Глава 7
1956 год, Бердск.
Корабельные ревуны надрывались вторые сутки и потому из будущей зоны затопления, не выдержав этой психической атаки, ушли даже самые упрямые и отчаянные, а милиция выловила полусумасшедших, завершив тем самым большое переселение с будущего дна Обского моря.
Шлюзы строящейся ГЭС были перекрыты еще вчера, и Обь взбухала, как тесто в опаре. Свои пять копеек в дело вносили обложные дожди, поэтому никто не знал точно, сколько осталось до момента, когда начнется грандиозный потоп, который похоронит старый Бердск. Может быть, часы, а может, и минуты – гидрологи путались в прогнозах.
Яков Семенович Бортников, куратор стройки от Пятого управления КГБ, занял место в ложе почетных гостей, под армейским тентом на дамбе и, прихлебывая чай из термосной кружки, разглядывал приговоренный к «высшей мере» городок.
С высоты дамбы обреченное поселение выглядело игрушечным, этаким подробным макетом. Пустота улиц, изрытых колесами грузовиков, которые еще вчера вывозили из городка последние вещи, поддерживала иллюзию, а вот обилие хлама и разваленных построек наоборот – портило. Казалось, что по макету пробежался хулиган и разломал некоторые любовно отделанные строения.
Что ж, переселенцев можно было понять. Они увозили с собой не только пожитки, но и вообще все, что можно увезти. За государственный счет им строили дома на новых местах, но никто не давал ни гвоздя на обустройство дворов. А люди привыкли иметь сараи, «стайки», баньки. И в первую очередь надо было из чего-то сколотить постройку бесспорной важности – нужник. Вот и разбирали все, что разбиралось.
Эта хозяйственность населения слегка затушевывала мрачную картину готовящегося к смерти Бердска. Если бы море затопило городок в том виде, в котором он существовал пять лет назад, процедура выглядела бы варварством, а сейчас Бортников поймал себя на мысли, что присутствует на похоронах, а не казни, потому что от старого Бердска остались почти фронтовые руины, только без воронок и пожарищ.
Яков достал из кармана плаща старинные золотые часы, щелкнул крышкой, но взгляд на стрелках не задержал, продолжил смотреть на город, и со стороны могло показаться, что Бортников открыл часы просто по привычке, как некоторые крутят в пальцах карандаш или играют бензиновой зажигалкой.
Ну а почему в эти моменты никто и ни с чем к Якову не обращался? Так это простая вежливость и проявление уважения: задумался человек, зачем его тревожить?
А подумать Бортникову было о чем.
Лама…
Убежище бывшего Хранителя Чинтамани Яков разыскал еще в далеком двадцать шестом. Не с помощью магии, нет – тот успех стал результатом обыкновенной оперативной работы: сначала хваны «засветились» в Бердске, потом один из них зачастил в городишко, и Бортников, пользуясь своим положением, установил за ним наблюдение. Понял, что четырехрукого интересует церковь, проник в нее однажды, когда хван только уехал, и обнаружил в глубоком, втором подполе странный конус. Догадался, что именно в нем прячется от мира Церинг, но трогать не стал.
Ушел и больше в Бердске не появлялся.
Прибыл только сейчас, посмотреть на гибель города и… И проконтролировать, не рискнет ли лама выбраться из убежища?
И убить его, если выберется.
Хранитель у Сокровища должен быть один, и вакансия уже занята.
Для этого Бортников открыл «Брегет» – увидеть магическую изнанку Бердска, – но конус оставался невозмутимо целым. А рядом с ним мельтешила фигурка колдуна: хван-энтузиаст предпринимал отчаянную попытку вскрыть убежище ламы.
«Что ж, удачи, – усмехнулся Бортников. – Рано или поздно до тебя дойдет, что Церингу гибель города не повредит. Даже лучше станет, поскольку ты перестанешь надоедать».
Хван, конечно же, не читал мысли Якова, зато услышал шум воды. Серая волна, невысокая, но широкая по фронту, стремительно входила в городок с запада, и спрятаться от нее можно было лишь одним способом.
«Прощай, – пробормотал Яков, разглядев бордовый вихрь портала. – Надеюсь, больше не увидимся…»
И захлопнул «Брегет».
Шум воды, треск и громыхание ломаемых строений стали слышны даже на дамбе. Завороженные наблюдатели не спускали глаз с гибнущего города и дружно ахнули, увидев, что мощный, не знающий преград поток неожиданно забуксовал около церкви. Не ударил в нее, как должен был, не снес и не накрыл многофутовой толщей воды, а вздыбился, словно наткнувшись на неодолимое препятствие, и принялся обходить, на какое-то время оставив древний храм в покое.
Некоторые товарищи украдкой перекрестились.
