Глава 14
Нарушенное обещание
После отъезда Лиама, столь поспешного, прошло пять дней. Долгие часы ожидания я старалась заполнить полезными делами – помогала миссис Хей, или Эдвине, как теперь, по ее настоятельной просьбе, я ее называла, хлопотать по дому.
Если не считать отца, у нее было еще трое постояльцев. На том же этаже, что и папа, проживал некий мистер Роберт Синклер – невысокий мужчина средних лет, тучность которого свидетельствовала о любви к хорошей еде и хорошему вину. Жизнерадостный и разговорчивый, он развлекал нас за столом анекдотами и самыми свежими городскими сплетнями. По профессии мистер Синклер был банкиром и имел долю в каком-то крупном банке. Комнату у миссис Хей он снимал временно, поскольку рассчитывал вскоре перевезти в Эдинбург все свое семейство – жену и пятерых детей, которые пока еще оставались в фамильном поместье в долине Твида, недалеко от Пиблза.
Второй жилец, двадцатилетний студент Эдинбургского университета Джон Колин Макдиармид, за общим столом появлялся редко, поскольку предпочитал есть в одиночестве, уткнувшись носом в учебники.
Третьего постояльца за все это время я видела только один раз. Неизвестная болезнь приковала престарелого мистера Филиппа Керра к постели на долгих полгода. Дважды в неделю к нему наведывался доктор и прописывал процедуры, которые, по мнению последнего, должны были помочь больному, но мне, честно говоря, казались варварскими и бесполезными. Эдвина шепнула мне по секрету, что, если верить доктору, мистеру Керру осталось жить не больше одной недели, ну, в лучшем случае, двух.
По утрам, позавтракав теплой кашей, мы с Эдвиной брали корзинки и отправлялись на рынок. Миссис Хей, как опытная хозяйка, тщательно осматривала любой товар, прежде чем его купить, и увлеченно торговалась с продавцами. Когда все, что нужно, было куплено, мы шли в квартал Грассмаркет, где Эдвина покупала травки для целебных отваров. Грассмаркет располагался у подножия холма, на котором высилась Эдинбургская крепость, и вид на нее снизу был очень хорош.
Однажды, когда до рынка оставалось не больше пяти минут ходу, мы услышали глухой рокот голосов, который с каждым шагом становился все громче. Наконец впереди показалась галдящая толпа. Я вопросительно посмотрела на свою спутницу.
– Наверное, собираются казнить кого-то, – сказала она и передернула плечами.
Увидев мое недоумение, Эдвина изумленно спросила:
– Неужели тебе никогда не доводилось видеть казнь?
– Почему же… Я видела однажды, еще в Белфасте, но это было так давно… – пробормотала я. – Палач отрубил осужденному голову. Зрелище настолько меня потрясло, что папа запретил мне даже близко подходить к городской площади в такие дни.
– Да, не слишком приятное зрелище, – поморщилась Эдвина. – Повешенные синеют, и глаза у них вылезают из орбит… Интересно, кого вздернут сегодня?
Виселицу окружила толпа любопытных, и все они выкрикивали ругательства и потрясали кулаками, глядя на несчастного, который поднимался на деревянный помост в сопровождении двух солдат. Застучал барабан, и от этого звука сцена стала еще ужаснее. «Это хайлендер…» – подумала я. Мужчина в пледе и грязной, местами порванной рубашке стоял, высоко подняв голову, и невозмутимо смотрел на толпу. Эдвина подошла поближе, чтобы спросить, как зовут приговоренного и за что его осудили. Пару мгновений – и она своей семенящей походкой прибежала обратно.
– Это Реджинальд Макгрегор. Говорят, он убил двоих и украл две сотни голов скота в Ланаркшире. Эти Макгрегоры – настоящие разбойники! Они убивают и грабят всех, кто только попадется им на пути! Никакого уважения к чужой собственности! Впрочем, все они, хайлендеры, такие!
Она поперхнулась последним словом и растерянно посмотрела на меня.
– Кейтлин, простите! Я… не имела в виду… мистера Макдональда! – забормотала она, запинаясь. – Он такой приятный мужчина и, конечно, никогда не совершит ничего противозаконного…
– Конечно, не совершит, – не без сарказма в голосе подтвердила я. – Давайте пойдем наконец к мистеру Милну за ромашкой и липовым цветом. Я не хочу видеть этот ужас!
Я повернулась и, обходя толпу, направилась к лавке травника. Эдвина, растерянная, с порозовевшими от смущения щечками, посеменила за мной следом.
Этот случай стал последней каплей, и я твердо решила вернуться в поместье Даннингов. Ночью мне снились ужасные сны. Я снова стояла и смотрела на виселицу на площади Грассмаркета, на орущую толпу и на палача, надевавшего веревку осужденному на шею. Застучал барабан, и его бой постепенно усиливался, чтобы в одно мгновение оборваться – когда палач откроет люк под ногами несчастного. Я проснулась с бьющимся сердцем. Лицо мое было залито слезами. В человеке, жалко повисшем на веревке после нескольких мгновений мучительных судорог, я узнала… Лиама!
Я встала очень рано, поскольку после пробуждения не смогла сомкнуть глаз. Дом еще спал, когда я спустилась в кухню перекусить. Перед отъездом Лиам оставил мне несколько фунтов. Из этих денег я купила себе новое шерстяное платье лавандового оттенка, который мне так нравился. Продавщица не преминула заметить, что он изумительно идет к моим волосам и подчеркивает цвет глаз. У меня осталось достаточно, чтобы рассчитаться с миссис Хей и заплатить за место в дилижансе до Данди и обратно.
Я надела шляпку, накинула на плечи шаль, оставила на столе записку, в которой объяснила отцу причину своего отъезда, и вышла из дома. У меня не было причин лгать ему, и я написала все как есть, пообещав вернуться не позднее, чем через три дня.
Утро выдалось теплым и влажным, и юбки постоянно прилипали к моим ногам, пока я шла через старый квартал Кэнонгейт. Проходя мимо тюрьмы Толбут с ее часовой башней и страшными кольями, на которых обычно выставляли напоказ головы казненных, я ускорила шаг. Я направлялась к тупику Уайтхорс-клоуз, располагавшемуся на другом конце Кэнонгейта, туда, где находился постоялый двор «Уайтхорс-инн». Возле этой гостиницы останавливались дилижансы, следовавшие из Лондона.
Мне повезло: через час ожидался дилижанс, который ехал в Абердин с остановками в Перте и Данди. И два места были свободны.
