Глава 9
Весь день, пока Митя был на репетиции, Рита кочегарила на кухне. Она убеждала себя, что делает это, чтобы добиться ощущения полноценной семьи, которую они с Митей собираются создать, но на самом деле она занималась этим по двум причинам. Во-первых, ей требовалось себя чем-то занять, иначе голова просто лопнула бы. Во-вторых, Рита чувствовала себя виноватой из-за того, что соврала Мите и заставила лгать свою мать. По большому счету ей не в чем себя упрекнуть, но сам факт того, что Рита поехала к Байрамову вместо того, чтобы отправиться прямиком к Мите, о многом говорил.
Митя не привык питаться дома. Как большинство молодых мужчин, он не придавал еде большого значения и предпочитал перехватить бутерброд или сходить в кафе, если хотелось чего-нибудь более существенного. Рита помнила, какую бурю восторга вызвала у Мити, когда приготовила обычный вермишелевый суп. Он радостно кружил вокруг кастрюльки, приговаривая: «Супчик, супчик!», чем несказанно растрогал и смутил ее. С тех пор каждое приготовленное Ритой блюдо вызывало подобную реакцию, и девушка не могла не признаться себе, что это приятно. В отличие от Мити, Игорь был настолько равнодушен к еде, что мог съесть подошву от ботинка и не заметить, особенно если был занят какими-то мыслями. С Митей дело обстояло иначе: он умел оценить хорошую еду и то, что она потратила время на ее приготовление.
Рита сварила суп с клецками, поджарила курицу, потушила овощи и сварганила салат с крабовыми палочками. Кроме того, по пути от Байрамова она заскочила в магазин и купила бутылку сухого вина австралийского производства. Покончив с приготовлением пищи, Рита прилегла на диван и включила телевизор. Погуляв по каналам, она наткнулась на какое-то ток-шоу. Ведущий, смазливый паренек со странной прической типа «авитаминоз у ежика» с торчащими во все стороны патлами, но зато в отлично сшитом костюме как раз представлял гостей студии. Среди них оказалась Галина Северская! Рита привыкла, что экранные красавцы и красавицы в жизни выглядят серыми мышками, но благодаря умелому гриму превращаются в секс-символов. Это – не о Северской. Она была одета в скромный деловой костюм, украшенный газовым шарфиком. Длинные черные волосы сверкающим водопадом спадали ей на плечи и спину, как в рекламе шампуня, а макияж на лице был едва заметен, но изумительно подчеркивал точеные черты с огромными оленьими глазами, красиво изогнутыми бровями и полными губами.
Название темы передачи Рита пропустила. Присутствующие в студии – юный певец из телепроекта, парочка критиков, умело вышучивающих чужие таланты за неимением собственных, театральный продюсер и сама Галина Северская, – казалось, чувствовали себя вполне уютно. Рите было интересно послушать, что скажет предполагаемая любовница ее отца. Когда очередь дошла до нее, ведущий подскочил к актрисе и задал вопрос:
– Галочка, как вы считаете, можно ли совмещать любовь и карьеру и могут ли ужиться вместе два творческих человека?
– Я думаю, что у союза двух творческих личностей нет будущего, – покачала головой актриса. – Одному из них придется пожертвовать карьерой, а это грозит постоянной неудовлетворенностью и завистью к партнеру, который продолжает творчески развиваться. Рано или поздно такой союз развалится.
– Вы говорите так уверенно, – сально заметил ведущий, – что, похоже, у вас имелся собственный печальный опыт?
Рита навострила уши: возможно, сейчас она узнает, права ли была Варька, когда из трех «подозреваемых» остановилась на Галине Северской как возможной любовнице Григория Сергеевича.
– Вы правы, – улыбнулась актриса. – Два талантливых человека прошли через мою жизнь. Один намного старше, другой – примерно одного со мной возраста. Первый безумно любил меня, второго любила я, но ни с тем, ни с другим у нас ничего не вышло. Оба они, как все гениальные люди, обладали тяжелым характером и множеством амбиций. Я тогда только начинала как актриса и не собиралась ставить крест на карьере даже ради любви. Как показала практика, я оказалась права: если хочешь чего-то добиться в жизни, приходится многим жертвовать!
