У меня скудные познания о Танзании: эта страна находится на Африканском континенте, там жарко, и есть куча заповедников с дикими животными, где каждый день снимают передачи для телевизионных каналов про природу. Несмотря на то что все мы уже скоро окажемся в диковинном мире, куда попасть, я уверена, мечтает каждый уважающий себя путешественник, которого не пугает даже риск подхватить малярию или желтую лихорадку – никто из нас не испытывает радость. Уныние, тревога и разочарование сцепились воедино и нависли хмурым облаком над нами, отягощая наш путь.

Фил, хоть и старается делать вид, что у него по-прежнему прекрасное настроение, глаза его выдают, они потеряли свой блеск. Перевожу взгляд на Тома, и мне вновь становится неспокойно. Почти всю дорогу он молчит, изредка проронит слово и снова погружается в себя. Брис то и дело пытается с ним заговорить, хоть как-то рассмешить, но тот отвечает равнодушием.

Наш самолет приземлился в крупнейшем городе Танзании – Дар-Эс-Саламе. Мои ничтожные догадки об Африке оправдались. Уже к полудню температура перевалила за тридцать. Невыносимо жарко. Африканский зной прочувствовала каждая клеточка моего тела. Стоило мне сойти с трапа, как по спине побежали капельки пота, а жаркие солнечные лучи буквально впитывались в мою черную макушку.

Дар-Эс-Салам кроме того, что является экономической столицей страны, крупнейшим портом, расположенным на берегу Индийского океана, больше ничем и не запоминается. То ли мой глаз уже устал от такого количества мегаполисов, то ли здесь в самом деле нет ничего привлекательного и завораживающего. Город напичкан высокими, серыми, цилиндрическими зданиями, но стоит перевести взгляд несколько в другую сторону, как можно заметить кусочки истинной архитектуры города – старинные соборы, часовни с кирпичным цветом крыши, музеи. К сожалению, у нас отведено минимальное время на Танзанию, и прогулка по улочкам Дара является совершенно невыполнимой задачей. Мы сразу отправляемся в порт, где должны будем найти лодку Хамизи.

– Как ты себя чувствуешь? – спрашиваю я Карли.

– Кажется, мои легкие из-за горячего воздуха превратились в пепел, а так все в порядке.

Пока мы скрывались под тенью небольшого навеса, Фелис успела пробежаться по магазинам, что расположены у порта.

– Так, каждый берет по бутылке с водой и соломенной шляпе. Жара дьявольская, неизвестно, сколько мы еще будем искать эту лодку.

– Кстати, о лодочнике, – говорит Эдриан. – Предлагаю разделиться и отправиться на поиски, так мы сможем не потерять лишнее время. Не забывайте пить много воды, не допускайте жажды, и если кому-то станет плохо – сразу говорите об этом мне.

Услышав напутствия, все начали разбирать воду, шляпы и готовиться выйти из-под тени в зной. Все, кроме Тома. Тот сидит в стороне, уставившись вдаль.

– Томас, поехали, нельзя отставать, – говорю я.

Мой голос вырвал его из прострации, Том оглянулся и начал, наконец, проявлять инициативу.

– О, нет. Опять это унылое лицо, – протягивает Андреа.

– Андреа… – пытаюсь прервать ее я.

– Что Андреа?! Развели тут. Как долго это будет продолжаться? Как долго мы будем думать о своих чертовых проблемах? Может быть, я вам открою тайну, но от своих проблем никогда никуда не денешься. Том, все люди с чем-то борются. Абсолютно все. Неважно инвалид это или здоровый человек. Раньше я думала, что ты не такой. Ты болван, конечно, но я надеялась, что ты сильнее. А ты, оказывается, настоящий слабак.

– А ты что, сильнее? – спрашивает он.

– Гораздо сильнее, чем ты думаешь. Будь ты на моем месте, ты бы уже давно сдох от бессилия.

Закончив фразу, Андреа разворачивается и удаляется от нас.

