Очередной час приветствия был посвящен дню рождения Фила. Сегодня он одет в белую рубашку и костюм, который неуклюже сидит на его тощем теле. К его коляске привязаны шары, наполненные гелием, видимо, здесь такая традиция, чтобы все знали, кто сегодня именинник.

– Ну что ж, сегодня мы собрались здесь, чтобы поздравить Филиппа Моргана с днем рождения, – говорит Эдриан, – сколько тебе стукнуло?

– Эыенатсат.

– Девятнадцать? Ничего себе, да ты уже совсем взрослый парень. Давайте все дружно, как мы это умеем, поздравим Фила. Три, четыре…

– С днем рождения, Фил, – говорим мы хором.

– Молодцы, а теперь все к столу, кушать праздничный торт.

Мы в унисон заскрипели колесами колясок, занимая места у стола.

– И что, здесь так и проходят дни рождения? – спрашиваю я.

– А что ты хотела? Диджея и пенную вечеринку? – смеется Брис.

– Ну хотя бы не такую обстановку, как будто мы на похоронах.

В аудитории поселяется тишина, которая изредка прерывается стуком ложек о тарелки. Эдриан стоит в стороне и наблюдает за нами, словно мы маленькие дети. Фил сидит у центра стола, смотрит на всех и улыбается. Его улыбка наполнена той самой неподдельной искренностью, которую зачастую не встретишь у других людей. Все остальные заняты поеданием шоколадно-бананового торта, а я сижу, не притронувшись к своей порции. Затем я отъезжаю от стола и направляюсь к музыкальному центру, который находится у противоположной стены. Около колонок стоит стопка дисков, я выбираю первый попавшийся. Им оказался диск группы The Basics, выбираю песню «Have love will travel». Песня оказалась довольно зажигательной. Все обернулись на меня с нескрываемым удивлением.

– Я хочу лично поздравить Фила с его девятнадцатилетнем и пригласить его на танец!

Тяну руки к Филу, он мне в ответ. Верхняя половина моего тела начинает двигаться в такт музыки, Фил повторяет за мной, но его движения робкие, неуверенные.

– Эй, хватит есть этот несчастный торт, все идем танцевать, – говорю я, разъезжая на своей коляске то взад, то вперед.

Андреа, Том и Брис к нам присоединяются первыми, а затем уже и все остальные. Как я говорила ранее, в нашей группе, за исключением нас, одни старики. Но несмотря на свой возраст и целую коллекцию болезней, они стараются подражать нам, танцуют, улыбаются. Обстановка становится живой и добродушной.

Лишь Эдриан стоит на том же месте и продолжает свой надзор. Однажды я поймала его взгляд на себе, и в этот момент мне показалось, что я застряла на вдохе.

Внезапно в аудиторию заходит Роуз, и тут я понимаю, что нашему недолгому веселью наступил конец.

– Что здесь происходит? Что это еще за музыка?

– Роуз, не беспокойтесь, у Фила сегодня день рождения, и мы решили устроить небольшой праздник.

– Эй, Роуз, хватит ворчать, лучше присоединяйтесь к нам, – говорю я.

– Так и знала, что это твоя выходка, – бросает Роуз и покидает помещение.

Эдриан смеется и снова смотрит на меня, и я, словно завороженная, смотрю на него в ответ.

Во второй половине дня я, Том, Брис, Фил и Андреа решили сделать небольшой перерыв и, как обычно, собрались на баскетбольной площадке. Мы разделились на две команды: в первой Том и Брис, а во второй, соответственно, я, Андреа и Фил. Если наблюдать со стороны, то вся наша игра похожа на жалкую возню улиток. Мы медленно передвигаемся по площадке, бывает, с великим трудом опускаемся к мячу, и с теми же великими усилиями движемся к кольцу и пытаемся в него попасть. Брис и Том, как всегда, зарабатывают победные очки, я, как всегда, мучаюсь из-за головокружения, Фил даже и если ловит мяч, то тут же его теряет из-за тремора кистей, а Андреа выступает в роли защитника и дежурит у нашего кольца. Вот такое вот смешное и нелепое времяпрепровождение.

