– Нет, мы пойдем и спасем ее! – азартно заявил ярл, пристукнув ладонью по столу. – Пока, правда, не знаю, как это сделать. Но буду думать.

– Не сомневаюсь, что придумаешь. – Конхобар Ирландец прищурил правый глаз. – Только мы потеряем время… А ведь надо еще разыскать Снорри и эту… как ее?

– Ладиславу.

– Да, Ладиславу. Она должна знать… – Последнюю часть фразы Ирландец произнес очень тихо, себе под нос, но Хельги все же ее услышал. Однако не стал допытываться, что именно Ладислава должна знать. Догадывался. Наверняка Ирландец считает, что девушка что-то знает о тайных делах людей Лейва Копытной Лужи. Может быть, ей рассказывал об этом Найден? Жаль, пришлось оставить парня в Белоозере. И, кто знает, жив ли он еще? Что же касается пропавшего Снорри, то бросать друзей в беде вообще было не в характере викингов, тем более не собирался этого делать Хельги. А вот Халиса… Для ярла и здесь все было достаточно ясно, хоть он и не испытывал в отношении прекрасной хазарки никаких особых иллюзий, как, к примеру, Имат. Знал одно: Халиса оказалась в опасности во многом и по его вине. А значит, она не должна пострадать, и здесь Хельги сильно надеялся на Имата. Похоже, приказчик мог сделать для Халисы все. Вот сама красавица вряд ли испытывала к приказчику какие-то светлые чувства, скорее, просто использовала его, как попыталась бы использовать и Хельги. Попыталась бы, но не успела. Интересно, а что все-таки ей было нужно от ярла, помимо того, что обычно желают все, без исключения, женщины? Может быть, она хотела со временем избавиться от Самиды? Или – от самого каган-бека? Хотя зачем ей это? Ну, да что гадать, сейчас ее не спросишь. Только потом – и вряд ли она скажет правду.

Все они – Хельги, Никифор и Ирландец – пережидали погоню под самым носом у каган-бека – в бане ребе Исаака. Войша и Черный Мехмет щедро умастив гостей благовониями, чтобы отбить стойкий запах дерьма, проводили их в парную, в бассейны, даже не предложили отдельного кабинета с бочкой. И совершенно правильно сделали – народу в бане хватало, и заглянувшие сюда с целью проверки воины каган-бека проверили лишь отдельные помещения, в парную не совались – уж слишком жарко было там, да и не приходило им в головы, что беглецы, вместо того, чтобы драпать без оглядки куда-нибудь в печенежские степи, будут спокойно нежиться в бане.

Впрочем, никто и не нежился – думали. Спорили полушепотом, все никак не могли решить, каким образом вызволить заточенную в башне Халису? Больше всего предложений высказал, конечно же, Хельги. Ирландцу и Никифору было, по большому счету, плевать на хазарку, они просто помогали своему ярлу, не считая возможным бросить его в трудную минуту.

А по всему городу, и дальше, по степям и урочищам, растекалась облава, охватывая оба берега Итиля. Искали варяга и приказчика – объявили за их головы награду, перетряхнули весь дом Вергела, оставили там засаду, разнесли постоялый двор старого Хакима, прошерстили народ на пристани – тщетно. Тогда конные сотни каган-бека ринулись в степи. Вот за ними-то и наблюдал с высоты могучего прибрежного утеса печенежский князь Хуслай. Князь был без шлема, светлые волосы его и гриву коня трепал холодный ветер, Хуслай не обращал на это внимания, зеленые глаза его сузились, губы кривились в ухмылке. Была у Хуслая мечта – разорить и сжечь дворец самого кагана… ну, или хотя бы каган-бека… на худой конец – какого-нибудь знатного тархана. В данном случае все это не играло особой роли, главным было другое – показать этим надменным хазарам, что все их укрепления, войско и даже магическая сила кагана – ничто по сравнению с молодецкой печенежской удалью и напором. Конечно, Хуслай хорошо понимал, что любой набег – а уж тем более, на хазарскую столицу – предприятие более чем рискованное, однако куражу ни ему, ни его воинам было не занимать. А почему бы нет? Надо только выбрать удобный момент, когда хазары будут чем-то обеспокоены, и тогда… Похоже, именно сегодня такой момент и наступил. Хуслай с удовлетворением посмотрел на большой отряд, проскакавший к урочищу. Впереди, на белом коне, несся кряжистый воин в золоченом шлеме с перьями цапли. Сам каган-бек? А что, очень может быть. Вон как развевается за его плечами алый шелковый плащ, как сверкают в лучах зимнего солнца бронзовые бляшки на панцире! Пронесшись галопом, отряд хазар скрылся в урочище, потревожив спавшего там лобастого белошеего волка. Опасаясь стрел, тот бросился в чащу из-под самых ног захрипевшего коня Завулона. И каган-беку на миг показалось, что на шее волка блеснула золотом цепь. Волки носят украшения? Надо же! Может, это какой-нибудь знатный волк, волк-тархан или даже – волк-каган? Завулон усмехнулся. Не до волка сейчас, не до волка… Поймать бы ублюдков, настигнуть. А опозоренных жен он завтра же прикажет сбросить с башни. Обеих.

