Глава 15
– Макаров, ты?
Голос бывшей жены ворвался в его прерванный сон незаконченным кошмаром. Он даже вздрогнул всем телом, честное слово.
– Чего тебе? – спросил Макаров хрипло, когда понял, что это не финал его мучительного кошмара, а явь.
– Разговор есть. А ты что, спишь, что ли?
– И чего?
– Так времени-то уже десять утра почти, – фыркнула она недоверчиво. – Не один, что ли? Приспала тебя эта щепочка?
– Не понял, – он угрожающе повысил голос, догадываясь, что бывшая намекает на Ирину, с которой засекла его ее подруга в кофейне. – Тебе чего надо? С какой стати моей личной жизнью интересуешься? От одиночества звереешь?
Жена фыркнула и промолчала. А потом начала учить его правилам поведения с родной дочерью и ее женихом.
– Нет, конечно, я благодарна тебе, что ты вразумил Василису! – без конца вставляла его бывшая в свою речь. – Слава богу, она никуда с ним не полетит. Но отдавать им на растерзание родовое гнездо, Макаров, – это неумно. И непростительно даже тебе.
– Я сейчас трубку положу, – пообещал он и зевнул протяжно. – Ты же не за этим звонишь, милая. Скучаешь? Или ревнуешь?
– Дурак, что ли, – фыркнула бывшая супруга. – Предостеречь хотела.
– Предостерегай, – позволил он великодушно и заглянул под одеяло. Утреннее возбуждение, что ли, мешало сосредоточиться, раз он все еще говорит с ней.
– Та дама, что была с тобой в кофейне, она кто тебе?
– Значит, ревнуешь! – обрадовался Макаров и выскочил из кровати со словами: – Тебя это вообще не должно волновать, ага?
– Меня – да. Но у меня есть дочь, с которой ты общаешься. И я не хочу, чтобы она встречалась с этой ненормальной Глазуновой, понял?
– Что-то еще? – он помрачнел.
– Она ненормальная, Макаров! Она худший из твоих вариантов! Она опасна и коварна! На заре своей деловой активности эта женщина убрала со своего пути всех конкурентов. Спроси у меня: где они?
И он как дурак спросил:
– И где же?
– Кто сидит, кого уж нет и в помине. – И она затараторила, боясь, что он бросит трубку: – Была одна очень странная история, очень давняя. У нее был любовник, друг, приятель, коллега по бизнесу, называй как нравится. Так вот, он бесследно исчез! Просто растворился, будто его и не было. Поговаривали, что Ирка приревновала его к одной из своих подруг и того…
– Что – того? – У него вдруг сделалось сухо во рту и горько в желудке.
– Что Ирка его отправила на тот свет, вот что!
– Есть доказательства?
– Нет, его так и не нашли, – недовольным голосом отозвалась бывшая.
– А искали?
– Конечно! За ним долгов было знаешь сколько! Так что смотри, Макаров, как бы рядышком с ним не лечь.
И гадина, отравив ему весь день, отключилась. А у него в голове тут же заварилась такая каша! Так стало подло и гадко в душе, что он позвонил в отдел и запросился на работу. Отказали. Велели догуливать, как положено, отпуск. Мотивируя тем, что из-за него никому голову подставлять неохота.
– Тут проверка на проверке, Дим, сразу нарушение влепят.
До обеда он слонялся по квартире, как сонный медведь по клетке. Конечно, он не был дураком, прекрасно знал свою бывшую, виртуозно умеющую все отравить, но мысль запала. И поплыло, поплыло…
А что, если Илья был когда-то любовником Ирины? Что, если подруги его не поделили? Отношения сохранили, но обиды не прошли. Что, если Илья тоже не остался до конца равнодушным к Ирине и они вместе что-то такое придумали, чтобы избавиться от Киры?
Ой, ну бред же. На кой черт им избавляться от Киры, если муж с ней и так развелся? Вот Катерина – это другое дело. Там деньги! Илья, правда, утверждал, что мотива у него нет, потому что Катя переписала на него фирму и дом еще до свадьбы. Но она-то тоже прилагалась в нагрузку. Илья бы не смог выставить фирму на продажу и ее дом, что, по слухам, уже сделал, если бы Катя была жива. А Ирина…
Черт, никак она в эту схему не вписывалась. И он не станет идти на поводу у гадких сплетен. Он возьмет и позвонит ей.
