ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ
Эйприл снова взмолилась, обращаясь к женщине за стойкой, где продавали билеты. На бейдже значилось ее имя — « Брэнди ». Она увидела, как на губах этой Брэнди гаснет любезная улыбка.
— Послушайте, мэм, самолет улетает через тридцать минут. Вы даже не успеете пройти контроль.
— Вы не понимаете,— сказала Эйприл.— Это вопрос жизни и смерти. В буквальном смысле жизни и смерти, я не шучу.
— Будете так волноваться, и я ничем не смогу вам помочь,— нравоучительно произнесла Брэнди.
— Я вовсе не волнуюсь,— пробормотала Эйприл, хотя и по тону, и по выражению лица было ясно: она готова взорваться в любую секунду.
Брэнди постучала по клавишам, взглянула на экран, снова постучала.
— Что вы делаете? Ищете мне место?
Брэнди подняла глаза и окинула ее укоризненным взглядом, словно говорившим: «А вы что-то имеете против?»
— Простите,— прошептала Эйприл.— Простоя… Это страшно важно!
— Ничего.— Брэнди покачала головой, глядя на экран.— Ровным счетом ничего. Ни одного места.
— Но ведь я могу полететь и стоя? Или кто-то из пассажиров не придет?
— Да, но день заканчивается, и у меня уже есть десять человек, стремящихся попасть на первый рейс до Нью-Йорка. Они пришли раньше вас.
— Десять?!
— Несколько рейсов вылетело с опозданием,— объяснила Брэнди.— Ладно, внесу вас в список «стоячих», только уйдите наконец с глаз долой. Тут и без вас полно пассажиров, для которых полет — вопрос жизни и смерти.
Эйприл торопливо закивала в ответ. Она готова была пасть на колени перед этой авиационной королевой, и не существовало унижения, на которое она не пошла бы, лишь бы попасть на ближайший рейс до Нью-Йорка. Она схватила билет, побежала по коридору, свернула за угол. И резко остановилась. Перед аркой металлоискателя выстроилась длиннющая очередь. Но как же так? Неужели все эти люди должны лететь именно сейчас? Неужели им всем куда-то надо? Неужели они не могли пройти контроль раньше?
— Просто муки адские,— произнесла крохотная старушка, оказавшаяся рядом, в самом хвосте.— Нет, ей– богу, иногда мне кажется, оно того не стоит. Но когда я вижу своих внуков… У меня их четверо. Джошу пять, и он самый славный, самый потрясающий…
— Простите,— пробормотала Эйприл.
Ей страшно не хотелось перебивать эту милую пожилую даму.
— У меня просто голова раскалывается. Мы с вами стоим в самом конце?
— Боюсь, что так.
— Но у меня рейс…— Она взглянула на наручные часы.— О, теперь я ни за что не успею!
Бабушка тут же пошла навстречу.
— Тогда, может, вы встанете передо мной?
Перед ней было не меньше ста человек. Щедрое, благородное предложение, но от него не легче.
— Не поможет,— прошептала Эйприл.
Она стояла словно парализованная.
— Почему бы вам не попробовать пройти без очереди? — осведомилась любезная старушка.— Уверена, услышав о причине спешки, вас все пропустят.
— Не думаю,— покачала головой Эйприл.
Она слышала немало историй о том, как ужасно порой ведут себя люди в очередях. Даже покусать могут.
Пожилая леди приподнялась на цыпочки и заглянула ей в глаза.
— Это ведь из-за семьи вы так торопитесь, я права? Сразу видно.
Эйприл почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы.
— Да.
— Тогда вы просто обязаны пройти без очереди! Никогда в жизни вы потом не увидите всех этих людей. Вам должно быть плевать, обидится на вас кто-то или нет. Если жить с мыслью, как бы никого не обидеть, ни к чему не придете и ничего не получите.
Сердце у Эйприл учащенно забилось, а ладони вспотели — примерно то же происходило с ней всякий раз, как ей приходилось читать лекции в Библиотеке Конгресса. Но ведь она всегда справлялась. И сейчас справится.