Обойдя бесчисленное множество лодок, мы уже успели неоднократно обзавестись надеждой и вновь потерять ее. Кто-то говорит, что Хамизи находится на другом конце порта. На другом конце порта говорят, что вообще не знают никакого Хамизи, потому что здесь в основном находятся частные судна гостиничных комплексов. А жара все нарастает, и даже соленый морской ветер не спасает нас. И вот, наконец, удача улыбнулась нам всей своей широкой улыбкой, один из лодочников указал нам на судно Хамизи. Это небольшая, старая посудина, поросшая ржавчиной, которая каким-то немыслимым чудом еще держится на плаву.

Эдриан по миниатюрной деревянной перекладине, играющей роль мостика между судном и причалом, перебирается в лодку.

– Эй, есть здесь кто-нибудь?

Спустя мгновение из рубки выходит, еле перебирая ногами, худощавый смуглый мужчина с густой седой бородой, в потрепанной рубашке и растянутых, плотных штанах.

– Вы кто такой?

– Добрый день, вас зовут Хамизи?

– Да. Что вам нужно? – грубым голосом спрашивает он.

– Дело в том, что нам нужно попасть на остров Бонгойо, не могли бы вы нас туда доставить?

– Я обычный рыбак, я не развожу туристов по островам. Проваливайте с моего судна!

Старик разворачивается и направляется к рубке.

– Подождите! – выкрикивает Карли.

Хамизи останавливается и, увидев нас, столбенеет от растерянности.

– Вы знали Джона Хилла?

– Джон Хилл? Да… я его помню. Да кто вы такие?

Затем следует рассказ про то, что мы здесь делаем, кто такая Карли и как мы все связаны с Джоном Хиллом.

Хамизи пускает нас на судно, мы располагаемся в его каюте, где царит полный беспорядок. Безмерное количество упаковок крепкого табака вместе с пожелтевшими газетами и бутылками с остатками красного спиртного хаотично разбросаны по всей каюте. К стенам прилеплены потускневшие черно-белые фотографии, на которых я узнаю лодочника. На них он молодой, но такой же тощий, расплывается в улыбке.

– Так Джон умер? Боже… Когда я его встретил, ни за что бы не поверил в то, что он болен. В нем было столько энергии, что любой здоровый позавидовал бы.

– Как вы с ним познакомились? – спрашивает Карли.

– Это было очень давно. Я… был должен одному очень серьезному, влиятельному человеку. Он забрал у меня все: дом, работу, деньги. У меня осталась только эта лодка. Самое ценное, что у меня есть. На ней мы еще рыбачили с отцом. И вот этот человек, как вы могли догадаться, захотел отобрать у меня последнее, что мне дорого. Я пытался хоть как-то откупиться, предлагая ничтожные деньги, что заработал на рынке, торгуя рыбой, но его это не устроило, и ему легче было от меня избавиться. Он приехал со своими людьми и начал угрожать мне. В порту было приличное количество людей, но все были равнодушны. Они лишь бегали из одного ресторана в другой, чтобы отведать устриц, запивая Херес-де-ля-Фронтер. И только один человек отважился мне помочь. Это был Джон. Он был невероятно дипломатичен и смог найти общий язык даже с тем мерзавцем, что хотел меня убить. Джон предложил ему сумму в два раза больше, чем весь мой оставшийся долг. Вот так он спас меня и мою лодку. Но затем он исчез, я даже не успел опомниться. Через несколько лет он снова вернулся в Дар, нашел меня, и я, наконец, спросил его, как я могу его отблагодарить, ведь, несмотря на то что прошло столько лет, я все еще обязан ему жизнью. Он ответил мне: «Когда моя жена доберется до Дара, доставь ее на остров Бонгойо». Я сопровождал его все те несколько дней, что он находился в Танзании. Мы рыбачили на острове, обменивались историями из своей жизни. Ваш муж был прекрасным человеком, Скарлетт. Великое счастье встретить таких людей, ведь их в этом мире так мало.

– Это правда.

Мы дружно затаили дыхание. Глаза Карли засияли от слез. Она старалась мужественно держаться, не показывать свою слабость на людях, и я чувствовала, как нелегко это ей дается.

