Глава 35

День шестнадцатого июля, в субботу, оказался настолько темным, насколько может быть день в середине лета в Иллинойсе. В Оук Хилле, где уличные фонари включались с помощью фотоэлементов, они выключились в половине шестого утра и уже в семь пятнадцать зажглись снова. Черные тучи со всех сторон наползали на город и словно повисали на кронах деревьев. В Элм Хэвене, где уличное освещение регулировалось простым электротаймером, никто не подумал включить свет, когда стало почти совсем темно.

Мистер Майерс открыл свою лавочку на Мейн Стрит ровно в девять и весьма удивился, увидев ранних покупателей. Стайка четырех мальчишек – два брата Стюарта, сынок Кена Грумбахера и еще один парнишка с забинтованной рукой – поджидали открытия магазина, чтобы купить водяные пистолеты. Сразу три. Несколько минут мальчики совещались, выбирая самые надежные и с самыми большими резервуарами для воды. Мистер Майерс про себя подумал, что это довольно странно… Впрочем, он вообще находил мир сумасшедших шестидесятых довольно странным. Раньше, когда он только открыл свою торговлю, еще в середине двадцатых годов, все было понятно. Поезда ходили каждый день, и люди знали как подобает вести себя цивилизованным существам.

Уже в половине десятого мальчики испарились, сунув свои покупки в карманы и, конечно, забыв попрощаться. Мистер Майерс крикнул им вслед, чтобы впредь не парковали велосипеды на тротуаре, поскольку это представляет риск для прохожих и является нарушением городского распорядка. Но их уже и след простыл.

Мистер Майерс вернулся за прилавок, как раз на сегодня он наметил инвентаризацию всей пыльной рухляди на полках. Изредка он выглядывал за окно и хмурился при виде низких черных туч над парком. Когда, часом позже, он отправился пить кофе в парковое кафе, все старожилы уже толковали о надвигающемся торнадо.

Несколько раз за субботу Майка допрашивали: сначала Барни, потом окружной шериф, а потом даже дорожный патруль, который прислал к ним домой двух офицеров в большой коричневой машине.

Мальчишка пытался сообразить, понимают ли шериф и Барни, что все происходящие события являются частями одной головоломки. Смерть Дьюана и его дяди Арта при загадочных обстоятельствах. Смерть миссис Мун произошла вследствие причин вполне естественных, но от того способа, которым были умерщвлены ее коты, людей бросало в дрожь. Тело мирового судьи было найдено страшно обгоревшим – почти до неузнаваемости, но все-таки не совсем – на зерновом элеваторе. Окружной коронер утверждал, что у судьи было напрочь перерезано горло. Тело его дружка – Карла Ван Сайка – тоже обгорело до неузнаваемости и без всяких «почти» – его узнали только по золотым передним зубам. Когда его извлекли из кабины сгоревшего Школьного Грузовика, которым владели на паях Ван Сайк и Конгден, там же находилось тело неизвестно кому принадлежавшей собаки.

Городские сплетники уже полностью разобрались с мотивами убийств: Конгден и Ван Сайк не поделили доходы от своих мошеннических проделок, ссора между партнерами привела к преступлению – жестокому убийству Конгдена. Затем происходит случайный инцидент с бензином, которым, как видно, Ван Сайк облил элеватор прежде, чем поджечь его. Он пытается бежать, но слишком напуган тем, что его могут застать на месте. Взрыв бензобака… К полудню субботы объяснения имелись уже на все, кроме мертвой собаки… Ван Сайк ненавидел собак, и никто и никогда не видел его даже поблизости от какой-нибудь из них, а тем более сидящим с собакой в кабине. Но затем миссис Уитакер из салона красоты на Черч Стрит пришла к очевидному выводу – большая сторожевая собака Конгдена исчезла как раз несколько недель назад. И всем стало ясно как божий день, что гадкий Карл Ван Сайк или просто украл ее, или утащил с целью выкупа, и что именно обсуждение этого вопроса привело к трагическому исходу.