– Смотри-ка, князь! – Кто-то из воинов показал камчой вниз, на дорогу, где прямо к утесу мчался, нахлестывая коня, одинокий всадник в волчьем плаще и мохнатой лисьей шапке.

– Лазутчик, – нехорошо усмехнулся Хуслай. – Убейте его. Нет, сначала поймайте и допросите. Впрочем… – Заслонив ладонью глаза от солнца, он внимательно всмотрелся вдаль. – О, боги! Так это же Сармак! И правда – лазутчик. Только не хазарский, а наш!

Воины засмеялись княжеской шутке.

– Наконец-то я нашел тебя, князь! – спешившись, поклонился Сармак. – В городе суматоха, почти все войско кого-то ловит.

– Это я вижу. Ты сделал то, что должен?

– О, да! – обветренное узкоглазое лицо Сармака озарилось улыбкой. – Верные люди откроют ворота. Правда, ненадолго.

– А нам плевать насколько! – Хуслай оглянулся на своих воинов, и те одобрительно зашумели. – Главное – войти в город, а выйти обратно мы сумеем и сами! Хамид, скачи в племя, пусть выезжают. Ну, а мы не будем терять время. Веди же, Сармак!

И небольшой отряд печенегов, рысью слетев с утеса, понесся вслед за своим князем. Хрипели кони, летели из-под копыт смерзшиеся комья земли пополам со снегом. Князь Хуслай был вовсе не так прост, как казался. Несмотря на охвативший его азарт, он вел воинов не прямо по степи, а оврагами, балками, перелесками. Так, что появившиеся словно из-под земли печенежские всадники вызвали у городской стражи настоящий шок!

– Пора. – Увидев печенегов, незаметно пробравшийся на стену Ирландец махнул рукой, и Хельги, вытащив меч, напал на воротную стражу. Те растерялись, закрутили головами – никак не могли подумать, что нападавший – один. Выхватили сабли, звякнула сталь – ярл справился бы с ними с легкостью, но притворно отступил, отвлекая от ворот. А скромно стоявший неподалеку Никифор подкатил под створку большой камень… Когда стражники опомнились – было уже поздно: печенежская сотня, размахивая саблями, ворвалась в город и с воплями закружила у ворот, ожидая приказа князя и пугая разбегающихся по сторонам прохожих.

– Вот наш человек, князь! – Сармак осадил коня, показывая князю на ловко отбивающегося от наседавших на него стражников Хельги. Ярл тоже узнал печенега и в три прыжка оказался возле его коня. Подмигнул, перевел взгляд на вожака:

– Ты – князь Хуслай?

Вождь печенегов кивнул.

– Тогда вперед. Пока стража не опомнилась, есть возможность разграбить дворец самого каган-бека!

– Покажешь дорогу, – сдерживая охватившую его радость, важно кивнул Хуслай и обернулся: – Коня ему! Кто-то из ближайших к князю воинов – в богатом плаще и серебристом шлеме, видно, не из простых – протянул ярлу поводья. Хельги поблагодарил кивком… И замер. Перед ним стоял Радимир! Стоял и улыбался.

– Рад тебя видеть, ярл, – радостно воскликнул он. – Но все вопросы потом. Пока же – вперед!

– Вперед, – вскакивая на коня, согласно кивнул Хельги.

И сотня головорезов вскачь понеслась к дворцу каган-бека. Они взяли ворота на раз – там и защитников-то почти не было, все, включая самого каган-бека, ловили беглецов за стенами Итиля.

