Глава 15
18 ноября, 21 час 41 минута
по алма-атинскому поясному времени
Аральское море, Казахстан
«Еврокоптер» поднялся в воздух, вздымая вихри соленого песка.
Рейчел тревожилась за своего дядю. Сейчас он был поглощен разговором с братом Иосипом. Священники сидели рядом, склонив головы друг к другу, словно школьники, возбужденно обсуждая то, что ждало впереди. Однако оба были далеко не мальчики.
Особенно дядя Вигор.
Хотя он и сохранил крепкий фасад, возраст начинал брать свое. Рейчел в очередной раз увидела это в том, как пожилой прелат только что поднялся на борт вертолета, – ей пришлось протянуть ему руку, в то время как в прошлом он молодцевато запрыгнул бы сам. Она замечала тысячи проявлений этого еще до поездки и даже месяца два назад пыталась серьезно поговорить с дядей, но тот отмахнулся от ее тревог, сославшись на то, что в последнее время променял активную жизнь в постоянных разъездах на кабинетную работу. Рейчел посоветовала ему облегчить свой график, брать на себя поменьше ответственности, но с таким же успехом можно было просить остановиться товарный состав, несущийся на всех парах.
А в ходе этой поездки ее беспокойство только возрастало. До отлета в Рим Рейчел не удавалось проводить с дядей столько времени, сколько хотелось бы, – лишь изредка ужин вместе да праздники. Но сейчас, пробыв рядом с дядей целые сутки, она начала тревожиться, что дело не только в возрасте. Еще в Риме Рейчел обратила внимание на черные мешки под глазами Вигора. Теперь она видела, что у него одышка, что он иногда держится рукой за левую сторону груди. Но всякий раз, поймав ее взгляд, дядя поспешно отнимал руку.
Он о чем-то умалчивал.
И это пугало Рейчел даже больше, чем предстоящий конец света.
После того, как в автомобильной катастрофе погиб ее отец, эту пустоту заполнил дядя Вигор. Понимая боль племянницы, он взял ее за руку и повел дальше по жизни, показывая музеи Рима, вывозя во Флоренцию, отправляясь плавать с аквалангом на Капри. Дядя научил ее всегда добиваться своей цели, не останавливаться на меньшем только потому, что она женщина. Он также привил ей уважение и любовь к истории и искусству, запечатлевшему величайшие вехи человечества в мраморе и граните, в стекле и бронзе, на холсте и бумаге.
Так как же она может не заботиться о нем? Еще когда они были в Риме, страх толкал ее ограничить Вигора, оградить от опасностей, даже вопреки его собственной воле. Но теперь, глядя на него, улыбающегося и возбужденного, Рейчел чувствовала, что была не права. Она не знала, сколько лет ей еще предстоит прожить с дядей, но понимала, что пришел ее черед взять его за руку, дать ему возможность почерпнуть у нее силы, чтобы двигаться дальше.
Он подарил ей мир – и она не могла этот мир у него отнять.
Сознавая это, Рейчел переключила свое внимание на унылый ландшафт, пробегающий внизу. Оставив ржавый остов корабля позади, вертолет летел на север, направляясь в еще более безжизненные и пустынные места. Лунный свет превращал пески, покрытые коркой соли, в бесконечную серебряную гладь, нарушаемую лишь крупными валунами, остовами других судов и редкими глыбами известняка.
Молодая женщина мысленно представила себе, как морские воды снова заполняют эту впадину, затопляя низины и превращая возвышенности в острова, каковыми они и были прежде. Вертолет направлялся к одному такому холму, расположенному приблизительно в сорока километрах к северо-востоку, к одинокому атоллу в этом океане сухой соли и песка, на который указала карта, начертанная на языке давно умершего завоевателя.
