Глава 15
Поездка должна была занять семнадцать минут, самое большее — двадцать, от Хьюстона до Первой авеню, потом, через пять миль, налево, на 96-ю, прямо по Парк-авеню, еще две мили, потом налево, на 131-ю улицу, но движение прочно замерло, когда Сэм пересек Бульвар Мартина Лютера Кинга.
На «Рейнджровере», которому уже двенадцать лет, он еле полз по улицам Нью-Йорка и орал в сотовый телефон на Феликса.
— Я не знаю, что произошло, Феликс! Проклятье, я не торчу в этой церкви вместе с ней круглые сутки!
Он смотрел в лобовое стекло и слушал крики Феликса:
— Мэгги — твоя жена! Она носит твоего ребенка, а ты не знаешь, что происходит? Почему меня это не удивляет, Сэм? С меня хватит! Мне надоела эта драма, эта неразбериха!
Сэм решил уехать с Парк-авеню и попробовать проехать по Мэдисон.
— Тебе надоело? Тебе? Это смешно. Это я говорил тебе не пытаться никого клонировать прежде всего, помнишь? А теперь тебе до смерти надоело. Это смешно.
Он сделал поворот, слушая тирады Феликса и глядя на темные облака, заполняющие небо.
— Пресс-конференция, Феликс? Ты собираешься устроить пресс-конференцию и сказать им, что нет нового клона Иисуса? Это наверняка поможет. Как же! Да, они, конечно, поверят парню, который создал первый клон и так долго держал это втайне.
Феликс закричал:
— Кто-то должен это прекратить!
— Ты хочешь сказать, кто-то должен помешать им разорвать Мэгги на части! Вот что важно, Феликс! Заткнись и сделай что-нибудь полезное. Скажи мне, что говорят по телевизору. Я всего в шести кварталах от вас, но все стоит.
Он слышал, как Феликс прибавил громкость телевизора.
— Они ничего не говорят о том, что происходит сейчас. Они пересказывают историю — мою, Мэгги и Джесса. Говорят, если Мэгги не умерла одиннадцать лет назад, почему они должны верить, что Джесс погиб? Они говорят, что я солгал.
— Замечательно! — проворчал Сэм. — И ты хочешь устроить еще одну пресс-конференцию!
— Я не стану опять подвергать свою семью этому безумию, которым кормятся журналисты! Не собираюсь показывать их всяким сумасшедшим! Это следует прекратить!
— Именно это ты и сделаешь, Феликс. Ты поможешь вывезти оттуда Мэгги.
Сворачивая на Мэдисон, Сэм давал Феликсу инструкции.
— Господи, Мэдисон тоже стоит в пробке, — прорычал Сэм. Он увидел, как освободилось место у обочины, и втиснул туда машину носом вперед, заехав одним колесом на тротуар, сдал назад, потом выровнял «ровер» — стандартная для Нью-Йорка процедура, если не хочешь, чтобы у тебя украли место.
— Я пробегу последние четыре квартала. Займись этим, Феликс! — сказал Сэм и выключил телефон. Посмотрел вверх, на темнеющее небо, и побежал, молясь, чтобы пошел дождь.
Когда он добрался до 131-й улицы, стало ясно, что именно Мэгги была причиной пробок. Репортеры и люди с камерами заполняли улицу. Все окна были открыты, все площадки перед домами, каждое крыльцо и ступеньки перед ним были заполнены зеваками, старающимися хоть краем глаза взглянуть на женщину, беременную вторым клоном Христа.
Сэму пришлось протискиваться сквозь толпу, иногда при помощи кулаков прокладывать дорогу вдоль улицы. Когда он добрался до кирпичного дома, в котором находилась баптистская церковь, он увидел, что двери и окна закрыты. Всего одна патрульная машина стояла там, и два полицейских в ней, кажется, признали свое поражение. Или они максимально придерживались международной нормы общения с толпой — не применять силу для разгона незаконных сборищ, не связанных с насилием. Сэм проложил себе путь к полицейской машине и постучал по стеклу. Когда окно опустили, он сказал:
— Мне нужно попасть внутрь. Вы мне поможете?
