Глава 10
Илья методично пересчитывал купюры, складывая аккуратными стопками. Сумма была внушительной. Он без конца сбивался и пересчитывал. Досадливо кусал губы и снова пересчитывал. Он бы ни за что не стал сорить такими деньгами, если бы не обстоятельства.
– Здесь все, можете забрать, – проговорил он, скорбно поджимая губы и почти не глядя в сторону пожилой заплаканной женщины, замотанной в черные траурные одежды.
Выходное пособие для Клавдии они с Катериной приготовили заранее. Он больше не мог терпеть в доме эту старую ворчливую особу, вечно всем недовольную, особенно им, Ильей. Он пару раз устроил Катерине легкие скандалы по этому поводу. После первого она задумалась, а после второго вдруг не стала особо возражать и согласилась Клавдию уволить. Но при этом решила отблагодарить ее более чем щедро.
Денег было очень много. На них можно было купить приличное жилье в их городе.
– Не надо мне от тебя ничего, душегубец, – сипло всхлипнула Клавдия и отчаянно замотала головой, зажмурив опухшие от постоянных слез веки. Но в деньги вцепилась. – Ты виноват! Ты! Ты беду накликал! Если бы не ты, жива была пташечка моя. А теперь лежит в земельке.
– О боже мой, это когда-нибудь закончится? – завопил Илья и шарахнул кулаком по столу. – Хватит уже причитать! Забирайте деньги и уходите.
– Катенька-то ни за что бы не уволила меня. Никогда, – вдруг совершенно сухим, лишенным слезы голосом упрекнула его Клавдия. – Она бы мне и глаза закрыла, и в последний путь проводила.
– Да? Уверены?
Он раздул ноздри, его распирало бешенство. Так и хотелось двинуть что есть силы кулаком по лобастой Клавкиной голове. Прогнать прочь из большого шикарного дома, остаться тут одному и хорошенько все обдумать.
Ему было над чем задуматься!
Но нельзя, Клавдия и так его беспричинно винила во всех бедах. В том числе в случившемся с Катериной. Могла попортить ему немало крови. Вот Илья и терпел ее чудачества.
Пока терпел.
– Что? Уверена в чем? – отпрянула она, угадав его ненависть.
– В том, что Катерина собиралась вас тут до самой смерти вашей терпеть. Уверены в этом?
– Да, а что? – Клавдия вдруг положила объемную пачку денег обратно на стол. Отодвинула от себя, глянула исподлобья. – Не так разве?
– Нет, не так! Вот, читайте, уважаемая…
И Илья сделал то, чего делать не собирался.
Вместе с деньгами в шкатулку Катерина еще при жизни положила письмо для Клавдии. Прощальное письмо, в котором просила прощения за то, что все именно так сложилось, просила не обижаться на нее. И настоятельно рекомендовала потратить эти деньги на жилье.
Она не смогла бы объясниться с Клавдией лоб в лоб. Она бы сдалась, как сама призналась Илье. Она бы не выставила няньку, начни та плакать. Вот и написала прощальное письмо.
Илья не хотел его показывать Клавдии. При всей его неприязни к этой ворчливой бабе ему было ее немного жаль. Она искренне и преданно любила Катю.
Но теперь, когда домработница его буквально обвиняет в смерти Катерины, он никого щадить не собирается!
– Почерк узнаете? – спросил он, помахав письмом перед лицом Клавдии.
– Катенька писала, – снова сморщила она лицо, намереваясь заплакать.
– Тогда читайте.
И Илья, расправив бумагу на столе, пододвинул ее к Клавдии поближе. Вместе с деньгами пододвинул. Церемония, на которую он отводил минут пять-десять, затягивалась, это начало его раздражать. В голове без конца крутился один и тот же вопрос: эта суета, вызванная смертью его невесты, когда-нибудь закончится?
