Книга: Маленькая леди
Назад: 10
Дальше: 12

11 

– Хотел бы я знать, в чем причина ее успеха? – Рэйнольд Слоутли был явно обеспокоен происходящим. Его глаза потемнели, между бровей залегла тревожная складка. – Что в ней такого, что чертовы гости Ульрики Вондерхэйм смогли позабыть о ее происхождении и слухах, которыми вы окружили ее, точно изгородью?! Не понимаю… – Он опустился на стул и сжал голову руками. – У нас почти не осталось времени, а эта девчонка знает уже больше, чем профессор университета! Не знаю, как Майлсу Вондерхэйму удалось обучить ее, но она держится отлично, черт бы ее побрал!
Гость Рэйнольда Слоутли молчал. Ему пока нечего было сказать. Он и сам видел, что Джиллиан Маккинли прекрасно подготовлена к решающей битве. Ему ли было не знать, что Майлс бросил все силы на то, чтобы сделать из этой девчонки настоящую леди… И дело было не только в его умении обучать… Если бы малышка Джим не была влюблена в него как кошка, а он не поощрял ее пылкие взгляды, эта парочка давным-давно уже разошлась бы в разные стороны… Да еще и мать Майлса, Ульрика Вондерхэйм, приложила все усилия к тому, чтобы рассеять неприятные слухи о своей племяннице…
– Получить эти деньги оказалось не так-то просто, – продолжал адвокат Слоутли. – Старина Патрик, кажется, знал, что его племянник – тот еще пройдоха… Жаль, что я этого не знал, – вздохнул он. – Когда я увидел этого лощеного типа, решил, что он быстро отступится… К тому же я был уверен, что Патрик Вондерхэйм не имеет никакого представления о характере своего племянника. Майлс даже не был на его похоронах. Впрочем, там не было никого из родственников покойного. Насколько я знаю, они не очень-то жаловали этого чокнутого старика… По слухам, на похороны пришло два или три человека. Да и те не были его родственниками…
– Да, – согласился гость. – Майлс Вондерхэйм превзошел и мои ожидания. Он очень изменился под влиянием этой Джим. Кто бы знал, что какая-то нищенка сможет так повлиять на Майлса… Теперь он общается и с ее дружком. Какой-то подросток с Тоск-стрит… Мало того, он уволил дворецкого, который служил у него много лет. Я заплатил Питеру за то, чтобы он подложил в комнату этой Джим запонки. Дорогие платиновые запонки… И как вы думаете, кому поверил Майлс, когда увидел эти запонки в сапожках у мисс Маккинли?
Рэйнольд удивленно посмотрел на гостя.
– Неужели этой бродяжке?
– Именно ей, – кивнул гость. – Беднягу уволили… Питер страшно переживал. Он думал, что поверят ему, проработавшему столько лет в этом доме… Мне пришлось устроить его в другое место…
– Кажется, она околдовала молодого Вондерхэйма, – покачал головой Рэйнольд.
– Ничего, – утешил его гость. – Последний аккорд будет за нами. Тем более, у меня есть кое-какие соображения… Эти голубки очень скоро поймут, что не созданы друг для друга.
Адвокат Слоутли оживился и заинтересованно посмотрел на гостя…

 

Джим пошарила рукой по просторной кровати. Майлса рядом не было. Интересно, куда он подевался? – подумала она.
Ей не хотелось открывать глаза. Сон, который она увидела перед тем, как проснулась, был таким чудесным… Ей снилось, что они с Майлсом гуляли по облакам. Облака были белыми и пушистыми, как сахарная вата. Джим даже попробовала их на вкус. И действительно, оказалось, что облака сладкие. Джим и Майлс прыгали с облака на облако; и им было хорошо…
Правда, Майлс наверняка скажет ей, что ее сон – детский. Но Джим уже привыкла к тому, что Майлс относится к ней, как к ребенку. Ну и пусть, подумала Джим. Пусть она похожа на ребенка. Главное, что это нравится ему, ее любимому человеку…
Наконец она открыла глаза и сладко потянулась. Около кровати, на тумбочке, стояла хрустальная ваза с охапкой белых и сиреневых ирисов. Откуда она появилась? Неужели Майлс принес ее с утра пораньше? Джим улыбнулась и потянулась к записке, которая лежала под вазой.

 

«Джим! Мне кажется, ирисы подойдут тебе больше, нежели любые другие цветы. Они хрупкие и такие красивые! Надеюсь, тебе понравится букет. Я уехал по делам и буду очень скоро. Не скучай, Малышка! Майлс».