— Спасибо вам,— прошептала Эйприл, наклонилась и чмокнула старушку в морщинистую щеку.
— Бегите, бегите! Вперед! — прошептала та и подбодрила ее жестом, вскинув маленький кулачок.
Как ни покажется странным, но это была необходимая Эйприл разрядка. Она уверенно зашагала вдоль выстроившихся в очередь людей, лица которых, если присмотреться, выражали одно: любопытство.
«Да как она посмела? Быть того не может!»
Но Эйприл посмела. Она приблизилась к началу очереди, где стоял мужчина лет сорока — серый костюм, деловой вид — и громко общался по мобильному.
— Да, да, да,— говорил он.— Что ж, можешь передать Джеку, что если попробует высунуться с предложением меньше чем на три миллиона долларов, пусть лучше не рыпается!
— Простите.
— Что? Джек так и сказал? Ну, полный идиот, что с него взять!
— Простите, извините за беспокойство, сэр…
— Погоди, мне тут мешают,— проворчал бизнесмен в трубку.— Что вам нужно? — спросил он Эйприл, прикрывая микрофон ладонью.
— Я понимаю, это звучит несколько необычно, но я просто хотела…
— Пропуск покажите! — потребовал мужчина.
— У меня нет никакого пропуска.
— Тогда возвращайтесь обратно в очередь,— сказал он и снова заговорил по телефону.
И только тут Эйприл услышала возмущенные возгласы, которые старалась не замечать, притворяясь, что их заглушает громкий разговор по телефону.
« Ступай обратно в очередь!»
«Все на нервах!»
«Мы все тут ждем, женщина!»
«Вы не президент авиакомпании!»
Сотни пар глаз, горящих ненавистью, уставились на Эйприл. И она почувствовала, что хочет превратиться в невидимку. Она допустила большую ошибку. А потом она вновь увидела крошечную старушку, стоявшую в самом конце очереди. Она казалась муравьем, маленькой точкой, пылинкой, однако победно вздымала кулак, точно победитель на ринге.
«Не смей сдаваться!»
Эйприл вцепилась в руку бизнесмена.
— Да ты что, с ума сошла? — взвизгнул он, пытаясь вырваться.
Тогда Эйприл ухватила его за галстук и притянула к себе.
— Послушай, друг. У меня выдался очень трудный день. Очень. Хуже, чем ты можешь себе представить! Поэтому если не хочешь по-настоящему разозлить меня — а ты не хочешь, верно? — позволь мне пройти.
Неожиданно бизнесмен улыбнулся и осторожно вынул дорогой шелковый галстук из цепких пальцев Эйприл. Он положил руку ей на плечо и оттолкнул в конец очереди.
— Вали домой, мамаша! Нервы надо лечить,— со смешком добавил он.
И тут в голове у Эйприл словно что-то щелкнуло. Она вырвала мобильный из руки мужчины, размахнулась и отшвырнула его в сторону. Она наблюдала за тем, как телефон, точно плоский камешек, летит и отскакивает от отполированного пола.
— Нет, это черт знает что! — взвыл бизнесмен.
Он, раскинув руки, бросился подбирать свое сокровище.
— Вызовите кто-нибудь полицию! Эту хулиганку надо арестовать!
— Сам вызывай,— сказала женщина, стоявшая неподалеку от него.
Волосы в мелких кудряшках, почти полное отсутствие макияжа. Она повернулась к Эйприл.
— Трудный день, дорогая?
— Хуже не бывает,— ответила Эйприл.
Она встала в очередь и сняла туфли, а потом бросила их вместе с сумкой в контейнер на ленте, где вещи должны были прогнать через рентген. Никто не возражал.
— А этот тип с мобилой — псих ненормальный,— сказала женщина в кудряшках.— Я права? — обратилась она к другим людям в очереди.
Да, дружно согласились все. Определенно псих и ненормальный. Без вариантов.
