Глава 9
Мы встречались со Скарлетт каждый день, и установленные два часа нашего общения растянулись на три, четыре и более. Я даже и представить себе не могла, что с человеком, который мне в бабушки годится, может быть так интересно. Каждый вечер мы добирались до нашего места на обрыве и провожали солнце. Я рассказала ей про то, как попала в аварию, про Скотта, Лив, родителей. А Скарлетт, в свою очередь, поделилась своей историей: два года назад из-за сильной боли в костях и грудной клетке она обратилась к врачу, а затем, сдав анализы и пройдя обследование, узнала диагноз – терминальная почечная недостаточность. Теперь ее жизнь зависит от специального аппарата, который выводит из организма все токсины. Все эти годы она, как и тысячи других людей с таким же заболеванием, ждет своей очереди на трансплантацию почки.
– Вот так вот всю жизнь думаешь, что ты «сверхчеловек» и даже если в мире наступит пандемия, то она настигнет всех, но не тебя, а потом тощий человек в белом халате говорит тебе, что ты смертельно болен, и напоминает не забыть заплатить за оказанную консультацию. И потом стоишь, смотришь в небо, не замечая толпу людей, и задаешься вопросом: «Ради чего вообще нужно жить?» Ведь правда, какой смысл пахать всю жизнь, угробить молодость на постройку карьеры и идеальной жизни, а потом медленно подыхать из-за своих дерьмовых почек. И не находишь ответа.
Скарлетт еще любила рассказывать мне о своем муже Джоне Хилле. Однажды в очередной мой визит Скарлетт попросила меня прочесть одно из его писем.
– «Дорогая Карли…», Карли? – спрашиваю я.
– Джон меня так называл с самой первой нашей встречи. Он говорил, что имя Скарлетт слишком серьезное для меня.
– «Дорогая Карли, сейчас я нахожусь в Танзании, а вернее, на острове Бонгойо. Здесь очень красиво. А какая тут вода… когда я вижу ее перед собой, мне кажется, что я смотрю в твои глаза, потому что они такие же ярко-голубые и завораживающие, как и она. Ты, наверное, сейчас подумаешь, что я, как всегда, все преувеличиваю, но если ты сама окажешься здесь, то поймешь, что каждое мое слово было истинным.
Целую,
Джон».
Ваш муж был путешественником?
– Можно и так сказать. У него обнаружили лимфому на последней стадии. Первое время я сама себе удивлялась. Мне не было страшно и грустно, я просто старалась вести себя так, будто ничего не произошло, будто все идет своим чередом. Но моя стойкость покинула меня, когда признаки болезни Джона начали напоминать о себе. Они мучили его и меня. Джон видел мои слезы, слышал мои стоны от боли, которая, как мне казалось, была еще сильнее, чем та, что испытывал он. Я была в отчаянии. Знаешь, лучше самой десять раз умереть, чем пережить смерть близкого человека. Порой все доходило до того, что я боялась засыпать ночью, потому что думала, что Джон вот-вот может умереть и я не увижу его больше живым, не услышу его последний вздох. И вот настал тот день, когда он меня покинул.
– Он умер?
– Нет, он просто исчез. Я просыпаюсь и вижу вместо него пустое место на кровати. У меня была паника. Я начала обзванивать всех наших знакомых, а затем его лечащих врачей, но его никто не видел. Через неделю я нахожу в своем почтовом ящике письмо с обратным адресом: «Государство Венесуэла. Каракас». Это было письмо от Джона. Он написал, что очень любит меня и не хочет заставлять меня страдать, поэтому он решил отправиться в длинное путешествие и пообещал каждую неделю присылать письма и докладывать о своем местонахождении. Джина, если бы ты знала, как я была на него зла. Какими «добрыми» словами я его только не называла, но в то же время я начала жить ожиданием его писем. Я чуть ли не ночевала у почтового ящика. Эти письма стали смыслом моего существования. Мне нравилось читать истории Джона, где он побывал, с кем познакомился, что увидел. И я поняла, что именно этого он и добивался, ведь постепенно, не видя его, я начала забывать о его диагнозе, мне казалось, что Джон просто в отъезде и скоро вернется домой.
– Ничего себе… А где он сейчас?
– Два года назад я получила от него последнее письмо. – Скарлетт роется в небольшой коробочке, в которой она бережно хранит письма мужа, и затем достает мне одно из них.
– «Дорогая Карли. Вот я и достиг конечной точки моего путешествия. Я в Новой Зеландии, на южном острове. Я теперь почти не могу передвигаться и с огромным трудом пишу. Сколько бы я ни бегал от смерти, она меня нашла даже на краю света. Но по мне, умереть в самом прекрасном месте на Земле – лучшая смерть.
Но сейчас не об этом.
Карли, моя милая, любимая Карли, я хочу, чтобы ты выполнила мою последнюю просьбу. Здесь, в чудесной Новой Зеландии я оставил кое-что для тебя. И это „кое-что“ ты должна найти, моя дорогая. В каждом городе, где я побывал, я оставил подсказки, которые приведут тебя к тому месту, что ты должна найти. Я хочу, чтобы ты повторила мое путешествие, испытала все то, что испытал я. Я хочу, чтобы ты забыла о моей смерти и отправилась навстречу незабываемым приключениям.
Думаешь, я схожу с ума из-за наступающей агонии? Возможно, это так, и скорее всего, зная твой нрав, ты проигнорируешь мою просьбу. Я не обижусь. Я все равно буду любить тебя.
Но все же я оставлю для тебя здесь первую подсказку: Венесуэла. Карипе. Гуачаро. Где живут птицы, которые известны своим очень грустным пением».
Обалдеть! Ваш муж был фанатом Жюля Верна?
– Джон всегда любил путешествовать, а еще он обожал загадки. Хотя он сам был той еще загадкой.
Я нахожусь под небывалым впечатлением, будто только что прочла какую-то фантастическую книгу. На минуту мне показалось, что все происходящее сейчас – нереально. Это всего лишь мой сон или фантазия. Но это действительно происходит, это реальная история и вполне реальные люди.
– Можно я тоже буду звать вас Карли?
– Конечно, – улыбнувшись, говорит она.
– Карли, а что же оставил для вас Джон?
– Я не знаю. Я никуда не поехала. Несколько месяцев мне понадобилось, чтобы прийти в себя и обдумать каждое слово из письма Джона. Но потом врачи мне поставили диагноз, и я решила заставить себя забыть о Джоне и о его просьбе.
– Если я была бы на вашем месте, то я последовала бы примеру вашего мужа. Наплевала бы на все и уехала. Ведь все равно уже нечего терять.
Но в то же время я прекрасно понимаю Карли. Ведь когда врач своим диагнозом вышибает землю у тебя из-под ног, то уже перестаешь верить в какие-либо чудеса, а надежда становится для тебя просто словом, несущим долю утешения.