Стоило мне посидеть пару минут на жесткой банкетке многоместного экипажа, как я горько пожалела, что не могла проехать это расстояние в седле. Я с трудом втиснулась между молодым господином, от которого несло спиртным и который так храпел, что остальным пассажирам о сне оставалось только мечтать, и зрелой дамой, державшей на коленях маленького простуженного мальчика. Напротив сидели тщедушный священник и полный, роскошно одетый мужчина средних лет. Последний, забыв о приличиях, всю дорогу не сводил с меня глаз.
Неудивительно, что я обрадовалась, когда толстый господин вышел в Перте. Еще час – и я наконец в Данди. На постоялом дворе, куда меня привез дилижанс, я спросила у хозяина дорогу в поместье Даннингов и отправилась в путь. Идти пришлось километров пять или шесть, и к полудню я оказалась у ворот усадьбы.
Собираясь с силами, я прислонилась к железной решетке. Построенное неким Гектором, первым лордом Даннингом, в 1568 году, здание в стиле Ренессанс с обеих сторон обрамляли башенки, серый каменный фасад был испещрен маленькими застекленными окнами, крыша покрыта серовато-синим кровельным сланцем. В 1657 году дом сильно пострадал от пожара и был восстановлен – именно тогда и были добавлены башенки. Поместье оставалось в руках семьи вот уже четыре поколения. Теперь пришел черед стать его владельцем пятому лорду Даннингу – Уинстону.
Итак, я вернулась на место, где совершила преступление, туда, где небо обрушилось мне на голову и где земля разверзлась у меня под ногами. Я судорожно сглотнула. Но отступать было поздно. Я все равно не смогла бы жить, зная, что и пальцем не шевельнула, чтобы спасти жизнь Лиама. «Я расскажу, как все было, я только хотела защититься…» – уговаривала я себя и… сама себе не верила. Чего стоило мое свидетельство против человека, чьему предку король пожаловал звание дворянина!
Я обошла дом и приблизилась к двери кухни, которая оказалась открытой. Кухарка Бекки громогласно отчитывала дворового пса, стащившего то ли кусок ветчины, то ли жареную курицу. Наш пес Вилли был тот еще хитрец: стоило только оставить на столе кусок мяса и отвернуться, как он утаскивал его в доли секунды.
Я бесшумно вошла в кухню. Месившая тесто Бекки, не поднимая глаз, кивнула в сторону стола, где лежала связка морковок.
– Почисти-ка мне морковку, Милли! Ой! Господе Иисусе! – воскликнула она и торопливо перекрестилась.
Бледная от испуга, она смотрела на меня, вытаращив глаза и прикрыв рот белой от муки ладошкой.
– Здравствуй, Бекки! – пробормотала я дрожащим голосом и попыталась улыбнуться.
– Девочка моя, да как ты только тут оказалась? – наконец выговорила Бекки.
Она бросилась ко мне, попутно вытирая руки о передник, и крепко обняла меня.
– Крошка моя, они тебя отпустили! Господи, да когда мы узнали, что этот дикарь, этот варвар тебя уволок!.. Как я молилась, чтобы Боженька защитил тебя, и вот – он меня услышал!
Она отстранилась и внимательно осмотрела меня.
– На вид и цела, и здорова! Он же не… Ну, ты понимаешь, что я хочу сказать?
Бекки наморщила нос и поджала губы.
– Со мной все хорошо, Бекки, не беспокойся. Меня никто не обижал, честное слово. Я… Ты можешь рассказать мне, что случилось в доме, когда…
Я умолкла. Как быть? Могла ли я знать об убийстве старшего Даннинга или нет? Бекки подтолкнула меня к стулу, на который я с превеликим облегчением присела, – дрожащие ноги не держали меня. Плеснув в стакан миндального ликера, она сунула его мне в руку, вернулась к тесту и начала рассказывать.
– Ужас что тут было! – заявила Бекки и сделала страшные глаза. – На мистера Уинстона, нашего нового лорда Даннинга, было страшно смотреть. Еще бы – ведь его отца зверски убили! Как он кричал, какими сыпал проклятиями! Надеюсь, с тех пор он уже исповедался… И он всюду тебя разыскивал. А бедный Эндрю и до сих пор неутешен! Дом перевернули сверху донизу, и тогда стало ясно, что тот горец сбежал и увел тебя с собой силой!
Бекки с сомнением посмотрела на меня.
– Так ведь и было, да?
– Ну да, можно сказать и так, – ответила я не без смущения. – А кто нашел тело лорда Даннинга?
– Сам Уинстон. Бедный мальчик! Он был сам не свой от горя. Ведь над телом его отца так поиздевались…
И она вперила взгляд в миску с тестом, как если бы увидела там отражение той ужасной сцены.
– Говорят, его нельзя было узнать… Счастье, что с тобой такого не сделали! Этот горец – настоящее исчадие ада!
– А что Уинстон? Как он сейчас? – спросила я, едва шевеля губами. В горле у меня пересохло.
– Уинстон, разумеется, унаследовал титул и все богатства. Думаю, он уже пришел в себя. И наверняка будет очень рад тебя видеть. Он так горевал, когда тебя похитили!
– Неужели? – спросила я с ноткой недоверия в голосе.
– О да! – заявила Бекки, высыпав на раскатанное тесто нарезанное кубиками мясо и лук. – Он пообещал большое вознаграждение тому, кто разыщет и приведет тебя в поместье.
– Вознаграждение? – уточнила я, вскинув брови.
– Один драгунский капитан приезжал сюда на неделе. Сказал, что видел тебя. И лорд Уинстон очень сердился, что он не привез тебя с собой.
Мое сердце на мгновение замерло, потом забилось снова. Голова закружилась, и мне пришлось схватиться за край стола. Так, значит, меня тоже ищут… Не судьи, а лорд Даннинг, и он назначил за меня награду! Но почему?
Я отпила глоток ликера, прочистила горло и задала следующий вопрос:
– А как леди Кэтрин?
– Леди Кэтрин? По-моему, она чувствует себя прекрасно.
Бекки посмотрела по сторонам и продолжила доверительным шепотом:
– Это может показаться странным, но после смерти мужа ей как будто бы полегчало.
– Да, и правда странно, – ответила я тем же тоном.
Но на самом деле ничего странного в этом не было. Наверняка леди Кэтрин боялась этого тирана так же, как и я сама. Я подозревала даже, что она только притворялась тяжелобольной, лишь бы супруг-садист оставил ее в покое.
– Она в поместье?