– Жгите все. И хватайте добро и женщин. – Быстро распорядился Хуслай, впрочем, об этом вряд ли нужно было просить его воинов. Двор каган-бека напоминал сейчас торжище. Повсюду сновали какие-то люди – печенеги, слуги, просто прохожие, рискнувшие воспользоваться удобным случаем и прихватить все, что под руку попадется. Кто-то вытаскивал из дворца во двор длинную портьеру из блестящей парчовой ткани, кто-кто тащил на спине приятно звякающие мешки, а некоторые уже вовсю набивали переметные сумы добром каган-бека, весело переговариваясь и славя удачливого вождя. По всему двору летали перья, бегали куры, утки и какие-то полураздетые женщины – видимо, каган-бековы наложницы и жены. Уток, кур и женщин тоже хватали, причем женщин не насиловали – некогда было. Князь предупредил, чтобы все делали быстро.

Хельги-ярл первым делом ворвался в башню. Взбежал по узким ступенькам, чувствуя за спиной тяжелое дыхание Имата. Вырвав у трясущегося старика-стражника ключи, отпер замок. Распахнувшись, скрипнула дверь…

– Ой, мы, кажется, не туда попали.

Обернувшаяся женщина – сухая, как вобла – ничуть не походила на красавицу Халису. Скорее всего, это была Самида, старшая жена Завулона. Строго посмотрев на ярла, Самида поджала губы и гордо велела закрыть дверь, что Хельги с большим удовольствием и сделал. Хлопнув дверью, обернулся к Имату: – Ну и ведьма!

Приказчик согласно кивнул.

Халису обнаружили на самом верхнем этаже башни. Увидев спасителей, она радостно заулыбалась и даже попыталась броситься ярлу на шею. Тот отстранился – не до того было. Поручив освобожденную пленницу заботам Имата, Хельги птицей взлетел на смотровую площадку и осмотрелся. От дворца кагана тянулись к центру города многочисленные черные точки – лариссии. Такие же точки быстро приближались к городу со стороны степи. Следовало спешить…

Сбежав с башни, Хельги схватил за рукав подвернувшегося под руку Сармака. Выслушав его, печенег, подбежал к князю. Тот махнул рукой:

– Уходим!

Завыли трубы.

– Не туда, князь. – Ярл тронул поводья княжеского коня. – Налево. К южным воротам.

– Но это же через весь город! – воскликнул Сармак.

– А к северным воротам мы уже опоздали.

Хуслай кивнул, отдавая приказ воинам, и печенежский отряд, быстро развернувшись, помчался по узким улицам хазарской столицы. Радимир проезжая мимо Хельги, улыбнулся:

– Еще повоюем, ярл!

– Но как ты…

– После расскажу. Подгони-ка лучше своих друзей!

Кривич умчался вперед, а Хельги попридержал коня. Ирландец с Никифором догнали его, а вот что касается Халисы и Имата…

– Вас приходится долго ждать, ребята, – завидев наконец эту сладкую парочку, нахмурился ярл. – Или вы не с нами?

– Нет, варяг. – Имат покачал головой. – Мы спрячемся здесь.

– А потом?

– Наше дело.

– Что ж. – Хельги пожал плечами и, улыбнувшись, взглянул в черные, с золотистыми искорками, глаза Халисы. Да, эта молодая женщина чуть было не свела его с ума.

– Не беспокойся за нас, ярл. – Подъехав ближе, Халиса крепко сжала руку Хельги.

– Но каган-бек будет мстить!

– Мстить? – Красавица усмехнулась. – Мы выехали со двора позже вас, и я заметила, как во двор ворвались лариссии кагана. И знаешь, что они стали делать? Подожгли дом и принялись убивать всех, оставшихся в живых! Посмотри на город, ярл! Все эти воины, что, словно хищники врываются сейчас в дома сторонников Завулона якобы для защиты их от печенегов – это воины кагана. Видно, ему наскучило быть послушным исполнителем воли шада и захотелось по-настоящему держать эль. Итиль – теперь город кагана, а не каган-бека. Думаю, по возвращении, Завулону будет не до меня. Если он возвратится…

– Я всегда знал, что ты очень умна, Халиса, – кивнув, произнес ярл и, развернувшись, хлестнул коня.

Халиса смотрела ему вслед, пока его голубой плащ не скрылся за поворотом. В ее глазах стояли слезы. Да, она была умной женщиной, но все же, все же… так хотелось совершить какую-нибудь глупость. Пересилив себя, Халиса незаметно вытерла слезы и обернулась к Имату:

– Ну, что встал? Поехали…

Счастливо избегнув бесчестья и смерти, Халиса вскоре станет старшей женой разбогатевшего Имата и матерью его детей. Она будет хорошей матерью и хорошей женой, но навсегда сохранит в сердце образ молодого варяжского ярла, с которым никогда больше не встретится.

Никогда…