Картина шестая
Слегка моросит дождь. Занавес-стена.
Зоя и Андрей возвращаются из Риги. Мальчик несет баул и сумки с покупками. Зоя идет, пошатываясь от усталости, лицо ее выглядывает из-под цветного зонта, живое, страстное.
АНДРЕЙ. Зоя!
ЗОЯ. А-у!
АНДРЕЙ. Ты ведь не пьяная, Зоя.
ЗОЯ. А что, милый? Мне так приятно (Пошатывается.).
АНДРЕЙ (недовольный ее нежным тоном). Как хочешь.
ЗОЯ. Ты хитрый: ты говоришь, как хочешь, и делаешь все по-своему.
АНДРЕЙ. И ты делаешь все по-своему. Из-за тебя мы ночь не спали.
ЗОЯ. Да, нам не заарканить друг дружку. Вольному воля!
АНДРЕЙ. Вольному воля!
ЗОЯ. А мне бы хотелось привязать тебя к себе и ходить за тобой, как за собачкой.
АНДРЕЙ. Дама с собачкой! Ха-ха!
ЗОЯ (пошатывается). Неплохо!
Андрей нерешительно останавливается.
Нет, Андрей, неси до дому. Не бойся, там никого нет.
Они входят в квартиру.
Бросай все на пол. Садись. Прежде всего, нам нужно поесть.
Доставай, что есть. Я поставлю чайник.
Зоя уходит и возвращается.
Неужели, Андрей, ты никогда никого не целовал?
АНДРЕЙ. Мама умерла, когда мне было четыре года. Я помню, я умел целовать ее. Потом разучился.
ЗОЯ. Разучился. А теперь не умеешь?
АНДРЕЙ. Думаю, что нет.
ЗОЯ. Какой ты милый, если б ты знал.
Андрей отворачивается.
Я бы тебя научила целоваться, если бы ты хоть немножко поласковей со мной был.
Андрей совсем повернулся к ней спиной.
Не буду, не буду! Садись.
Андрей садится, листает книгу. Зоя смотрит через его плечо.
Это Жанна Самари! Она тебе нравится?
АНДРЕЙ. Если хочешь, нравится.
ЗОЯ. Бессердечный ты человек! Ты знаешь, она рано умерла!
АНДРЕЙ. Это лучше, если б Ренуар написал старуху Самари.
ЗОЯ. Ренуар не писал старух. Он писал только молодых женщин и детей.
АНДРЕЙ. Почему?
ЗОЯ. Потому что он был живописцем счастья!
АНДРЕЙ. Но счастье — это не все, что бывает в жизни.
ЗОЯ. Да?
АНДРЕЙ. Ты знаешь, под нами в квартире умирает человек. Он не может взять в руку карандаш, чтобы расписаться за пенсию, и плачет… Это днем, при людях плачет, но каково ему ночью, ты знаешь? А напротив в квартире…
ЗОЯ. Не рассказывай! Я сама видела, я ведь будущий врач. Мне нужно привыкнуть, но как привыкнуть, ведь у каждого — у тебя, у меня, у этого человека внизу — одна жизнь, одна.
Зоя садится, на ее глазах слезы. Андрей остолбенел.
А я ничего, кроме счастья, не хочу знать. Радуйся, все-таки довел ты меня до слез. (Уходит на кухню.)
АНДРЕЙ. Вот пойми ее
В дверь заглядывает Софья Борисовна, делает большие глаза и исчезает.
Вот женщины!
Зоя несет сковородку и чайник.
ЗОЯ. Садись, Андрей, поешь.
Они садятся рядом и бодро заняты едой.
Как мне доехать, скажи, до Александро-Невской лавры?
АНДРЕЙ. Это просто. 26 автобус в сторону Смольного, представляешь?
ЗОЯ. Представляешь.
АНДРЕЙ. И до кольца. Охота смотреть на кресты.
ЗОЯ. У меня такое настроение, только смотреть на могильные плиты и плакать.
АНДРЕЙ. Но почему? Вот женщины!
ЗОЯ. А?
АНДРЕЙ. Посмотреть на вас со стороны, красивая и счастливая! Подойдешь близко — недовольства, упреки, слезы. С вами сам черт будет ангелом.
ЗОЯ. Замолчи, Андрей, прошу тебя.
АНДРЕЙ. Когда нечего сказать, женщина говорит, прошу тебя, замолчи.
ЗОЯ (повеселев). Да, не в том смысле я сказала. Я хотела сказать, что ежеминутно уже сколько дней ты меня буквально убиваешь своими все новыми и новыми достоинствами. Ты — сокровище, Андрей! Ах, не сдобровать тебе.
АНДРЕЙ (закончив есть, встает). Спасибо.
ЗОЯ. Как сказала бабушка, на здоровье, батюшка.