Сначала свора сыщиков, бесконечные вопросы, многозначительные взгляды, потом церемония прощания, поминки, теперь вот Клавдия, что было для него особенно тягостным. Не терпелось поскорее от нее отделаться.
– Та-аак, – протянула вдруг женщина и снова оттолкнула от себя деньги, теперь еще и с письмом вместе. – Стало быть, пташка моя решила меня на старости лет на улицу выбросить, так?
– Там все написано. – С трудом сдерживая раздражение, Илья направился к двери в холл, распахнул ее пошире, предлагая Клавдии покинуть этот дом навсегда. – Надеюсь, теперь вы не станете меня обвинять во всех грехах и преступлениях?
– Тебя, – Клавдия шумно встала, громко двинув стулом, покосилась с неприязнью на пачку денег и письмо, – тебя только и стану обвинять. Ты запудрил ей мозги, сволочь! Ты виноват в ее смерти! Ты столкнул баб лбами, и они погубили друг друга. И твоя жена… Она неплохая женщина.
– Эта неплохая женщина убила Катерину! – взвизгнул вдруг Илья и дернулся, чуть не подпрыгивая. – Зверски убила!
– Ой, вряд ли, – вдруг качнула головой Клавдия и тяжелой поступью двинулась на него. – Разве же смогла бы такая хрупкая женщина так изрезать мою девочку? Ой, вряд ли! Ты виноват, ирод! Ты!
– Да с чего вы взяли?! С чего? – Он побледнел и отступил метра на два от двери, чтобы Клавдия не задела его подолом черной юбки. – Я вообще не знал, что они встретиться решили!
– Да? А где же ты был в тот час, мил дружок? Не подскажешь, кто позвонил тебе в тот день и с места сорвал? Ты же сигары Катиного отца нюхал, паскудник, когда она тебе позвонила. Катя позвонила, так? Позвонила и позвала. Позвала, чтобы ты свидетелем стал их встречи, так?
– Не ваше дело. – Илья физически ощущал, как бледность расползается мертвенной морозной коростой по его телу. – Вон отсюда!
– Я-то уйду, ирод, только не будет тебе спасения. Засажу я тебя за решетку вместе с твоей женой.
– За что?
Илья прижал трясущиеся руки к груди, замотал головой, желая отгородиться от всех обвинений сумасшедшей бабы. Она могла ему нагадить, могла. У него пока никто не спросил, но…
Но у него нет алиби, черт побери. На момент убийства Катерины у него нет алиби. Никто не мог подтвердить, где он был в тот вечер, потому что его никто не видел. И ему никто не поверит, расскажи он правду. Никто!
– Душегуб! – Клавдия смачно плюнула в его сторону, швырнула связку ключей об пол, будто пыталась их разбить, и ушла, громко хлопнув сначала дверью гостиной, потом дверью входной.
Илья вышел следом за ней, понаблюдал из окна холла, как бывшая домработница, согнувшись, идет к воротам, привычно запирает калитку за собой.
Вот и все. Он один. Один в этом огромном шикарном доме, который теперь принадлежит ему. Фирма и дом. Это все, что успела переоформить на его имя Катерина. Оформила безо всяких условий и ограничений. Он мог делать с этим все что захочет. Мог продать. Мог подарить.
Нет, ерунда. Дарить он, конечно, никому ничего не станет. А вот о продаже уже подумывает. Все продать и уехать за границу, об этом он мечтал. Он уже тихонько наводил мосты насчет открытия своего дела там – в другом, цивилизованном мире, присматривал в Интернете жилье. Он хотел туда. Здесь ему делать было нечего. Слишком много скелетов в чужих шкафах, слишком много теней от них.
Это всегда будет преследовать его, это никогда не закончится.
Илья вышел на улицу, трусцой добежал до ворот и понадежнее запер калитку и ворота. Отключил домофон и вернулся в дом. Обошел все этажи и комнаты, осмотрел мебель, ощупал диваны, шторы, кроватные матрасы, прикидывая, как это все можно выгоднее продать. Потом приступил к остукиванию стен.
