Часть третья
Душевную боль переносить труднее, чем боль телесную.
Публий Сир
Глава 12
Меган
После беспокойной ночи я проснулась с темными кругами под глазами и припухшими веками. В последний раз я спала не одна много лет назад, поэтому меня будило малейшее движение того, с кем мне отныне и до конца моих дней предстояло делить постель. Со временем я, разумеется, привыкну, но сколько же места на кровати он занимает… Однако же был в этом и приятный момент: мои шансы замерзнуть теперь равнялись нулю.
Мы перекусили тем, что Лиам прихватил с собой в кухне, прямо в постели, усыпав всю простыню крошками. Мы планировали вернуться в Гленко уже сегодня.
Колин решил остаться ненадолго в Лохабере. Ему, словно раненому зверю, нужно было время, чтобы зализать свои раны. Предлогом стало желание навестить близкого родственника в Ахнакошане. Лиам не стал возражать. Он тоже заметил, как рано Колин ушел со свадебного пира. Что ж, может, оно и к лучшему…
Для меня выбрали послушную лошадку по имени Роз-Мойре. Это был хайлендский пони, немного упрямый, но очень ласкового нрава. У обоих наших спутников, Дональда и Саймона, с похмелья раскалывалась голова, поэтому в дороге, которая оказалась очень спокойной, они говорили мало.
В сумрачную долину мы въехали вскоре после полудня. Тяжелые тучи упорно цеплялись за горные вершины, и вид у них был устрашающий. Воздух был настолько влажным и теплым, что у меня рубашка прилипла к спине. Вот я и вернулась в Карнох…
Из конюшни я прямиком направилась к реке, умылась и присела под ивой. Лиам пришел ко мне позже, когда расставил лошадей по стойлам. Он устроился рядом, и между нами повисло неловкое молчание. Нам обоим было не по себе.
Лепестки ромашки, которые я меланхолично обрывала один за другим, мягко падали мне на юбку. Какое-то время я смотрела на оборванный стебелек невидящим взглядом, потом бросила его в реку и следила за его продвижением до тех пор, пока он не утонул в бурлящей пене маленького водопада. Теперь я стала одной из них, я – жена Макдональда из Гленко. Однако при мысли об этом у меня появлялось странное чувство, что на самом деле мне нет тут места. Мне наверняка придется доказывать, что я теперь не чужачка. В целом обитатели долины были со мной любезны, но ведь тогда они считали меня гостьей, а теперь все переменилось. Теперь я – жена Лиама, однако пока никто еще об этом не знает…
В дороге я все время думала о Меган. А если она на самом деле не беременна? Мне даже хотелось верить в то, что она придумала эту историю с ребенком, чтобы уязвить меня, расстроить, заставить отказаться от Лиама. Я понимала, что Меган вполне на это способна. Ведь в отсутствие Лиама она могла встречаться с другим мужчиной. И даже если она и вправду носит под сердцем ребенка, его отцом может оказаться кто-то другой. Впрочем, если бы она вела себя уж слишком распущенно, то об этом наверняка пошли бы толки. Тем не менее, хотя я и не очень верила в возможность связи Меган с другим мужчиной, отрицать эту вероятность было нельзя. Я вспомнила, как озадачилась, став свидетельницей ее отчаяния и страха перед лицом Эуэна Кэмпбелла там, в Баллахулише…
– Кейтлин, все будет хорошо, – сказал Лиам, который догадался, что меня мучит.
– Мне страшно. Я знаю, что не надо бояться, но ничего не могу с собой поделать.
Он взял меня за руку.
– Никто не знает, что мы поженились, даже Джон. Я решил, что поговорю с ним, когда вернусь, но ты уехала, и мне нельзя было терять время. Я знал, что надо как можно скорее отыскать тебя, чтобы не потерять навсегда.
– И это чуть было не случилось.
– Я знаю.
– А когда ты решил взять меня в жены?
Он подобрал с земли камешек, взвесил его на ладони и бросил в бурные воды Ко.
– За два дня до своего возвращения. Я тогда был в Инверкреране, это в Аппине. Я копался в спорране и наткнулся на кольцо Анны. Я всегда носил его с собой. И в этот момент я подумал о женитьбе. Разве есть лучший способ привязать к себе женщину на всю жизнь?
Он слабо улыбнулся и, посмотрев на меня с озадаченным видом, спросил:
– Как, по-твоему, души умерших могут говорить с нами?
– Не знаю. А почему ты спрашиваешь?
– Много месяцев я не вынимал из споррана это кольцо. И как раз в тот момент, когда я размышлял, как удержать тебя рядом со мной в Гленко, оно вдруг попалось мне под руку. Думаю, это Анна дала мне подсказку. Она хотела, чтобы я это сделал. Это она открыла мне глаза.
Я невольно вздрогнула и коснулась своего золотого колечка.
В первый раз я вошла в дом Лиама. Он был просторнее того, в котором жила Сара, и в нем было две комнаты – большая и поменьше, отделенная перегородками из переплетенных между собой стеблей тростника. Мебели, посуды и прочей домашней утвари в доме было мало, зато там царила чистота. Лиам развел в очаге пламя, и я увидела подвешенные над ним сушеные рыбины и куски копченого и вяленого мяса. Несколько торфяных блоков Лиам положил возле огня, чтобы они как следует просохли, потом встал и смущенно улыбнулся.
– Я знаю, что в доме очень бедно, – тихо произнес он. – Мы редко бывали тут подолгу. Я попрошу Малькольма смастерить для нас кровать побольше и пару кресел.
– Нам здесь будет очень уютно, – заверила я его тоже не без робости.
Я пока еще не привыкла к мысли, что дом Лиама и Колина теперь и мой дом тоже. Господи, я даже не подумала, что это и дом Колина!
– А где же теперь будет жить Колин? – спросила я едва слышно. От волнения я избегала смотреть на мужа.
– Думаю, он вернется не очень скоро, Кейтлин. Он сделал свой выбор, и ему будет слишком тяжело оставаться в Карнохе, ты ведь понимаешь? Я знаю, что мой брат испытывает к тебе чувства. И я не могу сердиться на него из-за этого. Но все же было бы лучше для всех, если бы какое-то время он пожил в другом поселке.
– Мне очень жаль, что так вышло. Вы ведь были очень близки, – пробормотала я.
Лиам пожал плечами и вздохнул.
– Со временем все встанет на свои места. И Колин найдет себе женщину по сердцу.
Он повернулся к большому шкафу и открыл дверцу.
