ГЛАВА 36
Лука открыл глаза и увидел, как лучи послеполуденного солнца проникают в окно. Несколько мгновений он неподвижно лежал на узкой кушетке, глядя отсутствующим взором на голые стены. Потом он медленно вдохнул и не без труда встал на ноги. Каждая мышца ныла от боли, в голове стучало.
Подойдя к фарфоровой чаше у кушетки, он обмакнул в нее небольшую тряпицу и протер лицо и руки. На ладонях все еще чернела засохшая кровь. Когда он отжал тряпицу, вода стала цвета ржавчины.
Испытания прошедшей ночи возвращались вспышками в памяти: пронзительный крик Билла в пещере, ощущение, как горят собственные руки и ноги, когда он тащил Билла следом за Шарой. Он израсходовал все силы без остатка, чтобы добраться до монастыря, и, хотя спал долго и глубоко, все еще чувствовал опустошенность и слабость.
Оставив тряпицу у чаши, Лука подошел к окну и выглянул. В дневном свете монастырь казался таким же ирреальным. Он увидел, что здание уходит вниз этаж за этажом до самого основания горы. Похоже, оно имело в высоту не меньше двухсот футов: как поставленные один на другой два больших собора.
На горизонте виднелось несколько соединенных меж собой долин. По горным склонам полосами спускались террасы зеленых полей, узкие, словно контуры на карте. Лука разглядел силуэты людей: они, согнувшись в три погибели, длинными рядами высаживали растения.
— Монастырь Гелтанг, — сказал Лука, будто, произнесенные вслух, слова обретали больший смысл.
Что это за место? Убежище тайной секты, укрытое в горах? Но если так, то чем они здесь занимаются и как Шара узнала о них?
Стук в дверь заставил Луку удивленно обернуться, от резкого движения поясницу пронзила боль. Он протянул руку, чтобы опереться о спинку кровати, губы произносили беззвучные проклятия. Раздался звук отодвигаемого засова.
Из тени коридора в дверном проеме появился монах.
— Таши делек, мистер Мэтьюс. Надеюсь, вам хорошо спалось.
Лука дал бы монаху где-то между сорока и пятьюдесятью, но сказать точнее не получалось из-за абсолютно гладкой кожи. Череп над чуть раскосыми глазами был по традиции гладко выбрит, одеждой ему служила такая же синяя хламида, что и у монахов, забравших Билла. Посетитель сложил руки в приветственном жесте, губы его изогнулись в едва заметной улыбке.
— Меня зовут Дорже, — сказал он размеренно и мягко. — Я один из немногих в Гелтанге, кто говорит по-английски, и мне поручено быть вашим проводником.
— Здравствуйте, — ответил Лука, протягивая руку.
Дорже пожал ее, откровенно разглядывая Луку. На лице его было выражение уверенного спокойствия. Лука почувствовал, что должен сказать что-то, чтобы нарушить молчание.
— У вас прекрасный английский, — выдавил он наконец.
— Спасибо, мистер Мэтьюс, — поблагодарил монах, и его улыбка стала чуть шире. — А теперь, если соизволите последовать за мной, вас хочет увидеть мисс Шара. А по пути, возможно, у меня будет случай познакомить вас с нашим скромным монастырем.
С этими словами он степенно вышел в коридор, сцепив руки за спиной, как университетский профессор. Лука двинулся следом и, несмотря на боль в ногах, постарался умерить шаг, что не наступать на одеяния Дорже. Они прошли по узкому коридору, в нишах каменных стен горели масляные лампадки.
— Что слышно про Билла? — немного спустя спросил Лука, когда стало ясно, что обещанная экскурсия будет молчаливой.
— К сожалению, пока рано говорить, — ответил Дорже через плечо. — Ваш товарищ, когда его принесли, был в очень плохом состоянии, но, насколько я понимаю, наши врачи целый день работали над его ногами.
— Но ведь он поправится?
— Нужно подождать, мистер Мэтьюс. Мы делаем все, что в наших силах.
— Но он хотя бы в сознании? — спросил Лука, повысив голос. — Мне бы хотелось посмотреть на него.