— Приходи в другой день, приятель. Сегодня закрыто.
Сэм посмотрел вверх, на небо, с которого еще не упала ни одна капля. Если бы это произошло, толпа бы рассеялась.
— Моя жена — та женщина, о которой говорили в новостях. Она беременна. Мне нужно вывести ее оттуда так, чтобы эти лунатики ей не причинили вреда. Обеспечьте мне проход и помогите проникнуть туда.
Полицейские переглянулись.
— Если мы поставим барьеры, эта толпа их снесет и набросится на вашу жену раньше, чем мы доведем ее до машины. Мы не можем стрелять и бить людей только потому, что они думают, будто это Второе Пришествие. Мэру это не понравится.
— Ладно, можете просто провести меня туда?
Они вышли из патрульной машины, держа в руках дубинки и мегафон.
— Встаньте за нами, — велел Сэму один из них.
— Люди! — заорал полицейский в мегафон. — Сойдите со ступенек церкви!
Где-то зажегся прожектор кинокамеры. Полицейские проталкивались вперед, раздвигая толпу дубинками, Сэм шел за ними.
— Люди! Сойдите со ступенек!
Некоторые прижались к ограждению, другие прыгнули в толпу на тротуар, пытаясь дать дорогу полицейским и Сэму.
У двери Сэм попросил мегафон.
— Мэгги! — крикнул он. — Это я! Открой дверь! — Вспыхнули камеры.
Дверь слегка приоткрылась под напором. Рука священника высунулась наружу и втащила Сэма внутрь.
Мэгги лежала на кожаном диване в кабинете священника, закрыв ладонью глаза; ей хотелось закрыться от всего мира. У нее болела спина. Рядом на стуле сидел Адамо.
Она услышала голос Сэма:
— Оставь мою жену в покое!
Только тут она осознала, что Адамо держит ее за руку.
Она открыла глаза и села, а Адамо встал. Сэм подошел к нему и толкнул в грудь.
— Что ты тут делаешь, почему трогаешь руками мою жену?
Адамо, хоть и ниже ростом и мельче Сэма, тем не менее сжал кулаки опущенных рук.
— Desiderate combattere? — спросил Адамо.
— Уйди, Адамо. Просто уйди, — попросила Мэгги.
— Vaffanculo, — ответил Сэм шокирующе вульгарным итальянским ругательством, особенно учитывая то, что они находились в церкви.
— Адамо, я попросила тебя уйти! — закричала Мэгги, пока Сэм кружил вокруг него. Она видела, что сделал Сэм с Феликсом много лет назад, когда узнал о клонировании.
Адамо пошел к двери, ткнув пальцем в Сэма для пущей убедительности.
— Я ухожу только потому, что ты меня попросила, mia cara!
— Я тебе покажу mia cara! — заорал Сэм.
Мэгги вскочила с дивана и схватила Сэма за руку, а Адамо быстро вышел и закрыл дверь.
Сэм повернулся к ней.
— Какого черта он всегда вертится вокруг тебя? Почему ты никогда не включаешь свой проклятый телефон?
Мэгги грустно улыбнулась, радуясь, что он здесь. Повернулась и посмотрела сквозь ставни.
— Как мы отсюда выберемся, Сэм?
Он вздохнул.
— Что ты с нами сделала, Мэгги? — Он протянул руки поверх ее живота и обхватил ладонями лицо. — Что с нами теперь будет?
— Ты сможешь получить ребенка, — сказала Мэгги.
Сэм нахмурился.
— Ты заставил меня его выносить, но я не могу вырастить его, Сэм. Просто не могу. Мне следовало сказать тебе раньше. Я хочу получить развод после того, как он родится.
Он был поражен.
— Ты не хочешь собственного ребенка?