– Если тебе что-то понадобится, скажи мне об этом.
– Я еще не знаю, что может мне понадобиться. Мне ведь никогда не приходилось вести хозяйство, – сказала я нерешительно. – В Ирландии все в доме делала тетушка Нелли, а у Даннингов я составляла компанию леди Кэтрин и при случае помогала в кухне. Но я всему научусь, если, конечно, ты будешь со мной терпелив, – добавила я и улыбнулась.
– Уверен, ты не дашь мне умереть с голоду, a ghràidh.
Он поцеловал меня, о чем-то ненадолго задумался и продолжил:
– Нужно сходить к Саре и все ей рассказать. Хочешь пойти со мной?
– М-м-м… Нет, – тихо ответила я. – Думаю, будет лучше, если ты пойдешь один.
– Наверное, ты права. Тогда я зайду и к Джону тоже.
– Я буду ждать тебя тут, mo rùin, – пообещала я ему. – Возвращайся поскорее!
Он бросил на меня прощальный взгляд, полный тревоги, и вышел.
Большой шкаф служил одновременно местом хранения провизии, белья и кладовкой. Я внимательно осмотрела все его содержимое. Итак, в нашем распоряжении были кое-какие припасы: початый мешок муки, полмешка овса для каши и горшочек меда, который оказался несвежим, и мне пришлось его убрать. Муха увязла в нем, словно в куске полированного янтаря. Я решила про себя, что нужно попросить Лиама раздобыть немного меда. Еще у нас была жестянка с солью, немного репы, несколько морковок, чуть увядших, но вполне пригодных в пищу, и мешочек с сухой фасолью. На нижней полочке я обнаружила закрытые крышками горшочки с соленым салом и прогорклым жиром, который отправился вслед за медом. Так, не забыть попросить еще и жиру! Пять луковиц, одна из которых отрастила себе красивую шапку из зеленых побегов, и небольшое количество масла – вот, в общем-то, и все продукты, которые я смогла отыскать.
На верхних полках были разложены чистые рубашки, одеяла, полотенца и кухонные тряпки, плед, два куска мыла, один из которых уже использовался, свечи и огниво. Я снова отметила про себя, что нужно попросить еще свечей и тюленьего жира для лампы. Кроме всего прочего в шкафу обнаружилась Библия, а на ней – коробочка с запутанной леской и крючками.
Деревянная шкатулка, заботливо спрятанная под стопкой рубашек, сразу привлекла мое внимание. Грубой работы, сосновая, она была туго перевязана пеньковой веревкой. Я поспешно ее развязала. В шкатулке оказались две пряди белокурых волос, перевязанные красными лентами. Первая была длинная и шелковистая, а вторая – курчавая, с рыжеватым оттенком.
Я поспешно положила пряди обратно в шкатулку и вернула ее на то место, где нашла. Эта находка взволновала меня до глубины души. Я закрыла глаза, силясь сдержать слезы.
Эти волосы Лиам гладил и целовал… Это все, что осталось у него на память о тех, кого он так любил. Я беззвучно закрыла шкаф. У меня было такое ощущение, будто я надругалась над частью его души, которая мне не принадлежала и никогда моей не станет. По спине пробежал холодок, и я поежилась. Отныне мне придется жить с призраками, населяющими эту долину, а их тут так много! Мне вовсе не хотелось занимать место Анны в сердце Лиама, как не хотелось жить в ее тени.
Я набрала в грудь побольше воздуха и заставила себя отбросить все мрачные мысли. Закатав рукава, я принялась за работу. При моих скромных познаниях в кулинарии и с таким небольшим набором продуктов я все же сумела приготовить рагу из оленины. Пока оно булькало на огне, я решила накрыть на стол. Наверняка Лиам вернется уже скоро…
Дверь неожиданно распахнулась. Я поспешно обернулась, и тарелка, которую я держала в руке, с грохотом упала обратно на стол. Кровь застыла у меня в жилах. С ошеломленным видом на меня смотрела… Меган! Она была бледна как полотно.
– Я… я…
– Ты пришла повидаться с Лиамом, верно? – первой опомнилась я.
– Да нет… Я застала его у лэрда, – пробормотала она в ответ.
– Тогда что ты здесь делаешь? – спросила я с заметным раздражением.
– Я…
Лицо ее приобрело серый оттенок. Она по-прежнему цеплялась за дверную ручку. Судя по всему, она совсем не ожидала увидеть меня здесь. Мой взгляд остановился на корзинке с продуктами, которая висела у нее на руке.
– Это для Лиама? – поинтересовалась я, указывая на ее ношу пальцем.
Она растерянно посмотрела на корзину и несколько секунд не могла оторвать от нее взгляд.
– Да, наверное…
Кровь стучала у меня в висках. Я принялась теребить шнурки корсажа, чтобы хоть как-то скрыть предательскую дрожь в руках. У меня не было времени подготовиться к этому столкновению с Меган. Она застала меня врасплох.
– Входи, не стой у двери, – предложила я с напускной доброжелательностью. – Лиам вот-вот вернется.
Она посмотрела на меня озадаченно, задумалась, но потом все же решилась принять приглашение. На лице Меган отразилась смена эмоций, ее обуревавших: удивление и нежелание верить в очевидное сменились гневом. Теперь она смотрела на меня с враждебностью, которую даже не пыталась скрыть, и ее щеки не только снова порозовели, но начали наливаться пунцовым лихорадочным румянцем.
– Что ты тут делаешь? Зачем ты вернулась, колдунья?
– Потому что Лиам меня… заставил… в определенном смысле, – сухо ответила я.
– Лиам? Я тебе не верю.
Губы Меган дрожали. Взгляд ее скользнул по дому и остановился на кастрюле, подвешенной над очагом.
– И зачем бы ему тебя заставлять?
Она уставилась на меня с холодным презрением. Я ответила ей той же монетой, но с некоей толикой превосходства.
– Скажем так: возникли некоторые обстоятельства, которые и решили дело.
Меган обняла рукой свой живот и выглядела теперь совершенно растерявшейся. Она вдруг переменилась в лице. Красивые кошачьи глаза наполнились слезами.
– Почему ты не у Сары?
– Потому что теперь я живу здесь.