Дорже помедлил у деревянной лестницы.
— Мисс Шара все объяснит вам подробно, поэтому я прошу вас дождаться встречи с нею. Мне же сказали, что вашему товарищу необходим абсолютный покой и сейчас вы не можете его увидеть.
Судя по тону, вопрос был мягко, но бесповоротно закрыт. Монах направился дальше. Спустя секунду, пожав плечами, за Дорже, глядя на его бритую голову, двинулся и Лука. Еще две-три сотни ярдов, и коридор стал шире, здесь стояли два молодых монаха, шепотом переговариваясь о чем-то. Когда проходили Дорже и Лука, они почтительно и низко поклонились, следя при этом за каждым движением Луки.
— Вы не могли бы больше рассказать мне об этом месте, Дорже? Что такое Гелтанг?
Дорже поднял руку, словно обращаясь ко всему монастырю.
— Гелтанг — это место хранения. Вместилище культуры, мудрости, просвещения.
Лука кивнул, ожидая, что Дорже продолжит, но тот снова погрузился в молчание.
— Но почему его построили здесь, в таком труднодоступном месте?
— Что верно, то верно. Должен поздравить вас с завершением столь нелегкого путешествия. Добраться до наших стен — дело весьма трудное. Но я не сомневаюсь, что вам помогла ваша альпинистская подготовка.
— Да, конечно, не без этого, — нетерпеливо сказал Лука. — Но что насчет монастыря? Почему его построили так высоко в горах?
Дорже виновато улыбнулся.
— Боюсь, мой английский недостаточно хорош, чтобы адекватно отвечать на подобные вопросы, — уклонился он. — А вот мы и пришли — восточный балкон.
Они завернули за угол, и коридор вывел их на открытое пространство, выстланное огромными мраморными плитами. Единственными цветными пятнами на террасе были миниатюрные деревца в нишах, походившие на японский бонсай.
Небольшой каменный фонтан в центре изливал воду в плоскую чашу под ним. Излишки воды стекали по открытому водостоку к краю балкона и падали оттуда на сотню футов мимо фундамента монастыря на скалы.
Балкон производил сильное впечатление и никак не мог предназначаться для медитаций. Вода, струившаяся вниз, словно подвижный лист стекла, притягивала взгляд к панораме над ней.
— Не верю своим глазам, — сказал он, забыв о боли в ногах, которые нетерпеливо несли его вперед. — Она действительно здесь.
Вдалеке маячили геометрически строгие очертания горы-пирамиды с двумя пиками по бокам. Ошибки быть не могло — перед ним возвышалась та самая гора, которую он видел насколько недель назад со склона Макалу. Хотя вершину окутывал плотный покров облаков, а основание закрывали окружающие ее предгорья, она по-прежнему поражала своим великолепием.
— Это невероятно.
— Вы правы, — вполголоса ответил Дорже.
Они стояли, пораженные открывшимся зрелищем. Лука, обводя взглядом склоны горы, воображал себя на ней, представлял, как медленно находит маршрут по трещинам в скалах, поднимается все выше и выше и наконец добирается до вершины.
— Всегда в облаках, — пробормотал он себе под нос и повернулся к Дорже. — Я изучил множество спутниковых карт, пытаясь обнаружить хоть намек на нее, но эта гора всегда в облаках.
— Такова ее природа, — признал Дорже. — Как и мы, она предпочитает оставаться скрытой от мира.
Лука кивнул, снова поворачиваясь к горе.
— Кто-нибудь поднимался на нее?
Дорже пожал плечами.
— Члены нашего ордена, собирая травы, наверняка ходили у ее подножий.
— А вершина? Кто-нибудь был на вершине?
Дорже тихо вздохнул.
— Там никого не было. Боюсь, мы не разделяем пристрастия европейцев к «покорению» чудес природы.
— А название-то у нее есть?
— Название? Нет. Нет, мистер Мэтьюс, — продолжил Дорже, наморщив нос, словно почувствовал неприятный запах. — У нашей горы нет названия. Мы считаем, что, попытавшись покорить ее, дадим ей тем самым оценку, или, говоря другими словами, представим ее величие измеримым. С тем же успехом мы можем придумать ей имя. Нет, нам достаточно того, что она просто есть.