– Конечно! Сейчас она должна быть в саду. Вот уже целую неделю она гуляет там подолгу. Каждый божий день выходит на прогулку и поправляется прямо на глазах. Она даже не опирается на тросточку, когда ходит! Еще не бегает, конечно, но и до этого недалеко! – добавила Бекки с лукавой усмешкой.
Я попыталась сложить в уме все фрагменты этой головоломки. Что-то тут было не так…
Я настолько погрузилась в свои мысли, что не услышала донесшийся из коридора звук шагов. Скрипнул паркет. Удивленный возглас Бекки заставил меня опомниться. Взгляд ее соскользнул с меня на того, кто стоял за моей спиной. Я обернулась.
В дверном проеме, бледный как полотно, стоял лорд Уинстон Даннинг. Он не сводил с меня глаз, и было ясно, что он пытается справиться с волнением.
– Вы! Вы! – выдохнул он наконец и, подбежав, схватил меня за запястье. – Идемте со мной, и быстро!
И он потянул меня за собой. Единственное, что я еще успела увидеть, – это выражение крайнего изумления на лице у Бекки, прежде чем оказалась в библиотеке. Уинстон грубо толкнул меня в кожаное кресло, закрыл дверь и запер ее на два поворота ключа. Я сглотнула и втянула голову в плечи. Судя по всему, увидев меня, он вовсе не обрадовался.
У себя за спиной я слышала его тяжелое, как у приготовившегося к нападению быка, дыхание. Я сжалась в комок и плотнее завернулась в свою шаль.
– Вернулись на место убийства, дорогуша? – вскричал он хриплым, полным ненависти голосом. – Что ж, вы глупее, чем я предполагал!
– Я… я вас не понимаю.
Он подошел к столу, сел на край так, чтобы мы могли ясно видеть лица друг друга, скрестил руки на груди и презрительно уставился на меня.
– Вы не понимаете? Ну, так давайте разберемся, моя красавица! Видите ли, дорогая Кейтлин, – начал он притворно-ласковым тоном, – я видел, как вы вышли из кабинета моего отца в ту ночь.
На мгновение я словно бы окаменела от неожиданности, потом у меня задрожали губы.
– Я стоял в другом конце коридора, в тени, и слушал… слушал, как вы резвились, если можно так сказать. Вы прошли мимо окна, и в лунном свете я увидел, что выглядите вы… не лучшим образом. И вы явно куда-то торопились. Я хотел поговорить с отцом о делах, поэтому дожидался, когда он закончит с вами кувыркаться. Надеюсь, вы хотя бы дали ему время получить удовольствие, – закончил он с противной кривой усмешкой.
– Мерзавец! – вскричала я, вскочив на ноги. – Так, значит, это вы…
– Тише-тише-тише! Это вы, а не я!.. – И он ткнул в меня указательным пальцем. – Это вы его убили! Я вошел в кабинет, когда отец не ответил на мой стук. Тонкая работа, Кейтлин! Один-единственный удар – и в десятку! – сказал он и повторил движение – то самое, что сделала я, вонзая нож в шею своего обидчика.
– А вы сделали остальное, что ничем не лучше, насколько мне довелось услышать! Надругались над телом своего отца! И как вы только могли?
На этот раз он улыбнулся мне… совершенно искренне. При иных обстоятельствах я бы сказала, что он очарователен, ну, или по меньшей мере очень хорош собой. Но в тот момент он был противен мне. На Уинстоне был короткий белый парик, какие носили модники при дворе Людовика XIV, под расстегнутым темно-красным шелковым камзолом виднелся серый парчовый жилет; короткие, до колена, панталоны открывали мускулистые икры, обтянутые чулками. Он взирал на меня с таким превосходством, что я невольно смутилась и отвела взгляд.
– Уж не думаете ли вы, что я опустился до такой подлости? – спросил Уинстон, вскинув руки так резко, что зашуршали кружевные манжеты. – Если да, то вы, дорогуша, ошибаетесь! Я нашел человека, который сделал это за меня. Просто поразительно, насколько обстоятельства могут сыграть нам на руку в самый неожиданный момент, не так ли?
Он встал и направился к полкам, уставленным ценными фолиантами в кожаных переплетах. Сделав вид, будто берет книгу, он тут же поставил ее обратно. Повернувшись ко мне лицом, отчего его кружева снова взметнулись и упали, Уинстон принял картинную позу, уперев руку в бок, и посмотрел на меня с явным презрением.
– Вам прекрасно известно, что это не Лиам убил вашего отца…
– Лиам? А, значит, вот как зовут этого хайлендера! – Он взмахнул свободной рукой.
Манерной походкой Уинстон приблизился ко мне. Я замерла на месте, но взгляд его выдержала, глаз не отвела. Он остановился передо мной, взял мою левую руку, на которой посверкивало обручальное кольцо, и поднес ее к глазам.
– Значит, то, что мне о вас рассказали, правда! Вы вышли замуж за этого варвара! – проговорил он, не пытаясь скрыть отвращения. – Что ж, вы напрасно потратили время и силы!
Я выдернула руку, отступила на шаг и посмотрела ему в глаза, собрав все силы и всю свою выдержку.
– Варвар он или нет, но он точно мужчина, в отличие от вас!
Уинстон язвительно захохотал, и от этого смеха у меня по спине побежали мурашки. Угомонившись, он взял меня за подбородок, приблизил свое лицо к моему лицу и жадно воззрился на мои губы. Потом взгляд его водянистых голубых глаз скользнул ниже, к моему декольте.
– Вы совсем меня не знаете, крошка Кейтлин! Я бы с удовольствием уложил вас в свою кровать! Господи, сколько раз я умирал от желания это сделать! Но тогда все мои многолетние труды пошли бы насмарку!
Он резко отпустил мою руку, вернулся к столу и присел на него снова. Я смотрела на него, не понимая, о чем идет речь. Мое недоумение, судя по улыбке, его развеселило.
– Сын лорда Даннинга – мужеложец! Признаться, мне удалось обвести вокруг пальца многих, хотя иногда я попадал в весьма двусмысленные ситуации… Но теперь-то можно перестать ломать комедию, верно?
– Но ради чего?..
– Ради чего? В этом-то и загвоздка! – воскликнул он, подняв кверху палец. – Ответ очень простой: чтобы не жениться. Отец мечтал иметь плантации в колониях, однако не могло быть и речи о том, чтобы ему самому плыть за океан. Да и мать не пережила бы подобного путешествия. Здесь у него было столько дел, что он не мог позволить себе отлучиться из Англии надолго. Но ведь у него был я, дорогой малыш Уинстон!
Взгляд его заблудился в мотивах роскошного обюссонского ковра на полу.