— Спасибо, спасибо, спасибо вам,— благодарила Эйприл этих людей.
— Проходите,— сказал охранник и протянул руку взять у нее удостоверение личности и билет.
Она отдала ему все, прошла через металлоискатель и, поравнявшись с вещами на движущейся ленте, подхватила свои туфли и сумку. В одних носках она бросилась к терминалам, где производилась посадка. Нашла номер своего: светящаяся табличка указывала, что рейс не задерживается и посадка идет. Надежда все еще оставалась, но слабая.
Она подошла поближе и увидела, что большинство пассажиров уже прошли на посадку. Эйприл бросилась к стойке, за которой сидела приятной наружности молодая женщина.
— Чем могу помочь? — спросила она.
— Мне нужно сесть в этот самолет,— сказала Эйприл.
— Не думаю, что для вас найдется место,— покачав головой, ответила женщина.— Но мы попытаемся.
Эйприл поставила локти на стойку и обхватила руками голову.
— Это значит, что я не полечу?..
— Скорее всего, нет,— ответила женщина и указала на группу людей, стоявших в нескольких ярдах.— Они тоже ждут свободного места. Причем некоторые — с самого утра.
— Спасибо,— пробормотала Эйприл.
Она развернулась и направилась к людям. Лица у них были измученные, отчаявшиеся. Эйприл прекрасно понимала их — однажды во время снежного бурана ей пришлось провести в аэропорту Чикаго почти двое суток.
— Четверо из нас точно не пройдут,— сказал мужчина в пестрой гавайской рубашке и с загорелым лицом.— Я пересчитал всех, кто поднялся на борт. Нас одиннадцать человек, если считать вас, а стоячих мест только семь.
— Тогда почему никто не уходит?
— В надежде на чудо,— сказала одна женщина.
В руках она держала фотографию своих детей. Под глазами темные круги — намучилась, бедняжка. Она хотела домой.
— Человек всегда надеется на лучшее.
— Прекрасно вас понимаю,— заметила Эйприл, наблюдая, как последние счастливчики поднимаются по трапу.
Тут голос из громкоговорителя начал выкликать фамилии, и группа стала редеть. Надежда таяла, просачивалась, как песок сквозь пальцы.
— Нет, погодите,— сказала Эйприл.— Мне непременно нужно попасть на этот самолет.
— Ну, ваша история наверняка не хуже, чем у любого из нас,— заметил мужчина в гавайской рубашке, быстро подхватил сумку и ушел, когда назвали его фамилию.
— Нет! Вы не понимаете!
Женщина со снимком положила руку на плечо Эйприл.
— У меня сын болен лейкемией. Я проторчала здесь весь день, понимаете, весь день! Я нужна своей семье, а они нужны мне,— добавила она.— Неужели у вас ситуация хуже?
Эйприл пыталась подобрать нужные слова, но у нее не получалось. Разумеется, этой женщине необходимо попасть домой!
Эйприл покачала головой.
И вот назвали последнее имя. Еще один счастливчик метнулся к выходу, махнув на прощание рукой.
— Извините,— сказала женщина за стойкой и покинула свое место.
Эйприл точно окаменела.
— Не получилось…— пробормотала она, глядя на женщину со снимком.
— Да, не повезло. Вот так всегда,— заметила та, прикусила нижнюю губу и отошла.
Эйприл проводила ее взглядом. Потом подождала еще минуту, надеясь на чудо. А потом медленно зашагала к выходу. Поморщилась при мысли о том, что сейчас увидит тех людей в очереди, которые пропустили ее. Наверняка они будут смеяться, говорить о карме или о высшей справедливости. Обрадуются, узнав, что у нее не получилось.
Она прошла уже почти половину коридора, как вдруг услышала за спиной голос. Она резко развернулась. Кто– то окликал ее по имени.
— Эйприл Адаме?
— Да?
Та самая женщина, что сидела за стойкой.
— Просто не верится, что я вас догнала. Думала, вы давно ушли.
— А в чем, собственно, дело?