– Алло! Да, Дима, я слушаю вас!
Кажется, она смеялась? Странно. По ее словам, после ареста Киры она забыла, что такое радость.
– Ирина, вы где? – поинтересовался он на всякий случай.
И глянул на часы. Два пополудни. Может, обедает в какой-нибудь веселой компании? К примеру, со своим молодым любовником.
– Я? Странный вопрос, – пробормотала она. – Я на работе, а что?
И что ее там так развеселило? Какие показатели в отчетности? Может, мускулистый мачо какой-нибудь приватный танец станцевал у нее в кабинете прямо на столе?
– Нет-нет, ничего. Просто хотел спросить: никаких новостей?
– Вы у меня спрашиваете о новостях? – вдруг холодно возмутилась Ирина.
И он тут же вспомнил о сплетнях жены. Бывшей жены.
– Вообще-то я от вас ждала новостей, Дмитрий Викторович, – уже даже с возмущением откликнулась красавица. – А вы будто уснули.
– Я не спал, – скрипнул зубами Макаров. – Мои руки связаны, и вам это известно. Делаю что могу.
– Ага, – ядовито рассмеялась она. – Арест Ильи Степанова тогда можно считать вашей заслугой?
– Илью арестовали?
Он как раз стоял возле кухонного окна и наблюдал за тем, как маленькие дети во дворе пытаются из подмерзшего песка что-то вылепить. Это умиляло. Даже успел за мгновение Василиску маленькой вспомнить. Милой была, забавной.
И вдруг – бац! После слов Ирины будто кто свет за окном выключил, так в глазах потемнело.
– Илью арестовали, – уже весело рассмеялась Ирина. – Я всегда утверждала, что Кира ни при чем. Она не виновата! И ее скоро выпустят. А эта тварь… Пусть отвечает за все, что сотворил!
– Ирина, погодите, погодите. – Макаров замотал головой, пытаясь разогнать наваждение. – Вы хотите сказать, что Илью арестовали по подозрению в убийстве его невесты?
– И не только. – Она издала какой-то странный гортанный клич, наподобие индейского. – Он еще, оказывается, и ее домработницу завалил, наш красавчик.
– Кого-кого?
– Домработницу Катерины, кажется, ее звали…
– Клавдия, – подсказал Макаров и спросил: – А ее-то зачем?
– Ой, да не знаю я, – возмутилась Ирина. – Мне это незачем. Главное, что Киру теперь отпустят.
– Ты знаешь, не факт, – двумя часами позже мотал головой капитан Гена Смотров. – Вещи Степанова сейчас на экспертизе. Что-то она покажет?
– Вот именно, – кивнул Макаров, неожиданно приняв сторону Ильи.
– И если даже окажется, что на вещах кровь погибших, не факт, что сам подозреваемый их выпачкал.
– Вот именно, – снова поддакнул Дима.
– Он же не идиот – окровавленные тряпки хранить в своем чемодане, так?
– Ага.
– Убил невесту, выгваздался в ее крови, переоделся, тряпки в чемодане на самом дне аккуратно сложил. Потом убил ее домработницу, снова переоделся и снова тряпки в крови в чемодан. Бред, Макаров, не находишь?
– Нахожу. Но, Гена, факты вещь упрямая, так? Начнет начальство гнуть, заставит приобщить к делу – так? На вечер убийства его невесты у Степанова нет алиби – раз. Вещи в ее, предположительно, крови в его чемодане – два. К ее домработнице приходил? Приходил. На уличной камере засветился? Да. И руки вытирал, когда из ее дома вышел. А потом она убита оказалась. И что погано, Гена…
– Что?
Смотров слушал внимательно. Он понимал, что коллега просто рассуждает. Просто. Рассуждает. Не пытается никого оправдать, а мыслит вслух. И ему было интересно. Макаров должен был, казалось, радоваться сложившимся обстоятельствам, играющим на руку его знакомой, которую он взял под свою защиту. А он будто и на стороне нового подозреваемого. Что за линию гнет?