– Все равно угробим! – громко пообещал третий секретарь парткома товарищ Ройзман, и члены его свиты затрясли головами, мол, конечно, к гадалке не ходи, безусловно угробим! Но сами старались на церковь не смотреть.
Бортников же, которому не было никакой необходимости лебезить перед мелким партийным чиновником, демонстративно зевнул и отвернулся, возвращаясь мыслями к хвану.
«Надеюсь, дружок, теперь ты перестанешь являться сюда и действовать мне на нервы? Или хотя бы являться так часто? Лама на дне, в твою историю не верят даже друзья… Не пора ли прекратить поиски Чинтамани?»
Которому так уютно в нынешнем убежище…
– Прекрасное зрелище, не так ли? – К Якову подошел сын.
– Редкое.
– Не хочешь сфотографироваться?
– Чуть позже.
Церковь перестала сопротивляться напору и скрылась под водой. Это обстоятельство вызвало на трибуне оживление, а поскольку все самое интересное закончилось, наблюдатели принялись делиться впечатлениями.
– Что скажешь?
– Получилось впечатляюще.
– Сегодня или завтра будет в хронике.
– Хорошо.
Иван Воронов оправдал ожидания Якова. Врожденные способности у него имелись, и очень неплохие, но Бортников давно передумал воспитывать себе помощника: понял, что проживет очень долго, и решил не торопиться с тренировкой наследника-колдуна. Вместо этого помог парню получить толковое образование и преодолеть первые ступеньки карьерной лестницы. Которая, как надеялся Яков, окажется длинной.
– Кстати, хотел тебе сказать… У нас с Надей будет ребенок.
– Мальчик.
– Откуда ты знаешь?
– Я этого хочу, – улыбнулся Бортников.
– Я тоже.
– Значит, будет мальчик.
– Пусть так.
«И вы назовете его Сергеем… Все предопределено».
– Дай, я тебя обниму… отец.
– Дед.
– Как думаете назвать наследника?
– Если действительно будет сын, то хотели… хотим… Сергеем.
Да, все предопределено.
– Хорошее имя: Сергей Иванович Воронов. Звучит достойно. – Бортников улыбнулся. – Идите к товарищам, Иван Яковлевич. Вечером дома отметим наши новые статусы отца и деда. Выпьем, как говорится, за продолжение рода.
* * *
Новосибирск, наши дни.
– Как это произошло? – угрюмо спросил Макс.
– Что именно? – поинтересовался Пифуций.
– Почему я не разбился?
– А должен был?
– А разве нет?
– А разве ты не колдун?
– Я ничего такого не делал.
– Верно, – согласился конец. – И тем поставил меня в идиотское положение. Ты падал…
– Знаю. – Те переживания молодой человек запомнил на всю жизнь.
Тот миг, когда он завис в воздухе.
И начал падать…
Но не разбился.
– Мне нужно было просто смотреть, как ты погибаешь?
Несколько минут за столиком царила тишина, после чего Воронов качнул головой:
– Пожалуй, ты поступил правильно.
– Вот видишь!
– Но объясни, что произошло?
– Ты вылетел в окно.
На взгляд Пифа, ответ в полной мере объяснил случившееся, однако Максим его мнение не разделил. Точнее, его интересовала подоплека увлекательного полета.
– Что произошло до этого?
– Не знаю.
– В смысле?
– В прямом. – Пифуций приятно улыбнулся. – Меня не было в квартире.
– Да, не было, – кивнул Воронов. – Они сломали дверь и вошли… Как смогли они сломать железную дверь?
– Они сильные, – с прежней простотой объяснил конец.
– Кто?
– Големы.
– Кто?!
– Не ори!
Они разговаривали за столиком уютного кафе, не забыв заказать кофе и по рюмочке горячительного, чтобы привести в порядок нервы, и концу не хотелось привлекать к себе ненужное внимание.
– Я следил за твоими дружками, – продолжил он, убедившись, что Воронов не намерен больше орать.
– За кем? – вытаращился Макс.
– За твоими дружками из театра. За големами.
– За кем? – повторил Воронов.
На этот раз Пиф помолчал подольше. Внимательно оглядел собеседника, убедился, что тот не лжет и не прикидывается, кивнул, словно соглашаясь с выводом, рожденным и прозвучавшим где-то глубоко внутри концовской души, и предложил:
– Давай начнем сначала?
– Давай, – с энтузиазмом согласился Воронов. Надеясь, что уж сначала-то все сразу прояснится.
– Ты – маг.
– Ну… Начинающий.
Ответ поверг конца в ступор:
– Это как?
Поскольку магические способности или есть, или их нет, а «начинать» без них нет никакого смысла.