В Элм Хэвене не наблюдалось настоящих преступлений уже в течение нескольких десятилетий. Горожане были шокированы и где-то даже восхищены, в особенности тогда, когда оказалось, что найден виновник ужасной гибели котов миссис Мун.

Каким образом смерть отца Каванага вписалась в эту схему оставалось не совсем ясным. Миссис Маккафферти рассказала миссис Сперлинг, которая тут же позвонила и передала эту информацию миссис Сомерсет, что католический священник был несколько неуравновешенным человеком. Представьте, он даже старый линкольн-меркури называл «папомобилем». Миссис Мейхер из дамского клуба при лютеранской церкви сообщила миссис Михан из методического собрания, что в семье отца Каванага было несколько случаев душевной болезни.

Да и вообще он был шотландским ирландцем, а каждому известно, что это значит. Кроме того, совершенно очевидно, что молодой священник был сослан из большого прихода в Чикаго в порядке наказания за серьезную провинность.

Теперь уже всем стало известно, какого рода провинность была совершена: отец Каванаг являлся шпионом и проникал в дома почтенных граждан с целью побольше выпытать об их жизни. И котов он убил в ходе какого-то зловещего католического ритуала. Миссис Уитакер получила совершенно твердые подтверждения от миссис Стаффни, правда, переданные через миссис Тейлор, что использование дохлых котов во время своих месс является самым обычным делом для католиков. Миссис Тейлор в свою очередь сказала, что ее муж сказал, что лицо священника было «совершенно растерзано и разбито в лепешку» по его собственным словам. Мистер Тейлор назвал отца Каванага «самым мертвецким покойником из всех, что он когда-либо имел печальный долг обслуживать». Епископ из митрополии позвонил утром в субботу из храма св. Марии в Пеории и велел мистеру Тейлору не готовить тело покойного ни к какому ритуалу, кроме погрузки на корабль, и то если того пожелают родственники усопшего. Мистер Тейлор охотно согласился, но все равно добавил стоимость косметических услуг к общему счету. «Семье не выдержать такого зрелища», объяснил он свой поступок. Было впечатление как будто что-то взорвалось у священника внутри и вырвалось наружу. И снова слова мистера Тейлора были тут же переданы миссис Уитакер, а через нее всем остальным.

Так или иначе, люди решили, что с этой загадкой покончено. Мистер Ван Сайк, которому, как выяснилось, никто в городе давно не доверял, убил несчастного старого мирового судью из-за денег или из-за собаки. Бедный отец Каванаг, которого, как выяснилось, ни один протестант и лишь немногие из католиков не считали респектабельным человеком, сошел с ума вследствие наследственной склонности к умопомешательству и попытался атаковать своего алтарного служку, Майкла О'Рурка, после чего бросился под грузовик.

Горожане непрерывно звонили друг дружке, телефонные провода гудели, Дженни с окружного коммутатора призналась, что в Элм Хэвене стольких телефонных звонков не было с самого наводнения 1949 года. Все горожане неплохо провели время в телефонных разговорах, при этом поглядывая одним глазком на небо, пока черные тучи все приближались и приближались, нависая над полями со стороны юга и запада.

В отличие от остальных горожан шериф не был так уж твердо уверен в том, что проблемы решены. После обеда он еще раз навестил Майка, чтобы расспросить его о происшествии. Это был уже третий допрос после прошедшей ночи.

– И отец Каванаг разговаривал с твой сестрой?

– Да, сэр. Она сказала мне, что он хочет поговорить со мной… И что это очень важно. – Майку было прекрасно известно, что с Пег шериф уже успел поговорить дважды.

– И отец Каванаг сообщил ей, о чем бы он хотел поговорить с тобой?

– Нет, сэр. Не думаю, сэр. Вам бы лучше спросить у нее.

– Гм-м-м, – пробурчал шериф, глядя в свой блокнот. Майк тоже опустил глаза, и вид этого блокнота живо напомнил ему о Дьюане. – Скажи мне еще раз, о чем конкретно он говорил с тобой.

