Книга: Траблы с Европой. Почему Евросоюз не работает, как его реформировать и чем его заменить
Назад: Глава 8 Что могло бы форсировать радикальные перемены?
Дальше: Глава 10 Какие установления могли бы занять место Евросоюза
Глава 9
Плюсы и минусы выхода из ЕС
Для Евросоюза уход Великобритании был бы тяжелым ударом, но для самих британцев это стало бы истинным бедствием…Йошка Фишер, экс-глава МИД Германии
Не существует ни одного заслуживающего доверия исследования о том, как сказывается на экономике Великобритании членство в ЕС, как нет ничего подобного на тему издержек и выгод ее выхода из союза. Установить, каков совокупный эффект в количественном выражении, или хотя бы неопровержимо доказать, будет ли чистый эффект положительным или отрицательным, – задача совершенно неподъемная.Дэниэл Харари и Гэвин Томпсон, «The Economic Impact of EU Membership on the UK», 2013 («Экономические последствия членства в ЕС для Великобритании», 2013)
До сего момента я сосредоточивал внимание на анализе трех основных сценариев: Евросоюз продолжает существовать примерно в том же облике, что и сейчас; Евросоюз выживает, но на основе существенного реформирования; Евросоюз распадается. Однако имеется еще и четвертый сценарий, о котором упоминается в последней главе, и его нам следует подробно изучить: Евросоюз сохраняется, но одна из стран-членов решает покинуть его. Как этой стране оценить все за и против такого шага?
Начнем с обсуждения вопроса, каким образом страна могла бы выйти из состава ЕС. Для простоты и внешнего правдоподобия будем считать, что это Великобритания, хотя аналогичные рассуждения вполне применимы и к какой-нибудь другой стране. Я рассмотрю несколько ключевых вопросов, определяющих, получит ли Великобритания чистые выгоды, если покинет состав Евросоюза: членские взносы; Единая сельскохозяйственная политика; торговые отношения и варианты выбора, которые откроются для Великобритании; Единый рынок; положение британских автопроизводителей; возможная реакция иностранных фирм, действующих на территории Великобритании; интересы лондонского Сити; последствия для занятости.
Каким образом страна могла бы покинуть Евросоюз
Всегда считалось, что выход какой-либо страны из Европейского союза стал бы событием беспрецедентным и немыслимым. Но ведь в 1962 г. Алжир сделал это, а в 1985 г. – Гренландия. Их уход породил тревоги, что возник опасный прецедент, и их примеру могут последовать другие страны. Но нельзя не учитывать, что оба дезертира – заморские территории, так что реального прецедента, указывающего механику выхода полноценного члена из состава ЕС, они все же не создали.
На самом деле ни в одном соглашении Евросоюза ни словом не упоминалось о добровольном выходе страны-члена из его состава или из международных организаций-предшественниц. Впервые эта идея упоминается в проекте Европейской конституции. Тем не менее, согласно международному законодательству, у любой страны всегда имелось право выйти из состава какой-либо организации, если на то будет ее желание. Именно этот вопрос и послужил предметом проходившего в 1975 г. в Великобритании референдума. Ни одна страна не оспаривала его. И потому ничто не может помешать Великобритании в одностороннем порядке выйти из состава ЕС. Все, что для этого требуется, – чтобы парламент отменил принятый в 1972 г. Закон «О европейском сообществе», и тогда, в соответствии со статьей 20 Лиссабонского договора, Евросоюз должен согласиться на выход страны из его состава.
Поскольку выход Великобритании в этом случае стал бы совершенно законным и представлял собой притязание на то, что британский парламент обладает верховной властью, на практике этим дело не кончится. Даже выйдя из состава Евросоюза, Великобритания все равно сохранит многие обязательства, которые взяла на себя, находясь в ЕС. Но что еще важнее, если принять во внимание комплексность экономических, политических и правовых взаимоотношений, Великобритании придется взаимодействовать с ЕС, чтобы проработать, а затем и разрешить все вопросы, которые повлек за собой ее уход.
Каков способ успешного выхода Великобритании из состава ЕС и что потребуется предпринять, чтобы добиться этого, – тема сама по себе обширная. Не думаю, однако, что мне пристало надолго занимать ею внимание читателей. Скажу только, что легитимный выход из состава ЕС во всех отношениях будет делом очень сложным. А сейчас давайте рассмотрим всевозможные издержки и выгоды от выхода из состава ЕС и посмотрим, имеет ли смысл затевать все это.
Плата за членство в ЕС
Основу платы за членство в Евросоюзе, разумеется, составляет взнос в бюджет. Казалось бы, вопрос этот ясен и понятен, но в реальности все обстоит не так однозначно.
В 2014 г. британское правительство заплатило различным институтам ЕС сумму, слегка превышающую 19 млрд фунтов стерлингов. Однако правительству Великобритании были предоставлены вычеты из взносов в бюджет ЕС в размере чуть меньше 5 млрд фунтов стерлингов, так что чистый британский взнос чуть превысил 14 млрд фунтов стерлингов. Кроме того, британский госсектор получил от Евросоюза около 4,5 млрд фунтов стерлингов в виде всевозможных выплат. Следовательно общая сумма взноса Великобритании в ЕС составляет чуть меньше, чем 10 млрд фунтов стерлингов, или порядка 0,6 % ее номинального ВВП.
Помимо средств, которые курсируют туда-сюда между Евросоюзом и госсектором Великобритании, аналогичные встречные потоки средств существуют между Евросоюзом и частным сектором Великобритании.
Для одних расчетов правильнее брать за основу валовые издержки членства в ЕС для правительства Великобритании, при других – чистые издержки, а в иных случаях уместнее учитывать валовые или чистые издержки для британской экономики в целом. Главное, на что следует обратить внимание, – какие бы показатели ни брались за основу расчетов, суммы получаются совсем не мизерные (и они со временем растут), хотя и гигантскими их назвать тоже нельзя. Вполне вероятно, что, даже будучи за пределами Евросоюза, Великобритания, по примеру Норвегии и Швейцарии, столкнется с необходимостью вносить те или иные суммы в общую казну Евросоюза, размер которых будет определяться конкретикой достигнутых договоренностей с ЕС.
Для британских СМИ взносы Великобритании в бюджет Евросоюза были и остаются предметом огромного интереса, причем, как правило, в публикациях фигурируют именно валовые, а не чистые показатели. Я не склонен умалять важность этих взносов и убежден, что их обязательно надо принимать в расчет при оценке издержек и выгод членства в ЕС. Должен заметить, что это совсем не те суммы, которые способны как-то повлиять на судьбу великих наций, – равно как и не те, на основе которых следует принимать такие судьбоносные решения, как выход из Евросоюза.
Единая сельскохозяйственная политика
Еще одна тема, которая непосредственно связана с предыдущей и тоже не сходит со страниц британских СМИ, – во что обходится Великобритании проводимая Евросоюзом Единая сельскохозяйственная политика (ЕСХП). ЕСХП обеспечивает субсидии европейским фермерам и поддерживает цены на сельскохозяйственную продукцию на искусственно завышенном уровне. Будучи импортером сельхозпродукции, Великобритания оказывается в проигрыше, поскольку переплачивает за нее. Если бы Великобритания имела возможность свободно закупать продукты питания на мировых рынках, это обошлось бы дешевле.
Требуется проявлять особенную аккуратность, чтобы избежать двойного счета. В той мере, в какой расходы на ЕСХП покрываются из бюджета Евросоюза, они уже учтены при расчете издержек членства Великобритании в ЕС. Сюда следует приплюсовать дополнительные экономические потери от вызванных действием ЕСХП деформаций в поведении британских потребителей.
Оценки, во что обходится ЕСХП, сильно варьируют по годам, притом что в целом фигурирующие в них цифры со временем снижаются, по крайней мере, когда они выражены в виде доли от ВВП. Если судить по данным ОЭСР за 1993 г., то они указывают, что общие издержки от ЕСХП составили для Великобритании 4 % ее ВВП с учетом государственных трансфертных платежей. Более недавние исследования, проведенные «Открытой Европой» и опубликованные в 2012 г., называют цифру в 1,1 % от ВВП Великобритании, опять же, с учетом фискальных издержек.
Неналоговые издержки, обусловленные ненадлежащим распоряжением ресурсами вследствие того, что ЕС выделяет субсидии внутренним производителям и взимает тарифы на импорт сельскохозяйственной продукции, в сумме составляют порядка 0,5 % британского ВВП, и это чуть ниже суммы чистых взносов Великобритании в бюджет Евросоюза. Это подводит к выводу, что хотя издержки от ЕСХП для Великобритании достаточно существенны, но их никак не назовешь непомерными. Относительное значение ЕСХП для Великобритании выглядит и вовсе почти ничтожным, если сравнивать с временами непосредственно накануне вступления Великобритании в ЕЭС в 1973 г., когда велись широкие дебаты по поводу цены на продовольствие.
СМИ любят муссировать вопросы, связанные с бюджетными взносами Великобритании в ЕС и стоимостью ЕСХП для британской экономики, отчасти по той причине, что рядовому гражданину они могут показаться слишком большими (в сравнении с той малостью, что страна получает взамен). Однако нельзя сбрасывать со счетов и другую причину: цифры эти очень легко подсчитать. Между тем, как это нередко бывает в экономике, показатели, легче всего поддающиеся вычислению, часто представляют собой лишь малозначимые элементы общего экономического уравнения. Что действительно оказывается самым важным и определяет общую картину – так это элементы, характеризующиеся высокой степенью неопределенности, которым требуется дать то или иное толкование.
Торговые отношения
Самая значимая неопределенность – торговые отношения Великобритании с Евросоюзом и связанные с этим перспективы занятости и благосостояния. У этой проблемы имеется ряд общих и специфических аспектов, которые следует рассматривать по отдельности. К общим относятся разные варианты построения торговых отношений Великобритании с Евросоюзом.