 

Джим прижала письмо к груди и закрыла глаза. Если бы сейчас рядом появился Майлс, она бросилась бы к нему и целовала его долго-долго… Какой же он все-таки нежный, хоть и пытается это скрывать. Джим чувствовала, что Майлс старался сделать тон записки деловым, но это ему не удалось. Нежность и любовь к Джим проскальзывали в каждой строчке…
Джим надела пеньюар фисташкового цвета и спустилась на кухню. Грэмси, как обычно, колдовала над плитой, насвистывая мотив какой-то веселой песенки. Увидев Джим, женщина лукаво улыбнулась:
– Как спалось, Джим?
– Восхитительно, – ответила Джим, присаживаясь на стул. – Но я так хочу есть… У тебя не найдется чего-нибудь?
– Найдется, маленькая обжора. – Грэмси сняла с руки варежку-прихватку и открыла дверцу холодильника. – Удивительно, как ты только не поправляешься? Даже завидно… – Она извлекла из холодильника сыр, ветчину и овощи. – Расскажи любопытной кухарке, как у тебя дела с мистером Вондерхэймом.
Джим покраснела. Она знала, что Грэмси не может не догадываться о том, что их отношения с Майлсом очень изменились в последнее время. Но что можно было сказать об этом? То, что Джим безумно счастлива и чувствует себя так, словно каждый день гуляет по облакам? То, что Майлс изменился и теперь в нем не угадаешь прежнего зануду Вондерхэйма? То, что Джим стала не только «леди», но и женщиной?.. Неужели Грэмси не видит этого сама?
– Все прекрасно, – смущенно пробормотала Джим. – Правда, иногда мне бывает страшно, что все это – сон и я скоро проснусь… – добавила она.
Грэмси посмотрела на Джим. Девочка была смущена и предельно серьезна. А ведь и правда, ее история похожа на сон, на прекрасную сказку, о которой мечтают многие девушки. Но почему Джим не имеет права быть счастливой?
– Оставь плохие мысли. Думай о хорошем. —
Грэмси ласково потрепала Джим по голове. – Майлс – отличный парень. А ты – без пяти минут миссис Вондерхэйм. Если он все еще не сделал тебе предложения, я уверена – он сделает это очень скоро. Майлс Вондерхэйм очень серьезный человек. Во всяком случае, в том, что касается женщин… А если не сделает – Бог с ним. Скоро у тебя будет столько денег, что ты сама сможешь выбирать себе жениха. – Грэмси рассмеялась, увидев недоуменное выражение лица Джим. – Не бойся, я шучу…
– Кто здесь говорит о деньгах? – ворвался на кухню Майлс. – Неужели Грэмси совращает мою воспитанницу? Ай-ай-ай, как тебе не стыдно, – шутливо пожурил он кухарку…
Глаза Джим радостно заблестели. Ей неудобно было обнять Майлса при Грэмси, поэтому она продолжала сидеть с немного смущенным выражением лица. Но Майлс не постеснялся. Он подошел к Джим и чмокнул ее в щеку. Ее щеки, все еще теплой после сна, коснулись его холодные губы. Джим улыбнулась этому неожиданному, но приятному прикосновению.
– Тебе понравились цветы?
Джим кивнула.
– Очень… И записка тоже…
– Отлично. Я рад, что угодил тебе. А теперь собирайся. Нам нужно ехать.
– Куда? – Зеленые глаза Джим удивленно округлились.
– На могилу дяди Патрика. Ты ведь хотела побывать там?
О поездке на могилу Патрика Вондерхэйма Джим действительно разговаривала с Майлсом несколько дней назад. Она много думала о своем отце и пришла к выводу, что могла бы простить его, если бы этот старый чудак был жив. Но, увы, Патрик Вондерхэйм уже не нуждался в прощении. Поэтому Джим решила навестить его могилу и хотя бы таким образом примириться с человеком, который называл себя ее отцом. Майлс и сам хотел узнать, где похоронен дядя. Он чувствовал себя неловко из-за того, что не был на похоронах Патрика.
– Конечно! – кивнула Джим. – Мы едем прямо сейчас?
– Да. Будет здорово, если ты поторопишься.
На кладбище Блумари было ветрено. Майлс даже поежился от холода. Небо налилось свинцово-серыми тучами. Мелкие шарики снега падали на пожухшую траву, покрывая ее тонкой белой фатой.
Джим приподняла ворот шубки.