Дальше Рита не слушала: что ж, похоже, она наконец вычислила таинственную «Г.С.»! Нечего сказать, у отца был прекрасный вкус. Неудивительно, что и Байрамов попался на эту удочку! Хотя облегчения сделанное открытие Рите не принесло: что, собственно, это меняет? Оно не проливает свет на убийство Синявского и никак не связано с подметными письмами шантажиста – просто страница жизни человека, который тщательно скрывал ее существование. В глубине души Рита завидовала этой красивой женщине и талантливой актрисе. Наверное, приятно, когда ради тебя мужчины ломают копья! Даже два человека, которые любили друг друга, как ее отец и Игорь, порвали отношения и по прошествии многих лет не забыли и не простили!
Звук поворачивающегося в замке ключа вывел Риту из задумчивости: вернулся Митя. В руках он держал букет белых хризантем, который прямо с порога протянул ей. Рита почувствовала жестокие угрызения совести: он так любит ее, так безгранично доверяет, а она сравнивает его с другим. Этот другой не обладает и половиной Митиных достоинств, но сравнение все равно почему-то оказывается в его пользу! Рита поставила роскошный букет в вазу, бормоча себе под нос: «Бабы – дуры!»
Митя отдал должное ужину. Когда он откинулся на спинку стула, не в силах съесть больше ни кусочка, Рита как бы невзначай спросила, как дела со спектаклем.
– Байрамов – зверь! – вздохнул Митя. – А в остальном все нормально, в график укладываемся. Но еще две недели до премьеры, а он требует чистоты во всем! Сегодня состоялась последняя примерка, завтра – выходной, а в понедельник – первый прогон в костюмах. Может, съездим на дачу, если у тебя нет других планов? – предложил он вдруг.
Рита согласилась: приятно сознавать, что у нее нет дел, которые могли бы помешать хорошо провести время.
Уютно устроившись перед телевизором, они посмотрели новости, затем на экране появилось название триллера, рекламу которого Рита несколько раз видела днем, как вдруг зазвонил телефон. Она сняла трубку, и мелодичный голосок, принадлежавший, по-видимому, очень молодой девушке, прощебетал:
– Здравствуйте, могу я поговорить с Дмитрием Алексеевичем, пожалуйста?
– А могу я узнать, – в свою очередь, поинтересовалась Рита, – кто его спрашивает?
– Это секретарь господина Байрамова.
Передавая трубку Мите, Рита молча дивилась. Отец прослужил в театре на руководящих должностях больше тридцати лет, и никогда в жизни у него не было секретарши. Байрамов, лишь недавно заступивший на его место, первым делом нанял какую-то финтифлюшку для черной работы!
Митя повесил трубку и чертыхнулся.
– Дача отменяется! – сказал он. – Начальство требует завтра нашего непременного присутствия!
– Внеочередная репетиция? – спросила Рита.
– Да нет, что-то странное, – пробормотал Митя. – Организационная встреча, только я не понимаю, почему нельзя подождать до понедельника?
Рита промолчала. Она хотела побеседовать с Митей завтра, когда они поедут на дачу, но поездка не состоится, поэтому придется разговаривать сейчас.
– Митя, – начала она, – я вчера встречалась с Варей, помнишь ее?
– Еще бы не помнить – подружка твоя закадычная с языком-помелом! За полчаса она в усмерть кого хочешь заболтает! И что с ней?
– С ней-то ничего, – осторожно сказала Рита, – но она рассказала мне кое-что интересное о вечеринке перед аварией.
Митя переменился в лице, и стало очевидно, что ему меньше всего хотелось бы разговаривать на эту тему. Но Рита была полна решимости раз и навсегда покончить со всеми недомолвками.
– Варька рассказала мне, что папа с Игорем поссорились из-за женщины, – продолжала она. – Ты тоже присутствовал там и принимал непосредственное участие в событиях, но ни разу не обмолвился и словом о том, что тогда произошло, и я хочу знать, почему?
– Ну, раз ты уже и так в курсе… – нерешительно пробормотал Митя. – Я не хотел, чтобы эта история всплыла. Твоя мама бы расстроилась, ведь Григорий Сергеевич тщательно скрывал свои отношения с этой женщиной и впервые сорвался на той вечеринке. По театру давно ходили слухи, что у него кто-то есть – кто-то серьезный, – но толком ничего не знали.
– Ты в курсе, что за женщина была любовницей отца? – прямо спросила Рита.
– Нет, – покачал головой Митя. – Григорий Сергеевич не распространялся.
– Но этого не может быть! – воскликнула Рита. – Ведь вы с Байрамовым друзья, неужели он не поделился с тобой? Насколько мне известно, ссора произошла потому, что Игорь увел у отца эту женщину, и ты не знаешь, кто она?!