– Хамизи, а Джон не оставил для меня подсказки?

– Подсказки? Нет, никакой подсказки он не оставлял.

Хамизи отправляется к штурвалу, а мы предпочли остаться в каюте. С каждой минутой наше судно отдалялось от берега, погружаясь в безграничное пространство Индийского океана.

Как только мы оказались на острове, я поняла, что готова поверить в Бога и в то, что существуют Рай и Ад, потому что этот остров настолько прекрасен, что кажется, будто это и есть маленький уголок Рая. Белый, мягкий песок, из-за которого колеса кресла с трудом осуществляют движение, лазурные волны теплого океана напоминают о себе легким шипением, разнообразные тропические деревья стеной отделяют пляж от диких темных джунглей.

Хамизи привел нас к нашей хижине, в которой нам предстояло провести оставшийся день и целую ночь. Ее стены построены из стволов бамбука, а крыша покрыта соломой.

– Здесь жил Джон. Он выбрал именно эту хижину, потому что она отдалена от остальных. На западе острова находится небольшой ресторан. Вечером там довольно весело. Так что отдыхайте. Я заберу вас завтра примерно в это же время.

– Спасибо, Хамизи, – говорит Карли.

Внутри хижина разделена на две импровизированные комнаты, в каждой имеется небольшое окно, стол и несколько циновок, на которых нам придется спать.

– Кажется, здесь со времен Джона больше никто и не жил, – говорит Том.

– А по-моему, все не так плохо. Зато мы можем окончательно объединиться с дикой природой, – возражает Андреа.

Внезапно Фил вскрикивает, поднимает руку и указывает на Андреа. Мы сперва не понимаем, что происходит, но затем замечаем на теле Андреа огромную сороконожку! Я цепенею, чувствую, как рвотный центр, что находится в продолговатом мозге, начинает активироваться.

– Эй, что такое?

– Твою ж мать… – говорит Том.

– Да что случилось?! Говорите!

– Как бы это тебе помягче сказать… – говорит Брис, – на твоем плече гигантское коричневое насекомое с двигающимися усиками.

Андреа взвизгивает, начинает ерзать, заставляет свое обездвиженное тело хоть как-то сопротивляться. В этот момент Эдриан с бамбуковой палкой в руках подбегает к Андреа, стряхивает с ее плеча насекомое, и то вмиг ускользает сквозь щели в бамбуковых прутьях.

– Ну что, веселье начинается! – изрекает Карли.

Мы с ребятами остаемся в хижине, пытаемся хоть самую малость обустроить наше жилище, а Карли вместе с нашими «надзирателями» осматривают остров за хижиной.

Атмосфера гнетущая. Мы разделились на два лагеря. В первом я и Андреа, во втором Том, Брис и Фил. Мы молчим, изредка обмениваясь взглядами.

Наконец, Андреа решается нарушить тишину, и я чувствую долгожданное облегчение.

– Том, ты извини, что я на тебя накричала. Я была не права.

– Надо же, ты умеешь извиняться.

Андреа раздраженно выдыхает.

– Ты можешь хотя бы сейчас не язвить?

– Я просто пытаюсь говорить на твоем языке, только и всего.

– Вот как?! Тогда я забираю все свои извинения. Ты действительно слабак!

– Эй, вы опять начинаете? – вмешивается Брис.

– Хорошо, я – слабак, а ты – камень.

– Что?

– Тебе чужды все чувства, что испытывают нормальные люди: страх, радость, сочувствие. Ты – камень!

– Да откуда тебе знать, что я чувствую?

Пока эта парочка продолжает спорить, я, в свою очередь, продолжаю разбирать вещи и вдруг замечаю какое-то движение на противоположной стороне, у рюкзака Тома.

– Ребят… – говорю я, но меня никто не слышит.

– Интересно, а ты вообще когда-нибудь любила?

– А это здесь при чем?

– Просто ответь: ты когда-нибудь любила?

– Не пробовала!

А я все не отрываю взгляд от рюкзака. От страха по моей коже пробегают сотни невидимых жучков.