– То, что на камере не видно, в каком свитере, в какой рубашке Илья Степанов. Он в полупальто и просто вытирает руки. Платок, кстати, в вещах нашли?
– Нет.
– Тоже странно. Если он все вещи в крови в чемодан сложил, куда платок подевал?
– Н-да, – Гена осторожно улыбнулся. – Я что-то не пойму тебя, Дим. То ты на стороне его бывшей жены. То будто и его под защиту берешь. Нет, ошибаюсь?
Макаров скорчил кислую гримасу и честно ответил:
– Просто терпеть не могу, когда меня используют втемную, Ген. Считают, что я дурак, так? Сейчас начну землю копытом рыть и требовать освобождения Киры Степановой, потому что кому-то пришло в голову снять с нее подозрения таким вот корявым способом.
– В самом деле коряво, – кивнул Смотров и тут же загрустил, глянул на Макарова, подперев щеку кулаком. – Но ведь своего добились, Степанов под арестом. И если кровь потерпевших на его одежде, у него просто нет шансов оправдаться, Дим. Ты это понимаешь?
– Да.
– И алиби нет. И на записях засвечен. Даже особо стараться не нужно, чтобы его посадить.
– Да, прокурору подарок!
– А то!
– Вину признал?
– Нет, конечно. В обморок, слизняк, шарахнулся, представляешь?
– Кира, его бывшая, знает?
– Конечно! – Смотров заметно оживился. – Ее подруга такую суету тут развела. Не успели мы Степанова арестовать, как она с адвокатом Киры сюда явилась и давай орать.
– Чего хоть орала-то?
Макарову сделалось тошно, стоило представить Ирину, врывающуюся в кабинет Смотрова с победным блеском в глазах. Кто, интересно, кроме адвоката, ее сопровождал? Мускулистый любовник? Макарова списали сразу за ненадобностью? Выходит, так. Она и не обещала ему ничего такого. Что-то такое возникло между ними за обедом, но быстро исчезло. Настолько быстро, что он даже прочувствовать как следует не успел. Счел потом собственной фантазией.
– Чего орала? – Гена откинулся на спинку стула, мечтательно воздел глаза к потолку. – Про полицейский беспредел. Про то, что жаловаться будет. Про неприятности, которые она на мою бедную задницу… Короче, все в этом духе.
– Долго орала?
– Долго. Пока я ее не заткнул.
– Ты? Ее? – усомнился Макаров. – Как же у тебя получилось?
– А я ее в лоб напрямую спросил, откуда она узнала об аресте Ильи.
– Ответила?
– Ага. Говорит, администрация отеля ей сообщила.
– О как!
– Ага. Спрашиваю, звонили или вы лично туда наведывались?
– Ответила?
– А как же. Лично, говорит, ездила. Спрашиваю: с какой целью? Убедиться, что вами задуманное сработало?
– А она?
– Опешила, конечно. Глаза сделала удивленные. Вы о чем, говорит? А я: а о том, что вы, уважаемая Ирина Ивановна, запросто могли подбросить улики Степанову. Вы, говорю, лицо заинтересованное.
– А она?
– Чушь, отвечает, – Гена Смотров закинул руки за голову, улыбнулся, будто милые сердцу воспоминания пересказывал. – А я ей говорю: не так страшно, что вы улики подкинули, Ирина Ивановна. Мотив понятен – подругу из беды вытащить необходимо. Страшнее другое. А она побледнела и спрашивает: и что же?
– А ты? – Макаров тоже побледнел, он все понял.
– А я говорю: страшнее то, откуда вы эти улики взяли. Если окажется, что на вещах Степанова кровь потерпевших и он к этому не имеет никакого отношения, то возникает логичный вопрос: кто имел это самое отношение? А? И, Дим, пока она не умчалась, едва мою дверь с петель не сорвала, я успел ей задать резонный вопрос.
– Который?
– Алиби! Есть ли у нее алиби на то время, когда происходили убийства?
– Ответила?
– Не-а… Так что вопрос об освобождении Киры Степановой пока не стоит столь остро. Боюсь, у меня будут еще подозреваемые.
– Ладно. – Макаров встал, протянул руку для прощального рукопожатия, грустно пошутил: – Смотри, чтобы весь изолятор не забить подозреваемыми по одному делу.