– Дело в том, что я получил наследство, в котором было несколько интересных колдовских штучек, – объяснил Макс.
– Артефактов, – уточнил Пиф.
– Точно.
– И ты начал с ними экспериментировать.
– С одним из них.
– Порой этого более чем достаточно, – деловито произнес конец. – Слышал о большом землетрясении в Сан-Франциско? Ну, в начале ХХ века?
– Нет.
– Мой прадед там экспериментировал… только никому не говори. А у тебя что был за артефакт?
– Часы.
– Вот эти? – Пиф кивнул на «Брегет», который Воронов до сих пор, несмотря на то что времени прошло изрядно, продолжал держать в руке.
– Эти, – убитым голосом подтвердил Максим, размышляя, не стал ли он причиной какого-нибудь землетрясения. Или наводнения.
– И как ты с ними экспериментировал?
– Открывал их.
Конец кашлянул. Воронов поднял брови. Конец кашлянул еще раз, выразительнее. Воронов развел руками.
– И? – выдал наконец Пиф.
– Что «и»? – не понял чел.
– Открывал их, и что дальше?
– Ничего, – ответил Макс. – Просто открывал. А когда открыл в квартире, то увидел сейф и какие-то странные штуковины в одном из шкафов.
– Часы помогают тебе смотреть сквозь морок, – сообразил Пифуций. – А морок, если я все правильно понял, установлен необычайно сложный, с подтверждением по генетическому коду…
– Как смотреть?
Но конец уже понял, что чел совсем зелен, и не стал тратить время на объяснение деталей.
– Чего еще умеют часы?
– Открывать сейф.
– Какой?
– Тот, что в кабинете прадеда, – вздохнул Макс. – С другими я не пробовал.
– А стоило бы, – наставительно произнес Пиф. И во взгляде, которым он наградил «Брегет», впервые прочиталось нечто вроде уважения. – Мне, в принципе, это качество нравится.
– Ты серьезно?
– Нет, конечно, – хмыкнул конец, сообразив, что имеет дело с юным и законопослушным челом. – Големов тоже ты позвал?
– Не знаю, – растерялся Макс.
– В смысле?
– Я только увидел невидимое и открыл сейф.
– Ага… – Что-то здесь пока не сходилось: Пифуций был уверен, что появление кукол связано с активизацией старого артефакта, но не понимал, какой в этом смысл. – Зачем связывать часы и големов?
– Не знаю, – пробормотал Воронов, отпивая коньяк.
– Знаю.
– Что знаешь?
– Что ты не знаешь.
– Тоже мне новость, – буркнул чел. И с надеждой посмотрел на собеседника: – Объяснишь что-нибудь?
– Сначала скажи, что находится в театре?
– Прадед написал, что там расположено укрытие, которое он оборудовал. Я хотел посмотреть.
– И?
– На меня напала гигантская ящерица.
– А големы?
– Их не видел.
– Гм…
– Что «гм»?
– Я думаю.
– Лучше расскажи, что происходит?
– Я надеялся узнать это от тебя.
Честный ответ вызвал у Воронова саркастическую усмешку:
– Ты же колдун!
– Я – маг, – с достоинством сообщил Пиф. – Но я не всемогущий черный властелин, не могу угадывать происходящее и не могу предсказывать со стопроцентной вероятностью. – Он помолчал, давая Максу возможность осознать заявление, после чего продолжил: – Несколько дней назад из театра стали вылезать старые големы… Ты знаешь, кто такие големы?
– Теперь вспомнил. Это искусственные люди?
– Существа, – поправил собеседника конец. – Они могут быть разного вида и необязательно разумны. Но конкретно эти выстроены согласно человской анатомии и отличаются неплохой сообразительностью.
– Да уж, – протянул Макс, припоминая свой разговор с широкоплечим модником.
– Сегодня они вылезли из театра и отправились прямиком к тебе домой.
– Ты их на меня натравил? – округлил глаза Воронов.
– Ты совсем не слушаешь, да? – кротко осведомился Пиф. И с сожалением закончил: – А ведь казался вменяемым…
– Ты за ними следил, – припомнил Макс.
– Верно, – подтвердил конец. – Следил, а не натравливал.
– А-а…
– А потом они явились в твою квартиру, и у вас что-то произошло.
– Я открыл часы.
– И вылетел в окно.
– Почему?
– Не знаю, – развел руками Пифуций. – Возможно… Подчеркну: возможно, в твои часы встроено защитное заклинание, которое среагировало на присутствие големов таким вот странным образом. Или же они собрались тебя атаковать, и часы решили, что будет лучше отправить тебя в полет… Не знаю. Но вспышка магической энергии была, это точно, а затем ты оказался на улице.
– А затем?
– Затем я тебя подхватил и медленно опустил на землю.