Даже когда речь заходит о голых фактах, характеризующих масштабы этой торговли, возникает широкое поле для неверных истолкований. Чуть больше 50 % британского экспорта товаров приходится на другие страны – члены ЕС, и более 57 % – на Европу в целом. Иногда этим показателям придают незаслуженно большое значение. Однако помимо товаров Британия выступает и крупным экспортером услуг, так что, если мы беремся судить о показателях британского экспорта, надобно оперировать цифрами, отражающими и то и другое. При таком подсчете Британия экспортирует более 30 % своего ВВП, около 45 % этого приходится на Евросоюз, что, по грубой прикидке, составляет примерно 14 % британского ВВП. Кроме того, Великобритания зарабатывает существенные суммы за счет зарубежных инвестиций. Если учитывать их наряду с экспортом, тогда на долю Евросоюза приходится чуть более 40 % всех зарубежных поступлений Великобритании.
На самом деле весьма спорный вопрос, в какой мере эти цифры дают верную картину. От экспорта в ЕС зависит объем экономической активности, а также количество рабочих мест, о чем подробнее мы поговорим чуть ниже. Таким образом, можно утверждать, что торговля с Евросоюзом напрямую или косвенно влияет на бо́льшую долю британского ВВП, чем отражают вышеприведенные показатели. Хочу обратить ваше внимание, что, берясь анализировать косвенные взаимосвязи, мы ступаем на почву чрезвычайно зыбкую. Ведь в конечном итоге более половины экспорта, который не учитывается в ЕС, также опосредованно связан с другими компонентами ВВП Великобритании.
Мало того, следует внести и некоторую корректировку в сторону уменьшения показателя экспорта в ЕС. Дело в том, что значительная часть британского экспорта, проходящего через европейские порты Антверпен и Роттердам, на самом деле предназначается для реэкспорта в другие страны, не входящие в состав ЕС. Вдобавок существует еще и так называемый нидерландский перекос, порожденный практикой некоторых британских фирм в целях снижения налогов направлять доходы от зарубежных инвестиций на счета офшорных холдинговых компаний, квартирующих в других странах, в том числе на Нидерландских Антильских островах. Аналогичные искажения связаны с Люксембургом. Согласно некоторым расчетам, размах этих «перекосов» в общей сложности достаточно велик и достигает 5 % ВВП.
Даже с поправками на подобные эффекты очевидно: объем торговли Великобритании с остальными странами ЕС огромен. Как обойтись со всем этим экспортом, когда Великобритания выйдет из состава ЕС, – вопрос первостепенной важности. Соответственно, в следующих разделах я буду оперировать официально опубликованными показателями, хотя они и преувеличивают истинное значение Евросоюза в британской внешней торговле.
Есть ли жизнь после ухода?
Было бы неверно предполагать, что, как только Великобритания покинет Евросоюз, весь ее экспорт в ЕС немедленно прекратится. Значительная его часть сохранится практически в любом случае. А вот что именно последует за выходом из состава ЕС, зависит от того, о какого рода торговых условиях договорятся Великобритания и Евросоюз. Точного ответа мы, конечно, знать не можем, но попробуем высказать предположения, руководствуясь соображениями выгоды каждой из сторон и структурой существующих международных договоренностей. Ясно одно: продолжение очень тесных коммерческих взаимоотношений сулит обеим сторонам колоссальные выгоды.
У Великобритании мощные переговорные позиции. Она представляет собой огромный рынок для многих компаний континентальной Европы. И все же мало кто отдает себе отчет, что для остальных стран Евросоюза Великобритания – крупнейший отдельно взятый экспортный рынок, даже больший, чем американский. Для многих европейских фирм прекращение экспорта в Великобританию означало бы потерю их самого крупного рынка. Итальянская компания Ferrari, например, объявила недавно, что Великобритания стала ее крупнейшим рынком сбыта.
Более того, торговый баланс остальных стран – членов ЕС с Великобританией устойчиво положителен. Это не означает, будто Великобритания несет «убытки» в торговле с ЕС. Выгоды от взаимоотношений складываются из многих аспектов, но в числе прочего подразумевают, что какие-то товары импортировать дешевле, чем производить у себя.
Следовательно, после выхода Великобритании из состава Евросоюза у бесчисленного множества европейских компаний, включая германских автопроизводителей BMW и Mercedes, возникнет отчаянная надобность в свободных и открытых торговых связях с ней. Иностранные фирмы начнут лоббировать свои правительства и Евросоюз. Ввиду того что у Великобритании сложились такие тесные и интенсивные торговые отношения с ЕС, ей, возможно, удастся выговорить для себя особо выгодные условия.
Торговый оборот Великобритании с ЕС может быть оформлен на основе самых разнообразных наборов договоренностей. Однако если мы будем считать вариантом № 1 тот, когда Великобритания остается в составе ЕС, то можно выделить еще шесть основных вариантов, как это отражено в табл. 9.1. Я постарался расположить их в порядке убывания по отношению к полному членству в ЕС, хотя разница между отдельными вариантами не всегда четко просматривается. (Обратите внимание, что представленные в таблице варианты соглашений касаются только торговли между страной, покинувшей ЕС, и остальными странами – членами ЕС. О том, какую форму могли бы принять отношения с другими государствами, а также соответствующие соглашения, которые могут быть заключены странами Европы в случае распада Евросоюза, говорится в главе 10.)
Вариант № 2 состоит в том, чтобы достичь договоренностей по торговле, аналогичных имеющимся у Норвегии. Она, как известно, в Евросоюзе не состоит, но является членом Европейской экономической зоны (ЕЭЗ) и входит в Европейский единый рынок, значения которого я коснусь чуть ниже. Напомню также, что доступ Норвегии на рынок ЕС обусловлен соблюдением действующих правил происхождения товара. Например, если автомобиль импортирован из Китая в Норвегию, а затем экспортирован в одну из стран – членов ЕС, он подлежит обложению пошлиной. В то же время принадлежность к ЕЭЗ дает Норвегии то преимущество, что на нее не распространяются ЕСХП, а также принятые в ЕС и обязательные для стран-членов правила рыболовства и региональная политика.
Таблица 9.1. Варианты возможных условий торговли Великобритании с Евросоюзом
Источник: адаптированный материал из Booth & Howarth. Trading Places: Is EU Membership Still the Best Option for UK Trade? London: Open Europe, 2012. С любезного разрешения правообладателя
Вариант № 4 (вариант № 3 я рассмотрю чуть ниже) предполагает попытку добиться примерно тех же условий торговли, какими пользуется Швейцария в торговле с Евросоюзом. Швейцария также избавлена от «радостей» Евросоюза в виде ЕСХП, правил рыболовства и региональной политики. По существу, она не состоит ни в Евросоюзе, ни в Европейской экономической зоне, однако поддерживает тесные отношения с ЕС на основе серии двусторонних соглашений, которые обеспечивают бестарифный и беспрепятственный доступ к Европейскому единому рынку для экспорта швейцарских товаров. Указанные соглашения не распространяются на услуги, в том числе финансовые.
С виду и на деле
Не стоит обольщаться кажущейся выгодностью договоренностей, на основе которых Норвегия и Швейцария взаимодействуют с Евросоюзом. На самом деле, там имеются свои подводные камни. Хотя обе страны не входят в состав ЕС, они тесно с ним связаны, и им приходится осуществлять определенные платежи в бюджет ЕС.
Более того, эти договоренности вызывают значительное недовольство. Норвегии они не нравятся тем, что обязывают соблюдать законодательство и регламенты Евросоюза, но не дают возможности влиять на них, что норвежцы прозвали «управлением по факсу из Брюсселя». Но по большому счету, эта ставшая крылатой фраза при всей ее цитируемости скорее вводит в заблуждение, чем отражает реальность. Помимо упоминания о факсимильных аппаратах, что само по себе выглядит изрядным анахронизмом, Норвегия вовсе не обязана принимать все законы Евросоюза. В 2004 г. норвежское правительство заявило, что из всего множества законодательных актов, принятых Евросоюзом с 1997 по 2003 г., им утверждены лишь 18,5 %.
От Швейцарии никто не требует формально утверждать правила Евросоюза, однако на практике она все-таки придерживается значительной их части. Правда, в договоренностях Швейцарии с ЕС имеется одно заметное преимущество – она вольна проводить собственную торговую политику в отношении стран, не входящих в ЕС. И в самом деле, недавно Швейцария провела переговоры о свободной торговле с Китаем. Евросоюз так же старается достичь подобного соглашения, и если это удастся, тогда Великобритания, как член Евросоюза, тоже будет в выигрыше. (Подробнее об этом поговорим в главе 10.) Но главное-то в том, что, оставаясь в составе ЕС, Великобритания лишена возможности индивидуально заключить соглашение о свободной торговле с Китаем или с любой другой страной.
Однако условия, которыми пользуется Швейцария, вызывают возрастающее раздражение в Брюсселе. На самом деле, Евросоюз желал бы, чтобы Швейцария согласилась принять договоренности наподобие тех, какими руководствуется Норвегия, чего можно было бы достичь посредством вступления Швейцарии в ЕЭЗ, хотя такой вариант был отвергнут швейцарцами на референдуме еще 20 лет назад.
А теперь обратимся к варианту № 3. Он отражает предложение, которое выдвинул европарламентарий-консерватор Дэвид Кэмпбелл Баннерман в своей книге «Time to Jump» («Время совершить прыжок»). Сам он называет предложение «EEA Lite» – облегченный вариант членства в Европейской экономической зоне. По содержанию это нечто промежуточное между норвежскими и швейцарскими вариантами договоренностей с Евросоюзом. В рамках варианта № 3 Великобритания будет в составе ЕЭЗ, но при этом выйдет из Европейского единого рынка. То есть Великобритания будет применять правила Единого рынка в том, что касается производства товаров, экспортируемых в Евросоюз, но данные правила не затронут подавляющую часть экономики Британии, не связанную с экспортом в ЕС. Великобритания сможет аннулировать действующее законодательство Евросоюза, и ей больше не потребуется вводить у себя законы, в дальнейшем принимаемые в Евросоюзе. Кроме того, она сможет установить контроль за иммиграцией по типу швейцарского, различный для иммигрантов из разных стран Евросоюза, ограничивающий количество иммигрантов из отдельно взятой страны ЕС за конкретный период.