– Тьфу-тьфу на тебя, – расплылся в улыбке Гена Смотров. – Но это все же лучше, чем ни одного, так ведь?
Он опять сидел в той кофейне, где не так давно пил кофе с Ириной. Сидел, вяло помешивал ложечкой густую пену и пытался свести все, что знает, воедино. Или он в отпуске совершенно навыки потерял, или за всем за этим стоит какой-то сумасшедший. Выходила полнейшая чушь. Никакой логики, если разбирать мотивы имеющихся в разработке у Гены Смотрова подозреваемых.
Кира?
Предположительно убивает соперницу. Мотив понятен. Непонятно, учитывая обстоятельства дела, как она физически умудрилась это сделать? И опять же к убийству Клавдии она руку не могла приложить, сидела в камере потому что.
Илья?
Если он убил Катерину и Клавдию, от первой пожелав избавиться как от обузы, а второй отомстив за пустой сейф, то зачем ему так подставляться? Зачем прятать окровавленные тряпки в гостиничном номере? Бред.
Ирина?
Если она подставляет свою подругу, находясь в момент убийства Катерины в ее квартире, зачем так активно хлопотать о ее освобождении? Заметает тем самым следы? Вполне. Если она, допустим, мстит подруге за Илью, которого когда-то, возможно, любила, то ее мотив понятен: одним махом избавляется сразу от двух соперниц. Но зачем ей тогда подбрасывать окровавленную одежду в чемодан Илье?
И Макаров просто ахнул, смутив официантку, положившую ему счет на столик.
Затем, чтобы отомстить им обоим за украденное у нее счастье! Лишить их свободы, любви – всего!
Но это при условии, что Кира когда-то увела у нее Илью. Или что Ирина когда-то тайно Илью любила. В противном случае эта версия тоже бред. Ему надо срочно переговорить с Кирой. И с Ильей. И с Ириной, если она пожелает.
Киру ему позволили увидеть через пару дней. Узнать в ней женщину, которую он тащил вверх по обочине после аварии, было сложно. Она похудела, потухла, постарела.
– Тюрьма никого не красит, – угадала она в его взгляде жалость и тяжело вздохнула. – Если бы я знала, что все так закончится, я бы…
– Что?
– Просто проехала мимо этого дома. В сторону аэропорта.
– Да-да, вы ведь собирались улетать в этот день?
– Да, Ирина настаивала. Она готова была меня убрать из города все равно куда, лишь бы я не видела и не слышала ничего об этих двоих.
– Значит, Ирина хотела, чтобы вы улетели на отдых? – уточнил он еще раз.
– Да. И даже путевку оплатила. И перелет. Хотя это недешево.
Уже неплохо, вздохнул он с облегчением. Значит, в планах Ирины не было и мысли упрятать подругу в тюрьму. Просто так карта легла.
– Послушайте, Дмитрий. – Кира вывернула сплетенные пальцы под невероятным углом, пристроила их под подбородком, глянула на него с затравленной мольбой. – Для меня это важно. Лично вы ведь не думаете, что я могла это сделать?
– Нет, не думаю, – ответил он твердо и выдержал ее взгляд. – И подруга ваша не думает.
– Ой, да подруга станет мне патроны подавать и скажет, что я не стреляла. – Она тепло улыбнулась. – Мы с ней почти сестры. Так много нас связывает.
– А с Ильей?
– Что – с Ильей?
– С ним ее что-то связывает?
– Вы намекаете на то, что она могла с ним? А он с ней? Ой, да бросьте, – фыркнула Кира, и лицо ее странно разгладилось, будто омолодилось. – Она его терпеть не могла! Просто не выносила. И всегда настаивала на том, чтобы я его бросила.
Оп-па! А вот это уже не очень хорошо. Макаров забеспокоился.
– Вы знаете, что его арестовали?
– Илью? – Кира сгорбилась и снова стала похожа на худенькую старушку. – Знаю. Следователь сказал. Что-то про двойное убийство говорил. Чушь, по-моему!
– Почему вы так думаете? Вы знали, кстати, убитую домработницу вашей соперницы?