– Не понимаю… Ведь это же дом Лиама! Он никогда не уедет из долины…
Признаюсь, мне хотелось заставить Меган помучиться, но я знала, что нужно сказать ей правду, и все же никак не могла найти в себе силы это сделать. Ее пальцы, сжимающие ручку корзинки, побелели. Я протянула руку, чтобы взять у нее корзину. Блеск золота привлек ее внимание. Глаза Меган расширились от изумления, и она зажала рот рукой, чтобы сдержать крик. С огорчением и ужасом смотрела она на обручальное кольцо у меня на пальце.
– Боже милосердный! – выдохнула она наконец.
Корзина упала на пол, и ее содержимое рассыпалось по полу. Меган двумя руками схватилась за живот и застонала, словно бы от боли. Враждебность, злость – все ушло, и в глазах ее теперь плескалось глубочайшее отчаяние.
– С Лиамом? – спросила она коротко.
Я тоже посмотрела на кольцо – символ нашего союза перед Господом.
– Да.
Короткий приглушенный крик раздался в комнате. Меган тряхнула своей великолепной огненной копной и стала неуверенными шажками отступать назад, к двери. Рот ее то открывался, то закрывался снова. Гримаса ненависти снова исказила ее тонкие черты.
– Ведьма! Ты – ведьма! Ты за все мне заплатишь! Я заставлю тебя заплатить, клянусь жизнью моего не рожденного еще ребенка!
Лицо ее было мокрым от слез. Меган окинула меня полным отчаяния взглядом и убежала. Я присела на стул. Она и вправду беременна. Теперь я это знала наверняка. Странно, я как будто бы победила, но победа почему-то получилась горькой. И потом, что я выиграла такого, чего у меня еще не было? Сладость возмездия оказалась не столь пьянящей, как я ожидала.
* * *
Отныне мне нужно было опасаться Меган. В момент, когда она выплюнула мне в лицо свои угрозы, а длился он пару секунд, не больше, мне почудился в ее глазах огонек смертоносного безумия. И все же я решила никому об этом не рассказывать.
Страхи мои оказались напрасными. Сара не стала скрывать радости, узнав, что мы с Лиамом поженились. Она помогла мне наполнить кладовку свежими продуктами и научила тому, чего я не умела и что мне предстояло теперь делать изо дня в день – сбивать масло, готовить творог, печь bannock, молоть овес для сладких печений.
Лэрд с несколькими мужчинами из клана уехал в Эдинбург, к брату Аласдару, чтобы вместе с ним предстать перед следственной комиссией.
Лиам вместе с другими односельчанами строил новую усадьбу возле устья реки Ко, на том месте, где прежде располагалась деревня Инверко. В доме, на постройку которого пошли красивые сухие камни, было три этажа и застекленные окна. На плите перекрытия над дверью было начертано слово «Карнох». Ежедневно в обеденный час я приходила туда с корзинкой еды и мы вместе обедали, сидя под деревом.
Постепенно жизнь вошла в свою привычную колею, и жители деревни привыкли к моему постоянному присутствию. Лиам пользовался общим уважением, поэтому и со мной все были очень почтительны. Теперь я была для них просто «миссис Лиам Макдональд из Гленко».
Мы с Лиамом занимались каждый своим делом, а по вечерам, после хорошего ужина, усталые и счастливые, прижимались друг к другу на кровати, которую сделал для нас Малькольм.
В этот вечер Лиам говорил мало, хотя обычно после долгого трудового дня он бывал очень разговорчив. С задумчивым видом он сидел и смотрел, как я мою посуду. Решив, что он поссорился с кем-то из товарищей, я не стала его расспрашивать, но поинтересовалась все-таки, не болен ли он.
Он ничего не ответил и по-прежнему следил за каждым моим движением. Меня охватило беспокойство. Случилось что-то куда более серьезное, чем я сперва предположила. Лиам сжал губы, нахмурился и отвел взгляд. Я подошла к нему сзади, обняла и положила подбородок ему на плечо. Он слегка напрягся, когда я прижалась к нему грудью.
– Лиам!
Затем он молча высвободился из моих объятий, встал и вышел из дома. Я осталась стоять, глядя на захлопнувшуюся за ним дверь. Время было позднее, для прогулки неподходящее, и чутье подсказывало мне, что плохое настроение мужа каким-то образом связано со мной.
Остаток вечера я вспоминала, что же такого я могла сделать, чтобы настолько расстроить его, но ничего не придумала. Я уже легла спать, когда Лиам вернулся и тоже лег в кровать. Вид у него по-прежнему был удрученный, но я сразу почувствовала, что он хочет поговорить. Не тратя времени на околичности, он спросил у меня прямо:
– Скажи, a ghràidh, что ты сделала со шкатулкой, той, что лежала в шкафу?
Вопрос обескуражил меня. Лиам говорил спокойно, однако меня это не утешило.
– Со шкатулкой?
– Ты прекрасно знаешь, о чем я говорю.
Я не могла понять, почему он меня об этом спрашивает.
– Я ее не брала.
Несколько секунд мы оба молчали.
– Клянусь тебе в этом, Лиам! – сказала я твердо.
– Ты ведь знала, что в ней, верно?
Он лежал на кровати, уставившись на потолочные балки.
– Да, – ответила я поблекшим голосом. – Я нашла ее в тот день, когда мы вернулись в Карнох и я смотрела, что есть в шкафу.
Я склонилась над ним, желая посмотреть ему в глаза.
– Лиам, неужели ты думаешь, что я могла нарочно что-то сделать с этой шкатулкой?
Он промолчал. Не в силах усидеть на месте, я встала, подбежала к шкафу и открыла дверцу. Что, если я случайно переложила ее на другое место? Однако сколько я ни шарила под рубашками, сколько ни перетряхивала полотенца, сколько ни перебирала чулки, мешочки с припасами и горшочки, шкатулки не было, она словно испарилась. Я повернулась и растерянно посмотрела на мужа.
– Нашла? – спросил он холодно.
– В шкафу ее нет. Лиам, я ее не брала, клянусь!
Он сел на край постели и внимательно посмотрел на меня. Скорее всего, он все-таки пришел к выводу, что я говорю правду, потому что выражение его лица смягчилось.
– Лиам!
– Все хорошо, Кейтлин, я тебе верю. Но куда она могла подеваться?
– Может, ты ее потерял? – рискнула предположить я.
– Это невозможно. Я никогда не выносил ее из дома.
– Значит, кто-то приходил к нам, когда нас не было дома?
– Кто же? И зачем ему эта шкатулка?