АНДРЕЙ. Я пойду.
ЗОЯ. Иди. Надоел!
Андрей расстроился.
Андрей, тебе хорошо было в Риге?
АНДРЕЙ. В Риге? Нет.
ЗОЯ (подскакивает к нему.). Ну, тем более спасибо тебе за все. (Быстро целует его в губы.)
АНДРЕЙ (не разобрав, что произошло). Что ты сказала?
ЗОЯ. Мы поедем еще куда?
АНДРЕЙ. Куда?
ЗОЯ. А ты придумай.
АНДРЕЙ. Ладно.
ЗОЯ. Андрей, когда будешь с почтой идти, если что будет к нам, — заходи.
АНДРЕЙ. Добро.
ЗОЯ. Если не будет к нам ничего, все равно — заходи.
АНДРЕЙ. Ясно.
ЗОЯ. Что бы еще тебе сказать… (Делает движение, мол, на ушко.)
Андрей буквально останавливает ее за плечи, и оба выходят. Зоя возвращается, быстрая, веселая. Достает полотенце и убегает принять душ.
Пока ее нет, раздается стук в дверь, входит Геннадий Каменский. Его шаги, его жесты — это пантомима внезапных решений любви.
ЗОЯ (входит в халатике, с мокрыми волосами). Ай! Это кто здесь? Гена? Зачем вы здесь? Гена, иди, иди, иди!
ГЕНА. Во-первых, здравствуй, Зоя. Во-вторых, как тебе понравилась Рига…
ЗОЯ. В-третьих, все-таки уйди.
ГЕНА. А что такое?
ЗОЯ. Что подумает Софья Борисовна? (Рассмеявшись.) Как поживает Вика?
ГЕНА. Поедем куда-нибудь?
ЗОЯ. Давай.
ГЕНА. Хотите на мотоцикле?
ЗОЯ. Еще бы! Только прежде мне нужно выспаться. Я ложусь спать.
ГЕНА. А мне что делать?
ЗОЯ. На работу идти, как другие.
ГЕНА. Не работаю я сегодня. Не ложитесь спать, Зоя.
ЗОЯ. Нельзя. Мне нужно выспаться, а то я вывалюсь из мотоцикла.
ГЕНА. Зоя.
ЗОЯ. Нет.
ГЕНА. Ну, что мне делать?
ЗОЯ. Интересно. Пришли сюда без всякого зова и еще чего-то требуют. Приютили меня здесь не для того, думается, чтобы я принимала без конца мужчин.
ГЕНА. Мужчин без конца?
ЗОЯ. Перед самым твоим носом здесь уже был один, с которым я провела ночь в поезде.
ГЕНА. Саша?
ЗОЯ. Ну, что ты!
ГЕНА. Кто?
ЗОЯ. Тайна двоих.
ГЕНА. Не пойму, ты дурачишь меня или нет.
ЗОЯ. И то и другое, можешь не сомневаться.
Озадаченный Гена, оглядываясь, уходит.
Нет, наконец, это скучно.
Зоя ложится спать. Она с наслаждением вытягивается и засыпает, свернувшись под одеялом.
Входит Саша. Еще одна пантомима — мужчина в магнитном поле молодой спящей женщины.
САША (словно разговаривает с Зоей). Понимаешь, еще в первый день… Я пришел домой, вижу твой чемодан, зонтик… Тебя не видел еще. А потом, когда ты уехала в Ригу, мне все мерещилась ты в маленькой комнате, словно ты не уехала, — спряталась.
ГОЛОС ЗОИ (как эхо). Цветной туман!
САША. Но разве цветной туман — выдумка? Разве радуга — обман?
ЗОЯ (проснувшись). Кто там — Таня, Саша?!
САША. Здравствуй, Зоя! Ты приехала утром?
ЗОЯ. Да. Я сейчас встану.
САША. Не вставай… Я сейчас уйду. Я на минуту забежал, нет ли срочной корреспонденции…
ЗОЯ. Вся почта там на столе.
САША. Зоя, ты извини нас. Мы сегодня снова на дачу. Завтра мы опять в твоем распоряжении.
ЗОЯ. Обо мне не беспокойтесь. У меня есть Андрей!
САША. Андрей?
ЗОЯ. Андрей!
САША. Кто это?
ЗОЯ. Да, мальчик-почтальон.
САША. Всюду этот мальчик-почтальон! Какая честь! С ним ты едешь в Павловск! С ним ты едешь в Ригу!
ЗОЯ. А что?
САША. В пору пожалеть, что я не мальчик-почтальон.
ЗОЯ. Знаю! Знаю!
Стук в дверь. Гена заглядывает в дверь и подзывает Сашу.
Кто там?
САША. Это Гена. (Выходит).