– Не знала. Видела один раз, когда она нам за столом прислуживала. Меня тогда на обед пригласили. Она хлопотала. Суровая женщина. Илью на дух не переносила. Он ее тоже.
– Откуда вы…
– Я не слепая! – перебила Кира нервно. – Я видела взгляды, которыми они обменивались. Но Илья не убивал.
– Факты вещь упрямая, Кира.
Макаров вдруг вспомнил, что принес термос с кофе и ее любимые пирожные. Ирина, когда заказала себе их в кофейне, подчеркнула, что Кира такие тоже обожает. Вот он и решил побаловать немного эту странную женщину, с которой странно познакомился и которой, не понять почему, решил помогать.
– Вот, это вам. – Он налил кофе в крышку термоса, открыл пластиковую коробочку с пирожными. – Угощайтесь, пожалуйста. Мне разрешили, не бойтесь, ешьте.
И она расплакалась. Долго держала в руках пластиковую коробочку, в которой поместилось четыре пирожных, вдыхала нежный ванильный аромат и плакала.
– Простите, – произнесла, вытерев слезы. Кивнула на кофе: – Это просто какая-то другая жизнь! Здесь все ценишь иначе. Вещи, удобства, отношения… Иринка права, надо было раньше от Ильи уйти. Ничего бы тогда не случилось. Спасибо вам, Дмитрий. Простите! Так восхитительно пахнет. Я поем?
– Конечно.
Со смешанными чувствами он наблюдал за тем, как Кира проглатывает пирожные, роняя сладкие крошки на серое платье и теплую кофту. Как пьет, зажмуриваясь, кофе. И жалко ее было, и зло на нее брало. За каким чертом поперлась к Катерине? Не собиралась же принимать ее условия, зачем поехала? Что за настырность такая? Кто знал, что она столь настырна? Кто предвидел, что она непременно поедет? Тот, кто знал ее хорошо? Тот, кто решился рискнуть? Так кому она помешала? Сначала она, потом Илья. Как-то все крутится вокруг них, нет?
– Илья не мог этого сделать, – выдохнула Кира, допивая кофе и сладко жмурясь. – Катерину он не убивал – это сто процентов.
И Макаров не хотел, да подумал: потому что ее убила ты. Но тут же тряхнул головой, отгоняя неожиданную злость.
– Почему вы так думаете?
– Потому что это не его шаги я слышала в темноте, – призналась она странным шепотом и испуганно глянула на него. – Там кто-то был еще, это точно. Мерцал свет. Это мог быть свет фонарика. И шаги, осторожные такие. Это не Илья.
– Почему вы так уверены? – проявил он настойчивость. – Вы же не видели. Ощущения после удара и падения могут быть обманчивыми.
– Нет! Это не его шаги. Я его по дыханию узнаю. Среди сотен других, – закончила она со всхлипом. – И шаги его знаю разные: и громкий топот, и осторожную поступь. Я… я очень люблю его, Дмитрий. Не пытаюсь защитить, но это был не он. И Клавдию вряд ли он мог убить.
– Почему? – Макаров пожал плечами, в душе немного завидуя лощеному Илье Степанову, которого так самоотверженно любят. – По моим подозрениям, домработница вычистила сейф, который хозяева прятали в кухне. Она оставила Илью с носом и…
– Это не он, – снова перебила Кира, и ее испуганный взгляд метнулся на запертую снаружи тяжелую дверь. Там что-то загремело, возможно, за ней пришли. – Слушайте, Дмитрий, слушайте и запоминайте. Илья не мог! Это не он! Он для этого слишком труслив и ленив.
– Как же он с такими качествами сумел сделать карьеру?
Макаров узнавал. Работодатели Ильи сокрушались о его уходе.
– Он еще к тому же очень осторожен, – добавила Кира и встала, потому что в комнату для свиданий зашел охранник. – Это не он, Дмитрий. И не я.
– Ума не приложу, кому надо так вам вредить, – воскликнул он ей в спину. – Кира, может, вы вспомните какого-нибудь тайного своего врага? Может, кому-то когда-то перешли дорогу? Вы или Илья?
– Не помню, – слегка качнула головой она. – Не знаю. Может, вообще не в нас все дело…
