31

Тем же вечером Роб сообщил Кристине, что ему нужно ехать в Лалеш, и объяснил зачем.

Женщина посмотрела на него и ничего не сказала. Роб повторил: в Лалеше он, по всей вероятности, сможет завершить свой репортаж. Ответы на многие загадки кроются у езидов, а по-настоящему осведомленных езидов можно отыскать лишь в их священной столице. Ученых, способных раскрыть тайну. И, совершенно очевидно, Робу следовало ехать туда одному. Он знал Ирак, представлял себе возможные опасности. У него были знакомые в этой стране. За него газета вносит страховой взнос — огромный, между прочим, — а вот за Кристину она платить не станет. Так что хочешь не хочешь, ему надо ехать в Лалеш. И ехать одному.

Кристина, как ему показалось, все поняла и согласилась. А затем повернулась и, не говоря ни слова, ушла в сад. Роб растерялся. Идти за нею? Оставить в одиночестве?

Его размышления прервала Исобель, которая вышла из кухни, что-то негромко напевая под нос. Бросила короткий взгляд на Роба, потом на одинокую фигуру в саду.

— Вы сказали ей?

— Сначала вроде все было в порядке, но потом…

Исобель вздохнула.

— Точно так же она вела себя и в Кембридже. Если чем-то расстроена, то не бьет посуду. Просто держит все в себе.

Роба раздирали противоречивые чувства. Страшно не хотелось расстраивать Кристину, однако без поездки никак нельзя было обойтись — он как-никак иностранный корреспондент. И не может сам выбирать, куда ехать, — путь ему указывает сюжет.

— Знаете, я немного удивлена, — сказала Исобель.

— Чем же?

— Тем, что она так сильно увлеклась вами. Такие мужчины, как вы, ей обычно не нравятся — с высокими скулами, синими глазами. Искатели приключений. Ее привлекают мужчины постарше. Вы знаете, что она еще ребенком лишилась отца? И потому в ее психологии имеется определенный изъян, типичный для девушек с такой биографией. Их всегда привлекают люди, напоминающие утраченного родителя. Советчики. Наставники. — Исобель поглядела Робу в глаза. — Защитники.

Над водой разнесся гудок парома. Роб вслушивался в медленно замиравшее эхо. А затем вышел в сад.

Кристина одиноко сидела в саду на скамейке, глядя сквозь озаренные луной сосны.

— Исобель — счастливица, — сказала она, не оборачиваясь. — Какой у нее чудесный дом.

Латрелл присел рядом и взял женщину за руку. В лунном свете ее пальцы казались снежно-белыми.

— Кристина, я хочу попросить об одолжении.

Она обернулась и взглянула на него.

— Видишь ли, пока я буду в Лалеше… — он помолчал. — Лиззи. Присмотри за нею немного. Сможешь?

Лицо Кристины омрачилось — может, оттого, что луну закрыло проплывавшее облако?

— Подожди, я не понимаю. Ведь Лиззи с матерью.

Роб вздохнул.

— Салли очень занята. Работа. Учеба. Экзамены по праву. Мне просто хочется, чтобы кто-то, кому я по-настоящему доверяю, тоже… тоже приглядывал за Лиззи. Ведь ты можешь остановиться у своей сестры, верно? В Камдене?

Кристина кивнула.

— Это всего какие-то три мили от дома Салли. Если я буду знать, что ты там или где-то поблизости, мне будет намного легче. И еще: может, тебя не затруднит писать мне по электронной почте? Или звонить? Я позвоню Салли, объясню ей, кто ты. Она, вероятно, даже обрадуется помощи. Может…

В кронах сосен зашелестел ветерок.

— Ладно, я поеду и пригляжу за нею. И буду писать тебе каждый день… пока ты в Ираке.

Кристина произнесла слово «Ирак», и по спине Роба пробежали холодные мурашки. Ведь именно в этом и заключалась реальная причина, почему он хотел устроить знакомство Кристины со своей дочерью — из страха за себя. Вернется ли он оттуда? И если вернется, то сможет ли быть хорошим отцом? Террористка-самоубийца из Багдада никак не желала уходить из воспоминаний. В тот раз ему повезло; повезет ли так же снова? И если он не вернется… что ж, он хотел, чтобы дочка познакомилась с женщиной, которую он полюбил.

Ирак… Роб снова вздрогнул. Слово, казалось, воплощало собой всю опасность, с какой ему предстояло встречаться. Города, где царит смерть. Где рубят головы. Где мужчины поют жуткие заклинания, где древние камни и ужасные открытия. И террористки-смертницы с яркой помадой на губах.

Кристина сжала ему руку.

На следующее утро Роб поднялся, не разбудив Кристину. Он оставил ей записку на тумбочке, оделся, попрощался с Андреа, обнял Исобель, погладил кошку и под еще нежарким солнцем отправился на причал.

Через двадцать четыре часа, на протяжении которых он плыл на пароме, ехал в такси, летел на двух самолетах и вновь трясся на развалюхе-такси из аэропорта Мардина, журналист очутился в шумном бедламе пропускного пункта Хабур на турецко-иракской границе. Там царил дымный хаос — от припаркованных грузовиков, от армейских танков, от нетерпеливых бизнесменов и сбитых с толку пешеходов с сумками, набитыми товаром.

Еще пять предельно насыщенных часов потребовалось на то, чтобы пересечь границу. Два из них его допрашивали турецкие пограничники. Кто он такой? Зачем едет в Ирак? Есть ли у него связи с курдскими мятежниками? Намерен ли брать интервью у боевиков Курдской рабочей партии? Может, он просто идиот? Турист, который ищет приключений на свою голову? Однако перекрыть ему дорогу пограничники не смогли. У него имелся паспорт с визой, факс письма от редактора, и в конечном счете журналист преодолел последние препятствия. Шлагбаум поднялся, и Латрелл переступил через невидимую линию. Прежде всего ему бросился в глаза трепещущий на ветру, вызывающе яркий красно-зеленый флаг с изображением солнца: флаг свободного Курдистана. В Иране флаг был запрещен, в Турции тот, кто вздумал бы размахивать им, скорее всего, угодил бы в тюрьму. Но здесь, в автономной провинции под названием Иракский Курдистан, он развевался гордо и свободно, отчетливо вырисовываясь на фоне темно-голубого неба.

Роб устремил взгляд на юг. Сидевший на деревянной скамье беззубый мужчина разглядывал иностранца. Пес, задрав лапу, мочился на старую автомобильную покрышку. Впереди между желтыми, выгоревшими на солнце холмами змеилась дорога в сторону Месопотамских равнин. Повесив на плечо дорожную сумку, Роб подошел к помятому и ржавому голубому такси.

Небритый курд с бельмом на глазу повернулся к нему. Развалюха с одноглазым водителем была единственным доступным транспортным средством. Робу захотелось рассмеяться, но вместо этого он наклонился к окну и сказал:

— Салам алейкум. Мне нужно в Лалеш.