– Магия?
– Магия.
Что было дальше, Воронов более-менее помнил, несмотря на то что резкая смена обстановки: вот он падает и сразу же, без перехода, стоит на земле, здорово его смутила. Следующие минуты прошли в тумане: Пиф тащит его за руку, они сворачивают в одну подворотню, в другую, пробегают через двор, садятся в подвернувшееся такси, выходят, проходят через двор, садятся в другую машину, едут, оказываются в этом кафе.
И выпивают по коньяку.
Та порция, что стояла перед ними сейчас, была уже третья, но алкоголь не брал.
– Где мы, кстати?
– В Новосибирске.
– Очень смешно. – Макс выглянул на улицу. – Я не узнаю место.
– Ты знаешь весь город?
– Нет.
– Вот и не выступай. – Пифуций выдержал паузу, а затем осведомился: – Чего от тебя хотели големы?
Наступил самый важный момент разговора: Воронов должен был решить, доверять новому другу полностью, выложить все, как есть, или…
– Их главарь высказался весьма туманно, – медленно ответил молодой человек, глядя концу в глаза. – Он сказал: «Отдай мне Сокровище». Но я не знаю, что это такое.
– У твоего деда было сокровище? – заинтересованно прищурился Пиф.
– Прадеда.
– Непринципиально.
– Голем выразился именно так: Сокровище.
– Что он еще сказал?
– Что лучше отдать его добровольно. – От взгляда, которым наградил его главарь «модников», Максу до сих пор было холодно. – И еще сказал, что прадед не был владельцем Сокровища, а получил его на хранение.
– Ага… – Конец поднял брови и повторил: – Ага…
– Ты что-то понял?
– Только то, что твои эксперименты с часами не имеют отношения к появлению големов, – твердо ответил Пиф. – Их направил тот, у кого твой прадед заполучил Сокровище. А ты весьма вовремя добрался до артефактов.
– Один из них вышвырнул меня из квартиры, – заметил Воронов.
– Но ведь ты остался жив, не так ли?
– Так.
– Не без моей помощи.
– Спасибо, – помолчав, пробурчал чел.
– А теперь давай вернемся к Сокровищу… – Услышанное слово не давало концу покоя. – У тебя есть подозрение, что это может быть?
– Э-э…
– Что было в мешке с наследством, кроме часов и шкафа с барахлом?
– Мешка не было…
– Непринципиально.
Пиф поднял брови и чуть приоткрыл рот, показывая, как сильно он заинтересован в ответе.
– Прозвучало одно название… Чинтамани. – Макс принял решение довериться толстенькому знакомцу и выложил на стол главный козырь. – В книге прадеда говорится, что этот кристалл – ключ от ворот Шамбалы!
– Считается, что это легенда, – быстро произнес конец. И облизнулся.
– Прадед писал о нем, как о реальном камне.
– Писал… – Пифуций задумчиво усмехнулся. – Чинтамани в переводе означает: «Драгоценный камень, исполняющий желания». Так что, возможно, дело не только в Шамбале.
– Но…
– И в Шамбале тоже, не волнуйся. Никто не отрицает.
Дело пахло тем, чего конец страстно желал: грандиозным развлечением! Настоящим, суровым, опасным, щекочущим нервы и взрывающим голову необходимостью постоянно делать какой-то выбор – свернуть туда или сюда, совершить то или другое, сказать подумав или ляпнуть наугад.
– Но ты не знаешь, где твой дед спрятал камень…
– Прадед.
– Непринципиально.
Похоже, приставка «пра-» в мироздание конца не проникла.
– Есть кое-какие данные…
– Какие данные?
– Ну, информация, – Максим на миг завис, подбирая слова попроще. – Где искать, что искать и так далее. Я предлагаю совместить мою информацию и твои возможности. Вот, взгляни.
Воронов включил смартфон и подвинул его по столу Пифуцию. На экране высветилась карта города, покрытая множеством отметок, одна из которых привлекала особое внимание.
– Это Оперный театр?
– Да.
– Выглядит так, словно твой прадед считал его главным убежищем.
– Совершенно верно.
– Как все просто, – проронил конец и недоверчиво усмехнулся. – Есть Сокровище, и есть карта, на которой обозначено его местонахождение…
– Честно говоря, я уже пробовал туда зайти…
* * *
– Я видел очередное преступление режима! Я видел, как полиция потворствует бандитам. Я видел, как следили они за преступниками и ничего не предотвратили…
– Это что за дегенерат? – тихо спросил Машеров, разглядывая через лобовое стекло машины беснующегося Десятника.
– Свободный журналист.
– Полтинник?
– Десятник.
– Я их путаю.
– А я и не знал о нем.