– Два с небольшим года назад у отца появился шанс воплотить свою мечту в жизнь. Лорд Карлайл задумал выдать замуж свою единственную дочь Эмили. Но эта кривляка так глупа, что наверняка не отличила бы моего маленького дружка от сосиски!
Это замечание было настолько грубым, что я невольно вскинула брови.
– Простите, если оскорбил ваше целомудрие! – сказал он, смеясь. – Но как по мне, то лучше целоваться с лошадью, чем с этой уродиной! Она тощая, как жердь, и косоглазая, а зубы у нее настолько кривые, что, когда она улыбается, ей приходится прикрывать рот ладошкой!
Он поморщился от отвращения.
– Так вот, отец пожелал, чтобы я женился на юной мисс Карлайл, потому что в приданое за ней давали плантации на Бермудах. Он решил, что я прекрасно смогу заняться разработкой этих земель. Хитрый ход, не так ли? Меня отправить на Бермуды с этой ведьмой, а самому остаться здесь и тискаться с вами, сколько душа пожелает!
– И вы решили притвориться…
– Естественно! Вы очень проницательны, моя прелесть, – добавил Уинстон и жеманно, почти по-женски взмахнул ручкой.
– Вы – мерзкий тип, Уинстон Даннинг!
– Хочу вам заметить, что отныне меня называют лорд Даннинг!
– Свой титул можете засунуть себе в… вы поняли куда! Вы такой же мерзавец, как и ваш отец!
– О-ля-ля! Надо же, какие грубые слова – и вдруг слетают с таких очаровательных губок! Это у Макдональдов вы научились разговаривать в подобном тоне?
– Оставьте Лиама в покое! Он вообще не имеет отношения к убийству!
– Жаль вас разочаровывать, но все совсем наоборот! Или вы забыли, что это его обвиняют в убийстве моего отца?
У меня комок подкатил к горлу. Господи, насколько же он был омерзителен! Точно зная, что я – убийца, он сделал все, чтобы в моем преступлении обвинили Лиама.
– Он не убивал лорда Даннинга, – прошипела я сквозь зубы. – Если вы знали, то почему не сказали, что это я – убийца?
Он бесстыдно раздевал меня глазами. Я инстинктивно скрестила руки на груди. Уинстон медленно двинулся ко мне. Я застыла на месте, закрыв глаза и стиснув зубы. С точно рассчитанной неторопливостью он обошел вокруг меня, коснулся моих плеч и затылка кончиками пальцев. Я ощутила тепло его дыхания на своей коже. Он остановился и шепнул, коснувшись моего уха губами:
– Мне хотелось заняться вами лично. Неужели вы еще об этом не догадались, моя прелестная Кейтлин?
Одной рукой он обнял меня за талию, привлекая к себе, а второй стиснул мою грудь и стал ее мять.
– Разумеется, я бы предпочел взять вас девственницей, но я смогу закрыть глаза на такую мелочь. С другой стороны, вы наверняка уже научились каким-нибудь интересным штучкам… М-м-м…
И он поцеловал меня в основание шеи. Меня захлестнула волна гнева. Я больно ударила его по ноге и вырвалась.
– Не смейте ко мне прикасаться! – крикнула я, чеканя каждое слово.
Морщась от боли, Уинстон потер голень, посмотрел на меня с угрозой и выпрямился.
– Я – человек терпеливый, Кейтлин! И я заполучу вас в свою постель, даю вам слово! Если не сегодня, то завтра или послезавтра. Мне пришлось ждать целых два года, так что пара лишних дней для меня не проблема!
Он подошел к буфету и налил себе бокал бордо.
– Хотите? – спросил он, вскинув бровь.
Я помотала головой, стараясь не заплакать.
– Боюсь, нам придется немного подождать. Нам обоим, Кейтлин!
Уинстон взболтнул содержимое бокала, понюхал его и отпил глоток.
– Просто чудо! – воскликнул он, прищелкнув языком. – Что ни говори, а в виноделии французам нет равных! Вы точно не хотите попробовать?
Видя, что я не отвечаю, он пожал плечами, прислонился к книжным полкам и посмотрел на меня чуть насмешливо.
– В горах вам вряд ли доводилось пить такое вино, – сказал он и поднял бокал. – Кстати, а как вышло, что вы стали женой этого… этого хайлендера? Он вас принудил? Как я слышал, они часто силой ведут женщин к алтарю, чтобы потом затащить их к себе в постель. Неужели это правда?
– Никто не заставлял меня, – зло выдохнула я.
– Вот как? Значит, вам нравятся грубые утехи? Если так, то мы прекрасно поладим, я их тоже люблю.
– Что мне нравится, а что – нет, вас не касается.
– Да что вы? Ничего, я подожду. Все равно скоро вы станете вдовой!
Он продолжал пить вино и при этом не сводил с меня глаз. Он хотел увидеть, какое впечатление произведут на меня его слова. Я заставила себя сдержаться, но все же прикусила губу и невольно сжала кулаки.
– Он наверняка придет сюда за вами. И я устрою ему теплый прием. Видите ли, Кейтлин, ваша наивность завела вас в ловушку!
Уинстон дернул за шнур звонка. Через пару минут в дверь постучали. Уинстон повернул ключ, и в библиотеку вошел Руперт Вероломный. При виде меня он от удивления открыл рот.
– У нас гости, Руперт! Прикажите приготовить спальню, смежную с моей, для… миссис Макдональд. А потом спуститесь к Бекки и предупредите, что дверь в эту комнату должна быть заперта днем и ночью. Матушка не должна ничего знать, я не хочу волновать ее понапрасну. Доложите, когда все будет готово!
Руперт закрыл рот, кивнул и вышел.
– Неужели вы полагаете, что ваша матушка не узнает о том, что я в доме? – спросила я, прилагая все усилия, чтобы мой голос прозвучал уверенно.
– Мне жаль вас разочаровывать, но она спит на втором этаже восточного крыла, а моя спальня – на третьем этаже в западном крыле дома. Я не хочу мешать ей, ведь временами, как вы, наверное, уже догадались, я отправляюсь в постель не один…
Его губы растянулись в нагловатой улыбке, и он, опустошив свой бокал, с шумом поставил его на стол.
– Добро пожаловать в поместье, дорогая моя Кейтлин!
Я повалилась на постель, стеная от горя. Ощущение было такое, будто у меня сердце вырвали из груди. Я думала помочь Лиаму, а вместо этого заманила его в мерзкую ловушку, откуда он, вне всяких сомнений, отправится прямиком на эшафот. Можно сказать, я своими руками надела петлю ему на шею… Господи, что я наделала? «Лиам, mo rùin, что я наделала? Прости меня!» Я долго плакала, потом заснула, уткнувшись лицом в мокрую подушку.