Этот вариант облегченного членства в ЕЭЗ, несомненно, импонировал бы многим евроскептикам в Британии. Но осуществим ли он на практике? Если принять во внимание недовольство Евросоюза конфигурацией нынешних договоренностей со Швейцарией, то очень сомнительно, чтобы ЕС хотя бы дал согласие на облегченное членство Великобритании в ЕЭЗ.
Вариант № 5 воспроизводит набор договоренностей, какими пользуется в отношениях с Евросоюзом Турция. Турецкий вариант, по существу, представляет собой несколько усеченную форму таможенного союза с ЕС, которая открывает свободный доступ на рынок ЕС для промышленных товаров турецкого производства, но запрещает экспорт сельскохозяйственной продукции или услуг. Недостаток таких условий в том, что Турция подпадает под регулирующие правила Евросоюза в отношении третьих стран и располагает ограниченными возможностями повлиять на решения ЕС в этой и каких-либо других областях. Преимуществами является то, что Турция не обязана отчислять средства в бюджет Евросоюза и не подпадает под его социальное и трудовое законодательство.
Другие варианты
Вариант № 6 для Великобритании состоит в том, чтобы заключить с Евросоюзом соглашение о свободной торговле, но без излишеств, коими отягощен швейцарский случай. В частности, при свободной торговле между Евросоюзом и Великобританией не предусматривается никакой свободы передвижения рабочей силы. Такие условия поставят Великобританию в положение многих стран, заключивших подобные соглашения с Евросоюзом. В их числе ЮАР, Колумбия, Перу, Марокко, Израиль и Южная Корея. Кроме того, Евросоюз работает над заключением соглашений о свободной торговле с Китаем, США, Индией и Японией.
Такой набор условий выглядит привлекательным с британской точки зрения, и шансы на его достижение весьма высоки. В конечном счете, не пройдет много времени, как у всего мира появятся подобные соглашения с Евросоюзом. И потому вероятность, что Великобритании не удастся достичь с ЕС соглашения о свободной торговле, мизерна. Но даже при этом со стороны Великобритании было бы крайне неразумно рассчитывать, что выгодные условия уже у нее в кармане. Не стоит сомневаться, что отчасти из тех соображений, чтобы другим неповадно было, Евросоюз вполне мог бы занять несговорчивую позицию.
Перейдем к варианту № 7. Вероятность его может быть делом только отдаленного будущего, но считаю уместным и разумным рассмотреть возможность окончательного разрыва, то есть у Великобритании не будет вообще никаких договоренностей по торговле с Евросоюзом (предположительно по причине невозможности договориться о приемлемых условиях). Хотя это выглядит устрашающе, на самом деле, ничего ужасного не случится. При таком варианте Великобритания поставит себя в такое же положение, какое занимают сегодня США, а наряду с ними – Индия, Китай и Япония, которым не стоит таких уж больших трудов осуществлять экспорт в Евросоюз.
Подобный вариант нередко называют «только ВТО», имея в виду, что единственную защиту от дискриминационной торговой практики обеспечивает Всемирная торговая организация. Правда, я назвал этот вариант «американским», дабы подчеркнуть, что он обеспечит Великобритании то же положение, что и у США на сегодняшний день. Но если США преуспеют в деле заключения с ЕС соглашения о свободной торговле, тогда из варианта № 7 они перекочуют в вариант № 6. То же относится ко всем другим странам, которые действуют в настоящее время в рамках варианта № 7, но стараются заключить с ЕС соглашение о свободной торговле.
Американский вариант осуществим и даст евроскептикам в Великобритании все то, чего они так добиваются. С другой стороны, британский экспорт в Евросоюз будет облагаться единым внешним тарифом. Следовательно, возрастет вероятность (и, несомненно, страхи в рядах будущих беглецов), что экспорт из Великобритании в Евросоюз резко сократится (подробнее об этом чуть ниже).
Более того, некоторые британские компании тревожатся, что вдобавок к тарифному барьеру страны – члены ЕС постараются изыскать возможность ввести дискриминационные меры против британского импорта. В принципе, такого рода дискриминация будет незаконной по правилам ВТО, но не факт, что это остановит страны Евросоюза. В конце концов, рассчитывать на поддержку со стороны ВТО подразумевает рассчитывать и на то, что данная организация живет, действует и по-прежнему эффективна (об этом поговорим в главе 10).
По большому счету, важное различие между предложенными вариантами заключается не в опасности подпасть под единый внешний тариф, и даже не в возможности торговой дискриминации, а в принадлежности или непринадлежности к Европейскому единому рынку (ЕЕР). Ведь Евросоюз – это не просто зона свободной торговли или таможенный союз, а нечто гораздо большее. Единый рынок сочетает бестарифный доступ с серией общих регуляторных правил, которые распространяются в одинаковой мере на всех участников. Привлекательность различных вариантов торговых условий в значительной степени зависит от того, насколько важно членство в Едином рынке.
Европейский Единый рынок
Доступ к Европейскому Единому рынку занимает центральное место в дебатах по поводу торговых отношений. Как ни парадоксально, именно двое британцев в составе Европейской комиссии пробили идею Единого рынка и воплотили ее в жизнь. Сегодня Единый рынок объединяет 28 стран, что делает его крупнейшим в мире интегрированным торговым блоком с совокупным ВВП порядка 12 трлн евро.
Самый важный момент заключается в том, что, являясь членом Единого рынка и соблюдая все требования его регламента, Великобритания обеспечивает своему экспорту то же положение на континентальном рынке, что и товарам, произведенным в Европе. Если Великобритания останется за пределами Единого рынка и получит возможность применять другие регламенты и стандарты, это чревато опасностью, что британским производителям придется применять два набора правил маркировки и упаковки своей продукции. Не исключено также, что пришлось бы наладить и два отдельных производственных процесса. Минус пребывания в Едином рынке состоит в том, что в отличие от первоначального замысла, который предусматривал общий минимальный уровень регулирования, на практике объем регулирования разросся, как на дрожжах – и к тому же его действие распространяется на всю экономику.
Стоит кому-нибудь высказать мысль, что Великобритании жизненно необходимо оставаться в составе Единого рынка, как в знак согласия глубокомысленно закивают завзятые умники и искушенные дипломаты, благонамеренные бизнесмены и убеленные сединами политики. И все же вопрос этот совсем не так прост, как его нередко пытаются представить.
Липовое сравнение
Сторонники Евросоюза, когда речь заходит о возможности выхода Великобритании из его состава, любят толковать, что тем самым она «поворачивается спиной» к Единому рынку или, хуже того, рискует быть «отторгнутой» им. Звучит это прямо как предвещание конца света, на что, собственно, и рассчитан данный аргумент. А если учесть весьма значительную долю ЕС в британском экспорте (где-то в пределах от 40 до 45 %), указывают они, то выход из ЕС может обернуться и какой-нибудь экономической катастрофой.
Такие рассуждения рождают образ некоего замкнутого пространства, где располагается Единый рынок и в пределах которого он производит свои операции. Думается, мы могли бы нарисовать в своем воображении зал, где сосредоточена торговля ценными бумагами, нечто подобное фондовым биржам, в прежнем или нынешнем облике; или представить себе одно из тех внушительных зданий в старинных торговых городах, где помещались хлебные биржи. Вход в это торговое пространство защищают двери. Покинуть Евросоюз равносильно тому, чтобы закрыть эти двери – или дождаться, что они с треском захлопнутся у нас за спиной, лишая нас доступа к рынку.
Судя по всему, кое-кто из обозревателей предвидит, что Великобритания окажется в роли временного жильца – не зря же они толкуют об уходе из ЕС как об утрате или закрытии «полного доступа» на Единый рынок. В нарисованной ими картине не-членам дозволяется доступ лишь к некоторой части торгового пространства, а не ко всему, или их пускают везде, но только в определенные дни и часы, скажем, по понедельникам и вторникам, или во все дни, но только с одиннадцати утра до трех дня.
Такие представления в корне ошибочны и только вводят в заблуждение. В этот воображаемый торговый зал доступ открыт всем странам мира. Единственное, для не-членов может быть установлена своего рода плата за вход (единый внешний тариф), и, кроме того, чтобы выставлять свои товары на продажу, они должны соблюдать условия и стандарты, которые предусматриваются правилами этой биржи. Этим, собственно, и исчерпываются ограничения: двери открыты для всех, и войти в них можно в любой час. Что до соблюдения правил и стандартов Единого рынка, то это ровно то самое, что делают все экспортеры, когда торгуют на любом рынке мира. Когда Великобритания экспортирует свои товары в Америку, она должна следовать правилам, установленным Америкой, и придерживаться американских стандартов; и точно так же Великобритания ведет себя, когда продает в Китай или в Австралию. Разница в том, что от Великобритании не требуют, чтобы она применяла американские, китайские или австралийские правила и стандарты в масштабах всей своей экономики.
И более чем возможно экспортировать в страны Единого рынка, не будучи его членом. В конце концов, США, Китай, Япония, Индия и уйма других стран умудряются успешно экспортировать свои продукты в страны Единого рынка, хотя и не являются его частью. Как я уже упоминал, все они стремятся заключить с ЕС соглашение о свободной торговле (см. вариант № 6 в табл. 9.1), что, впрочем, не подразумевает их обязательное членство в Едином рынке. Тогда почему для Великобритании так уж жизненно важно состоять в Едином рынке?
А вот и свидетельства
Пускай имеются все возможности успешно торговать с Единым рынком, оставаясь снаружи, но мы должны сделать допущение, что это могло бы поставить страну в невыгодное положение по сравнению с тем, какое она имела бы, находясь в составе Единого рынка. И допущение это было бы вполне разумным, вот только оно что-то не находит подтверждений. Со времен вступления Великобритании в ЕЭС в 1973 г. и вплоть до 2012 г., доля ее товарного экспорта в 14 стран – членов ЕС (то есть во все другие страны-члены, исключая те, что присоединились к ЕС в периоды его расширения в 2004, 2007 и 2013 гг.) снизилась с 64 до 62 %. Примерно четверть этого сокращения приходится на период существования Единого рынка, учрежденного в 1993 г.. Любопытно, что в период с 1960 по 1972 г., пока Великобритания оставалась за пределами организации, именуемой сегодня Евросоюзом, доля британского товарного экспорта в 14 стран ЕС возросла на 12 %.