Помимо воли Рейчел чувствовала, как у нее в груди разгорается искорка восторженного возбуждения, вспыхнувшая от того пламени, которое бушевало в груди дяди Вигора. Что их ждет впереди, какая находка? Остальные также испытывали душевный подъем, даже полная сомнений Джада Шоу. Она сидела у иллюминатора рядом с Дунканом, новым оперативником «Сигмы», таким же молодым, как и она сама. Лица обоих светились энергией.
Перехватив взгляд Рейчел, Монк улыбнулся, словно спрашивая: «А помнишь, когда мы сами были такими же молодыми?» Теперь дома его ждали две дочери и любящая жена, и он с гордостью носил свои шрамы. Даже протез, заменяющий ему кисть, был для него знаком отличия.
Рейчел опустилась ниже в кресле, радуясь окружающему ее обществу, – даже молодому Санджару, который по-прежнему держал на руке сокола, прижимая его к груди. Только сейчас она по-настоящему рассмотрела изумительное оперение птицы, серебристо-белое, подчеркнутое черными и темно-серыми полосами.
Перехватив ее взгляд, молодой казах кивнул.
– Что это за птица? – спросила Рейчел.
Санджар расправил плечи, обрадованный ее интересом.
– Это кречет. Falco rusticolus. Один из самых крупных представителей семейства соколиных.
– Он очень красивый.
Санджар улыбнулся, демонстрируя ослепительные белые зубы.
– Пусть он лучше это не слышит. Он и так чересчур высокого мнения о себе.
– Но он сидит совершенно неподвижно.
Санджар провел пальцем по мягкому колпачку на голове птицы.
– Лишенная зрения, птица не знает, как двигаться. Сокол с надетым на голову колпачком будет сидеть совершенно неподвижно, полностью доверяя своему хозяину. В прошлом знатные воины появлялись со своими питомцами при дворе, на пирах, даже ездили с ними верхом.
– А теперь, судя по всему, с ними летают на вертолетах.
– Мы все приспосабливаемся к современному миру. Но соколиная охота восходит к временам Чингисхана. Монгольские воины охотились с соколами на лисиц, а иногда даже на волков.
– На волков? Вот как? Это же очень крупный зверь.
Санджар кивнул.
– Не только на волков. Но и на людей тоже. На самом деле личными телохранителями Чингисхана были сокольничие.
– В таком случае, Санджар, вы поддерживаете славную традицию, даже в наши дни продолжая заботиться о Чингисхане.
– Да, мы с двоюродным братом, – он кивнул на Арслана, сидевшего в следующем ряду, – очень гордимся своим великим предком.
– Ребята, – вмешался пилот, – мы находимся в нескольких минутах от цели. Не хотите сделать круг, чтобы взглянуть на место с воздуха?
– Да, пожалуйста, покажите нам это место с воздуха, – подавшись вперед, сказал Вигор. – Это может оказаться весьма полезным.
Все прильнули к иллюминаторам. Вертолет проносился над пустыней Аралкум. Здесь солончаки сверкали даже еще ярче. Впереди над высохшей коркой поднималась угрюмая скала. С крутыми склонами, сотворенными ветром, и слегка вогнутой вершиной она напоминала лодку, бегущую по каменным волнам.
Вертолет дважды облетел вокруг, но никто не заметил ничего необычного.
– Надо совершить посадку и продолжить исследования на месте, – высказался за всех Иосип.
– Садимся! – крикнул Монк, обращаясь к пилоту. – Как можно ближе к скале!
Пилот умело развернул вертолет и приземлился меньше чем в десяти ярдах от подветренной стороны скалы. Однако этот маневр дался ему с трудом.
– Ветер усиливается, – предупредил пилот. – Судя по всему, надвигается атмосферный фронт.
Как только распахнулся люк, стало ясно, что пилот не ошибся с прогнозом погоды. Температура понизилась на несколько градусов. Даже под защитой массивной скалы Рейчел ощутила пронизывающий ветер, забирающийся под куртку.
Все по очереди спрыгнули на землю.