— Тут у нас произошло кое-что,— запыхавшись, ответила женщина.— Идемте со мной. Я все объясню.
Эйприл, сияя, поднялась на борт. Она сама себе удивлялась, не понимала, чему так радуется. Ведь ей предстоит лететь в Нью-Йорк, оказаться в самой гуще малоприятных загадочных событий. Но сам факт, что ей удалось сесть в самолет, казался важнейшим достижением в жизни.
Все из списка ожидающих оказались на борту, в том числе и женщина с фотографией. Она прямо светилась от счастья.
— Видите, чудо все-таки случилось,— сказала Эйприл, пробираясь мимо нее к своему месту в задних рядах.
— Кто мог знать, что в нужный момент на помощь придут бойскауты?
Эйприл рассмеялась: она уже знала историю того, как освободились места. Руководитель отряда бойскаутов внезапно обнаружил, что на борту недостает одного члена группы.
— Где Генри Макманус? — спрашивал он мальчиков.
Никто не знал. Потом вдруг Трэвис Уилмор — скаут-орел — поднял руку.
— Наверное, застрял в «Макдоналдсе». Пошел купить что-нибудь в дорогу.
Руководитель буквально взвился.
— В «Макдоналдсе»? Но ведь там была очередь в милю длиной! — воскликнул он.
Он доложил стюардессе, что недостает одного пассажира, но даже после нескольких объявлений по громкой связи на весь аэропорт мистер Макманус не нашелся.
— Все, ребята, на выход! — скомандовал руководитель.— Скауты своих не бросают!
— Но он-то нас бросил! — возразил ему скаут-орел Уилмор.
Тогда рассерженный руководитель сорвал с его груди значок с орлом и направился к выходу. Вся группа послушно потянулась за ним, опозоренный Трэвис Уилмор плелся в самом хвосте.
— Интересно, раздают ли им значки в награду за любовь к картошке фри? — заметил мужчина в гавайской рубашке, когда Эйприл уселась напротив него.
Она ответила улыбкой, но мысли ее были далеко. Эйприл достала мобильный телефон, понимая, что через несколько минут все электронные устройства попросят отключить. Она набрала номер больницы.
Ей ответил женский голос. Эйприл спросила, определили ли ее мать в палату и каково ее состояние. Ее переключили на старшую медсестру. Да, ответила сестра. А потом принялась жаловаться, что Роуз стала настоящей головной болью для всех медсестер на этаже. «Как это похоже на мою матушку»,— подумала Эйприл.
— Хотите с ней поговорить?
— Нет, не стоит,— ответила она.— Просто звоню убедиться, что все в порядке.
А стало быть, и с Чарли тоже, поскольку он вместе с бабушкой, под присмотром квалифицированного медперсонала. Затем Эйприл позвонила в справочную и получила номер телефона больницы, где лежал доктор Уинтер.
— Здравствуйте. Я хотела бы поговорить с вашим пациентом. Его фамилия Уинтер.
Оператор соединила ее с отделением, ответила медсестра.
— Мы готовим доктора Уинтера к операции. Вам придется перезвонить попозже.
— О, пожалуйста! Всего на секунду! Это… э-э… его сестра, и мне очень надо поговорить с ним!
— Сестра? Ваше имя?
Ни одно подходящее имя, как назло, не шло в голову. Через пару секунд Эйприл выпалила:
— Ванда. Ванда Уинтер.
Она хлопнула себя по лбу. Сочетание совершенно дурацкое, так могли бы звать персонажа из рассказа Роальда Даля.
— Ванда Уинтер? — Медсестра прикрыла ладонью трубку и что-то сказала своему пациенту.
После небольшой паузы Эйприл услышала голос доктора Уинтера:
— Как приятно говорить с дорогой, любимой сестренкой! А я-то думал, ты умерла!
Эйприл почувствовала себя полной дурой.
— Прошу прощения…
— Не стоит. Я никогда особо не распространялся о своей семье в библиотеке. В отличие от тебя.