Митя встал и нервно прошелся по комнате, собираясь с мыслями. Рита молча наблюдала за ним. Она видела, что разговор ему неприятен, но не собиралась останавливаться на полпути.
– Из-за этого у нас с Игорем возникли разногласия, – начал он наконец. – Честное слово, я понятия не имею, как ее звали, но я знал, что Байрамов хочет отомстить твоему отцу. Он был убежден, что в вашем разрыве виноват Григорий Сергеевич. Игорь прекрасно знал, что твой отец без ума от этой женщины, что он на все готов ради нее. Каждый раз, когда мы выезжали на гастроли, он бегал по магазинам в поисках дорогих подарков для нее. – Митя виновато посмотрел на Риту. Потом он подошел, присел рядом и взял ее за руку, заглядывая в глаза. – Тебе неприятно это слышать, но ты сама хотела правду. Как-то Игорь обмолвился, что хотел бы узнать, кто его любовница. Он считал, что было бы забавно перебежать дорожку твоему отцу, чтобы он понял, каково это. Но с тех пор он больше ни о чем таком не заговаривал, так как я ясно дал ему понять, что мне это не нравится. Только на вечеринке я понял, что Игорь преуспел в своих намерениях. Ты ведь знаешь, как он действует на женщин, так что я не удивился. Только я и представить себе не мог, чем все закончится! Если б знал, никогда не позволил бы твоему отцу сесть за руль…
Рита изумленно уставилась на него. Митя заметил ее взгляд и понял, что сказал что-то не то. Он закрыл рот, потом снова открыл его и опять закрыл.
– Так ты, выходит, знал, что в ту ночь машину вел не Игорь? Знал и ничего не сказал? Газеты вопили, что Байрамов сел за руль в пьяном виде и едва не угробил знаменитого хореографа, а ты… Он же твой друг!
– Игорь тоже не признался, – начал оправдываться Митя. – Я не считал себя вправе вмешиваться. Кроме того, если бы я заикнулся об этом, твоему отцу мог грозить срок, особенно если б в полиции пронюхали о скандале. Разве я мог так поступить с Григорием Сергеевичем? А твоя мама – ведь тогда она непременно узнала бы обо всем, а этого нельзя было допустить. Ты меня понимаешь?
Рита все понимала. Она даже, возможно, уважала бы решение Мити, если б речь шла о ком-то другом, а не о Байрамове. Но, выбирая между своим другом и Синявским, Митя принял сторону ее отца. Игорь, конечно, не ангел. Зная, что Синявский по уши влюблен в Галину Северскую, он поступил подло, отбив ее у своего учителя. Но в конце концов, пострадал-то именно он!
Разговор казался исчерпанным, Рита узнала больше, чем хотела, и не ощущала по этому поводу никакой радости. Митя молчал, понимая, что между ними теперь всегда будет незримая тень прошлого, которую они со временем научатся не замечать, но не смогут сделать вид, что ее вовсе нет.
На следующий день Митя собирался ехать в театр. Рита намеревалась остаться дома и прибраться, но в последнюю минуту передумала, быстро оделась, и они отправились вместе на Митиной машине. По дороге они попали в пробку, так что, войдя в зал, увидели, что остальные члены труппы уже в сборе. Рита сразу различила в толпе незнакомое миловидное личико с каштановыми кудряшками и томными карими глазами. Несомненно, это и есть «секретарь господина Байрамова». Трудно ожидать, что для этой работы он наймет пенсионерку, но девица оказалась уж слишком молода – лет двадцати, не больше! Интересно, как на это смотрит Жаклин? Она тоже была здесь и приветливо помахала Рите и Мите рукой, когда они вошли.
Байрамов сидел за столом в первом ряду, и над его головой висело сизое облако дыма. Он курил тонкую сигару и время от времени затягивался, искоса поглядывая на свою команду. При виде вошедших Игорь встал. Рита невольно залюбовалась его безупречным телом, затянутым в черное.
– Раз все в сборе, можно начинать, – громко сказал он, когда Митя с Ритой уселись. – Разговор предстоит не из приятных.
Рита невольно поморщилась: вчера у нее уже состоялся неприятный разговор. Правда, она сама на него напросилась, так что жаловаться не на кого.
Байрамов вытащил из кармана джинсов конверт и брезгливым жестом бросил его на стол.
