В кибитке поселилась мечта. Её присутствие ощущалось во всём: в том, как радостно трепетали тростниковые стены на ветру, в том, как сноровисто Ло убиралась в телеге, в том, как кипела вода в чайнике и хлопала крышка чемодана, когда Гр доставал из него флакончик с ДЗ. Гр отобрал флакончик у Ло, увидев, что жена пытается влить растопленный шоколад в концентрат.

— Никаких духов! — категорическим тоном заявил он в ответ на крики о волшебном парфюме. — До тех пор, пока мы с Нанайцем не проложим трубопровод!

— «Мы»? — язвительно переспросила супруга.

— Представь себе, «мы». Одна команда, так Нанаец сказал. Вместе будем рубить дорогу.

Ло в сомнении покачала головой, но отстала. Она была озабочена более конкретными проблемами: деньги, полученные за уроки танцев, таяли как мякоть ананаса на солнце, поэтому не меньше мужа была заинтересована в скором возвращении экспериментатора.

День шёл за днём, неделя за неделей, а путешественник не появлялся. Гр затосковал. Не снимая халата, он валялся на соломе, мешая жене наводить чистоту в телеге. Проходимец перестал читать газеты, не навещал городской сквер, не приставал к Ло, чтобы она купила мяса, не следил за Вязом, который всё чаще убегал по ночам в пустыню. Одним словом, жизнь стала невыносимой. Гр непрерывно мечтал. Он впервые осознал, что это занятие требует много сил. Так много, что после тяжёлых мечтаний их, этих самых сил, не хватало ни на что другое. Мысль об Увстралии жгла его душу, а пластмассовый флакончик в чемодане не давал покоя. Днём и ночью Гр думал о ДЗ, изнуряя себя надеждами на встречу с Нанайцем.

Он представлял, как двинется вместе с ним по дорогам, которые тотчас прогнутся, приветствуя своих покорителей. Ему не очень нравилось, что дороги прогнуться и перед Нанайцем, но как сделать так, чтобы его рядом не было, он пока не знал. Мысль о подчинении эхвынских трасс возбуждала Гр, заставляя мечтать о скором успехе. Его воображение, не готовое к подобной конкретной работе, не приученное к фантазиям, забастовало, отказываясь рисовать картину счастья. И Гр запил. Сидя на краю телеги, он с тоской глядел на пустыню, отмечая про себя, что началась осень, что Вяз пошёл в школу, что Ло выдернула первый ананас из грядки, а в небе появились перелётные птицы. Он давно знал, зачем эхвынцы встают на обочины дорог, зажмуриваются и закрывают уши. По их примеру он попробовал несколько раз вызвать в своей душе ощущение праздника, но кроме отвращения ничего не почувствовал.

Ло тоже тосковала. Ожидая Нанайца, она сделала в кибитке ремонт: обклеила тростник дешёвенькими бобоями и побелила натянутый над стенами тент. Ей очень хотелось, чтобы путешественник задержался, чтобы оценил её заботу о нём! Чтобы между ним и Гр завязалась настоящая дружба, и чтобы по трубопроводу, о котором говорил Нанаец, потекло наконец дезинфицирующее чудо-средство. Вот когда она сможет заняться первой линией собственных духов! Может быть, и волшебное дерево не потребуется.

Мечта, жившая в пластмассовом флаконе, иногда отвлекала Гр от печальных дум. Она вылетала из своего жилища и кружилась над ним, то присаживаясь на его плечо, то растягиваясь рядом с ним на соломе. Стараясь не вспугнуть красавицу, воротившую нос от запаха алкоголя, Гр добавлял в кружку с чаем несколько капель «Маисовки» и предлагал мечте выпить. Сначала та плевалась, возмущённая резиновым вкусом, но постепенно привыкла. Привыкла и перестала замечать грубые выходки Гр. Уже не реагировала на его крик и не сопротивлялась, когда он хватал её за шкирку и тянул к себе.

Через месяц мечта превратилась в пьянчужку и начала с ловкостью опытной содержанки пользоваться своим положением. Ухватившись за ворот расстёгнутой рубашки спящего Гр, она теребила его, требуя налить в стакан, и принуждала выпить вместе с нею. А выпив и закусив, принималась корчить рожи, заводила бесконечные разговоры о танках, сталагмитах, колонизаторах и штрипках или вдруг принималась дико хохотать, отчего у Гр шевелились волосы на затылке. Им овладевала слабость. Он был готов убежать на край пустыни, лишь бы не слышать, не видеть этого кошмара, однако ноги не слушались его.

Пытаясь поцелуем заткнуть негодяйке рот, Гр тянулся к мечте, но будучи не в силах схватить её, истерично смеялся и показывал фигу. Он не понимал, зачем мечта, ещё недавно такая нежная и романтичная, принимает вид толстобрюхого кенгуру, разгуливающего перед ним на задних лапах?

«Что ты хочешь этим сказать?» — кричал Гр, с удивлением наблюдая за прыгающей по комнате мерзавкой. Ему казался неприятным её толстый длинный хвост и то, как нагло она размахивала насосом перед его лицом, приговаривая: «Ты у меня дождёшься, гад! Дождёшься!» «Чего дождусь?» — спрашивал её Гр, но вместо ответа получал удар хвостом по голове.