Ивановна, – Макаров тяжело глянул на Ирину, – что скажете?
– Да, слушали. – По ее губам пробежала нервная судорога. – И что? Если эта свинья творила такое, почему мы не можем?
– И что же она творила? – уточнил Макаров, его кулаки разжались, пальцы разъехались веером по столу. – Пыталась за вашей спиной вступить в сговор с акционером этой фирмы?
– Да! – выкрикнула она, подавшись вперед.
– Не такое уж это и страшное преступление, – парировал Макаров. Взгляд его метался между растопыренными пальцами невидимым лезвием. – В конце концов, он хозяин. Задумал обойти договорные условия – сделает это рано или поздно.
– Мне надо, чтобы поздно, а не рано! И это наши с ним дела! Никакой идиотке не позволено за моей спиной…
И она вдруг замолчала и насупилась. А Виталик подумал, что Ирка его все же ревновала к Ниночке. И тема с ошибкой в отчете стала лишь последней каплей.
А Макаров подумал, что у Ирины был мотив, и не один, а целых два. И она вполне могла убить свою подчиненную. Эксперт сказал, что голову погибшей мог раздробить и мужчина, и женщина.
Звонок, вдруг вспомнил он. Телефонный звонок, который заставил Ниночку выставить своего мускулистого любовника. Кто ей звонил? Зачем? Возможно, тот, кто звонил, пришел к ней и видел ее последним. Живой.
– Как долго вы слушали ее телефон? – спросил Макаров. Сомкнул пальцы на столе и вдруг убрал руки на колени.
– Я приказала снять прослушку сразу после ее увольнения, – не отводя взгляда, призналась Ирина Макарову.
– Кому приказали, Лосеву? – Виталик недоверчиво выпятил нижнюю губу. – Вряд ли он вас послушался, Ирина Ивановна, уж извините.
– С чего решил? – она собрала губы в твердый бутон, насупилась.
– С того, – вспомнил Виталик. – Когда в субботу ей при мне кто-то позвонил, она снова поморщилась и снова пожаловалась на странный фон. Надо бы, – и он вкрадчиво улыбнулся Макарову, – надо бы задать нашему айтишнику вопрос, как считаете?
– Пригласите, – потребовал он тут же, – этого вашего Лосева сюда.
Когда она нажимала кнопку внутренней связи, пальцы ее показались Виталику одеревеневшими. Он-то ее хорошо знал, как себя буквально. И понял, что она нервничает. Сильно нервничает! И щеки у Ирки сделались белыми-белыми, и губы посинели, будто ее на морозе держали час.
А что, если…
Что, если это она Ниночке звонила, а? Что, если эта дура, погибшая так бездарно, взялась каким-то образом Ирку шантажировать? Так, так, так.
А предметом шантажа могла стать совсем не директорская деятельность Ирины, отнюдь. Там вроде все точки расставлены. А что, что Нина знала? Что она там такое лопотала о наблюдающих за трагедией с Кирой? Что Виталик не один крутился в тот вечер у подъезда? Кто-то был еще. Кто? Вдруг там кто-то не просто наблюдал, а? Вдруг кто-то помог Кире сесть на нары?
Ирина?
Нет, так не бывает. Они же закадычные подруги. Или заклятые? Или Ирина не так любила Киру, как, к примеру, ее мужа, а? Она ее подставляет, освобождает его от Киры, от молодой невесты, а когда тот становится богат и свободен, то…
Дальше он не знал, что придумать. Но готов был постараться. Потому что если это Ирка убила Ниночку, она не просто так выбрала орудием убийства молоток. Она знала, как погиб его отец. Знала! И она знала, что он был тем вечером у Ниночки. И все продумала, стерва! Она убила ее и подставила его. Только вот! Он сейчас здесь всех сольет, всех! А сам не сядет. У него потому что что? Алиби, чтоб вас всех!
– Кстати. – Он только что вспомнил и жутко обрадовался. Игриво побарабанил пальцами по столу в сторону Макарова. Коньяк в крови еще долго его будет будоражить. – Когда я уходил, Ниночка была еще жива. И это может подтвердить ее соседка.
– Каким образом?
Макаров по бледности мог запросто соревноваться с Иркой, видимо, и его проняло. Видимо, и он тоже о предмете своей влюбленности нехорошо подумал. Вот так вам!
– Я пошел к лифту, Нина высунулась из квартиры и крикнула: «Без обид?» Я ответил: «Все нормально». А у лифта топталась женщина с ее площадки. Спросите, если хотите.
– Спросим, – пообещал Макаров не очень уверенно.
И в кабинете повисла тишина. Они ждали Лосева.
За дверью в приемной звонили телефоны. Светкин противный голос без конца кому-то отвечал, что-то советовал, ссылался за занятость руководства. Потом загудела кофемашина. Виталик оживился. Единственное, за что он прощал Светке ее страшный нос и рыбьи глазищи, это был кофе, который она мастерски делала. А к нему Светка всегда предлагала вкуснейшее имбирное рассыпчатое печенье. Где покупала – ни разу не призналась, не следить же было за ней.
Кофе Светка им так и не подала. В кабинет без доклада вошел Лосев. Что делается? Сюда муха без доклада не влетала, а он вошел. Спит все же Ирка с ним, сто процентов спит. Вон как вопросительно бельмами заворочал в ее сторону и едва заметно подбородком дернул. Доверительные жесты, у них поначалу тоже так бывало.