Под ногами хрустела соль. Местность, простиравшаяся вокруг, представляла собой странное зрелище. Она чем-то напоминала толстый слой ломтиков жареной картошки, наваленных в огромную сковороду. Наклонившись, Рейчел разглядела, что это геометрически правильные кристаллы соли. Каждый был в палец толщиной, с острыми концами. Соль придавала дну высохшего моря какой-то колючий, неземной вид.
Стоящий рядом с Рейчел брат Иосип, не обращая внимания на геологические причуды, устремил взгляд на вершину горы. Впереди громоздились отвесные скалы, которые, правда, местами обвалились осыпями камней и крупного песка.
Все приготовили фонарики.
– Давайте сначала обойдем вокруг вершины, – предложил Иосип.
Вигор кивнул – придерживаясь рукой за левый бок.
Подойдя к дяде, Рейчел предложила ему опереться на ее плечо.
– Ну вот, старина, притащили меня сюда…
Добродушно усмехнувшись, Вигор воспользовался ее предложением. Они первыми двинулись через поле, усыпанное кристаллами соли. Первые минут десять пожилой прелат опирался на племянницу, затем, судя по всему, почувствовав себя лучше, пошел уже самостоятельно. Рейчел хотелось спросить его об этом, но она решила дать ему возможность самому начать разговор с ней, когда он будет готов.
К ним приблизился Монк, судя по всему, обративший внимание на состояние монсеньора. Озабоченно нахмурившись, он посмотрел на Рейчел, но, со свойственным ему неизменным чутьем определив ее настроение, решил промолчать. Точнее, Монк ничего не сказал про Вигора.
Он обвел взглядом корку колючих кристаллов.
– Похоже, здесь уже целую вечность не ступала ничья нога.
Только сейчас Рейчел осознала, что он прав.
– Никаких следов.
Хрупкие кристаллы росли годами. Если бы здесь кто-нибудь прошел, память об этом сохранилась бы в раздавленной соли.
Как только маленькая группа вышла из-под защиты горы, ветер вцепился в людей острыми зубами. Сильный и постоянный, он жалил открытую кожу песчинками и оставлял на языке соленый вкус.
Санджару с трудом удавалось удерживать кречета на одетой в перчатку руке. Сняв с головы птицы колпачок, он выпустил ее в воздух, давая возможность расправить крылья и избавиться от тревоги. С громким криком кречет взмыл в ночную темноту, сверкнув в лунном свете своими серебристыми крыльями.
Двоюродный брат Санджара указал на горизонт. Там, между звездным небом и равниной соли, сгущалась отчетливая полоса.
– Надвигается буря, – предупредил Арслан.
– Черный буран, – уточнил Санджар.
Прикрывая глаза от ветра, Рейчел посмотрела на бурлящую стену песка, соли и пыли, вспоминая предостережение своего дяди о том, какими ядовитыми могут быть эти тучи.
– Не хотелось бы оказаться здесь, когда буран дойдет сюда, – сказал Арслан.
Никто с ним не спорил, поэтому все ускорили шаг.
Через несколько ярдов всем уже пришлось закрывать нижнюю половину лица платками, которые раздал Санджар. Очевидно, подобная предосторожность была здесь обычным делом. Над дном мертвого моря регулярно дули самые настоящие ураганы. И все же жалящие песчинки и укусы ледяного ветра больно жгли открытые участки кожи.
Ветер вынуждал всех держаться как можно ближе к склону горы. Вытянувшись вереницей, освещая дорогу дрожащими пятнами света фонариков, маленький отряд вошел в узкую расселину между скалой и цепочкой остроконечных утесов, вероятно, остатков древнего рифа. Любая защита от пронизывающего ветра была желанной передышкой.
Впереди послышался крик.
Рейчел поспешила следом за остальными. Все столпились вокруг Иосипа. Тот светил фонариком себе под ноги, на основание скалы, разорванное здоровенной трещиной. Рейчел не сразу поняла, что так взбудоражило священника.