– Ну и напрасно, – хмыкнул генерал. – Сотрудник должен знать представителей э-э… либеральности.
– Во-первых, я скоро буду бывшим сотрудником, – напомнил Колпаков. – А во-вторых, я жуликов ловлю, а знать либеральность – это ваша прерогатива.
– Во-первых, бывших сотрудников не бывает. Во-вторых, что-то ты разговорился под пенсию. В-третьих, что у тебя вообще произошло?
Большой шум в центре города, да еще в жилом доме, да еще с вызовом подкрепления на открытой волне, привлек всеобщее внимание. Приехала «Скорая», примчался спецназ, набежала различная журналистика, и, разумеется, заявилось руководство, которое не успело объяснить общественности появление на улицах отряда НКВД, а теперь было вынуждено «реагировать» на следующее громкое преступление.
Начальству это не понравилось. Но когда начальство увидало на месте происшествия будущего пенсионера Колпакова, оно окончательно скисло и пригласило майора на беседу в генеральский «Мерседес».
– Рассказывай.
– Перестрелка.
– Этим ты никого не удивишь. – Машеров помолчал, после чего негромко спросил: – Те самые?
– Похоже, – кивнул Колпаков.
– Каким образом они ушли?
– Официально – через черный ход.
– А в действительности?
– В действительности я укрывался как раз рядом с черным ходом, и никто мимо меня не проходил.
– М-да… – Машеров помолчал. – Откуда взялись?
– Из театра.
– Уверен?
– Я их там ждал, – усмехнулся майор. – К сожалению, не видел точно, откуда именно вышли, но приблизительно…
– Все у тебя приблизительно, – не сдержался генерал.
– Старый я уже, скоро на пенсию.
– От общественности скрывают важное! – вещал Десятник. – Я лично наблюдал, как преступники выбрасывали из окон людей при полном попустительстве представителей власти!
Поскольку полиция только готовила заявление, приехавшие репортеры обступили единственного доступного «свидетеля» – Мишу, и тот упивался неожиданно свалившейся славой.
– Зачем ты взял его с собой? – поинтересовался Машеров.
– Понятия не имел, что он за мной следит, – вздохнул Колпаков. – Теперь, боюсь, не отвяжется.
– И не надо, – неожиданно произнес генерал. – Возьмешь его с собой.
– Куда? – растерялся майор.
– А куда ты собирался? – насмешливо прищурился Машеров. – В кабинет отчет писать?
– Я собирался попросить в свое распоряжение взвод спецназа и ордер на осмотр театра, – твердо ответил Колпаков. – Выхода у нас нет – нужно идти. Пора заканчивать этот… театр.
– Собираешься осмотреть Оперный со взводом спецназа? – уточнил генерал.
– Да.
– Ты вот это сейчас серьезно говоришь?
– У меня имеются все основания предполагать, что именно в театре находится гнездо преступников.
Несколько секунд Машеров задумчиво наблюдал за ужимками Десятника, после чего тихо спросил:
– Тех самых, о которых ты думаешь?
Они оба знали, что имелось в виду.
– Боюсь, что тех самых, – так же негромко подтвердил Колпаков. – Все обстоятельства я вам изложил.
– Тогда тем более бери Десятника с собой.
– Зачем? – изумился майор.
– Затем, что ему никто не поверит, – усмехнулся Машеров. – И ты, соответственно, сможешь написать любой отчет. Абсолютно любой.
– Умно, – оценил Колпаков.
– Вот поэтому я – генерал, а ты идешь на пенсию.
– Разрешите выполнять?
– Действуй.
* * *
Едва катер вошел носом в песок – настолько мягко и аккуратно, что пассажиры практически не почувствовали толчка, – как матрос спрыгнул на берег и с веревкой в руке побежал к ближайшей березе – привязывать. Сразу после этого он должен был помочь пассажирам выйти на остров, но Роксана и Дамир ждать не стали: самостоятельно покинули катер и молча направились вдоль линии прибоя на юг. Дошли до самого конца, остановились так, чтобы не намочить ноги, и огляделись.
На юго-запад, насколько хватало глаз, простиралась водная гладь, украшенная многочисленными треугольниками парусов; а вот примерно в половине мили к югу зеленел высокий лесистый берег, над которым застыли в прихотливых позах несколько кучерявых облаков.
– Красиво, – констатировала Роксана. – Если бы не вот эти бетонные коробки…
И она кивнула на несколько кубических построек или блоков, торчащих из воды ядрах в тридцати от берега. Для чего их тут выстроили, оставалось лишь догадываться.
– Мы здесь, – фата развернула смартфон так, чтобы шас увидел появившуюся на экране карту. – Остров Тань-Вань. Видишь эти бетонные блоки на фото?