Более того, данные свидетельствуют, что у многих стран, не входящих в Единый рынок, показатели экспорта в страны Единого рынка лучше, чем у Великобритании, хотя она и состоит в его членах. За первые 19 лет существования Единого рынка, то есть с 1993 по 2011 г., в рейтинге 35 самых быстро растущих экспортеров в 11 (остальных) стран – основателей Единого рынка Великобритания занимает 28-е место, как раз следом за Египтом.
В то же время за те же первые 19 лет, что существует Единый рынок, рост объемов товарного экспорта между его странами-членами составил 92 %. У Норвегии и Швейцарии аналогичный показатель равняется 114 %, тогда как для США, Канады, Новой Зеландии и Австралии аналогичные показатели составляют 126, 142, 147 и 243 %.
На сегодня Евросоюз действительно является крупнейшим индивидуальным рынком для британского экспорта, однако следует признать, что при всех предполагаемых выгодах членства в Едином рынке британский экспорт в страны-члены прирастал прискорбно медленными темпами по сравнению с ростом британского экспорта в другие страны мира. За 1993–2011 гг. британский экспорт в 11 стран ЕС (остальные страны – основатели Единого рынка) вырос всего лишь на 81 %, что ставит Евросоюз на 26-е место в рейтинге самых быстрорастущих экспортных рынков Великобритании. Темпы роста экспорта в Австралию, Индию, Объединенные Арабские Эмираты и Россию составили соответственно 159, 269, 413 и 508 %. Почетное первое место в рейтинге занял Катар с показателем в 16 141 % (правда, с очень низкого стартового уровня).
Ни одно из многочисленных вышеприведенных сравнений не дает оснований для убедительного вывода. В частности, любой анализ страдает от того, что было и остается бичом для каждого экономиста, а именно, от отсутствия данных «как было бы в противном случае». Проще говоря, нам неизвестно, какими были бы показатели экспорта Великобритании, если бы она не вступила в Единый рынок. Нельзя исключать, что в этом гипотетическом случае британский экспорт в страны Единого рынка мог быть еще меньше, чем в реальности. Но во всяком случае приведенные цифры бросают серьезную тень сомнения на тот тезис, что для Великобритании пребывание в Едином рынке – это вопрос жизни и не иначе. Действительно, вышеприведенные данные указывают, что членство в Едином рынке, по всей вероятности, приносит весьма скромные выгоды. А вот что является фактором действительно значимым, так это общее здоровье экономики и темпы ее роста.
Подсчитываем издержки
Более того, какие бы преимущества ни получала страна, будучи частью Единого рынка, их следует сопоставить с потерями, обусловленными членством в Едином рынке. Великобритании или любой другой стране, подумывающей о выходе из ЕС, следует взвесить, что она теряет, будучи вынуждена как член ЕС применять единый внешний тариф на импорт из третьих стран, и, что еще важнее, какими убытками оборачивается для нее обязанность применять правила Единого рынка и другие требуемые Евросоюзом формы регулирования к той части своей экономики, которая никак не вовлечена в торговлю с Европой. Даже для такой открытой экономики, как британская, те ее части, что не вовлечены во внешнюю торговлю вообще, не говоря уже о торговле с Европой, значительно уступают по масштабу той части экономики, которая с внешней торговлей никак не связана.
Как отмечалось выше, порядка 14 % британского ВВП напрямую образуются за счет экспорта в ЕС. Следовательно, остальные 86 % британского ВВП не имеют к нему отношения. (Если провести разумные корректировки для учета действия Роттердам/Антверпенского эффекта, то доля ВВП, не завязанная на экспорт в ЕС, составит и все 90 %.) Практически во всех западных странах львиная доля ВВП и занятости связана с удовлетворением потребительских нужд, а удовлетворяются они в рамках национальной экономики: розничной торговлей, коммунальными услугами, индустрией развлечений, барами и рестораны, а также бытовыми услугами, как то: химчистка, ремонт и техническое обслуживание жилья. Этот список можно продолжать и продолжать.
При ныне действующих установлениях все эти чисто внутренние виды деятельности жестко регламентируются всевозможными правилами и нормативами ЕС. Например, количество часов, которые разрешено отработать за день врачам в британской национальной системе здравоохранения, предписано европейской директивой о рабочем времени, которая в Англии вступила в силу в 2009 году. Директива ограничивает продолжительность рабочей недели в среднем 48 часами, рассчитываемыми за регламентированный период в 26 недель. Наряду с этим директива вводит ряд других требований и ограничений, касающихся перерывов и отдыха.
Для британской системы здравоохранения эти нормы и ограничения обернулись настоящим бедствием. По традиции молодые британские врачи всегда работали днями напролет и сверхурочно, что позволяло им достаточно быстро приобрести квалификацию и набраться врачебного опыта. Теперь же из-за введенных по милости Евросоюза ограничений образовалась нехватка знающих, опытных врачей и, соответственно, – нехватка будущих консультантов.
Более того, при оценке потерь от пребывания за пределами Единого рынка следует учитывать тот факт, что на значительную часть сектора услуг правила Единого рынка вообще не распространяются. И это в особенной степени относится к Великобритании, поскольку именно сектор услуг обеспечивает стране значительную долю ее сравнительных преимуществ.
Свободное передвижение людей
Есть еще один чрезвычайной важности вопрос, сам по себе привлекающий массу внимания, но редко когда затрагиваемый в общественных дебатах как часть проблемы принадлежности к Единому рынку: свободное передвижение людей, чему мы уделили должное внимание в предыдущей главе. Архитекторы Единого рынка как в догму свято верили, что свободное передвижение людей в пределах сообщества принесет чистые выгоды. Разумеется, в те времена Европейский союз был значительно меньше по размерам и однороднее по составу. Для народов Западной Европы, которые сегодня переживают стихийное и не поддающееся контролю нашествие иммигрантов из других стран – членов ЕС, этот принцип вместо блага обернулся тяжким грузом, который обременил сферу коммунальных услуг, жилищное хозяйство, систему социального обеспечения – и испытывает меру терпимости местного населения.
Реформированный Евросоюз, чтобы завоевать одобрение электоратов в странах Западной Европы, должен был бы предусмотреть лимиты на свободное передвижение людей в пределах границ ЕС. Если Евросоюзу не удастся установить такого рода ограничения, то самый простой способ для отдельной страны сделать это – выйти из состава Единого рынка и, соответственно, вернуть себе контроль над собственными национальными границами.
Проблема эта потребовала неотложного внимания в начале 2014 г., поскольку истек срок введенного Евросоюзом ограничения на миграцию населения из Румынии и Болгарии. В Великобритании вспыхнула паника ввиду вероятного массового притока иммигрантов из этих стран, что легло бы невыносимым бременем на сферу общественных услуг. Страхи еще больше усилились, когда возникли подозрения, что Румыния и Болгария запросто выдают паспорта мигрантам из Молдовы и других стран, не входящих в Евросоюз, что даст им право свободно перемещаться по всей территории ЕС.
Автомобилестроение
Теперь, когда мы рассмотрели общие факторы, воздействующие на торговые отношения, имеет смысл изучить положение дел в двух отраслях, которым отводится центральное место при изучении целесообразности для Великобритании сохранения членства в ЕС. Я говорю об автомобилестроении и финансовых услугах.
В британской автомобильной промышленности занято более 700 000 человек, и на нее приходится около 10 % объема экспорта, намного уступающего импорту автомобилей из Евросоюза, хотя во внешней торговле с третьими странами ситуация складывается прямо противоположная. Собственных крупных автопроизводителей у Великобритании нет. Основной объем британского выпуска автомобилей приходится на германские, французские, американские и японские компании, а это означает, что последствия выхода Великобритании из ЕС непосредственно связаны с той позицией, какую займут владельцы зарубежных бизнесов.
Британское автомобилестроение – отрасль успешная. Однако на общеотраслевые тенденции преобладающее влияние оказывают глобальная незагруженность мощностей и отток производства в страны с развивающейся рыночной экономикой, где издержки ниже. Германия занимает третье место в мире по выпуску автомобилей, уступая только Китаю и Японии. За Германией следуют Южная Корея, Индия, США, Бразилия, Франция, Испания, Россия, Мексика и Иран, а на 13-м месте стоит Великобритания.
Если Великобритания выйдет из Евросоюза, британские промышленные круги наверняка начнут оказывать сильное давление на правительство, требуя заключить с ЕС соглашение о свободной торговле. Без такого соглашения британский экспорт в Евросоюз подпадет под единый внешний тариф ЕС, а в настоящее время он составляет 10 % на автомобили и 5 % – на импортные компоненты. Это серьезный, хотя и преодолимый, барьер для торговли. Последствия будут такими же, как если бы обменный курс фунта вырос на 10 %, и противодействовать этому эффекту могло бы 10 %-ное падение обменного курса. Колебания подобной амплитуды вполне обычны для валютных курсов, особенно по годам, а иногда они наблюдаются и в более короткие периоды.
Если Евросоюз применит к Великобритании общий внешний тариф, то и Великобритания вправе будет ввести подобную меру для автомобилей из Евросоюза. Вести игры типа «око за око, зуб за зуб» вообще говоря, не рекомендуется, но следует подчеркнуть, что если Великобритания пойдет на такую ответную меру, то, возможно, окажется в выигрыше, поскольку ее импорт автомобилей из ЕС намного больше, чем экспорт по этой статье. Разумеется, непосредственный эффект далеко не исчерпывает существо проблемы. Одним из последствий может стать решение иностранных компаний-производителей относительно целесообразности продолжения производственных операций на территории Великобритании. И все же последствия для совокупного спроса следует иметь в виду, когда лидеры автомобилестроения начнут вести разговоры по поводу огромной опасности, угрожающей их отрасли, а стало быть, и всей Великобритании, вздумай она выйти из состава ЕС.