– Разве это не похоже на лошадиную голову? – Иосип прошелся по контурам трещины лучом фонарика. – Поднятая морда, опущенные уши, вытянутая шея.
Сделав шаг назад, Рейчел поняла, что он прав. Трещина действительно напоминала силуэт лошади, которая тонула в песчаных волнах, судорожно поднимая голову, чтобы глотнуть воздуха.
– Equus, – выдохнул Вигор. – Именно это слово было выведено на высушенном языке.
Иосип кивнул, безумно сверкнув глазами.
Опустившись перед трещиной в скале на корточки, Монк посветил внутрь фонариком.
– Похоже, там достаточно просторно, чтобы пролез человек.
– Это подземный ход? – спросила Джада.
Дункан осмотрел скалу.
– Если это так, когда-то здесь был подводный тоннель, – поправил он. – В те времена, когда озеро еще не умерло, вход должен был находиться под водой.
Иосип посмотрел на своего друга.
– Точно так же, как это было на Тисе в Венгрии. Только во время необычайной засухи открылся тайный вход в склеп, устроенный на дне реки.
– В таком случае, чего мы ждем? – спросил Монк.
Он первым нырнул в трещину, пойдя в авангарде на тот случай, если впереди ждет опасность. Остальные быстро последовали за ним.
Оглянувшись на племянницу, Вигор широко улыбнулся, едва сдерживая свой восторг.
Вот чем он жил.
Оставалось только молить Бога о том, чтобы это его не убило.
22 часа 57 минут
Вигор полз на четвереньках следом за Иосипом.
Проход оказался более тесным, чем казалось сначала, но очень кстати пришлось то, что Монк с помощью своего протеза, обладающего повышенной силой, убирал с пути все преграды: каменные завалы, песчаные наносы, коросту соли. Это был живой проходческий щит, который вгрызался в глубь земли под бывшим островом.
– Кажется, впереди через несколько ярдов проход расширяется! – предположил Монк.
Еще через минуту выяснилось, что он был прав.
Его фонарик скрылся из вида, оставив только отсвет. Следом за ним из прохода выбрался Иосип. Поднявшись на ноги, священник застыл, затем отшатнулся в сторону, потрясенный открывшимся зрелищем.
Чувствуя, как гулко колотится в груди сердце, Вигор выполз на четвереньках из прохода в пещеру. Пораженный увиденным, он выпрямился и направил фонарик вверх, добавляя свой луч к свету фонариков его спутников.
Впереди простиралась обширная пещера, полностью покрытая коркой соли. Со сводчатого белого потолка свисали блестящие сталактиты кристаллической соли. Внизу полупрозрачными клыками поднимались сталагмиты. Тут и там пол и потолок соединяли сплошные соляные колонны. Серебристо-белые кристаллы покрывали все поверхности.
Один за другим из прохода выбирались остальные, выражая вслух различные оттенки удивления.
Вылезший последним Дункан пробормотал:
– Матерь Божья…
Его остановил Иосип, озирающийся по сторонам.
– Судя по всему, эта пещера также находилась под водой. Потом вода ушла, медленно отступила, оставив после себя только морскую соль.
– И, будем надеяться, кое-что еще, – добавил Вигор, указывая в противоположный конец пещеры. – Нам нужно искать новые реликвии Чингисхана.
Маленький отряд разошелся по пещере, осторожно ступая по полу. Задача была не из легких, поскольку камни под ногами были покрыты толстым слоем тех же самых кристаллов, похожих на растопыренные пальцы, что и снаружи пещеры, но только здесь они, толщиной с сардельку, пьяно валились друг на друга, словно лес, уложенный ураганом.
Хруст раздавленных кристаллов гулкими отголосками отражался от сводов пещеры. Воздух, пахнущий морем, разъедал глаза.
Джада шепотом обратилась к Дункану, но благодаря прекрасной акустике ее голос услышали все:
– Должно быть, на протяжении столетий уровень воды поднимался и опускался, вследствие чего здесь скопилось столько соли.
