— Уау!!! — яростно взвизгнул Гр, оглядываясь на сидящую у него на плече стрекозу. Лихо подмигнул ей, чтобы подбодрить, и переключил скорость.

— Всё будет о’кей! — успел он прокричать, прежде чем бедное насекомое оторвалось от его шеи, за которую цеплялось из последних сил, и вылетело в открытый люк, в серое темнеющее небо. Гр страшно захохотал, увидев в зеркале, как нелепо вывернулись крылья стрекозы — в обратную сторону, закрыв всё её тело, и как смешно мелькнули в воздухе её тонкие лапки без чулок и босоножек. Проследил взглядом за несчастной и захохотал ещё громче.

Затем резко откинулся на спинку сиденья, опустил низко голову, придавил подбородком грудь, упёрся вытянутыми вперёд руками в руль автомобиля и нажал на газ. Машина даже не дёрнулась, такой стремительной была её скорость. Казалось, она неслышно приподнялась и полетела над дорогой. Валяющиеся позади Гр стрекозы захихикали, притворяясь, что им не страшно и что они привыкли к выходкам подвыпившего приятеля. На самом деле бедняжки с трепетом ждали окончания сумасшедшей гонки, зная, что Гр невозможно остановить, пока он не наиграется с машиной.

Который год подряд Гр без устали гнал оранжевый бжип по дорогам Эх-Вынии, забыв и про Столицу, и про свою семью. Он раздобрел и возмужал. Его плечи налились силой от постоянной необходимости держаться крепко за руль, волосы и борода, которые он часто подравнивал, выглядели ухоженно. Круглое лицо приобрело горделивое, ухарское выражение, глаза молодецки сверкали из-под очков. Носил он теперь не бриджи и майку, а лёгкие брюки с рубашкой, приобрёл узконосые туфли и вообще — с его-то окладистой курчавой бородой — выглядел купцом.

Гр поначалу ездил с некоторой опаской и сильно осмелел после того, как стащил у случайного пассажира новенькие фланелевые перчатки. Когда иностранец уснул, Гр просто вытолкнул его из бжипа и помчался дальше. Теперь можно было целый год не бояться полицейских развилок, а на бедуинов он давно наплевал. Дорога летела и кружилась перед ним, за окном мелькали города и пустыня, ночь была ярче, чем день, и всё представлялось одним большим, никогда нескончаемым праздником. Гр нравилось распугивать своими неожиданными манёврами дисциплинированных эхвынцев, не понимавших прелести движения по встречной полосе.

Однажды, съехав с трассы, проходимец наткнулся на бетонный забор. Перепутав его с оградой вокруг Межгалактического городка, Гр так быстро развернулся, что не успел заметить ведущую ко входу аллею, сделанную из лазурного сталагмита…

Оказавшись во власти дороги, во власти ощущения, что всё решится само собой, он ждал день за днём встречи с мечтой. А пока с восторгом разглядывал в зеркале, как стрекозы танцуют на заднем сиденье, заламывая крылья, и как они бьются лапками о стенки автомобиля, пытаясь вырваться на волю. Иногда он мечтательно закрывал глаза, предоставляя машине лететь по инерции вперёд, и хватался за руль, лишь почувствовав, что бжип начинал крениться в сторону. Бездыханные стрекозы валились к нему на колени, под ноги. Гр начинало казаться — ещё чуть-чуть и можно поймать мечту за хвост, если, конечно, она добровольно не влетит в открытые окна машины.

Между тем на трассах происходило что-то неладное. В некогда стройной системе автомобильного движения появились перебои, связанные с тем, что эхвынцы боялись встречаться с оранжевым бжипом. Чтобы обуздать искателя приключений, дорожные службы Эх-Вынии ставили ограничительные знаки там, где их никто не ждал. На дорогах страны воцарилась суматоха. Очарование от быстрой езды нарушилось, эхвынцы недоумевали. Гр не понимал, почему его без конца останавливает полиция и тщательно пересчитывает пальцы на его руках. Да, перчатки, раздобытые добрейшими стрекозами, были немного малы, кое-где порвались, но всё же это были самые настоящие фланелевые перчатки. Стражи порядка не могли к ним придраться, поэтому, пересчитав пальцы, они отпускали Гр со строгим наказом беречь себя и дорогу.

Вот и сейчас, отделавшись от надоедливого полицейского, чувствуя голодное урчание в желудке, Гр летел к придорожному ресторану, теряя по пути своих спутниц-стрекоз. Он с нетерпением думал о кровавом ростбифе в ананасовой подливке, предвкушая, как откусит шматок острого, хорошо поперченного, приправленного горчицей мяса и запьёт маисовой водкой. Потом отмокнет в бане, поспит, а наутро снова пустится в дорогу. Стало совсем темно, и Гр включил дальний свет.

— Сейчас поклюёте! — крикнул он через плечо оставшимся стрекозам и рассмеялся, представив, как они сначала накинутся на блюдо с засахаренными рыбьими плавниками, толкаясь и ругаясь между собой, а затем станцуют, выстроившись в ряд по краю стола. И посетители площадки будут в ужасе кричать: «Ах, осторожно, упадёте!» и громко аплодировать. Он же останется невозмутимо лежать на расшитых лентами войлочных подстилках и с гордостью будет посмеиваться над пугливыми эхвынцами.

Гр остановил бжип у термоплощадки. Минуя помывочный зал, поднялся на второй этаж и упал с размаху на пуховые подушки, ожидая, что услужливый хозяин тотчас принесёт ему еду, как он это делал всегда при появлении Гр. Но сегодня эхвынец не спешил обслуживать постоянного клиента. Он несколько раз пробежал мимо, даже не глядя в его сторону, и Гр пришлось кинуть в негодника подушкой:

— В чем дело, Пец? — спросил он недовольно, когда хозяин, поймав подушку, остановился у соседней лежанки.

— Баста. Финиш, господин Гр, — жёстко сказал эхвынец, делая сердитое лицо. — Ваш багажник пуст.

— Что ты мелешь, дурак?! Как это «пуст»? — ужаснулся Гр, вскакивая на ноги и сгоняя с себя стрекоз. — Откуда тебе известно?

— Ещё никто не сомневался в моём профессиональном чутье! — обиделся хозяин. — Взгляните сами.

Они вдвоём спустились к бжипу и открыли багажник. В нём ничего, кроме вечерних стрекозиных платьев, не было.

— Три года и пустой? — поразился Гр, не готовый к подобному повороту событий.

— Да, — согласился хозяин, — для такого багажника три года не слишком-то большой срок. Вы могли минимум лет десять быть нашим клиентом, господин Гр. Не представляю, как вам это удалось?

— Он уважительно посмотрел на растерянного гостя и гордо добавил, беря Гр за руку: — Ещё ни один посетитель не уходил отсюда голодным. Это против моих правил. Так что возьмите! — Он сунул в руки оторопевшего иностранца бумажный пакет с горячей картошкой и незаметно забрал вечерние платья.

— А ваших подруг мы отпустим, когда они помоют посуду и подметут пол. Слышите, что вытворяют? — недовольно спросил эхвынец, увидевший, как со второго этажа вылетело несколько тарелок.