– Бр-р, как же холодно… – Она покосилась на Майлса. – Ты не знаешь, где именно находится могила… отца?
Майлс покачал головой.
– Увы, нет. Придется искать. Я ведь не был на дядиных похоронах… Единственное, что я знаю, – он был похоронен на кладбище в Блумари…
Вид у него был виноватый, и Джим стало его жаль.
– Не расстраивайся. Мы далеко не всегда делаем то, что должны…
– Это точно, – согласился Майлс, ободренный ее поддержкой. Они пошли по асфальтированной тропинке, рассматривая унылые надгробные плиты. – Знаешь… – подумав, произнес он. – После того, как ты появилась в моей жизни, я много думал о себе и о дяде Патрике… Мне показалось, что мы с ним похожи. Я долгое время делал вовсе не то, что хотел. Получил образование, к которому душа не лежала… Жил той жизнью, которая не доставляла мне удовольствия… Мне казалось, что деньги – ключ ко всему. Но, в то же время, мне не хотелось жить так, как мой отец. Он выигрывал процессы, защищая людей, которые не заслуживали защиты, и получал за это крупные суммы… Он пошел на сделку со своей совестью, и вся его жизнь была посвящена этой сделке… Я ведь тоже адвокат, – грустно улыбнулся. Майлс. – И не просто адвокат, а, как говорит Богард, адвокат с именем. Вондерхэймы всегда защищали обеспеченных людей, и, благодаря этому, у меня отличные перспективы в адвокатуре. Но я никогда не хотел заниматься этим… Да и фамилия Вондерхэйм мне только мешала. Зачем добиваться чего-то, когда за тебя уже все сделали? А деньги… Нужны ли мне деньги, заработанные на оправдании чужих грехов? Теперь я точно знаю, что нет…
– Думаю, мы решим этот вопрос, – понимающе улыбнулась Джим. – Ты никогда не думал о собственном деле?
– Конечно же, думал. Но я не знаю, чем именно хотел бы заниматься. А что, у тебя есть идеи? – Майлс с любопытством посмотрел на Джим.
– Да, – серьезно кивнула она. – Я хочу открыть детский парк развлечений. Что-то вроде Диснейленда. Часть выручки за этот парк я бы вложила в организацию детского приюта. Для таких, как мы с Гарри… Дети могли бы жить там до восемнадцати лет, получать образование. А потом приют устраивал бы их на работу. Приличную работу…
Майлс присвистнул от удивления.
– Не ожидал, что у тебя могут быть такие планы на дядино завещание.
– Ты думал, что я промотаю его сразу же, как только получу? – обиделась Джим.
– Нет, конечно. Просто я не думал, что ты окажешься такой целеустремленной. Значит, тебе нужна помощь? – с лукавой улыбкой поинтересовался он. – И, наверное, юридическая консультация…
Джим поняла, куда он клонит.
– А ты хочешь присоединиться?
– Конечно, хочу. Если я до сих пор ничего не придумал, то можно воспользоваться твоей идеей… Правда, – немного помрачнел он, – я не уверен, что часть дядиных денег не отойдет Рэйнольду Слоутли.
– Какое это имеет значение? – нахмурившись, спросила Джим. – Ведь я в любом случае получу свою часть. Неужели ты думаешь, что я стану распоряжаться ею одна?
– Послушай… – начал было Майлс, но Джим перебила его:
– Мне казалось, что у нас теперь все общее. И не имеет значения, кто получит эти несчастные деньги. И получит ли вообще…
Майлс нащупал руку Джим и пожал ее в знак благодарности. Джим, конечно же, была права, а он снова чувствовал себя виноватым. Ему до сих пор казалось странным то, что Джим настолько бескорыстна.
Они безуспешно бродили по кладбищу около получаса. Но надгробной плиты с надписью «Здесь покоится Патрик Вондерхэйм» так и не нашли.
– Что будем делать? – поинтересовалась Джим у Майлса. Она уже порядком замерзла, но все еще не оставила надежды на то, что они найдут могилу ее отца.
– Давай найдем кого-нибудь из местных работников, – предложил Майлс. – Может, они нам что-нибудь подскажут?
Джим согласилась. Они дошли до небольшого домика, возле которого стояла собачья будка. В будке, прикованный цепью, сидел большой пес, серый, с черными пятнами на боках и лапах. Он разлаялся сразу же, как только Джим и Майлс поднялись по ступенькам крыльца.
– Да тише ты! – рявкнула на него Джим, но пес не унимался. Он лаял так громко, что хозяин дома услышал собаку и сам вышел на крыльцо.