– И каждый год еще добавлялись дожди, – ответил Дункан. – Которые смывали соль сверху, с земли.
Джада подняла взгляд на своды.
– Можно предположить, что во времена Чингисхана эта пещера была скрыта под водой не полностью. Однако попасть в нее можно было, только поднырнув в проход.
Вероятно, они были правы.
Внезапно почувствовав усталость и, возможно, осознав, что археология является уделом молодых, Вигор решил отдохнуть и прислонился к соляному столбу толщиной с телеграфный, посчитав, что тот достаточно прочный и выдержит его вес. Однако от прикосновения его руки столб сломался пополам, демонстрируя свою хрупкость.
К счастью, Монк и Рейчел находились поблизости. Схватив монсеньора, они оттащили его назад, спасая от дождя крупных и мелких осколков соляных кристаллов, пролившегося сверху.
– Осторожнее, дядя Вигор, – с укором произнесла Рейчел, помогая ему выпрямиться и стряхивая с его плеч искрящуюся пыль.
– Смотрите сюда! – воскликнул Монк, указывая на расширяющееся книзу основание сломанной колонны.
Обернувшись, монсеньор Верона посветил фонариком. Яркий луч света проник в самое сердце полупрозрачного столба. Там, внутри, отразилось что-то, отчего свет вспыхнул еще ярче.
– Сюда! – окликнул Вигор своих спутников.
Остальные собрались вокруг, добавляя свет своих фонариков, чтобы разглядеть то, что скрывалось внутри соляной колонны.
Иосип опустился на одно колено.
– Кажется, это каменный постамент, на котором стоит какой-то ящик.
Его друг присоединился к нему, и его лицо озарилось восторгом.
– Это похоже на то, что сказал про гробницу Аттилы венгерский епископ! – воскликнул Вигор. – Судя по всему, вот то, что мы ищем.
Иосип выпрямился.
– Нам нужно освободить ящик от соли.
Подошел Арслан, принесший сумку с инструментом. С помощью молотков, зубил и щеточек они с Иосипом очистили толстое основание колонны.
Постепенно их взору открылась шкатулка, большая, не меньше фута в высоту и вдвое длиннее.
Иосип смахнул с черной поверхности последние кристаллики соли. В нескольких местах остались следы от зубила. Иосип расковырял ногтем одну из царапин.
– Судя по всему, это серебро, покрытое налетом.
Пока Арслан освобождал от соли нижнюю половину шкатулки, Вигор подсел к своему другу.
– По-моему, ты прав. И вот крышка на петлях.
Вскоре шкатулка была выломана из спрессовавшейся соли. После сильного удара молотком она зашаталась на своем постаменте.
Выполнив свою работу, Арслан отступил назад.
– Открывать будешь ты, – обратился к своему другу Вигор. – Ты заслужил это право.
Признательно пожав ему руку, Иосип, от возбуждения лишившись дара речи, трясущимися руками поднял крышку, открывая ее под протестующий скрип просолившихся петель. Как только крышка была поднята, передняя стенка отвалилась вперед, вероятно, прикрепленная к днищу на петлях.
Рейчел отшатнулась назад, прикрывая ладонью рот.
– О господи…
23 часа 02 минуты
Когда племянница Вигора отступила назад, Дункан смог отчетливо рассмотреть содержимое шкатулки.
Это была миниатюрная копия судна, с острым килем, устремившимся вперед наростом бушприта и бортами, изготовленными из искусно изогнутых дощечек. Две мачты несли квадратные паруса, чуть собранные складками подобно раздвинутым занавескам.
– Похоже на джонку династии Сун, – заметил Вигор. – В Средние века такие суда бороздили моря и реки Китая.
Рейчел покачала головой.
– Но только это судно построено из человеческих ребер и позвоночника. А паруса сделаны из высушенной человеческой кожи.