Мэгги вздохнула и почувствовала запах, смутно знакомый. Она принюхалась, и ее ноздри наполнил мускусный запах секса. Тут она вспомнила, где раньше чувствовала этот аромат. Мэгги бросилась к стойке, где священник хранил журналы, и начала один за другим швырять их в Сэма.
— Ты был с ней! — кричала она.
Сэм поднял руки, защищаясь от журналов.
— Нет, не был.
— Был! Ты только что занимался сексом с Корал! — кричала Мэгги.
— Нет… ну, ты же не хочешь спать со мной, поэтому… мне иногда приходится делать это самому.
— Надушившись духами? — она бросила в него еще несколько журналов.
Зазвонил телефон Сэма. Он отвернулся, чтобы ответить под градом обрушившихся на его плечи журналов.
— Хорошо, мы готовы. — Уклоняясь от летящих журналов, он добрался до Мэгги и схватил ее. — Это Феликс. Он увезет нас отсюда. Давай отложим это на потом.
— Я с тобой никуда не поеду! — крикнула Мэгги.
— Нет, поедешь!
— Ты опять меня предал! Сколько раз ты собираешься предавать меня, Сэм?
Сэм привлек ее к себе.
— Только на пару раз больше, чем ты!
— Что?
— Ты покинула нашу супружескую постель. Ты спряталась в этой церкви и оставила меня одного. Ты проводишь время с другим мужчиной. Хуже всего, Мэгги, ты подвергаешь опасности нашего ребенка. А теперь оказывается, что он тебе даже не нужен!
Мэгги зло смотрела на Сэма, ее ноздри наполнял аромат духов Корал. Она понимала, что Сэм прав, но не хотела в этом признаться.
Оглядывая комнату, из которой она вышла, чтобы обвенчаться с Сэмом, Мэгги прошептала:
— Что нам делать?
Он погладил ее по плечу.
— У нас не было ни одного шанса после смерти Джесса, правда, Мэгги? Простить меня казалось тебе предательством по отношению к нему, не так ли?
Мэгги ничего не ответила.
— Давай выбираться отсюда.
Он открыл дверь, обхватив ее рукой. Там стояли на коленях на полу Шармина, священник, его жена, старшая распорядительница и пара постоянных работников из кухни для прихожан. Адамо не стоял на коленях, просто смотрел сердито.
— Мы молились за тебя, — сказал священник.
— Подслушивая у двери. Понятно, — сказала Мэгги.
— Наверное, это я во всем виновата, — прибавила Шармина, махнув рукой в сторону двери и толпы за ней.
— Шармина, детка, у меня такое чувство, что это правда, — заметил Сэм.
— Нет, Шар, — возразила Мэгги, похлопав ее по спине.
Священник отвел их на верхний этаж и спустил вниз шаткую лестницу. Сэм помог Мэгги взобраться по ней, и они оказались на крыше.
Он окинул взглядом небо.
— К счастью для нас, в этом городе так много частных площадок, что вертолеты умеют садиться на любую крышу, если здание прочное и у тебя достаточно денег.
— Куда мы полетим. Сэм? Наверное, пресса знает, где мы живем.
— Погоди! Вот в чем дело! — воскликнул Сэм. — Деньги. Достаточно денег — это все, что нам нужно. — Он достал сотовый телефон и нажал кнопку. — Феликс, это опять Сэм. Послушай, единственный способ покончить с этим, — исчезнуть. Нам нужно выбраться из страны прямо сейчас. Сегодня! Тебе только нужно заплатить за это. Мы исчезнем, как она это уже делала раньше. Тогда ты и твоя семья сможете расслабиться.
Внизу улицы были полны людей, надеющихся взглянуть на что-нибудь осязаемое, во что можно верить. Она уже такое видела, позволила людям этой церкви верить, не отказываться от своих надежд. Это напоминало ей о том времени, когда Джесс был жив. Тогда вера была для нее реальной, потому что она могла обнимать Сына Божьего, кормить его обедом, укладывать спать, рассказывать истории о прекрасном, потерянном мире, который он когда-нибудь спасет.