Он искал сейф, код к которому запомнил наизусть. Катерина однажды проболталась, резвясь после секса, а он намертво впечатал цифры в свою память.
Код от сейфа был, а сейфа он не нашел.
– Твою мать, – стукнул кулаком в последнюю проверенную стену Илья. – Где же он?
Сейф ему был нужен. Там могло храниться завещание, о котором он ничего не знал. Там могли храниться Катины драгоценности, которых не нашлось в доме после ее смерти. Там могло быть много интересного. Главное – компромат, собранный ее отцом на своих деловых партнеров и конкурентов.
– Это был стиль папиной работы, – призналась однажды Катерина. – Таким образом он пытался себя обезопасить. И меня, само собой, в будущем. Только мне это не нужно совсем. Я не бизнес-леди, я учительница. Тебе, возможно, это пригодится, а мне зачем?
Ей теперь ничто не могло пригодиться. Ее теперь не было. А вот ему содержимое сейфа было бы очень даже кстати. Илья поймал свое отражение в огромном зеркале в холле и подосадовал. Эк как его проняло! На себя не похож. Растерянный, взмокший от долгих поисков, растрепанный. Куда подевался светский лоск, Илюша? В поисках затерянных сокровищ растерял?
– Идиот, – фыркнул он в зеркало и пошел на кухню варить кофе.
В кухне было чисто до стерильности, даже пахло какой-то дезинфекцией. Клавдия после похорон Катерины ни разу не приготовила еды. Только мыла и чистила что-то каждый день. Как будто его следы пыталась вытравить. А готовить не готовила.
– Овца, – буркнул он, обнаружив, что кофе в доме нет ни грамма. И сахара нет тоже. И чай закончился. – Все выбросила!
Оказалось, что выбросила она не только кофе, но и все продукты, что обычно хранились в холодильнике. Стандартный дежурный набор отсутствовал. Ни сыра, ни колбасы, ни фруктов, ни масла.
– Старая мегера, – скрипнул зубами Илья, уже понимая, что перекусить ему не удастся.
Надо было куда-то выбираться из дома. А жуть как не хотелось. На улице и снег с дождем, и пронизывающий до костей ветер, и температура резко понизилась. А он вещи еще не все из гостиничного номера забрал, да и номер собирался сдавать только завтра. Хотя, по сути, уже переехал к Катерине пару недель назад, еще при ее жизни переехал, номер все равно не сдавал. Им казалось это неким соблюдением приличий. Свадьбы-то еще не было.
Вещи теплые остались все в гостинице. Легкое кашемировое полупальто, которое болталось на вешалке, не спасет от ненастья, подумал Илья, высовываясь из двери на улицу.
Что, выгонять машину? До магазина полквартала. Больше времени займет открыть ворота гаража, потом ворота усадьбы, потом выгнать машину, закрыть ворота, потом все то же в обратном порядке. Что бы такому богатому человеку, как Катин отец, не поставить автоматическое устройство, открывающее ворота? Нет, все вручную, по старинке. И помочь некому. Илья уволил охранников на второй день после похорон, одна Клавдия здесь задержалась.
Посетовав на собственную непредусмотрительность – надо было хоть одного охранника оставить, – Илья решил идти пешком. Не обморозится же за десять минут ходьбы. Но продрог, изрядно продрог, пока дошел до супермаркета. В его двери влетел как в райские врата. Даже улыбнулся милой девушке за кассой, чего не допускал прежде никогда. Улыбаться обслуге?
Много набирать не стал. Джентльменский набор: мясо, сыр, фрукты, овощи, хлеб, кофе, чай, сахар, виски. Старая сволочь куда-то подевала и все бутылки из бара Катиного отца. И те самые сигары, к которым он все принюхивался и не решался раскурить, тоже исчезли.