Я задумалась. И правда, кому могли понадобиться пряди Анны и Колла? Непонятно! Я видела, что Лиаму очень больно. У него словно бы отняли часть жизни, в память о которой он хранил эти драгоценные для него реликвии. Кто-то осквернил его воспоминания, обокрал его самого. Сделать такое мог только тот, у кого душа мерзостнее, чем у самого дьявола. Неужели Меган? Неужели ее красота равна черноте ее души? Что ж, жажда мести зачастую ожесточает человека, обращает во зло все его помыслы…
На следующий день я решила вновь пересмотреть содержимое шкафа. Выяснилось, что, кроме шкатулки, пропало несколько свечей, носовой платок и иголки, которые я оставила на столе и забыла про них. Два дня назад, поджидая Мойру, дочку Джейлис, которой я по уговору должна была подшить платье, я занялась штопкой. Девочка почему-то не пришла, и я так и не убрала иголки на место. Значит, злоумышленник проник в дом именно в тот день, пока я помогала Саре на огороде.
Больше ничего не пропало, да и остальные вещи как будто бы были на своих местах. Я уже закрыла было дверцу шкафа, когда увидела кончик черной ленты. Он торчал из стопки моих юбок и рубашек. Я дернула за кончик и вскрикнула от испуга, когда лента вместе с предметом, к которому она была привязана, упала на пол. В ужасе уставилась я на высушенную птичью лапку, но не осмелилась к ней прикоснуться.
Это было очень странно. Теперь я не сомневалась: кто-то приходил сюда в наше отсутствие, нарушил нашу с Лиамом интимность с целью причинить нам зло. Я закрыла шкаф, прислонилась спиной к дверце и окинула комнату задумчивым взглядом. Но чего добивается Меган?
Незадолго до полудня ко мне в гости заглянул маленький Робин. Его мать передала нам с Лиамом хлеб и немного свежих яиц.
– Теперь у вас есть, где поселить Шамрока! – радостно заявил мальчуган.
– Нужно еще спросить позволения у Лиама, но, думаю, он согласится, – заверила я мальчугана, ласково погладив его по макушке. – Шамрок станет отличной охотничьей собакой! Но пока он еще слишком маленький.
Робин собрался было уходить, а потом обернулся и посмотрел на меня сияющими глазенками.
– Мама нашла папин скин доу, – шепнул он мне. – И очень обрадовалась. Ой, чуть не забыл! Старая Эффи спрашивает, можно ли ей зайти к вам сегодня?
– Эффи? – неуверенно произнесла я. – А она не сказала, зачем я ей понадобилась?
Мальчик помотал головой.
– Что ж, передай Эффи, что я буду рада ее видеть.
Она постучала в нашу дверь вскоре после полудня. Лиам уехал в Баллахулиш за покупками – за льном для рубашек, пряностями, чаем и… иголками. Я знала, что раньше вечера он не вернется, а потому у нас с Эффи была масса времени поболтать за чашкой травяного чая.
В первую очередь она поздравила меня с замужеством, потом мы поговорили об уходе за огородом, о новой мази для лечения обветренной кожи, которая, по словам Эффи, оказалась очень действенной. Еще она выложила мне все самые свежие деревенские сплетни – о том, что маленький Аллан быстро поправляется, что ей никак не удается облегчить страдания бедняги Манро, которого терзает подагра, и что Кирстен беременна. По тону ее голоса я чувствовала, что Эффи очень нервничает, поэтому решила сама завести разговор о том, что ее беспокоило, – о Меган. Плечи Эффи моментально поникли.
– Я знаю, что она очень расстроилась, когда узнала, что вы с Лиамом поженились, – сказала Эффи, кивнув мне. – Однако ей придется смириться. Она не могла выйти замуж за Лиама. Да и нельзя ей было…
Гостья бросила на меня смущенный взгляд и продолжила:
– Меган почти ничего не ест и с каждым днем становится все слабее и слабее… Кейтлин, поверьте, вы мне очень нравитесь, и потому я хочу предупредить вас. Уже несколько раз я заставала Меган с моей книгой рецептов в руках. Уверена, она ищет способ навредить вам.
Я вспомнила о засушенной птичьей лапке, которую обнаружила среди своей одежды. Стоит ли рассказать о ней Эффи? Но что, если это дело рук кого-то другого, а не Меган? И я решила, что правильнее будет подождать. Эффи между тем вынула из кармана букетик зверобоя, перевязанный красной лентой, и положила его на стол передо мной.
– Это – оберег, он отводит злые чары. Повесьте его над входом в дом.
Я посмотрела на пожилую женщину и почувствовала, что помимо моей воли страх проникает в мое сознание. Она и вправду думает, что Меган способна прибегнуть к помощи колдовства!
– Неужели вы думаете, что она попытается навести на меня порчу?
– Меган на все способна. А еще я знаю, что она ждет ребенка.
Я молча опустила глаза. Замешательство мое не укрылось от Эффи.
– Вы ведь тоже это знаете, верно? Вот о чем она все время думала, когда я попросила ее съездить в Баллахулиш за покупками. О ее беременности я догадалась через несколько дней, и по таким приметам, которые не врут. Очень скоро о ее бесчестии узнают все, ведь она тоненькая, как тростинка! Она в отчаянии, Кейтлин! И сделает все, что только сможет, лишь бы прибрать Лиама к рукам. Он отец ее ребенка или не он – хотя я молю Бога, чтобы это оказался кто-то другой, – в мужья себе она выбрала его.
Я не стала углубляться в эту тему.
– А в вашей книге написано, как навести на человека порчу? И вы действительно думаете, что она решится на колдовство?
– Описаний магических ритуалов в книге нет, ведь она о лекарствах, а не о колдовских зельях. Но Меган может воспользоваться некоторыми рецептами и приготовить зелье, способное причинить большой вред человеку, если он по незнанию съест его или выпьет.
Я вздрогнула, вспомнив про овсяные лепешки.
– Все это для меня очень неприятно, – сказала Эффи, заметив мое волнение.
Она нервно потерла свои морщинистые щеки, и руки ее бессильно упали ладонями вверх на изношенную шерстяную клетчатую юбку.
– А где Меган сейчас? – спросила я отрывисто.
– Они с Исааком ушли еще утром, но я не знаю, куда именно. Последние несколько дней он ни на шаг от нее не отходит. Думаю, они что-то замышляют.
Исаак! Он ведь тоже мне угрожал! Я поняла, что у меня появился очень серьезный повод для беспокойства. Паника, посеянная разговором с Эффи, мало-помалу проникала в мою душу.