– Вчера вечером я достал из почтового ящика вот эту мерзость, – продолжал он. – Там написано дословно следующее: «Байрамов, остановись! День премьеры станет днем твоих похорон». Естественно, имени автора данного эпистолярного шедевра здесь нет. Я не собирался показывать вам это, если бы не Лиза, – он кивнул в сторону балерины, исполняющей роль Гвиневры. Та с испуганным лицом сидела, вжавшись в кресло, словно ее в чем-то обвиняли.
– Выяснилось, что вчера она получила такое же, с позволения сказать, послание, за исключением, разумеется, обращения, – говорил между тем Игорь. – С перепугу Лиза позвонила мне. Поэтому я хочу знать, что вам об этом известно?
Некоторое время стояла мертвая тишина. Потом Рома Чернецов, танцующий партию Говейна, неуверенно поднял руку. Следом поднялись еще руки – Рита насчитала одиннадцать. Получается, все исполнители главных партий стали мишенями неизвестного злоумышленника? Все смотрели в сторону Мити. Он съежился под взглядами коллег и взглянул на Риту, словно в поисках поддержки.
– А ты? – спросил Рома, подозрительно прищурившись.
Рита кашлянула, полезла в сумочку и вытащила полученное вчера письмо. Митя схватил его и пробежал глазами. Потом он снова посмотрел на Риту, и в его взгляде застыл немой вопрос. Она заметила, как изогнутая бровь Байрамова поползла вверх, когда она вытащила письмо из сумочки. Конечно, он же не знал, что она переехала к Мите!
– Итак, – подытожил Игорь, – мы все удостоились внимания неизвестного «доброжелателя». Что вы думаете по этому поводу?
– Конкуренты! – решительно сказал Гоша Гришкевич, он же Мерлин. – Они нас задолбали предложениями о покупке театра! Лично мне предлагали работу, если я как-то поспособствую…
– Точно! – перебил Максим Петров. – И журналюги шныряют, как крысы, все снимают, снимают… Еще спектакль не вышел, а они уже проходу не дают – все о Григории Сергеевиче выпытывают да о том, что теперь с театром станется!
– Похоже, братья и сестры, на нас поступил «заказ», – сказал Чернецов. – Если премьера пройдет с успехом, театр поправит свои дела, его рейтинг вырастет и цена взлетит до небес. Тогда и продавать смысла не будет – нас ждут гастроли и аншлаги. Если же мы провалимся – сами понимаете!
– Не боись, – «успокоил» его Саша Трубач, Мордред. – Судя по этим писулькам, никто из нас до премьеры не доживет!
– Типун тебе на язык! – воскликнула Лиза.
– Достаточно! – рявкнул Байрамов, прерывая словесную перепалку коллег. – Надо не трепаться понапрасну, а решать, что делать. Прежде чем вы ответите, хочу обрисовать перспективу того, что произойдет, если мы последуем «совету» нашего «доброжелателя» и все отменим. Перво-наперво можете считать, что вы почти три месяца работали зазря, потому что никто никаких денег не получит, если премьера не состоится. Во-вторых, все мы потеряем работу, потому что Маргарите Григорьевне придется выплатить огромную неустойку спонсорам, а таких денег у нее, насколько мне известно, нет. Единственное, что ей останется, это продать театр, чтобы покрыть расходы. Вам решать, какими будут наши дальнейшие действия, потому что угроза слишком серьезна, чтобы я один взял на себя ответственность.
Некоторое время все помалкивали, бросая друг на друга косые взгляды, и никто не решался заговорить первым. Наконец Гоша неуверенно спросил:
– А сам-то ты как считаешь? Это действительно серьезная опасность или так – пугало для слабонервных?
– Лично мое мнение – второе, – не задумываясь, ответил Байрамов. – Если это выходки тех, кто, пользуясь смертью Синявского, хочет подешевле перекупить его дело, то я сомневаюсь, что они осуществят угрозу: слишком узким окажется круг подозреваемых. Допустим, однако, что мы имеем дело с психом-одиночкой. В таком случае опасность не больше, чем всегда. Поднимите руку те, кому никогда не угрожали?
Поднялось только три руки. Рита была потрясена.
– Вчера на моей площадке, у двери, написали: «Сдохни!», – заметил Ромка. – Я даже видел, кто это сделал – две девчонки-поклонницы. Наверное, они узнали, что у меня новая девушка.