Реакция иностранного бизнеса
Учитывая тот факт, что в автомобилестроении, как и в ряде других отраслей, преобладают иностранные компании, тревоги их владельцев следует рассмотреть особо. В июле 2013 г. японское правительство направило в Министерство иностранных дел Великобритании ноту, где утверждало, что японские компании инвестируют в английскую экономику, поскольку она является «воротами» на европейские рынки, и заодно намекнуло, что в случае выхода Великобритании из ЕС порядка 130 000 рабочих мест британцев окажутся под угрозой. В документе говорилось также, что порядка 1300 действующих на британской территории японских фирм могут пересмотреть свою позицию, если Великобритания прекратит играть «крупную роль» в Евросоюзе.
Словно в поддержку этой точки зрения, в октябре 2013 г. Тошиюки Шига, операционный директор компании Nissan, на предприятии которой в Сандерленде (северо-восточная Англия) работают 6400 человек, отметил «высокую важность» пребывания Великобритании в составе ЕС. Он добавил также, что угроза импортных тарифов, которые Евросоюз в случае ухода Великобритании мог бы ввести на импорт произведенных на ее территории автомобилей, стали бы «препятствием» для Nissan.
Не исключено также, что, выйдя из состава ЕС, Великобритания рискует потерять часть прямых иностранных инвестиций (ПИИ), в том числе – уже размещенные японские ПИИ. И все же такой поворот событий видится малореальным. Подобные страхи основываются на представлении, что все эти средства инвестированы в Великобританию по той причине, что она – член Евросоюза. Конечно, японские фирмы инвестируют в Великобританию не ради того, чтобы поддержать британский рынок, а скорее, используют Великобританию для поддержки всего рынка Евросоюза в целом.
И все же привлекательность Великобритании для ПИИ обусловлена не только одним ее членством в Евросоюзе. Есть целый ряд причин, по которым японские и другие зарубежные компании предпочитают размещать производство в Великобритании: английский язык общения; правовая система, на которую можно положиться; гибкость рабочей силы; выгодная структура издержек, благоприятствующая социально-политическая культура; глобальные связи.
Любопытно, что японское правительство и компании весьма недальновидны в суждениях, когда дело касается крупных европейских событий. К слову сказать, примерно такой же шум они подняли в конце 1990-х – начале 2000-х гг. по поводу отказа Британии перейти на евро. И в тот раз японцы, как показала жизнь, крупно ошибались.
Но не только Япония тревожится в связи с возможным выходом Великобритании из Евросоюза. Исполнительный директор по производственным операциям компании Ford в Европе, на Ближнем Востоке и Африке Стив Оделл заявил в январе 2014 г., что, уйдя из Евросоюза, Великобритания «повредит себе ради того, чтобы досадить другим», а британские рабочие места и бизнес серьезно пострадают (на предприятиях Ford в Великобритании заняты 15 000 человек).
В определенной степени для японских, американских и других экспортеров из Великобритании все зависит от величины тарифного барьера, который будет установлен Евросоюзом для ввозимых товаров. Если судить по нынешнему состоянию дел, то тарифы не будут высокими. Более того, очень может статься, что после выхода из ЕС Великобритания сможет выговорить себе весьма благоприятные условия торговли с остальными странами ЕС и тарифы к ней применяться не будут.
В любом случае, не думаю, что возникнут непреодолимые барьеры для английского экспорта. Умудряются же все другие страны мира благополучно экспортировать свою продукцию в Евросоюз, не будучи его членами. Между прочим, это касается и значительного объема товаров, произведенных в Японии. Государства, не входящие в ЕС и при этом успешно торгующие с ним, не имеют представительства в органах ЕС, мест в Совете министров и Европейском парламенте. И к тому же они не обязаны хотя бы грош вносить в бюджет Евросоюза, равно как и распространять регламент ЕС на неэкспортную часть своих экономик. (Хотя, безусловно, их продукция должна соответствовать действующим стандартам ЕС для товаров.)
Впрочем, довольно вероятно, что со всеми этими разумными соображениями никто не посчитается и после ухода Великобритании Евросоюз может в запальчивости пойти против собственных интересов и занять в высшей мере несговорчивую позицию. Возможно также, что, столкнувшись с подобным обращением, японские и прочие иностранные производители, действующие на территории Британии, могут счесть за лучшее сократить производство. Подобную опасность Великобритания должна учитывать в общем раскладе плюсов и минусов.
Преувеличенная важность?
И снова повторюсь, что британский истеблишмент склонен придавать чрезмерное значение такому фактору, как прямые иностранные инвестиции (ПИИ), хотя это противоречит имеющимся фактическим данным. Примечательно, что Единый рынок в целом не слишком-то успешен в привлечении ПИИ по сравнению как с европейскими странами не-членами, так и с неевропейскими странами. Так, в период 1993–2011 гг. темп прироста объемов ПИИ в Великобританию оказался ниже медианного значения по другим странам – основателям Единого рынка.
Но и что с того? Уровень ПИИ, притекающих в страну, не есть точный индикатор количества приобретаемых за счет них благ. Можно обеспечить больший приток ПИИ, если предложить более щедрые гранты и прочие побудительные стимулы, чтобы иностранные фирмы размещали часть своих операций у вас в стране. Но в таком случае это означает, что деньги налогоплательщиков тратятся на субсидирование данного вида деятельности, что оттягивает ресурсы от других видов деятельности. В целом, экономисты не одобряют подобного вмешательства в действие рынка. И почему ПИИ должны быть на особом положении? Такого рода вмешательство в рынок оправданно, только если ПИИ вносят в экономику дополнительный вклад сверх того, что могли бы обеспечить участники рынка за счет нормальных рыночных операций.
Такого рода выгоды вполне могут быть получены за счет перетока более передовых навыков и управленческих практик в другие сферы экономики принимающей страны. Но это не обязательно будет так. Здесь требуется все аргументировать и соотнести с издержками, а не просто принимать на веру.
С учетом того, что Великобритания платит за членство в Едином рынке, как напрямую посредством взносов в бюджет, так и косвенно, то есть издержками от того, что регуляторные правила ЕС распространены на всю британскую экономику, то если ПИИ поступают в Великобританию только благодаря ее членству в Едином рынке, значит, они уже солидно субсидированы. Более того, коль скоро подобные субсидии оправдываются выгодами от притекающих в страну ПИИ, можно было бы добиться притока ПИИ более дешевым способом – напрямую предлагать субсидии, черпая средства на них из денег, сэкономленных на неучастии в Едином рынке.
Перекос в сторону того, что «телегеничнее»
ПИИ являют собой феномен, хорошо известный в экономике, а именно когда выгоды выражаются в концентрированном виде и их легко выявить, а издержки «размазаны» и с ними много неясностей. Представьте, что из-за выхода Великобритании из состава ЕС японский автопроизводитель сворачивает свое производство на британской территории. Определить круг тех, кто от этого проиграет, легко, главным образом это будут рабочие британских автозаводов данной японской компании. Можно отрядить съемочную бригаду, чтобы заснять опустевшие производственные цеха и закрывшиеся или заколоченные досками автомагазины в окрестных городах. Можно сделать ряд интервью с уволенными рабочими, а также с хозяевами и работниками местных бизнесов, деятельность которых целиком и полностью зависела от ныне бездействующего автосборочного завода.
Тем не менее все это отражает лишь малую часть самой проблемы. Рабочие, уволенные с этого автозавода, найдут работу где-нибудь в другом месте. Землю и производственные помещения, которые прежде принадлежали этому заводу, может занять какое-нибудь другое предприятие. А средства, сэкономленные Великобританией за счет выхода из Евросоюза, могут быть направлены для извлечения выгоды в каких-либо других сферах.
Но можно ли увидеть это? Как заснять на телекамеру эффекты замещения производства, волнами распространяющиеся на всю экономику? И у кого брать интервью на этот предмет? Из-за невозможности точно установить, каким образом экономика приспособится к вновь открывшимся возможностям и вызовам, которые создаются крахом какого-нибудь бизнеса или свертыванием операций, возникает естественная тенденция придавать чрезмерное значение сохранению наличного бизнеса.
ПИИ – серьезная тема в спорах о членстве Великобритании в Евросоюзе, но я убежден, что иностранным инвестициям придают незаслуженно много значения по сравнению с другими факторами.
Евросоюз и лондонский Сити
На противоположном крае спектра от автомобилестроения, оперирующего главным образом материальными объектами и потому сильно зависящего от тарифов, располагается индустрия финансовых услуг, к которой тарифы не имеют никакого касательства. Эта сфера подвержена сильному влиянию регуляторных правил ЕС и чувствительна в вопросе доступа на европейские рынки. Более того, как и в автомобилестроении, многие крупные компании в сфере финансовых услуг, обеспечивающие выпуск британского «продукта», тоже принадлежат иностранному капиталу.
Не вызывает сомнений, что самочувствие Великобритании за пределами Евросоюза, если она там окажется, во многом будет зависеть от судьбы сферы финансовых услуг, которую часто называют «лондонским Сити» или просто «Сити», хотя далеко не вся финансовая деятельность сосредоточена в этом месте. По всей книге я использую термин «Сити», подразумевая под ним всю британскую индустрию финансовых услуг без учета места ее конкретного расположения. Интересы Сити – весьма влиятельный фактор, который Великобритания должна учитывать при принятии решения о выходе из состава ЕС.
Самый свежий Индекс глобальных финансовых центров (Global Financial Centres Index, GFCI) ставит Лондон на первое место в мировом рейтинге (Лондон неизменно возглавляет его с 2007 г.). Следом по GFCI идут Нью-Йорк, Гонконг и Сингапур. Действительно, Лондон держит первое место по всем ключевым аспектам конкурентоспособности глобальных финансовых центров: по людям, деловой среде, доступу на рынок, инфраструктуре и общей конкурентоспособности. Не вызывает сомнений, что Сити успешен в мировом масштабе и вносит очень значимый вклад в экономику Великобритании.