Илья долго стоял возле полок с кондитеркой, не зная, что купить. Кира часто и много пекла сама, ему нравилось. Она как-то удачно что-то чем-то заменяла, он не полнел от ее выпечки. Катерина вообще мучного не ела, следила за фигурой, и он при ней стал отвыкать. А тут вдруг страсть как захотелось какого-то рассыпчатого печенья с орешками, или воздушного пирожного, или слойки с яблоками. И чтобы чай погорячее и покрепче…
Тасуя коробки с пирожными и печеньем, он снова почувствовал легкое раздражение. Занимается черт знает чем. Разве это его дело? Это дело женщин. А он за короткое время сразу двух ухитрился потерять. Одну заботливую и надежную как скала. И вторую – красивую, богатую, страстную.
И теперь что? Илья замер с коробкой эклеров в руке. Снова в поиск? Красивую выбирать или надежную? Страстную или заботливую? А вдруг снова не выйдет? Что, все сначала?
Это же не закончится никогда!
– Черт, – выругался он и швырнул коробку с пирожными обратно на прилавок.
Странно, но ему вдруг сделалось грустно и одиноко. Захотелось, чтобы на его руке сейчас висела какая-нибудь женщина. Кира, Катя, Нина, Таня – все равно. Лишь бы глядела с обожанием и щебетала что-нибудь милое.
Значит, снова поиск, подумал Илья, выходя на улицу с покупками. Вот разберется с имуществом, уедет за границу, и уже там, наверное. Уже там.
– Илья Сергеевич, – окликнули вдруг со спины. – Извините, бога ради!
Илья осторожно обернулся. Голос точно не был ему знаком. Внимательно осмотрел мужика, что его позвал, благо уличные фонари горели и видимость была сносной.
Высокий, светловолосый, не молодой, но и не старый. Может, даже ровесники. Одет в куртку с капюшоном, джинсы, теплые кроссовки, руки в карманах. Достаточно привлекателен, но не очень ухожен, подумал Илья. Нет, он его точно не знал. Мужик точно не его круга, не бизнесмен. Уж не мент ли? Во рту сделалось сухо, а в животе холодно и пусто. Хотя это запросто могло быть и от голода, он с утра ничего не ел.
– Мы знакомы? – холодно поинтересовался Илья.
– Не думаю. Моя фамилия Макаров. Дмитрий Викторович Макаров.
И мужик, черт бы его побрал, достал из кармана удостоверение полицейского и почти прижал его к глазам Ильи.
– Понятно, – кивнул Илья и зашагал по тротуару в сторону дома. Торчать рядом с магазином он не собирался. Да и замерз, как собака бездомная.
– Есть разговор, – Макаров Дмитрий Викторович не отставал. – Вы уж простите, что я вас окликнул. Случайно заглянул сюда, а тут вы.
Врет как сивый мерин, решил Илья, но кивнул согласно. От дома наверняка его вел, поджидал, пока выйдет с покупками.
– Мы не могли бы поговорить? – спросил Макаров, когда Илья остановился возле ворот с очевидным намерением не впускать наглого мента в дом.
– Я все разговоры с представителями правопорядка предпочитаю вести в официальной обстановке, – ответил он демонстративно недружелюбно.
– Понятно. И это правильно, – Макаров достал руку из кармана и помотал указательным пальцем. – Но я неофициально, Илья Сергеевич, я сам по себе.
– Не понял?
Илья переложил пакеты в одну руку и принялся озябшими пальцами открывать замок на калитке ворот.
– Что значит неофициально?
– Я не работаю в том отделе, который ведет дело об убийстве вашей невесты.
– А где же вы работаете, не понял?
Илья свел брови на переносице. Только частных сыщиков ему сейчас и не хватало. Таких пронырливых, въедливых, не обремененных протоколами и отчетностью.
– В соседнем. В соседнем отделе я работаю, Илья Сергеевич.
– И что желает от меня соседний отдел?
Калитка наконец открылась, Илья вошел на свою территорию и обернулся на мента. Тот пер следом. Он возмущенно воскликнул:
– Да что вам надо?!