– А мне как-то месяца три бросали в почтовый ящик сломанные обгоревшие розы, – кивнула Марина Кушанашвили, она же Моргана. – Я даже в полицию обращалась, но мне сказали, что это угрозой считать нельзя. Приходилось время от времени мыть почтовый ящик, а потом все внезапно прекратилось.
– Ну, убийством мне не угрожали, – продолжил тему Максим, – но гадости всякие присылали. Один раз я получил коробку из-под обуви, полную земли, а сверху валялось штук двадцать презервативов. Это, полагаю, тоже можно считать угрозой?
Слушать дальше не имело смысла: у всех имелся печальный опыт, связанный с тем, что артисты – персоны публичные, знакомые большому количеству совершенно разных людей, в том числе и больным на голову.
– В таком случае, – подытожил Игорь, – предлагаю забыть об инциденте и продолжать работать, потому что до финиша всего несколько дней!
– Надо отнести записки в полицию, – подала голос Рита.
– Нельзя! – возразила Марина. – О нас и так говорят невесть что – например, что спектакль ставит убийца Синявского, – и она красноречиво посмотрела в сторону Байрамова.
– Ну и хорошо, – усмехнулся Рома. – Не зря же говорят, что любая реклама на пользу!
Они еще некоторое время переговаривались, словно стараясь подбодрить друг друга, но Рита не могла не видеть, что артисты всерьез напуганы. Даже Байрамов, внешне казавшийся спокойным, заметно нервничал. Рита подошла к нему после совещания, когда все стали потихоньку расходиться по домам.
– Ты уже и Митькин почтовый ящик потрошишь? – хмыкнул Игорь, устремив на нее заинтересованный взгляд.
Она решила не реагировать на выпад и сказала:
– Отдай мне письмо, пожалуйста. Я покажу его человеку, который может нам помочь. По крайней мере, он скажет, стоит ли всерьез опасаться угроз.
Байрамов пожал плечами и с брезгливым выражением на лице протянул ей конверт.
Митя ждал Риту, чтобы ехать домой, но она отказалась, сославшись на неотложные дела. Тогда он предложил подбросить ее до места, но она снова ответила отрицательно, сказав, что на маршрутке быстрее. Митя уехал, а она позвонила Женьке. Тот согласился встретиться в пирожковой на Васильевском острове. Заведение здорово напоминало закусочные советских времен казенным интерьером и грязными скатертями, и только цены были вполне себе современные, капиталистические.
Женька сидел за столиком, когда Рита вошла, и, судя по довольному виду, уже успел подкрепиться в ожидании подруги. Перед ним на столе стояли два граненых стакана чая с лимоном, а на двух плоских блюдах возлежали поджаристые пирожки. Рита вдруг почувствовала, что голодна как волк – не иначе нервы?
– Ну, что у нас плохого? – спросил Женька, тактично позволив ей утолить первый голод.
Вытерев жирные от пирожков пальцы о салфетку, Рита достала из сумочки конверты и выложила их на стол. Женя молча изучил содержимое.
– Да, старуха, – пробормотал он, – что-то неладно в Датском королевстве!
– Я и сама понимаю, что это ненормально, – раздраженно ответила она. – Ты мне лучше скажи, что думаешь – могут эти записки быть связаны с теми, что получал папа?
– По-видимому, нет, – покачал головой Фисуненко. – Совершенно другой подход: там – коричневый фломастер, здесь – напечатанные на компьютере послания, абсолютно идентичные, только с изменением фамилий. Наш «писатель» знает, где живут адресаты: на конвертах нет штемпеля – значит, он либо сам разносил письма по домам, либо попросил кого-то это сделать. Не сомневаюсь, что письма твоему отцу и эти писали разные люди, и цели у них разные. Шантажист просил денег, его послания не содержали прямых угроз. Здесь же, – он постучал пальцем по конвертам, – идея иная. Этот приятель хочет вас напугать. Я бы отнесся к его угрозам серьезно хотя бы потому, что лучше перестраховаться, чем угодить в неприятности. Байрамов – мужик с характером, но в этой ситуации ему стоит крепко задуматься. Один человек уже убит, да и он недавно едва не отправился на тот свет. История с упавшим прожектором пока темна, как испанская ночь, а между тем умысел налицо, что доказано экспертизой!
– Боюсь, – вздохнула Рита, – у нас нет иного выхода, кроме как продолжать готовиться к премьере. Неустойка слишком велика!