– Ребят! – не выдерживаю я.

Наконец-то на меня обращают внимание, и я указываю на рюкзак.

– Это еще что?

Брис почти бесшумно приближается к рюкзаку и резко начинает трясти его. Мы вскрикиваем в унисон, когда из него показывается дикий зверек. Очередной непрошеный гость, увидев нас, быстро выбегает из хижины.

Том бросается к своей сумке.

– Этот гад сожрал все мои припасы!

Мы смеемся. Смех наш больше похож на истерический, ведь каждый из нас до сих пор еще не успел оправиться от страха.

И лишь Брис застыл у стены, что-то внимательно разглядывая.

– Смотрите.

На одном из стволов бамбука мы замечаем надпись: «Дэлмар. Каппер-стрит, 37. Харви-Бей. D. H».

Прячась под тенью массивной кроны незнакомого мне дерева, я наблюдаю за Филом и Брисом, которые играют в мяч на берегу. Наблюдаю, как Фелис помогает Тому покинуть кресло и сесть на теплый, белоснежный песок, а Андреа с Карли, тем временем, сидят у океана и о чем-то беседуют.

Вижу, как ко мне приближается Эдриан. Он без футболки, и я замечаю на его бледном рельефном торсе следы прикосновения солнечных лучей. Кожа окрашена легким румянцем.

– Леди, не желаете отведать коктейля из сока гуавы и кокосового молока с капелькой ванильной эссенции?

Он протягивает мне холодный стакан с жидкостью нежно-персикового цвета.

Либо это действительно очень вкусный напиток, либо мной овладела дьявольская жажда, поскольку я не заметила, как опустел мой стакан, и мне захотелось еще.

– В первый раз я увидела океан так близко благодаря тебе.

Эдриан кротко улыбнулся.

– Не хочешь прогуляться?

Я безмолвно ответила ему согласием. Эдриан берет меня на руки и направляется в сторону джунглей.

Всю дорогу я не знала на чем остановить внимание. То ли на джунглях с их диковинной живностью, то ли на Эдриане. Я выбираю второе. Я смотрю в его глаза, на его веки, на пышные ресницы. Затем мой взгляд опускается ниже, на его щеки и подбородок, на которых видна незначительная щетина. Я смотрю на его шею, по которой струятся капельки пота. Смотрю на его порозовевшую теплую грудь. С каждой секундой я ловлю себя на мысли – нельзя быть таким идеальным. Он настолько совершенен, что меня это пугает и несколько отталкивает. Такой совершенный он, и такая несовершенная я. Две противоположности, которым заведомо не суждено быть вместе.

Узкая тропинка вывела нас из джунглей. Перед нами раскинулся совсем крошечный скалистый берег.

– Зачем мы сюда пришли?

– Знаешь, я понял одну вещь. Весь маршрут Джона окутан настоящей магией. Иначе и не скажешь. Фил встретил своего отца на другом конце Земли, мотосоревнования были именно в тот день, когда мы находились в Лиссабоне. Это путешествие состоит из испытаний для каждого из нас. В это трудно поверить, но это так. И я думаю, нет, я уверен, что сегодня мой день испытаний.

– Ты что серьезно? Ты решил окунуться?

– Ты говорила, что я противоречу сам себе. Пытаюсь отучить людей от страха, а в итоге сам от него завишу. Надо с этим бороться.

– Ну что ж, я желаю тебе удачи. Пока ты будешь познавать просторы океана, я буду наблюдать за тобой и если увижу акулу на горизонте, обязательно позову на помощь, обещаю, – смеюсь я.

– Прости, я забыл упомянуть главное: ты поплывешь со мной.

– Что? Хорошая шутка, Эдриан. А теперь клади меня на землю.

Но он уже меня не слушает и аккуратными шагами приближается к океану.

– Ты меня что, не слышишь? Отпусти! Ты спятил!

– Я не смогу это сделать один. Ты не представляешь, как мне страшно.

В одно мгновение из идеального, мужественного героя он превращается в беспомощного младенца.