– Вижу, – Дамир вздохнул. – Но я не вижу церкви.
– Потому, что сейчас над ней двадцать ярдов воды, – объяснила Роксана. – При строительстве ГЭС эту часть Бердска затопили, в том числе и старую Сретенскую церковь, а взамен построили новую, в которой мы были.
– Точнее, вовсе ничего не построили, – буркнул Дамир. – Оно и понятно: строить церкви в то время считалось неприличным.
– Ну да, все, как и сказали те бабушки в храме, – легко согласилась Роксана и спрятала смартфон.
– Нам это неинтересно, – проронил шас. – Нам требуется понять, закончили мы с этим направлением поиска или нет?
– Очевидно, нет. – Фата присела на поваленное дерево и похлопала по нему рукой, приглашая Дамира к себе.
– Ты чувствуешь магию? – с надеждой осведомился тот.
– Нет.
– Что же тогда?
– Странное название у острова, – уходя от ответа, сказала Роксана. – Я даже могу предположить, какие байки рассказывает о нем местный народ: речь наверняка идет о влюбленных, которые встречались тут и погибли, или хотели встречаться, но не доплыли и погибли, или их застал ревнивый муж, и они погибли…
– До войны в городе обитало много китайских челов. Возможно, это их название. – Дамир повел плечом, как бы показывая, что размышления на эту тему считает досужими, а потому не намерен тратить на них время и умственные силы.
– Возможно.
– Вот видишь!
– А возможно – нет.
Роксана поднялась, поманила Дамира за собой и медленно двинулась в северном направлении. Но не вдоль берега, а по тропинке через остров, которая тем не менее вскоре вновь привела их к воде. И еще к одному заброшенному строению, весьма походящему на полузатопленные блоки у южного берега. Только здесь бетонный куб врос в землю на сухом склоне.
Фата обошла постройку справа, развернулась кругом и встала перед деревянной дверью – входом в погреб, – из-за которой заметно тянуло сыростью.
– Что-то нашла?
Роксана кивком указала на вход.
– Ну и что? Дверь как дверь.
– Ей лет сто, а она весьма крепкая.
– Видали мы двери и постарше, – проворчал шас. – И покрасивее. И подороже…
– Мы – видали. А челы, которые приезжают на остров, – нет.
– Ах… – Только сейчас Дамир сообразил, что дверь «погреба» скрыта мощным мороком. – Спящий-недовольный… – Но следующий вопрос, к своей чести, Хамзи задал правильный: – У нее мощная «батарейка»?
Морок требовал не так уж много магической энергии, но ведь речь шла о десятках лет! И еще – о дополнительном заклинании, которое маскировало установленный морок от рядового сканирования… Вот и получалось, что или около двери стоит массивный накопитель магической энергии, или…
– «Батарейка» есть, – кивнула фата, цепко сканируя «погреб». – Но ее подзаряжали примерно год назад.
– Какая энергия?
– Красная. – Роксана с усмешкой посмотрела на нахмурившегося шаса. – Или рыцари, или хваны.
– В отчете Хорша упоминались четырехрукие.
– Приятно, что хоть в этом отчет не оказался выдумкой.
– Что ты еще видишь?
– Я чувствую серьезную глубину и большой диаметр наклонной штольни за этой дверью, – ответила ведьма. – Это не погреб, а вход в какие-то катакомбы. Затопленные, естественно.
– Очень интересная находка. – Дамир криво усмехнулся.
– Смотри. – Фата взмахнула рукой, и на дверь словно просыпалась серебристая пыль.
Она покрыла дверь, но не проникла в трещины и дефекты, оставив их темными.
Кроме трещин, темными остались и вырезанные на двери знаки, окружающие очень условное изображение какого-то четвероногого зверя. Похоже, что собаки.
– Руны? – удивленно спросил шас. – Что здесь написано? Какое-то заклинание?
– Да, – кивнула фата. – Старое охранное заклинание. Относительно надежное и почти вечное, как большой кованый замок.
– Кто его вырезал?
– Трудно сказать с ходу, но… Вырезавший руны маг был практичен, поскольку выбрал не самое изящное, зато надежное заклинание. И он, скорее всего, был обучен кем-то из его старших сородичей за пределами Тайного Города. Некоторые руны вырезаны чуть иначе, нежели учат наши наставники… И третье, он не выжег, как сделали бы многие, а вырезал руны. И сделал это великолепно. Он мастерски владеет ножом.
– Хван, – уверенно заключил Хамзи.
– Да, скорее всего, хван.
– А собака здесь зачем?
– Забавная картинка, – улыбнулась фата. – Так называется заклинание – «Спящей собаки». Руны и картинка вырезаны очень давно, вероятно, еще до затопления. Наш загадочный хван решил скрыть вход в катакомбы.