– Ну, сэр. Я уже говорил, что не очень хорошо понимал его. Он говорил как больной человек. Отдельные слова и фразы имели какой-то смысл, но вместе это никак не вязалось.

– Перескажи мне эти слова, сынок.

Майк задумчиво прикусил губу. Дьюан Макбрайд когда-то рассказал ему, что, как правило, преступников выводят на чистую воду, потому что они слишком много говорят. Как бы чувствуя необходимость замаскировать факты. Невинные люди, объяснил Дьюан, обычно менее словоохотливы. После той беседы Майку пришлось справляться в словаре, чтобы узнать, что такое «словоохотливы».

– Ну, сэр, – медленно проговорил Майк, – помню, что он несколько раз произнес слово «грех». Говорил, что все мы грешны и, следовательно, должны быть наказаны. Но у меня было такое чувство, что он говорил не о нас… А вообще о людях.

Шериф кивнул и чиркнул что-то в блокноте.

– И тогда-то он и начал кричать?

– Да, сэр. Примерно тогда.

– Но твоя сестра говорит, что она слышала оба ваших голоса. Если ты не понимал, о чем говорит священник, то что же ты сам говорил?

Майк подавил желание вытереть пот с верхней губы.

– Наверное, я спросил его, как он себя чувствует. Я хочу сказать, что когда я последний раз видел отца Каванага, он был болен. Это было во вторник, когда меня впустила к нему миссис Маккафферти. Ему тогда было очень плохо.

– И он сказал тебе, что хорошо себя чувствует?

– Нет, сэр. Он как раз начал кричать, что грядет Судный День… Это было его слово, сэр, «грядет».

– И тогда он сбежал с крыльца и бросился к окну твоей бабушки? – спросил шериф, читая что-то в блокноте. – Это так?

– Да, сэр.

Шериф медленно поскреб щеку, очевидно чем-то неудовлетворенный.

– А что ты скажешь о его лице, сынок?

– Его лице, сэр? – ответил вопросом на вопрос Майк.

– Да. Не было ли оно… Немного странным? Может быть на нем были шрамы или оно было каким-нибудь образом повреждено?

Нет, оно не было повреждено, если вы не имеете в виду, что оно само собой превратилось в пасть миноги, подумал про себя Майк. Вслух же он только сказал:

– Нет, сэр. Не думаю, сэр. Он был довольно бледным. Но было уже темно и я не мог хорошо рассмотреть.

– Но ты не видел на его лице каких-нибудь шрамов или отметин?

– Что такое отметины, сэр?

– Ну вроде глубоких порезов. Или открытых ран?

– Нет, сэр.

Шериф глубоко вздохнул и потянулся за маленькой спортивной сумкой. – Это твое, сынок? – и он протянул Майку его водяной пистолет. Первым побуждением Майка было ответить отрицательно.

– Да, сэр, – сказал он.

Шериф кивнул.

– Твоя сестра тоже так сказала. А тебе не кажется, что ты уже слишком большой для таких игрушек?

Майк пожал плечами и напустил на себя смущенный вид.

– У тебя он был с собой прошлой ночью, когда ты стоял на крыльце? Когда приходил отец Каванаг?

– Нет, сэр, – ответил Майк.

– Ты точно знаешь?

– Да, сэр.

– Мы нашли его под окном, – проворчал шериф. Он снял с головы шляпу и улыбнулся в первый раз с тех пор, как пришел. – Я, кажется, старею и становлюсь слишком подозрительным… Я посылал эту штуку в полицейскую лабораторию в Оук Хилл, чтобы проверить ее содержимое. Вода. Обыкновенная вода.

Майк ответил на его улыбку.

– Ладно, сынок. Забирай свою игрушку обратно. Нет ли еще чего-нибудь, что ты бы мог мне рассказать? Например, откуда взялось вот это? – в руках он держал шляпу Солдата.

– Нет, сэр. Может она валялась в кустах. Отец Каванаг потерял ее, когда срывал сетку с окна.

