109
31 год от P. X.
Иерусалим, Верхний город
Ранним утром следующего дня Малх сопроводил Ионатана, сына Анны, во внутренний двор дома Каиафы. Первосвященник отдыхал, возлежа на ложе у стола, на котором лежали огурцы, помидоры, лук и маслины, но не притрагивался к еде. Есть не хотелось.
— Не ожидал увидеть тебя сегодня, Ионатан бар Анна.
И показал на соседнее ложе.
— Благодарю. — Ионатан криво усмехнулся. — Боюсь, не смогу остаться надолго.
Каиафа увидел, что Ионатан тщетно пытается скрыть отчаяние. Первосвященник приподнялся на локте.
— Что привело тебя ко мне?
— От имени отца прошу тебя созвать Совет.
— Зачем?
— Солдаты.
Ионатан топтался на месте и не смел поднять глаза.
— Что — солдаты?
— Караул, который прислал префект… чтобы охранять гробницу Галилеянина.
Каиафа вскочил так резко, что едва не опрокинул стол.
— Что? — вопрос прозвучал, как удар кнута.
— Они… пришли ко мне сегодня утром. Они в панике, — неохотно ответил Ионатан.
— Что же их так испугало? — процедил Каиафа сквозь зубы.
Ему хотелось придушить шурина за эту его уклончивость.
— Пилат выделил часовых, — продолжал Ионатан.
Каиафа знал, что стандартная римская стража — это шестнадцать человек. Они стоят в карауле по четверо, сменяясь через каждые три часа.
— Они… рассказали, как сотряслась земля и они увидели…
— Что? Что увидели?
Каиафа терял терпение.
Ионатан посмотрел на него так, будто не надеялся, что ему поверят.
— Ангела. Они сказали, что в саду появился ангел, подошел к гробнице, откатил камень и… сел на него.
Каиафа онемел. Всматриваясь в Ионатана, он не увидел ни малейшего намека на то, что он шутит. Единственное, что первосвященник смог прочитать на лице шурина — страдание и последнюю степень отчаяния. Опустившись на ложе, первосвященник посмотрел на каменистую почву под ногами.
— Рим… римская стража, — только и сказал Каиафа. — Они сказали, что увидели ангела.
Он скорее почувствовал, чем увидел, как Ионатан мотает головой.
— Да. И еще они сказали, что оцепенели от страха.
Ионатан прокашлялся.
— Когда они приблизились, ангел исчез. Гробница была пуста. Остался саван, но тело исчезло. Они пошли в Храм и нашли меня, спросили, что им теперь делать. Они были в панике.
— Еще бы.
Согласно воинской дисциплине им грозила смертная казнь. И солдат казнят, если их начальство узнает об этом. Каиафа поднял голову и посмотрел на искаженное мукой лицо Ионатана.
— Ты веришь в то, что они рассказали?
— Я саддукей, — мрачно усмехнулся Ионатан. — Мы не верим рассказам об ангелах.
— Конечно, не верим, — подтвердил Каиафа.
— Но надо что-то делать.
— Да. Ты, конечно, уже советовался с отцом. Что он сказал?
Ионатан хотел было что-то произнести, но передумал.
— Он напомнил мне, что ты — первосвященник Израиля.
Ионатан прятал взгляд.
— Хм. — Каиафе больше нечего было сказать.
Он поднялся, сделал несколько шагов и замер. Ионатан ждал ответа. Сердце Каиафы билось все быстрее, голова закружилась, и он испугался, что может упасть. Если бы у него было время, чтобы подумать. Слишком много событий. Слишком многое надо принять во внимание. А сейчас ему трудно собраться с мыслями.
Наконец первосвященник покачал головой и дал знак Малху, стоявшему неподалеку и изумленно внимавшему речам Ионатана.
— Оповести писцов, пусть созывают Совет. В шестом часу.
