Начальственный взгляд не полыхал, не метал молнии. Напротив, в глазах Табачного было ледяное спокойствие. Уж лучше бы он наорал…

– Так и должно было случиться, – сказал Платон Александрович, глядя куда-то мимо Плошникова.

– Волошин сразу нас срисовал, – вздохнул Юра.

Не смог он догнать беглеца: не справился с той форой, которую тот взял. И отставание не сократил, и след потерял. И где сейчас Волошин?.. Его ищут, но пока все без толку.

Кроме Волошина, в доме никого не было – ни Прокопова, ни Майоровой.

А Прокопов так и не появился. В доме засада, уже ночь на дворе, а его все нет. Возможно, Волошин позвонил подельнику, тот его и подобрал. Если так, то ищи теперь ветра в поле…

– Никуда он от нас не денется, – произнес Юра.

Но Табачный даже ухом не повел. И взглядом его не удостоил.

– Что мы имеем? – спросил он, обращаясь к Патрикееву. – А имеем мы кавардак. И Волошин мог на Кривичева покушаться, и Сипачев.

– Если они связаны между собой, то не кавардак, – покачал головой Патрикеев.

– Я спрашивал Сипачева, он Волошина даже не знает.

– А если врет?

– Если врет, то очень убедительно…

На рабочем столе Табачного зазвонил мобильник. Сначала Платон Александрович глянул на дисплей, только после этого взял трубку.

– Да, Леша… Если не нашел, зачем звонишь?.. – Табачный угрюмо глянул на Плошникова, который также пребывал в разряде провинившихся подчиненных. – Кто такой Краков?.. Ну хорошо, подъезжай, будут тебе люди.

Платон Александрович положил трубку и так же тускло посмотрел на Патрикеева.

– Сумарин звонил, Волошин и Прокопов могут скрываться на даче у Кракова.

– Кто такой Краков?

– Вот и я спрашиваю. В прошлый раз, когда мы Волошина искали, это имя вроде бы не фигурировало.

– Краков – друг Волошина, – вспомнил Плошников.

– Хочешь сказать, что это имя все-таки фигурировало? – скептически глянул на него Табачный.

– Да нет, у него мы Волошина не искали. Мне про Кракова Женя сказала. Женя Гаева. Как о чем-то давно прошедшем сказала.

– И что было там, в прошедшем?

– Волошин и Краков за Ритой Гаевой ухаживали. Их – два друга, и Рита с Викой Кривичевой – две подруги… Э-э, тогда она Кривичевой не была… В общем, один за одной подругой должен был ухаживать, другой – за другой. А они оба вокруг Гаевой кружили. Я так понял, Вику это злило, и она совратила Кракова. Сначала Кракова, потом Волошина…

– Совратила? То есть переспала.

– Ну, если верить Жене.

– А верить ей можно?

– Можно, – кивнул Плошников. И немного подумав, добавил: – Но я ей не поверил.

– Почему?

– Она со зла много чего может наговорить.

– На тебя злилась или вообще?

– На Вику… Не любит она ее. И не понимает, зачем она к Рите с мировой приходила. Как будто что-то вынюхивает, сказала.

– Кто вынюхивает? Вика?.. Знаешь, мне тоже так почему-то показалось… – пощипывая себя за подбородок, Табачный задумчиво смотрел на Патрикеева. – Ей бы в машине сидеть, а она по дому шаталась… Зацепин ее пальчики в доме Майоровой нашел. Вот скажи, когда она их оставила: до того, как мы там побывали, или после?

– Мне она говорила, что в доме у Майоровой она никогда не была, – качнул головой Плошников.

– А пальчики ее нашлись. В прихожей… Значит, Краков, говоришь? – в раздумье посмотрел на него Табачный.

– Если Кривичева его когда-то совратила, это не значит, что у них была любовь.

– И тем более не значит, что любовь есть сейчас. Женщина она, в общем-то, положительная… – копаясь в своих воспоминаниях, проговорил Платон Александрович.

– Я не знаю, кто там что вынюхивал, но если верить Жене Гаевой, Краков и Волошин вокруг ее сестры вились, – сказал Патрикеев. – Волошин и сейчас вокруг Риты вьется. И за ней он следил. Вместе с Прокоповым. А прятаться они оба могут у Кракова. По старой дружбе…

– За Ритой Гаевой следили… – кивнул Табачный. – И при чем здесь, спрашивается, Кривичева?

– Да ни при чем.

– А вдруг?

