«ДОМ СЧЕТОВОДА

Испанская кладка. Счетовод надзирал за работами.

В больших поместьях - таких, как это - держали обычно двух надсмотрщиков: один наблюдал за рабочими в поле, а другой - на фабрике».

Прибежала Зоула. Она громко шептала:

- Наконецто! Наконецто!

Отсюда мы видели море. Небо усыпали звезды, раскинулся от края и до края Млечный Путь. Великолепная красная звезда так и бросалась в глаза. Ничего удивительного, что Огилви воспользовался ею как естественным ориентиром.

- Это и есть Полярная звезда? - спросила Дебби, показывая на Арктур.

- Нет. Ее можно найти с помощью Большой Медведицы. Полярная звезда вон там.

Она висела над морем, чуть выше линии горизонта. Я вытянул руку:

- А это - наш азимут, семьдесят градусов.

Тут Дебби изящной рысью разбежалась по траве и перепрыгнула через низкую ограду. Сердце у меня забилось. Мы и вправду искали клад. Чудеса!

Следуя указаниям, мы вернулись к дороге, на которой Дебби оставила машину, перешли мост, и вот…

В 1524 году по распоряжению аббата Петера Мартира началось возведение каменной церкви. Вот как описывает эту церковь Ганс Слоун, видевший ее в 1688 году:

„В церкви три нефа с рядами колонн. Очень хороши западные врата“. Церковь выстроена в готическом стиле, так что в ней применены контрфорсы. Форма - многоугольник. Найдено несколько фрагментов здания, в том числе лепнина, фестоны, херувимы».

- Это оно! Правда, Гарри? - прошептала Дебби.

Ярдах в тридцати стоял ряд домов. Сквозь шторы пробивался свет.

- Многоугольник.

- И я готова поспорить, что икона закопана как раз посредине, - добавила Зоула, тоже шепотом.

- Ее, возможно, оттуда давнымдавно забрали. Сколькото веков тому назад какиенибудь работяги взяли и выкопали.

- Ах, Гарри! Только не после всего того, что нам пришлось перенести, - услышал я рядом голос Дебби.

Мы крались вдоль развалин. Ночной скрип насекомых уже начался. Зоула посветила фонариком в дверной проем и крикнула:

- Эй!

Археологический раскоп. Все как положено: брезент, ступенчатые склоны, ведра, лопатки и веревки, натянутые в виде аккуратной прямоугольной решетки.

Мы обалдело водили фонариками, освещая каждый угол. У меня кружилась голова.

- Дядя! - раздался местный говор. - Что надо?

Дебби тихонько взвизгнула, а я так чуть из шкуры не выпрыгнул. Рядом стоял мальчик лет четырнадцати. В руках он держал банку изпод варенья, в которой плавали большие прозрачные креветки.

- Ты меня испугал, - сказала Дебби.

Испугал! Да я со страху чуть не помер!

- Археологи здесь давно работают? - спросила Зоула.

- Теперь мой дедушка тут все купил. Я отведу.

Мы пошли за мальчиком. В поле стоял одинокий дом с крыльцом и крышей из гофрированного железа.

- Дед здесь?

В глубине дома ктото закашлялся. К нам вышел старик с палочкой. Из его приветствия мы не поняли ни слова, но он доброжелательно помахал нам, чтоб входили. Мальчик прошел вперед и исчез в доме. Пахло едой.

Гостиная была тесной. Комнату освещала свисавшая с низкого потолка лампочка без абажура. В одном углу стоял телевизор, в другом - несколько ящиков с подушками и одинокое кресло. На буфете выстроились семейные фотографии и пара свечек. Над буфетом висело зеркало, слева от него - прикрепленный к стене упаковочной клейкой лентой портрет Хайле Селассие (вырезанный из журнала), а справа висел на гвоздях Подлинный Крест.

Из кухни донесся постепенно нарастающий женский крик.

- Ты что, совсем балбес?! Кыш! Воды принеси! Указанной в средневековом описании серебряной отделки не было. В древесине остались углубления - судя по всему, от драгоценных камней. Но сам триптих сохранился. На двух створках проглядывались изображения: мать и дитя - на левой, распятый Христос - на правой. Увеличенные глаза, удлиненные лица, заостренные подбородки… Так писали в Византии. В центральную же часть был вделан прямоугольный кусок дерева, гдето шесть дюймов на двенадцать. Сучковатая древесина казалась старой, ее словно из воды выловили. Или этому куску простонапросто было две тысячи лет… Если не считать серебра и камней, предмет перед нами точьвточь совпадал с тем, что описал Огилви.

Наши вытянувшиеся лица заставили мужчину перейти в оборону:

- Это не из той ямы! Это наше! Очень давно!

- Я хотела бы его у вас купить.

- Сколько дашь?

- Сотню американских долларов.

- Он дедушкин… Во как!

«А то и прапрадедушки», - подумал я.

- Двести долларов, но больше не просите.

- Триста! За триста - отдам.

- Договорились, - невозмутимо сказала Дебби.

Она отвернулась и полезла под свитер, а когда опять встала к нам лицом, то держала в руке пачку американских долларов. Мы с Зоулой едва заметно переглянулись. Ее лицо было белым, а по моему градом катился пот.

Дедушка ухмыльнулся:

- Нехорошая штука. Она мне не нравилась.

Гвозди, на которых висел триптих, были вбиты в углубления изпод камней. Дедушка прислонил палку к буфету, снял со стены икону и протянул ее Дебби. Складывалась она легко. Отсчитывая деньги, девушка сунула ее под мышку. В дедушкину ладонь ложились купюра за купюрой. Длилось это лет сто, не меньше. Я только к концу понял, что все это время не дышал, и начал ловить воздух ртом.

Дедушка махал нам, стоя в дверях.

- Вот так купила! Вот так молодец! - выкрикивал он в темноту.

Огилви назвал бы это иронией в духе Сократа.

- Нехорошо получилось, - раздался голос Зоулы. - Выходит, мы его обманули.

- Я - Дебора Инеса Теббит! Триптих уже тысячу лет принадлежит моей семье! Это моя собственность. Он - мой.

Меня бросает в пот. Все никак не может дойти… Просто не верится, что икона у нас в руках! Осталось лишь добраться до машины и сбежать отсюда. Еще несколько секунд - и все!

У других на уме то же самое. Сначала мы идем быстрым шагом, потом переходим на рысь, потом бежим.

Только я открыл рот, как ктото заговорил на хорошем средиземноморском английском. Голос раздавался из маленькой церкви, мимо которой мы только что пронеслись.

- Спасибо! От всей души вас благодарю. Сам бы ни за что не нашел.

Нас освещает свет четырех фонариков, с четырех сторон света: с севера, юга, запада и востока.