До самого вечера я просидела, будучи не в состоянии думать ни о чем, кроме как об этом новом затруднении. Я не видела Меган с того дня, когда она пришла к Лиаму в дом с корзинкой еды и увидела меня. Хватило бы у нее ума и смелости подбросить мне эту злосчастную птичью лапку, которую я нашла среди одежды? Существовал единственный способ это выяснить. Что ж, как говорят, клин клином вышибают! Я повесила полученный от Эффи оберег над входной дверью и вышла на улицу. Мне непременно нужно было раздобыть ветку бузины.
Вода капала с волос Лиама прямо мне на лицо. Я легонько оттолкнула его и засмеялась. Он не сдался и снова стал облизывать мне ушко.
– Лиам, подушку намочишь! Я не смогу на ней спать!
Он улыбнулся. К нему вернулось хорошее настроение.
– А тебе и не нужно спать!
Я замерла, увидев у него на предплечье свежую рану. Еще утром ее не было.
– Ты поранился? – спросила я, и голос мой предательски дрогнул.
«Глупости, Кейтлин! – сказала я себе. – Ты прекрасно знаешь, что Лиам ни за что бы не стал заниматься колдовством! И тем более вредить тебе». Я решила, что даже думать об этом не стану. Он вытянул руку, осмотрел рану и передернул плечами.
– Ничего страшного. Просто несчастный случай, – объяснил он и жадно прильнул губами к моей шее.
И все же я не могла не вспомнить случай из своего детства. Однажды тетушка Нелли заподозрила, что склочная соседка решила навести на нее болезнь. Она сорвала веточку бузины и стала всюду носить в кармане. Есть поверье, что это деревце служит вместилищем для душ колдунов и колдуний. И тот, чья душа живет в пораненном дереве, в тот же день обязательно поранит себе руку или предплечье. Я сомневалась, что это средство действует, но все-таки решила проверить. Что и сделала.
– Как ты поранился? – спросила я небрежно.
Лиам на мгновение замер, потом лизнул меня в шею.
– Исаак перерезал веревку, которую я натягивал, и нож случайно соскользнул.
– Исаак?
– Да, а почему ты так удивилась? – спросил Лиам, поднимаясь вверх к моим губам. – Или, по-твоему, он сделал это нарочно? Видела бы ты, как он порезался сам, когда отдернул нож от моей руки!
По моей спине побежали мурашки. Исаак – и вдруг колдун? Но что, если не Меган, а он проник в наш дом? Что, если я подозреваю не того человека? Исаак вполне мог мстить за поруганную честь сестры. Если так, то нужно предупредить Лиама об угрожающей ему опасности. Но как это сделать, не сообщив о беременности Меган? И я решила, что будет правильнее сперва выяснить, мог ли мой муж быть отцом ее малыша.
– Лиам!
– Что?
– Вы с Меган долго встречались?
Он замер как раз в тот момент, когда намеревался поцеловать меня в губы, и посмотрел на меня так, словно сомневался, в своем ли я уме.
– Зачем тебе это?
– Просто спросила.
– Я слышал, что ты спросила, Кейтлин! – отозвался он сердито. – К чему этот вопрос?
– А что в нем такого особенного? – притворно обиделась я.
Он перевернулся на спину и запустил пальцы в волосы. Ночная прохлада окутала мое тело, лишившееся его тепла. Лиам молчал. Я видела только его подсвеченный лунным светом профиль. Если я и не могла разглядеть выражение его лица, то по ритму дыхания догадалась, что он расстроен. Наконец, вздохнув, он сказал:
– Примерно пять месяцев. Она вертелась вокруг меня с самого Hogmanay.
Я закрыла глаза и закусила губу.
– И ты…
Он лег на бок и заставил меня посмотреть себе в лицо. Глаза его блестели в темноте.
– …переспал с ней, – сухо закончил он за меня.
Я не отважилась сказать это вслух, только кивнула.
– Кейтлин, что происходит? К чему все эти расспросы? Не понимаю!
Я уже пожалела, что завела этот разговор. Покраснев от смущения, я повернулась к нему спиной. Нет, лучше прекратить эти расспросы и найти другой способ предостеречь его! Я прислушалась к шумному, несколько беспокойному дыханию у себя за спиной.
Лиам между тем решил продолжить начатое и, просунув руку под одеяло, стал очень нежно поглаживать меня. Потом он бережно поцеловал розовый, чуть припухший шрам на плече. Что касается меня, то следом за одним вопросом возник другой. И этих вопросов оказалось так много, что стало понятно: я не успокоюсь, пока не услышу на них ответы.
– Лиам, что ты к ней чувствовал? – произнесла я едва слышно.
– Но зачем тебе это знать, a ghràidh mo chridhe? – спросил он, лаская мой живот.
– Я хочу знать. Я должна знать, – ответила я охрипшим голосом. – Если бы я не появилась в твоей жизни, то это она, а не я была бы сегодня ночью здесь, в твоей постели. Ответь мне, Лиам!
Он перевернул меня на спину и внимательно посмотрел мне в лицо, словно бы ища тень временного помутнения рассудка. По его лицу ничего понять было невозможно. Буркнув что-то себе под нос, Лиам снова лег на спину и закрыл лицо руками.
– Бога ради, Кейтлин! Зачем ворошить прошлое?
– Это прошлое не такое уж далекое, замечу тебе! Отвечай!
С минуту он помолчал, словно подыскивая слова, потом вздохнул и снова повернулся ко мне лицом.
– Хочешь правду? Хорошо!
Внезапно мне стало настолько не по себе, что я с трудом проглотила подступивший к горлу комок.
– Да, я занимался с ней любовью, – признался он. – Меган… она очень манкая, ну, в смысле плотских удовольствий. К тому же она сама мне себя предложила. А я – нормальный мужчина, поэтому…
Слова его терзали мое сердце, словно удары ножа. Я злилась на Лиама за то, что он ответил на мой вопрос, да еще так жестоко. И все же какая-то часть меня, несмотря ни на что, хотела слушать то, чего я предпочла бы не знать. Почему? Да потому что это было нужно, чтобы развеять сомнения. Правда, какой бы жестокой она ни оказалась, все же предпочтительнее душевных терзаний. Лиам кашлянул.
– Но это все, что мне в Меган нравилось, – резко заявил он. – Мне нужно было от нее только ее тело. И она ничего для меня не значит. В отличие от тебя!
– А последний раз, когда ты… вы занимались с ней любовью?