– Мы так их никогда не обыграем, – говорю я, тяжело дыша, и тыльной стороной ладони вытираю капельки пота со лба.

– Послушайте, а вам не кажется это нечестным, что вы, практически два профессионала, в одной команде против нас? – заявила Андреа.

– Трое против двух. Все честно, продолжаем играть, – говорит Том.

Но тут мы замечаем, как к нам подходит Эдриан. В его руках куча бумажных пакетов, из которых доносится знакомый аромат фастфуда. Кажется, там картошка фри и гамбургеры.

– Доктор Хэйз, давно не виделись, – говорит Брис.

– Какой счет?

– Шесть бросков за первый период, – с гордостью гласит Томас.

– Молодцы. Я вам тут кое-что принес. – Эдриан отдает нам пакеты.

После того случая в столовой Эдриан нередко балует меня и моих друзей запрещенной едой.

За его спиной появляется девушка со знакомым мне лицом. Эстер. Она, как всегда, превосходно выглядит. Волосы закручены в пышные локоны, точеную фигуру с полным отсутствием лишних килограммов обтягивает короткое бежевое платье с небольшой драпировкой. Разглядев ее с ног до головы, я вспоминаю, как выгляжу сама в данный момент. Щеки горят, значит, лицо краснее самого спелого томата, волосы забраны в небрежный пучок, и вся моя одежда пропитана потом. Красотка! Мне становится неловко от того, что я в таком виде нахожусь перед Эдрианом.

– Эд, чего ты тут застрял, нам нужно ехать, – говорит она. Даже голос ее мне кажется идеальным. Такой мелодичный, женственный.

Эдриан прощается с нами, берет под руку Эстер, и вдвоем они удаляются от нас. Ребята начинают разбирать еду, а я продолжаю смотреть вслед этой парочке и чувствую, как внутри у меня что-то свербит, больше всего на свете мне хочется сейчас оказаться в своей комнате и погрузиться в тишину. Я не знаю, что со мной происходит, не знаю, как это объяснить, но мне нравится думать об Эдриане, мне нравится то ощущение теплоты, которое просыпается во мне, когда я смотрю на него. Рядом с ним я вновь хочу стать желанной, несмотря на инвалидное кресло. И когда я вижу его рядом с Эстер, все те желания, мысли, чувства, что я испытываю к нему, разбиваются на сотни осколков и внедряются своим острием мне в душу. Больно осознавать, что для него я навсегда останусь обычной пациенткой, что все те надежды, которыми я ежедневно питаю себя, на самом деле – самообман и лучше всего просто смириться с тем, что есть, и продолжать жить.

По этой причине я и наведалась в кабинет Роуз, которая была удивлена моему внезапному визиту.

– Что случилось, Вирджиния?

– Вы можете поменять мне психотерапевта?

– А чем тебя не устраивает доктор Хэйз?

– Его методика мне не помогает. Я думаю, что с другим врачом мне будет лучше.

Роуз долго молчит. Кажется, она чувствует, что в каждом моем слове огромная примесь лжи.

– Ну что ж. Желания пациентов для нас закон. С завтрашнего дня у тебя новый психотерапевт.

– Спасибо.

Я не жалею о своем поступке. Напротив, впервые в жизни я сделала то, что действительно должна была сделать. Я должна забыть Эдриана, чтобы перестать мучить себя. Ну или хотя бы постараться хоть немного отвыкнуть от него. Я наивно полагала, что после Скотта я вряд ли смогу на кого-то посмотреть и снова увязнуть в этом болоте, которое все остальные называют «любовью». Могу привести глупое, но, по моему мнению, точное сравнение. Представьте, что вы увидели вдалеке маленького щенка. Он кажется таким безобидным, ласковым. И вот вы идете к этому щенку, протягиваете к нему руки, но вдруг оказывается, что это вовсе и не крохотный щенок, а огромная собака, которая, заметив вас, набрасывается и вонзает свои острые клыки в ваше тело.