– Не до Кривичевой сейчас, – покачал головой Патрикеев. – Тут бы с Волошиным и Сипачевым разобраться…

– Волошин представляет Гаеву, а Сипачев – Майорову. Сначала Гаева свой удар нанесла. Думаю, без участия Волошина. Затем в дело вступила Майорова. Думаю, тут без Сипачева не обошлось… Вроде бы все просто, – Табачный провел рукой по волосам, как будто только что снял фуражку. – Но если Волошин не трогал Кривичева, почему он бегает от нас?

– Значит, трогал.

– А как он в дом к Майоровой попал?.. Пальчиков его там нет…

– Да, но Катю он похитил.

– Или похитил. Или просто увез…

– Может, он с Катей заодно?

– В этом что-то есть… – Табачный одобрительно глянул на Патрикеева. – Кривичев и от Майоровой отказался, и от Гаевой… А Волошин только от Гаевой отказался. В пользу Майоровой… Бред какой-то. В этих треугольниках сам черт ногу сломит…

– Волошина брать нужно. Тогда все станет ясно.

– Сейчас Сумарин подъедет… – кивнул Табачный. И посмотрел на часы. – Поздно уже… Может, на завтра Кракова отложим?

– А если завтра будет поздно? – спросил Патрикеев.

– Вот и я о том же, – поднимаясь со своего места, сказал Табачный.

Он вышел из кабинета, Плошников последовал за ним в морозную бессонную ночь.

Не ошибается тот, кто ничего не делает, – все это верно. Но все равно обидно, что у Плошникова случилась осечка. Волошина нужно было брать сразу, когда он еще только шел в сортир. Тогда бы он не ушел. Но увы…

И еще Плошников допустил промашку, когда выходил из машины. Надо было скрытно к дому подходить, а он во весь рост к нему двинулся.

И на Платона тоже могла случиться проруха, именно это и пугало майора. Не мог он позволить себе облажаться в глазах подчиненных. Поэтому к дачному дому в садовом товариществе «Передовик» они подбирались тихо. Это было нетрудно. Ночь, темно.

Дом небольшой, но теплый, из трубы валил дым, пахло березовыми дровами. В окне горел свет.

Не хотел Табачный повторить ошибку Плошникова, потому с ходу дал команду на штурм. Первыми через низкий сетчатый забор перемахнули Сумарин и Старостин. За ними пошли Патрикеев и Плошников. После них и Табачный тряхнул стариной.

Старостин собирался вышибить дверь, но Сумарин удержал его. Он достал из кармана связку отмычек, ковырнул в замочной скважине, и дверь открылась. Табачный нахмурил брови. Не понравилась ему легкость, с которой перед ними зажегся зеленый свет. Что, если это дурное предзнаменование?

Опера ворвались в дом, но, как оказалось, зря доставали оружие. В доме обнаружилась только сухонькая пожилая женщина с крашенными в рыжий цвет волосами. Она дремала в кресле перед телевизором. У бедной едва не случился разрыв сердца, когда перед ней вырос лейтенант Старостин. И случился бы, если бы Миша тут же не нашел успокаивающие слова.

Табачный представился, сел перед женщиной на корточки.

– Мы ищем девушку по имени Катя, – начал он издалека. – Знаете такую?

Она мотнула головой, поджав губы. Женщина все еще не оправилась от испуга, и это Платона не удивляло.

– Ее похитили, и она может быть здесь, у вас.

– Нет тут никого, – тихим голосом сказала хозяйка.

– А вы мама Леонида Кракова?

– Да, мама…

– И зовут вас?..

– Снежана Борисовна.

– А друга вашего сына зовут Иван Павлович?

– Если вы про Ваню, то да… А как вы попали в дом? – Голос Снежаны Борисовны обрел настораживающую жесткость.

– Дверь была открыта. И калитка. Мы думали, что Катя сбежала…

– У вас есть ордер на обыск?

– А разве Катя не сбежала?

– Я буду жаловаться! – расправила плечи женщина.

– Вас не удивляет, что Катя могла сбежать?

– Какая еще Катя?! Кто вы такой?

– Майор Табачный, начальник криминальной полиции Междуреченского УВД. Мы ищем девушку, которую похитил ваш сын.

– Мой сын?! Кого-то похитил? Быть этого не может!

– Значит, это сделал Прокопов.

– Леша?! Ну, Леша, может, и сделал… А мой Леня не мог.

– А Леша, значит, мог?

– Леша без царя в голове… А Леня глупостями не занимается… Вы хоть понимаете, что не имеете права здесь находиться?