Скрежет отодвигаемой задвижки разбудил меня. Вошел Уинстон с подносом и бутылкой вина и поставил все это на одноногий лакированный столик с красивой инкрустированной столешницей. Он был без парика. Светло-русые волосы были собраны в хвост и стянуты черной бархатной лентой. Камзол он тоже снял, накинув на плечи домашний халат из камчатного атласа.
– Ваш ужин, мадам! – объявил он и поклонился. – Через час Руперт принесет вам ванну и воду, чтобы вы могли помыться. Думаю, вам необходимо освежиться после долгого путешествия, да еще в такую жару. В платяном шкафу вы найдете все необходимое, чтобы переодеться.
На мгновение мне показалось, что лорд смотрит на меня с совершенным равнодушием, но тут он сделал шаг к моей кровати.
– Выйдите вон! – прошипела я сквозь зубы и вперила в него сердитый взгляд.
Он передернул плечами, вышел, запер дверь на задвижку и проверил, надежно ли она держится. Я встала и подошла к подносу, от которого дивно пахло стряпней Бекки. Фазан, запеченный с яблоками! Подумав немного, я решила поесть. Я тщательно пережевывала каждый кусок, стараясь не думать о том, что мне грозит. «Позже, когда успокоюсь, я смогу подумать о своей участи…»
Настенные часы показывали без двадцати двенадцать, когда Руперт принес последнее ведро воды и вышел из комнаты. Я не без удовольствия наблюдала, как он делает то, что обычно входило в обязанности горничной. Но никто не должен был знать, что я в доме, распоряжения Уинстона на этот счет были очень строгими. Поэтому единственные, кого я видела с момента моего заточения в этой спальне, были хозяин дома и Руперт. Не слишком приятная компания…
В платяном шкафу, где висело множество красивых платьев из дорогой ткани, я отыскала себе чистую ночную рубашку. Свой маленький нож я сунула под подушку. Мне не хотелось бы им воспользоваться, но я знала, что моя комната соединена потайной дверью со спальней Уинстона. Если понадобится, оружие может мне помочь избежать насилия с его стороны…
Совершенно разбитая и расстроенная, я легла в постель, натянула одеяло до подбородка и поежилась. Теперь я была во власти этого молодого мерзавца! И ничего не могла с этим поделать. Оставалось лишь ждать. Сколько пройдет времени, прежде чем Лиам узнает, что я ослушалась его, нарушив клятву? Я надеялась, что он никогда сюда не придет, оставит меня пожинать плоды собственной глупости. Что он не попадет в уготованную ему ловушку…
Я стояла в полнейшей темноте на краю обрыва. Я чувствовала, что внизу, у самых моих ног, – пустота. Мне стоило огромного труда стоять ровно и не за что было ухватиться, потому что кто-то связал мне руки за спиной. И вдруг этот кто-то толкнул меня в эту пустоту. Задыхаясь, я вцепилась во влажную от пота простыню и проснулась от собственного крика.
Нарождался рассвет, мрачный и серый. Я подождала, пока успокоится сердце, и, с трудом шевеля руками и ногами, встала с кровати. Ночью я спала мало и плохо, мне снились кошмары. Раз за разом меня толкали в бездонную пропасть, снова и снова вокруг мельтешили какие-то безликие тени, и сердце мое билось как сумасшедшее…
Зачем мне пытаться заснуть? Занимался новый день, который не сулил ничего, кроме новых несчастий. И я знала, что мне предстоит испить эту чашу до дна.
Я прижалась горячим лбом к стеклу, чтобы освежиться. Оконные створки были накрепко прибиты к раме длинными гвоздями, поэтому мысли о побеге пришлось оставить. Но даже если бы я и рискнула выпрыгнуть из окна, то наверняка сломала бы себе шею. До земли было не меньше пятнадцати метров. Уинстон предусмотрел все.
Густой туман укрыл зеленеющие луга, протянувшиеся от поместья к холмам Сидлоу-Хилз. Капли мелкого дождя усеяли стекло, отчего картинка стала менее четкой. Дождь… Это означало, что леди Кэтрин сегодня в саду я не увижу.
Уинстон явился навестить меня ближе к вечеру. До этого Руперт принес мне несколько книг, чтобы убить время, но я не смогла сосредоточиться на чтении. Все мои мысли были обращены к Лиаму, который прятался в зарослях вереска, спасая свою жизнь, в то время как я по собственной глупости выдала мужа тем, кто его разыскивал! Я задыхалась от бремени своей вины.
Мой тюремщик явился в охотничьем костюме и сапогах, с которых на чистый дубовый паркет комьями падала грязь. Он поставил на столик коробку с шахматами, открыл бутылку хереса.
– Простите, что заставил вас так долго себя дожидаться!
И он с надменной ухмылкой протянул мне бокал с вином. Я взяла его.
– Если бы вы отсутствовали целую вечность, я бы и не подумала жаловаться!
– Неужели? Но ведь это же так долго – целая вечность, вы не находите?
Он опустился в обтянутое ярко-красным бархатом кресло в стиле барокко и вытянул перед собой свои длинные ноги. Я изо всех сил старалась сохранять хладнокровие. Его голубые глаза цепко осматривали меня, отыскивая брешь в моей броне.
– Вы хорошо спали? Мне показалось, что я слышал крики…
– Участливость вам не идет, лорд Даннинг! – огрызнулась я, поднося к губам янтарного цвета напиток.
Он не ответил на мой выпад и тоже пригубил бокал.
– Удачная охота?
– Да, мы убили наконец того огромного дикого кабана, который бродил по землям усадьбы с начала весны. Это чудовище несколько недель назад напало на двоих крестьян, и одному даже пришлось отнять ногу.
Он поморщился.
– Пренеприятное зрелище!
Затем, улыбнувшись, Уинстон продолжил беззаботным тоном:
– Капитан Тернер спешит к нам с отрядом из шестерых драгун. Думаю, через час он будет в поместье. Желаете разделить с нами вечернюю трапезу?
У меня сжалось сердце.
– Нет, у меня нет такого желания, – ответила я и встала.
Я подошла к незажженному камину и увидела в зеркале над каминной полкой свое отражение. Настоящая ведьма – бледная, с темными кругами под глазами…
– Что вы планируете сделать со мной после того, как… Вы же не сможете держать меня взаперти всю мою жизнь?