– Я хочу помочь Кире, – просто ответил мент и быстро пошел к крыльцу.
На крыльце они молчали. Илья размышлял, ворочая ключом в замочной скважине, Макаров за ним наблюдал. Вошли в дом, Илья сразу разделся, переобулся в домашние туфли. Макаров снял куртку, подошвы кроссовок отер о коврик у входа, снимать не стал.
А у Ильи, между прочим, теперь прислуги нет. Ему что, за ним следы от грязной обуви самому подтирать? Но промолчал, кивнул в сторону кухни. Там сразу принялся разбирать покупки. Поставил варить кофе, нарезал бутерброды. Предложил гостю, тот отказался. Илья небрежно пожал плечами и принялся есть. Макаров молчал почему-то, пристально рассматривая кухню.
– Странные шкафы, – вдруг вымолвил он, ткнув пальцем в сторону южной стены.
Илья проследил за его жестом и похолодел.
Господи, как же он сам-то не додумался? Шкафы! Они у́же сантиметров на тридцать, чем все остальные. С виду такие же, а сбоку уже. Там может быть фальшивая стена. А за ней…
Он весь дом перерыл в поисках сейфа. А он мог быть тут, под бдительным оком старой ведьмы! Не опустошила ла она и сейф, как шкафы, вот что. Надо срочно выпроваживать гостя. Срочно!
– Что вы хотели? – спросил Илья, наскоро прожевав. – Как именно вы собираетесь помочь Кире? И почему? Вы ее любовник?
– Нет, что вы, – фыркнул Макаров и снова покосился на странные шкафы по южной стене. – Нас познакомил случай. Несчастный случай.
– В смысле? – Илья нарочно переместился на противоположную сторону стола, чтобы отвлечь глазастого гостя от южной стенки.
– Ваша бывшая жена попала в аварию, помните?
– Да, что-то такое было, – отозвался Илья.
– Так вот, я помог ей выбраться. Потом ждал с ней, пока не приехала ее подруга. Ирина.
– Стоп! – взгляд Ильи загорелся. – А я вас вспомнил! Это вы были с Кирой в том кафе, когда она бесновалась? Вы вместе обедали, да?
– Да.
– Ага. – Он приложил указательные пальцы к губам, подумал. – Сначала вы спасаете ее на дороге. Потом вместе обедаете. И еще смеете утверждать, что не любовники?
– Послушайте, Илья. – Еле сдерживая клокотавшее в нем бешенство, Макаров холодно улыбнулся. – Дело ведь не в том, с кем обедала ваша жена почти месяц назад. Дело в том, с кем она обедает сейчас.
– А с кем? – не понял Илья.
– С уголовницами. С отъявленными мерзавками. Которые не особо разборчивы в методах, когда «прописывают» вновь прибывших. Ее там могут бить, унижать. Вам это понятно?
– Понятно. – Илья насупился. – Именно поэтому я, являясь лицом пострадавшим, нанял ей адвоката.
– Он сегодня получил отвод, – сообщил Макаров.
– Почему? Это хороший адвокат! Он бы мог помочь! И Кира была не против.
– Сомневаюсь, – перебил Дмитрий. – Он дорого берет за услуги, но к этому делу подошел слишком поверхностно.
– Почему вы так решили?
– Потому что он требует от Киры подписать чистосердечное признание своей вины.
– Все правильно. Она подпишет явку с повинной, станет сотрудничать со следствием, и это ей зачтется.
– Снисхождение суда, учитывая жестокость преступления, может быть весьма несущественным. – Макаров вздохнул и кивком указал на плиту. – Ваш кофе безнадежно сбежал.
Илья вздрогнул и бросился к плите. Схватил почти пустую турку, швырнул ее в раковину и принялся кухонным полотенцем неуклюже вытирать кофейную гущу с варочной панели. Выпил кофе, называется. А все этот наглый мент. Он виноват. Он вторгся к нему в дом и несет какую-то чепуху.