Это был худощавый пожилой мужчина с короткими, торчащими в разные стороны седыми волосами. Взгляд у него был тяжелый, но не злой. Джим почему-то испугалась и прижалась к Майлсу.
– Вы что-то хотели? – вежливо спросил мужчина.
– Да… – Майлс сжал дрожащую руку Джим. Он догадался, что девушка напугана. – Мы ищем могилу Патрика Вондерхэйма. Он умер около трех месяцев назад…
– Патрика Вондерхэйма? – удивленно переспросил мужчина. – Вы уверены, что он похоронен именно здесь? Что-то я не припомню, чтобы у нас хоронили людей с таким именем. Но, если вы подождете, я посмотрю в записях…
Удивительно, подумал Майлс. Даже здесь ведутся какие-то записи, крутятся какие-то бумажки… Он повернулся к Джим. Девушка стояла, уставившись глазами в одну точку.
– Чего ты испугалась? – подбодрил ее Майлс. – Этот парень – обычный служащий, а не воплощение смерти.
– Ага, – кивнула Джим. Когда она волновалась, с нее слетал налет светскости, и это страшно забавляло Майлса. – Тяпнет тебя по голове лопатой и глазом не моргнет.
– Джим! – возмутился Майлс, с трудом сдерживая смех. – Что за предрассудки?! Это обыкновенный работник. Просто его работа отличается от того, что делает большинство людей…
Майлс не успел закончить проповедь о жизни гробовщика, потому что мужчина со всклокоченными волосами вернулся. В руках у него была толстенная тетрадь, которую он раскрыл и протянул Майлсу.
– Вот посмотрите, – ткнул он пальцем в лист, испещренный записями, – здесь нет Патрика Вондерхэйма. Должно быть, вы ошиблись, молодые люди…
Майлс заглянул в тетрадь и пробежал глазами по записям. В то время, когда умер дядя Патрик, никаких записей сделано не было. Он показал тетрадь Джим. На ее лице отразилось такое же удивление. Что бы это могло значить? Наверное, Майлс ошибся и Патрик Вондерхэйм действительно был похоронен в другом месте. Но где?
– Спасибо, – пробормотал Майлс и вернул тетрадь мужчине. – Но… Где же похоронен Патрик Вондерхэйм?
Мужчина пожал плечами.
– Боюсь, я ничем не могу вам помочь. Я отвечаю только за это кладбище… Единственное, что я могу для вас сделать, – дать вам кое-какие телефоны…
– Вот это да… – пробормотала Джим, когда они отошли от домика и направились к выходу с кладбища. – Я даже не знаю, где похоронен мой отец…
– Дядя Патрик даже после смерти остался Чудилой, – не без восхищения заметил Майлс. – Но ты не расстраивайся, мы что-нибудь придумаем. Я обещаю…
Он обнял Джим и ласково поцеловал ее в холодные щеки. Ей непременно нужно было поднять настроение – она совсем сникла. Майлс чувствовал себя виноватым. Он даже не смог найти кладбище, на котором похоронен его дядя и ее отец. Но ничего, он исправит эту ошибку…
Вечером Майлс пригласил Джим в кино. Это была старая комедия с Челентано – «Бархатные ручки», одна из тех, что так нравились Джим. Очаровательная воровка, которая полюбила миллионера, прикидывающегося вором, была неподражаема. Ее героиня напомнила Майлсу Джим: ребенок-женщина или женщина-ребенок… Они с Джим забрались на самый последний ряд – «места для поцелуев» – и половину фильма использовали этот ряд по назначению. После фильма он нес ее из зала на руках. Майлс никак не мог привыкнуть к тому, что Джим такая маленькая и легкая. Впрочем, ему это очень нравилось.