– Боже мой, Кейтлин! Зачем ты сама себя мучишь? Какое тебе дело до этих старых историй? Забудь про Меган…
– Не могу. Она ждет ребенка и…
Лиам словно окаменел. Все, я проговорилась! Закрыв глаза, я ждала его реакции, но ее все не было. Наконец он шевельнулся и отодвинулся от меня.
– И когда ты об этом узнала? – спросил он после довольно продолжительного молчания.
– За день до моего отъезда.
– Она сама тебе сказала?
– Да. И с огромным удовольствием. Но здесь никто еще не знает, если не считать Эффи и, конечно, Исаака.
Кровать вздрогнула. Я решилась открыть один глаз. Лиам сидел на краю кровати спиной ко мне, обхватив голову руками. Сердце мое сжалось. Я вдруг почувствовала себя круглой дурой. Нет, мне не хотелось, чтобы он узнал правду таким вот способом! Лучше бы ему рассказал кто-то другой, а не я!
– И она сказала, что это мой ребенок?
– Да.
Он задумался.
– Она могла и соврать, – после паузы вымолвил Лиам.
– Я знаю, я сначала так и подумала, но теперь мне кажется, что это была правда. В тот день, когда мы вернулись из Лохабера, она пришла сюда, к тебе домой, и никак не ожидала увидеть меня. Она была в отчаянии. И тогда я поняла, что Меган сказала мне правду… ну, о своей беременности. Остается только выяснить, кто отец ребенка.
– Боже! Боже мой! – выдохнул он.
– Лиам, она утверждает, что беременна уже больше месяца. Как ты думаешь…
– Месяц… – едва слышно пробормотал он. – Месяц… ты говоришь?
И он потер лицо руками. Медленно встал, взял рубашку и надел ее. Судя по всему, мои слова обрушились на него, словно поток ледяной воды. Лиам с упреком произнес:
– Кейтлин, почему ты ждала до сегодняшнего дня, чтобы рассказать мне об этом?
И он пронзительно уставился на меня в ожидании ответа. Он, конечно, заметил, как сильно я расстроена, однако не подошел ближе. Я видела, что глаза его блестят, но выражения их в темноте рассмотреть не могла.
– Я решила, что кто-то хочет меня… сглазить, – сказала я. – И испугалась. Исаак вполне мог разозлиться на тебя. Тебе нужно быть с ним осмотрительнее. Несчастный случай с ножом, возможно, и есть начало мести.
– Чушь! Ему-то из-за чего на меня злиться? И откуда у тебя вообще такие глупые мысли? Смешно! Меган никакая не колдунья!
– Лиам, я нашла засушенную птичью лапку с черной лентой у себя в белье. И из дома пропали вещи. Я уверена, это дело рук Меган или Исаака. Они приходят сюда, когда нас нет дома, и…
– Ты просто потеряла эти вещи, – сухо перебил меня Лиам.
– Так же, как ты потерял прядь волос Анны?
Он замолчал и замер на месте, уставившись в темноту. Я ударила по больному месту. Лучи лунного света, проникавшие в комнату через окно, отражались от его мокрых волос. Грудь его тяжело поднималась и опускалась.
– Ты не должна была скрывать это от меня, – жестко произнес Лиам. – Ты знала, что Меган беременна, но не сказала мне об этом. Кейтлин!
– Лиам, прости меня! Я знаю, что…
– Мне надо подумать.
И он вышел, даже не оглянувшись.
Я выплакала свои горести и угрызения совести в уже мокрую подушку. Я злилась на себя, но Лиама мне не в чем было упрекнуть. Он прав, я не должна была скрывать от него беременность Меган. Может, он все равно бы не женился на ней? Но я не осмелилась рискнуть своим счастьем. Лиам – человек честный и справедливый, и все, что связано с понятием чести, для него свято. Что бы он выбрал – свою любовь ко мне или чувство ответственности по отношению к Меган? Даже думать об этом было страшно.
Через какое-то время он вернулся. Кровать заскрипела, но я не шевельнулась, даже задержала дыхание. Пусть думает, что я сплю… Однако провести Лиама мне не удалось. Негромким голосом он нарушил тишину комнаты:
– Что сделано, того не вернешь. Я ничего не могу изменить.
Я, затаив дыхание, ожидала его вердикта.
– Кейтлин, я не могу с уверенностью сказать, что Меган носит моего ребенка. Мы бывали вместе, но так, от случая к случаю. Ничего серьезного. И я часто уезжал из долины. Мы делили постель всего несколько раз.
Жалкое утешение…
– Если она беременна месяц, то можно забыть о первых трех месяцах, когда мы спали вместе. Потом мы с Саймоном на три недели уплыли на остров Малл. В последний раз мы с ней были чуть больше месяца назад, как раз перед моим отъездом в Арброат.
Я громко всхлипнула. Он проговаривал свои мысли вслух, не считаясь с моими чувствами. Мне хотелось убежать, чтобы ничего не слышать.
– Но я не помню точно, что было той ночью. Мы выпили, и потом…
Слезы застлали мне глаза, а он все просчитывал свои шансы на отцовство.
– Думаю, мы все-таки… Хотя нет, я бы это помнил… Такие вещи обычно не забываются…
– Лиам, перестань!
Он умолк и, казалось, только теперь понял, как глупо ведет себя. Я больше не могла сдерживать слезы и разрыдалась. Он привлек меня к себе и прижался щекой к моему лбу.
– Я люблю тебя, a ghràidh, и ты это знаешь.
Вместо ответа я издала какой-то сдавленный писк.
– Кейтлин, послушай! Я знал, что вы, женщины, любите все усложнять, но надо и меру знать!
Лиам взял меня за дрожащий от рыданий подбородок, поднял мое заплаканное лицо и ласково поцеловал мои опухшие веки.
– Я взял тебя в жены, потому что люблю тебя. И это уже не изменить, понимаешь? Ни Меган, ни дитя, которое она носит под сердцем, не повлияют на мое решение. Я позабочусь, чтобы они ни в чем не нуждались. Ничего большего Меган от меня не добьется. Что до ребенка… Я буду относиться к нему так, словно он действительно мой.
Его голос был так нежен… Я снова пискнула, и Лиам засмеялся, назвал меня «поросеночком», вынудив пусть слабо, но улыбнуться в ответ.
– А теперь признайся, – продолжал он, заставляя смотреть ему в глаза, – скрываешь ли ты от меня еще что-то, что мне нужно знать? Я уже не сержусь на тебя за то, что ты не сказала мне о беременности Меган, но я бы хотел, чтобы впредь ты ничего от меня не скрывала.