Зоя вскакивает и быстро одевается. Мужчины входят неуверенно. Зоя встречает их, смеясь.
ЗОЯ. Что это вы такие?
САША (грустно). Зоя, Гена просит твоей руки.
ЗОЯ (прячет обе руки за спину). Гена, и Саша просит моей руки?
ГЕНА. И он? (Глядит на Сашу и пятится назад, уходит).
САША. Гена — хороший парень.
ЗОЯ. Не сомневаюсь. Но что же это человек в наше время, о котором только и можно сказать — хороший парень?
САША. Гена действительно хороший парень.
ЗОЯ. И что такое — хороший парень? Прилично зарабатывает, прилично одет, выпить не дурак, имеет мотоцикл… Первый на производстве и первый в пивном баре?
САША (засмеявшись). Фигаро здесь, Фигаро там.
ЗОЯ. Лошадиная выносливость — вот что это такое! Зато ума не надо, не надо Пушкина!
САША. Бедный парень — что с ним будет.
ЗОЯ. Ничего не будет. Он женится на Вике. Вика еще сделает из него заправского мещанина.
САША. А ведь похоже, что так. Жалко парня.
ЗОЯ. Саша, вы не обедали, наверно?
САША. Нет. Но все равно нет аппетита. Я пойду. Я и так задержался. Меня там ждут.
ЗОЯ. Фигаро здесь, Фигаро там — так что ли?
САША. Ладно. До завтра!
ЗОЯ. Прощайте!
Она выходит проводить его.
Сцена темнеет.
На другой день вечером. Таня и Зоя.
ТАНЯ. Сколько книг ты накупила, Зоя!
ЗОЯ. Брала все, что кому-то из родни может понадобиться. Таня, восьми какую-нибудь книгу от меня в подарок.
ТАНЯ. Вот эту.
ЗОЯ. Хорошо.
ТАНЯ. Спасибо!
Таня целует Зою, они обнимаются и смеются.
ЗОЯ. Нет, это вам спасибо за все. Я с вами целую жизнь прожила.
ТАНЯ (продолжая рассматривать книги). Эти по специальности… Хорошо. А это?
ЗОЯ. Это я купила для Андрея… Он сам выбирал! Но он не знал, что я покупаю ему. Вот три книги. Я надписала и записку вложила сюда.
ТАНЯ. Что вы уже распрощались, Зоя?
ЗОЯ (просияв). Нет. Но он такой человек! Если бы я сказала тогда в магазине, это тебе, — он бы оскорбился и не взял.
ТАНЯ. Почему?
ЗОЯ. Что бы я не делала, он оскорбляется, потому что ему кажется, что я принимаю его за подростка.
ТАНЯ. Странный мальчик, но вполне резонно.
ЗОЯ. Под него не подкопаешься.
ТАНЯ. А-я-я.
ЗОЯ. Когда я уеду, вы передайте ему. Я знаю, он будет рад и несказанно горд.
ТАНЯ. Хорошо.
Стук в дверь.
Да!
ВИКА (входит). Довели парня, все-таки довели.
Зоя растерянно оглядывается на Таню.
ТАНЯ. Вика, что случилось?
ВИКА (плачет и смеется). Довели… Гена…
ТАНЯ. Да, что с ним?
ВИКА. Что с ним? Он сделал мне предложение — вот что с ним.
ТАНЯ. Поздравляю! Или ты его разлюбила?
Зоя уходит в заднюю комнату.
ВИКА. Таня, я ведь не совсем дура. Я знаю, с чего это он сделал. И мне обидно… и его жалко.
ТАНЯ. Присядь, Вика. Ты права. Откровенно сказать, не знаю, как бы я поступила на твоем месте.
ВИКА. Я сказала «Да!» Я давно сказала «ДА!»
ТАНЯ. В Университет будешь поступать?
ВИКА. Да. И он говорит, ты будешь учиться…
ТАНЯ. Так-то лучше.
ВИКА. Правда?!
ЗОЯ (выходит). Поздравляю! Будь счастлива, Вика! Прощай!
ВИКА. До свидания. До свидания. (Уходит.)
ЗОЯ. Вот когда молодой парень женится, почему-то всегда мне жаль. Таня, а тебе не жалко?
ТАНЯ. Да, бывает.
ЗОЯ. Вы надо мной смеетесь, Таня?
ТАНЯ. Я не смеюсь, Зоя. Я не могу смеяться над тобой, я могу только позавидовать тебе.
ЗОЯ. Почему, Таня?
ТАНЯ. У тебя, кроме того что ты знаешь все, что я знаю, и имеешь все, что я имею, — у тебя все впереди. Через ряд лет этого преимущества у тебя уже не будет. Это преимущество юности.
ЗОЯ. Вот чем богат мальчик-почтальон.