– А не эту ли шляпу ты видел на том солдате, который подглядывал за вашим домом? Помнишь, несколько недель назад?

– Может быть, сэр. Не помню.

– Но шляпа примерно такая же?

– Да, сэр.

– Не мог ли ты принять своего священника за того солдата, когда видел его на лужайке? – задавая этот вопрос шериф пристально смотрел на Майка.

Майк минуту подумал, точно так же, как он делал и прошлые два раза, когда его об этом спрашивали.

– Нет, сэр, – наконец выговорил он. – Не думаю, что это был отец Каванаг, сэр… Тот человек был меньше, когда я видел его в первый раз… Но было темно, и я смотрел сквозь занавеску. – Майк сделал неловкий жест руками, как бы извиняясь. – Извините, сэр.

Высокий шериф не торопясь поднялся со своего места, потрепал большой ладонью Майка по плечу и сказал:

– Все в порядке, сынок. Спасибо за помощь. Досталось тебе прошлой ночью. Сожалею. Мы могли бы так никогда и не узнать, что с тем джентльменом не все в порядке… Вашим отцом Каванагом. Но я сомневаюсь в том, что его поступок был преднамеренным. Что бы там доктора не говорили о его болезни или еще о чем, не думаю, что этот джентльмен был в здравом рассудке.

– Я тоже так не думаю, сэр, – сказал Майк, провожая шерифа к двери. Отец и мама Майка ожидали их на крыльце. Шериф спустился по ступенькам, взрослые распрощались и все трое помахали вслед его машине, уезжавшей по Первой Авеню.

– Давайте провернем это дело сегодня вечером, – сказал Харлен, когда часом позже все мальчики сидели в шалаше на дереве. Все, кроме Корди Кук. Харлен с Дейлом сгоняли за ней на свалку, чтобы привезти с собой, но никого не нашли. Не было и никаких следов ее пребывания на свалке, кроме нескольких рваных одеял и самодельного навеса около железнодорожной насыпи.

Майк вздохнул, он слишком устал, чтобы спорить.

– Мы уже проходили это, Джим, – вместо него ответил Дейл.

Кевин листал комикс про Скруджа Макдака – что-то про поиски золота викингов, судя по обложке – но он отложил книжку в сторону и сказал:

– Отложим все до утра. Я не собираюсь уводить отцовский грузовик прямо у него под носом. Нам нужно сделать вид, что это кто-то другой украл машину и облил Старый Централ бензином.

Харлен насмешливо хмыкнул.

– И кто же этот другой? Все подозрительные личности благополучно скончались. Для Элм Хэвена прошлая неделя была самой проклятущей в жизни, и кое-кто рано или поздно догадается, что мы имеем к этому некоторое отношение…

– Не догадается, если ты будешь держать рот на замке, – резко сказал Дейл.

– Уж не будешь ли ты меня учить, Стюарт? – угрожающе начал подниматься с места Харлен.

Двое мальчишек уже готовы были затеять драку, но Майк поспешил развести их в разные стороны.

– Остыньте, – голос у Майка был страшно усталый. – Одно можно сказать наверняка, мы должны сегодня ночью держаться вместе, чтобы они не прихлопнули нас по одиночке.

– Правильно, – снова встрял Харлен, привалясь спиной к огромному суку. – Пусть они прихлопнут нас всех разом.

Майк покачал головой.

– Мы разобьемся на две команды. Я своим уже сказал, что буду ночевать у Дейла и Лоуренса. Они подумали, что я хочу быть подальше от дома после того, что произошло вчера вечером.

Мальчики ничего не сказали.

– Харлен, ты уже провентилировал этот вопрос со своей мамой? Ну, что ты будешь ночевать у Кевина?

– Ага.

– Хорошо. Таким образом мы все сможем поддерживать связь друг с другом с помощью уоки-токи.

Дейл сорвал с дерева листок и принялся методично разрывать его на мелкие кусочки.

– Звучит неплохо. Значит рано утром мы заправляем грузовик бензином и едем к Старому Централу. Сразу после рассвета, так?