Еще что-то? «О Лиам, у меня есть секреты, которые я не могу тебе открыть! – мелькнула горькая мысль. – Но они заперты в самых темных уголках моей души, потому что я очень хочу о них забыть». Только теперь я поняла, что некоторые события женщина забыть не может. Никогда.
– Меган тебе угрожала?
Я кивнула.
– Ей придется объясниться перед Джоном. А Исаак? Я знаю, что он ни на шаг от нее не отходит, и временами мне даже кажется, что он только о ней и думает. Он готов изничтожить любого, кто осмелится обидеть его ненаглядную сестренку… Хм… Скажи, он говорил тебе что-то обидное?
Я вздрогнула. Лиам это заметил и притянул меня к себе еще ближе.
– Если этот негодяй хоть пальцем к тебе прикоснется, он дорого за это заплатит. Он или любой другой, кто станет тебя донимать, Кейтлин! Знай, тебе нечего бояться.
Лиам говорил совсем тихо, словно бы про себя, потом стал осыпать поцелуями мое лицо. Рука его отыскала мою руку, и он прижал ее к губам.
– Ты, a ghràidh mo chridhe, ты для меня все! ‘S tus’ a tha anail mo bheatha…Понимаешь?
– Думаю, да, – прошептала я, млея от прикосновений его второй руки, которая ласкала мое тело.
– Tha thu mar m’ anam dhomh…
Лиам смотрел на меня из-под полуопущенных век. И вдруг он схватил меня за запястья, развел мои руки в стороны и прижал к матрасу, а потом лег на меня сверху.
– Кейтлин, никогда не сомневайся в моих словах!
Я так и не поняла, хотел ли он этим успокоить меня. Или же то было предостережение. Он пылко прижался губами к моим губам и заставил их приоткрыться. Мгновение – и Меган, и моя ревность были забыты. Я страстно извивалась под его обжигающе горячим телом и со стоном развела бедра, когда он вошел в меня.
Мы проснулись на рассвете от ужасного шума. Кто-то с такой силой тарабанил в дверь, что Лиам спрыгнул с постели и побежал открывать, даже не успев прикрыться. Со своего места я не видела, кто стучал, но узнала удивленный голос Сары, которая никак не ожидала увидеть брата нагим. Через пару минут Лиам вернулся в спальню. Вид у него был мрачный, и он сразу начал одеваться. Судя по всему, случилось что-то серьезное.
Я посмотрела на него вопросительно, не скрывая своей тревоги.
– Меган! Она не пришла домой ночевать. Эффи места себе не находит от беспокойства. Мы все идем ее искать.
– Господи! – прошептала я, представляя себе самое страшное.
Лиам, повернувшись ко мне, грустно произнес:
– Если ты думаешь о том же, что и я, помолись за нее, Кейтлин!
Он поцеловал меня, взял пистолет и нож и вышел в рассветный туман.
Больше четырех часов подряд мужчины прочесывали холмы и заросли вереска, осматривали пещеры и шарили баграми в реке. Густой туман затруднял поиски, а территория, которую предстояло обыскать, была так огромна, что на это могла уйти целая неделя. И нигде следов прекрасной Златовласки… Она словно бы растворилась в воздухе. Эффи совсем извелась от тревоги.
Лиам с несколькими мужчинами вернулись в деревню спросить, не знает ли кто, где Меган имела обыкновение бывать. Но никто не смог им помочь – Меган всегда гуляла одна. Исключение она сделала всего один раз, для меня. Я повела поисковую группу к подножию горы Сгор-на-Сих, которую жители Карноха называли Пап-Гленко. Она возвышалась над озером Ливен. Мы искали Меган в окрестностях горы не меньше часа, когда Исаак вдруг вспомнил, что на северном склоне есть пещера.
Мы разделились на две группы: первая отправилась исследовать берега озера с восточной стороны, а второй предстояло осмотреть ту самую пещеру. Судя по уверенности, с какой Исаак прокладывал путь, он прекрасно знал это место. Я наблюдала за ним, пока мы поднимались по извилистой тропинке. На лице его читалось смешанное чувство презрения и ненависти. Не раз я замечала обвиняющие взгляды, которые он, ни от кого не таясь, бросал на нас с Лиамом. Мне даже пришла в голову мысль, что он, возможно, хочет заманить нас в ловушку. Лиам не отставал от меня ни на шаг, поддерживая, когда камень выскакивал у меня из-под башмака или когда я поскальзывалась в лужах грязи, часто встречавшихся на нашем пути.
В пещере было пусто, но на земле мы увидели совсем свежие крошки. Кто-то останавливался тут перекусить. Меган? Вполне вероятно. Хотя это мог быть и кто-то чужой. Например, возвращавшиеся с охоты Кэмероны. Лиам был словно на иголках. Исаак даже не пытался скрыть свою враждебность по отношению к моему мужу. Но что, если мы ищем напрасно? Что, если Меган просто сбежала? Я поделилась своей догадкой с Лиамом, однако он все еще сомневался и не знал, стоит ли прекратить поиски или продолжать их.
– А если она никуда не уходила? Если она и вправду попыталась…
Он не осмелился сказать это вслух. Уже сама мысль об этом была греховной.
– Не думаю, что она настолько лишилась рассудка, чтобы такое с собой сделать. Я уверена, она просто ушла из долины. Меган понимала, что рано или поздно я пойму, что это она пытается напугать меня, и ей придется за это ответить!
Я показала Лиаму ту птичью лапку. Он подтвердил, что это лапка ворона. Я всегда боялась этих птиц, хоть и без особых на то причин. Ворон – предвестник несчастья, посланник смерти… Я кинула лапку в огонь, а потом смотрела, как она горит. Пепел я отнесла к реке и бросила в воду. Затем, словно желая убедиться, что он не восстанет благодаря магии водопадов, я довольно долго просидела на берегу, не спуская глаз с бурной воды. Я чувствовала себя полной дурой, однако это было сильнее меня.
Лиам не верил в колдовство. «Это все предрассудки, – повторял он. – Верования, которыми крестьяне обставляют свою повседневную жизнь». Люди – сами творцы своих несчастий, но ведь проще сказать, что виноват кто-то другой или что-то другое, и не брать ответственность на себя.