– Иван, присядьте. – Ирка провела рукой по лицу, будто пыль стряхивала. Глянула на Макарова. – Вот товарищ из полиции желает задать вам несколько вопросов.
– Из полиции? – Красивое смуглое лицо Лосева сделалось желтым.
Это они так бледнеют, ядовито подметил про себя Виталик. Смуглые засранцы бледнеют именно так.
– Вопросы? – Широкие плечи, на которые Ирка так полагалась, съежились. Голос Лосева сделался тягучим и противным. – Почему мне?! Я вообще здесь без адвоката! Я не хочу! Ирина Ивановна, что происходит?
Она тяжело вздохнула и перевела взгляд с Лосева на Виталика. И он счел это хорошим признаком. Подбодренный ее взглядом, он даже решил взять инициативу в свои руки, потому что Ирина молчала. Макаров тоже, тот вообще выглядел подавленным.
– Не стоит так пугаться, Иван, – проговорил Виталик голосом ведущего детской радиопередачи. – Просто ответь, пожалуйста: когда ты отключил прослушку с телефона Нины Егоровой?
Лосев вжал голову в плечи. Взгляд его потрясающих глаз остановился. И не просто остановился, он умер.
Так, уже лучше.
– Ты ведь ослушался Ирины Ивановны, правильно я понимаю? – вел дальше Виталик. – И продолжил слушать ее телефон? До которого дня, Иван?
– До… До…
– Ты пропоешь нам весь музыкальный ряд или все же ответишь?! – заорала вдруг Ирка не своим голосом. И как шарахнет кулачком по столу: – До которого дня слушал?
– До сегодняшнего, – просипел Лосев. И тут же принялся оправдываться: – Как только пришел на работу и узнал, что с ней стряслось, сразу отключился от ее линии.
– А зачем тебе было это нужно, дрянь такая?
Ирка начала подниматься с места. Снова сделалась величественной и внушительной, Виталик даже приятно разволновался. Даже показалось, что снова хочет ее. Может, это опять коньяк?
– Интересно было, Ирина Ивановна. Она… Она была такая…
– Какая? – Вопрос прозвучал с разных сторон сразу от них ото всех, потому что Лосев внезапно заткнулся.
– Она была такая дура, – нехотя обронил он.
– В смысле? – изумился Макаров.
Виталик был с Лосевым солидарен. Ирке вообще на руку.
– Она названивала по нескольким номерам и пыталась шантажировать людей. – И идиот Лосев, глянув на начальницу, проговорил: – И вас ведь она тоже шантажировала, Ирина Ивановна, разве нет?
И снова стало тихо в кабинете. И даже Светка за дверью затихла. Будто все ее телефоны умерли сразу. Может, просто кофе пьет? Или отключила всю линию и подслушивает?
– В смысле, шантажировала? – не понял Макаров, которого Виталику становилось с каждой минутой все жальче.
Ему сейчас будет нужно Ирку в отдел сопроводить, а как это сделать? И в чем обвинить? Тут вам полный букет: и незаконная прослушка, и что-то еще, чем ее шантажировала покойница. И с убийством не все понятно.
– Вы, Ирина Васильевна, звонили ей в субботу и договаривались о встрече через час, разве нет?
Лосев заискивающе лыбился в бледное лицо Макарову. На Ирину никто, кроме Виталика, не смотрел. Может, потому, что ее боль доставляла ему удовольствие, а остальным нет?
А ей было больно! И еще страшно, он это видел, чувствовал. Он и сам полчаса назад издыхал от подобного страха.
– Я договаривалась, но не приехала. – неуверенно проговорила Ирина, когда уже все глядели на нее. – Меня остановил гаишник на пересечении проспекта Ленина и улицы Семашко и продержал минут сорок.
– Так долго? – усомнился Макаров.
– Он хотел денег, я настаивала на протоколе. Старо как мир.
– А потом?
– Потом мне расхотелось ехать к этой дуре, я позвонила ей, хотела послать ее, но у нее все время было занято. И я вернулась домой. Из дома снова позвонила, но снова занято.
– Это правда, – непонятно чему обрадовался Лосев. – Она говорила с абонентом почти час.
– И что за абонент?
– Мужчина. Номер зарегистрирован на покойника, я проверил. Разговор был странный и опасный. Я записал все… – И вдруг Лосев захныкал. – А сегодня утром стер.
– Но зачем? – Макаров резко поднялся. Навис над засранцем, даже за воротник его модного джемпера чуть тряхнул. – Зачем было уничтожать улики?
– А затем, что их к делу не пришьешь, майор, – вдруг сердито заявила Ирина. – Все это было самодеятельностью, незаконной причем. Как бы мы все это объяснили, а?
– Но этот человек, возможно, и есть убийца Егоровой! – Макаров громыхнул стулом, задвигая его под стол, и мотнул головой в сторону двери. – Собирайтесь! Все трое!
– Зачем? – все трое и ответили.
– Будем восстанавливать ваши записи, вашу память, вашу… – и он строго глянул на Ирину, – репутацию. Если это вообще возможно при сложившихся обстоятельствах.