– А ваш сын мог попасть под дурное влияние друга?

– Кто угодно мог, но не Леня!

– А если Леша очень хорошо умеет убеждать. И любовь у него сильная. Вот любит он Вику Кривичеву, спасу нет.

– Вику Кривичеву?

– В девичестве она была Аргусовой.

– Ах, эта!.. – всплеснула руками женщина. – А разве Леша тоже ее любит?

– Извините, мы перепутали, Вику любит ваш сын.

– Вы это знаете?

– Знаем.

– И все-таки я буду жаловаться!

– Я понимаю, эта любовь для вас жизненная драма, – импровизировал Табачный.

– Драма?

– А разве ваш сын женат?

– Нет… Да, он действительно любит Вику…

– А она замужем за другим.

– Да, замужем…

– Возможно, станет вдовой.

– Да? Я не знала! – Кракова заинтригованно смотрела на Платона, забыв о своем возмущении.

– Разве Леня вам не говорил?

– Нет.

– Возможно, он приложил к этому руку.

– К чему приложил? – не поняла женщина.

– К тому, что муж Вики Аргусовой находится сейчас в реанимации.

– Что вы такое говорите?

– Он следил за мужем Вики. Вместе с Лешей. И вместе с Иваном. В результате муж Вики получил опасное для жизни ножевое ранение.

– Это Леша!.. – встрепенулась женщина.

– Вы это знаете?

– Нет, не знаю. Но если это сделал кто-то из них двоих, то это Леша. Вы правильно сказали, он действительно дурно влияет на Леню. Знали бы вы, сколько раз я с ним говорила, сколько раз просила, чтобы он оставил моего сына в покое.

– Да, но зачем Леше убивать мужа женщины, которую любит ваш сын? Какой ему в этом интерес?

– Но Леня не мог!

– А где сейчас Леня? Вы бы не могли ему позвонить? Он бы приехал, рассказал, как было дело. Если он ни в чем не виноват, мы не станем его привлекать.

Кракова кивнула, поднялась с кресла, нашла телефон, но дозвониться до сына не смогла. И Табачный знал почему. Снежана Борисовна располагала тем же номером, что и следствие. И телефон этот находился дома у Кракова. Телефон был, а владелец куда-то исчез. Возможно, у него был другой телефон. Почему бы не заняться этим вопросом? Зная идентификационный или телефонный номер, можно вычислить место нахождения абонента…

Снотворное уже не действовало. Укол сделали вечером, после чего Катя заснула лишь на короткое время. Заснула, проснулась, потом снова заснула. И не поймешь, спала она или нет…

Обманули ее. Она собиралась идти на встречу с Викой, вышла из магазина, а на пути у нее вырос какой-то мужчина. Так, мол, и так, Вика прислала за ней. И дернул ее черт сесть в машину…

Там ей и вкололи укол. Первый… Остальным она уже потеряла счет. Катя спала, когда ее привезли в этот холодный дом и оставили в комнате с закрытыми ставнями. Дверь была заперта, выбить ее Катя не могла, так же как и ставни. Да и не было желания шевелиться. Снотворное уже не усыпляло, но держало в состоянии «овоща». Ничего не хотелось. Лежать бы и лежать… А может, это и не снотворное вовсе. Возможно, это какой-то наркотик, от которого нет кайфа…

Сквозь щели в ставнях пробивался свет. Ночь прошла, наступил день, но Кате все равно. Есть желание убраться отсюда, но для этого нужно хотя бы подняться с кровати, а как это сделать, когда не хочется напрягать мышцы?

Дверь открылась, в комнату вошел мужчина, который ее сюда привез. Он схватил Катю за подбородок, повернул голову, заглянул в глаза.

– Не спишь?

Катя едва заметно мотнула головой – нет.

– На ведро хочешь?

Она утвердительно кивнула. Он бесцеремонно задрал ее куртку, стащил колготки. Взял на руки, поднял с кровати, посадил на ведро.

А когда вернул на кровать, натянул колготки на место. Ничто не мешало ему, напротив, снять с нее одежду, раздвинуть ноги, воспользоваться полной беспомощностью девушки. Но, похоже, ничего такого не планировалось. Даже когда Катя крепко спала, никто не покушался на ее честь. Она бы почувствовала…

Мужчина ушел, закрыв за собой дверь, а Катя снова стала проваливаться в сон. Укол ей не делали, но все равно тянуло уснуть.

Засыпая, Катя подумала о том, что хочет есть. Но сну это уже не мешало.