– Потому что в них что-то спрятано. – Хамзи потер руки. – Или они ведут куда-то… где что-то спрятано. К церкви? Я вспомнил! Она стояла севернее холма, а не южнее!
– Чувствую, это правда. – Роксана сделала несколько шагов в сторону побережья, остановилась и задумчиво уставилась на воду, играющую миллионами солнечных бликов.
– Чувствуешь? – Шас мгновенно очутился рядом. – Это не фигура речи? Ты действительно чувствуешь?
– Там, под водой… – Фата вытянула руку, указывая на северо-запад. – Ярдов триста отсюда… На дне что-то есть.
– Что-то магическое, да?! – Дамир возбудился так, как не возбуждался даже на самом пике романа с фатой. – Это может быть наш камень? Если Церинг устроил там, под церковью тайник… это может быть Чинтамани?
– Не требуй от меня твердых ответов на столь водянистые вопросы.
– Почему «водянистые»? – растерялся шас. – Я не понимаю.
– Потому, что вилами на воде писано, прятал ли там что-то Церинг, – вздохнула Роксана. – Все равно не понимаешь?
– Нет. Ты чувствуешь магию или нет?
– Отдаленно, будто звук сквозь толстую стену.
– Пусть так! Все равно это означает, что что-то магическое лежит на дне, там, где раньше стояла церковь. Да? Да!
– Дамир, волнение делает тебя нетерпеливым. – Роксана улыбнулась. – Но мне это нравится. А еще мне нравится, что ты отбросил уныние и взбодрился.
– Я не унывал, – гордо выпрямился шас. – Чуть замешкался. Неудачи сбили с настроя. Теперь мы снова взяли след, и настрой вернулся.
– Это хорошо… – Фата взяла Дамира за руку и вдруг резко обернулась. – А вот это плохо.
– Что? – Хамзи тоже повертел головой. – Ты кого-то увидела?
– А ты кого-то ждешь? – Роксана покосилась на шаса.
– Кого?
– Неподалеку открылся портал, я это чувствую. Кто-то решил к нам присоединиться.
– Конец?
– Нет… – Фата замолчала на несколько секунд, продолжая проводить магическое сканирование окрестностей, после чего покачала головой: – Он спрятался. Очень хорошо замаскировался и не позволяет себя разглядеть, не дает мне увидеть, кто пришел.
– И он нас не видит?
– Нет. Если он высунется из-под защиты, я тут же его просканирую.
– Ага…
– Но, скорее всего, прибыл владелец погреба, – продолжила ведьма. – Дело в том, что я сняла часть маскировки, чтобы дать тебе возможность увидеть резьбу на двери, и он, возможно, это почувствовал.
– Сигнализация сработала, – перевел для себя шас.
– Совершенно верно.
– Давай его поймаем?
– Кого?
– Хвана.
Несколько секунд Роксана внимательно смотрела на Дамира, после чего напомнила:
– Мы на его территории.
– Ну и что? – Хамзи сделался не только нетерпеливым, но и бесшабашным. – Он хван, а ты – фата.
– Именно поэтому я готова вскрывать его магические ловушки…
– Но не хочешь встречаться в бою, – погрустнел шас.
– С хванами мало кто хочет встречаться в бою, – спокойно ответила ведьма. – Тем более – на их территории.
* * *
Исторические байки пользуются стабильной популярностью с незапамятных времен, с тех самых, когда их травили у костров все, кому не лень. Это делало байки жанром ярким и живым, но, увы, скоропортящимся. После десятка повторов разными исполнителями первоначальная история перевиралась до неузнаваемости и, несмотря на обилие новых интересных деталей, абсолютно не соответствовала истине.
Если, конечно, хоть какая-то истина в ней изначально присутствовала.
Позже появились специально подготовленные рассказчики, и байки обрели некоторую дозу консерванта, от которого стали слипаться в длинные предания, сказания, саги и эпосы… Но внутренне все равно оставались теми же самыми байками, только длинными… Которые затем превратились в литературу.
Во что литература трансформируется со временем – вопрос открытый, но совершенно ясно, что байка никуда и никогда не исчезнет. Она была в начале, она есть сейчас, она останется всегда.
Так вот, одним из самых популярных сюжетов баек является история о вечном страже, который охраняет, сам не зная зачем, какие-то сады, склады, врата, сокровища или принцесс, истеричных по случаю переходного возраста, а потому упрятанных в башни, мансарды или светлицы на последнем этаже.
В детстве Дарг очень любил подобные сказки и никогда, конечно же, не думал, что сам станет подобным охранником. И одновременно – претендентом на обладание Сокровищем, сведения о котором хранил тот, кого он стерег…
В общем, все запуталось.