– Я уже думал об этом, – заявил Уинстон, отпив еще глоток хереса. – Вы станете вдовой, я – холостяк и… скажем так, пока свободен. Переговоры о моем браке с юной Кэролайн Уинслоу прекращены. Эта девица и в кровать ложилась бы с Библией, чтобы петь мне на ночь псалмы! Но я понимаю, что пришла пора позаботиться о будущем. Мне двадцать девять лет, и мне нужен наследник.
Стиснув зубы, я посмотрела на его отражение в уголке зеркала.
– Вы станете моей женой, Кейтлин!
Я окаменела от изумления.
– Я? Вы шутите?
– Вы станете моей женой, – повторил Уинстон Даннинг.
Насмешливый смех сорвался с моих губ и наполнил собой комнату.
– Лорд Даннинг, что вы такое говорите! – начала я с издевкой в голосе. – Вы, член палаты лордов, женитесь на служанке без роду и племени и убийце к тому же? Да ваша матушка умрет от стыда!
– Знайте, что на сегодняшний день меня мало волнует чье бы то ни было мнение! Главное – это получить то, что я хочу!
– А если я откажусь?
– У вас не будет выбора, – охрипшим голосом сказал он. – Ваш братец… Я говорю о Патрике… Так вот: ваш братец замешан в делах, которые не соответствуют букве закона. Надеюсь, вы понимаете, что я имею в виду? Еще я дам вам возможность видеться с… как там вы его назвали? Ах да! Со Стивеном. Или вы уже забыли про него?
Я закрыла глаза, думая только о том, как бы не разрыдаться. Мне не хотелось доставлять моему мучителю такое удовольствие, ведь мои слезы наверняка порадовали бы его.
– Он… Он здоров?
Уинстон встал и встряхнулся. С отсутствующим видом он некоторое время созерцал комья грязи, которыми был усыпан паркет у его ног, потом подошел ко мне и встал у меня за спиной. В зеркальном отражении наши взгляды встретились.
– Да. Настоящий маленький крепыш… И уже тараторит без умолку!
– Где он?
– Кейтлин, вы и сами прекрасно понимаете, что я не могу сказать вам, где живет ваш сын. Но уверяю вас, о нем заботятся подобающим образом. И я регулярно его навещаю. Ведь он мой брат! И, замечу вам, очень милый и располагающий к себе ребенок.
Мое сердце забилось так, что чуть не вырвалось из груди. Я снова ощутила эту пустоту внутри меня и эту ужасную боль, которая так никуда и не делась. Я умирала от желания взять моего крошку Стивена на руки и прижать его к груди. Почувствовать его теплое прерывистое дыхание на своей коже. Вдохнуть исходящий от него запах молока, резковатый и в то же время сладкий. Эта тоска терзала меня сильнее, чем физическая боль. Тоска, раскаяние…
– Можно мне на него посмотреть? Издалека, хотя бы пару минут?
– Простите, но не сейчас. Так вот, когда вы станете моей супругой, он будет жить с нами. Я буду растить его как собственного сына.
– Лорды не женятся на служанках. Вас перестанут принимать в обществе, это будет позор для всей вашей семьи. Подумайте о вашей матушке!
Он устремил взгляд на мой затылок. По спине у меня пробежал холодок, я сильнее стиснула пальцами край каминной полки.
– Неужели вы полагаете, что возможен позор горше того, что ей уже пришлось пережить? Муж спит с половиной непотребных девок Эдинбурга! Сын – мужеложец! Хотя, надо признать, мне и самому надоело притворяться. В приличных домах на меня с некоторых пор смотрят косо, барышни меня сторонятся… Вы понимаете, если постоянно появляться в обществе с теми, кто известен своими… противоестественными склонностями, то рано или поздно… Женщины – странные существа. Если ты не пытаешься сразу залезть к ним под юбку, для них это вернейшее основание, чтобы о тебе позлословить! И я не говорю уже о том, что меня даже пытались изнасиловать…
Он засмеялся и положил руки мне на бедра.
– Думаю, вы отлично сыграли бы свою роль! – возразила я.
Он снова посмотрел мне в глаза своими холодными голубыми глазами. Улыбка по-прежнему играла на его губах, однако сейчас она скорее была лукавой. Его пальцы пробежали по моему судорожно втянутому животу, потом вдруг больно стиснули мои груди, и он рванул меня к себе. Его губы приблизились к моему уху, и он прошептал приторным голосом:
– Это потому, что я – хороший актер! Вы еще узнаете меня, моя душечка! Вы еще ничего, ничего не видели…
Резким движением он дернул вниз вырез на моем платье. Одна моя грудь обнажилась, и он стал жестко тискать ее, прильнув в то же время губами к моей шее. Извиваясь как умалишенная, я пыталась вырваться. Он повернул меня к себе лицом, и я оказалась зажатой между очагом и его телом. Его возбужденное естество уперлось мне в живот. Рот его прильнул к моему рту раньше, чем я успела отвернуться, а его пальцы, быстрые и ловкие, уже поднимали мои юбки. И тогда я яростно укусила его за губу.
Он отшатнулся, выругался и поднес руку ко рту. Из укуса на губе сочилась тонкая струйка крови. Он прищурился и посмотрел на меня с угрозой. Губы его искривились в садистской усмешке.
– Теперь понятно, почему батюшка называл вас своей дикой кошечкой! – издевательски произнес Уинстон. – Это очень возбуждает!
Я подалась вперед, чтобы ударить его по щеке. Он перехватил мою руку, сжал запястье, и тогда я плюнула ему в лицо. Он сразу перестал улыбаться. Отпустил меня, вынул из кармана платок, вытер лицо и при этом неотрывно смотрел на меня.
– Ничего, я подожду. У меня хватит терпения, – сказал Уинстон, повернулся и вышел из комнаты.
Я подождала несколько минут, потом попыталась успокоиться. Мое тело понемногу стало расслабляться. Во рту я до сих пор ощущала вкус крови. Я провела рукой по губам, словно желая стереть последний след нападения. Внутри меня поднималась волна злобы и ненависти. И вдруг гнев заполнил собой каждую частичку моего тела и души. С диким криком я схватила коробку с шахматами и швырнула ее в только что закрывшуюся дверь. Фигуры разлетелись по комнате. Рыдая, я упала на кровать. «Шах и мат, Кейтлин! Шах и мат…»
Так я и жила в постоянном ожидании дня или ночи, когда в поместье явится Лиам. Ночи не приносили мне отдыха, и я не прикасалась к еде, которую Руперту приходилось нести обратно в кухню нетронутой. После четвертой бессонной ночи мои нервы сдали. Руперт снова принес мне поднос с завтраком и поставил его на круглый столик.