Она увидела вдали приближающийся вертолет.
— Что? — закричал Сэм. — Что значит — ты не хочешь впутываться? Она сделала это не нарочно, Феликс. Я знаю, что ты ставишь на первое место семью, но…
Сэм послушал.
— Ради Бога, это из-за тебя…
Феликс перебил его, он кричал так громко, что Мэгги тоже его слышала.
— Тот мальчик, которого я клонировал, мертв. Это возмутительно. Просто возмутительно, что вы двое снова все это затеяли. Если ты думаешь, что я заплачу вам, чтобы вы исчезли и оставили здесь меня и мою семью на растерзание прессы, ты ошибаешься. Вы двое это сделали, вы это и уладите. Собственно говоря, иди ты к черту, Сэм.
— Сам иди к черту!
— Сэм, у меня есть деньги, — сказала Мэгги.
Он дал отбой.
— Не волнуйся. Как-нибудь я…
Мэгги почувствовала, как волна боли прошла от спины к животу.
— У меня они есть, Сэм. Я откладывала все деньги, которые мне в эти годы платил Феликс.
— Правда? Ну, это должно немного помочь.
Он замахал руками, потому что вертолет пошел на снижение.
Она нагнулась, держась за бок, чтобы уменьшить боль.
— Сэм, я положила деньги в банк, чтобы он их вложил куда-нибудь. Мои сбережения выросли. Думаю, теперь там около двух миллионов долларов.
Должно быть, люди на улице тоже увидели вертолет. Сэм перестал махать руками и повернулся к ней.
— У тебя два миллиона долларов?
— Так мне кажется. — Мэгги поморщилась. — Сэм, я…
Он злобно смотрел на нее.
— Наверное, ты очень смеялась над агентством «Детективы Даффи».
— Я не думала о деньгах. Я привыкла жить скромно и вести обычное хозяйство. Они копились годами, и я просто о них не думала.
— Ты должна была думать о деньгах, когда покупала одежду в Милане. Я считал, что ты тратишь свои последние копейки. Ты должна была думать о них, когда я покупал тебе уцененное подвенечное платье.
Мэгги повесила голову, пристыженная. Он прав.
— Пресвятая Матерь! Благослови нас, Матерь! — кричали люди на улице.
— Я дам тебе развод, как только мы отсюда выберемся, Пресвятая Матерь, — заявил Сэм.
Вертолет пошел на посадку. Сэм отвернулся и замахал рукой.
Мэгги застонала.
— Сэм, наверное, у меня схватки.
Сэм с отвращением фыркнул.
— Конечно, правильно, — крикнул он. — Что это? Четвертый акт драмы «Мэгги ненавидит Сэма»? «Сэм, я так рада родить тебе ребенка», но дай мне выпить этот чай, чтобы убить его. «Сэм, я люблю тебя», но я убью тебя в нашу брачную ночь. «Сэм, надрывай пупок, заботясь обо мне», чтобы мне не пришлось тратить мои два миллиона долларов? «Сэм, я рожу твоего ребенка», но ты можешь оставить его себе, а я хочу получить развод? Еще одна ложь, чтобы подергать глупого Даффи за ниточки?
Мэгги с сожалением покачала головой, а ветер, поднятый вертолетом, трепал ее волосы и одежду.
Сэм повернулся, чтобы помочь пилоту провести хвостовой винт между воздушным кондиционером и дымоходом. Когда он снова повернулся, Мэгги хватала ртом воздух.
Он выругался, помог ей забраться в вертолет, потом спросил у пилота:
— Можете высадить нас поближе к лавке «Йербериа Гваделупе» на приморском бульваре Луиса Муньоса, возле Третьей авеню?
— Не очень близко, — ответил он.