– Я мог бы попросить выделить вам охрану, но ты ведь не хочешь, чтобы об угрозах узнали СМИ? Мир шоу-бизнеса отвратителен, старуха. Если кто-то желает до тебя добраться, легче всего это сделать через газеты. Никого не интересует какой-нибудь Вася Пупкин, даже если он замочил всю семью и спалил полдеревни. Зато всем страшно интересно узнать, что в труппе знаменитого Байрамова проблемы. Я не могу тебе помочь разрешить финансовые вопросы, но уверен в одном: ситуация слишком серьезная, чтобы на нее не обращать внимания!
После разговора с Фисуненко Рита не спешила возвращаться домой. Ей требовался хороший допинг, чтобы восстановить душевное равновесие, поэтому она позвонила Варе. Та с восторгом встретила предложение пройтись по магазинам и развеяться.
Взмыленные и увешанные сумками с покупками девушки наконец приземлились в кафе «Абрикосовъ» на Невском проспекте.
– Гляди-ка, кто здесь! – воскликнула подруга, сидевшая лицом к окну, выходившему на гостиницу «Европа». Оттуда, со стороны ресторана «Садко», как раз выходили двое.
– Черт возьми, это же Байрамов и Глашка Субботина! – громким шепотом проговорила Варя. – Вот уж парочка, прости господи, Абрам и Сарочка! Что эта драная кошка делает в компании Игоря?
Рите было прекрасно известно о взаимной нелюбви двух женщин. Все началось со статьи, которую Субботина, будучи главным редактором «Мира женщин», напечатала в своем журнале под заголовком «Богатые никогда не плачут». Она прошлась по многим завсегдатаям модных городских тусовок, которые не относились ни к миру моды, ни к миру шоу-бизнеса, а просто, как она выразилась, «отирались среди знаменитостей, грея свои бесталанные кости в лучах чужой славы». Досталось и Варьке, которую Субботина обозвала «звездной адвокатшей, наживающейся на скандалах в среде знаменитостей». После выхода этого номера «Мира женщин» Варвара случайно столкнулась с Глафирой на фуршете, организованном в честь выхода новой коллекции модного питерского модельера Степана Круглова. Субботина была в платье «от Круглова». Варя подобралась поближе с бокалом красного вина и, будто бы нечаянно, опрокинула его на наряд Глафиры, так что он оказался безнадежно испорчен. «Ах, простите ради бога! – воскликнула девушка с притворным ужасом, наслаждаясь выражением на лице своей хулительницы. – Хотя, – добавила она, – с другой стороны, «Круглов» творит для миниатюрных дам, а тем, кто не вписывается в стандарты стройности, лучше сменить модельера!» И она уж постаралась произнести эти слова достаточно громко, чтобы услышало как можно большее количество присутствующих. Постоянные члены богемной тусовки были в курсе безуспешных попыток Глафиры сбросить вес. Она часто попадала на страницы «желтых» изданий, сообщающих об очередной липосакции, диете, лечении сном и прочих авантюрах, в которые пускалась бедная женщина, чтобы похудеть. Говорили даже, что Круглов, модели которого Субботина с недавних пор начала носить, разработал для нее специальные вставки корсетного типа, чтобы зрительно сузить фигуру. Поэтому в тот вечер Варя, несомненно, отыгралась и потешила свою гордость, но с тех пор между женщинами началась настоящая война.
И вот Глафира выходит из ресторана под ручку с Байрамовым – какие общие дела могли связывать этих двоих? Девушки молча наблюдали через стекло, как Игорь довел спутницу до автомобиля, поцеловал ей ручку на прощание и подождал, пока она выедет со стоянки. Когда вишневая «Вольво» Субботиной грузно отъехала, Байрамов вытащил из кармана пальто запечатанную сигару. Он разорвал упаковку, откусил кончик, закурил и быстро зашагал в сторону подземного перехода.
– Ну, ты подумай! – выдохнула Варя. – Мы практически вычислили даму сердца твоего отца и были абсолютно уверены, что это – Галина Северская. И вот – Байрамов и Глашка! Кстати, ты когда-нибудь видела его с Северской?
– Нет, – покачала головой Рита, – но я и с Субботиной его увидела впервые!
– В голове не укладывается, что эта толстая крашеная выдра могла приглянуться двум таким мужчинам, как Байрамов и твой папаша! – не унималась Варвара. – Ну ладно Северская, она красавица, интеллигентная женщина, но это чудо в перьях?! К тому же она лет на двадцать старше! Вот что я тебе скажу, подружка: твой Байрамов – извращенец, и слава богу, что у вас ничего не вышло!
