— Что же делать? — в который раз спрашивал у своего отражения в зеркале Гр, размышляя над тем, как жить дальше.

Акция протеста не удалась. Время шло, бизнес не налаживался, мечта где-то пряталась, жена нервничала, сын взрослел. Отражение глядело унылыми глазами и молчало, сжав губы в тонкую полоску. Гр отвернулся, недовольный видом впалых щёк, которым уже не помогал ни Стимулятор Собственного Достоинства — от него лицо раньше становилось приятно-полным, — ни «Маисовка». Водка поначалу вызывала румянец на скулах, а сейчас одну только дрожь во всём теле. Мысли о хлебе насущном угнетали путешественника больше, чем одолевающие страхи. Украденный насос, коньяк, оставленные на границе танки без стволов, колонизаторский ботинок, воспоминания о золотой траве, отсутствие космодрома, возможная встреча с бывшим экскурсоводом или с преподавателем Межгалактического городка — эти обстоятельства наполняли жизнь кошмаром. Страхи бередили душу. Нервы расшатались.

Гр как-то весь сжался, будто хотел уменьшиться в размерах, чтобы стать менее заметным. Он теперь не снимал зелёной фуражки, надвигая её на самые глаза, даже ночью спал в ней, потому что только в таком виде чувствовал себя в безопасности. Пластырь давно оторвался, козырёк снова пропускал лучи солнца днём и свет луны ночью. Это доставляло большие неудобства, приходилось щуриться или отворачиваться, но так было всё-таки надёжней, чем совсем без маскировки.

— В суд иди, — буркнула как-то Ло, обеспокоенная тем, что Гр всё чаще стал прикладываться к бутылке. — Добивайся компенсации за корабль. Ключ зажигания у тебя? У тебя. Значит, корабль твой.

Она поставила перед Гр остатки холодного тростникового киселя и уселась напротив мужа.

— Ты права, — сказал проходимец. — Это шанс.

Он оделся в самое приличное, что нашлось в телеге, в чужой пиджак, в котором Гр спустился с небес, брюки и ботинки Ура, про которые Ло сказала, что украла их у негодяя, протёр очки, пригладил бороду, поправил фуражку и твёрдо вышел из дома. Отправился в своё любимое кафе в центре города, куда часто забегали адвокаты и судьи, работавшие в здании юстиции неподалёку. Гр вспомнил об этом и решил попытаться найти поддержку. Зашёл в кафе, сел у окна, закурил и принялся наблюдать. Среди тех, у кого красовалась четырёхугольная шапочка на голове, он выбрал одного — эхвынец громко жевал, уставившись в тарелку. «Целеустремлённый, — подумал Гр, разглядывая, как яростно двигаются уши мужчины, не поспевающие за его быстрыми челюстями, — и жадный, — обрадовался он, увидев, как человек положил остатки ужина в бумажный пакет. — То, что надо!»

Гр потуже завязал шнурки на ботиках, слегка распустил щёки и, приняв небрежный вид, направился к эхвынцу. При виде его физиономии тот выронил пакет из рук.

— Разрешите представиться, компания «Гр и Гр», директор. Видите ли, у меня флотилия в песках застряла… — произнёс Гр со скорбным выражением лица и постарался быстро, чтобы его не перебили, передать суть дела.

— Как?! — изумился пришедший в себя эхвынец.

— Опустились, а флота уже не было? Чудовищно! Я понял вас! Мы найдём ваши корабли и поставим на нашу стоянку. Где вы живёте, сэр?

— У меня телега, жена и сын…

— Для пользы дела будет лучше, если вы переедете ко мне. Квартира у нас большая, еду девать некуда, клиенты всё несут и несут мешками, да и жена обрадуется. — С этими словами юрист поднял пакет, встал из-за стола и, сунув еду в руки очередного клиента, двинулся к выходу.

В тот же вечер семья Гр переехала в цивильное жильё. Эхвынец выделил им комнату с просторным балконом, куда удалось вкатить телегу. Супруги воодушевились, увидев, что адвокат забросил наскучившие ему тяжбы и сосредоточился на поиске корабля, он был уверен в победе, потому что знал: в Эх-Вынии ничто не может исчезнуть бесследно.

В порыве взаимной откровенности мужчина однажды признался: они с женой не очень-то любили детей, можно даже сказать, ненавидели их. И если бы ему довелось познакомиться с Гр раньше, о приглашении жить вместе не могло быть и речи! Ребёнок в доме?! Да никогда! Но так как государство позаботилось об их перевоспитании, и они уже побывали в пустыне на строительстве оазисов, где провели несколько лет, то стали относиться к чужим детям мягче, терпимее и теперь подумывают о собственных.