— Как насчет угла 127-й и Мэдисон? Там стоит моя машина.
Пилот поднял большие пальцы вверх.
— Конечно.
Сэм пристегнул Мэгги.
— Или уже весь Гарлем знает, что ты будешь рожать там?
— Нет, Сэм. Только Шармина.
Он застонал.
Мэгги быстро забыла о боли в спине и о ссоре с Сэмом во время подъема. Полет начался достаточно хорошо, вертолет поднялся и завис, опираясь на воздушную подушку. Винты вращались все быстрее, он развернулся по ветру, и она почувствовала мощный толчок вверх, словно гигантская птица пустилась в полет. Внезапно сила тяжести исчезла. Вертолет подбрасывало, качало из стороны в сторону и сверху вниз — «вертушка» старалась удержаться в воздухе. Это очень напоминает ее жизнь, подумала Мэгги, вырвавшуюся из-под контроля и несущуюся в неизвестном направлении. Пока она боролась с тошнотой, один из приборов привлек ее внимание. На нем была табличка «Альтиметр», и он плавал по всей кабине. Видит ли это пилот? Его руки лениво скользили по рычагам управления.
Испытав шок, она осознала, что они действительно повернули на юг и теперь, слава Богу, приближаются к месту назначения. Если Мэгги удастся сдержать тошноту и ступить ногами на твердую землю, она знала, что сделает.
Когда вертолет приземлился, они выбрались на крышу вестибюля здания. Сэм нашел дамскую комнату и отвел Мэгги туда. У двери он сказал:
— Ты сможешь ни с кем не разговаривать несколько секунд и не объявлять себя Девой Марией?
Она опустила голову.
— Сэм…
— Сиди в кабинке, пока я заберу машину, хорошо? Я вернусь и постучу. Тогда можешь выйти.
Сэм помчался за угол к машине. Нажимая на клаксон, он прорывался сквозь поток машин, действуя агрессивно, толкая их бампером. «Я займу место, которого не существует, впереди тебя», — такой способ передвижения был популярен среди водителей Нью-Йорка.
Сэм дал изумленному владельцу газетного киоска сто долларов, чтобы тот пять минут посидел за рулем «ровера», пока он сходит за Мэгги. Иначе Сэм мог стать жертвой жадных эвакуаторов, бороздящих улицы в поисках припаркованных во втором ряду автомобилей.
Вернувшись в здание, он постучал в дверь дамской комнаты и подождал. Никакого ответа. Мэгги там не было. Сэм в панике выбежал в вестибюль и стал искать ее. Он вышел на улицу, бегал взад и вперед, звал ее по имени, но так и не получил ответа.
Мэгги покинула дамскую комнату, как только Сэм ушел. На улице, держась за живот, она остановила проносящийся мимо кэб. Водитель ударил по тормозам и дал задний ход. Потом выскочил, открыл дверцу, подал ей руку и помог сесть.
— В какой госпиталь, леди? — спросил он.
— Не в госпиталь, — ответила она, устраиваясь на сиденье. Боль в спине не становилась сильнее, поэтому она считала, что у нее есть время. Она спросила, не знает ли он телестудию, которая ведет репортаж о гарлемской Черной Мадонне.
— Я как раз его слушал, — ответил он.
— Можете отвезти меня туда?
Она увидела, как он посмотрел в зеркало заднего обзора, и, вероятно, понял, кто она такая, но нью-йоркские таксисы — это особая порода людей: ругающиеся стоики, готовые везти кого угодно, куда угодно и ради чего угодно.
— Будет сделано, леди, — сказал он и влился в поток машин.
Мэгги представила себе, как Сэм обнаружит, что она исчезла, и молила Бога, чтобы тот удержал его и не дал кого-нибудь застрелить. Она жалела, что не рассказала ему о своем плане, но ничего уже не поделать. Он бы ее не пустил.
В вертолете она решила исправить то, что натворила. Феликс прав. Есть только один выход — рассказать правду.