Как и во многих других вопросах, составляющих предмет этой книги, в вопросе размаха тех или иных явлений полной определенности нет. Так, нередко приходится слышать, что согласно расчетам вклад индустрии финансовых услуг в ВВП Великобритании достигает 8–10 %. Но этот показатель включает в себя и такие услуги, как ипотека и отечественное страхование, а также оптовую торговлю и международные операции, причем все это нередко в обобщенном виде называют «Сити». По данным the City of London Corporation, (муниципальной администрации лондонского Сити), в 2012 г. его вклад в валовой национальный доход (валовую добавленную стоимость) составил 3,7 %. Думается, Сити играет значительно более важную роль, чем та, которую отражают голые цифры, ввиду того что его деятельность тесно взаимосвязана и переплетена со всем прочим, что происходит в Лондоне. Этим и объясняется, почему так важно наладить и сохранить правильные отношения между Сити и Евросоюзом.
Многие годы между британским правительством и Евросоюзом не утихает борьба вокруг всевозможных попыток повлиять на устоявшиеся методы работы и институты Сити или взять их под контроль. В последнее время противостояние ужесточилось, поскольку в ответ на глобальный финансовый кризис было предложено существенно изменить законодательство ЕС в отношении финансового сектора. В частности, весьма чувствительное воздействие на Сити, скорее всего, окажут четыре предлагаемые меры: ограничения на рынке внебиржевых производных финансовых инструментов; реализация Евросоюзом так называемого соглашения «Базель-3», которое ужесточает требования к капиталу и к ликвидности; установление лимита на бонусы банкиров; предложение ввести налог на финансовые транзакции (так называемый налог Тобина).
С точки зрения Великобритании, данные меры опасны тем, что могут спровоцировать исход бизнеса, ключевых финансовых специалистов и компаний в другие центры, например в Нью-Йорк или Гонконг. Хотя многим в Сити подобные меры внушают беспокойство, им, по идее, стоило бы больше тревожиться относительно того, что может произойти в будущем. Это и есть страшный сон для Сити. Вся история Евросоюза с первых дней его существования состояла в том, что сначала ты, ничего не подозревая, соглашаешься на некий набор условий, а затем мало-помалу тебе выкручивают руки и из-под палки заставляют согласиться на куда более драконовские правила игры. Зная заранее, их бы отвергли как совершенно неприемлемые. Это мука мученическая, да и только.
И все же какой способ защитить себя от подобных посягательств эффективнее: бороться с ними изнутри, оставаясь в составе Евросоюза, или выйти из него и прокладывать свой собственный путь, как это успешно делают Нью-Йорк, Сингапур, Гонконг и Дубай?
Преимущества и недостатки сохранения членства в ЕС
Доводы в пользу той точки зрения, что если Великобритания окажется за пределами Евросоюза, то Сити крупно пострадает, достаточно ясны и озвучиваются часто, как в самом сообществе Сити, так и во внешней среде. Самый сильный аргумент – не имея членства в ЕС, Великобритания не сможет влиять на принимаемые Евросоюзом регуляторные правила для финансового сектора, а поскольку Евросоюз есть и будет гигантским рынком для Сити, то придется либо играть по правилам ЕС, либо лишиться огромного куска бизнеса.
В самом деле, власти Евросоюза, за которыми издавна водится грех зависти и презрения к успехам Сити, вполне могут сознательно попытаться подрубить корни Сити с целью переманить финансовый бизнес во Франкфурт и Париж. Многие экономисты, знаковые персоны Сити и внешние обозреватели не раз комментировали эту тему. Так, на страницах газеты Financial Times от 1 апреля 2013 г. Джон Торнхилл и Патрик Дженкинс утверждали следующее:
Если и существует общая точка зрения по вопросу о Квадратной Миле, она, по всей вероятности, в том, что сегодня со стороны Сити было бы безумием помышлять о будущем, отдельном от Евросоюза. На протяжении всех четырех последних десятилетий экономические интересы Британии тесно переплетаются с Европейским Единым рынком.
Для того чтобы все системы платежей, клиринга и взаиморасчетов в евро производились только в странах – членах еврозоны, бывший член Управляющего совета Европейского центрального банка Анастасиос Орфандидес 31 января 2013 г. сделал такое заявление:
Выход из ЕС стал бы для Британии катастрофой и самоубийством. Великобритания потеряет защиту, которой ныне пользуется как ведущий финансовый центр еврозоны. Единственное, что на сегодня препятствует принятию регуляторного правила, которое переведет всю эту деятельность из Лондона в еврозону, – это правовая защита, которой пользуется Сити в Евросоюзе.
Вместе с тем не менее широко распространена противоположная точка зрения – за пределами Евросоюза Сити заживет гораздо лучше. Прежде всего, Сити будет избавлен от всевозможных вмешательств в его дела, почти неизбежных, останься Великобритания в составе Евросоюза. Один из примеров – контроль за размером вознаграждений и бонусов.
Во-вторых, даже притом что Великобритания остается в составе ЕС, определенные круги в европейском руководстве не скрывают желания поставить на место спесивый Сити. Трудно сказать, возрастет ли их боеспособность в попытках ослабить влияние Сити, если Великобритания окажется за пределами ЕС. Вот что заявил в декабре 2012 г. управляющий Банком Франции Кристиан Нуайе:
Мы совсем не против, чтобы часть бизнеса осуществлялась в Лондоне, но основной его объем [в евро] должен быть у нас под контролем. Таковы последствия сделанного Великобританией выбора остаться за пределами еврозоны.
Но нет недостатка в голосах, уверенно заявляющих, что, и будучи за пределами ЕС, Сити все равно сохранит крепкие позиции. Так, в январе 2013 г. профессор Мурад Чоудхри, автор труда «The Principles of Banking» («Принципы банковского дела»), высказал такое мнение:
Главное, о чем следует помнить, – что именно в первую очередь привлекает фирмы в Лондон. Свобода от чрезмерной бюрократии и высоких налогов в давние времена побудила рынки евробондов и торговли валютой облюбовать себе местом пребывания Лондон, и та же самая свобода служит ручательством, что банки и другие финансовые компании так и останутся в Сити, даже после «Брэксита» [Brexit, уход Британии из ЕС].
А в феврале 2013 г. мэр Лондона Борис Джонсон, выступая вскоре после того, как было принято решение ввести лимит на бонусы банкирам, отметил следующее:
Очень возможно, что это самая надувательская мера из всех когда-либо исходивших от Европы, начиная с тех времен, когда император Диоклетиан пытался установить цену на продукты питания по всей Римской империи. Граждане зададутся вопросом, почему мы остаемся в ЕС, если он так настойчиво проводит политику, которая явно обречена на провал.
Можно, конечно возразить на это, что мэр Лондона не тот человек, от которого можно было бы ожидать непредвзятого мнения. Зато вице-президента Государственного банка развития Китая Гао Цзяня трудно заподозрить в предвзятости. В апреле 2013 г. он заявил, что Китай по-прежнему будет вести дела с Сити, даже если Британия перестанет быть членом Евросоюза:
Кое-что может измениться, но ненамного. Положение Сити как глобального финансового центра, поддерживающего тесные связи с Гонконгом, уж точно изменений не претерпит. В силу своей инфраструктуры, правовой среды и участия в делах мира Китай точно будет использовать Лондон как финансовую столицу для многих международных операций.
Евросоюз и рабочие места
Один из главных аргументов, на которые ссылаются сторонники сохранения статус-кво в отношении Евросоюза, заключается в том, что, пока Великобритания остается членом ЕС, это служит порукой сохранения огромного количества рабочих мест не только в Сити, но и во всей экономике. И прежнее правительство лейбористов, и нынешнее коалиционное правительство Великобритании заявляют, что с экспортом товаров и услуг в Европейский союз напрямую или косвенно связано существование 3 500 000 рабочих мест. Аналогичную цифру называют и некоторые другие источники.
Это правда, однако, как нередко бывает в экономической науке, вопрос упирается не в точность самой цифры (будь она 3 500 000, или 3 900 000, или 2 800 000 млн), а в концепции, на основе которой производится вычисление. Количество рабочих мест, связанных с экспортом в ЕС, не совпадает с тем, которое исчезнет, если членству Британии в ЕС будет положен конец.
Как я уже утверждал выше, по обе стороны линии разрыва в дело вступят мощные побудительные стимулы сохранения значительной части торговли между Британией и ЕС. Но важнее другое, и об этом я неустанно твержу на протяжении всей книги, – подоплека желательности ухода из Евросоюза состоит в том, что масса экономических последствий, проистекающих из членства в ЕС, пагубно сказываются на экономическом росте и благосостоянии. Если согласиться с этим, напрашивается вывод, что за пределами Евросоюза Великобритания приобретет шанс жить лучше. А большее благополучие трансформируется в увеличение числа рабочих мест.
Проблема торговли и занятости стала наваждением для всевозможных бизнес-групп, которые лоббируют сохранение членства в Евросоюзе. Как правило, это выглядит так: какая-нибудь внушительная персона, чьи труды оплачиваются с чрезвычайной щедростью, нередко увенчанная теми или иными регалиями и председательствующая в бизнес-организации, выступая от ее имени, изрекает, что членство в ЕС имеет жизненное значение для этой структуры и, стало быть, для всей британской экономики. Такие личности всегда тут как тут – прокорпевшие весь свой век над какой-нибудь никчемной дребеденью в бесполезной конторке по части страхования или рационального водопользования и теперь, на седьмом десятке, наконец достигшие власти и престижа – изрекают миру истины.
Вот, например, в мае 2013 г. группа видных и уважаемых представителей крупного бизнеса разместила открытое письмо в газете The Independent, в котором обвиняла евроскептически настроенных британских парламентариев в том, что они «ставят политику впереди экономики», призывая Великобританию покинуть ряды Евросоюза. В письме говорилось, что «экономические соображения в пользу сохранения членства в ЕС преобладают и несокрушимы», это членство ежегодно приносит Великобритании целых 92 млрд фунтов стерлингов. В числе подписантов были председатели таких ведущих компаний, как British Telecom, Deloitte и Lloyds, а также сэр Мартин Соррелл и сэр Ричард Брэнсон.