Лука рассеянно кивнул. Он оторвал взгляд от горы и долин вокруг и перевел на балкон, где они стояли. Теперь он понимал, насколько точно передан этот вид на танке Джека. Он вспомнил и профессора из Кембриджа с ее замечаниями относительно «горного бейюла». Дорже сказал, что Гелтанг — это вместилище мудрости…
Тут наверняка существует связь.
Отвернувшись от горы, Лука посмотрел на Дорже.
— Как монастырь связан с горой? — спросил он.
Луке показалось, что испуг промелькнул на лице Дорже, но к нему сразу же вернулось привычно спокойное выражение.
— Мистер Мэтьюс, здесь, в Гелтанге, я простой монах и не более чем скромный переводчик. Я думаю, вам лучше побеседовать с кем-то более искушенным в таких вопросах. Могу лишь сказать, что гора дает нам влагу. Благодаря ей здесь собираются облака и проливают дожди, питающие посевы внизу. Так мы выращиваем все, что нужно для жизни. Редкий случай в наших негостеприимных Гималаях.
— Я имел в виду не посевы… а, скорее, религиозный смысл. Вы ведь говорили, что Гелтанг — это хранилище? Так вот…
Луки замолчал, потому что Дорже отвернулся в сторону входа.
— А вот и мисс Шара, — сказал он с явным облегчением.
Несмотря на растущее разочарование, Лука почувствовал, как участилось сердцебиение, когда он обернулся и увидел идущую к ним Шару. Она переоделась, теперь на ней были монашеские одежды наподобие тех, что носил Дорже.
С нехарактерной для него поспешностью Дорже пошел навстречу, обогнул фонтан и низко поклонился. Лука увидел, как Дорже взял ее руку в свои и прошептал что-то с выражением крайней торжественности. Шара, выслушав его, кивнула и с мимолетной улыбкой направилась к Луке, оставив Дорже у фонтана.
— Рад вас видеть, — сказал Лука, осознавая, что это не пустые слова.
Он хотел пожать руку Шары, но она замешкалась, отступила на шаг и сложила руки перед собой. Сухое церемониальное приветствие быстро согнало улыбку с губ Луки.
— Ничего не случилось? — спросил он.
— Как ваша голова? — поинтересовалась она, словно не слыша вопроса и разглядывая ссадину у него на лбу.
— Болит, как с жуткого похмелья, но пройдет. Гораздо важнее, что вам известно про Билла.
— Он пришел в сознание, но еще очень слаб. Теперь придется ждать — посмотрим, как он справится со вторичными инфекциями.
Лука заглянул ей в глаза. В них стояла отчужденность, какой он не видел прежде. Даже когда она кричала на них в деревне, она хотя бы уделяла им внимание. Теперь в ее манерах сквозила холодная отстраненность, казавшаяся неуместной после всего, что они пережили вместе.
— Но он поправится? — не отступал Лука, возвращаясь мыслями к Биллу. — Мы успели вовремя?
— Я не знаю, Лука. Нам остается только ждать.
Последовало молчание — он осознавал ее слова. Лука закрыл глаза, прокручивая в памяти все, что произошло в пещере. Мысли до сих пор путались: жуткая тишина, возня в темноте, а потом, совсем рядом с ними, чудовищный рев. Он помнил мягкое прикосновение Шары, когда она прижалась лицом к его лицу и прошептала, что в пещере медведь.
Лука оборвал себя и заново прокрутил случившееся перед глазами. Что-то не склеивалось.
— Когда вы разбудили меня в пещере, то уже были одеты, — сказал он, медленно собирая мозаику воедино. — Вы собирались уйти? Вы решили оставить нас и в одиночку отправиться в Гелтанг.
Шара покачала головой.
— Лука…
Она бросила взгляд на Дорже, который неторопливо обходил растения в мраморных нишах. Он, казалось, был целиком поглощен своим занятием, но при этом находился достаточно близко от них, чтобы слышать разговор. Лука будто в первый раз посмотрел в глаза Шаре и понизил голос.