– Хорошо, успокойся, это всего лишь вода. Максимум на что мы напоремся, это на морского ежа. Иглы у него ядовитые, но не волнуйся, зафиксировано всего двадцать пять процентов случаев с летальным исходом.

Эдриан вновь улыбается, но как только он шагает в воду, улыбка исчезает с его лица. Он еще крепче обхватывает меня и, несмотря на дикий ужас, что с каждой секундой нарастает у него внутри, продолжает уверено идти вперед. Когда вода достигает его пояса, он решается на первый заплыв. Я перемещаюсь на его спину, крепко обвиваю руками, и мы погружаемся в состояние невесомости. Волны теплые, спокойные, мягкие. Нависшая безмятежность одурманивает, мы отплываем все дальше и дальше.

– Вот видишь, это совсем не страшно.

Эдриан останавливается, кладет ладони на мою талию.

– Набери побольше воздуха.

Я выполняю указание, и мы вместе погружаемся под воду. Эдриан отпускает меня, я несколько секунд парю в прозрачной воде, затем он вновь обхватывает меня, и мы еще несколько секунд кружим в воде, а между нами то и дело проплывают стайки разноцветных рыб, щекотно дотрагиваясь до тела.

Одновременно выныриваем. Я держусь за его крепкие плечи и чувствую, как его тело охватила дрожь.

– Ты весь дрожишь…

– Все в порядке. Теперь со мной точно все в порядке.

Он смотрит в мои глаза, а я неловко отвожу взгляд и вновь концентрирую внимание на деталях его лица. На его поразительно симметричных губах, россыпи едва заметных веснушек и небольшой горбинке на носу.

– Даже и не думала, что когда-нибудь еще смогу поплавать.

– Ты можешь все, Джина. Ты должна это понять. Те границы, которые существуют вокруг тебя, выстроила ты сама. Ты можешь плавать, танцевать, путешествовать. Ты можешь все.

– Я могу все… когда ты рядом. Кажется, я поняла какое у меня испытание. Это – ты. Я так боялась вновь полюбить, но ты окончательно вскружил мне голову. И я не знаю, что с этим делать. Я в растерянности.

– Нам пора возвращаться, Джина.

Хижиной завладели девочки. Мужское население отправилось на запад острова, где собираются все туристы.

Фелис помогает мне снять с себя мокрую одежду, а все остальные не теряют времени, чтобы обсудить меня и Эдриана. В эти минуты я искренне возненавидела одну из черт женской сущности – постоянно все обсуждать, даже если тебя это никаким боком не касается.

– Ты и Эдриан. А что, из вас бы получилась неплохая пара.

– Карли!

– Что Карли? Я лишь констатирую факт. Ты красивая, молодая, умная девушка. Он красивый, молодой, умный парень. Вы идеально подходите друг другу.

– Карли права, – поддерживает Фелис.

– Как у вас все просто. Мы не можем быть вместе. И на этом все.

– Да почему? – спрашивает Андреа, сидя у миниатюрного зеркальца и старательно, с большими усилиями подводя себе нижнее веко.

– Хотя бы потому, что он меня старше.

– Ох, глупышка. Возраст не помеха настоящей любви. У нас с Джоном тоже была разница в возрасте. Девять лет.

– Девять лет? – От удивления Андреа чуть не выронила свой черный карандаш.

– Да, целых девять лет. И это даже прекрасно. Прекрасно, когда в отношениях есть взрослый, опытный человек, который способен не только любить, но и воспитывать, защищать, давать мудрые советы. В этом и заключается счастье для любой женщины.

Фелис роется в моей сумке, ища одежду, чтобы переодеть меня, и тут я замечаю в ее руках то самое мое любимое белое платье.

– Какая красота, вы только посмотрите!

– Я не знаю, зачем я его взяла. Нелепо надеялась, что найдется какой-нибудь повод надеть его.

– А что, если повод уже нашелся? – Андреа поворачивается к нам, и я вижу, как в ее глазах зажегся огонек энтузиазма.

– Точно! В нем ты безусловно очаруешь Эдриана, – поддакивает Карли.