Полотенце улетело следом за туркой в раковину. Илья сполоснул руки. Сел к столу, за которым вальяжно развалился незваный гость.
– И что же вы хотите? Как будете помогать Кире? Попытаетесь смягчить ее вину?
– Я не пытаюсь смягчить ее вину, – криво ухмыльнулся симпатичный блондин-полицейский. – Я пытаюсь доказать ее непричастность.
– Непричастность? К чему? Я не понял! – Илья замотал головой, как будто пытался отогнать надоедливую мошкару от себя. – Непричастность к убийству?
– Именно. – Макаров отреагировал совершенно спокойно. – Знаете почему?
– Потому что Кира вам симпатична? – догадливо улыбнулся Илья и погрозил гостю пальцем. – Я сразу почуял подвох. Сразу!
– Нет, не поэтому. А потому, что не верю, что убила именно она. А вы? Почему вы так уверены, что она убийца?
– Понимаете, у меня есть повод так думать. Я знал, что они должны были встретиться. Нет-нет, не подумайте, Катя позвонила мне в последний момент и сообщила, что ждет в гости Киру. Я возмутился. Да, я считал, что это лишнее. Но Катя была непреклонна. Я как знал, что из этого ничего хорошего не выйдет.
– Из чего?
– Из ее предложения.
– Из какого предложения? – странно вкрадчивым голосом спросил Макаров, пристально уставившись на овдовевшего хозяина дома, кажущегося ему излишне уравновешенным.
Да что там, почти счастливым выглядел этот осиротевший недавно жених.
– Катя хотела предложить Кире денег. Чтобы она оставила нас в покое. Уехала куда-нибудь.
– Денег?
– Да, денег. Много денег. Но я тут же начал ее отговаривать. Я знаю Киру, она очень порядочный человек, она бы никогда…
– …не согласилась, – задумчиво закончил за него Макаров и легко кивнул. – Что было потом?
– Ничего. – Илья напряженно улыбнулся. – Катя была непреклонна. Сказала, что она поставит точку во всем этом, ей все надоело. Хотя что? Кира никак не проявляла себя. Не знаю, что на Катю нашло. В общем, она сказал мне «пока», велела ждать к ужину.
– И вы?
– И я ждал, – соврал Илья. Тут же поспешно прикрыл глаза ладонью и пробубнил: – Но она не приехала. Ни к ужину, ни потом. И раздался этот страшный телефонный звонок.
Слишком театрально и неубедительно, неприязненно подумал Макаров. Лощеный Илья Сергеевич Степанов все больше ему не нравился.
– Где застал вас звонок из полиции? – спросил Дмитрий, когда Илья отыграл свое действие.
– То есть?
– Сначала вам позвонила Катя. Потом был звонок из полиции, я правильно понял?
– Д-да, правильно, – немного неуверенно ответил Илья и насторожился.
– Сколько времени прошло между этими двумя звонками, Илья Сергеевич?
– Ой, да что я, помню, что ли! – возмущенно всплеснул он руками. – Может, час, может, больше!
– Прошло два часа восемнадцать минут, – тихо обронил Макаров, не сводя пристального взгляда с Ильи, побледневшего до сизости. – Я совершенно точно знаю, что прошло ровно два часа и восемнадцать минут.
– Может быть, может быть. Я не помню точно.
– Зато я знаю это совершенно точно. И у меня к вам резонный вопрос, Илья Сергеевич. Как, где и с кем вы провели это время?
– Т-то-есть? Н-не понял вопрос! – он вдруг снова начал заикаться, как в раннем детстве, когда все его дразнили и когда он вынужден был часами заниматься с логопедом. – Ч-что в-вы хотите этим с-с-с-сказать?
– Я хочу сказать, что на время убийства вашей невесты у вас нет алиби, Илья Сергеевич. Нет алиби!