— Как самочувствие? — спросила Эйприл, решив сменить тему.
— Ну, в теннис буду играть не скоро,— ответил доктор Уинтер.— Но врачи, похоже, считают, что все будет нормально. А ты где?
— В аэропорту, скоро вылетаю,— ответила она.— Хочу помочь Августу.
— О, дорогая моя девочка,— проговорил доктор Уинтер, но отнюдь не ласково — скорее таким тоном, словно случайно сбил на машине собаку.— И каков твой план?
— У меня нет плана.
— Звучит так, будто все под контролем.
— Дело не в контроле, — сказала Эйприл. — Загвоздка в том, как поступить правильно. Но ведь вам об этом не так много известно?
— Так вот зачем ты позвонила! — усмехнулся доктор Уинтер.— Считаешь, я заслуживаю еще одной взбучки?
— Нет,— ответила Эйприл.— Считаю, что с головой у вас непорядок. И вместе с тем почему-то верю, что вы ненавидите орден дракона не меньше моего. А потому мне необходима ваша помощь.
— В чем?
— Ну, не знаю. Да во всем! У меня ощущение, будто я суюсь в раскаленную печь,— призналась она.— Очевидно, нужны какие-то средства защиты.
— Помнишь, что писал Толкин? «Не стоит сбрасывать со счетов живого дракона». Ты должна понимать, во что ввязываешься, Эйприл.
— А во что я ввязываюсь?
— Ты когда-нибудь читала «Хоббита»?
— Да. Мы с Чарли вместе читали, несколько лет назад.
— Помнишь отрывок, где Бильбо проникает в логово дракона? Помнишь, как он тогда испугался?
— Ну, вроде бы.
— Почему он испугался?
— Наверное, подумал, что дракон может раздавить его одной лапой как мошку. Или чихнуть, и тогда он сгорит заживо.
— Вот именно. Бильбо знал силу дракона,— сказал доктор Уинтер.— А тебе известна сила твоего дракона?
Эйприл призадумалась. В этом весь Уинтер. Всегда уклончив в ответах. Никогда не скажет прямо и с определенностью.
— Я знаю, что орден чрезвычайно опасен,— ответила она.
Доктор Уинтер рассмеялся.
— Да я вовсе не об ордене говорю!
— Тогда не понимаю…— пробормотала Эйприл.— О чем вы?..
— Ты только притворяешься, что не понимаешь. Это значит, что твой дракон жив. Живее не бывает. Не трать времени на пустяки, попробуй покопаться в собственной душе. Потому что, как и в случае с Бильбо, твоего дракона надо убить прежде, чем претендовать на сокровища.
— Но доктор Уинтер, я не…
— Извини, тебе пора. И мне тоже: только что вошла сестра со щедрой дозой перкоцетала, которая заставит меня замолчать, причем надолго.
И с этими словами он повесил трубку.
Эйприл уже жалела, что позвонила ему. Говорить с доктором Уинтером — все равно что оказаться в роли кошки, гоняющейся за солнечным зайчиком на обоях: сплошь красивые разноцветные вспышки, но никакого ощутимого результата.
Она убрала мобильный и закрыла глаза. Услышала, как взревели моторы, и они помчались по взлетной полосе, а потом поднялись к звездам. Эйприл даже вздремнула ненадолго. Она понимала: ей необходимо хоть немного отдохнуть, набраться сил перед грядущим испытанием.
И вот во сне, в полной темноте, она вдруг увидела два желтых глаза — они смотрели прямо на нее. Поначалу они показались совсем маленькими — две желтые светящиеся точки,— но постепенно росли, увеличивались, пока не заняли все пространство.
Это был дракон, о котором говорил доктор Уинтер. Не дракон из плоти и крови, но существо, которое сумело пробраться в самые сокровенные глубины ее сердца.
Она ощущала огненное прикосновение языка дракона, улавливала злобу в его дыхании. А затем вдруг, совершенно неожиданно для себя, она поняла: зверь настоящий. Она знала имя этого дракона.