– Так. – Майк обернулся к Кевину. – Грумбахер, ты точно говоришь, что умеешь водить машину?

Кевин надменно поднял бровь.

– Я уже сказал тебе, что умею. Так ведь?

– Сказал, но нам не нужно, чтобы завтра утром возникли какие-нибудь сюрпризы.

– Сюрпризов не будет, – отрубил Кевин. – Отец уже давно разрешает мне водить машину на тихих дорогах. Я умею переключать скорости. Я достаю до педалей. Я запросто приведу машину в школьный двор.

– Только нужно будет делать все потише, – сказал Дейл. – Не нужно, чтобы твои предки проснулись.

Теперь Кевин надменно выдвинул вперед подбородок.

– Их спальня в подвале, и там работает кондиционер. Так что ничего они не услышат.

Лоуренс, который до сих пор сидел молча, теперь наклонился к разговаривающим.

– Ребята, вы всерьез думаете, что кто бы там в школе не сидел, он просто сидит и ждет, когда мы туда явимся? И не будет обороняться?

Майк хрустнул веткой.

– Он будет обороняться. Разве что у него теперь мало помощников осталось.

– Никто не может найти доктора Руна, – сказал Харлен, яростно скребя свою повязку. Ее должны были снять через несколько дней, и рука под бинтами невыносимо зудела и чесалась, доводя мальчишку до бешенства.

– Та женщина, у которой он снимает комнату, говорит, что он уехал в Миннесоту, – сказал Кевин.

– Ну, конечно, – протянула вся четверка в унисон.

– И еще Солдат, который где-то прячется, – добавил Майк.

На этот раз ребята промолчали.

– И старая Задница-Дуплетом со своей подружкой, – добавил Харлен. – И те штуки, которые в земле. И Тубби.

– Правда, теперь у него на одну руку меньше, – сказал Дейл. – По крайней мере не сможет показать нам палец. – Опять никто не рассмеялся.

– Значит их семеро, – быстро подсчитал Лоуренс на пальцах. – А нас только пять.

– Плюс Корди, – возразил Дейл. – Иногда.

Лоуренс скорчил презрительную физиономию.

– Девчонок я не считаю. Семеро их… Не говоря уж о самом колоколе. И пятеро нас.

– Угу, – кивнул Майк. – Но у нас есть секретное оружие. – И он вынув из-за пояса водяной пистолет, стрельнул струей воды в Лоуренса.

Восьмилетний мальчишка от неожиданности отпрянул в сторону, а Дейл закричал:

– Не трать зря святую воду.

– Не бойся, – Майк снова засунул пистолет за пояс. – Это не святая вода. Ту я приберег на потом.

– А ты прихватил другую вещь? – спросил Харлен. – Ну, этот хлеб?

– Гостию, ты хочешь сказать, – важно обронил Майк. И тут же сбавил тон. – Неа. Не смог. Утром приезжал отец Димнен из Оук Хилла, чтобы служить мессу, но он сразу после службы запер церковь, и я не смог войти. Еще повезло, что я успел забрать всю святую воду.

– Но можно взять тот кусочек гостии, который лежит у твоей бабушки в комнате, – напомнил ему Дейл.

Майк медленно покачал головой.

– Ни за что. Он будет у Мемо. Хоть отец сегодня и дома, но я не могу рисковать.

Дейл хотел было что-то сказать, но в эту минуту раздался зычный крик: «КЕ-Е-ЕВИ-И-И-Н!», который эхом пронесся по Депо Стрит. Ребята стали торопливо спускаться с дуба.

– Увидимся после обеда! – на бегу крикнул Дейл Майку, когда они с братом кинулись домой.

Майк кивнул и пошел к веранде. На крыльце он чуть помедлил, глядя, как ползут по небу черные тучи. Двигались они довольно быстро, несмотря на то, что не было ни малейшего ветерка. Воздух пронизывали лучи какого-то странного желтого цвета.

Майк побежал мыться и упаковывать свою пижаму и кровать-скатку.