Нам следует держаться подальше от подобных перлов мудрости. Экономические соображения в пользу сохранения членства Великобритании в ЕС, равно как и мысли по поводу выхода из ЕС ни в малейшей степени не являются несокрушимыми. Все аргументы должны быть тщательно изучены и проанализированы, ибо только так можно прийти к взвешенному суждению. За несколькими достойными исключениями, такого рода корпоративным «знатокам» лучше бы вернуться к своим конторкам, страхованию, водопользованию, или чем они еще там занимались, и оставить проблему членства на усмотрение экономического и политического руководства. Беда в том, что хотя они и способны до последнего гроша просчитать интересы отрасли по производству своей драгоценной «дребедени», но ничего не смыслят в том, как изменится эта отрасль, и сохранится ли надобность в этой их «продукции» лет через пять, и не будет ли вся она производиться в Китае. Равно как невдомек им, что думают об этом производители «дребедени», а еще меньше – того, что ее заменит, поскольку еще и на свет не появилось.
А самое главное – они не могут говорить от имени той громадной части экономики, которая не имеет никакого касательства к производству этой их «дребедени», а между тем, глубоко ощущает на себе все «прелести» ЕС и его разнообразных вмешательств. Сущность успешной выработки экономической политики в том и состоит, чтобы полностью осознавать «неопределенность» и давать волю развернуться «замещению».
В среде бизнесменов, в коммерческих организациях и лоббистских группировках можно встретить все оттенки мнений по поводу членства в Евросоюзе. Соображения организаций, хорошо информированных и не склонных к крайностям, подчас звучат так, словно они исходят из уст сторонников противоположного лагеря. Так, в октябре 2013 г. генеральный директор Британской торговой палаты Джон Лонгуорт заявил следующее:
Те, кто призывает премьер-министра оставить попытки реформировать и изменить формат отношений Великобритании с Европейским союзом, не способны понять, что статус-кво для нас не выбор. Евросоюз меняется, и британские политики должны стоять на страже наших национальных интересов, а не просто соглашаться на проекты, предлагаемые другими.
В тот же день Федерация работодателей машиностроения заявила, что Британия должна остаться частью Евросоюза без всяких там «если» и «но». Глава Федерации Терри Скуолер сказал: «Британия не должна подвергать риску свое будущее в Европе. На кону стоят колоссальные ставки. Наивно думать, что мы можем так вот запросто развести мосты и продолжить жить как ни в чем не бывало».
Плюсы выхода из Евросоюза
Существует сценарий, альтернативный тому, что навеян страхами перед опасностью крупных потерь в сфере торговли и инвестиций. Думаю, ему следует уделить внимание. За пределами Евросоюза Великобритания, избавленная от всевозможных указаний и вмешательства со стороны ЕС и открытая для мира, вполне могла бы успешно вести свои дела и благоденствовать.
Кому-то подобная перспектива может показаться слишком радужной. История изобилует примерами государств, которые испытывали особенный прилив жизненных сил перед лицом всевозможных напастей, но не меньше и стран, тихо испустивших дух под покровом институционального штиля и стабильности. Потребность в периодических реструктуризациях институтов заложена в основу тезиса, выдвинутого именитым экономистом Манкуром Олсоном для объяснения, почему одни страны преуспевают, а другие терпят неудачи. Возможно, за пределами ЕС Великобритания начнет процветать, по крайней мере этот шаг принесет с собой не только опасности, но и кое-какие возможности.
Предположим, Великобритания предпримет ряд шагов в направлении повышения конкурентоспособности экономики. В этом случае затраты, связанные с пребыванием бизнеса на британской территории, будут выглядеть более благоприятствующими. Нефинансовые выгоды станут очевиднее. Те японские и германские производители, которые решат остаться в Великобритании, убедятся, что не промахнулись, а те, кто почел за лучшее убраться из Великобритании, возможно, будут кусать локти.
Что думают США о членстве Великобритании в ЕС
Представители бизнес-сообщества – не единственные иностранцы, на мнение которых о судьбе членства Британии в ЕС следует обратить пристальное внимание. Имеется и немаловажный дипломатический аспект, в основном касающийся США, которые остаются самым близким союзником Великобритании. В настоящее время администрация США не жалеет сил, чтобы сохранить Евросоюз в целости, а Великобританию – в его составе. А поскольку Великобритания раздумывает, не уйти ли из ЕС, Америка встревожена. США рассматривают Великобританию как жизненно важную силу, способную удерживать Евросоюз на правильном пути, подразумевающем тесные связи с Америкой, благоприятствование свободным рынкам и торговле в противовес протекционизму, притаившемуся за фасадом французского истеблишмента.
Возможно, администрация США подозревает, что Великобритания сожалеет о прошлом величии и надеется, что вне пределов ЕС получит возможность показать себя на международной арене или еще теснее прильнуть к США, которые хотели бы направить Британию в нужное им русло.
Однако США крупно ошибаются на счет Британии. И политики, и народ Великобритании чаще склонны недооценивать значение своей страны. Несомненно, что интересы США, как политические, так и экономические, больше всего выиграют от процветающей и сильной Европы. Вопрос в том, будет ли этому способствовать сохранение нынешнего статус-кво Евросоюза. С точки зрения динамики экономического развития Евросоюз – это форменный провал. Стремительный рост европейской экономики в первые послевоенные годы настолько впечатлил многих, что теперь мешает им взглянуть в глаза реальности.
Как явствует из этой книги, у Евросоюза образовались и тяжелейшие политические проблемы: его институты несостоятельны; он глубоко недемократичен; лидеры совершенно оторваны от рядовых граждан. Пока Евросоюз не реформируется самым радикальным образом, с позиции интересов США лучше всего будет, если ЕС распадется. Если Великобритания выйдет из Евросоюза, США в самом скором времени начнут проявлять пристальный интерес к ее судьбе и самочувствию и употребят весь свой немалый авторитет, чтобы поддерживать свободную торговлю по всему миру.
Правовые закавыки
Многие британские евроскептики исходят из того, что возможность вывернуться из-под европейского законодательства по правам человека, которое было принято Великобританией в русле ее членства в европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод, – еще одно ключевое соображение, которое следует отнести к разряду выгод от выхода Великобритании из Евросоюза. Действительно, есть целый ряд дел, связанных с правами человека, которые возмутили британскую общественность. Пожалуй, больше всего страстей породило дело радикального исламистского клирика по имени Абу Катада, которого Великобритания более десятилетия безуспешно пыталась выдворить со своей территории в Иорданию. Сделать это удалось только в 2013 г.
Начиная с 2000 г. Закон о правах человека обязал британские суды соблюдать Европейскую конвенцию о защите прав человека и основных свобод. Однако сама Конвенция не является документом Евросоюза. Ее принятие предшествовало образованию Евросоюза, а проект был разработан Советом Европы еще в 1950 г. Точно так же Европейская конвенция о защите прав человека напрямую не связана с Европейским судом.
Тем не менее, в рамках Лиссабонского договора сам Евросоюз примкнул к Европейской конвенции. И, соответственно, Великобритания, не выходя из Евросоюза, не имеет права отменить Закон о правах человека, если только это не будет закреплено в соглашении. Бывший лорд – главный судья, часто называемый лордом-судьей, в 2013 г. заявил, что в Закон о правах человека необходимо внести поправки, чтобы четко указать – британские суды не являются низшими по отношению к Европейскому суду по правам человека. При сложившихся обстоятельствах такой шаг невозможен без выхода Великобритании из ЕС. С другой стороны, если Великобритания пойдет на подобный шаг, она могла бы сохранить членство в Европейской конвенции.
Соотношение издержек и выгод
Итак, каково же соотношение аргументов за и против? Я выскажу свое суждение чуть ниже, но хочу сразу подчеркнуть, что это мое мнение, а не результат сложения и вычитания конкретных вещей, как это делает бухгалтер, подбивая баланс по операциям фирмы. Многие из действительно значимых факторов имеют нематериальный характер, не могут быть количественно оценены или не зависят от того, как сложатся дальнейшие события.
Учитывая вышесказанное, вы не должны удивляться, что при всей многочисленности вариантов подсчета плюсов и минусов выхода Великобритании из ЕС результаты подчас существенно расходятся. Причины разночтений заключаются в столь высокой степени неопределенности различных факторов, что, анализируя их, запросто можно прийти к очень противоположным выводам.
Одной из особенно коварных областей, где мы вступаем на чрезвычайно скользкую почву, является оценка издержек, которые несет экономика Великобритании из-за законодательства Евросоюза. Аналитический центр Open Europe опубликовал в октябре 2013 г. исследование, где говорится, что 100 главных регуляторных установлений Евросоюза ежегодно обходятся экономике Великобритании в 27,4 млрд фунтов стерлингов, или почти в 2 % ВВП. Некоторые эксперты считают эту цифру чрезмерно завышенной, другие – сильно заниженной.
В июле 2013 г. британское правительство провело анализ Единого рынка в рамках научно-исследовательской программы Пересмотра компетенций (Review of Competences). Результаты работы представляют новый взгляд на эту сложную проблему, равно как и на способы количественной оценки выгод. Чистые выгоды от принадлежности к Единому рынку были оценены в диапазоне от +0,3…+0,9 до +4,25…+6,5 % от ВВП. Еще сильнее расходятся различные подсчеты баланса выгод, когда речь заходит о членстве в Евросоюзе.
В исследовании, опубликованном в 2000 г. Институтом директоров, общая стоимость членства Великобритании в ЕС оценивается в 1,75 % ВВП, что близко к нормальному темпу годового экономического роста. В противовес этому выводу Национальный институт в своем исследовании, вышедшем в том же 2000 г. (обновленном в 2004 г.), утверждает, что в результате выхода Великобритании из Евросоюза ее ВВП станет на 2,25 % ниже.