— Билл был прав, когда говорил, что вы что-то скрываете.
Шара вздохнула и опустила взгляд на руки. Когда она подняла глаза, отстраненность из них исчезла, и на лице внезапно появились следы усталости и тревоги.
— Я почти ни в чем не солгала вам. Меня должен был доставить сюда проводник, но он заболел, и мне потребовалась ваша помощь, чтобы преодолеть подъем. Вы правы, после этого я собиралась одна отправиться через Кумы в Гелтанг. Я не хотела вас обманывать, Лука, но за всем этим стоит гораздо больше, чем вы думаете.
— А зачем вам вообще понадобилось сюда? В смысле, что делать женщине среди толпы монахов?
Шара помедлила, откинув с лица прядь волос.
— Мне даровали особое разрешение посетить Гелтанг, потому что я должна была заменить моего брата и доставить сюда кое-что.
— Брата? Какое отношение к этому имеет ваш брат? И что он нес?
— Этого я сказать не могу. Прошу, Лука, не спрашивайте больше ни о чем. Для вашего же блага… — она помедлила, тщательно подбирая слова, — для вашего же блага лучше не задавать лишних вопросов.
— Послушайте, Шара, дорога сюда была настоящим адом, а теперь вы просите, чтобы я не задавал вопросов!
— Не говорите так громко, — прошептала она, стреляя взглядом в сторону Дорже.
Она подалась ближе.
— Не имеет значения, что я несла, но прошу вас, делайте все, как просит Дорже. Очень прошу.
Лука посмотрел на нее — неподдельная искренность ее слов ошеломила его. Почему она так неохотно отвечает на вопросы? Ведь они уже в монастыре. Какие могут оставаться секреты?
— Гелтанг — это ведь один из бейюлов? — внезапно спросил он. — Вы хотите его защитить?
Глаза Шары расширились от удивления.
— Откуда вам известно это слово?
— Я прав? Это одно из святилищ?
— Не говорите о том, чего не понимаете. Никогда больше не произносите это слово.
Шара смотрела на него сердито — таким же взглядом, как тогда в деревне. Потом она отошла на шаг и глубоко вздохнула. Казалось, напряжение покинуло ее, плечи расслабились, но в глазах снова появилась мольба.
— Я знаю, вы решительный человек, Лука. Но не ввязывайтесь в это, пожалуйста. Просто выкиньте из головы. Вам нужно дождаться, когда Биллу станет лучше, и тогда вы вдвоем вернетесь в Англию.
— Я всего лишь прошу сказать, что за чертовщина тут происходит. Думаю, я имею право знать.
Шара хотела ответить, но тут откуда ни возьмись появился Дорже. Он подошел ближе, глядя на нее, и она опустила глаза в пол.
— Настало время вечерней молитвы, — сказал он, и в голосе его послышалась непререкаемая нотка. — Мисс Шара, вы наверняка хотите вернуться в свои покои и подготовиться к службе.
Шара кивнула, на мгновение встретившись взглядом с Лукой, и направилась в сторону фонтана.
— Секундочку, — возразил он и попытался шагнуть за ней, но Дорже мягко ухватил его под руку.
Лука удивленно посмотрел на кроткого с виду монаха, который сумел остановить его.
— Мистер Мэтьюс, у нас свои правила, которые мы обязаны соблюдать. Вы увидите мисс Шару всего через пару часов, после вечерней трапезы.
— Но я хочу…
Лука не договорил — он увидел, как Шара прошла мимо фонтана, напоследок метнула в него взгляд и исчезла в коридоре.
— Идемте, мистер Мэтьюс, — радушно позвал Дорже, — восточный балкон — только часть монастыря. Тут еще много прекрасного.
Лука несколько секунд стоял неподвижно, не обращая внимания на Дорже. Потом он посмотрел на гору-пирамиду. Она была полностью окутана облаками.
Что-то здесь выходило за рамки привычной логики, и он собирался выяснить — что. С помощью Шары или без нее.