– Унесите обратно! – крикнула я ему.
Я ходила взад и вперед по комнате мимо окна, нервно теребя прядь растрепанных волос.
– Лорд Даннинг приказал мне…
– Мне плевать на приказы лорда Даннинга! Чтоб ему провалиться! – выкрикнула я и швырнула поднос вместе с содержимым через всю комнату.
Он поднял на меня обескураженный взгляд.
– Думаю, вам очень приятно видеть, как со мной обращается ваш хозяин. Правда, Руперт? – ядовито поинтересовалась я.
Ответа я так и не дождалась. Руперт начал собирать с пола осколки фарфора. Я нервно засмеялась.
– На вас противно смотреть! Вы – никакой не Руперт Вероломный, вы – лизоблюд! В вашем сердце не осталось ни грамма доброты! – горько проговорила я.
– А вы – никчемная шлюшка, мисс Кейтлин! – возразил он, багровея от гнева и глядя на меня со всем доступным ему презрением. – И мне непонятно, почему лорд Даннинг так с вами носится! Я бы давно отдал вас властям и…
Я уже была готова пнуть ногой поднос, за которым Руперт как раз потянулся, чтобы его поднять, когда на пороге появился Уинстон.
– Что здесь за шум? – спросил он сурово.
– Мисс Кейтлин сегодня в плохом настроении, сэр, – ответил ему Руперт.
Уинстон посмотрел на разбросанные по полу осколки и кусочки пищи, сделал слуге знак удалиться и запер за ним дверь. Прислонившись к ней спиной, он скрестил руки на груди и посмотрел на меня из-под полуопущенных век.
Я снова заходила между окном и кроватью, время от времени с беспокойством поглядывая на своего тюремщика.
– Вы – настоящая фурия, дорогая!
– Прекратите называть меня «дорогая»! – потребовала я, подражая его манере растягивать слова и холодному чопорному тону.
– Вы правы – «дикарка» подойдет вам гораздо лучше!
Я сердито посмотрела на него и… вздрогнула, потому что заметила свое отражение в зеркале. То была не я, а какая-то исхудавшая незнакомка с тусклыми растрепанными волосами и в помятой ночной рубашке, белизна которой подчеркивала серый замогильный цвет лица.
– Смотрите, что вы со мной сделали! – выдохнула я, поворачиваясь к Уинстону.
Он осмотрел меня с головы до ног и улыбнулся. Судя по всему, увиденное пришлось ему по нраву.
– Вы выглядите чуточку утомленной, но когда все это забудется, вы отдохнете и прелесть ваша быстро вернется к вам.
Должно быть, он услышал отголоски нашей с Рупертом перепалки, когда одевался в своей спальне, – ворот рубашки был расстегнут, одна пола торчала из-за пояса панталон. Он снова окинул меня дерзким взглядом и шагнул вперед.
Я инстинктивно отступила на шаг и оказалась в луче яркого света, проникавшего в комнату через окно. Уинстон уставился на меня, и на губах его заиграла блаженная улыбка. При таком освещении рубашка почти не скрывала моих форм. Я подбежала к кровати, запрыгнула на нее и прикрылась простыней.
– Вы еще прекраснее, чем я представлял вас в моих самых безумных мечтах!
Он встал у кровати, прислонился к резному столбику из красного дерева и поставил колено на матрас.
– Не приближайтесь! – воскликнула я, еще выше натягивая простыню.
Он снял рубашку. Его грудь, гладкая и влажная, поднималась и опускалась от учащенного дыхания. Не помня себя от страха, я попятилась к изголовью кровати.
– Полагаю, я ждал достаточно!
Мгновение – и он уже стоял на четвереньках на постели. Я попыталась спрыгнуть, однако он успел схватить меня за щиколотку и дернуть к себе. Я уже наполовину свесилась с кровати, но, как ни цеплялась за простыню, удержать равновесие не получилось, и я рухнула вниз, ударившись головой об пол.
Уинстон воспользовался моей оплошностью и прижал меня спиной к кровати, просунул руки мне под рубашку и стал меня гладить. Мне удалось наконец вернуться на матрас, и я попыталась дотянуться до него, чтобы ударить. Он схватил меня за талию и перевернул, словно блин на сковороде.
– Кейтлин, угомонитесь, я не хочу сделать вам больно!
Он сел мне на бедра, лишив меня тем самым последней надежды сбежать.
– Прошу вас, Уинстон, не надо! – взмолилась я. – Только не это!
Он дышал шумно, прерывисто. На одно короткое мгновение мне показалось, что он собирается отпустить меня, но то была лишь иллюзия. Его беспощадные руки вцепились в мою рубашку и разорвали ее.
– Мне жаль, но я не могу больше ждать!
Я попыталась было стыдливо прикрыть груди руками, однако он перехватил мои запястья, стиснул их и завел мне за голову. Его прерывистое дыхание обжигало мне лицо, взгляд его голубых глаз погрузился в мои глаза. В душе у меня все перевернулось. В эту минуту я ненавидела Уинстона настолько сильно, что без колебаний убила бы его. И я была сама себе противна… я застонала от боли. Душа моя разрывалась на части. «Лиам, где же ты?» Внезапно мне захотелось, чтобы он был здесь. Я так в нем нуждалась!
Уинстон прижался губами к моему рту и стал лихорадочно исследовать его своим языком.
– Вы сводите меня с ума! – простонал он, проводя языком по моей шее.
Я извивалась под ним, как уж на сковородке.
– Уинстон, нет! Прошу, не надо! – напрасно взывала к нему я.
Он взял в рот мой сосок и яростно его укусил. Я стала отбиваться как умалишенная, черпая силы в отчаянном страхе, который порождала во мне перспектива снова пережить изнасилование. К своему несчастью, я была намного слабее Уинстона и мое сопротивление лишь возбуждало и раззадоривало его. На короткий миг он отпустил мою руку, чтобы раздвинуть мне колени. Этот жест разъярил меня еще больше. «Нет! Я не могу предать Лиама!» Уцепившись за эту мысль, я собрала последние силы, чтобы защитить себя.
– Хватит! – вскричала я и стала отбиваться с остервенением и яростью, которые уже не надеялась в себе найти.
И тут я вспомнила о своем кинжале. Я протянула руку и стала рыться под подушкой. Уинстон снова схватил меня за запястье, когда мои пальцы уже стиснули рукоятку ножа. Блеснул клинок, и пыл Уинстона моментально угас.
– Это еще что такое?