Вот что теперь для меня любовь. То, что сначала кажется безобидным и приятным, но потом вскоре, когда этого совсем не ожидаешь, доставляет тебе сильнейшую боль. Нет, я не перестала верить в любовь, просто теперь я боюсь ее.

Мой новый психотерапевт, откровенно говоря, ужасен. На первый взгляд он кажется мудрым и более опытным, нежели Эдриан. Но у него совершенно другая методика общения с пациентами, вернее, он вообще с ними практически не общается, лишь дает через каждые пять минут различные психологические тесты, затем несколько минут ему требуется, чтобы проанализировать результаты, и в самом конце сеанса он выносит небольшой вердикт по поводу моего душевного состояния. На этом все. Выхожу я из его кабинета с загруженной головой, будто только что побывала в школе на уроке математики.

Вечером того же дня я, как обычно, перед сном с книгой в руках заглянула в комнату Фила. Вечернее чтение стало нашим обычаем. Мы с Фелис заметили, что так Фил быстрее успокаивается и спокойно спит всю ночь без всяких кошмаров.

– Ну что, Фил, сегодня мы почитаем с тобой Хемингуэя «Праздник, который всегда с тобой». Это любимая книга моей мамы.

Внезапно дверь комнаты со скрипом открывается, и на пороге мы видим Эдриана.

– Джина, можно тебя на пару минут? – говорит он.

– Конечно.

Мы оказываемся в моей комнате, Эдриан закрывает дверь и опирается на нее спиной.

– Ну и как тебе доктор Родригез?

Я сижу перед ним, его строгий взгляд врезается в меня, чувствую, как у меня начинает пересыхать во рту.

– Он… замечательный. Мне нравятся его сеансы.

– А могу я узнать, почему ты сменила врача?

– Разве Роуз не проинформировала вас?

– Разумеется, но даже она понимает, что это сущий бред.

– «Сущий бред». Разве так должен разговаривать доктор с пациенткой?

Эдриан тяжело выдыхает. Кажется, я перегнула палку, и от волнения я начинаю покрываться россыпью красных пятен.

– Что ж, я желаю тебе удачи. Доктор Родригез действительно хороший специалист, надеюсь, он тебе поможет. Я, кстати, пришел с тобой попрощаться.

– Попрощаться? – резко переспрашиваю.

– Да. Я увольняюсь. Если я не могу помочь своим пациентам, значит, мне здесь не место. Так что прощай, Джина.

Эдриан разворачивается, касается дверной ручки, и мне кажется, что я вот-вот растворюсь в этом пространстве из-за шока, в котором пребываю.

– Стойте, – выкрикиваю я.

Эдриан вновь поворачивается ко мне и на сей раз смотрит на меня таким взглядом, словно не удивлен тем, что я его остановила.

– Хотите знать истинную причину? Хорошо. Я отказалась от вас потому что… потому что мне кажется, что я начала в вас влюбляться.

Мое сердце бешено стучит, будто я только что пробежала марафон. Я боюсь поднимать взгляд на Эдриана, боюсь услышать его слова, поэтому, резко выдохнув, я продолжаю:

– Вам не нужно увольняться. Вы прекрасный врач, но, к сожалению, вы наградили меня новым диагнозом.

Эдриан в растерянности. Немного помолчав, он тихо произносит:

– Влюбленность это не диагноз.

– Да, но страдаешь из-за нее не меньше.

Я понимаю, что больше не вынесу ни единой минуты нахождения рядом с ним в этой комнате, поэтому, бросив кроткий взгляд, прошу его открыть мне дверь.

Весь оставшийся вечер я сидела у кровати Фила, закрыв лицо ладонями, которые буквально пропитались слезами.