Когда стареешь медленно и друзья твои почти не меняются, время летит незаметно, но все равно столь затяжной охоты Дарг не пожелал бы и врагу. Конечно, он не сидел постоянно в засаде и даже не особенно часто навещал свой склеп призрачной надежды, но сто лет… Почти сто лет промелькнуло с тех пор, как Чинтамани сверкнул перед ним коротким словом в придорожной харчевне и наложил отпечаток на всю последующую жизнь.
Почти сто лет…
Неудивительно, что даже неиссякаемый, казалось бы, энтузиазм Дарга постепенно угасал.
После затопления старого Бердска хван и вовсе приуныл, появлялся в Новосибирске лишь для того, чтобы подзарядить «батарейку» у тайника, и вот… И вот, после стольких лет тишины, древней историей заинтересовались! И не просто заинтересовались: шас и люда четко шли по следу, и их появление на острове это подтверждало.
Сигнальная система сообщила, что кто-то добрался до двери и даже смахнул с нее некоторые заклинания. Кто именно – понятно. Вопрос в том, что фата и носатый станут делать дальше и как поступать ему, древнему стражу?
Ждать?
По всему выходило, да – ждать.
Но не в городе, конечно, а поближе к тем, кто прикоснулся к его тайне. Ждать рядом, готовясь действовать так, как потребуют обстоятельства…
Дарг вышел из портала на восточном склоне холма, который давно превратился в остров, и тут же растворился меж деревьев. Тихо, спокойно и надежно, как опытный охотник.
И умелый убийца.
Роксана и Дамир прибыли в Новосибирск инкогнито, не заявив о себе Великим Домам, а значит, они являлись такими же искателями Сокровища, как сам хван. И если у них есть новые данные, которые помогут вернуть из-под кокона ламу или добраться до Чинтамани, то самое умное в этой ситуации – ждать. Посмотреть, к чему приведут их изыскания, и уж потом решать: договариваться с ними или…
Или устранять.
Конечно, смерть подданных Великих Домов вызовет переполох, но ведь и Дарг не был мальчиком и знал, как правильно все устроить, чтобы не оказаться под подозрением.
* * *
Последняя страница дневника Якова Бортникова.
«Я знаю, что эта запись станет завершающей… Я слишком долго жил, чтобы ошибиться. И не ошибаюсь.
Я умираю.
Боюсь ли я?
Наверное, да. Меня гложет заурядный страх неизведанного, страх неизвестности, ожидание того, о чем нет никаких сведений… Я боюсь.
Хочу ли я остаться?
Наверное, нет. Благодаря магии я прожил долгую жизнь, много узнал, много понял, много успел сделать и… устал.
Я не тороплю смерть, боюсь ее, но принимаю ее неизбежность. Все мы уйдем в небытие в свой срок… Вопрос лишь в том: какой он?
Давно нет Ивана и Нади, его жены, которые прожили под моим надзором спокойно, но серо, даже не подозревая о тех высотах, которые доступны колдунам. Давно нет моего единственного внука Сергея, которого я прочил в магические наследники. У него были хорошие задатки, но автокатастрофа рано оборвала его путь. Сергей погиб в самом расцвете лет… Автокатастрофа, которая случилась на том же самом месте, где когда-то стоял дом Агафьи. Его бабки. Моей…
Моей ведьмы.
И этот факт заставил меня задуматься: неужели Агафья прокляла своих потомков? Или же ее дом просто был «злым местом», и земля осталась пропитанной тьмой даже после его сноса? Или ранняя смерть близких – моя плата за невероятно долгую жизнь? Что, если свое время я отнимаю у тех, кого люблю?
Мне страшно об этом думать…
Но я ничего не могу изменить.
И теперь нас осталось двое…
Максим – умный, хороший, смышленый мальчик, но, увы, почти начисто лишенный магических способностей. Такое бывает у наследных колдунов, я проверял, но мне от этого не легче. Я искренне надеялся дожить до того дня, когда Макс женится и обзаведется потомством, хотел посмотреть на праправнука, оценить его возможности, но времени у меня оказалось меньше, чем я рассчитал. Неожиданный удар не позволил мне не только подготовить правнука к дальнейшим событиям, но даже просто поговорить с ним.
Я заигрался.
И потому…
Максим, прости меня!
Твой прадед оказался не так умен, как считал всю свою жизнь. Я оставляю тебя один на один с невероятной тайной, зная, что тебя ожидают опасные приключения, и ничего не могу поделать… Впрочем… Я надеюсь, что ты действительно смышлен и справишься сам.
Ты – единственный, кто может добраться до Чинтамани. И ты обязан сделать все, чтобы камень не попал в Тайный Город!
Я верю в тебя и желаю удачи.
Держись!»