Удивление уступило место неверию, а потом и злости.
– Ах ты, мерзавка!
Уинстон выкрутил мне руку, и нож тяжело упал на постель. Он подобрал его и поднес к глазам.
– Нам понравилось убивать? – с ненавистью в голосе процедил он.
Ничего не ответив, я отвернулась. Когда острие кинжала, холодное и смертоносное, скользнуло у меня между грудей, я вздрогнула.
– Ну же, исчадие ада, убейте меня! Чего вы ждете?
– Не уверен, что я этого хочу, – словно бы про себя прошептал Уинстон и сильнее вдавил лезвие ножа в кожу.
Показалась капля крови. Уинстон подхватил ее на кончик указательного пальца и поднес к губам. Я поморщилась от отвращения. Внезапно Уинстон схватил меня за шиворот и заставил сесть, прислонившись спиной к резному столбику кровати. Пламя, полыхавшее в его глазах, испугало меня.
– Уинстон!
Он слегка разжал пальцы, но ворот моей рубашки так и не отпустил. Я сглотнула, хотя острое лезвие кинжала по-прежнему прижималось к моей влажной от пота коже.
– Мы закончим то, что начали, моя нежная Кейтлин!
– Придет день, и я убью вас за это, Уинстон!
Дверь в спальню с грохотом распахнулась. Двигаясь с быстротой молнии, Уинстон схватил меня за руку и столкнул с кровати. Он закрылся мной, как щитом, придерживая меня за талию. Нож он приставил к моей шее под подбородком. Перед нами стоял Лиам с перекошенным от ярости лицом. В руке у него был пистолет.
– Отпусти мою жену, ублюдок! – проговорил он, стараясь, чтобы голос прозвучал спокойно, и поднял руку с пистолетом.
Боль обожгла мне шею, и я почувствовала, как по ней потекла струйка крови.
– Вы же не хотите, чтобы я покалечил вашу красавицу супругу, правда, Макдональд? – насмешливо поинтересовался Уинстон. – Хотя мне и самому было бы жаль, она мне тоже нравится!
– Отпусти ее немедленно! – с явной угрозой, но по-прежнему тихо приказал Лиам.
Мой тюремщик шевельнулся у меня за спиной, и я почувствовала, как его тело напряглось.
– Я не собираюсь ее отпускать. Мы с ней только-только поладили, когда вы ворвались и нарушили наше уединение. Но, быть может, вы желаете присутствовать? У вашей жены очаровательная попка, вы не находите? – с вызовом спросил Уинстон.
На лице Лиама не дрогнул ни один мускул, и он по-прежнему держал Уинстона на мушке. Однако и тот не думал отступать.
– Не слишком же вы спешили, Макдональд! Я уже решил было, что она вам надоела!
Ужас буквально парализовал меня. Я попыталась встретиться с Лиамом глазами, но он неотрывно смотрел на нож в руке Уинстона.
– Лиам!
– Bi sàmhach, Кейтлин! – прикрикнул на меня мой супруг.
Взгляд его скользнул по моей разорванной ночной рубашке, которая отнюдь не скрывала моего тела. Ярость, какой мне еще не доводилось в нем видеть, исказила его усталое от недосыпания лицо. В испачканной кровью одежде, с рассыпавшимися по плечам нечесаными волосами, он был похож на древнего скандинавского воина, безжалостного и жаждущего крови.
– Отпусти ее, мерзавец! Хотел заполучить меня, так бери! Но прежде отпусти ее! – спокойно, но твердо произнес Лиам.
И шагнул ко мне и Даннингу. Острие кинжала вонзилось глубже в мою плоть.
– Falbh! Falbh! Tha na còtaichean scàrlaid ann! ‘S e painntrich a th’ ann!– крикнула я.
Лиам посмотрел на меня с удивлением, потом спросил угрюмо:
– Cò mheud saighdear?
– A seachd, – ответила я быстро.
Он посмотрел на меня, и я поняла, что он примирился с неизбежным. Палец дрогнул на спусковом крючке пистолета, дуло которого было все так же направлено в голову моего мучителя, однако выстрела не последовало. Слишком велик был риск задеть меня… Уинстон у меня за спиной начал нервничать. Наш разговор на гэльском вряд ли пришелся ему по душе.
– Falbh, a Liam… Crochaidh Iad coltach ri cù thu! – попросила я угасшим голосом. На мои глаза навернулись слезы.
По каменным ступеням лестницы уже стучали башмаки солдат. Отступать, бежать теперь было поздно. Капельки пота блестели у Лиама на висках. Лицо его исказилось в страдальческой гримасе. Он испустил такой отчаянный и яростный крик, что у меня перевернулось сердце, а Уинстон вздрогнул.
Капитан Тернер приставил блестящее дуло к затылку Лиама. Лиам опустил свой пистолет. Солдат вырвал оружие у него из руки, в то время как еще двое принялись надевать на Лиама, который даже не пытался сопротивляться, кандалы. Уинстон отпустил меня и сунул мой нож себе за пояс.
– Самое верное решение, Макдональд! Маленькое удовольствие – смывать с паркета вашу кровь, а тем более кровь нашей прелестной Кейтлин, – насмешливо заявил он.
И повернулся к капитану Тернеру, который рассматривал меня с наглой улыбкой на устах.
– Забирайте его!
Лиам смотрел на меня взглядом, в котором я не смогла прочесть ни единой эмоции.
– Carson? – спросил он печально.
– Air son a tha gaol agam ort, mo rùin, – прошептала я. – Math mi, mo rùin.
Он кивнул и отвернулся. Вихрь чувств закружил меня, и я не могла уцепиться ни за одно из них. Словно корабль, у которого обрубили якорь, я плыла по воле волн в бушующем море. Лиама вытолкнули из комнаты, и позвякивание его цепей отозвалось в каждой частичке моего тела.
– Не-е-ет! – закричала я, не помня себя от горя.
Собрав последние силы, я бросилась вслед за ним. Уинстон удержал меня. Его пальцы больно впились мне в предплечье. Я отбивалась, как дьяволица, я кричала и царапалась с безудержным отчаянием. Наконец пальцы его разжались и он с силой толкнул меня. Хлесткая пощечина едва не сбила меня с ног, и я ударилась головой о стену. Теплая стена у меня перед глазами потемнела. До меня донеслись какие-то крики. Кажется, меня звал Лиам… Солдаты осыпали его ругательствами… Стена закачалась. Как я ни пыталась уцепиться за реальность, мои попытки ни к чему не привели. Хрип вырвался из моей груди, и стена стала совсем черной.