Шагнув ближе, Дункан убедился в том, что она права. Изогнутые дощечки бортов действительно были ребрами. Нарост бушприта был позвонком. Вероятно, и в отношении парусов Рейчел также не ошиблась – это была человеческая кожа.
– Снова Чингисхан, – заметил Монк.
– Откуда такая уверенность? – спросила Рейчел.
– Я могу отправить образец в Рим, в генетическую лабораторию, – предложил Вигор. – Ответ мы получим где-то через день.
Толкнув Дункана в бок, Джада сказала:
– А можно сделать это прямо сейчас.
Все взгляды устремились на молодого оперативника.
Тот все понял.
– Доктор Шоу права. – Подняв руки, он пошевелил пальцами. – Если ткани принадлежат тому же самому телу, я это почувствую.
Остальные освободили ему место. Подойдя к открытой шкатулке, Дункан протянул руки и провел кончиками пальцев вдоль изогнутых бортов судна. И тотчас же почувствовал то же самое давление, то же самое уникальное энергетическое поле, что и раньше. Он готов был поклясться, что сейчас может даже различить цвет этого поля. Этим понятием такие люди, как он, описывали незначительные изменения электромагнитных полей, которые нельзя было определить никакими другими характеристиками. Это было все равно что пытаться объяснить слепому, что такое синий цвет.
Вот только в данном случае, если бы Дункану предложили выбрать для поля подходящий цвет, он остановился бы на черном.
Отступив назад, Рен встряхнул руками, избавляясь от щекочущего ощущения в кончиках пальцев. Его охватила дрожь.
– Определенно, это то же самое поле, – заключил он.
Прежде чем кто-либо успел сказать хоть слово, раздался пронзительный крик, заставивший всех вздрогнуть. Беспрепятственно пролетев по тоннелю, кречет взмыл под своды пещеры. Молодой охотник поднял руку, и птица, сложив крылья, упала прямо на запястье, учащенно дыша раскрытым клювом.
– Должно быть, наверху буря, – заметил Санджар, смахивая песчинки с крыльев кречета. – Нам нужно уходить.
Послышался еще один писк – теперь ожила рация. Переговорив с пилотом, Монк получил подтверждение.
– Он говорит, нам нужно улетать. – Коккалис указал Дункану на шкатулку. – Закрой ее, и все быстро уходим.
С помощью Иосипа и Вигора Дункан закрыл потемневшую от времени шкатулку и поднял ее. Она оказалась чертовски тяжелой. Если это действительно было серебро, шкатулка стоила целое состояние.
Монк помог Дункану протащить шкатулку по тоннелю. Поднявшись наверх, молодой оперативник понял, что внезапное желание кречета присоединиться к своему хозяину было оправданным. Звездное небо исчезло. Над головой метались черные тучи. Мириады песчинок отчаянно колотили по скале. Дальше на запад дела обстояли еще хуже.
Маленький отряд поспешно двинулся в обратный путь, возвращаясь по своему же следу раздавленных кристаллов соли. Все двигались боком, подставляя ветру спины. Видимость стала отвратительной. Дункан нес шкатулку под мышкой, другой рукой держа за руку Джаду. Впереди Монк и Рейчел помогали Вигору, а Санджар и его брат поддерживали Иосипа.
Наконец они оказались за противоположным склоном горы, укрытые от прямых порывов ветра. Заметив их, пилот распахнул люк, выпрыгнул из вертолета и замахал рукой, призывая поторопиться.
Впрочем, никто не нуждался в дополнительных понуканиях.
Дружно добежав до вертолета, все быстро забрались в кабину. Еще до того, как все успели пристегнуться, пилот уже поднял «птичку» в воздух.