Настроение у Джим резко поднялось, и Майлс понял, что не зря обзвонил десяток кинотеатров с вопросом: «Не идет ли у вас фильма с Челентано?». Теперь ему стало немного легче. Мрачные предчувствия, которые поселились в душе после посещения кладбища, отошли на задний план. И Майлс смог наконец-то полностью погрузиться в жадеитовые глаза Джим и насладиться ее губами. Все будет хорошо, твердил он себе. Все будет просто отлично. Потому что, когда Джим рядом с ним, не может быть по-другому…

 

Настал долгожданный день приема. Раз в полгода мэр Блуфилда устраивал в своем особняке роскошный прием, на который приглашались все более-менее известные – или обеспеченные – люди города. Семья Вондерхэймов приглашалась на эти приемы регулярно, но нельзя сказать, чтобы это очень радовало Майлса. Скорее, он мирился с таким положением вещей. Но сейчас этот прием был ему даже на руку. Ведь благодаря приему они с Джим наконец-то получат наследство Патрика Вондерхэйма – старого чудака, чья могила до сих пор не найдена…
Майлс не слишком сильно волновался за Джим. Для него уже не имело значения, получит он дядины деньги или останется ни с чем. В конечном итоге, он получил Джим, а все остальное было совсем не важно. Она сделала все, что могла, и к ее безупречным манерам едва ли можно было придраться. Конечно, ее имя было окружено слухами, но разве она была виновата в этом? И Майлсу было наплевать, что скажет адвокат Слоутли. Главное, его совесть чиста. И перед дядей, и перед Джим…
У Джим на душе, напротив, было тревожно. Ей казалось, что сегодня непременно должно случиться что-то неприятное. Что именно, она не знала. И эта неизвестность терзала ее больше всего. Ей очень хотелось, чтобы Майлс получил свою часть наследства, и она готова была выложиться полностью, лишь бы он не оказался обделенным…
Джим долго выбирала наряд для приема и остановилась на длинном открытом платье из темно-зеленого бархата. Оно изумительно шло к ее глазам и подчеркивало молочную белизну кожи. Майлс взял в прокате золотое колье с изумрудами и серьги. Джим была неподражаема.
Когда они вошли в просторный холл особняка мэра и Джим небрежным жестом скинула шубку, вокруг нее послышался восхищенный шепоток. Многие мужчины смотрели на нее, не отрывая глаз, и Майлс почувствовал довольно болезненный укол ревности. Правда, Джим не обращала на них ровно никакого внимания. Она была настолько взволнована, что ей было страшно даже оглядеться по сторонам. Вокруг было столько света, столько людей, столько шума, что Джим хотелось заткнуть уши, закрыть глаза и убежать отсюда как можно дальше.
Майлс почувствовал тревогу Джим и сжал ее руку. Джим слабо улыбнулась, пытаясь показать ему, что все в порядке.
В большом зале они потерялись. К Майлсу подошел Богард и увлек его разговором, а к Джим – Ричи Леблан, которому срочно понадобилось показать ей какую-то картину, Джим посмотрела на удаляющуюся спину Майлса, и сердце ее болезненно сжалось. Без него она чувствовала себя маленькой девочкой, затерявшейся в огромном взрослом мире. Ричи повел ее смотреть на картину, и Джим пошла лишь из вежливости, без всякого желания.
Ричи открыл перед ней большую деревянную дверь и галантно поклонился:
– Прошу вас, леди…
Джим вошла в просторную комнату, по стенам которой было развешено более десятка картин. Она улыбнулась Леблану:
– Так какую именно вы хотели мне показать?
Ричи вел себя как-то странно. Он прятал глаза и переминался с ноги на ногу. Джим подумала, что это она чем-то смутила молодого человека, и поспешила спросить:
– Что-то не так?
Ричи поднял на нее взгляд, полный какой-то неизъяснимой тоски, и вздохнул.
– Если бы вы знали, Джим… – робко начал он и тут же замолчал.
– Знала что? – удивленно спросила Джим. Ричи снова вздохнул. Джим уже начали раздражать его постоянные вздохи. – Да в чем же дело, Ричи?
– Неужели вы не понимаете, что я чувствую к вам?
– Чувствуете? – озадаченно переспросила Джим. – Откуда я могу знать?
– А вы угадайте…
– Послушайте, Ричи, – Джим уж начала терять терпение, – я же не бабка-угадка. Вы собирались мне что-то показать. Так показывайте… Иначе я уйду.
Ричи напряженно засопел и опустил глаза.
– Я люблю вас, Джим, – почти прошептал он. – Выходите за меня замуж…
Джим ожидала чего угодно, но только не этого. Она звонко расхохоталась, и ее смех разнесся под сводами комнаты. Ричи побледнел и уставился на нее округлившимися от недоумения глазами.
– Ох, простите, – вовремя опомнилась она, осознав, что это не шутка. – Все так неожиданно… Но, боюсь, я не смогу выйти за вас замуж, я… люблю… Но не вас, а другого человека…
– Другого! – в отчаянии воскликнул Ричи. – Как это может быть?!
Да, действительно, как это может быть?! Ричи Леблан видел ее всего один раз в жизни, влюбился в нее и делает ей предложение! Бред какой-то… Джим никогда не оказывалась в столь нелепом положении. Сама не своя от волнения, она подошла к Ричи и хлопнула его по плечу.