Я окинула взглядом окрестности в надежде найти хоть какой-то знак. Мужчины разошлись в разные стороны и время от времени обменивались репликами. Я сделала несколько шагов и оказалась на краю обрыва. Пара больших камней рухнула в туманную пустоту у меня из-под ног. У меня слегка закружилась голова, и я отступила на шаг. И вдруг я заметила цветную точку. Красную точку. Я схватилась рукой за каменный выступ и рискнула посмотреть еще раз. Внизу, на ветке, тихонько развевался на ветру клочок ткани.
– Лиам!
Крик мой эхом прокатился по пещере. Я сразу поняла, что моя находка не сулит ничего доброго. Лиам отодвинул меня от края обрыва и склонился над ним, всматриваясь вниз. Когда я увидела, что к нему подходит Исаак, у меня оборвалось сердце.
Исаак мрачно уставился на меня. Уголок его рта едва заметно дрогнул. И я догадалась, что он испытал огромное желание толкнуть Лиама. От него можно было ожидать чего угодно. Лиам выпрямился. Он почувствовал, что рядом опасность, и инстинктивно схватился за рукоять ножа. И все же ему не пришлось его обнажить. Не в этот раз…
Понадобилось не менее получаса, прежде чем удалось достать тот клочок красной ткани. Когда же я наконец смогла рассмотреть его как следует, то вздрогнула – он был запятнан кровью. И, судя по ее цвету, кровь была еще свежая. Это открытие опровергало предположение, что Меган сбежала. На земле, возле того места, где был найден клочок, оказавшийся частью косынки, Саймон нашел следы. Судя по всему, здесь тащили что-то тяжелое. Теперь у нас был след, но не слишком обнадеживающий.
Следы крови привели нас на берег озера. Их было много, словно бы убийцы оставили их нарочно, и тянулись вдоль узкой, давно забытой тропинки, по праву захваченной колючим кустарником. Отпечаток окровавленной руки на стволе белой березы, а вот и другой – на сером плоском камне… У меня мороз продирал по коже. Сколько крови вокруг! В некоторых местах на земле мы нашли целые лужи – липкие, страшные. Если все это – кровь Меган, то нам ни за что не найти ее живой. И тем более нет повода предполагать, что она покончила с собой. Нет, Меган убили! В этом не могло быть никаких сомнений…
Холодный ветер раздувал мою юбку. Я поежилась. Спокойная гладь озера подернулась легкой рябью. Над маленькой рыбацкой лодкой, внезапно показавшейся из тумана, с криком летали чайки. Рассмотрев моих спутников, рыбаки помахали рукой. «Кэмероны из Глен-Невиса», – объяснил мне Лиам. Их земли граничили с землями Макдональдов из Гленко, отношения между кланами были хорошие, а потому Кэмероны иногда забредали и на соседские земли.
– След заканчивается тут, – сказал Калум.
– Здесь кончается суша, мой мальчик! В воде кровь растворяется!
– Считаешь, что она бросилась в озеро?
– Подумай сам! Если Меган потеряла столько крови, хватило бы у нее сил добраться до берега? Думаю, ее сюда притащили, и теперь она на дне.
Исаак подошел к самой кромке и яростно пнул гальку.
– Они увезли ее в лодке! – крикнул он. – Смотрите, вот след!
И на песке, и на гальке остался глубокий след от лодки, а рядом с ним – последняя лужа крови, словно подпись убийцы. Я с сочувствием посмотрела на Лиама. Сомнений больше не было – Меган сбросили в озеро. Убийцы позаботились о том, чтобы тело не всплыло поблизости от берега.
Исаак едва не сходил с ума. Он сошел с тропинки и приблизился к месту, где его сестру, судя по следам, втащили в лодку. Он снова и снова повторял этот путь, ругаясь и пиная землю носком башмака. В яростном порыве он отшвырнул с тропинки кусок коры, которая улетела в кусты. Что-то с металлическим стуком ударилось о камешек. То была латунная брошь – из тех, которыми мужчины закалывают плед. Исаак выругался, вынул из ножен свой кинжал и поднял его к небу.
– Ifrinn! Кэмпбелл, дьявольское отродье, я до тебя доберусь!
Крик отразился от глади озера, прокатился по холмам, отозвался на склонах Пап-Гленко. Вердикт Исаака пал на долину, и его последствия обещали быть тяжкими. Мы замерли на месте, словно опасаясь, как бы смертоносная ярость Исаака не обрушилась на наши головы. Клинок рассек воздух и вонзился в песок, в том месте, где лодка соскользнула в воду.
– Ад ждет тебя, Эуэн Кэмпбелл!
И он застыл так, стоя на коленях и сжимая обеими руками рукоять кинжала, торчащего из красного от крови песка. Плечи его тряслись от рыданий.
Я сидела в вересковых зарослях, прислонившись спиной к камню, и размышляла. Лиам стоял в нескольких шагах от меня со скрещенными на груди руками и смотрел на озеро. Я знала, что мыслями он далеко.
– Ты тоже думаешь, что это Кэмпбелл убил Меган?
– Кейтлин, я не знаю.
Ему не хотелось разговаривать. Возможно, ему казалось, что в случившемся есть и его вина. Он подошел ко мне и присел на другой камень.
– Но остальные думают так.
– Все говорит об этом, да и брошь потерял точно кто-то из Кэмпбеллов. Но где доказательства, что это брошь убийцы? Или что она принадлежала Эуэну Кэмпбеллу?
Я посмотрела на мужа. Он оперся локтем о колено и потер глаза. Я взяла его свободную руку и положила себе на бедро.
– Лиам, ты тут ни при чем.
– Знаю, a ghràidh, ты все время это повторяешь, но я злюсь на себя за то, что не поговорил с ней раньше. Может, сам того не желая, я и дал ей повод надеяться, что… Я не любил ее, но такой смерти она не заслужила…
Лиам грустно посмотрел на меня.
– И ребенка мне тоже жалко, – тихо-тихо произнес он.
Потом пожал плечами, высвободил руку и встал.
– Пора возвращаться.
– Я тебя догоню.
Тяжелой походкой Лиам направился к деревне, а я все не могла отвести глаз от черных вод Ливена. Туман рассеялся, но печальное небо так и осталось серым. На песок упали капли мелкого дождя, смывая невинно пролитую кровь. Я тоже чувствовала себя виноватой, но не плакала. Теперь, когда Меган исчезла, моя жизнь обещала стать проще. Однако покой все не приходил ко мне. Меган по-прежнему бродила вокруг моего счастья, выслеживала, ждала момента наброситься и вырвать его у меня из рук. «Кейтлин, она мертва!» – повторяла я себе снова и снова. Мертва? Может, и так, но ведь не похоронена…