Мозговой центр Civitas в 2004 году провел анализ и определил, что прямые ежегодные издержки Великобритании от членства в ЕС составляют 4 % ВВП. В другой работе, опубликованной в 2005 г. экономистами Патриком Минфордом и Видьей Махамбре, говорится, что членство Великобритании в ЕС стоит ей от 3,2 до 3,7 % ВВП. Между тем экономист Тим Конгдон в своих исследованиях от 2012 г. привел гораздо больший показатель издержек – 10 % британского ВВП, или более 5000 фунтов стерлингов в год для каждого британского домохозяйства. Этот показатель получился таким высоким главным образом из-за того, что Конгдон учитывал в своих расчетах издержки от принимаемых ЕС регуляторных правил в размере 5 % ВВП, а издержки от осуществляемого Евросоюзом протекционизма – в 3,25 %.
В 2006 г. Патрик Минфорд рассчитал, что Евросоюз обходится британцам и гражданам других стран-членов примерно в 3 % ВВП – столько ЕС тратит на защиту отраслей своей экономики от мировой конкуренции. А вот другая крайность: в ноябре 2013 г. вышел в свет доклад Конфедерации британских производителей, где говорилось, что членство Великобритании в ЕС обеспечивает английской экономике дополнительные поступления в размере от 62 млрд до 78 млрд фунтов стерлингов, что составляет в пересчете на домохозяйство 3000 фунтов стерлингов, а в пересчете на душу населения – 1225 фунтов стерлингов. Более того, как показал опрос членов Конфедерации (в ее составе представлены самые разные круги британских бизнесменов), 78 % высказались за сохранение членства Великобритании в Евросоюзе.
На самом деле, если учитывать узкие экономические факторы, вполне может получиться, что суммарные выгоды от сохранения членства в ЕС или выхода из его состава сравнительно малы. Любопытно, что это тот самый вывод, к которому пришли многие аналитики накануне присоединения Великобритании к Европейскому сообществу в 1973 г. К такому же заключению пришли Мартин Хоу и Брайан Хиндли в своем памфлете «Better off out?» («Не лучше ли нам выйти?»), когда впервые опубликовали его в 1996 г., а затем пересмотрели в 2001 г. Резкий контраст с этой точкой зрения составляют гневные инвективы, раздающиеся по обе стороны баррикад: послушать одних, так членство в Евросоюзе для Великобритании – это вопрос жизни, зато у других нет сомнений, что это величайшее из зол и полная погибель.
Соображения более общего порядка
Итак, на какой основе, если не брать чисто математическое сопоставление издержек и выгод, страна должна решать вопрос о необходимости сохранить или прекратить членство в Евросоюзе? Разумеется, это следует делать, отталкиваясь от формы правления Евросоюза и возможных путей ее дальнейшего развития, а также от характера ее взаимодействия с экономикой. В главе 2 я уже доказал, что ЕС представляет собой организацию фундаментально недемократическую, и трудно представить, что в последующем это будет не так. У ЕС плохо обстоят дела с принятием решений, а его вмешательство в экономику чаще всего приносит только вред. По всей видимости, эти тенденции со временем будут усиливаться, особенно если размеры и разнородность Евросоюза еще больше увеличатся. Между тем доля Евросоюза в общемировом ВВП сокращается, и в перспективе ее ожидает еще большее падение.
Размер взноса Великобритании в бюджет Евросоюза нельзя назвать огромным, но со временем, если Евросоюз фундаментально не реформируется, эта сумма будет возрастать. То же самое справедливо и в отношении издержек, которые несет Великобритания в связи с необходимостью соблюдать многочисленные регуляторные требования и правила Евросоюза, бремя которых становится все тяжелее. На другую чашу весов необходимо поместить то соображение, что Великобритания рискует лишиться экспорта в страны ЕС, если ей не удастся достичь с ЕС разумного соглашения по условиям торговли. Кроме того, возможна и потеря части прямых иностранных инвестиций.
При том что оценка сравнительной значимости всех этих разнообразных факторов – задача не из простых, мне представляется, что без фундаментальной реформы Евросоюз не выглядит как организация, за которую имело бы смысл держаться руками и ногами, но добиться его переустройства стоило бы. Если бы Великобритании удалось призвать Евросоюз репатриировать на национальный уровень значительный объем полномочий, раз и навсегда избавиться от движения в сторону все более тесного союза, отказаться от участия в Европейском едином рынке и реализовать прочие меры, о которых говорил Д. Кэмерон, выступая в агентстве Bloomberg (его речь я анализировал в главе 7), тогда Великобритании было бы ради чего оставаться в составе ЕС.
Если осуществить подобную реформу не удастся (а я сильно сомневаюсь, чтобы это было возможно), тогда более всего интересам Великобритании отвечают такие шаги, как выход из состава ЕС, пребывание за пределами Единого рынка и одновременно – установление соглашения с ЕС о свободной торговле, сопровождающегося взаимовыгодным сотрудничеством во всех областях, включая политику по охране окружающей среды и оборонную сферу.
Хочу обратить ваше внимание, что, вопреки представлениям евроскептиков, вышеупомянутые меры и их реализация не пройдут безболезненно и определенно будут сопряжены с рисками. В частности, велика вероятность, что ведущие страны – члены Евросоюза попытаются отомстить Великобритании за ее действия, которые могут быть восприняты ими как угроза будущему ЕС. Более того, не исключено, что попытки поквитаться с Великобританией будут осуществляться на фоне недружественных взаимоотношений в мире, где открытая система международной торговли потерпела крах, а США отошли на позиции изоляционизма.
На мой взгляд, если Евросоюз не подвергнется фундаментальным реформам, пойти на определенные издержки имеет смысл. Зато у Великобритании появится перспектива самостоятельно управлять национальной экономикой и вести торговлю с другими государствами без помех, которые создает ей нынешнее членство в Евросоюзе.
Ситуация с Нидерландами
Понятно, что Великобритания не единственная страна – член ЕС, которая может думать о выходе из его состава, хотя только британское правительство обещало провести по этому вопросу референдум. И если какая-то страна вскоре действительно выйдет из Евросоюза, то Великобритания и есть самый вероятный кандидат. Многие из факторов, фигурирующих в оценке положения и перспектив Великобритании, послужат ключевыми темами для размышлений о любой другой стране ЕС. Вместе с тем, имеется ряд принципиальных различий, заслуживающих хотя бы краткого обсуждения на этих страницах.
Так уж случилось, что в феврале 2014 г. моя фирма Capital Economics подготовила и выпустила в свет исследование о возможных последствиях ухода из Евросоюза такой страны, как Нидерланды. Это событие нередко называют Nexit («Нексит») по примеру Brexit («Брексит» – выхода из ЕС Великобритании), а еще часто употребляется схожий термин Grexit («Грексит»), под которым подразумевается, как вы могли бы догадаться, вероятный исход Греции (либо из рядов ЕС, либо просто из еврозоны). Два ключевых различия в положении Нидерландов и Великобритании состоят в том, что последствия ухода из ЕС для сферы финансовых услуг и автомобилестроения в случае Нидерландов сколько-нибудь ощутимыми не будут. К тому же в их экономику не вложен такой существенный объем прямых иностранных инвестиций, как в британскую.
С другой стороны, Нидерландам следует принять в расчет ряд других факторов, которые для Великобритании незначимы. Прежде всего, Нидерланды состоят в еврозоне, и, если вознамерятся уйти из Евросоюза, им придется выйти также из сферы евро и запустить в обращение собственную денежную единицу – «новый гульден». А это создаст дополнительные сложности, поскольку новая валюта может существенно возрасти либо упасть относительно курса евро и всех активов и обязательств. Соответственно, для Нидерландов, как и любой другой страны, состоящей в еврозоне и планирующей выход из Евросоюза, первостепенную важность приобретают все те факторы, которые упоминались в главе 4 при обсуждении возможных последствий упразднения евро или выхода какой-либо страны из еврозоны.
Кроме того, экономика Нидерландов не только значительно уступает по размерам британской, но и имеет куда более тесные связи с Евросоюзом. Следовательно, для Нидерландов задача установить правильный характер взаимоотношений с ЕС после выхода из него приобретает гораздо большее значение, чем в случае с Великобританией.
Очевидно, уход Нидерландов будет сопряжен с существенными рисками и уровнем неопределенности, однако проведенное Capital Economics исследование позволяет сделать вывод, что Нидерланды получат от выхода из ЕС чистый выигрыш – выгоды превысят убытки. Нидерланды сэкономят на взносах в бюджет Евросоюза и получат прибыль от аннулирования регуляторных правил ЕС. Вдобавок, выйдя из зоны евро, страна избавится от расходов, связанных со спасением бедствующих южноевропейских экономик, за счет того, что сможет проводить независимую фискальную и валютную политику и развивать торговые связи с быстро растущими экономиками мира. В принципе, такого же рода соображения могли бы фигурировать при оценке целесообразности выхода из ЕС любой другой страны-члена, ныне находящейся в еврозоне.
Точность формулировок
Лексика, употребляемая для описания вариантов выбора для стран, которые, подобно Великобритании или Нидерландам, рассматривают возможность выхода из Евросоюза, требует точности. Иногда слышишь, как рассуждают о последствиях «выхода Великобритании из Европы», что с географической точки зрения просто невозможно – как и в случае, когда в подобном контексте речь заходит о Нидерландах. Уйти они могут не из Европы, а из Евросоюза. А Евросоюз – не Европа. Евросоюз – определенная политическая ассоциация европейских государств, и так уж получилось, что в настоящее время она охватывает значительную часть территории Европы. История Европы знавала немало других объединений и ассоциаций, но они не дожили до наших дней.
Точно так же о Великобритании говорят, что она «поворачивается спиной» к своему основному рынку или что ее туда «не допускают». Это нелепость. Как я уже доказывал, оставшись за пределами Евросоюза, Великобритания сохранит подавляющую часть объема торговли со странами ЕС.
Впрочем, ни в коей мере не берусь утверждать, что европейцы заживут лучше, если каждая страна вернется в свой собственный маленький мирок. Если Великобритания покинет Евросоюз, самая важная ее обязанность, а также и главный шанс на лучшее будущее состоят в том, чтобы обеспечить себе участие в других институциональных структурах или выстроить новые, которые заняли бы место Евросоюза.
Назад: Глава 8 Что могло бы форсировать радикальные перемены?
Дальше: Глава 10 Какие установления могли бы занять место Евросоюза