– Не волнуйся, приятель. Выкинь эту глупость из головы. Пойди освежись. Тебе поможет…
Джим вышла из комнаты, краем глаза заметив, что у Ричи еще больше округлились глаза. Уж лучше было молчать. Ей нужно непременно найти Майлса, чтобы рассказать ему о том, что случилось. Она огляделась по сторонам. Вокруг было полно народу, но ни Майлса, ни Богарда нигде не было видно.
Джим прошлась по залу, лавируя между дамских сумочек, пышных кружев и бокалов шампанского. Наконец впереди замаячило что-то, похожее на пиджак Майлса. Джим облегченно вздохнула. Наконец-то… Она уж думала, что никогда не найдет его в этой блестящей толпе…
Но что это? Майлс, кажется, не один. Джим нахмурилась. Рядом с ним мелькало чье-то красное платье. Хотела бы она знать, что за блондинка крутится вокруг Майлса? Она пригляделась к женщине в красном платье. Это ведь та самая Виктория Исприн, которая была в числе гостей Майлса в тот ужасный вечер, когда Джим сбежала из его дома… Та самая блондинка, с которой он флиртовал, которой поглаживал руку. Да и сейчас они ведут себя почти так же… Красотка Виктория просто повисла на нем. А как она смотрит в его глаза!
Пожалуй, впервые Джим почувствовала настоящую ревность. Ей захотелось подойти к Виктории, ударить ее по лицу или сделать что-то из ряда вон выходящее. Но она понимала, что должна вести себя прилично. Хватит того, что она сказала бедняге Ричи… Но что же ей делать со своей ревностью, которая раздирает ее душу на тысячу кусочков?
Джим стояла, закусив губу, и пыталась придумать, как ей себя вести. Но вдруг кто-то тронул ее за плечо. Джим раздраженно обернулась – она решила, что навязчивый Ричи снова ищет ее внимания. Но за ее спиной стоял Богард.
Интересно, что ему от нее надо? Джим не очень-то нравился этот тип – у него на лице было написано презрение ко всему окружающему, – но он был другом Майлса. Во всяком случае, Джим могла быть уверена, что Богард Гампшир уж точно не признается ей в любви…
– Джим, почему вы здесь одна? – вкрадчиво начал он. – И почему у вас такое грустное лицо? Что-то случилось?
Джим не знала, как отвечать на этот фейерверк вопросов. Богард Гампшир всегда был очень внимателен к ней, но сейчас Джим хотелось избежать чьего-либо внимания.
– Ничего, – замялась она. – Я просто… Просто ищу Майлса.
Проницательный Богард сразу все понял. Его пытливый взгляд нащупал и Майлса, и блондинку, повисшую у него на руке. Он указал Джим на то, что девушка и без него отлично видела.
– Кажется, это Майлс и Вик… – Богард замолчал, а потом добавил: – А я-то думал, эта сладкая парочка уже рассталась…
– Что? – Джим не верила своим ушам. – Что значит – рассталась?
– Майлс ведь влюблен в нее, – задумчиво произнес Богард, не сводя глаз с Майлса и Виктории. – И не мог жениться на ней, потому что… был не очень богат. Но теперь, получив дядюшкино наследство, думаю, осуществит свое намерение…
Джим почувствовала, как к горлу подступает ком, а к глазам слезы. Как же это так? Почему Майлс никогда не говорил ей об этом? Почему?! – внезапно осеклась Джим. Но это же ясно как день… Он хотел довести до конца это представление, а Джим могла отказаться участвовать в нем… Ведь именно Майлсу нужен был этот прием. Его судьба зависит от того, как пройдет это мероприятие. Неожиданно все встало на свои места. Вот почему Майлс, такой изящный и неприступный, оказался у ее ног. Вот почему на Джим неожиданно свалилось столько счастья. Вот почему Виктория Исприн вращается вокруг Майлса, как земля вокруг солнца…
– Что-то не так, Джим? – участливо поинтересовался Богард, увидев, что девушка побледнела. – Вам нехорошо?
– Не-ет, – протянула Джим, с трудом сдерживая слезы. – Все в порядке. Только глаза слепнут от яркого света. Пойду-ка я прогуляюсь…
Богард улыбнулся удаляющейся спине Джим. Все даже лучше, чем он предполагал. Адвокат Слоутли будет доволен…
Назад: 10
Дальше: 12