– Да вы что! Не собираюсь я никого очаровывать. Глупость какая.

– Боюсь, у тебя нет выбора, – улыбается Фелис.

И дамы принялись преображать меня. Фелис помогает надеть платье, и я не знаю, в чем дело, но любое женское платье обладает какими-то необъяснимыми магическими свойствами. Стоит надеть его, как сразу чувствуешь себя несколько иначе: красивее, увереннее. Карли забрала мои волосы в пучок, прихватив шпильками и оставив две воздушные томные пряди у лба. Андреа занялась макияжем.

Она совсем чуть-чуть выделила мои глаза, добавив им немного выразительности.

Закончив со мной, каждый из моих импровизированных стилистов, начал заниматься собой. В итоге мы, совершенно непохожие на себя, нарядные, накрашенные отправляемся в ресторан, где нас уже ждут Эдриан, Фил, Брис и Том. Те, как и полагается, ошарашены. Они долго рассматривают нас и затем по очереди начинают осыпать комплиментами. И все-таки как мало нужно женщине для счастья: пара искренних комплиментов, красивое платье и вкусная еда. В ресторане в стиле хижины собралась небольшая горстка туристов, которые мечтали хоть на день оторваться от цивилизации. Я заказываю жареную лапшу удон с креветками, тофу и пореем и одно из блюд местной кухни – храйме. Последнее оказалось филе белой рыбы, тушенным в остром соусе. Я не любитель острых блюд, но это было поистине великолепным: от аромата до последней капельки ярко-красного соуса.

В ресторане живая музыка. Пожилой музыкант с неугасающей улыбкой обнимает гитару и аккорд за аккордом создает приятную музыку, которая сливается с шумом уставшего океана.

Внезапно Эдриан встает и, обогнув стол, подходит ко мне.

– Разрешите мне пригласить вас на танец?

– На танец? – робко переспрашиваю я.

Он берет меня на руки, я обвиваю его шею, и мы кружим под ту сладкую музыку, которую будто специально для нас сотворил этот неизвестный, но безмерно талантливый музыкант.

– Ты даже не представляешь, насколько ты красива, – шепчет Эдриан.

Я закрываю глаза и окунаюсь в другую реальность. Я опускаю ноги вниз, они твердо стоят на поверхности, и я уже забыла, какое это приятное ощущение, когда ты стоишь на своих ногах, делаешь шаги. Мы вальсируем, мое воздушное платье вздымается вверх при каждом повороте, я чувствую себя счастливой. Я чувствую себя желанной.

Но стоило мне открыть глаза, как я снова очутилась на руках Эдриана. Но мне уже не горько. Я не сожалею о том, что не могу двигаться, не могу полноценно танцевать, ведь даже несмотря на это, я чувствую себя счастливой.

Наши лбы соприкасаются, я ощущаю его дыхание на своих губах. Сердце затрепетало, щеки стали пунцовыми. В следующее мгновение наши губы сливаются. И все мысли улетучиваются. Я забываю, кто я, забываю, где я. Мне становится все безразлично. Все, кроме него. Каждая молекула моего существа пропиталась им. Я словно несколько секунд пребываю в наркозе и не чувствую ничего, кроме легких прикосновений его губ.

Я в который раз убеждаюсь в том, что в нашей жизни потери и приобретения существуют в интересной закономерности: чем больше мы теряем, тем больше приобретаем. Это истина. Я потеряла подругу, но обрела еще более настоящих друзей, с которыми нас многое связывает. Я потеряла Скотта, но в моей жизни появился Эдриан и заставил мое сердце вновь любить. Я потеряла свою прошлую жизнь и взамен получила новую. И пусть в ней в тысячу раз больше трудностей, которые мне предстоит преодолеть – тем она и интересна. Каждый день – это борьба. Новый день приносит с собой новые испытания, и если раньше я сомневалась, что смогу с ними справиться, то сейчас, достигнув апофеоза морального восстановления, я могу твердо заявить, что я все смогу. Я гораздо сильнее, чем мне казалось.

Я чувствую себя счастливой.