Едва шасси оторвалось от земли, вертолет развернулся и полетел над самой соляной равниной, стараясь как можно дольше укрыться за высокой скалой, максимально увеличивая расстояние до надвигающейся бури. Все расселись по креслам, защелкали замки ремней безопасности. Наконец «вертушка» резко взмыла выше, подталкиваемая передним фронтом бурана, и на полной скорости устремилась вперед. Словно желая проверить прочность ремней безопасности, началась болтанка, и у всех заклацали зубы.
Несколько долгих минут никто не говорил и, можно даже сказать, не дышал.
Ускользнув из пасти бурана, вертолет выровнялся.
– Дальше все будет гладко, – заверил пилот, однако прозвучавшая в его голосе дрожь позволяла предположить, что опасность была гораздо серьезнее, чем все предполагали.
Вертолет несся в ночи. Над головой снова сияли звезды.
Наконец Дункан шумно выдохнул.
– Что ж, славно повеселились.
Джада в ужасе посмотрела на него.
23 часа 33 минуты
По дороге обратно Вигор изучал потемневшую от времени серебряную шкатулку. Она лежала на кресле рядом с Дунканом, накрывшим ее рукой.
Монсеньор представлял себе содержимое шкатулки. Однако подобные мысли мучили не его одного.
– В этой шкатулке должен быть спрятан ключ, – нарушил молчание Иосип. – Какое-то указание на то, куда отправиться дальше.
Вигор вспомнил зашитый глаз на переплете древней книги – и спрятанные за ним тайны.
– Вероятно, ты прав. Как только мы вернемся в твою библиотеку, надо будет заняться исследованиями.
Должно быть, от Иосипа не укрылось прозвучавшее в его голосе сомнение.
– В чем дело?
Вигор неопределенно махнул рукой.
– Так, просто устал, – солгал он.
– Хочется узнать, сколько еще реликвий Чингисхана осталось, – задумчиво промолвил Иосип. – На сколько кусков разделили тело великого хана?
Вигор повернулся к своему другу, удивленный его слепотой.
– Осталось всего одно место.
Иосип нахмурился.
– Почему ты так уверен?..
И тут его взгляд озарился пониманием. Он похлопал монсеньора по колену.
– Пусть твое тело устало, друг мой, но рассудок твой бодр.
Монк, слышавший этот разговор, встрепенулся.
– Как насчет того, чтобы объяснить тем, кто слаб и телом, и рассудком?
Вигор одарил его теплой улыбкой.
– Шкатулка, которую мы сейчас обнаружили, серебряная. – Он кивнул на ларец, лежащий рядом с Дунканом. – Но, по словам венгерского епископа, шкатулка в гробнице Аттилы была железной.
Иосип возбужденно выпрямился.
– Это означает, что последний ларец, содержащий величайшее сокровище, за которым мы охотимся, должен быть золотым.
Монк вынужден был признать справедливость его рассуждений.
– Подобно трем шкатулкам с мощами святого Фомы. Железной, серебряной и золотой.
Вигор кивнул.
– Мы в одном шаге от пропавшей могилы Чингисхана.
Дункан похлопал по шкатулке ладонью.
– Это если вы сможете разгадать загадку корабля, сделанного из человеческих костей.
Вигор вздохнул, моля Бога о том, чтобы тот дал ему силы пройти через это испытание.
Продержаться бы еще совсем немного…
Пилот сообщил хорошие известия.
– Ребята, мы вернулись туда, откуда вылетели. Но, возможно, придется на ночь задраить люки. В такую погоду не позавидуешь ни человеку, ни зверю, у которого нет надежной норы.
Вигор оглянулся на темнеющую на горизонте тучу. Похоже, черный буран не отказался от погони и надвигался всей своей мощью.
Прекрасно понимая, что случится в ближайшее время, пилот быстро направил вертолет вниз к ржавому остову корабля, спеша укрыться за ним. Несомненно, огромному судну уже приходилось видеть на своем веку подобные бури, и он был готов к новому испытанию.
Монсеньор Верона с облегчением откинулся на спинку кресла.
«Спустившись под землю, мы будем в безопасности».