Гр мало что понял из речи подвыпившего товарища, но впервые порадовался за родное отечество, где нежелание иметь детей компенсировалось способностью некоторых взрослых оставаться ребёнком до преклонных лет.

Вяз пошёл в школу, Гр целыми днями курил трубку на балконе, Ло слонялась по квартире, вынужденная от безделья перемерить все хозяйкины наряды, развешанные по шкафам. Перемерив, стала рассматривать предметы, подаренные благодарными клиентами адвокату. Её удивляло, что среди весьма практичных вещей, вроде туалетного мыла и туалетной бумаги, здесь были гранитные шары, очевидно, вывернутые из мостовой, коньки для фигурного катания, горные лыжи, садовые грабли, ковш от экскаватора и ещё много такого, в чём, на взгляд По, не было никакой пользы для дома. Спросить, зачем это нужно хозяевам, она стеснялась.

Эхвынка днём пропадала в массажных салонах, возвращалась к приходу мужа, чтобы принять из его рук контейнеры с горячей едой и холодными закусками. Если клиенты не дарили в этот день пищу, адвокат покупал её всё в том же центральном кафе. Его жена проворно расставляла принесённые лакомства на круглом столе в гостиной, одновременно указывая подбородком Гр, какую бутылку ему следует сегодня открыть.

— Всем нам хочется быть немного судовладельцами, — говорил Гр каждый вечер, поднимая бокал с красным вином, — но! — Тут он делал многозначительное лицо и долгим взглядом глядел в потолок. — Удаётся такое немногим, сложное это дело — возглавлять флотилию!

Хозяева одобрительно, понимающе хохотали, и общество принималось за еду. Из-за стола вставали ближе к полуночи. После трапезы начиналось самое интересное: Вяза отправляли спать, убавляли свет, включали музыку, и Ло начинала урок танца для эхвынки. Она притопывала, прихлопывала, извивалась всем телом, взмахивала руками, кружилась и приседала, лишь бы донести до ученицы то, чем владела сама. Её нельзя было назвать блестящей танцовщицей, но, будучи от природы очень музыкальной, Ло кое-что умела.

Эхвынка с завистью смотрела на гостью, старательно повторяя за ней все движения.

Через несколько месяцев жена адвоката освоила твист, вальс и гопак, но вот «Пыганочка» ей не давалась — не получалось трясти плечами! Вместо «эх, раз» хозяйка кричала «эх, вас!» сильно потела и быстро уставала. Зато «Фарыня» получалась лучше всего: эхвынка с азартом выбивала каблуками мелкую дробь, широко разводила руки — адвокат, глядя на неё, умилялся и тянулся за кошельком, чтобы оплатить урок. Ло было приятно, она чувствовала себя нужной. После танцев отдыхали: покуривали сигары и слушали, как надрываются цикады за окном.

Так продолжалось больше года. Это было самое счастливое, самое беззаботное время! Никогда прежде и никогда после этого Гр и Ло не были так умиротворены, так спокойны. Эхвынцы подарили им кучу всякой одежды, и супруги мечтали только об одном — чтобы эхвынец как можно дольше не находил корабль, но ведь известно, всё случается не так, как нам хочется. История закончилась неожиданным образом. Однажды адвокат сказал, что напал на след грабителей. И стал надолго задерживаться на работе, объясняя это необходимостью вести разборки с бандитами. Танцевальные вечера затухли сами собой, эхвынка увлеклась воздушными змеями. Загостившиеся путешественники с волнением ждали результатов переговоров, а пока гуляли в ближайшем парке.

В один летний вечер, прекрасный тем, что был он по-особенному задумчив и тих, Ло и Гр вернулись с прогулки. Перед входом в подъезд они увидели телегу, а на ней плачущего Вяза.

— В чём дело, сынок? — закричала Ло, подбегая к сыну и ощупывая его со всех сторон. — Они выбросили тебя вместе с телегой? Ты что-то стянул со стола? Или танцевал танго с хозяйкой?

— Нет, — прохныкал Вяз, — они сказали, что им нужно место для их новой машины.

— Откуда у них новая машина? — переглянулись Ло и Гр.

— Какой-то эхвынец с неба опустил на воздушном змее, прямо на балкон, — ответил сын.

Гр поднял голову вверх и, увидев счастливое лицо адвоката в окне квартиры, понял, что о возвращении корабля придётся забыть. Он громко вскрикнул, схватился за оглобли и поволок телегу, спотыкаясь и выкрикивая непонятные угрозы. Надежды на счастливую жизнь покидали его. Проклятая Эх-Выния! Увлекла, заманила, обманула! Злость душила Гр, но надо было двигаться вперёд, подальше от адвоката, знавшего об испорченном паспорте и разорванных перчатках.